- День? Какой? - Ева даже не удивилась, что Макс решил заговорить с ней. Она была слишком увлечена телевизором и шоколадными пирожными.
- Второе июня.
- Ну и?
- Сегодня годовщина нашей свадьбы. Могла бы и сама вспомнить.
- М-м, - кусочек пирожного выпала изо рта Евы, но она ловко поймала его над столом, - ты так редко говоришь со мной, что я скоро забуду, как меня зовут.
- Уже десять лет, как мы женаты. Время летит... - вздохнул Макс и перевернул газетный лист, - Вот сволочи!
- Что такое?
- Бензин опять дорожает!
- А, бензин... - по экрану побежали кадры рекламного ролика, и Ева встала, чтобы налить себе еще чаю. Макс поднял голову от газеты и украдкой наблюдал за ней. Ева, конечно, не красавица. Серые волосы болтаются сзади жидким хвостиком. Короткая мужская шея. На боках под мятым халатиком угадываются складки жира - еще бы, с утра до ночи перед телевизором. Разве тогда, десять лет назад она была такой?
Ева что-то сказала.
- Что? - вздрогнул Макс.
- Будешь пирог доедать?
- Нет, я наелся.
- Тогда давай сюда, я доем.
- ...только в нашем телемагазине и только сегодня вы можете приобрести это уникальное средство от облысения по рекордно низкой цене. Звоните прямо сейчас, и вы получите в подарок универсальную расческу-трансформер...
Макс потер слипающиеся глаза и зевнул. За окном сгущались сизые сумерки. С кухни доносился приглушенный голос Евы.
-...а ты смотрела ту серию, где они опять поругались?.. ну, конечно, в конце поженятся, можешь не сомневаться... не пойму, чем она волосы красит... похудеть? Я уже все перепробовала, ничего не помогает... ерунда какая, поправилась еще на пару килограмм... думаешь, ему не все равно?...
Макс со вздохом отложил газету, и вышел на кухню.
- Ева...
- Я разговариваю.
- Ты говоришь по телефону уже три часа!
- Ну и что? - она удивленно взглянула на Макса.
Ее глаза, подумал Макс, неужели глаза тоже изменились? Ведь они были тогда ярко-голубыми, а сейчас - пустые и серые, как небо в январе.
В кухонном шкафчике, где хранилась аптечка, стояли острые запахи сухого пустырника и валерьянки. Макс копался в коробке с лекарствами, гремя пузырьками и хрустя пластинками таблеток, а Ева снизу смотрела на него. Господи, он же почти совсем лысый, подумала она. Еще несколько лет и Макс превратится в старика. Любви ему захотелось: Ева поморщилась. Читал бы спокойно свою газету!
Несколько раз Макс чихнул - в нос попала пыль. Наконец он извлек из-под залежей пожелтевшей ваты и старых бинтов две маленькие ампулы.
- Вот она.
- Срок годности не истёк? - со слабой надеждой спросила Ева - через полчаса начинался ее любимый сериал.
- Не истёк, - Макс соскочил с табуретки, сковырнул ногтем крышечки с ампул и осторожно разлил прозрачную жидкость в стаканы с водой. В воздухе поплыл приятный сладковатый аромат.
- Ну что, давай?
Ева покачала головой, вздохнула, но взяла стакан.
Через час они лежали на кровати, тяжело дыша, остывая после близости, и смотрели в глаза друг другу. На столе дрожали в бокалах огоньки свечей. Выключенный телевизор обиженно молчал в углу.
- Ева, - исступленно шептал Макс, лаская ее распущенные волосы, - Ева, Ева, я люблю тебя, я люблю тебя, люблю... ты самая прекрасная, самая ласковая и добрая из женщин на свете:
- Мой милый, - Ева чувствовала, что глаза ее намокают, нежное лицо Макса расплылось, стало белым пятном в темноте, - я тоже люблю тебя... пожалуйста, поцелуй меня еще раз...
Их губы слились, жадно обмениваясь сладостью. Когда они оторвались друг от друга, Ева вскочила с кровати, подбежала к окну, широко распахнула его, впуская в комнату прохладный ночной воздух. Над крышами домов волшебным желтым шаром скользила луна.
- Как хорошо!
Макс с улыбкой смотрел, как его Ева, нагая и сказочно красивая, танцует в лунном свете и тихо смеется.
О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна, - полузабытые, давным-давно читанные строки всплывали в памяти, но Макс молчал, его язык казался ему слишком грубым, - глаза твои голубиные под кудрями твоими; волосы твои - как стадо коз, сходящих с горы Галаадской: как лента алая губы твои, и уста твои любезны; как половинки гранатового яблока - ланиты твои под кудрями твоими...
Ева подбежала к Максу, обняла его ноги, покрыла поцелуями плечи, шею, лицо. Ее глаза, они снова ярко-голубые, с непонятной болью в сердце подумал Макс.
- Милый, мне так хорошо, так хорошо...
- Родная...
- Люби меня, милый, люби всегда...
Они снова соскользнули в горячий, сладкий водоворот нежности.
- Макс...
- Что?
- Мне грустно...
- Почему, сладенькая?
- Наш сыночек, наш Лесь... почему его нет с нами?
В полутьме лицо Макса вытянулось.
- Лесь, - пробормотал он.
- Мне так хочется прижать его к груди, посмотреть в его глазки, погладить его маленькие нежные волосики, услышать его голосок...
Макс рывком сел на кровати:
- Ева... давай позвоним ему!
- Позвоним? Ну конечно! Скорее, милый, может быть еще не так поздно!
- Уже третий час, - пробормотал Макс, натягивая брюки, - но мы же родители, черт побери, имеем мы право поговорить с собственным сыном!
Ева торопливо накинула халат, присела рядом с мужем, наблюдая, как он набирает код связи под экраном видеофона. С неосознанной нежностью провела ладонью по его обнаженной спине.
Гудки тянулись долго, как сама вечность. Наконец зуммер пискнул, и на экране появилось заспанное лицо воспитателя.
- Алло?
- Доброй ночи, - сказал Макс, - извините за поздний звонок. Мы хотим поговорить с нашим сыном.
- Кто это? - нахмурился воспитатель, - вы хоть представляете себе, сколько сейчас времени?
- Простите нас, пожалуйста, - мягко проговорила Ева, - но нам очень нужно увидеть нашего Лесика.
Воспитатель - молодой мулат в желтой майке с надписью 'Иисус любит тебя' - почесал в затылке, прищурился.
- Подождите... я вспомнил вас. Вы в прошлом году были у нас в интернате. Вы - родители Леся Тимощука?
- Да-да, - нервно рассмеялась Ева, - это мы. Так мы можем поговорить с ним?
- Извините, но это невозможно. Третий класс уже неделю как уехал в летний лагерь. И боюсь, у них там нет видеофона.
Макс закашлялся. Ева не сдержала горестного вскрика:
- Что же делать?
- Что делать? - грустно усмехнулся воспитатель, - возьмите отпуск и поезжайте к нему. Лесь очень скучает по вам. И захватите побольше ампул с Любовью. Простите, но у нас завтра подъем в половине седьмого. Всего хорошего.
Он протянул руку к экрану и тот погас.
- Милый, как же так? - голос Евы дрожал и срывался на шепот.
- Он прав, - покачал головой Макс, спрятав лицо в ладонях, - мы плохие родители.
- Но мой мальчик, я так по нему соскучилась...
Ева плакала, вытирая слезы рукавом халата.
Через пять минут слезы высохли, и они снова занялись любовью - уже без прежней страсти, глотая сладость с привкусом горечи, балансируя на грани между сном и явью.
Заклинаю вас, дщери Иерусалимские, сернами и полевыми ланями, не будите и не тревожьте возлюбленной моей, доколе ей угодно...
Макс проснулся от холода. Он медленно сел на кровати, желудок его болезненно сжался. Голова раскалывалась. Он пошатываясь вышел на кухню, трясущимися руками выдавил из пачки три таблетки анальгина, выдавил их в рот, с хрустом разжевал. Запил водой из-под крана.
Это в юности можно упиваться Любовь каждый день, не боясь последствий. Макс вспомнил, как они с Евой, молодые и беззаботные, выходили из аптеки с упаковками Любви в руках, и мир вокруг них мерцал и искрился волшебным светом. В чьей-то машине магнитола голосом Пола Маккартни кричала, что любовь не купишь, но доказательства обратного они сжимали в ладонях.
Вот только с годами похмелье становится все более жестоким, а та загадочная железа, что вырабатывает в организме Любовь, уже отмерла за ненадобностью.
Макс с отвращением посмотрел на серую хмарь за окном и поплелся обратно в комнату. Ева, бледная и растрепанная, уже нянчила в руке пульт телевизора. Она неподвижно лежала на одеяле, глядя на радостно оживающий экран. Макс подумал, что грудь у Евы слишком большая и дряблая, словно пудинг. Он почувствовал раздражение и усталость. Неужели он когда-то в самом деле любил эту женщину?
- Принеси воды, - хрипло прошептала Ева.
- Тебе надо, ты и неси, - буркнул Макс.
- Дурак. Старый лысый дурак, - пробормотала Ева. Под его взглядом она натянула на себя одеяло и снова прилипла взглядом к экрану.
Макс не ответил. Он накинул на плечи халат, вытащил из пневмоприемника свежую газету и лег на кушетку. Тошнота шевельнулась в желудке, но он усилием воли подавил ее. Головная боль потихоньку отпускала. Макс захрустел газетой. Как провести последний день отпуска? Да как обычно - он будет лежать на диване и читать газеты, вечером посмотрит футбол, а под матрасом в его комнате ждут журналы с голыми девочками, так что скучать не придется. Макс мечтательно улыбнулся и углубился в чтение. Законопроект о контроле над ценами на бензин в очередной раз застрял на рассмотрении в парламенте... В Румынии родилась шестипалая девочка... Синоптики обещают затяжные дожди...
Нет, никогда он не любил ее. Да и она его - вряд ли.