Желунов Николай Александрович : другие произведения.

Можно публиковать

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Рваная Грелка, осень 2009


Можно публиковать

   На заброшенной стройплощадке было пусто и тихо - лишь решетчатый силуэт башенного крана чернел на фоне багрового, словно окровавленные шторы, закатного неба. Я неторопливо шагал через свалку. Действуя подло, кран дождался пока я подойду поближе, и тогда пришел в движение. Стрела его с рокотом изогнулась, хищно потянулась ко мне. Хлопья ржавчины, как осенние листья, печально осыпались на голову. Я бежал вперед, мягко перепрыгивая бетонные балки, груды битого кирпича, и трупики кукол "Барби", сваленные штабелями, а за спиной урчало, ревело, и не было спасения - вот тогда я и сорвал с пояса последнюю гранату, и запустил ее в рокочущую темноту за спиной.
   Так я стал безоружным.
   Стоя на руинах библиотеки, я смотрел на дымящиеся обломки крана и размышлял об этом месте. Мы заключили наш мир в картонные переплеты книг, мы заперли разум в темноте иллюзорных пещер, а в это время в настоящем мире совсем иные существа прибирали к рукам наше жизненное пространство. Теплая и тоскливая нотка зазвенела в моем сердце - столь родная для всякого философа нотка самообличения, направленного на все человечество. Не стоит поспешно осуждать меня: у каждого из нас свой собственный метод заставить подсознание утихомириться.
   Зашуршало ржавое железо, и я пригнулся, готовясь к обороне, но то был всего лишь Саламбек. Он выполз из-под груды металла - маленький, черноволосый, монгологлазый, и нерешительно зашагал ко мне.
   - Жестокий ты парень, Алексей, - сказал он приветливо, - за что его так? Ассалам алейкум. Сигаретка есть?
   - Ты один тут?
   - А я давно наблюдал за тем краном. Мощная машина, етить-колотить.
   Надо пробираться домой, подумал я. Не ночевать же здесь, за рекой. И нужно найти оружие.
   - Саламбек, мне нужно оружие.
   - Етить-колотить! Оружия здесь нет, дорогой.
   - Тогда идем со мною, веселый Саламбек.
   - Как скажешь, Лёха.
  
   Большая Ордынка. Мы идем вымершей улицей к центру города. На покосившейся колокольне висит, покачиваясь, труп человека в хаки. Белеют в сумраке голые ноги - сапоги с человека уже стянули, ага. Я поднимаю руку: тихо! Саламбек перестает дышать. На углу двух улиц уютно светится кафе "Самарканд". Взбираемся на крышу заведения и сквозь дыру в потолке заглядываем внутрь. Несколько человек в зале наворачивают манты и пьют чай.
   - Послушай, Кипчи-Баш, - говорит сидящий под нами молодой туркмен своей спутнице, - давай ограбим эту чайхану.
   - Но, Курбангельды, дорогой, - сомневается та, - никто никогда не грабил чайхану.
   - В этом-то все и дело, женщина! - строго отвечает Курбангельды, - все грабят банки, магазины, дервишей, беков, мечети, детские садики, пекарни, но никто никогда не грабил чайхану, а мы ограбим. Еще и покушаем плов на халяву.
   - Ты такой умный! Я люблю тебя, Пампкин, то есть, я хотела сказать, Курбангельды.
   - А уж как я люблю тебя, Кипчи-Баш!
   Они целуются жирными от плова губами.
   Холодный лист металла подо мной пахнет горелой краской. Вдалеке сонно вскрикивает ночная птица. Мы с Саламбеком наблюдаем, как туркмен выхватывает из под стола "Калашников" с подствольником и кричит: "Никому не двигаться, это ограбление!" Его спутница натягивает на голову цветастую паранджу и запрыгивает на стол, размахивая блестящим серебряным револьвером:
   - Если хоть одна долбанная тварь сейчас пошевелится, клянусь Аллахом, я вышибу ее сраные бесполезные мозги прямо в безжалостный ледяной космос!!
   Сидящий рядом пожилой кавказец недовольно морщится:
   - Слушай, дай спокойно человеку покушать шашлык, дарагой. Я уйду - потом кричи, шуми, стреляй, хулигань.
   Лицо Курбангельды зеленеет, потом краснеет, и наконец становится серо-коричневым:
   - Я сейчас тут все переколочу, вашу мать! Быстро деньги на стол, ублюдки! И принесите плов, бешбармак и пиво!
   Под потолком сонно зудит муха. Из кухни доносится приглушенный шум льющейся воды, звон и звяк посуды в раковине. Усталый голос:
   - А не пошел бы ты в жопу, ишак паршивый...
   Старики в углу недовольно качают головами в тюбетейках: вай-вай, ну и молодежь пошла.
   Мы сквозь дыру в потолке прыгаем на спины бандитам и отбираем у них автомат и пистолет. Вот теперь я чувствую себя гораздо лучше. Уверенней! Мужчина рожден носить оружие. Вот, казалось бы, "Калаш" - на вид просто тяжелый кусок стали, обклеенный деревом. А как приятно лежит в руке. Словно я и родился с ним. Воистину: не книгу, но меч вложил Господь своим ангелам, отправляя их на грешную Землю. Саламбек вежливо приподнимает паранджу Кипчи-Баш стволом револьвера, улыбается:
   - Слушай, красавица, зачем тебе этот шайтан безрогий? Пойдем с нами, будешь моей любимой женой, етить-колотить! У меня квартира в Кремле, большая черная машина, четыре барана, много халатов... Куда же ты? Убежала, дура.
  
   Курим с Саламбеком на крыше последнего дома на Балчуге. Догорающий закат раскрасил реку в приятный фиолетово-алый цвет. Сладковатый дым плывет в вечернем воздухе, смешивается, диффундирует с ароматами разлитой нефти. Оплавленные, источенные ядерными взрывами кремлевские башни колеблются в наплывающем радиоактивном облаке, их отражения дрожат в фиалковой бензиновой жидкости, скользящей на юг в бетонных берегах.
   - Смотри, Саламбек, моста нет. Нет!
   - Ай-яй...
   - Вестимо, это дело рук мутантов. Дело их подлых шестипалых волосатых ручонок. Им бы только разрушить что-нибудь.
   - Слушай, нехорошие люди эти мутанты, - сокрушается мой товарищ. - Совсем плохие.
   - Как же мы перекинем кости на ту строну? Так не хочется лезть в метро.
   Не хочется, но приходится - топаем назад, к "Третьяковской". В темноте шныряют коты, нервно мяукают нам вслед. Пушистые повелители оставленных человеком улиц, я шлю вам печальный привет. У входа в подземелье станции маячит сутулая фигура в кепарике и круглых очечках, вроде как у Джона Леннона.
   - Ты это... если ты мутант, лучше уйди с дороги, - сурово говорит Саламбек, - а то у нас недолго и в глаз получить.
   - Подождите, постойте, - восклицает фигура, - я должен вас предупредить - не стоит туда спускаться. Вы рискуете!
   - Кто вы такой, черт побери? - говорю.
   - Я известный писатель Глушанский.
   - Писатель, да ты не боись за нас, етить-колотить, - улыбается Саламбек, - у нас пистолеты, автоматы.
   - Бесполезно там коптить, - хмурится повелитель музы, - и томаты вас от голодной смерти не спасут. А перед бледными мутантами глубин не устоит никакая сила!
   - У тебя, - говорю, - дорогой мой человек, проблемы со слухом, похоже.
   - По роже? - опасливо отодвигается литератор, - вот за что по роже-то? Я хотел вам сказать, что мутанты...
   - Да я мутантов твоих всех уже видел давно!
   - Ах, говно?! - оскорбляется Глушанский, - хороша благодарность за помощь. А когда подземные мутанты в тоннелях метро на вас напрыгнут, и острыми зубами вопьются...
   Я только махнул рукой:
   - Идем, Саламбек. Мутанты ждут...
   Глушанский еще долго возмущался у входа в метро. В тишине подземелья до наших ушей долетало его ворчанье:
   - Подумать только... Безобразно, постыдно, недостойно! Так обращаться к известному литератору, фантасту. Обладателю всевозможных премий, создателю Вселенной подземных мутантов! Это просто плевок в лицо всей русской самобытной культуре. Я от всей души говорю им - подземные мутанты, а они мне - говно...
   Никак он не мог успокоиться. Уже мы ушли далеко и не слышали его, а часы на облупившейся Спасской башне показывали три часа ночи, но Глушанский все бормотал, нервно расхаживая перед "Третьяковской", и кулаки его сжимались и разжимались:
   - Если бы еще работал суд, я бы этого так не оставил. Я бы дошел до президента! Вселенная подземных мутантов это общее культурное достояние человечества... Захочешь сделать людям добро, расскажешь правду о мутантах в метро, а они...
   Откатился в сторону люк канализации, из вонючей темноты подземелья показалась мерцающая зеленым светом голова с пятью глазами:
   - Слышь, братан. Дай покемарить хоть часок. Прикрути громкость, блин!
   Люк закрылся. Глушанский же до рассвета всё ходил туда-сюда по площади, ругаясь шепотом:
   - И эти туда же. Неблагодарные создания! Кто бы о них услышал, кто бы прочел, если б не я. Вот дождутся - ни слова больше не напишу про Вселенную подземных мутантов. И не просите. Придете ко мне, скажете: умоляем, дорогой наш человек, напиши хоть малюсенький рассказик о полюбившихся читателю мутантах... Нет, нет и нет... Не просите... Ну, пожалуйста, хоть страничку! Хоть абзац из двух строк!... Нет! Поздно пресмыкаться... раньше надо было думать... когда оскорбляли русского самобытного автора...
  
   В темном зале станции, на стенах и колоннах грустные голодные тараканы лениво шевелят длинными усами. Где-то журчит подземный поток. На мраморных плитах чернеют похабные надписи, оставленные мутантами. Не буду здесь приводить их, ни к чему это.
   Хорошо, что я захватил фонарик!
   - Все-о-о равно, - тоскливо запевает Саламбек.- будем курить и пить вино.
   - Замолчи, - обрываю его я, и эхо гулко плывет под сводами, - ты не у себя в кишлаке. Московский метрополитен - памятник культуры ЮНЕСКО.
   Вскоре находим мутантов. Они сгрудились на рельсах у костерка - семь или восемь сгорбленных теней в неверном мечущемся свете. Кошмарные создания тьмы! Мутация налицо - у всех членов компании носы налившиеся и красные, как кремлевские звезды. Причины мутации тоже очевидны: литровая бутылка с ядреным мутагеном путешествует по кругу, и белесая жидкость с плеском перемещается в алюминиевые кружки.
   - Стой, кто идет, - хищно улыбается предводитель отряда, совершенно лысый человек с красной повязкой на руке, - вы вторглись на территорию Революционной Республики Павелецкая-Таганская. Доложите, кто вы такие, и по обстоятельствам будете расстреляны, или угощены водкой.
   - Ассалам аллейкум, товарищи! - ломает в ужасе руки Саламбек.
   - С революционным приветом, - говорю, - прибыли мы к вам из далекой страны Рабоче-Крестьянская Диктатура Северное Тушино. Имени Ленина. И Сталина.
   Компания зааплодировала:
   - Пролетарии всех станций, соединяйтесь! Ура!
   - Смотри, Саламбек, - вздыхаю я, - вот они. Звезданутые тоннельные мутанты-дегенераты.
   - Почему "тоннельные", - обижается предводитель. - Мы повсюду тут развернулись, не только в тоннелях.
   Разговорились. Предводителя зовут Иван Замков. Обратила на себя внимание пригожая брюнетка в декольтированной телогрейке, по имени Катерина Морошкина.
   - Чудесный вечер, товарищ Морошкина, - говорю, - не правда ли, в тоннелях сегодня прекрасная погода.
   - Погода дерьмо, - подал голос из угла угрюмый парень, похожий на медведя. И смотрит на меня так, в общем - понятно, как. Волком смотрит на меня этот медведь. - Да еще шляются тут всякие по нашим тоннелям, а потом грибы пропадают. Для вас, что ли, мы их выращиваем?
   - Это товарищ Кабанов, - подсказывают. - Лучше его не злите.
   - Ваши грибы ешьте сами, - отвечаю, - а вам, товарищ Морошкина, предлагаю выпить на брудершафт.
   Улыбается товарищ Морошкина, приятно ей галантное обращение незнакомого темноволосого мужчины, пришедшего из ночи. Глазки замерцали, как боевые лазеры, и ямочки на щеках проступили. Колеблются уютные клочья паутины на стенах тоннеля, где когда-то сияющие стальные звери с воем несли на работу и с работы миллионы дремлющих, хрустящих газетами, уткнувшихся в судоку, обмотавшихся проводами mp3-плееров граждан. Теперь здесь, в уютной сырости, выхаживает грибницу горстка романтичных мутантов-алкоголиков. Да вот еще товарищ Кабанов сидит - чернее безлунной ночи, и небритые скулы дерет лапой.
   - А вот я вам сейчас кашки-то с грибочками нашенскими навалю, - потирает мозолистые руки Замков, и срывает крышку с котла, - и не вздумайте отказываться, товарищи; грибочки наши - во всей Вселенной подземных мутантов - наипервейшие!
  
   * * *
   Я открыл глаз. Второй глаз открылся не сразу.
   Надо мной покачивался зеленый бамбук. В просветах между листьями голубело небо. Я сел на песке. Откуда-то прибежал белый лабрадор, показал мне длинный язык и снова исчез в зарослях.
   Что за черт... где я? Что произошло?
   Помню, пили самогон, закусывали кашей... Катерина стреляла глазками в темноте... несмотря на темноту, боевые лазеры из ее глазок лупили точно в крыс, и бедные твари с визгом подыхали на рельсах... а что потом??
   Ноги выносят меня к океану. Здесь малахитовые с пенкой волны с мерным грохотом обрушиваются на пляж. Пахнет водорослями и разбившимся самолетом. Цепочка следов уходит в лес. Делать нечего, иду по ним. Внезапно: среди тропических джунглей - бункер.
   Таинственные бункеры в джунглях всегда вызывали у меня посасывание под ложечкой. Спускаюсь вниз. За столом перед компьютером сидит главный партизан-мутант Иван Замков. Его яично-желтая лысина уютно блестит под лампой, как шар слоновой кости.
   - Здравствуй, Джек, - кивает он.
   - Здорово, коли не шутишь.
   - Мне кажется - ты чем-то расстроен.
   - Пять минут назад мы с тобой сидели в метро, - говорю я спокойно, - пили водку, ели кашу...
   Иван Замков с интересом поворачивается ко мне. Пару мгновений смотрит на меня с лукавым ленинским прищуром.
   - Джек, - он указывает на меня пальцем, будто хочет пригвоздить на месте, - это остров сказал тебе, что мы сидели в метро?
   - Кха, кха, - говорю, - кхе, кхе... Как бы сказать... Не уверен, что я... Нет, черт возьми, никакой остров мне ничего не говорил. То есть, если ты имеешь в виду, что некий клочок суши осуществлял вербальную коммуникацию, а не символически обозначаешь людей, как одинокие острова в безбрежном океане жизни, которые...
   - То есть, ты уверен, Джек, что остров не внушил тебе, что ничего тебе не говорил?
   Вот тут мне стало немного не по себе. За что судьба со мной так обходится? Жил себе, никого не трогал, в рациональном замечательном мире - ну взорвал кран, жег костры в метро с мутантами, и вдруг на тебе...
   - А если он побывал в лапах у Других? - голос за спиной.
   Я резко оборачиваюсь. У маленькой дверцы в глубине бункера стоит давешний Кабанов. Теперь у него длинные сальные волосы, обтерханные джинсы и рубаха навыпуск, но выражение лица все такое же нетёплое. А рядом с ним - о, рядом с ним товарищ Морошкина, только загорелая и в маечке в обтяжку. Кабанов берет ее за талию своей наглой лапой, но Катерина выскальзывает:
   - Убери руки, Сойер.
   - Расслабься, веснушка, - нагло щерится этот тип.
   Все происходящее ужасно напоминает мне что-то. Но что? У меня волосы встают дыбом. Думай, Джек, думай... Думай, Джек! - кричу я себе. Мы пили самогон, хорошо... потом ели кашу с грибами... палили по крысам... стоп, отмотай назад! Грибы. Ну, конечно!
   Вынимаю пистолет, и как бы невзначай размахиваю им, щелкаю предохранителем:
   - Товарищ Замков, - говорю лысому, - расскажите-ка мне больше о ваших легендарных грибочках.
   Вот тут-то он и меняется в лице, гад! Горячо, лысая башка?
   - Но Джек, остров, - начинает он.
   - Смелее, колитесь. Вы, товарищи, тоже участвуйте в исповеди. Впустите свет в темные подвалы души.
   И лысый предводитель, покачиваясь в ритм, начинает низким голосом:
  
   Пускай я не Кобзон Иосиф,
   Но про грибы спою вам громко -
   Такая уж моя грибовая судьба.
   И пусть потом от них поносит,
   И папа тапком лупит звонко -
   Ты жуй гриба, приятель, просто жуй гриба!
  
   - Простите, но мне надо срочно ввести в компьютер цифры: 4 8 15 16 23 42! - нервно заявляет лысый и прячется под столом.
   Сойер Кабанов, пританцовывая, идет по комнате:
  
   Я персонаж довольно грубый,
   Могу и матом выдать, каюсь,
   И вы не стойте жопою ко мне!
   Но если гриб попал мне в губы,
   Я, словно котик, кувыркаюсь,
   И дружелюбен, как студентка по весне!
  
   Из двери в кладовку на цыпочках выбирается Саламбек. Руки у бедняги связаны, на теле какие-то лохмотья. Лицо в синяках и царапинах, глаза выпучены по-рыбьи:
  
   Я собираю списки всяки,
   Плету интриги в темноте, - робко начинает он, -
   Порой и сам не знаю, что же я хочу,
   Но гриб схомячил - и по сраке, - вдруг медведем ревет Саламбек, -
   Могу навешать хоть Кличко,
   Хоть динозавру, хоть черному дымку!
  
   Дальше все, как в тумане. Помню лишь как обнявшись, поем мы все вместе, и танцуем что-то вроде канкана (по левую руку от меня Кейт Морошкина, по правую - Снежный Человек), поем на музыку из песни Фрэнка Синатры "Нью-Йорк, Нью-Йорк":
  
   А ну, дружок,
   Пожуй грибов,
   Когда печален ты, иль хмур, или готов
   Ложиться в гроб - забей на гроб, отведай гриб.
   И мигом радуга зажжется в облаках!
  
   Кусни пирожное с грибами -
   И ты болтаешь с островами,
   Пожуй грибов, пожуй грибов.
  
   Кусни пирожное с грибами -
   И пляшешь в бункере ты с нами,
   Пожуй грибов, па-жуй гри-бов! ГРИ-БОООВ!
  
   * * *
   Прихожу в себя я оттого, что незнакомый голос мужественно бормочет над головой.
   - Звездная дата 13-15-95. Капитанский дневник промок: из каюты сверху, где проживает посол Тубулакса, капают его выделения. Так что дневник еще и воняет.
   Осторожно поворачиваю голову. За моим плечом стоит тщедушный человечек в заляпанном кофе джемпере, плешивенький и мятый, со свекольными от похмелья глазами. В руках бормотун держит изжеванную бумажку с текстом.
   - Не обращайте внимания, - шепчет человечек, - я тот, кто всегда невидим. Читаю закадровый текст.
   - Не беспокойтесь, пожалуйста, - говорю.
   - Благодарю вас.
   Я понимаю, что кресло подо мной вибрирует. Долетают встревоженные голоса:
   - Внимание, капитанский мостик, тревога! Нападение Ниблунианцев! Коммандер, тревога!
   - О, бездна, - говорю, - что еще стряслось.
   Бункер каким-то образом превратился в рубку космического корабля. На черном экране люто искрят звезды, а наперерез нашему курсу кто-то лупит из разноцветных лазеров.
   - Коммандер, Ниблунианцев поддерживает объединенный космический флот Империи Галаперидольцев! - бесстрастно сообщает женский голос. Вот она, Кейт Морошкина, держит вахту за пультом. Кожа ее потемнела до оттенка кофе со сгущенкой, на голове копна черных волос, лицо украшают гладкие негритянские скулы.
   - Рвем когти, - твердо повелеваю, - штурман, полный вперед!
   - Но капитан, - капризно отвечает штурман из машинного отделения, - я ведь выжимаю все соки!
   - Я сказал - полный вперед. Вы что, глухой?
   - Слушаюсь, - штурман с неохотой выключает соковыжималку и идет включать двигатели.
   - Огонь всеми торпедами левого борта, - зевая, командую я.
   - Но коммандер! - говорит остроухий человечек с черными косыми бровями, - параграф 85926/Ю Галактического Устава категорически запрещает применять субмолекулярные торпеды против Галаперидольской расы.
   - Ну натравите на них арктурианских слизней.
   - Арктурианские слизни занесены в Красную Книгу!
   - Тогда просто киньте в них чем-нибудь тяжелым.
   Кейт смотрит на меня осуждающе. Я замечаю, что кожа у нее вновь белая, щечки румяные, а прическа превратилась в колбаски, как у Юлии Тимошенко. Ко мне подходит, переваливаясь, Саламбек с черным горшком на голове и говорит застенчиво:
   - Лёха, братан, етить-колотить. Тут, вот какое дело. Я твой отец. Ты извини, если что, дорогой...
   К счастью, в кают-компанию врываются Галаперидольцы. Саламбек получает дубинкой по горшку. Меня волокут куда-то во тьму, да я и не сопротивляюсь...
  
   ...и в третий раз пришел в себя.
   Высокий потолок. Приглушенный свет. Я лежал на белой, как сметана, простыне - весь обмотанный ремнями. Все до единой мышцы ныли, словно после долгой работы. В мозге звенела пустота.
   Я поднял голову.
   Передо мной сидел мужчина средних лет. Волосы темные, с проседью, торчком. Плохо выбритый, хмурый. В руке какая-то клюка. Хотя на мужчине был серый пиджак, я почему-то сразу признал в нем доктора.
   - Ну и как вы себя чувствуете? - сказал он внезапно.
   - Более-менее, - тихо ответил я.
   - Как ваше имя, помните?
   - Алексей... Кондратьев...
   - Возраст?
   - Тридцать один.
   - Где работаете? - предельно цинично спросил доктор.
   - Программист, - я отчего-то залился краской смущения.
   - Помните что-нибудь?
   Я закашлялся.
   - Ну...
   - Смелей, я же врач.
   Запинаясь, я пересказал свои приключения в космосе, на острове, в метро и прочих сомнительных местах.
   - Потрясающе вторично, - задумчиво пробормотал доктор и надолго замолчал, глядя в стену.
   - Развяжите меня, пожалуйста. Я больше не буду.
   Циничный тип не ответил. Он пробовал клыком свою клюку.
   - Что хоть было-то со мной?
   - Так мы вам и рассказали, - строго прозвучал над моей головой приятный женский голос. Откуда-то появилась пожилая нянечка в зеленом халате, - после всех ваших хулиганств и проделок! Так мы и рассказали, что у вас от компьютерных игр и чтения фантастики разыгралась мозговая лихорадка.
   - Мозговая... И что я натворил?
   - Так мы и рассказали, держи карман шире, так и разболтали - как тебя сняли со шпиля Главного здания МГУ в чем мать родила! - Вошла в раж нянечка.
   - Что ж, не такое уж и преступление.
   - Будем, молчать, как могила! Ни за что не расскажем, что ты плюнул на лысую голову ректору, а потом требовал Нобелевскую премию в области самогоноварения!
   - Признайтесь, - предельно цинично оборвал нянечку доктор и указал на меня своей клюкой, - а вам не кажется, что вы персонаж фантастического рассказа?
   - Нет, - соврал я, не моргнув.
   - Честно?
   - Честнее вареной морковки.
  
   Я шагал по серой октябрьской улице, устало взметая подошвами кроссовок желтые листья. Накрапывал дождь. В кармане шуршала справка об излечении от мозговой лихорадки... завтра на работу, эх.
   - Когда-то давно, - вспомнил я слова циничного доктора, - был я обычным меломаном. Собрал большую коллекцию музыки разных направлений и стилей, от классики до рэпа. Вы, конечно, замечали, какое действие порой музыка оказывает на человека? Поистине магнетическое - мы можем искусственно поднять настроение, или уронить его, солдатам на параде мы ставим бравурный марш, на похоронах включаем заунывное нытье. Легкий терапевтический эффект музыки врачи-психотерапевты отмечали еще в девятнадцатом веке... Я пошел дальше. Стал экспериментировать с мелодиями. Я приглашал талантливых молодых музыкантов, у которых нет ни гроша за душой, но есть огромное желание творить. Сам научился играть на фортепьяно, на гитаре, скрипке и флейте. Вскоре я пришел к выводу, что если у пациента не диагностировано органического поражения коры головного мозга, он с вероятностью более 70% излечим - при правильном применении определенных комбинаций нот. Еще через некоторое время я открыл небольшую практику по терапии мозговой лихорадки. Кстати, ваш случай оказался одним из самых запущенных, Алексей. Нельзя так фантастикой увлекаться, интересуйтесь и реалистической литературой и документалистикой... ведь и там тоже все краски жизни! Рад, сердечно рад, что удалось поставить вас на ноги и вернуть обществу. Держите счёт. Счастливо!
   У помойки надрывно кашляла ворона. Мимо пронесся грязный рейсовый автобус, взбаламутил лужу. За серым окном покачивались бабки с авоськами, на их лицах застыло непередаваемое выражение презрительного скепсиса. Скоро начнется час пик, и автобусы пойдут битком, как монгольские кибитки Чингисхана в тринадцатом веке.
   Вылечили, значит, - вздыхаю... Ладно, пойду домой... Пожарю яичницу. А не перечитать ли мне Хроники Амбера? М-м?

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"