Утро было промозглым и серым...Насмешливо похожим на все предыдущие и последующие утра российского межсезонья.
Зеркало расхохоталось в лицо, причем, почти злорадно. Я улыбнулась в ответ. Не растеряно и виновато, а спокойно и немного равнодушно. Нет мне дела до насмешек зеркала. Я знаю себе цену. На кухне обнаружилось, что кофе тоже нет. Он как-то внезапно и сразу закончился. Нельзя сказать, что это явилось откровением, он давно собирался это сделать, но как-то надеялось, что еще не сегодня. В голову полезло великое, с моей точки зрения, изречение Иосифа Бродского: "Если по утрам не пить кофе, зачем тогда вставать?" Очень и очень мудро. Только кофе от этого не прибавилось. Да и риторический вопрос "зачем тогда вставать (и идти на работу)" вряд ли удастся разрешить в рамках российского законодательства. Поэтому вставать для свершения трудового подвига придется даже при отсутствии кофе. Ладно, хорошо, сегодня, во всяком случае, я не засорю свои сосуды. Хотя, по правде сказать, их это вряд ли спасет. Привожу себя в порядок. Зеркало перестает хохотать и проникается уважением.
Лифта жду долго.... Он один у нас еще тянет на все 17 этажей, ему тяжело, и я его понимаю, хотя также понимаю, что рискую опоздать на работу. Вообще-то, должна сказать, это очень хорошо, что он работает в принципе, потому что полгода после нашего переезда в этот новый дом он не работал совсем, просто никогда. А живу я на 17 этаже. Нет, я не шучу, это правда, как правда и то, что меня это нисколько не огорчало, потому что это была хорошая тренировка для мышц. Конечно, так думали не все... Я помню, как волокла на себе пожилую бабушку, которой стало плохо во время подобных "тренировок", а ее маленькая внучка испугалась и заплакала. Она так испуганно кричала на темной вонючей лестнице (когда только загадить успели), а бабушка старалась прерывающимся шепотом ее успокоить. Мне до слез было их жалко. Я понимала, что нет никому дела до этой бабушки и напуганного ребенка. Во всяком случае, в нашем ЖЭКе. Доходило до смешного. Когда мы, в очередной раз, жаловались начальнице этого самого пресловутого ЖЭКа, горячо и импульсивно (мы, конечно, жаловались постоянно и всюду, но, также конечно, безрезультатно), она подняла на нас стандартно просоветское лицо и сказала с улыбкой (достали мы ее, наверно, очень): "Перестаньте, пожалуйста, у вас все работает!" Работает, и все!
Бодро иду на стоянку. Я люблю ощущение утра. Оно меня охватывает, как только выхожу из подъезда. И не важно, какое это утро - солнечное или хмурое, просто это новый день, еще один день, еще один подарок Бога.
Я помню одно ослепительное мартовское утро. Солнце было таким ярким, что казалось, будто в снег набросали бриллиантов. И в воздухе стоял запах весны, ни с чем не сравнимый аромат. Он появляется как раз в начале марта и держится совсем недолго, каких-нибудь пару недель, и затем незаметно растворяется, как бы утекая шлейфом дорогих духов. Такая погода в марте - это королевский подарок скупой российской природы. Не хочется заходить в помещение, совсем не хочется. Меня легонько подталкивают, крепко держа под локоть. Ребята боятся, что я упаду. Я закрываю глаза и захожу в полутемный зал. После яркого солнца он кажется черным. И я не верю, что все это происходит на самом деле. Как не верю в это ослепительное солнце. Я знаю, что завтра опять повалит снег, и повиснет унылая зимняя хмарь. Но я хочу снега, я хочу, чтобы выключили солнце. Мне трудно дышать...
Это было три года назад. Мы хоронили Мишу...
Вы замечали, как много улыбающихся молодых лиц на надгробных памятниках? Не то, чтобы раньше их было мало. Был Афган, сейчас Чечня. Смерти, ей ведь все равно, она не знает большой политики, у нее своя валюта. Просто раньше меня это не касалось. А теперь вот коснулось...
Родина-мать, как положено, отблагодарила Мишу орденом, а спонсоры поставили ему памятник и помогли родным деньгами.
Кто-то проводил опрос у подростков 9 мая, так никто не смог сказать, что это, собственно, за праздник. Ветеранов становится все меньше. Стареньких, больных, одевающих потертые пиджаки с орденскими планками, идущих с прямыми спинами, поддерживая друг друга, по праздничным улицам мимо богатых бутиков и стильных иномарок. А я заметила, что они счастливы. Счастливы, несмотря на мизерную пенсию и, прямо скажем, формальный почет. Потому, наверно, что они прожили жизнь, в которой были вера и смысл, в которой была Победа.
Год назад мы с дочкой смотрели в театре совершенно замечательную по доброте и силе постановку. Там рассказывается о девочке-сироте, которую берет на воспитание чопорная тетка. Отец у девочки был священник, причем, очень бедный, и он придумал игру "Хорошо". Смысл этой игры прост: в каждом событии, в каждой ситуации, какой бы страшной и тяжелой она не казалась, нужно найти хорошее. А придумал он ее после того, как в их город доставили гуманитарную помощь, и девочка очень хотела куклу, а ей прислали костыли. Она заплакала, и тогда отец придумал эту игру. "Что же хорошего в том, что вместо куклы прислали костыли?"- спрашивали ее. "Ну, как же?",-удивлялась она.-"Хорошо то,что мне ведь костыли не нужны!"
И я поняла, что давно уже сама играю в эту игру, с того ослепительного мартовского утра, когда удивительно четко осознала, что такое "плохо".
Я, вообще, как-то перестала чувствовать досаду, раздражение, злость. И мне комфортно, что можно не злиться, не обижаться, а главное, не притворяться. На самом деле это легко, надо просто хорошо освоить игру "Хорошо".
Едешь в машине, тебя подрезает, скажем мягко, без привычного русского фольклора, не вполне воспитанный человек. Хорошо! Потому что я классный водитель и избежала аварии.
Не работает лифт - тоже хорошо, можно здорово натренироваться при спуске-подъеме на 17 этаж, а заодно отточить выдержку и силу воли. Даже испытываешь легкое разочарование от того, что теперь он почти бесперебойно работает.
Очень актуальна эта игра при непосредственном общении с госструктурами и внутри таковых. Кстати, внутри таковых люди почему-то, по большей части, начинают терять человеческий облик. Красочным примером может служить попытка получить приглашения для иностранцев в УВИРе на Покровке. Раньше приглашения оформляли в МИДе, причем, цивилизовано и быстро. Но, каждому российскому человеку должно быть понятно, что подобная организация работы никак не подходит для нашей ничьим умом не понятой родины. Поэтому из МИДа процесс оформления приглашений передали в органы внутренних дел. И то верно, приглашения иностранцам - дело внутреннее, а не иностранное. Так вот. Если вам доводилось наблюдать бои без правил, то в данном случае они могут претендовать разве что на роль разминки. Как здесь не поиграть в "Хорошо"? Правда, стоит оговориться и посоветовать играть только при условии хорошей физической подготовки, потому что у людей в сим учреждении, призванном разрешать внутренние дела, нередко прослеживается желание убивать.
На них я тоже не злюсь. Я только усерднее прошу у Бога терпения и сил. А также, чтобы чувство юмора мне не изменяло.
Возле мусорных баков роется бабулька из нашего подъезда. Я часто ее вижу. Неужели родственников нет, совсем ведь бабка слабая. Еле ходит. Однажды она уронила конфету и долго пыталась ее поднять, опираясь на свою палку. Не смогла... Я всегда даю ей денег, она не отказывается. Радуясь возможности с кем-то поговорить, рассказывает, что ей необходимо ходить, дома-то она вечно лежит, а потому каждый день выходит на улицу. Я ее слушаю очень внимательно, но не из простой вежливости, мне действительно интересно, чем она живет. Потому что жизнь - это великий дар, к ней надо относиться внимательно, даже если эта жизнь - чужая. Я слушаю и думаю, хорошо, что мои бабушки умерли в окружении любящих детей и внуков, в заботе и тепле. А еще я думаю, хорошо, что я могу помочь этой бабульке. На самом деле, людям не так уж много надо, иногда просто, чтобы кто-то их выслушал.
День закрутился, как колесо рулетки. Так же по-сумашедшему и так же непредсказуемо. Мне это нравится. Каждый раз, каждое утро я, как ребенок подарка, жду сюрприза от нового дня. И, кстати, должна заметить, жизнь почему-то все чаще стала меня баловать именно приятными сюрпризами. Я уже твердо знаю, что в том же самом УВИРе мне никто не нахамит, а, наоборот, попытаются помочь. В магазинах мне с удовольствием дают советы, в ресторанах обязательно подарят какой-нибудь коктейль. Гаишники, простите, Гибедедешники, меня с улыбкой отпускают и денег не берут, а при необходимости использовать наемный транспорт обхожусь большим спасибо. Друзья заряжаются от меня оптимизмом и верят, что я могу шутя решить любую проблему. Да я и сама в это верю. "Ад и рай - это две половины души." Если использовать райскую половину и забыть про другую, то судьба автоматически повернется такой же райской половиной. Ей ведь, судьбе, тоже надоело, что на нее вечно сетуют, и как только она обнаруживает нашу благодарность, ей хочется ее хоть как-то оправдать.
Я никогда не хожу к гадалкам, поскольку верю в великую Божественную мудрость неведения о своем будущем. Я и не хочу его, это будущее, знать. Я иногда представляю, как бы чувствовал себя Миша, если бы знал, что ему осталось жить год, месяц, неделю... Вряд ли он смог бы также очумело радоваться каждому дню, наслаждаться каждым моментом своей недолгой жизни. А Миша умел это как никто другой, и пытался научить меня. Но я всегда находила причины отложить или омрачить эту радость. Их ведь всегда легко найти.
Но он все же меня научил...Тогда, в последнее мартовское утро...
Обратная дорога с работы всегда, или почти всегда, радует возможностью надолго застрять в стройных рядах машин, жаждущих попасть домой после напряженного рабочего дня. Можно расслабиться и даже подремать. Мой автомобиль в условиях стерильности легендарных российских дорог напоминает трактор после ударной работы в поле. И то мог бы конкурировать. Помыть его заманчиво, но трудновыполнимо, поскольку желающих на мойках много, а времени всегда мало, и его всегда жалко. Но автомобиль ведь этого не понимает, он мне служит верно, и я еду его мыть.
Дома непрерывающийся от радости моего присутствия телефон требует выдержки и терпения (а они в отличной форме после полугодового тренинга неработающим лифтом). Дочка обсуждает прошедший день, мы строим планы на выходные, стараясь учитывать необходимость живого человеческого общения с друзьями и родственниками. Мы спорим о том, в какой театр пойти, на какую выставку заглянуть, смеемся, вспоминаем, что не успели поужинать, и дружно решаем сесть на диету, поскольку готовить нам лень. Шутим над своими ухажерами. Может быть, кого-нибудь осчастливим вниманием в эти выходные. А, может, и нет...
На часах второй час ночи. Значит, опять бессоница. Но я и к ней нашла подход. Потому что много чего могу успеть. Глупо переживать из-за временного отсутствия сна. Он ведь из-за этого не посетит нас, усмиряя негодующее отчаянье. Я накупила кучу книг, а времени на чтение почти не остается. Вот оно и появилось.. Хорошо, что книги перестали быть проблемой, можно часами пропадать в книжных магазинах и наслаждаться. До четырех почитаю, потом поупражняю свой убогий английский, а то он окончательно зачахнет и станет просто юродивым. А под утро можно полежать в горячей ванной с ароматной пеной и маской на лице. Когда еще такое себе позволишь? Странно, что приходится заново учиться любить жизнь. А любить ее стоит уже потому, что она есть. Когда стоишь в церкви, понять это легче. Легче понять, как надо жить, а как не надо. Совершенно ясно, что хорошо, а что нет. И это хорошо, также как и нет, не зависит от времени, эпохи и политического устройства. Когда я училась в школе, на каком-то, не помню каком, уроке обсуждался вопрос, что такое добрый человек, и что в себя вмещает это понятие. Наговорили на целый урок. Какой должна быть доброта, какой не должна быть. А в конце одна девочка поднялась и сказала: "Я что-то ничего не поняла. Ведь добрый - это тот, кто делает добро, а злой - это тот, кто делает зло. И все..." Просто, правда? Вот также и "хорошо".
Я вспомнила еще одну игру.
Ребенком родители привели меня в удивительный дом, там жили люди, объездившие весь мир. Просторный кабинет, заполненный книгами, и мужчина за письменным столом, рассказывающий мне о тайнах Гималайских гор... Там впервые я услышала тревогу в летящих искрящихся вальсах Моцарта. Впервые услышала музыку "между строк". Это потрясло. С тех пор все вещи и явления я пыталась разглядеть между строк - картины, стихи, людей. Даже шум дождя и шелестение ветра... Сначала это была игра, потом стало привычкой.
Я приехала к Мише на могилу. Я рассказала ему о том, что поняла всю условность и относительность понятия "плохо" и всю мощь и силу понятия "хорошо". Нельзя анализировать "плохо", просто потому, что тогда станет невыносимо жить, или, вернее сказать, труднее выжить. А еще потому, что по-настоящему плохо может быть только то, что ты не можешь изменить. Я пока знаю только одно "плохо". Это смерть. Да и это тоже условно и относительно, особенно для истинно верующих людей. Видно, мне веры еще не хватает, потому что для меня это действительно плохо. Стоя рядом с Мишей я особенно остро чувствую, что то, что я живу - это не просто хорошо, это просто чудо. И еще... По поводу рая и ада на земле... Мне теперь кажется, что в Бога мало верить, надо еще помнить о том, что Он тоже верит в нас.