Аннотация: Это не я писал. Это моя мама, но она не может зарегистрироваться.
" Просто я отношусь к такому типу людей, которые ничего не могут понять, пока не попробуют это записать на бумаге".
( Харуки Мураками "Норвежский лес")
ООО - РОССИЯ.
Когда вам надоест читать чужие книги, садитесь и пишите свою. Перечитывать свое вам будет интересно даже если ваша писанина не вызовет восторга окружающих, а тем паче широкого круга читателей. На мнение этого широкого круга нужно наплевать в первую очередь, если хотите написать действительно что-то дельное. Пишите только о том, что любите или ненавидите, что, по большому счету, одно и тоже. О том, что "может заинтересовать" не пишите никогда. Это только ваше сегодняшнее, если не сиюминутное, мнение. Когда оно поменяется вам, самое меньшее, станет стыдно. Не стоит тянуть лямку сюжета, легко перескакивайте с одной темы на другую, ибо человек так и мыслит. Сюжет выстроится сам, если вы честны перед собой. Наиболее интересная линия разовьется и заживет самостоятельно. Не напрягайтесь - что легко то правильно. Самое мудрое вещество в природе - это вода. Она одна может пребывать в трех состояниях, в твердом, жидком и газообразном. В том, в котором в данный момент удобнее. Она никогда не потечет вверх и не полезет на гору. Она ее обогнет и победит в любом случае. Человек, на 90% состоящий из этого мудрого вещества ведет себя как дурак, пыжась и преодолевая всякие препятствия которых, на самом деле и не существует вовсе. Сократ посвятил остаток своей жизни тому, чтобы ответить на вопрос, "почему человек, зная как поступать хорошо, поступает дурно". И не ответил. И никто не ответит. Могу сказать одно: - Если человек думает, что знает, как поступать хорошо, то, даже поступая хорошо, он поступает дурно. Исключение блаженные и юродивые. Они поступают хорошо, не зная этого.
ПАТРИОТИЗМ (от греческого patriotes - соотечественник, patris - родина), любовь к родине, привязанность к родной земле, языку, культуре, традициям. Современная энциклопедия.
ПАТРИОТИЗМ (от греч. patriotes - соотечественник - patris - родина), любовь к родине; привязанность к месту своего рождения, месту жительства. Большой Энциклопедический словарь.
"в силу естественной любви и нравственных обязанностей к своему отечеству полагать его интерес и достоинство главным образом в тех высших благах, которые не разделяют, а соединяют людей и народы". Вл. Соловьев
ПАТРИОТ , патриотка, любитель отечества, ревнитель о благе его, отчизнолюб, отечественник или отчизник. Патриотизм м. любовь к отчизне. Патриотический, отчизненный, отечественый, полный любви к отчизне. Даль.
РОДИНА, родить, родня и пр. Даль.
Любовь к родине должна выражаться в реальной пользе, а не в прекрасных заклинаниях, сопровождающих ошибки и вред. М. Веллер.
...Ясное сознание своих обязанностей по отношению к отечеству и верное их исполнение образуют добродетель П., которая издревле имела и религиозное значение. Отечество не было только географическим и этнографическим термином - оно было вотчиной особого бога, который сам, по всей вероятности, был более или менее отдаленною трансформацией умершего родоначальника. Таким образом, служба родине была деятельным богослужением, и П. совпадал с благочестием. Не культ зависел от родины, а родина, как такая, создавалась культом: отечество было землею отцовских богов, и потому беглецы, уносившие с собою этих богов, через них основывали новое отечество. Забирать к себе чужих богов было самым прочным средством для завоевания чужих земель, как это и делалось римлянами .....
...У евреев П. хотя сохранял преобладающий религиозный характер, но при этом стал также универсальным. Через духовную работу пророков еврейский народ дошел до сознания, что его племенной и местный Бог есть единое Божество над всем миром. В сознании пророков и апостолов первое, земное отечество должно было погибнуть, чтобы возродиться во всеобъемлющем царствии Божием. К познанию и созиданию этого царства призывались равно все народы, и этим освящался П. национальный, но лишь под условием всечеловеческой солидарности, т. е. как любовь к своему народу не против других, а вместе со всеми другими. Не только для исполнения, но и для сознания большинством человечества этого высшего требования нужен был еще не окончившийся доныне переходный процесс, характеризуемый преобладанием исключительно национального П. и враждебного соперничества народов...
......Естественная любовь к ближайшему отечеству существовала, но решительно подчинялась в нравственном сознании требованиям высшего универсального порядка. Как некогда пророк Иеремия проповедовал евреям политическое самоотречение и покорность чужому завоевателю, как второй Исаия видел спасителя своего народа в персидском царе Кире, так величайший патриот Италии, Дант, призывал для спасения своего отечества немецкого императора из-за Альп ....
... Первоначально отечество было священно как вотчина своего, настоящего бога; теперь оно само признается чем-то абсолютным, становится единственным или, по крайней мере, самым высшим предметом поклонения и служения. Такое идолопоклонство относительно своего народа, будучи связано с фактическою враждою к чужим, тем самым обречено на неизбежную гибель...
... В историческом процессе все более и более обнаруживается действие сил, объединяющих человечество, так что исключительное национальное обособление становится физическою невозможностью.
- Ну что, Иван, надеюсь, ты остался патриотом? - вопрос задал полковник ФСБ, через 12 лет после того как я уехал в США и за два месяца до моего ареста в России. Тогда я ответил - Да. Ответил "да" потому, что еще ставил знак равенства между любовью к Родине и патриотизмом. Позже, обстоятельства и, случайно услышанная, фраза - "патриотизм - это последнее прибежище негодяя" окончательно и полярно развели оба понятия. Воинствующая любовь к своей стране - это уже не любовь, как воинствующее христианство или исламизм уже не вера. Это ненависть. Обыкновенная слепая ненависть ко всему, что не умещается в границы религии или территории.
Я уже тогда понимал, что моя любовь к стране, где я родился, сильно отличается от любви большинства моих сограждан. Я не разделял восторга своих соотечественников, когда норвежский рыбнадзор прищучил наших браконьеров, а те вместо того чтоб подчиниться законным требованиям их инспекторов, совершили kidnapping, а проще говоря, уперли их на своем судне в Мурманск. Военно-Морской флот России рванул им на встречу, СМИ захлебывались от восторга, в порту встречал оркестр и фанаты. Страна изнывала от умиления, что наши опять забили на "их законы".
Несколько позже в аналогичной ситуации бравый матрос Тихоокеанского флота прострелил голову японскому браконьеру, причем еще до того как было установлено, что он браконьер, а на момент попадания российской пули в японскую голову, он был просто моряком иностранного судна, оказавшегося в наших территориальных водах. Кстати, как выяснилось позже, командир пограничного судна приказал матросу дать предупреждающий залп в воздух, а тот с первого выстрела засадил прямехонько в голову самураю. Либо он приказа не понял, либо вообще наши военные моряки хреново стреляют. Эдак, в следующий раз вместо того, чтоб сбить вражеский самолет он просто-напросто отстрелит башку своему отцу командиру. Люди, служившие и немного думающие, это понимают. Но на тот момент большинство жителей самой большой в мире территории дружно восторгались мужеству и меткости своих защитников. По правде говоря, отстрелили не самую умную голову подданных Микадо. Надо было остановиться и забашлять как другие делают, а не драпать, сломя голову, с нашими крабами. И японцы целы и погранцы сыты. Элементарная жадность погубила очередного японского фраефа.
А тогда я сказал: - Да.
Позже в тюрьме я часто вспоминал этот разговор. Сам разговор был каким-то нелепым. Он и начался неудачно. Потянувшись за сахарницей, я опрокинул чашку чая на ореховый стол. Я хорошо помню, что в тот момент промелькнула мысль, что это очень, очень плохо.
Не потому плохо, что я разлил чай, на новый ореховый стол гостеприимного хозяина, а потому плохо, что все теперь пойдет не так, как хотелось, что все сильно поменяется и поменяется в худшую сторону. Причем это не зависит от хозяина стола и кабинета, а все уже случилось и обратно вернуть ничего нельзя, как нельзя собрать чай со стола в чашку. Где-то глубоко мелькнули какие-то слова "тюрьма", а может быть и "смерть". А может, показалось. Вспомнилась черная кошка и, почему-то, подумалось, что черная кошка все же лучше. Так бывает когда какая-нибудь мелочь, случившаяся утром, определяет день. А может, определяет этот день только потому, что ей придали слишком большое значение.
- Что собираешься делать? - спросил полковник.
- Плыть и петь.
Такая формула жизни появилась у меня недавно и я ее лелеял, к месту и не к месту вставляя в разговор. Идея заключалась в том, что я хотел купить баржу (обыкновенную баржу 40 на 13 метров) переоборудовать ее под жилье и концертную площадку, плавать по рекам и петь для жителей берегов. Плыть и петь. Макс еще предложил в пути курить марихуану, чтоб пение было плавным и беспрерывным. Планировалось также оборудовать роскошные каюты для экипажа, бар с мраморной столешницей, комнаты отдыха с видом на берега и нанять настоящего повара-китайца, для чего непременно надо было ехать в Китай и проводить там кастинг. И хотя наличных денег не было не то что на баржу, а даже на китайца и марихуану, я начал предпринимать реальные шаги для осуществления мечты. Когда-то, лет 10 назад, старый, мудрый американец русского происхождения, Nick Sims, он же Коля Шимановский от рождения, сказал мне короткую фразу:" Money follows", чем определил стратегию всех моих авантюр. Я и сам знал, что если есть хорошая идея и в русле этой идеи совершаются доступные, полезные действия, то деньги, третья обязательная составляющая (обязательная, но третья) появятся в нужное время и в нужном количестве. Не раньше и не позже. Если не появятся, то проблема только в несоответствии первых двух составляющих. Беда большинства нынешних бизнесменов в том, что во всех их проектах деньги всегда и отправная точка и завершающая. То есть качественно начало и конец проекта никак не отличаются. Разница только в количестве. Хочется, чтоб вначале было мало, а в конце много и, именно поэтому, часто происходит наоборот. По привычке к американским аббревиатурам я их стал называть - ЛБМ (легко, быстро, много).
Так вот, наличных не было, но была кое-какая недвижимость, которую можно было продать либо взять под нее ссуду, достаточную для покупки и переоборудования баржи. Так что какая-никакая материальная база имелась, а пока, совершая доступные и полезные действия я с'ездил в город-герой Темрюк, где капитаном порта трудился мой двоюродный братец Юра и выяснил сколько будет стоить буксир и команда к нему. Выяснилось, что недешево, но доступно. После этого нашел реальную списанную баржу в Краснодарском речном порту. Облазил ее вдоль и поперек, сфотографировал и остался доволен. Пообщался с главным инженером порта. Тот, сразу ухватив идею, выдал самую расхожую среди подрядчиков фразу: "При наличии достаточного финансирования все это возможно." Я это и так знал. При достаточном финансировании я бы мог перетащить "Golden Gate Bridge" в Керченский пролив и соединить порт Крым с портом Кавказ. Так что приблизительно за месяц до ареста я подошел к третьей составляющей - достаточному финансированию.
A за два месяца и 21 день до ареста я познакомился с девушкой, которая вошла в мою жизнь так же как и 137 статья уголовного кодекса со страниц Интернета.
Это не литературный прием - за месяц до ареста, за два, за год. Мой арест 21 января 2006 года - это мой Рубикон. Поменялись не только внешние атрибуты жизни (хотя и они, конечно, поменялись полярно - от президента корпорации в США и международного благотворительного фонда до заключенного СИЗО 23/1 г. Краснодар, Россия) поменялась шкала ценностей. Даже не шкала - сами ценности изменились в корне. Хотя эти изменения не произошли в одночасье. Я был подготовлен к этим изменениям, а события 2006 просто ускорили и усилили их. Отношение человека к человеку, к богу, к истине, к Родине не могут и не должны быть конечными. Они меняются день за днем, год за годом, а иногда и деформируются моментально, если деформации подвергается сама жизнь - окружение, опасности, привязанности. Такая деформация сродни дефлорации. Армия, тюрьма, болезни, стихийные бедствия меняют мировоззрение даже больше чем смерть близкого человека. Смерть близкого - это потрясение, но потрясение мгновенное, хотя и сильнейшее. Оно оставляет глубокий шрам в душе, но не меняет ее структуру. Армия, тюрьма, война, болезни - это потрясения меньшего масштаба, но постоянные, ежедневные, ежечасные, которые не рубцуются большими шрамами, а медленно выворачивают наизнанку и незаметно меняют каждую грань вашего существования, хотя и в сотни раз быстрее, чем в обыденной жизни.
Меняется образ мыслей, манера поведения, структура речи. Вы даже молчите по-другому. Видите другие сны и принимаете пищу не так как раньше. И то, что раньше было для вас свято и незыблемо теперь кажется настолько ничтожным, что вы начинаете стыдиться себя прежнего. И совершенно напрасно. Ваши нынешние идеалы, принципы, иконы, фетиши столь же недолговечны, как и прежние. Что же есть вечного? - Любовь. Я люблю свои сегодняшние заблуждения, своих сегодняшних друзей, свою сегодняшнюю женщину. Я с любовью вспоминаю свои вчерашние заблуждения, своих вчерашних друзей и своих вчерашних женщин. Но люблю только сегодняшних. Не вчерашних и не завтрашних.
Я не люблю государство. Любое. Демократических и народных государств нет и быть не может никогда и нигде. Если меня попросят подобрать антипод к словам любовь, народ, демократия, порядочность, искренность и дружба я, не задумываясь, скажу - государство. И чем больше государство, тем большая несовместимость этих понятий. Чем меньше государство, страна - тем меньше пропасть. Любая сверхдержава, только для того, чтобы остаться сверхдержавой, ежедневно уничтожает либо духовно, либо физически, либо и то и другое сразу, собственных сограждан. Выживают и благоденствуют те, кто при этом прется от сверхдержавности своей страны. И их всегда большинство. И, следовательно, государство право. А те, кого это не устраивает, пополняют армию диссидентов, заключенных, алкоголиков и наркоманов. Их еще очень правильно называют отбросами общества. Я уже был и алкоголиком и наркоманом и заключенным, но я никогда не стану диссидентом. Я не верю в диссидентство. Тот, кто свалил из одной сверхдержавы в другую, с тем, чтобы кормиться от говна, которое он льет на свое отечество (не путать с государством) то он никакой не диссидент, а просто пидарас (не путать с голубым). Я люблю свое отечество, но не люблю своих соотечественников. Мне нравится Америка, но я не люблю американцев. Я люблю планету земля, но мало общался с настоящими землянами. Настоящие земляне - это дети, в возрасте до полового созревания. Но их мало кто воспринимает всерьез, хотя и все любят. Странно, мы все любим своих детей, но всерьез их, их мысли, слова, поступки не воспринимаем. А, кроме того, еще и воспитываем, то есть, учим их всяким житейским навыкам, которые приобрели сами. И врем им постоянно. Если бы дети, вдруг узнали, каким образом мы эти навыки приобрели, и какими путями достигли благосостояния, их детство закончилось бы разом. Слава богу, у взрослых хватает стыда этим не делиться.
В тюрьме мы ненавидели режимку, режимную часть. Основная задача режимки, - это испортить жизнь зэку всеми доступными способами. Основное развлечение - внезапный шмон. Самая большая - радость выбить побольше запретов. Запретами является все, что может скрасить бродяге жизнь. Ступики (заточенные под ножик стальные ложки, полотно и т.д.), балалайки (телефоны), пулеметы (карты), зажигалки, непроштампованные книги и журналы, домашние одеяла и подушки, лишняя одежда, иголки, нитки, веревки, шнурки, ножницы, гвозди, шурупы, медикаменты, перец, соль, горчица и другие запрещенные продукты (на усмотрение режимки), спиртное и наркотическое и все из чего его можно изготовить (на усмотрение режимки) и все остальное, что может понравиться или наоборот не понравиться режимке, на их же усмотрение. При этом всех выгоняют на продол (коридор) и садят на корточки, или загоняют в клетку, если такая есть на продоле. Одного зэка оставляют в камере - положено по закону, чтобы он типа смотрел, чтоб чего не подкинули. А иногда и не оставляют, а если и оставляют то ни его зрение, ни его свидетельство ничего не значат. Иногда, когда шмон не плановый, а самостийный, откровенно предлагают забашлять (хотя деньги и есть самый большой и приятный запрет), а в случае отказа проводят шмон по полной программе, чтоб не забывали кто в доме хозяин. В этом случае, как правило, вспарывают матрацы и подушки, чтобы потом бродяги их зашивали запрещенными иголками и нитками. Помню один раз после такого шмона мы пол-дня по щиколотку ходили в вате. Было это на 23 февраля. Режимка тоже носит погоны и, поэтому, считает праздник своим. Нет, это было 24-го утром. Собирали на опохмел, да кто ж им даст, по добру-то. И просили всего рублей 200. Да разве нормальный бродяга вот так своими руками им отклюжит, даже если и есть. Денежного общака в хатах нет. Свое каждый ныкает сам и сам в ответе. Во всех хатах есть зэк, из первоходов, который отвечает за основные запреты - нитки, иголки и ступики. Если их на шмоне выбили, то это косяк ответственного и он обязан добыть их взад любыми путями. А путь только один - делиться с баландером или дневальным из хозбанды своим имуществом или сигретами. Хозбанда это тоже зэки, но не поехавшие по сроку на зону, а оставшиеся в отряде хозобслуги в тюрьме, и потому находящиеся на нижней иерархии тюремного братства - с ними дружить западло, они красным служат и полностью под операми. Но добыть какой либо запрет можно только через них или через опера, если есть чем заплатить. Но опера напрягать на нитку и иголку резона нет, если бабки остаются лучше взять водки и посидеть с близкими по статусу и в кайф побазарить, чутка давления снять. Опера и режимка - две конкурирующие составляющие одной системы. Режимка пишет докладные на оперов, если находят в хате запрет или явный беспредел. Опера при любой возможности не прочь вставить шило в зад режимке. Словом СС и СД в имперской безопасности. Смысл конкуренции, как и в гражданском мире, тот же - бабки. Бабки легче всего затянуть через адвоката на свидании. Знающий адвокат стольник выводному всегда даст, чтоб клиента пол дня не ждать и чтоб его, клиента, потом не сильно шманали. Ну и бродяга, если не лох, то знает, куда денюжку заныкать, чтоб до хаты донести и в хате как не засветить, чтоб не стукнули. Впрочем, там быстро учишься. Ну, а если адвокат зачастил и с выводным не скуп, то само собой и зэк не пустой. Режимка на карандашик, где сидит, с кем общается, что постовые пишут. Постовые и выводные - это тоже режимная часть. Каждый постовой обязан после дежурства написать докладную, что да как, где пьют, где бьют и т.д. Причем если в нескольких докладных какая-то хата не упоминается - уже подозрительно, а не спелся ли постовой или постовая с кем-либо из сидельцев. А может и интерес какой имеет. А интерес свой постовому не положен, чином еще не вышел. Так по тихому и вычисляют где можно свое кровное отжать. Режимка сила грубая, безмозглая. Опера полукавей. Работают в стиле пионервожатых. Им главное чтобы в хате беспредела не было. В новых камерах даже унитазы на дальняках поставили, чтоб соблазна не было зарвавшегося сидельца мордой в очко опустить. Под ними все стукачи камерные. С теми, кто в хате в авторитете заигрывают, знают, что это реальная ежечасная власть. Им соответственно можно и водочки подкинуть, а если нужно и наркотой побаловать, главное что б порядок был и никто, не дай бог, руки на себя не наложил. Такое ЧП для опера - вся карьера в жопу. О шмоне опер загодя предупредит, если сам в курсе и если выгодно. Опер любого зэка может в течении дня из камеры дернуть. А что за чем, реально никто не скажет. Может, человек свои проблемы решал, а может, разговоры пересказывал. Сильно кого выспрашивать не принято, можно сказать, дурной тон. Хотя сиделец бывалый стукача вычислит по любому. Стукачок - штырь слабый, когда никогда проколется. Помню, у нас новенький появился, Ромой Романовым назвался, сразу не глянулся. Целыми днями лежит на шконке лицом к стене, а спит не спит не поймешь. Может, слушает. Но спать тоже любил. Утром на проверку всех на продол выгоняют, на корточки вдоль стены. Я мужикам говорю - "Рому не будите", а сам у двери крайним присел, чтоб хату видно было. Гляжу режимка по камере ходит, кувалдочками по решке и шконкам постукивает, а Рому в упор не замечают, словно нет его, лежит под одеялом, аки младенец, не шелохнется. Да где ж это видано, чтоб на проверке зэк спал, а по нему дубинкой не прошлись. Спалился Рома по лени своей без всякой раскрутки фраерской. Из первоходов мало кто знает, что они зарплату получают от государства нашего родного. Рублей, аж, 500. И раз в месяц могут закупаться на эти серебряники. Дергают такого раз в месяц, вроде как на свиданку с родными. Возвращается, а у него в дачке ничего домашнего, все из ларька тюремного. Тут только смотри, замечай да не вздумай пред'явить чего без доказухи. Молодняк, что по дурости залетел, итак не шибко умный, да и посидят-то всего месяц-два, потом суд, срок и на зону. Там уже науку постигать будут.
На этой неделе умерли Ельцин, Лавров и Растропович. Большое, конечно, видится издалека. А пока, по совести скажу - Растропович и Лавров сделали для России очень многое. А помолиться нужно за всех.
Наука, к слову, не хитрая. Меньше говори, больше слушай. Но общаться не забывай. Один старый зэк, сказал очень коротко и емко,- "Общаться в тюрьме надо". Вот только уметь надо это - "надо". Никому не в кайф, если по хате человек мается, туда сюда от двери до окошка, молчком думки крутит. Называется это - каску одеть. Или просто в каске. Если человек каску нацепил то сидит он, лежит или ходит все одно - давление поднимает. Такой сиделец никому не в радость, как и слишком активный, впрочем, тоже. Кстати, слишком активный первоход всегда легкая добыча для зэка тертого. Помню зашел в хату новенький представился все как положено. Жориком зовут, стаж отсидки уже 15шка. Со всеми познакомился, вопросы ответы, все очень быстро, глаза как монитор перегруженного компа, через 5 минут он уже знал who is who в хате. Весел, доброжелателен, находчив. Еще бы, он мне об'ебон (обвинительное заключение) потом показал, там больше 20 эпизодов по 158й., только доказанных. Это уметь надо. Это не телефон у малолетки отжать. Он сразу и быстро сдружился с Костиком, 18 летним первоходом, по дурости, за компанию залетевшем под 161ю. Костик был парнем незлобным, активным и готовым душу отдать за вновь сложившийся коллектив. Через 10 минут дружбы Жорик развел Костика на кожаную куртку и кроссовки, причем настолько весело и по понятиям, что и пред'явить ничего нельзя и назад просить невозможно. Жорик посетовал, что с куревом напряженка, да можно и бражки нагнать, давление опустить и все это говно вопрос, он, мол, с Амбаром (погоняло старшего из хозбанды) все утрясет в пять сек, и коли Костику не западло на "общее" куртяк и шкеры кинуть, то вся хата в шоколаде будет и ему Костику за то особая благодарность от общества сразу обозначится. И как только Костик сказал, что конечно не западло, дело святое он перестал быть владельцем собственных шмоток. А никто за язык не тянул. Безоглядное стремление помочь обществу, неважно какому, сразу и сильно этим обществом наказуемо. Я это еще до тюрьмы с'ел. Может, потому и выжил в неволе. Дальше все просто, подтянул Жорик баландера, побазарил, поторговался для вида и ушли в кормушку и куртка и кроссовки в ответ на невнятные обещания. Шмотка в тюрьме малого стоит. Основная валюта - пачка "Явы Золотой" или просто "Явы". А цена той пачке 7 рублей. Дадут за куртку, гражданской стоимости 4 тысячи рублей, один два блока сигарет и хватит. Ушла куртка за 140 р, да и то баландеры сигареты не покупают, те же сидельцы ими расплачиваются, чтоб "мульку" в другую хату передать или запрет, не страшный, затянуть. А, как и куда шмотка тюремная уходит, то нам не ведомо. Путей много. Есть и сеть магазинов "Second Hand" в городе, и толчок, да и зеки, на волю выходящие, не прочь по фирме прикинуться. На тюрьму редко кто всегда собран, в чем мусора взяли в том и сидят поначалу. А молодые сплошь все в новье, да в фирме. Очень это выгодное коммерческое предприятие - тюрьма. Затраты малые за счет государства родного, а все остальное - прибыль чистая, безналоговая. Есть например при тюрьме ларек, где зек на деньги, которые родственники на счет ларька (считай тюрьмы) положат, могут раз в месяц закупать товары первой необходимости. Да не так, что пошел и закупил. Для этого пишется заявление на имя начальника тюрьмы, мол так и так прошу разрешить закупку товаров пер. необходимости из ларька. Затем идет перечисление товаров. Для этого в день подачи заявления по хатам раздается список, что в наличии имеется и по каким ценам. Вот говорят Москва дорогой город, хрен там. Я таких цен и в штатах не видел. Проще говоря, берите цену на любой продукт в дорогом супермаркете и умножайте на два. Да, скажите спасибо, что закупиться дадут. Мне первые два месяца в ответ на заявления приходили ответы, что денег на счету нет, хотя мне адвокат еще до переезда из ИВС (изолятор временного содержания) в СИЗО сообщила, что брат уже положил мне на лицевой счет 7 тыс. Может это прессовали так мягенько, а может просто бабки крутили. В тюрьме около 2000 сидельцев, не все, но 20-30% счета имеют. Вот и считайте какой нал крутится. Кстати с момента как ты заполнил заявление до момента когда тебе принесут заказанное проходит недели две, иногда больше. А за это время кого на зону отправят, кого на подписку отпустят, а кого и в виде тела родственникам вернут. Можно, конечно, обращаться в финчасть, а можно и не обращаться, бумага стерпит, финчасть отмажется. Да еще автомастерская, да свинарник, да столярка, да слесарка. И спецов бесплатных тьма. Тюрьма еще потому самый живучий вид предпринимательской деятельности в России, что у нее как у офицера юстиции два кармана, один для частных пожертвований, другой для государственных. В один текут деньги зеков и родственников, в другой государственные, а в принципе деньги тех же зеков, только еще гуляющих на воле, и их родственников отжатые государством через систему налогов, услуг ЖКХ, энергоснабжения, ипотеки, штрафов и прочих лохотронов, на которые так богато государство российское.
Самое обидное Костику, что на следующий день перевели его в другую хату и не вкусил он от блага "общего" ни шиша. Почему перевели не знаю. Может Жорик посодействовал, а может просто совпадение. Никаких оснований, что либо Жорику пред'явить нет, а без оснований пред'ява не пред'ява, а так, наезд голимый. За такой наезд и ответить можно по понятиям и не по детски. А такой тертый жук как Жорик необоснованный наезд может в личный доход обратить, как не фиг делать. Его на следующий день с утра опер на разговор дернул, а что, по чем, то никому не ведано. А только через часик после разговора кликнули Костика с вещами на выход. Тут уж судите сами, а мнение при себе оставьте. Костик перед уходом подсел ко мне пообщаться, глаза жалобные, как мол так. А вот так Костик, это твои первые знания, и никто ничего у тебя силком не забирал, сам подписался, по-доброму, а тюрьма она злая. Она добро не прощает, она его забирает, и добрый человек - это лох. Обидно, но ты обиду не показывай. Сам знаешь, кто такой обиженный. А за науку платят все и всегда, и хорошо что так вышло. Вот только адресок сестры своей незамужней никому по дурости не давай, у тюрьмы с волей связь сотовая, быстрая и кто, да под каким соусом к ней от твоего имени придет ты, мудила, знать не можешь. А одинокая баба в собственном доме кусочек лакомый и ее личную жизнь не здесь и не так устраивай. Со всеми простись по-братски и с Жориком тоже. Жизнь длинная, ты его не суди, без тебя есть кому. Он зашел босяком ни курева ни чая, а что за твой счет чем и обзавелся, так на то ты ему право дал, по доброте своей и неопытности. Так что удачи тебе братан, свободы золотой и учись в тюрьме общаться. В тюрьме общаться - надо. Человека провожают из хаты в зависимости от того как он сидел. Если на зону то все делятся чем могут, коли человек хороший. Затаривают чаем, сигаретами, одеждой. Если по тюрьме переселяют, тут поскромнее, но все равно провожают по-людски. Когда по тюрьме перемещают то, в принципе, можно списаться через баландера и если что придет на него, почта или по делу бумаги, перекинуть не проблема. Человека достойного проводят всей хатой, обнимут, пожелают удачи и свободы. А коли человечек был дерьмо, то никто даже со шконки не встанет. Так, открылась дверь, закрылась, просто помещение проветрилось. Костика проводили все, честь по чести, сидел достойно, а что лоханулся по простоте, так то не западло, на общее дал. Попросил только, что если курева закинут ему тасануть малехо через баландера, чтоб не пустому сидеть. Я ему своих дал на дорогу и потом еще с общего 5 пачек перекинул.
Через день, надо отдать должное организаторскому таланту Жорика, в хату все зашло, что просил. С дрожжами, правда не вышло (обслугу прижали на этот продукт) но сахар и сигареты как договаривались. Жорик все кинул на общее как и говорил, тут опыт сказался, понял, что народ следит куда что пойдет и перегибать не следует. Подолгу сидевшие настроение общества хавают влет, наши депутаты отдыхают. Замутили бражку. Бражка без дрожжей в тюрьме делается так. Мякиш из хлеба в целлофановом пакете перемешивается с сахаром и заливается теплой кипяченой водой. Потом назначенный грелкой зек сутки согревает эту смесь своим телом. Когда устает меняется с другим. А когда забродит выворачивают все в ведро или бак для питья и сутки оно все доходит. Называется бражка- однодневка, градусов, эдак, под 20. Точнее не скажу. Тут самое главное пережить все проверки. Лучше делать на выходные, когда начальства поменьше и режимка сама так бухает, что эти запахи для нее уже родные. Когда утром выгоняют на продол, то вся хата несколько минут живет ушами, если обнаружат, то услышит сразу. И если выходят без мата, то тут главное облегчение скрыть, могут и вернуться. Естественно, что ведро задраивается похлеще подводной лодки перед погружением. Но запах, он на то и запах что ему не прикажешь - не пахнуть. В тюрьме в то время ожидали какую-то проверку из Москвы. Что интересно тюрьма всегда живет ожиданием проверки. Так, нашкодивший малыш всегда ждет заслуженной трепки. В свете ожидаемой проверки по камерам раздали бачки для питьевой воды. Саму питьевую воду можно было добыть только из под крана, так что смысла в этом бачке никакого не было, но на нем был инвентарный номер и ему, по каким-то внутренним правилам, положено было стоять в камере и олицетворять заботу о заключенных. Очень многое в тюрьме, чем-то напоминает армию. Вот в этот бачок мы и упрятали ведро с брагой. Дело рискованное, бачок на виду, но за последние дни стало заметно, что как раз его почему-то и не трогают. Стоит себе и стоит, прямо на глазах. А ищут, как раз, там где прячут. Напротив бачка поставили вентилятор, чтоб аромат в окно выдувал. Словом сработало. Отстоялась наша брага положенные сутки. После вечерней проверки, когда в хату уже точно никто не зайдет, процедили. Вышло литра четыре мутной жидкости коричневого цвета с резким запахом. Ох, ну как запретный плод сладок. Это ж не просто хмельного хлебнуть, да побазарить, это ж, завершение процесса, когда кучка зеков, лишенных всех человеческих прав, да что там прав, лишенных самой возможности что-то толком нарушить, вдруг, совместными усилиями производит спиртной продукт всем смертям, мусорам и режимке назло. Да нет ничего слаще этого пойла. Вы скажете "Hennessy" я скажу,- говно. Чем пахнет свобода, для начала - бражкой однодневкой. Башка, конечно, разваливается потом, как мое уголовное дело. Но это потом. А пока, это камерный стол, пластиковые бутылки под ним и небольшая, почти гражданская компания, кому положено. Кому не положено, но человек за собой гнили не обозначил, можно подозвать угостить, но не более. Порядок есть порядок и иерархия основа его.
Меня часто спрашивали потом, было ли страшно в тюрьме. Да было, в начале, когда я еще не знал, что такое тюрьма и в конце, когда я уже знал, что такое тюрьма. А между тем и этим, было не страшно, иногда тоскливо, иногда, даже весело. Слухи в тюрьме разносятся, как и баланда, три раза в день. За мои 9 месяцев вынесли из СИЗО 6 человек, со смешными диагнозами, типа сердечной недостаточности и т.д. Одному определили солнечный удар. Какой там на хрен солнечный удар, когда солнце видишь минут 15 в день, на прогулке во дворике. Было не по себе в транзитке, куда меня дернули на местный этап, но никуда не увезли, а оставили на 12 часов один на один с бродягой, который сидел по 105ой ( преднамеренное убийство) восемь эпизодов, шесть расчлененок. Он все время улыбался и рассказывал, что косит на бакланку и ему еще один труп только в помощь, как доказуха невменяемости. И 12 часов нужно было с ним правильно общаться, чтоб не спровоцировать и никаких движений не упустить, на скамейку не приляжешь, только спиной к стене, ноги на полу, вроде как расслаблен. А сам мысли гоняешь, случайно мы тут с ним оказались вдвоем или постанова мусорская. И почему на этап не дернули и в хату не вернули. Много о чем подумаешь в такие часы. И что дело у меня глухое для прокурорских, и что живьем меня выпускать резона нет. И что за то, что случилось в транзитке опер не в ответе. И что бог, все-таки, есть и он не допустит. Потом когда все проходит, думаешь, вот дурак, нагнал себе давления. А тогда нет. Тогда все просчитываешь и силы соразмеряешь. Только нельзя, чтоб давление твое внутричерепное на морде высвечивало. Сиди себе, покуривай да трепись ни о чем. В общем-то, если со стороны, то мы с ним неплохо провели время, пообщались, ничего о себе не рассказав, и простились по-доброму.
Где-то с августа, мне стало страшно. 31 июля первый же судья, который рассмотрел дело по существу, вернул дело в прокуратуру, для "устранения препятствий неустранимых в судебном заседании". Что на нормальном языке означает, вы что там охренели, дело сшить не можете, тут же судить не за что. Вы давайте устраняйте неустранимое, и дайте хоть что-нибудь более вразумительное, чем "будет сидеть, я сказал". Страшно стало оттого, что я уже был знаком со своим уголовным делом, и что-либо устранить или исправить там было нельзя. Самое разумное, что могла прокуратура сделать с моим делом - это взять и сжечь его до последней страницы. Потому, что большего бреда я в своей жизни не читал, а ведь я учился в вузе и служил в армии во времена марксизма-ленинизма. И бреда этого было ни много, ни мало, а двенадцать полноценных тома, по 200-300 страниц в каждом. Там были запросы в ФБР и Интерпол, отчеты Федеральной пограничной службы РФ о моих перемещениях по Азово-Черноморскому бассейну, несколько десятков, а может и сотен телефонных номеров, разрешенных судом для прослушки, десятки письменных поручений больших прокурорских и ментовских начальников мелким прокурорским и ментовским начальникам, сотни опрощенных людей, которые под страхом наказания показали, что знают меня по моей концертной и благотворительной деятельности, копии билетов из Краснодара в Сочи и обратно, сотни страниц с Интернета, скачанных еще в январе, когда наши свободные СМИ вылили на меня и моих родственников мегатонны помоев с доброго попустительства российской прокуратуры. Апофеозом маразма была статья из какой-то газетенки в шестом томе, под названием "Оранжевая революция в Киеве - проигрыш российской дипломатии". Я когда это увидел, спросил следака, вы че охренели, я тут не при делах. На что он ответил, мол, так случайно затесалась. Да там, собственно, все случайно затесалось. Ладно, все что писала и показывала Москва со провинции по моему делу - это тема отдельная и очень, кстати, интересная, потому, что в сотнях газетных статей и десятках ТВ передач достоверным было только одно мое имя и фамилия, все остальное было враньем от заголовков до последней точки. Первый канал, по запарке, вместо моей физиономии показал какого-то мужика с бородой, на что тот обиделся, подал в суд и заставил их публично извиниться. Я, когда узнал, подумал, если этот мужик, на них наехал за одно только фото, то меня они, вообще должны, мягко говоря, орально ублажать всю оставшуюся жизнь, когда все прояснится. Но тогда мне было не до этого. Изучив все 12 томов я впервые осознал какая моща была задействована, чтобы меня посадить. Судя по всему, не участвовали только ракетные войска стратегического назначения. И теперь признать, что ошибся только один несчастный следователь по особо важным делам Федоренко не логично и не прокатит. Я лично читал список следственной бригады. И там числились не какие-то мелкие сошки, а сплошь прокуроры районов. И их было много. А из рассказов адвокатов я знал, что поначалу каждый день проводились совещания и в прокуратуре и в УВД и молодые следователи брали больничный, чтоб не попасть в бригаду, и что каждые два часа докладывали по телефону в Москву из прокуратуры и каждый день из тюрьмы. И что помимо Генеральной и Краснодарской прокуратуры были задействованы аналитический отдел ФСБ, уголовный розыск города и края, Федеральная Пограничная Служба, наружка, прослушка и целый отряд камерных стукачей. И это только то, что на поверхности.
И теперь если меня отпустить...да нет, это даже не мыслимо. Но суд на себя косяк прокуратуры брать не хочет. И дело не в том, что он гуманный и невиновного засадить не может. Может, и еще как. Дело в том, что на каждого ведь можно накопать хоть малость, для статьи годную, или заставить эту малость на себя взять. Был бы человек, а статья найдется - слоган для наших силовиков вечный. А этот засранец, во-первых чист перед законом как гиббон в зоопарке, и по показаниям бывших друзей и сотрудников он только и делал, что пел, деньги свои кровные раздавал, да еще бухал и блядствовал с размахом, так ведь это, вроде как не наказуемо, пол страны так живет. А во-вторых, взял, подлец, сразу 51ю статью Конституции РФ и, вообще, отказался со следствием общаться, не то, что лишнее на себя взять, он гадина русско-американская и свое-то не признает. И судя по всему, если ему срок дать то не успокоится, а будет правду-матку искать и писать везде и всюду и на двух языках сразу. И если он эту правду найдет, то матку вывернут уже нам. А нам своя матка к мантии ближе. Да, еще в самом начале генеральная прокуратура РФ об'явила о совместной операции двух спецслужб США и России, в результате которой была обезврежена преступная группировка, занимавшаяся торговлей детьми, во как международно-благородно. А что если та, вторая спецслужба поинтересуется реальными результатами, что им покажешь, статью про оранжевую революцию в Киеве?! И суд дал прокуратуре понять, вы ребята того, дайте хоть, что-нибудь, за что сажать, а за нами дело не станет. Мы-то посадим, не впервой. Мы его и так 9 месяцев держали по вашей просьбе, так то следствие, а теперь ему либо срок, да ведь не за что, либо отпускать по добру по здорову. Как так отпускать?! Мы и отпускать?! Вот тут мне действительно стало не по себе. Пока сидишь под следствием ждешь суда, и у самого закоренелого зека надежда хоть маленькая да есть. Нет, веры нашим судам нет ни грамма, а надежда она всегда есть, не на суд даже, а на какие-нибудь казусы, про которые по тюрьме байки ходят. Живучи в тюрьме такие легенды, как про одну судью, у которой срок наказания зависит от периода месячных. Так вот тюрьма давно просчитала, что во время ПМС она вкатывает максимальные сроки, а после месячных минимальные. И зэки, которые ей в производство попадали (вот тоже еще словечко, - "производство", и это о судьбах людских, о жизни, о свободе), лихорадочно просчитывали когда у нее оно там начнется, выспрашивали у других кто ее видел как выглядит, что говорит. А еще одна "наша честь" с бодуна сильно мучался, похлеще, чем коллега от месячных, и на больную голову у него тоже "срока огромные брели в этапы длинные". Но все недуги не имели никакого значения, когда подключались интересы коммерческие или заказные от власть имущих. Рублем и приказом лечились и месячные и бодун.
Меня же их недомогания не беспокоили вовсе, потому как дело мое подконтрольное, и без решения Москвы меня ни отпустить, ни посадить не посмели бы. А Москва вдруг замолчала, там начались массовые перестановки в генеральной прокуратуре и моим "заказчикам" и исполнителям заказа стало не до меня. Огромную тушу моего земляка Устинова, мягенько подняли с кресла генерального прокурора и со словами благодарности за службу отечеству опустили в кресло пониже, но тоже не халям-балям, кресло министра юстиции. Господи, ну сколько можно, свой народ считать даунами, идиотами и мизераблями. Да столько сколько нужно. Но ведь нам когда-то советская власть дала, совсем не хилые, 10 классов среднего образования, которых, слава богу, хватает понять разницу между генпрокурором и министром юстиции, хотя бы на том элементарном уровне, что прокурор министра посадить может, а министр прокурора никак. И заслуги перед отечеством, ставшие причиной такой рокировки, рассматриваются в реально правовых странах уголовным судом. Видит бог, если бы президент на глазах у всей страны вошел к генпрокурору в кабинет и без всякого дзюдо врезал бы ему прямой справа в челюсть и сказал: "Пошел вон, тварь продажная!" его рейтинг взлетел бы до 100% за эти несколько секунд прямого эфира без всяких политтехнологов. Не посмел. А почему? А потому, что мог в ответ получить хук слева со словами: "Чья бы мычала, Вовчик?". А весовые категории у них настолько разные, насколько различен по весу их компромат друг на друга. А, впрочем, все это - мои фантазии, не имеющие под собой никаких оснований, кроме размера пенсий старикам, пособий по инвалидности, стипендий, зарплат учителей и военных, количества сирот в детдомах и на улицах, преимущества смертности перед рождаемостью, уровня коррупции, процента заказных уголовных дел, проституции женской, мужской, политической, экономической, духовной и культурной, кроме вновь рожденного этноса обманутых дольщиков и бесправных гастарбайтеров, огромного стабилизационного фонда России в банках США, сидящего Ходорковского и играющего в футбол Абрамовича, кроме Ксюши Собчак в Доме 2 и Ивана Жердева в хате 113, СИЗО 23/1 г. Краснодара. Не мало, конечно, но уж как-то неконкретно и юридически не доказуемо.
Но вернемся к нашим баранам. Пока главный чабан разбирался и переставлял вожаков, стадо застыло и стало ждать, а куда теперь двинемся. Чуть позже выяснилось, что двигаться никуда, в, общем-то, не будем, будем стоять, где и стояли, и жрать, что под ногами и вокруг. А вокруг еще есть немного травы вперемежку с собственным дерьмом. Кому траву, а кому дерьмо определились уже давно и никаких изменений в ближайшее время не предвидится.
Что со мной делать теперь совсем непонятно. Те, кто попросил-приказал посадить, теперь уже ничего ни попросить, ни приказать не могут. Самим быть бы живу. В результате суд не судит, прокуратура не отпускает под подписку и дело не закрывает. И ничего хорошего от такой непонятки не ждешь. Если бы суд взялся судить то и ладно бы, можно бодаться, сопротивляться. Но судить реально не за что, и это, бог бы с ним, но ведь и приказа прямого нет, вот что страшно. Для нашего чиновника отсутствие приказа не означает права выбора. Отсутствие приказа в России страшнее самого страшного приказа. Казалось бы, чего проще, коль скоро засадить, во чтобы то ни стало, приказа нет, то смотри в УК и УПК РФ и в соответствии с этим принимай решение. Есть еще Конституция РФ и прочие правовые нормы. Кто-то из великих сказал шикарную фразу: - "Если не знаешь, как поступить - поступай по закону". Очень хорошо сказал. Только это пока не относится к законам, к УК, УПК и Конституции после которых добавлены две большие буквы Р и Ф. Присутствие этих двух заглавных букв означают - помни где находишься и не забывай великую народную мудрость - "Закон, что дышло, куда повернул туда и вышло". Можно отказать нашему народу в уме, но в мудрости никакому народу не откажешь. Мудрость это - смекалка людей, помноженная на опыт, кровь, пот и любовь поколений.
А с другой стороны если взять вдруг и начать поступать всегда и совсем по закону, то значит и оправданный зек имеет право поступить по закону с теми, кто необоснованно возбудил уголовное дело, кто держал в тюрьме без единого законного и разумного обоснования, с теми кто оскорбил его, его родных и близких в СМИ, кто лишил его права и возможности владеть своим имуществом, кто превратил в изгоя его самого и сделал банкротом его предприятия. А закон, как считали римляне, суров. И тогда всем вышеуказанным придется не только приносить свои извинения, но и выплатить весь его материальный и моральный ущерб. А так как парень и материально и морально жил с размахом, то оеей, родные мои, ну его на фиг, на свободе и с оправдательным приговором он нам не по карману, а извинятся мы с детства не приучены. А, кроме того, суровый закон предусматривает и реальный срок за превышение полномочий, а вокруг так много друзей и коллег, готовых с радостью подставить, подсидеть, посадить, опустить и занять опустевшее место. Хрен с ним, с Жердевым, не в нем, собственно, и дело. Но если кто-то захочет обернуть ситуацию в другую сторону то, ох, как это все возможно. Ну, например, легко поменять всех прокуроров районов, которые числились в следственной бригаде и на половину края посадить своих, питерских, иркутских, каких угодно. Был бы повод, а повод есть.
-Вы, что это юристы пучеглазые, не видели, что там состава нет, вы ж не пацаны, с дипломами купленными, вы же прокуроры с опытом.
-Конечно, с опытом, потому и молчим, когда надо. Не гоните нас, дяденька, мы теперь вам ... до гроба, верой и правдой... Мы теперь, вообще, ничего и никогда.
- Ладно, сидите, олухи, но смотрите, оно в этой папочке все осталось, так что если что....я вас...
- Понимаем, мы ж не пацаны, мы с опытом... спасибо, отец родной... позвольте ручку...
-На целуй, только пальцы не засасывай, брезгую...
Не дословно, конечно, но где-то рядом. Интересно, на каком отрезке развития, студент юрфака становится ссученным ментом, или прокурором-барыгой, или судьей-коммерсантом. Ну, не хотел, же он ребенком с детства, людей по беспределу сажать и бабло выклюживать. И задницу лизать вышестоящим и гнобить, стоящих ниже. Он и слов-то таких не знал. Он знал слова - мама, папа, братик, сестричка, бабушка, игрушки, чуть позже Родина, народ, страна, правда, ложь, любовь, друг, враг. И правильно все понимал. Что такое хорошо и что такое плохо. А потом, где-то в период половой зрелости "все смешалось в доме Облонских". Он, вдруг, начал понимать разницу между папиной зарплатой и стоимостью маминой машины. И узнал, что вместо того, чтоб таскать портфель Машеньки из 8-го Б, можно таких Машенек иметь по 50 баксов в час сколько угодно и когда угодно, хочешь с портфелем, хочешь на, хочешь без. И что от пива появляется легкое, приятное головокружение, а от травки смешно и страшно. И что секс под кокаином - это супер, а если хорошо вмазаться, то это и без секса улет полный. И что вокруг ровно столько кайфа, сколько можно купить за деньги. А денег у папы с мамой много, хотя мама не работает, а папа работает...так, так, так...а папа работает -таможенником, главой администрации, ментом, прокурором, судьей, мэром, губернатором, министром, президентом, деканом, ветеринаром, генералом, в архитектуре, в налоговой, в земельном управлении, в иммиграционной службе, в санэпидемстанции, в православной церкви, в паспортном столе, в ФСБ, УВД, ГИБДД, ОМОНе, УБОПе, ФСНК, ФСО, МИДе, ОБСЕ, ИНТЕРПОЛе и т.д. и т.п. У папы есть красная корочка. И у мамы, кстати, тоже. Опана...
На ознакомлении с делом следователь мне так и сказал: Ваше дело потеряло актуальность. Ну и слава богу, но я то сижу в тюрьме и для меня оно ни хрена актуальность не потеряло.
Be continued...
Само ознакомление тоже стоило здоровья. Если дело маленькое то прокурорские могут послать следака из молодых в тюрьму, чтоб ознакомил подследственного с содержимым. Но если дело многотомное то легче выписать требование и сидельца привезут на ИВС. И там он может находиться 10 суток. А если не хватит этих суток, то и поболе ничего с ним не станется. Меня повезли в изолятор. Ну его на хрен этот изолятор. По сравнению с ним тюрьма - действительно дом родной. Ни прогулок, ни телевизора, ни свиданий, ни чая толком, ни жратвы, да еще непонятно с кем в хате 3 на 3 метра человек 10. В метре от еды дальняк. И что обидно, за 10 суток следак приходил 2 раза на часик. Все остальное время тупо сидишь в хате. Положено раз в 7 суток водить зека в душ. Но на это положено положено уже давно. Благо над дальняком есть кран с холодной водой, под ним и обмываемся по очереди. А дело было в июле. Жара за сорок. От частого обмыва к жаре добавляется влажность и духота. От влажности еще больше потеешь, смываешь пот и потеешь еще сильнее.
Из дневника мамы - Жердевой Веры Ефимовны.
Составлено без изменений.
18.01.07.
Сегодня первый день когда я смогла начать писать. Здоровье потеряно за 2006 год больше чем за 67 лет. Арест сына 21 января 2006 года сделал свое дело. Сейчас даже страшно подумать о том как нам всем было плохо, больше всего досталось Вите. Он был здесь рядом и ничего не смог сделать. Как было Володе не знаю. Конечно тоже тяжело, но он там защищен американским законом. Это только и не угробило меня совсем.
Лежала, плакала и думала - зачем ты вернулся в Россию. Как когда-то в 1993 году я стояла на Шереметьево-2 и провожала вас в Америку, без денег, без разрешения там жить и работать и думала такая Россия большая, а моим детям не нашлось места и счастья здесь в России. Почему? Зачем? Я отдала вам всю себя больше у меня ничего не было, потому что мне не дала страна ничего. Хоть и пахала я всю жизнь и под землею и в районах крайнего севера. Почему у нас в стране построено так - чем больше работаешь, тем меньше имеешь. Ехала после Шереметьева в Звездный с твоей гитарой и все просили меня поиграть, думали, что я играю или отвлечь меня от слез, которые текли по моим щекам. Те слезы неизвестности были горькие, а эти слезы горя, обиды и беспомощности страшные. За что? Почему? Ложь, сплошная ложь. Чья? За что? Почему?
Погода тоже переживала эту несправедливость, начался мороз, метель, снегопад и так больше месяца, которая заставляла нас с Витей вставать топить печь, котел, ведь мы жили на даче. У нас не было квартиры. Мы продали ее когда Володя выиграл Грин-карту на жизнь в Америке. Ты Иван помогал всем детям в России, Украине, Казахстане, но не нам. Ты говорил у нас есть крыша над головой, а у них нет. Так почему они так не справедливы к тебе? Зависть? Кто тебя заказал? Пока не известно. И чем кончится тоже неизвестно. А здоровье тает. Его осталось так мало. И денег мало. И одна неизвестность в будущем.
А снег все идет и идет. Нужно сбрасывать с крыши иначе рухнет крыша под тяжестью снега, а сил нет. Ползу, сбрасываю. Гляжу с низу, с улиц, которые не чистят идут люди, ползут к трассе. Не пойму в чем до пояса одеты как-то странно. Мужчины и женщины как инопланетяне. Стала наблюдать. Когда они дошли до трассы и начали снимать с себя, у них поверх обуви и брюк были одеты капроновые колготки и поэтому ноги были сухие. До чего же изобретательны наши люди. Голь на выдумку ловка. Я быстро домой, переодеваю все мокрое, одеваю сухое и сверху, как они, одеваю колготки. Боже, какая прелесть, снег не попадает никуда. Работать в сухой одежде красота. Силы начинают возвращаться. Но тут все средства массовой информации с новой силой обрушиваются на нас. Чего я только не услышала, чего только не увидела и ни одного слова правды. Снова упадок сил. Сил нет даже кушать. Эх, Ваня, Ваня. Как ты там? Что они делают с тобою? В голове одно плохое. Ну ничего путевого не лезет. Страх за тебя не дает покоя. Но приходят знакомые, соседи - Вера посмотри и послушай, что говорят о Ходорковском, о тренере команды биатлона. Сплошная ложь, безнаказанность, у нас нет правды, живем в стране бесправной, где роль играют деньги и власть и больше ничего.
Иду, несу передачу в памяти - кино, как мать Ленина несла в белом узелке передачу сыну и я представляю все также, а тут совсем иначе, все по другому. Снова удар. Как так? Стою растерянная, страшно произнести фамилию, ведь столько грязи вылито в СМИ. Что дальше делать не знаю. Люди все поняли, подсказали. Пиши заявление на имя начальника тюрьмы с просьбой о передаче. В окно подай заявление и свой паспорт. А все продукты разверни, конфеты вынь с оберток, папиросы и спички из пачек и тут же дали мешки полиэтиленовые и сделали как надо. Все так внимательны друг к другу, как в коммунизме побывала. Дали разрешение подошла очередь сдавать, а там - это нельзя, это не положено. Все взвешивают, половину не приняли- опять горе, слезы унижение и боль в груди. Вот это не могу даже передать, как тяжело было для меня, и так же тяжело для Вити, а ему еще работать, утешать меня, идти биться за Ваню. Эх, Ваня, зачем ты пил, если бы не это садить бы тебя не посмел бы никто. И если бы у нас были деньги мы бы выкупили тебя. Ведь это и делали специально, чтобы в очередной рас нажиться. Зачем ты даешь сиротам и бедным. Прокуратура тоже хочет жить красиво.
Иду домой с пирогами, с домашней кухней, ведь ничего домашнего не взяли. Кто это не испытывал на себе представить не может обиду, боль и переживание матери. Это невозможно описать. Невозможно передать ни словом, ни письмом. Это только надо пережить, но даже врагу заклятому не пожелаешь. А жить надо, смерть не приходит, а наложить руки на себя тоже нельзя, ведь до седьмого поколения пойдет этот грех. Опять думаешь о вас, о будущем поколении. Так говорила мама и просила думать о других, но не о себе.
Витя приходит поздно, усталый, а я вроде не мать, все об Иване спрашиваю. Что? Как? Почему? Он сам не свой, а я только об Иване, а он не перечит мне, все скрывает, утешает. Наконец поднимаюсь и еду в краевую прокуратуру с заявлением к следователю Федоренко, он выходит и говорит, - "Позвоните через день". "Жду, готовлюсь и отказ. Это был крик души, наверное, стены дрожали от крика. Этот дом, я его очень любила, а теперь ненавижу. Он весь залит моими слезами. Это самое большое горе в моей жизни за 67 лет. Наверно, нужно что-то делать с нашими законами, людьми, милицией, прокуратурой.
27 февраля 2007.
Вспоминаю как ты родился 3.10.63. Когда мне принесли тебя кормить я сказала акушерке, что мальчик-то родился с дефектом. Она говорит, что ты Вера, какой дефект - писун, ручки, ножки все есть.
Смеюсь, говорю, - Веки смотрите красно-синие с пятном.
А она,- Это он глаза не хотел открывать, пришлось силу применить. Пройдет.
Так вот почему ты не хотел смотреть на этот мир. А они тебя заставили силой. И мы все решили, что глаза у тебя черные, а они-то, оказывается голубые-голубые, как небо.
Когда принесли домой твой старший брат Вова уже говорил, хотя ему было 1 год и 5 месяцев. Он называл тебя Няня, а потом Аня, вместо Ваня. Мы жили тогда в коммуналке. Комната была всего 9 метров, и кроватку негде было поставить. И ты спал на круглом столе почти 3 месяца, пока ты чуть не упал со стола. Тогда папа заказал кроватку 40#80 см, чтобы поместить можно было между печкой и Вовиной кроваткой. Это была сплошная мука. Как ручонками махнешь так и ударишь и орешь. И требовал, чтобы грудь всегда была у тебя во рту. Я ночами почти не спала. Порой вскочу - не знаю где кроватка, где дверь, где свет включить. До того доходило. А ты все кричал. Я брала тебя на руки и ходила вокруг стола, от твоего крика просыпался Вова. Его на руки брал папа и так бы ночами ходили то в одну сторону, то в другую. А утром папе на службу. Он забирался в кубрик к матросам и спал. Его они охраняли от командиров. А я как проклятая крутилась с вами. И печь натопи, и воды наноси, и постирай пеленки, и в магазин сходи, а кругом очереди, холод, осень, зима. Архангельск. Денег не хватало ни на что. Мы как нищие. 150 р. получал ваш папа уже будучи старшим лейтенантом, а я не могла работать потому, что за вас двоих платить няньке надо было больше чем я бы заработала. Пока Вова был один работала. Хоть что-то оставалось нам. Да и работала я в магазине. Не надо было стоять в очереди. Вот так ты начинал жить.
--
г.
Сегодня холодно, но солнце светит ярко. Топлю котел, печь, но вот решила проверить почему дым идет только напрямую. Пришлось подождать пока остынет, разобрала стену горизонтали канала, но он чист. Замазала дыру и повесила на то место картину. Все проверила, но всю печь не разберешь. Буду вечером проверять не пойдет дым да и бог с ним, больше не трону печь.
Устала, старая стала как-то за один год. Идет суд, судят и меня ни в чем не грешную, такой у нас суд. Я вспоминаю первый твой суд, вели тебя как террориста в наручниках и голову наклоняли до самого пола, как рецидивиста. Ты пытаешься как-то посмотреть есть ли кто из своих. Не дают. Сердце мое зашло от боли. Хотелось броситься защитить, но Витя крепко держал меня. Видно чувствовал мои мысли. Еле пришли домой. Назавтра я уже писала письмо президенту - Как?! Почему?! За что?! И тут же судили 5 торговцев паленой водкой. Они шли все друг за другом, без наручников и стоя. Боже. И в основном люди кавказской национальности. А ты русский и ведет тебя русский и судит русский. Но за что?! И не отпускают, и обвинений нет, но прокуратура просит и они держат.
Пишу заявление на прокурора края о просьбе на свидание. И снова отказ. Отвечают - обратилась не по рангу. Но ведь следователь отказал. К кому же теперь. Будь ты проклят, прокурор..
И снова Октябрьский суд, отпустят до суда или опять держать будут. Как раз 20 мая в день моего рождения Бог нам дал свидание мимолетное, но дал. Ты проходил мимо и успел сказать, - "Спасибо, мама, за письмо. Молодец, держись и продолжай писать". Витя просил Федоренко хоть 5 минут дать поговорить мне с Ваней, сказал, что у меня день рождения 67 лет. Он пообещал, но опять обманул. Ваню увели, снова не отпустили. Когда все ушли из зала суда я зашла туда осмотрела клетку где сидел Ваня, села на место где сидел мой сын. Слезы текли ручьем и я расплакалась так громко, что в коридоре услышали и Витя прибежал и забрал меня, но я заметила, что клетку можно закрыть на замок изнутри. Пришло решение купить замок и на следующий раз закрыться там после суда. Его все равно не отпустят, суд просто проводят, как положено по закону. Он заказной, а их не отпускают. Решение было принято. Замок куплен. Буду просить свидание и пока не дадут из клетки не выйду. Жду новый суд с нетерпением. Пишу во все инстанции о лжи, о беззаконии, о невиновности сына. Одному президенту было отправлено 4-5 писем, в газеты, СМИ, всем и везде куда можно. Ответы приходили на нашу прокуратуру. Кто держал в тюрьме, кто творил все эту подлость тот и получал мои жалобы. Вверху не слушают, не видят свой народ на шее кого сидят. Им нас не видно сверху. На чернь глаза опустить тяжело, как бы снова там самому не оказаться.
Снова суд я сижу в коридоре с замком, довольная. Ну думаю все, Ваню сами ко мне приведут. Подруга Маша сидит рядом спрашивает, чего это я улыбаюсь. Я ей рассказала свой секрет, а она предала, рассказала Вите и он силой забрал замок у меня. Они даже не представляют как седая бабка будет сидеть закрытая на замок в клетке и требовать правды и сына. Что делать дальше? Мысли страшные - где взять гранату? Карабин? Или хотя бы пистолет... И где на это взять деньги. Деньги найду, продам свою Оку. Время летит, а Ваня сидит.
Письма пишу, но все по старому. Уже и лето кончается и тут слышу по телевизору Путин в Сочи отдыхает. А я на грани срыва, так и пишу президенту, что буду биться за сына до последней капли крови. Решаю ехать в Сочи. Звоню соседям, чтобы отвезли к поезду....
Еду и думаю как найти Бочаров Ручей. А там под машину президента брошусь, в сумке все письма мои к нему и Ванины книга и песни. Пусть погибну, но только так можно что-то решить. И тут приходит мысль, ведь в Сочи есть знакомая, а у меня ее телефон. Звоню. Она приходит к поезду и, какое счастье она живет в Бочаровых Ручьях. Пока ехала думала о тебе, Ваня. Какой ты был маленький красивый и очень похож на девочку. Все спрашивали как тебя зовут девочка? Ты говорил, - Ваня. А они почему-то говорили, - Таня. Ты очень обижался и кричал, - я мальчик.