Аннотация: Двое друзей Тамир не зная друг о друге объединяют усилия, чтобы спасти опальных компаньонов. Глава двадцать пятая.
Глава 25
В Цирне стояла глубокая ночь. Калиэль и Бариеус затихли. Лута не знал, спят ли они, но у него не хватило духу их тревожить.
Боль не давала ему думать о том, что их ждало. А, возможно, он все-таки привык быть храбрым, потому что совсем не чувствовал страха.
Возможно, страх придет, когда он поднимется на эшафот? Он попытался представить свою голову на пике, рядом с теми, что уже гниют на зубчатых стенах, и ничего не почувствовал. Только странную оцепенелую незаинтересованность. Но как же больно было представлять, что с ним умрут другие. Видение мертвого Бариеуса как шип вонзилось в его сердце.
Он не знал, сколько прошло времени и близок ли рассвет, когда за дверью раздался смех, ропот голосов, и непонятный глухой удар. Он затаился, как кролик, застывший перед лисой.
Мгновение спустя он услышал стук засова. Когда дверь, скрипя, отворилась, его наконец-то посетил страх.
Было еще темно, и у стражи не было факелов. Лута смог разобрать только неясную фигуру невысокого человека.
--
Кто здесь? - у него так пересохло в горле, что он с трудом выговорил эти слова.
--
Друг, - этот голос, несомненно, принадлежащий молодому человеку, Луте был незнаком, - Вставайте все. Только поспешите.
Лута с трудом приподнялся. Раздался негромкий скрежет, и его ослепил совсем неяркий свет маленького фонаря. Перед ним стоял молодой человек со свертком в руках.
--
Скорее, одевайтесь, - прошептал он, вытряхивая из свертка рубашку и простой плащ для каждого из них.
Бросив взгляд на Калиэля, неожиданный гость судорожно вздохнул. Юноша даже не пошевелился. Его спина почернела от засохшей крови, которая все еще текла из ран.
--
Кто ты? Почему ты делаешь это? - прошептал Лута, осторожно одевая рубашку.
--
Друг царицы, - нетерпеливо ответил молодой человек, - Ваша смерть ее бы очень огорчила. Пожалуйста, поспешите, пока кто-нибудь не помешал нам.
--
Калиэль, проснись, - тихо позвал Лута, подергав друга за ногу.
Калиэль застонал. Он был слишком слаб и измучен, чтобы встать сам. С помощью незнакомца Лута и Бариеус поставили его на ноги. Его кожа была горячей и сухой, и когда ему на плечи набросили плащ, он снова застонал.
--
Что... что случилось?
--
Я выведу вас отсюда прежде, чем Корин повесит трех хороших людей, - сказал незнакомец. Он снова закрыл створки фонаря и приоткрыл дверь, чтобы выглянуть наружу, - Все в порядке. Идемте. Скоро караулы сменятся.
--
Нет, нельзя! - растерянно бормотал Калиэль. - Нельзя оставлять...
Лута обхватил его за плечи.
--
Пожалуйста, Кэл, не борись с нами. Мы поможем тебе.
Втроем им удалось вывести его из темницы. Во дворе было темно, даже факелы не горели. Лута разглядел двух лежащих на земле стражников. Лута невольно задался вопросом, как этот невысокий человек справился с двумя стражниками. Интересно, есть ли среди них тот, что был так добр к ним? Он надеялся, что нет.
Держась в тени, они миновали главные ворота, и подошли к маленькой калитке на западной стороне стены. И здесь стражники мертвые или оглушенные лежали на земле.
--
Мне не удалось раздобыть для вас лошадей, поэтому вам придется идти так быстро, как вы только можете. Идите вдоль утесов и избегайте тех мест, где расквартированы войска. Если вы услышите, что за вами едут, вы сможете спрятаться...или спрыгнуть.
Еще несколько дней назад этот совет потряс бы Луту, сегодня же он принял его как должное.
--
По крайней мере, назови свое имя.
--
Я - Эйоли, - поколебавшись, прошептал неожиданный друг, - Пожалуйста, скажите Тамир, что я все еще здесь, и пришлю известия, как только я смогу. Теперь, поспешите! Украдите лошадей, если сможете найти их, но когда взойдет солнце, вы должны быть далеко отсюда.
Эйоли почти вытолкнул их через калитку прежде, чем Лута успел поблагодарить его. Внешние стены были совсем близко к утесам. Чуть ниже лежала узкая полоска травянистой, неровной земли. Вытоптанные козами до белизны камни были видны издалека даже при неясном свете звезд. Невдалеке мерцали огни южных стоянок. Лута постоянно оглядывался вокруг, надеясь, что они никого не встретят на этой дороге. Они были не в состоянии убегать и сражаться.
Им приходилось практически нести Калиэля на себе. Он не был тяжелым, но был выше и старше их обоих и едва переставлял ноги. Напряжение мышц потревожило заживающие шрамы, и Лута чувствовал, как по спине Калиэля и по его собственной спине течет кровь. Делая усилие для каждого шага, они шли вперед. Лута почти не дышал, каждую минуту ожидая услышать сердитый окрик часового или свист стрелы.
Но удача была на их стороне. Они отходили все дальше от крепости, и их, по-видимому, не заметили. Тщательно огибая отдаленные палатки, они сумели отойти примерно на милю. Им приходилось часто останавливаться, так как силы постепенно покидали их, а Калиэль то приходил в себя, то погружался в беспамятство. Пройдя последние пикеты часовых, они свернули на дорогу, ведущую в маленький лес.
Лута изнемогал от боли и жажды. Он чувствовал себя все более измученным, и Бариеус был не в лучшем состоянии.
--
Что мы будем сделать? - голос Бариеуса был сдавленным от боли и страха. Деревья все еще были далеко, а небо на востоке уже светлело, предвещая скорый рассвет.
--
К Тобину, - пошатнувшись, прохрипел Калиэль, - Мы должны... мы должны найти...
--
Да, - Это окончательно поставит на них клеймо предателей, но их жизни будут стоить и фальшивого сестерция, если Корин поймает их.
Хорошо, что он может повесить их только один раз. Лута сдавленно хихикнул. Но, покосившись через плечо Калиэля на Бариеуса, он нахмурился. Они знали друг друга с рождения. Если что-нибудь случится с Бариеусом из-за него...
- Ничего не говор, - прошептал Бариеус, поймав его взгляд, - Я везде пойду за тобой.
Лута усмехнулся, чтобы скрыть облегчение. Атийон казался сейчас очень далеким. Он не был уверен, что они доберутся даже до леса.
На этом участки пути не было ни солдатских стоянок, ни ферм. Лошадей было взять негде. Рассвет медленно наползал на небо, а они продолжали идти. И пока удача все так же была к ним благосклонна. Они сумели втащить Калиэля под укрытие деревьев прежде, чем край солнца появился над морем. Узкая тропинка вела вглубь леса. Кусты ежевики и тростник окаймляли дорогу слишком густо, чтобы идти по ее краю. Но пока они еще могли идти по дороге. Повсюду раздавалось утреннее пение птиц. Этот веселый гомон перебивал даже шелест утреннего ветра среди листьев.
Они не услышали приближающихся лошадей, пока всадники не подъехали слишком близко.
--
Они едут за нами! - Бариеус слишком резко обернулся, отчего пошатнулся и застонал, едва не выпустив Калиэля.
Лута в отчаянии огляделся. Если они не спрячутся, они не смогут убежать. А если это погоня из Цирны, то всадников, наверняка, ведет то же волшебство, которое помогло так быстро выследить Калиэля.
--
Мы не бросим тебя, - Лута лихорадочно искал укрытие.
--
Не будь дураком! - Калиэль застонал и осел на землю.
Теперь они ясно слышали звон сбруи и цокот копыт позади них.
--
Потроха Билайри, их там, по меньшей мере, десяток! - пробормотал Бариеус.
--
Помоги мне оттащить его от дороги, - велел Лута, пытаясь тянуть бесчувственное тело Калиэля в кусты ежевики.
--
Слишком поздно! - застонал Бариеус.
Топот копыт лошадей становился все громче, заглушая пение птиц. Они уже видели, как сверкают доспехи и мечи.
Внезапно их слух был поражен самым странным звуком, который они когда-либо слышали. Этот звук раздавался рядом, но казалось, что он исходит со всех сторон сразу. По мнению Луты это было похоже на кваканье лягушки, рев быка и крики цапли, но все это причудливо смешивалось и превращалось в нереальный пульсирующий гул.
Он и Бариеус оглянулись, чтобы защитить Калиэля от новой угрозы. Звук становился громче, он то повышался, то понижался, заставляя волосы на затылке шевелиться.
Всадники вылетели из-за поворота и мчались по дороге. В передних рядах был волшебник, беглецы безошибочно узнали белую одежду.
Лута и Бариеус пытались затянуть Калиэля в кусты ежевики, но она так разрослась, что пройти было почти невозможно. Колючки легко проникали даже через толстую ткань плащей. Лута, трепеща, сел рядом с Калиэлем.
Всадники, гремя сбруей, промчались мимо, некоторые так близко, что Лута мог бы прикоснуться к их сапогам. Ни один из них не обратил внимания на оборванных беглецов, недоверчиво наблюдающих, как они, едва не наехав на них, уносятся дальше по дороге.
Фантастический гул продолжался, пока последний всадник не исчез за поворотом и последний звон уздечки не стих вдали, а затем затих так же внезапно, как начался. Стало так тихо, что Лута слышал крики чаек и стук дятла.
Калиэль со стоном открыл глаза. Его раны открылись; темные пятна крови и пота проступали на плаще.
--
Во имя Четверки, что это было? - прошептал Бариеус.
--
Хотел бы я это знать, - пробормотал Лута.
Мгновение спустя они все услышали твердый звук шагов в лесу за кустами ежевики. Кто бы ни это не был, он не таился. Ветки у него под ногами трещали, а он сам беспечно насвистывал.
Кусты позади них раздвинулись, и к ним вышел невысокий темноволосый человек. Через плечо у него была переброшена котомка, а одет он был как фермер: в длинную, подпоясанную тунику и рваные штаны. На первый взгляд у него не было оружия кроме длинного ножа в ножнах на поясе и странной палки на плече, которая была приблизительно полтора ярда длиной, и покрыта странными рисунками. Она казалась слишком разукрашенной для оружия и слишком толстой для посоха.
Когда он подошел ближе, Лута понял, что это не скаланец. Жесткие темные волосы незнакомца крупными завитками спадали ниже плеч, делая его похожим на зенгати. Лута недоверчиво смотрел на него, пытаясь определить, кто перед ним: друг или еще один враг.
Незнакомец, должно быть, догадался, что на уме у Луты. Он остановил на расстоянии нескольких ярдах, сжал палку пальцами и широко развел руки, чтобы показать, что они пусты. Дружелюбно улыбнувшись, он заговорил с сильным акцентом.
- Друзья, вы нуждаться в помощи.
Теперь Лута разглядел, что то, что он принял за палку было на самом деле деревянным рожком необычного вида. Человек носил ожерелье, сделанное из кожаного шнурка и зубов животных.
- Что тебе нужно? - требовательно спросил Лута.
Незнакомец озадаченно смотрел на него.
--
Друг, - он указал на поворот, за которым скрылись посланцы Нирина, - Я помогать, да? Они уйти.
--
Ты имеешь в виду тот шум? Это ты сделал? - спросил Бариеус.
Мужчина продемонстрировал им свой рожок и прижал его к губам. Теперь Лута разглядел своего рода широкий мундштук, сделанный из воска. Из рожка раздался блеющий звук, который постепенно перерастал в глубокий гул, который они слышали до этого. Взгляд Луты зацепился за ноги незнакомца. Они были так грязны и покрыты мозолями, словно тот никогда не носил обуви. Его руки тоже были грязными, но ногти были тщательно подстрижены. В волосах запутались сухие листья и веточки.
Музыка была столь же странной, как и музыкант, и беглецы не сомневались, что рожок издавал именно те звуки, которые они слышали до того.
--
Это волшебно, не так ли? - воскликнул Бариеус. - Ты - волшебник!
Человек прекратил играть и кивнул.
--
Они не слышать, те наездники. Не видеть.
Лута облегченно рассмеялся.
--
Это - хорошее волшебство. Спасибо!
Он протянул руку их спасителю, но Калиэль схватил его за локоть.
--
Нет, Лута! Разве ты не видишь? - он задыхался. - Он - колдун!
Лута остолбенел. Он был бы менее потрясен, столкнувшись с волшебником-кентавром, спустившимся с гор Нимра. Они встречались чаще, чем ведьмы с холмов, и их встречали радостнее.
--
Это правда?
--
Колдун, да. Я Мэхти, - Он коснулся своей груди, как будто Лута был непонятливым ребенком, - Мэээх-тиии. Реса'нои. Что вы называть "хииил фок".
--
Народ холмов, - прошептал Калиэль, - Ему нельзя доверять. Наверное, они готовят набег.
Мэхти фыркнул и, скрестив ноги, сел на пыльную дорогу.
--
Никакой набег, - пробежался двумя пальцами по земле, изображая ходьбу, - Прогулка долгие дни.
--
Ты путешествовал? - несмотря на предостережения Калиэля Лута был заинтригован.
--
Долго идти, это много дней?
--
Да. Много дней.
Мэхти счастливо закивал.
--
Много дней.
--
Зачем? - требовательно спросил Калиэль.
--
Видеть вас.
Трое скаланцев скептически переглянулись.
Мэхти достал из грязного мешочка на поясе что-то темное и положил в рот. Он предложил мешочек остальным, и широко усмехнулся, когда они отшатнулись.
--
Видеть вас в вещей песне, - Он сделал паузу и показал два грязных пальца, - В эти ночи.
--
Две ночи назад?
Он показал три пальца и указал на каждого из них.
--
Видеть тебя, и тебя, и тебя. И я найти это.
Он порылся в другом маленьком мешочке и протянул им изувеченное золотое кольцо. Калиэль уставился на него.
--
Это... это мое. Я потерял его, когда они поймали меня.
Мэхти наклонился и положил кольцо в грязь перед Калиэлем.
--
Я найти. Я бежать трудно, чтобы добраться, - Мэхти приподнял ногу, показывая мозоли, - Вы тоже бежать от друга, который... - Он снова сделал паузу, ища правильное слово, и печально посмотрел на Калиэля, - Твой друг, который отвернуть свое лицо.
Глаза Калиэля расширились.
Мэхти покачал головой и приложил руку к сердцу.
--
У тебя есть боль от того друга.
--
Закрой свой рот, колдун!
--
Кэл, не будь грубым, - бормотал Лута, - Он говорит правду.
--
Я не обязан выслушивать это от таких, как он! - огрызнулся Калиэль. - Это просто какая-то уловка. Почему вы не спрашиваете его, чего он хочет?
--
Я говорить вам, - ответил Мэхти. - Вы проводить меня.
--
Проводить? Куда? - спросил Лута.
Мэхти пожал плечами, затем посмотрел на Калиэля и нахмурился.
--
Сначала я лечить. Друг, который отвернуться, причинять вам боль.
Калиэль отшатнулся, слишком слабый, чтобы сделать больше. Но Мэхти не пытался приблизиться к нему. Он вообще не двигался, только поднес рожок к губам, указывая одним концом инструмента на Калиэля. Его щеки снова раздулись, а из рожка раздались странные звуки.
--
Остановите его! - Калиэль все еще пытался бороться, глядя на рожок так, будто он извергал пламя.
Мэхти не обратил внимания на его протесты. Прижав рожок крепче к губам, он извлек из него низкий гул. К ужасу Луты на лице человека проступили черные пятна, складывающиеся в незнакомые символы.
--
Ты слышал его. Он не хочет твоего волшебства! - крикнул Бариеус, вставая между Калиэлем и колдуном.
Лута сделал то же самое, готовясь бороться с неведомой опасностью.
Мэхти с явным весельем в глазах смотрел на них. Даже его рожок издал какой-то смеющийся звук, прежде чем окончательно сменить тон.
Музыка, начавшаяся с гула, постепенно изменилась, стала более тягучей, глубокой и мягкой. Знаки, проступившие на коже колдуна, теперь покрывали все лицо, руки, оружие и открытую грудь. Лута вспомнил татуировки, которые он видел на людях из Катмы, но эти знаки были более грубыми и угловатыми. Постепенно черные знаки вспыхнули на запястьях и стали видны на зубах животных, украшавших ожерелье колдуна. Дикарь! Лута не мог назвать нового знакомого иначе. Глядя на него, он вспоминал все страшные истории, которые он слышал о народе холмов и их волшебстве.
Все же, несмотря на его инстинктивную тревогу, звуки, доносящиеся из рожка, странно успокаивали. Лута медленно уступал ощущению покоя, чувствуя, что тело его расслабляется, а веки наливаются тяжестью. Он понимал, что околдован, но сопротивляться уже не мог. Бариеус судорожно моргал и застыл на месте. Калиэль все еще задыхался, но его глаза уже были закрыты, а веки подрагивали.
Гудение продолжалось несколько минут, и Лута, удивляясь сам себе сел рядом с Калиэлем и положил его голову себе на колени. Калиэль растянулся на земле и лишь поморщился, когда Лута стягивал с его израненной спины запачканный кровью плащ.
Лута даже не заметил, как сменилась музыка. Теперь это были более легкие и более высокие, стремительные звуки, сопровождаемые длинными трелями. Калиэль вздохнул и обмяк рядом с ним. Лута не знал, заснул он или потерял сознание, но дыхание друга стало ровным. Он посмотрел на Бариеуса; оруженосец крепко спал, и по губам его бродила спокойная улыбка.
Лута боролся со сном, наблюдая за Мэхти со смесью настороженности и удивления. Колдун был грязным и ничем не примечательным, но он, без сомнения, был очень силен. Он зачаровал их своей странной музыкой, если ее можно было так назвать.
Боль постепенно уходила из спины Луты. Его кожа чесалась и горела, но боль от порки притуплялась и становилась почти терпимой.
Наконец звуки прекратились. Мэхти подошел и, положив руку на лоб Калиэля, кивнул.
--
Хорошо. Он спать. Я вернуться.
Колдун оставил котомку на земле и, взяв свой рожок, ушел в лес. Кусты ежевики там выглядели такими же густыми, как те, в которых пытались укрыться беглецы, но колдун прошел легко через них.
Теперь, когда колдовство закончилось, Лута был огорчен и растерян. Их слишком легко удалось зачаровать. Не желая разбудить Калиэля, он бросил в Бариеуса камушек.
Мальчик пошевелился и зевнул.
--
Я заснул. Я думаю... - он огляделся и его взгляд упал на котомку колдуна, - Потроха Билайри! - Он вскочил на ноги. - Где он? Что он сделал с Кэлом?
--
Тихо. Пусть он поспит, - прошептал Лута.
Бариеус открыл, было, рот, чтобы возразить, но внезапно застыл с выражением чрезвычайного изумления на лице.
--
Моя спина!
--
Я знаю. Моя тоже, - Он осторожно переложил голову Калиэля со своих колен на подушку, которую сделал из своего плаща. Встав, он снял с Бариеуса плащ и рубашку и осмотрел его спину. Шрамы не исчезли, но кровь больше не текла, - Я не знаю, что он сделал, но Калиэлю стало лучше. Мэхти сказал, что собирается лечить его. Возможно, он так и сделал.
--
Может быть, он целитель?
--
Я не знаю. Истории, которые я слышал, никогда не говорили что-нибудь о колдунах, умеющих исцелять. А вот то, как он отвел глаза нашим преследователем вполне в духе народа холмов, как я слышал.
--
Как думаешь, он действительно хочет, чтобы мы проводили его куда-то? - немного нервно спросил Бариеус.
--
Я не знаю. Может быть, Калиэль прав и это и уловка, но тогда зачем он помогает нам?
--
Ты думаешь, он действительно видел нас в своих видениях?
Лута пожал плечами. Кто знает, на что способны эти колдуны.
--
Возможно он - сумасшедший и просто блуждает здесь, - предположил он, - Он и выглядит как сумасшедший.
Раздавшийся позади смешок заставил их подскочить.
Мэхти появился из ежевики с горстью маленьких листочков и сел на корточки рядом с Калиэлем. Кэл не проснулся даже когда Мэхти уложил его на живот и снял с него грязную рубашку. Раны, часто открывающиеся ночью, распухли и покраснели.
Мэхти открыл его сумку и, достав мятую домотканую рубашку, бросил ее Луте вместе с ножом.
--
Сделать, чтобы завязать, - велел он, явно собираясь сделать повязки.
Пока Лута кромсал рубашку, он сунул что-то в рот и начал жевать, растирая листья между пальцами. Закончив, он сплюнул темный сок на кашицу из листьев и, добавив к смеси воду из своей фляги, начал накладывать сырую припарку на раны Калиэля.
--
Ты, правда, целитель? - спросил Бариеус.
Мэхти покачал головой.
--
Колдун.
--
По крайней мере, он признает это, - пробормотала Лута.
Мэхти, уловив тон его слов, приподнял бровь, но довел перевязку до конца.
--
Мои люди? Мы пугаем наших младенцев историями о вас, - Он посмотрел на Кэла и скривился от отвращения, - Никакие Реса'нои не делать так, - Он закончил со спиной Калиэля, затем коснулся раздутых ушибов на ребрах, - Я исправить кость теперь. Вынуть больную воду.
--
О чем это он? - спросил Бариеус.
--
Я думаю, что он имеет в виду гной, - сказал Лута, - И ты лечишь этим, не так ли?
Лута указал на рожок, лежащий рядом с ними на земле.
--
Да. Оо'лу.
--
И с его помощью ты нас спрятал?
--
Да. Мужчины Реса'нои играть на оо'лу для их волшебства.
--
Я слышал, вы использовали его в битвах.
Мэхти отвернулся к Калиэлю. Лута обменялся взволнованным взглядом с Бариеусом. Оруженосец тоже отметил явное нежелание колдуна отвечать.
--
Мы ценим то, что ты сделал для нашего друга. Какой оплаты ты требуешь? - спросил Лута.
--
Оплаты? - Мэхти выглядел удивленным.
--
Ты помог нам, значит, мы даем тебе что-то взамен, так?
--
Я говорить вам. Вы ведете меня, когда ваш друг может идти много дней.
--
Значит, мы вернулись туда, откуда начали, - Лута вздохнул, - Куда ты хочешь пойти?
--
Куда вы идти.
--
Нет! Я спрашиваю, куда ты хочешь, чтобы мы отвели тебя. Не то, чтобы это имеет значение, но мы уже идем кое-куда. У нас нет времени, чтобы блуждать с тобой.
Трудно было сказать, сколько из этого понял колдун, но выглядел он вполне довольным и даже счастливо закивал.
--
Вы вести.
Бариеус хихикнул.
--
Прекрасно, мы поведем, - пробормотал Лута, - Только не жалуйся, если мы придем не туда, куда ты хотел.