Аннотация: Участвовал в конкурсе эссе "Почему молодежь должна голосовать" и выслан депутатам Новосибирска. Был ли он проигнорирован из-за формы рассказа или по другим причинам - неизвестно
Сегодня был день выборов. Вот уже шесть лет это время, когда люди собираются у нас в офисе и выбирают политиков, кажется мне самым пасмурным. Словно сама природа против подобного. На небе собираются тяжелые грустные тучи, ветер утихает, вся природа примолкает в какой-то задумчивости и печали. Когда я рассказывала, что природа грустит в этот день, подружки или смеялись, или шикали на меня. "Будь сдержаннее!" - говорили они. И я была сдержанна. Одевалась строго по форме, не делала ничего выше моих обязанностей, тихо разговаривала. Но всё равно во время дежурства я чувствовала, как подруги толкают меня локтем в бок и говорят не делать такую кислую мину. А как я могла не делать?
Сегодня нас снимало телевиденье. Наш избирательный участок выбрали для того, чтобы показать по всему миру. Показать, какие демократические у нас выборы. Убедить следовать нашему примеру. А точнее обмануть. Мы обводим вокруг пальца целый мир, и ничего не можем сделать против. Я ничего не могу, выбирающие ничего не могут, даже, казалось, сам Бог отвернулся от нас.
Всё началось 8 лет назад, когда по итогам выборов на пост президента вышел N. Мало кто участвовал в выборах. Кто-то думал, что всё подстроено, кто-то просто ленился, кому-то было всё равно - это уже не важно. Сначала он вроде бы поднял нашу страну, а потом, внезапно, начал тиранию. Страну закрыли. Иностранцы у нас стали редкостью. Миру объясняли это особыми реформами или болезнями, да и он слишком занят своими проблемами, чтобы пытаться пролезть за "железный занавес". Чтобы показать Европе, какая у нас великолепная демократия и верный своему президенту народ, выборы стали проводить чаще. Жаль только, Европа не знала, как именно проходило голосование.
Обязаны ходить были все. Вас запускали в офис, подобный моему, ставили перед двумя кнопками и монитором, где были подробно описаны кандидаты. Один из них был N, а другой Робин. Про второго было почти ничего не известно, да и не столь это важно, потому что после того, как вы подходили к самому решению, за кого голосовать, к вашему затылку подставляли пистолет. Выберешь N - пойдешь домой целым, а выберешь кого-то другого, и больше тебя никто не увидит среди живых. В мою задачу входило стоять рядом и читать описание депутатов для тех, кто не может этого сделать самостоятельно, поэтому я изо дня в день наблюдала за этим процессом.
Сначала весь народ взбунтовался, но после нескольких беспощадных расправ он затих. Мы все живем в страхе, что когда-нибудь к нам придет человек в форме офицеров N и обвинит нас в "Измене Родине". Бунт практически прекратился. Если не считать второго кандидата - Робина. Он взял себе имя Робин Гуд, в честь разбойника, который грабил богатых и отдавал всё бедным. N ненавидел его, и объявил преступником, которого следует казнить. Но было поздно - народ верил в него, что когда-нибудь Робин Гуд освободит их от беспощадной тирании. Однако, мало кто решался нажать на кнопку за него. Приходится пересмотреть свои идеалы, когда на мушке ты или твои родственники. За 6 лет процент голосовавших за Робина упал до 1-2%. Но N не мог вычеркнуть его из кандидатов, потому что тогда он бы остался один в списке, а это бы выглядело в глазах других стран недемократично.
Жизнь стала каторгой. Бесконечной серой мукой, из которой не сбежать и не у кого просить помощи. Единственное, что могло бы изменить нашу жизнь, были выборы. Мы готовы были выбрать кого угодно, только не N. Но ничего изменить сами не могли.
- Милая, поправь макияж, - заботливо сказала гримерша, вытирая мое лицо ватным диском, - Сейчас включат камеру и придет особый гость, а ты такая грустная, словно кого-то хоронишь.
- Извините,
Я открыла зеркальце, вытерла растекающуюся тушь, замазала круги под глазами, накрасила ресницы и очаровательно улыбнулась самой себе. Надо улыбаться, меня же увидит весь мир.
В этот момент в офис зашел высокий юноша лет 23 на вид. Он был немного странным, но привлекательным. Светлые, аккуратно расчесанные волосы никак не складывались с нелепо сидящем на нем костюмом. Словно сшит он был не на него, а на кого-то другого. Парень рассеяно улыбнулся, помахал рукой и прошел к столу голосования.
- Вы пока готовьтесь, а мы позовем съемочную группу,
- Привет, - юноша наклонился и взглянул мне в глаза, - Ты плакала? Почему?
- Потому что мы ничего не можем изменить, - шепотом ответила я, отводя глаза. - Мы оба знаем, как закончатся эти выборы...
Лицо юноши стало грустным. Вряд ли он согласился на выступление по телевиденью по доброй воле. Молодежь сейчас предпочитает сбегать из дома и вступать в партию Робина. Какими-то тайными тропинками, связями, но всё же множество подростков исчезало для целой страны. Скорее всего у этого милого парня был кто-то из друзей или любимых перед дулом пистолета, вот он и согласился.
- Свет! Камера! Эфир!
Я мгновенно доброжелательно и как можно счастливее улыбнулась и начала зачитывать особому гостю программы депутатов. Он задумчиво кивал, опустив взгляд на кнопки и, похоже, совершенно меня не слушая. За время моего выступления он не шевельнулся, не сказал ни слова, даже не поднял взгляд на монитор. Неужели настолько волнуется за родственника? Наконец, пришла его очередь говорить. Как особый гость, он должен был сказать свое слово.
- Знаете, - после недолгой паузы произнес он, взглянув в камеру, - Я такой же житель нашей страны, как и все остальные. Так же как и другие, я люблю своих родителей, я влюблен в прекрасную девушку, я люблю свою страну. Я знаю, что это прямой эфир, поэтому, поверьте мне, я говорю искренне. Я хочу, чтобы наша страна изменилась к лучшему. Я хочу больше никогда не видеть плачущих женщин. Я хочу... - он замолк. Я заметила, как его рука легла на пульт голосования между двумя кнопками и замерла, словно в нерешительности, - Быть свободным. Знаете, через пару секунд я умру. Но за эти секунды я успею сказать... Даешь революцию!
Юноша хлопнул рукой по кнопке "Робин", и уже через секунду из угла комнаты вылетела пуля, пробившая ему грудь. Офис наполнился женскими вскриками, оператор, отошедший от скуки покурить, побежал обратно к камере, а я поймала на руки умирающего юношу.
- Что ты наделал, дурак! - громко прошептала ему я, чувствуя, как слезы льются по щекам. - Разве ты этим что-то изме...
Я осеклась, встретившись с его взглядом. Уверенный, смелый и счастливый. На его губах даже была улыбка, хотя кожа бледнела, а взгляд угасал. Он знал. Он знал, что так будет, это не порыв сердца. Но отчего? От моего ли грустного вида или же от своих собственных горестей?
- Прого... - услышала я его голос.
Я вскинула голову, увидела ещё горящую лампочку на камере, вскочила и крикнула "революция!". Это я. Это я могу что-то изменить. Никто другой, только я!
В тот момент, когда моя ладонь опустилась на кнопку "Робин", висок пробила секундная боль и мир потух.