Жиляков Геннадий Вячеславович : другие произведения.

Молочники

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Этот текст был написан три года назад и уже публиковался в сети под названием "Бессмысленный и беспощадный". С тех пор я несколько раз его редактировал, убирая в том числе наиболее наивные и глупые моменты. Название поменял на "Молочники". Кто-то может поспорить с обозначенным жанром, но я считаю рассказ фантастическим, и причисляю его к социальной фантастике. Это - фантазия на тему того, что может случиться, если хорошие люди возьмут в руки оружие и начнут убивать плохих.

   Молодой человек, сутулый и худой шаркал ногами по заплеванному асфальту. Путь ему преградил полицейский патруль:
   - Стой. Документы есть?
   - Паспорта при себе нет, - сказал парень. - Студенческий подойдет?
   Он протянул билет сотруднику полиции.
   - Та-а-ак. Залупенко Денис Андреевич, значит, - сержант кривозубо улыбнулся. Его товарищи даже не пытались сдерживать смех. - Да-а-а. Ну и фамилия у тебя! Сменить не пробовал?
   - Нет. Отец не поймет.
   - Ладно, Залупенко. Мы тут плановую отработку проводим - молочников ищем. Ты, случаем не молочник?
   - Нет, конечно. Вы меня что подозреваете?
   - Подозреваю, представь себе. Работа у меня такая - всех подозревать. Выбирай: тут тебя досмотрим или в участок пойдем?
   - Вообще-то я спешу. Давайте тут.
   - Добро. Открывай пакет.
   Парень подчинился. Полицейский заглянул внутрь.
   - Та-а-ак. Что там у тебя за бутылочки? Вытаскивай.
   - Молоко и гранатовый сок, - он достал бутылки и протянул их сержанту.
   - Ага, значит молоко с собой носим! А говорил - не молочник.
   - Я, правда, не молочник, - начал оправдываться парень. - Молоко свежее. Только что в магазине взял.
   - Сейчас проверим, - человек в форме бесцеремонно открыл бутылку, понюхал. - Вроде свежее, - он сделал глоток. - Точно - свежее. Ладно, извини нас, Залупенко. За негодяя тебя приняли. Сам понимаешь, какие нынче времена...

***

   Так повелось издавна: идеи борьбы вселяются в предметы. Фригийские колпаки якобинцев, банты и гвоздики большевиков, зеленые одежды свободолюбивых ирландцев. Порой вполне обыденные вещи становятся символами революции, бунта, террора. Каким же образом прокисшее молоко вдруг оказалось вне закона? С чего все началось?
   Мнений по этому поводу - немало. Однако многие ведут отсчет с той минуты, когда семнадцатилетний сын депутата Олега Карамглинского, вдохнув белую пыль через стодолларовую трубочку, сел за руль одной из папиных машин.
   В это самое время хиппан-автостопщик Джонни стоял на обочине и, вытянув увешанную фенечками руку, безуспешно пытался тормознуть попутку.
   - Чувак, завязывай, - посоветовал ему друг Серега по прозвищу Шляпник. - Темно уже. Никто не остановится. Давай тут занайтуем, а завтра продолжим.
   - Тебе - легко говорить, а меня в Севасе герла ждет. Я обещал ей, что утром буду. Не дождется, ищи ее потом по всему Крыму.
   - Ты, как хочешь, а я уже с ног валюсь, - Шляпник упал возле ближайшего дерева, надвинув по привычке шляпу на глаза. - Стопанешь кого - разбудишь.
   Разбудил его визг тормозов и звук удара. Автомобиль стремительно рванул прочь и вскоре скрылся за поворотом.
   - Джонни! - позвал друга Шляпник. - Джонни, где ты?
   Ответа не было. Он достал фонарик и осмотрелся. На дороге лежало тело. Это был, несомненно, Джонни. Дреды, разноцветные шнурки на шузах, оранжевая бага с зеленым пацификом. Только вот лицо изуродовано страшно. Джонни не дышал. Джонни был мертв.

***

   На ток-шоу Альберта Штуцмана был аншлаг. Пришли известные политики, бизнесмены, правозащитники и многие другие. Люди шумели, оживленно спорили, ругались. Некоторые даже порывались начать драку. "Да уж. Горячей будет программка", - думал Штуцман, протирая платочком запотевшие стекла очков. Впрочем, ему это было на руку: скандал - залог высокого рейтинга.
   - Господа, мы еще не начали. Приберегите силы для эфира, - успокаивал он публику.
   "Альберт, пять секунд!", - голос режиссера пыхтящим локомотивом врезался в барабанную перепонку. Пять. Четыре. Ведущий нацепил очки, провел рукой по волосам, поправил галстук. Три. Два. Встал перед камерой. Глубоко вдохнул. Один. "Ты в эфире"
   - Добрый вечер, дорогие друзья! Вы смотрите ток-шоу "Правда Штуцмана". Сегодня мы с вами, как всегда, постараемся найти правду. Ведь, правда - всегда одна!
   Пошла заставка.
  
   Огромное зеркало. В нем отражаются - выступления политиков, съемки военных действий, кадры из криминальных хроник. Под торжественные звуки марша появляется Штуцман в ослепительно-белом костюме. Он подходит к волшебному стеклу и с размаху бьет по нему молотком. Зеркало, звеня, рассыпается. За ним - кирпичная стена, на которой огромными алыми буквами написано слово "ПРАВДА". Альберт берет кисть, макает в ведро с белой краской и приписывает внизу свою фамилию в родительном падеже. Затемнение. Канцелярская печать, опускается на тетрадный лист, исписанный различными определениями понятия "правда". В синем прямоугольнике - слоган передачи: "Правда - всегда одна!"
  
   Загорелась надпись: "Аплодисменты". Люди, подчинившись приказу, громко захлопали. Камера облетела зал, показав лица собравшихся. Затем наступила тишина, и Штуцман начинал говорить:
   - В одной из передач мы уже обсуждали дело Дмитрия Карамглинского. Напомню: в августе прошлого года сын известного депутата, совершил наезд на девятнадцатилетнего Ивана Мищенко. Парень погиб на месте. Дмитрию на тот момент было семнадцать лет, и по нашему законодательству он вообще не имел права садиться за руль. К тому же экспертиза установила, что Карамглинский находился в состоянии сильного наркотического опьянения. Ему грозило до пяти лет лишения свободы. Однако, на прошлой неделе суд признал Дмитрия невиновным. Правомерно ли решение суда? На этот вопрос мы постараемся ответить сегодня.
   Альберт поименно представил основных участников программы. Затем обратился к матери погибшего:
   - Ирина Валентиновна, я понимаю, что вам непросто говорить на эту тему, но... Очень вас прошу: прокомментируйте случившееся.
   Камера показала худую, изможденную женщину. Одежда висела на ее тощем теле, будто на вешалке. Лицо было блеклым, невыразительным. Желтоватая кожа давно утратила свою упругость. Женщина совершенно не следила за собой, а, следовательно, ничего не ждала от жизни.
   - Что я могу сказать? - начала она. - Вы и так все знаете. Моего Ваню жестоко убили. Его убийца - Дмитрий Карамглинский остался безнаказанным. Я никогда не желала зла людям, но сегодня сделаю это, - женщина повысила голос. - Судья Колесников, вы - человек без чести и совести! Я проклинаю вас! Желаю, чтобы с вашим сыном случилось то же, что и с моим! Карамглинские Олег и Дмитрий, умрите самой страшной смертью! Горите в аду!
   Женщина разрыдалась, забилась в истерике, а затем потеряла сознание. Тут же в студию прибежали люди в белых халатах и начали приводить ее в чувства. Обморок на "Правде Штуцмана" - дело обычное.
   Вновь поднялся шум. Посыпались обвинения и угрозы. Многие вдруг вспомнили о межнациональных противоречиях и классовой борьбе: начали попрекать друг друга материальным положением и родословной. Штуцман ждал. Порция хорошей ругани всегда была кстати. Лишь когда ситуация накалилась до предела, он решил вмешаться: начал звонить в колокол, который находился в студии специально для таких случаев. Бом! Бом! Бом!
   - Успокойтесь, господа! Успокойтесь! - сказал ведущий. - Не надо переходить на личности.
   Публика притихла.
   - Альберт, позвольте мне ответить на выпад гражданки Мищенко, - сказал тучный мужчина с пышными черными усами. Это был судья Федор Колесников.
   - Пожалуйста. Нам всем интересно услышать вашу версию, - кивнул ему Штуцман.
   - Я могу понять несчастную женщину, потерявшую единственного ребенка, - начал судья. - Но все ее обвинения - беспочвенны. Да, я оправдал Дмитрия Карамглинского и не жалею об этом. Закон велел мне поступить именно так.
   - А вот с этого момента, прошу вас - подробнее, - важно сказал судье Штуцман, который буквально упивался своей значимостью.
   - Чтобы расписать дело во всех подробностях, Альберт, не хватит и двух ваших передач. Но, если вкратце... Дмитрий Карамглинский под присмотром инструктора Евгения Горлова изучал на практике особенности вождения в темное время суток. В районе села Еленовка из лесопосадки выбежал человек и бросился под колеса автомобиля. Им оказался девятнадцатилетний Иван Мищенко, больше известный в неформальных кругах, как Джонни. Будучи студентом консерватории, Мищенко, учился неважно, употреблял наркотики, а летом вел, мягко говоря, бродяжий образ жизни. Установлено, что в состоянии наркотического опьянения в тот вечер находился именно он, а не Карамглинский.
   - Ложь! - закричала Ирина Мищенко, которая к тому времени уже пришла в себя.
   - Нет, уважаемая, это - правда! Просто вы, видимо, плохо знали своего Ваню и совсем не занимались его воспитанием. Вы тут пожелали мне, чтобы с моим сыном случилось то же, что и с вашим... Но этого не будет никогда! Мой сын - не бездельник. Он с отличием закончил вуз, и в свои двадцать пять занимает престижную должность в нефтедобывающей компании. Невозможно себе представить, чтобы он, накурившись марихуаны, бросился под колеса автомобиля!
   И понеслось... Козел! Сам козел! Подонок! Подлец! Быдло! Дурак! От дурака слышу!
   Альберт по традиции подождал несколько минут, затем снова зазвонил в колокол. Бом! Бом! Бом!
   - Итак, господа, мнения разделились. У каждой стороны - своя версия случившегося. Кто же Дмитрий Карамглинский на самом деле - убийца или жертва обстоятельств? Нам удалось уговорить Дмитрия и его отца прийти на нашу передачу. Встречайте!
   Реакция публики была неоднозначной: аплодисменты мешались с гулом неодобрения. Под этот аккомпанемент вышли двое - плотный седой мужчина в дорогом костюме и симпатичный юноша спортивного телосложения. "Добрый вечер. Присаживайтесь" - сказал им Штуцман. Они сели на свободный диванчик.
   - Здравствуйте, Альберт, - начал мужчина, голос его звучал сыто и мощно. - Я слышал разговор в студии и мне очень жаль, что мой сын стал жертвой политических разборок. Мои противники всегда стремились опорочить меня. И вот сегодня они льют на нашу семью ушаты грязи, беззастенчиво врут и перекручивают факты. Если бы Дима не был сыном депутата Карамглинского, его б сразу признали невиновным, и никто не стал бы раздувать скандал. Подумайте только! Какой-то наркоман, обкурившись травы, бросился под колеса, а вы делаете из него мученика!
   Бом! Бом! Бом!
   Все, включая Штуцмана, обернулись на звук. Лицо ведущего выражало искреннее удивление. Ведь священное право звонить в колокол принадлежало исключительно ему одному. Веревка была в руках у парня, одетого в робу монтажника декораций. Он дергал ее из стороны в сторону, раскачивая бронзовый язык.
   Парень был худым и бледным. Светлые волосы заплетены в хвост. На лице - пирсинг: кольца и даже булавки. Тонкие бескровные губы растянуты в безумной улыбке.
   - Костя, у нас - эфир! - Раздраженно сказал Штуцман. - Что случилось?
   - Альберт Маркович, у меня проблема, - монтажник декораций насупил брови.
   - Какая проблема, Костя?! Надеюсь, ты понимаешь, что срываешь передачу?
   - Простите, но у меня очень серьезная проблема, - парень порылся в переднем кармане комбинезона и достал оттуда пластиковую бутылку с молоком. - Вот!
   - И что ты хочешь этим сказать? - спросил Штуцман, а сам подумал: "Твою мать! Куда только смотрит охрана?!" Охранники же не двигались с места, так как были уверены, что все происходящее - часть сценария.
   Парень ткнул пальцем в сторону Карамглинских:
   - Вот! Они виноваты.
   "Что за херня творится!? Опять ты внес изменения в сценарий без согласования со мной!?" - зарычал режиссер в ухе Штуцмана.
   - Это - не я, - вполголоса сказал Альберт.
   Костя тем временем направился к Карамглинским.
   - У меня из-за вас молоко скисло, - сказал он им. Парень снова запустил руку в комбинезон, вытащил пистолет и без промедления выстрелил в Дмитрия. Бах! Пуля попала в шею, разорвав артерию. Кровь хлынула мощной струей. Тут же пистолет нацелился на Олега. Бах! Точно в переносицу! Из глаз и ноздрей потекли красные ручейки. В студии поднялся страшный шум. Люди визжали и матерились. Они вскакивали со своих мест, пытались убежать прочь, но лишь толкали и топтали друг друга. Костя сделал еще два выстрела - по контрольному в голову каждому. Четыре охранника оказались рядом с ним. Парень, угрожая им пистолетом, попятился назад. Еще трое подходили с другой стороны. Все они достали оружие и нацелили на парня. Костю окружали и прижали к стене. Путей к отступлению не осталось.
   - Ну и ладно! - сказал он, приставил пистолет к виску и нажал на курок.
   Кусочки костиного мозга налипли на слово "ПРАВДА".
  

***

   Фрагменты этого выпуска "Правды Штуцмана" крутили по всем каналам целых две недели. В газетах появлялись многочисленные статьи под рубриками "Шок". Политики делали громкие заявления. Штуцман ликовал. Никогда у его передачи за всю историю ее существования не было такого высокого рейтинга. В интервью, он проклинал Константина Ахромеева, называл его террористом и подлым убийцей. Говорил, что не понимает, как в ряды его сотрудников затесался этот негодяй. "Чудовище!" - восклицал Альберт, картинно заламывая руки. Сам же думал в это время: "Спасибо, Костя".
   Свидетели нашумевшего события были буквально нарасхват. Работники студии, охранники и даже простые зрители становились героями различных телепередач.
   - Да, детектор металла проходили все, но... - мямлил один из бывших охранников, дежуривших в тот вечер на проходной, давая очередное интервью. - Костя, он ведь постоянно пищал: всяких железяк на нем немало было. А каждый раз заставлять его снимать все это... Ну вы сами понимаете. Обыскивали, конечно, но...
   Биографией Константина Ахрамеева заинтересовались многие. Однако "горячих", шокирующих фактов в ней не нашлось. Студент, отличник. Учился на режиссера. Подрабатывал монтажником декораций на телевидении. Слушал рок, играл на гитаре, много времени проводил за чтением книг. Мать работает врачом, отца - нет.
   Журналисты пытались слепить на основе скупых, отрывочных сведений образ злодея, но у них так ничего и не вышло. Начали копать глубже: расспрашивать друзей, знакомых, родных. В результате выяснилось, что Костя был человеком отзывчивым и добрым. Вроде бы даже не враждовал ни с кем. В то же время взгляды его были чрезвычайно близки простому работяге, уставшему от гнета капитала.
   Преподаватели Ахромеева устроили в одном из столичных кинотеатров специальный показ, на котором продемонстрировали его курсовые работы. Два черно-белых, немых фильма: первый - короткометражка по биографии Нестора Махно; второй - "Броненосец "Потемкин" снятый на новый лад. Фильмы получили хорошие отзывы критиков.
   "Завязывайте! - сказал главный редактор одной известной газеты своим журналистам, делавшим серию материалов о Константине Ахрамееве. - У вас не террорист, а святой великомученик какой-то получается!" Другие редакторы последовали его примеру. Публикации прекратились. Однако было поздно: нимб прочно приклеился к светлому челу нового мессии.
   "Костик - молодец! Правильно! Так их - буржуев недобитых!" - яростно тряс кулаком перед камерой старик со значком коммунистической партии на потертом пиджаке. "Самосуд, конечно, не метод, но поступок Константина Ахромеева - это смелый ответ на беспредел властей", - говорил холеный правозащитник. "Костя - наш герой!" - было написано на плакатах молодых людей, которых полиция гнала дубинками с главной площади столицы.
   Прошла еще одна неделя, и страсти вроде бы немного улеглись. Люди уже начали потихоньку успокаиваться. Нот тут...
  

***

   Первой жертвой стал сын судьи Колесникова. Его, накуренного вытолкнули на проезжую часть, где он попал под колеса фуры. Сотрудники полиции, приехавшие на место происшествия, обнаружили в карманах потерпевшего марихуану, бутылку с прокисшим молоком и клочок бумаги, на котором было написано: "Никогда не говори "никогда"
   Его отец был полон яростной решимости. Он говорил: "Я объявляю им войну! Клянусь, сделать все для того, чтобы убийцы моего сына были найдены и наказаны!" Вскоре его нашли в подъезде собственного дома. Горло перерезано, штаны вместе с трусами спущены до колен. Из задницы торчал деревянный молоток напоминающий судейский. На стене - надпись кровью: "Продажная шлюха!" Рядом стояла бутылка с прокисшим молоком.
   К отцу Афанасию, настоятелю Свято-Вознесенского Храма с утра, незадолго до службы прибежал звонарь.
   - Батюшка! Грех-то какой, Батюшка! Несчастие! - причитал он.
   - Да что случилось?! Объясни толком! - сказал ему священник.
   - Ох, грех! Пойдемте со мной, - сами все увидите.
   Поп тяжело вздохнул: лезть на колокольню, ой как не хотелось. Кряхтя, он с великим трудом начал подниматься по крутой лестнице. Звонарь все это время бормотал: "Горе! Беда! Грех!" "Что ж его так взволновало? - думал священник. - Неужто сам сатана к нам пожаловал?"
   Наконец они пришли. "Боже правый!" - сказал Афанасий, перекрестившись. В его храме и действительно похозяйничал дьявол. У ног батюшки лежал мертвый мужчина. Лужа крови вокруг него смешивалась с молоком, вытекшим из опрокинутой бутылки. Живот вспорот, кишечник выпущен наружу и привязан вместо веревки к языку колокола. Убитым был ни кто иной, как Альберт Штуцман. На груди покойного убийца вырезал такие слова: "Звони теперь в свой колокол"
   Дальше - больше. Банкира Владимира Сидоренко взорвала смертница при помощи гремучего студня. Дом полковника милиции Руслана Талиева забросали коктейлями Молотова - погибла вся семья. Известного адвоката Михаила Осипова ударил ножом в сердце школьник - один из победителей олимпиады по праву, которых тот приехал поздравлять. Отрезанную голову Ислама Гиреева, президента футбольного клуба "Железнодорожник" нашли на стадионе. Волосы, усы и брови на ней были сбриты. Сама же голова раскрашена под футбольный мяч. В зубах - билет на встречу "Железнодорожник" - "Черноморец". На нем надпись маркером: "Поиграем?"
   Известных, богатых, влиятельных людей убивали одного за другим. Причем, как изощренными способами, так и весьма примитивными - определенного подчерка не было. Одних убийц находили, других - нет, третьи - погибали сразу, взрывая себя вместе с жертвой, либо кончая жизнь самоубийством. Среди террористов были как мужчины, так и женщины. На допросах все как один отрицали свою причастность к каким-либо группам и организациям, утверждая, что действовали в одиночку. На самом деле, лишь одна общая черта объединяла все вышеописанные случаи - бутылка с прокисшим молоком.
  

***

   - Добрый вечер, уважаемые телезрители, - лысый мужчина с угрюмым лицом изобразил подобие улыбки. - В эфире программа "Повестка дня" и я - ее ведущий Михаил Скрипник. Итак. Сегодня на повестке дня - тема, которая волнует многих: "Молочники. Кто они?" В этом вопросе нам поможет разобраться доктор социологических наук, профессор Юрий Клюжев.
   Камера показала пожилого человека с острой бородкой на морщинистом лице. Он просипел сперва нечто невнятное, затем громко прочистил горло и сказал:
   - Прошу прощения... Здравствуйте.
   - Юрий Владимирович, что вы можете сказать о молочниках, как о социальном явлении? - спросил ведущий.
   - Ну, для начала отмечу, что молочники - это явление беспрецедентное. Подобного террористического движения история еще не знала: нет организации, нет лидеров, нет воззваний и памфлетов... Лишь краткие записки и символ - бутылка с прокисшим молоком. Молочники - это не партия и не боевая группа. Фактически они - одиночки, ведомые одной общей идеей. Замечу, что молочником может оказаться любой представитель низших и средних слоев населения. А таковых - большинство. Они стоят на кассах в супермаркетах, готовят еду в ресторанах, крутят фильмы в кинотеатрах, водят такси и машины скорой помощи. Фактически оградиться от них - невозможно. Даже, если вы окружите себя охраной, один из тех, кто стережет ваш сон, вполне может оказаться молочником. Именно поэтому правоохранительные органы не могут справиться с ними. А количество жертв, тем временем, растет с каждым днем. Вдумайтесь! За два месяца сто двадцать три покушения! Восемьдесят семь человек убито! К примеру, те же эсеры за девять лет своей деятельности совершили всего двести сорок восемь террористических актов.
   - Но ведь были теракты, в которых погибали тысячи. Вспомните хотя бы одиннадцатое сентября...
   - Не сравнивайте. Это - не одно и то же. В отличие от исламских террористов молочники действуют крайне избирательно, избегая массовых убийств. Их жертвы - люди известные и состоятельные. Причем у всех убитых была дурная репутация: они считались преступниками, избежавшими наказания. Если вы знакомы с легендами, то должны знать, что молоко скисает рядом с вампирами. Прокисшее молоко - это своеобразное послание. Оно гласит: "Вот - упыри, пьющие кровь трудового народа!" Вам наверняка приходилось слышать кухонные разговоры в стиле: "Эх! Мне бы автомат, я б навел в стране порядок!" Так вот молочники искренне считают себя справедливыми судьями.
   - Однако, согласитесь: у всех - свои понятия о порядке и справедливости, - ведущий прищурился. - Что будет, если каждый, кто захочет изменить мир, руководствуясь собственными представлениями о добре и зле, возьмет в руки автомат или хотя бы нож?
   Профессор выдержал театральную паузу и сказал:
   - Вот тогда-то и начнется самое страшное...

***

   - ...Ладно, извини нас, Залупенко. За негодяя тебя приняли. Сам понимаешь, какие нынче времена, - сержант достал из кармана платок, и вытер губы.
   Он вернул бутылки парню, сказав: "Свободен!". Однако тот не двинулся с места. Лишь рассмеялся. Холодно, зло, неприятно.
   - Не надо было пить мое молоко, - сказал он, глядя исподлобья. - Теперь я должен пролить гранатовый сок. Я не хотел лить его здесь, но вы меня вынудили.
   - Че за херню ты несешь?! - спросил сержант раздраженно. - Хочешь ночь провести в обезьяннике? Я ж те сказал: свободен!
   - Ублюдок ты сраный! Познакомься с моей магией! - торжественно произнес Залупенко, вытащив из-за пазухи кольцо на цепочке.
   - Че?! Как ты меня назвал?! - сержант положил руку на дубинку. Его товарищи последовали примеру старшего.
   Парень чуть отступил и продолжил:
   - Я - великий волшебник, повелитель колец! Ваше оружие бессильно против моих заклинаний! Второе мое кольцо обрушит на вас карающее пламя!
Сержант шагнул вперед, занеся дубинку. Если б интеллект сотрудника полиции был чуть выше, его мозг сделал бы парочку несложных умозаключений и выдал бы единственную правильную команду - "Беги!" Но сержант, к несчастью своему, не отличался особой сообразительностью. Слишком поздно заметил он колечко от гранаты на указательном пальце парня. "Пиздец", - прошептал полицейский. Это было его последнее слово.
   Четыре обезображенных тела лежали на залитом кровью асфальте. Рядом с ними - кольцо, крышка с изображением спелого граната и клочок бумаги, на котором было написано: "Гранатовый сок - красен"

***

   Денис Залупенко стал основателем нового террористического движения - первым властелином колец. Его идея с гранатовым соком не прижилась, но кольца были приняты на ура. Властелины колец взрывали полицейских, неонацистов и гопников. В общем, всех наглых уродов, что имеют скверную привычку - приставать к прохожим на улице.
   Неужели обычный гражданин может так просто обзавестись гранатой? Нет, конечно. Ее на самом деле, чертовски сложно достать. Но в данном случае на руку террористам сыграл главный закон рынка: спрос рождает предложение. Для подпольных торговцев оружием и предприимчивых прапорщиков властелины колец стали настоящей находкой, надежным источником заработка. В интернете появились многочисленные сайты, предлагающие купить различные боеприпасы. Причем ассортимент был самый широкий. Их, конечно, регулярно закрывали, но они возникали вновь, множась в геометрической прогрессии.
   Мошенники всех мастей быстро поняли, что к чему. Обжулить террориста - что может быть лучше? Во-первых, совесть твоя чиста. С одной стороны - ты обманул человека, но, если разобраться - сделал доброе дело. Во-вторых, и это самое главное, - никакой ответственности. Никто не побежит в полицию жаловаться на то, что ты продал ему учебную гранату вместо боевой.
   Представьте себе такой спектакль. Худосочный патлатый очкарик окружен группой решительно настроенных нациков. "Ну, суки! Это самая большая ошибка в вашей жизни!" - ухмыляясь, думает наш герой. Он подмигивает им чуть косящим глазом, выкрикивает нечто оскорбительно-пафосное, дергает за кольцо и... Ничего.
   Занавес.
  

***

   Игоря никто не любил. Толстый, белобрысый, с редкими волосами и грубыми чертами лица - он не был объектом женских мечтаний. С Игорем никто не дружил. Надменный, эгоистичный, способный на предательство - он отвернул от себя тех немногих, кто испытывал к нему симпатию. Игоря никто не читал. Его стихи были неудачным подражанием Блоку и Ходасевичу. Любовь-кровь, луна-бледна, руки-муки, дочь-ночь...
   Между тем Игорь считал себя гением, который оставался непризнанным по причине серости и скудоумия людей его окружавших. "Жалкие, тупые, недалекие! Как они могут так относиться ко мне?!" - негодовал он. Поэт жаждал мести - жестокой и непременно кровавой.
   Услышав про властелинов колец, он твердо решил стать одним из них. Раздобыл гранату. Надел свой лучший костюм и белую шляпу с широкими полями. Пошел на остановку и сел в первый попавшийся троллейбус. Люди косились на его странный наряд, но это было к лучшему. Внимание - вот все, что было нужно поэту в тот момент. "Сейчас я им покажу! Покрашу серость красным!", - думал он, лаская гранату, спрятанную в кармане.
   Внезапно на него нашло вдохновение. Игорь достал блокнот и ручку. Обняв поручень, начал записывать свой новый стих. Троллейбус дергало; рука соскакивала; получались жуткие каракули. Но поэт был уверен: это - шедевр, ничего подобного в своей жизни он не писал! "Во имя декаданса", - вывел он последнюю строчку, затем подумал немного и поставил ее в название. "Все. Настало время обнародовать свое творение", - произнес Игорь вполголоса.
   - Требую внимания! - громко сказал он. - Молчать, бесполезный сброд! Поэт будет говорить!
   Все разом обернулись на него. "Больной", "псих", - послышались возгласы. Кто-то покрутил у виска пальцем, кто-то рассмеялся. Толстяк в широкополой шляпе продолжил:
   - Я сочинил гениальный стих и хочу подарить это сокровище вам. Хотя вы, тупые животные, не заслужили такого щедрого подарка...
   - Заткнись, а не то по морде получишь! - сказал Игорю парень стоявший рядом.
   - Нет. Я буду говорить. А вот ты заткнешься, - ответил ему поэт. Он достал гранату, подняв ее так, чтобы все видели, и выдернул чеку. - Только попробуйте меня перебить!
   Троллейбус ахнул и притих. Игорь начал читать:
  
   Рогатый монстровоз
   Качается лениво
   Навстречу потным будням
   И половым утехам,
   Все надо мной смеются,
   Я улыбаюсь криво
   И говорю: Засранцы,
   Вам будет не до смеха
   В руке моей колечко,
   Колечко от гранаты.
   Услышьте, суки, ритмы
   Космического транса
   А мне кричат: Не надо!
   Но хрен вам в рот, ребяты.
   Я разжимаю пальцы
   Во имя декаданса
  
   "Точка", - отрывисто произнес поэт. Вспышка. Грохот. Стекла троллейбуса вылетели. На лоток продавца книг, что находился неподалеку, упала оторванная рука Игоря. Она сжимала заветный блокнот.
  

***

   Сборник стихов "Во имя декаданса" был издан в кратчайшие сроки и довольно быстро выбился в лидеры продаж. Так Игорь Марченко стал посмертно знаменитым. У него появилось немало поклонников и подражателей. Многие "непризнанные гении", следуя его примеру, взялись за оружие. Террористы-графоманы жестоко убивали всех, кого считали бездарной серостью. Надо сказать, что к таковым они не причисляли лишь себя. Поэтому их жертвой мог стать каждый.
   Как-то один поэт открыл стрельбу в супермаркете. Он убил десять человек, а затем застрелился сам. В итоге выяснилось, что, три его жертвы тоже имели при себе оружие и рукописи.
   Многие становились террористами лишь потому, что не видели другого способа издаться. Начинающему писателю надо приложить немало труда для того, чтобы увидеть свои произведения на полках книжных магазинов. Обычно все происходит так: пишешь ночи напролет, посылаешь тексты в различные издательства, ждешь месяцами, получаешь отказ за отказом... Тут же появилась замечательная возможность: вышел на улицу с гранатой. Бабах! И готово. Издатели, в свою очередь, будто провоцировали графоманов на новые теракты, активно печатая их творения, создавая для них специальные серии.
  
   На людной площади, опоясанный взрывчаткой поэт с жестикуляцией Маяковского - резко выплевывал слова:
  
   Наша Земля - голубой шарик?
   Что за бред?!
   На самом деле
   Мы живем на черепе
   С черными провалами
   Вместо глаз
   Товарищи!
   Ну, кому вы верите?!
   Космонавты
   Обманывают нас!
  

***

   Говорят: одним выстрелом можно разрушить вселенную. Бах! И всему конец. Даже бога можно убить, если хорошенько прицелиться. Тот, кто точно знает, куда стрелять - не верит в бессмертие. Для него все - прах и тлен. Он - Давид, сразивший Голиафа, злокозненный Локки с омелой в руке, Парис над мертвым Ахиллесом, Гаврило Принцип, поджигающий пороховую бочку Европы. Он - костлявая улыбка всадника на бледном коне, злая шутка над всеми живыми.
   Костя Ахромеев нажал на курок. Своими выстрелами он запустил цепную реакцию: Карамглинские были первыми костяшками домино в длинной цепи. Упали они, и весь ряд начал стремительно складываться: тело на тело, тело на тело... А тем временем появлялись новые, самые разнообразные террористические движения.
  
   Киллдозеристы, называвшие себя последователями Марвина Химейера, вели непримиримую борьбу с государством: разъезжали на своих обшитых броней бульдозерах, снося подчистую административные здания. Только в отличие от Химейера, они абсолютно не заботились о жизни и здоровье ни в чем не повинных граждан, беспощадно давя их гусеницами.
   Санитары истребляли людей с умственными и физическими отклонениями. Кроме того их жертвами становились безработные, бродяги и нетрудоспособные пенсионеры. Они считали, что право на жизнь имеет лишь тот, кто приносит обществу пользу. "Долой иждивенцев!" - вот их клич.
   Святоши, которых еще называли инквизиторами, убивали грешников, нарушивших законы Святого Писания. Рядом с жертвами они оставляли странички из Библии. На них были подчеркнуты строки, которые соответствовали тому или иному греху. Например: "Не ложись с мужчиной, яко с женщиной" или "Ворожей не оставляй в живых".
   Опричники были в чем-то похожи на святош. Только руководствовались они не Библией, а уголовным кодексом. Называя себя добровольными помощниками полиции, опричники уничтожали всех, кого считали преступниками. Других террористов в том числе. Их символами были метла и отрубленная собачья голова.
   Контролеры подобно опричникам следили за общественным порядком, но делали это по-своему. Они убивали даже за малейшие проступки. Бесплатно проехался в автобусе - нож в сердце, перешел дорогу на красный свет - пуля в лоб, бросил окурок мимо урны - петля на шею.
   Защитники живой природы тоже не сидели, сложа руки. Собачники ловили тех, кто жестоко обращался с животными, и скармливали их голодным псам. Так называемые, лешие вели охоту на охотников, расставляя в лесах всевозможные ловушки. Водяные топили рыбаков. Друиды убивали острыми серпами лесорубов и окропляли их кровью деревья. Токсические мстители погружали заводских начальников в бочки с ядовитыми отходами. Скорняки подкарауливали дамочек одетых шубы из натурального меха и живьем сдирали с них кожу.

***

   Так продолжалось несколько лет. Потом активность террористов пошла на спад. Одни умерли, других - посадили, третьи - раскаявшись, вернулись к прежней жизни. Идеи и символы террора постепенно утратили свою силу и перестали привлекать людей. Власти, воспользовавшись этим, начали закручивать гайки, ограничивая граждан в правах. "Все, ради вашей же безопасности, - вещал президент с экрана. - Надежность и порядок - вот наша цель! Не допустим более кровавого хаоса!" Люди верили своему лидеру и послушно шли за ним будто крысы очарованные пением волшебной флейты. Никто не смел сказать и слова против. Это традиция такая: все начинается с благих намерений, продолжается бессмысленным насилием, заканчивается раскаяньем и рабским подчинением.
  
   Шли годы. К власти в стране пришли либералы. Президент, возомнивший себя новым Муссолини, пропустил серьезный удар от представителей крупного бизнеса и опомнился лишь тогда, когда все его сторонники были куплены. Он лишился поддержки парламента, вскоре был низложен и упрятан в тюрьму. Все вернулось на круги своя: богатые умножали свои капиталы, бедные работали не покладая рук, чиновники и судьи брали взятки.
   Люди помнили Костю Ахрамеева. Многие искренне считали его героем, выделяя из числа других террористов. Однако никто более не пытался повторить его подвиг. Если человек носит футболку с Че - это вовсе не значит, что он готов посвятить свою жизнь партизанской войне. Кстати, футболки с портретами Кости продавались довольно-таки хорошо. На них он был изображен с пистолетом в одной руке и бутылкой молока в другой. Под картинкой надпись: "Веселый молочник"
  

***

   Костя сидел в позе лотоса на столе Николая Кривицкого - президента крупной компании, владеющей сетью отелей и ресторанов. Кривицкий неспешно водил золотым пером, подписывая различные бумаги, что лежали перед ним.
   "Это е-есть наш после-е-едний и реши-и-ительный бо-о-ой!" - Ахромеев вдруг изо всех сил начал орать "Интернационал". Однако Кривицкий и бровью не повел. Тогда Костя, вскочив на ноги, принялся бить чечетку прямо на столе. Ноль реакции. "Я призрак анархо-коммунизма! Бойся меня, буржуй недобитый! У-у-у!!!" - Ахромеев скорчил страшную рожу. Его игнорировали. "Ах, так!" - Костя, разозлившись, пнул капиталиста ногой по лицу. Нога прошла сквозь голову, не причинив ей вреда. Лишь, бумаги разлетелись в разные стороны.
   "Это, что еще за новости?" - недовольно проворчал Кривицкий. Он поднялся со своего кресла, собрал бумаги, затем нажал кнопку селектора.
   - Наденька!
   - Да, Николай Степанович, - сказал женский голос с другой стороны.
   - У меня в кабинете страшные сквозняки гуляют. Бумаги вон со стола улетели. Я в следующую среду уезжаю в командировку. Пригласи на эти дни строителей. Пусть найдут щели и заделают их. Радикулита мне еще не хватало!
   - Хорошо, Николай Степанович. Сделаю.
   "Что ж, - сказал Ахромеев, грустно улыбнувшись. - Буду убивать буржуев медленно. Делать сквозняк и ждать, пока все они умрут от простуды".
   Он перелетел со стола на подоконник и выпрыгнул в окно, не разбив при этом стекла. Долетев до земли, Костя оттолкнулся от нее и снова взмыл ввысь. Совершив огромный прыжок, очутился на крыше небоскреба. Именно так он когда-то летал в своих снах. Теперь делал это наяву. Конечно при условии, что все происходящее с ним можно назвать явью.
   Мертвым позволено многое. Но толку от этого, к сожалению, никакого. Костя видел, как раздеваются самые красивые в мире женщины, но не чувствовал влечения; бесплатно посещал концерты любимых групп, но музыка не приносила ему удовольствия; был свидетелем чудовищных преступлений, но не мог предотвратить их; знал многие тайны, но от информации этой не было теперь никакого прока. Дальнейшее посмертное пребывание Ахромеева в этом мире не имело смысла.
   С другой стороны, вся жизнь его тоже была, по сути, бессмысленна. Что сделал он своими выстрелами? Начал кровавую бойню, которая закончилась ничем? Молодец! Герой, ничего не скажешь! Но ведь он не этого хотел. Совсем не этого.
   Стоя на крыше, Ахромеев смотрел на горизонт, в точку, где земля сливается с небом и думал: "Что я здесь делаю? Кто держит меня тут? Почему?" Больше всего ему хотелось смыться. В Рай, в Ад, в Валгаллу, на остров Авалон - куда угодно! "Сюда я больше не ездок. Карету мне! Карету!"
   Но небесной кареты не было. Забирать его никто не спешил.
   Тогда Костя задрал голову к небу и закричал:
   - Э-э-эй! Есть там кто-нибудь?!
   Небеса молчали.
   Преисподняя - тоже.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"