Клиф вошел в свою каюту и машинально хлопнул ладонью по выключателю. Свет не зажегся. Отведенная ему комната утопала во мраке, разгоняемом дежурным освещением, бившим откуда-то с потолка. Мальвиец удивленно осмотрел стену вокруг двери. Выключателя не наблюдалось. "Как интересно госпожа включила лампы? Надо будет спросить завтра. Не сидеть же в темноте". Пожав плечами, здоровяк убрал рюкзак в шкаф и начал его разбирать, как вдруг каюта ожила. Словно нетерпеливый жеребец, переступающий с ноги на ногу под неопытным всадником, зашевелился пол. В голове Клифа промелькнуло объявление, прозвучавшее перед тем, как госпожа распустила мужчин. "Взлет. Вот, что это такое", - догадался мужчина, резво запрыгнул на кровать и торопливо зашарил по своему ложу в поисках привязных ремней. Поиски затянулись из-за кромешной темноты, царившей в алькове, и когда мальвиец, наконец, отыскал в боковых карманах постели эластичные ленты и защелкнул на себе запоры, каюта уже сотрясалась и ходила ходуном. Откинувшись на спину, Клиф закрыл глаза и, борясь с подступающей тошнотой, вознес молитву Великой Богине. Так страшно ему еще никогда не было. На Мальве землетрясений не случалось, и мужчине казалось, что гигантская рука схватила его жилище и яростно трясет, как погремушку.
Перед внутренним взором мальвийца, судорожно вцепившегося в "страховку", промаршировала вся его жизнь. Беззаботное детство на бабушкиной ферме у южного побережья закончилось после похоронки, в которой с прискорбием сообщалось, что мать Клифа, служившая в охране Мальвитена, погибла при подавлении бунта в тюрьме для инопланетников. На следующий день после печального известия двенадцатилетнего Клифа отвезли на север в особняк сестры матери - госпожи Виолы Кларренс, племянницы главы Дома, где ему пришлось пройти сокращенную процедуру вхождения в гарем. Заваленное в детском лагере тестирование на интеллект однозначно определило, что парнишке единственная дорога в наложники, чему он ничуть не огорчился. По сравнению с переменой привычного образа жизни переход из детского лагеря в школу прошел совершено незаметно. В новом доме к нему относились неплохо: хозяйки до травм не заигрывали, да и старшие гаремники особо не обижали. Годам к восемнадцати Клиф вошел в силу и пару раз доходчиво объяснил, что не желает быть чьим-либо нижним, его зауважали и без причины не трогали. Когда парню исполнилось двадцать, финансовое положение госпожи Виолы пошатнулось, и вместе с половиной гарема его отправили на рынок. В первый же день торгов управляющий Дома Фламбо купил Клифа и еще человек десять для участия в празднике. Юные хозяйки немедленно взяли в оборот немногословного и терпеливого парня. Жаль, что их "ласки" регулярно отправляли Клифа с травмами в медпункт. В Доме Фламбо практиковалась жесткая игра с рабами. Уяснив это нехитрое обстоятельство, здоровяк довольно быстро научился становиться незаметным, что не раз спасало его тело от излишнего женского внимания. К счастью, три года спустя глава Дома Фламбо проиграла его в карты своей подруге Оливии Леруа, и для Клифа наступили относительно спокойные времена. Первое время на новом месте парня использовали, но вскоре оставили в покое. Будучи флегматиком, Клиф не хуже выпускника высшей школы контролировал себя при любой игре, кроме секса. Едва мужчина оказывался под госпожой, сдерживаемая энергия прорывала плотину спокойствия, и атлет страстно выгибался и бился как рыба об лед, отдавая всего себя во имя удовольствия женщины. Такое поведение считалось в Доме Леруа совершенно недопустимым, и Клиф из "используемых", переместился в разряд "мальчиков для вечеринок", каковым и числился, пока не сломал ногу. Травма лишила атлета последнего шанса продлить свою подошедшую к концу жизнь, став чьим-либо любимцем. Неспешно ковыляя на костылях по гаремному залу, здоровяк смиренно ждал тридцатипятилетия, чтобы присоединиться к гарему своей покойной матери в садах Великой Богини, когда ему преградила путь маленькая светло-русая инопланетница...
Мысли о возлюбленной отвлекли мальвийца от кошмарных ощущений. На его перепуганном лице заиграла робкая улыбка. "Все хорошо, - прошептал он, вызывая из памяти нежный образ любимой "госпожи Кошечки". - Хозяйка не позволит случиться ничему плохому. Будь это чем-то ужасным, она никогда не стала бы так рисковать. Успокойся. Ты - здоровый мужик лежишь здесь в полной безопасности и надежно зафиксирован. А каково госпоже? Вдруг она не успела привязаться к кровати или взлет застиг ее на пути к капитану?" Беспокойство о хозяйке полностью вылечило мужчину от страха перед пляшущей каютой. Теперь его терзали сомнения, правильно ли он поступил, оставив возлюбленную одну накануне взлета. Клиф отлично знал, что любимая - опытный боец и космодесантник со стажем, и обидеть такую решится разве что самоубийца, но все равно волновался каждый раз, когда она в компании пары смертников отправлялась в космопорт разруливать проблемы клиентов.
Встряски каюты перешли в мерное покачивание, и утомленный нервными потрясениями прошедшего дня, мальвиец незаметно уплыл в страну грез. Ему снилось, что возлюбленная сидит рядом и, ласково поглаживая по волосам, шепчет: "Любимый, как я по тебе соскучилась". Любимый... Сколько раз Клиф мечтал услышать такие слова от женщины, но подобное случалось, к сожалению, только во сне. Мужчинам разрешалось любить и боготворить своих хозяек, даже предписывалось, а вот среди женщин считалось неприличным излишне проявлять к рабам теплые чувства. Встречались, правда, эксцентричные дамы, которые чуть ли не вслух заявляли о своей нежной привязанности к любимцам, но такая удача выпадала редкостным счастливцам. Признание же в любви рабу было такой же невозможной вещью как при жизни провести каникулы в садах Великой богини. По крайней мере, никто из знакомых Клифу парней не мог похвастаться такой честью. Никто, кроме Крэга. Супругу госпожи Смитерс сказочно повезло. Жена обращается с ним почти как с равным, при всем гареме именует "милым и любимым" и одаривает настоящими поцелуями. Клиф не смел жаловаться на судьбу, госпожа Эйлана его тоже иногда целовала и баловала лаской чаще других смертников, но так иногда хотелось услышать не только "мой дорогой", но и "любимый". Любимый... Хозяйка как-то обмолвилась, что "возможно его любит, но пока не решила", и атлет чуть не умер от счастья. Жаль, что больше возлюбленная не вспоминала о том разговоре, но во снах она не раз говорила такие слова и много чего еще делала, о чем наяву здоровяк ни за что бы не помыслил.
- Клиф, любимый, как ты? - раздался в тишине каюты приятный женский голос, и рот атлета накрыли мягкие губы, пахнущие ванилью. К неудовольствию атлета поцелуй слишком быстро закончился, и тот же голос произнес. - Дорогой, не пугай меня. Открой глазки и скажи что-нибудь.
- Со мной все хорошо, моя любимая, - пробормотал мальвиец, все еще прибывая в сладких грезах. А где бы ему досталось такое прозвище и нежные прикосновения. - Я здоров, и очень тебя хочу, моя весенняя кошечка.
Натянутая ткань штанов убедительно подтверждала его слова.
- Кошак мальвийский, живо посмотрел на меня, - греза вдруг зашипела рассерженной кошкой, и щеку Клифа обожгла пощечина. Здоровяк проснулся и встретился с яростным взглядом прекрасных серых глаз майора Смитерс. Хозяйка расстегнула привязные ремни, небрежно их откинула и, как бы ненароком, провела тыльной стороной ладони по подозрительной выпуклости. Мальвиец ахнул и окончательно убедился в реальности гостьи. Эйлана помахала перед его лицом ладошкой и спросила. - Сколько ты видишь пальцев?
- Пять, госпожа, - виновато пролепетал он, предано глядя на королеву своего сердца, и постарался быстро снять неуместное возбуждение. Внутренний советчик истошно вопил, что такой прокол, хозяйка вряд ли простит, и костерил своего владельца по отцу и всем предкам по мужской линии. Только воспоминание об уроке, как-то преподанном Эйланой, удержало Клифа от скатывания в пучину отчаяния, и он с мольбой в голосе проговорил. - Прости, госпожа, я не хотел тебя оскорбить. Я, кажется, задремал и....
- "Моя любимая" - сочту эту оговорку сонным бредом, - строго проговорила "госпожа Кошечка", но в ее глазах отплясывали чертенята. Ручка осторожно ощупала ушибленную щеку, и мужчина тихо замурчал от удовольствия. Эйлану явно забавлял этот разговор, она погрозила любимчику пальчиком, тщетно удерживая задорную улыбку. - Хочешь свою кошечку, наглый котяра? А знаешь, ли ты, мой дорогой хищник, что у земных кошек нет хозяев. Как впрочем, и у женщин. Мы сами выбираем себе дом и самцов. Так что, не я твоя весенняя кошка, это ты мой сторожевой котик. Твоя дерзость, дорогуша, с каждым днем набирает обороты. Мы же сошлись на "госпоже Кошечке" или просто "кошечке", но МОЯ... для тебя допустима только "госпожа".
- Конечно, госпожа. Прости мою оплошность, - уже смелее отозвался фаворит и лизнул ласковую ладошку, массирующую ушиб. - Я спутал сон с явью и нечаянно позволил себе такую вольность.
- Вижу, ты в полном порядке, - хозяйка отстранилась, и Клиф с трудом сдержал разочарованный стон. - Я собственно зашла проведать твое самочувствие и сообщить об изменениях в моих планах. Судя по тому плачевному состоянию, в котором я нашла после взлета твоих товарищей по несчастью, перелет для нас предстоит непростой. Я вынуждена расселить вас парами. После моего ухода к тебе переедет один из смертников. Таким образом, решатся сразу две проблемы: с кем поделиться переживаниями и как разнообразить досуг.
- Понял, госпожа, - кивнул здоровяк, признавая правоту хозяйки. - Кого ты назначишь старшим в паре?
- Сами разберетесь, немаленькие, - легкомысленно отмахнулась Эйлана, чмокнула мужчину и поднялась. - Спокойной ночи, киска моя. Увидимся утром.
Клиф бросился вперед, скатился с постели на пол и прижался губами к ручке любимой.
- Благодарю за заботу, госпожа Кошечка, - проговорил он, вложив в эти слова все обуревавшие его чувства. - Спокойной ночи, МОЯ госпожа.
- Сладких снов, мой сторожевой котик, - хозяйка игриво потрепала любимчика по русым волосам и исчезла за дверью.
Минут через пять в комнату ввалился смертник с сумкой наперевес...
***
Убедившись, что все мои мальчики сносно пережили старт, я отправилась на поиски капитана. Мне было, что сказать ему по поводу жесткого старта, да и требовалось получить разрешение на использование свободной площадки перед грузовым отсеком в качестве спортивного зала. "Прости, дорогой. Мне правда очень жаль, что пришлось тебя отчитать за "наглость". Случись такое дома, я твоей оговорки даже не заметила, но здесь и сейчас ты должен помнить свое место и неукоснительно следовать моим правилам, особенно в мелочах. Подчас от мелких деталей зависит жизнь и здоровье, - я мысленно продолжала диалог с фаворитом, шагая по коридору, спиралью опоясывавшему корабль. - Я и сама что-то сморозила, не подумав. Брякнуть "любимый" фавориту? Ты, милочка, явно не в себе... Зачем зря обнадеживаешь парня, если не собираешься за него замуж? Хватит витать в облаках. Твоя задача прибыть на Денеб с вменяемой командой и выполнить работу, для которой тебя наняли. Вот и займись организацией досуга своих "котяток", как в старые добрые времена".
По пути мне встретилась кают-компания, из открытых дверей которой лился яркий свет, и слышался звон посуды. За круглым столом, по случаю позднего чаепития поднявшего одно из своих "крыльев", похоже, собрался весь экипаж звездолета. Три женщины и четверо мужчин, одетые в одинаковые зеленые комбинезоны, над чем-то смеялись, отдавая должное угощению.
- Добрый вечер, леди и джентльмены, - поздоровалась я, переступая порог "столовой". - Я майор Эйлана Смитерс, наседка желторотиков, загруженных на борт.
- Присоединяйся к нам, майор, - пригласил меня к столу уже знакомый стюард. - Чаю не желаешь?
- Спасибо, не откажусь, - я присела рядом с белокурой девицей лет двадцати. Изящные формы, светло-розовая кожа и тонкие кости выдавали ее лирианское происхождение. Мой серый комбинезон, который сменил яркое и непрактичное платье, лирианку, похоже, не впечатлил, и она едва удостоила меня мимолетным взглядом. Зато мужчины проявили к моему невзрачному облегающему одеянию живой интерес.
- Капитан Чак Доннер, наслышан о твоих подвигах, майор, - коренастый альтаирец лет сорока крепко пожал мою протянутую руку. В свете ламп загорелая ладонь капитана казалась отлитой из чистого золота. - Бригадный генерал Кавалетти распорядился оказывать тебе всяческое содействие.
- Рада слышать, - сдержано кивнула я и, поблагодарив стюарда за налитую чашку чая, воодушевленно произнесла. - Мне бы хотелось выразить свое восхищение мастерством пилота "Ангела Смерти"...- Лирианка польщено покраснела. Я хмыкнула про себя и с ехидством закончила свою мысль. - Худшего старта я со дня выпуска из летного училища не припомню.
Краска сошла с красных щечек девушки, и они стали перламутровыми.
- Худший старт? - пролепетала она, встревожено глядя на своего капитана, недовольно поджавшего губы, и, решив, что лучшая защита - нападение, выпалила. - Да, что вы понимаете в пилотировании, леди?
- Практически ничего, - улыбнулась я и небрежно бросила. - Год летного военного училища и три года в эскадрильи "бешеных ястребов", это не считая вынужденных взлетов на захваченных кораблях под огнем неприятеля.
Хорошенькая лирианка открыла маленький аккуратный ротик и нехотя поджала губки, не найдя слов для достойного ответа.
- Не обижайте нашу летунью, майор. Девочка всего год назад окончила летную школу, и обещает стать настоящим асом, - вступился за девушку сидевший напротив меня здоровяк, его квадратное лицо с мощными челюстями отливало зеленью, а кулак, из которого торчал кусок рогалика на манер пистолета, был размером с мою голову. - Я Мирко Ловчен, суперкарго.
- Маленький совет, мисс пилот. Прежде чем стартовать, изучи особенности атмосферы и грунта планеты. Уверена, что взлет, основанный на таких данных, выйдет гораздо мягче. Примите это к сведению, и я забуду о доставленных неудобствах, - уже миролюбиво проговорила я, высвобождая кисть из лапы Мирко, тут же протянула ее лирианке. - Эйлана Смитерс, будем знакомы.
- Анаис Мэшем, - представилась девушка, вновь обретя привычный розовый оттенок, и осторожно сжала мои пальцы. - У тебя крутой нрав, майор.
- Мои желторотики с тобой бы не согласились, - возразила я, надкусывая хрустящее печенье. - Они считают меня слишком доброй.
- Видно им в жизни не слишком везло, - присоединилась к разговору пышная шатенка. - Я Элизабет Брамби, судовой врач.
- Мисс Смитерс, это правда, что твоя команда состоит сплошь из мальвийцев? - подала голос доселе молчавшая привлекательная брюнетка чуть старше тридцати. Ее глаза загорелись от любопытства. - Говорят, на Мальве все мужчины являются рабами.
- Миссис Смитерс, я замужем, - машинально поправила я и, тщательно взвешивая слова, пояснила. - Больше половины моих мальчиков урожденные мальвийцы и они действительно выросли в гаремах своих матерей.
- Как интересно, настоящие рабы... Я думала в галактике повсеместно отменено рабство, - съязвила Анаис, нашедшая повод взять реванш за нападки из-за жесткого старта. - Может, и у тебя, майор, есть свой гарем? Мы с Сарой не отказались бы послушать об этом. Уверена, и Лиз к нам присоединится.
- Может, и есть, но свою частную жизнь я на всеобщее обозрение не выставляю, - в тон ей ответила я и подмигнула капитану, готовому призвать девушку к порядку. - В обитаемом космосе наберется пара десятков планет, где процветает рабство, и Мальва, по сравнению с некоторыми из них, просто райский сад. Если будет желание, я как-нибудь вечерком расскажу о них за чашкой чая.
- Ловлю тебя на слове, миссис Смитерс, - сказала брюнетка и, спохватившись, представилась. - Где мои манеры. Я Сара Кривс, связист и бортовой стрелок этой посудины. А мой сосед - Тиль Кросби. Он отличный механик, правда не любит праздные разговоры.
Сидевший рядом с ней молчаливый темнокожий землянин, в чьей родословной явно наследили выходцы из юго-восточной Азии, торжественно кивнул и осторожно сжал мою ладошку.
Покончив с церемониями, я обратилась к суперкарго.
- Мистер Ловчен, до Денеба путь долгий. За десять дней мои желторотики с ума сойдут от безделья, - небрежно проговорила я, намазывая тост вишневым джемом. Зеленый атлет заинтересовано поднял бровь. - Не выделишь ли небольшой участок грузовой палубы перед склада для тренировок моих мальчиков? К занятиям хотелось бы приступить завтра утром.
- После чая я посмотрю, чем можно помочь такой очаровательной леди, - фривольно подмигнул мне Мирко. - В какой каюте ты остановилась? Куда мне сообщить свой ответ?
- Каюта номер десять, но застать меня там мало шансов, - ответила я, сделав вид, что не заметила флирта. - Этот космический полет - первый в жизни моих мальчиков, и им требуется моральная поддержка. Скорее всего, я до полуночи буду курсировать между третьей и девятой каютами. Лучше сбрось мне сообщение на комм.
- Договорились, - ничуть не расстроившись, сказал суперкарго, откусывая от своего рогалика здоровенный кусок. Прожевав, он записал в свой коммуникатор номер моего браслета связи и ухмыльнулся. - Чего не сделаешь ради бывшей коллеги.
- Согласна, для бывшего коллеги порой и не такие одолжения делаешь, - поддакнула я, пристально разглядывая собеседника. Что-то в манере держаться неуловимо выдавало в атлете спецназовца: вальяжность уверенного в своих силах хищника, или скупые, обманчиво неторопливые движения, а может и все вместе... Так и не определив, в каком подразделении мог служить этот здоровяк, я допила чай и поднялась. - Доброй ночи, леди и джентльмены. Уже поздно, а дел у меня еще полно. Увидимся за завтраком.
Но я ошиблась, наша встреча состоялась несколько раньше.