НЕМНОГО ПРОТОТИПОВ ИЗ ГРЕКО-РИМСКО-ИУДЕЙСКОЙ ИСТОРИИ
Немного прототипов легенды об Иисусе Христе не помешает, мне кажется.
Конечно, трудно претендовать на оригинальность в этом вопросе, поэтому я такой задачи и не ставлю. Я просто постараюсь, прежде всего, для себя, отметить ряд известных примеров, а также ряд тех примеров, которые мне не известны, но пришли в голову под влиянием прочитанного.
Прежде всего, рождение героя от бога - тому примеров так много, что укажу лишь основной из общеизвестных - Геракл. Впрочем, примеров рождения пророков или героев от царя тоже много, и самый явный - Парис, простой пастух, который, оказывается, ведет род свой от царей. Это - легендарные образы, и кажется, что нет оснований переносить их судьбы на бытописание реального лица. Однако, вспомним, что Александр Македонский, будучи реальным лицом, выводил свою биографию от богов, будучи при этом одновременно и сыном царя Филиппа. Такие герои, как Тесей и многие другие.
Для нас кажется странным, что прямой потомок царя ведет простой образ жизни, однако, римлянам, грекам, а с ними и иудеям это было не в диковинку. Достаточно вспомнить Платона.
Платон, Сократ, Диоген и Флавий - эти исторические лица, мне кажется, внесли наибольший вклад в легенду о Христе, наряду с основными источниками - деяниями реальных "пророков" и пророчествами Торы (Ветхого Завета).
Итак, Платон - сын последнего аттического царя Кодра, ведет простой образ жизни не только в силу того, что монархия в Аттике прекратилась, но и в силу своего воспитания, мировоззрения. Для него это - естественно. Аналогично, мы читаем, что Христос - прямой потомок последнего иудейского царя Давида.
Сократ прозвал Аристокла - спортивного высокого и широкоплечего юношу, всесторонне развитого не только физически, но и духовно - Платоном, то есть широким. После этого Платон стал действовать под этим именем, пот ним и вошел в историю. Он сжег свои романтические стихи и комедии, и полностью отдался философии.
Иисус называет Симона Петром, что означает "камень", после чего Симон бросает рыбную ловлю (надо бы, чтобы он разбил камнем свою лодку), и идет за учителем, впоследствии он более известен именно под именем Петра, а не под именем Симона.
Аналогию диалога Диогена с Александром и Иисуса с Пилатом я уже упоминал. Во многом напоминает история Христа историю Сократа. Сократ был добродушным человеком, который умел умерить злость других, и чаще иронизировал относительно себя, чем относительно других. Только очень настороженно настроенные люди видели в его словах издевательство над ними самими, вызов, бунт. Сократ, когда его не понимают, как бы извиняется за то, что был не достаточно убедителен. Однако, он постоянно низвергает глубоко укоренившиеся в умах людей "истины", показывая их относительность. Он то и дело, опираясь на одну только логику, доказывает, что ни одно определение нельзя использовать бездумно, и то, что широко известно, как добро, может оказаться злом, а то, что принято называть злом, может оказаться благом. Таким образом, ставя под сомнение все и вся, Сократ пробуждал критическую мысль, и подготовил новое мировоззрение, по сути, сформировал основы творческого осознания мира, философии, этики, законодательства, религии. Однако, сограждане не поняли Сократа. Опасаясь, что его критичный ум приведет к отрицанию извечных истин, и через это возникнут беспорядки, власть предержащие сограждане обвинили его в безбожии и судили, осудив на смерть. Этот приговор был ужасающе жесток для Афин четвертого столетия до н.э. Никто из судей Сократа, видимо, не думал, что он будет исполнен. У Сократа было по меньшей мере две возможности сохранить свою жизнь: во-первых, он мог предложить альтернативный приговор (все ждали, что это будет изгнание), и тогда большинством голосов был бы выбран один из этих двух приговоров. Судьи не без основания, полагали, что собственный приговор Сократа самому себе будет безусловно более мягок, и уже заранее были согласны на его вариант. В этом смысле приговор судей играл роль предупреждения, а не реальной угрозы жизни Сократу. Однако, Сократ, верный своей оригинальной, но цельной философии, предложил в качестве меры наказания себе благодарность граждан Афин и пожизненную пенсию. Это было каплей, переполнившей чашу терпения, это было оскорблением суда, поскольку виновному не полагается награда. На многое, возможно, могли согласиться бы судьи, но превращать из суда балаган и посмешище даже в угоду уважаемому Сократу никто из судей не был готов. Таким образом, из двух приговоров - пожизненная пенсия и смертная казнь - была выбрана казнь. Второй способ спастись заключался в том, что Сократу предлагали побег. Его практически не охраняли. Однако, то, что было бы логично для любого другого человека, для Сократа оказалось неприемлемым: он глубоко чтил закон. Его философия предписывала ему свободно критиковать законы, но, каковы бы они ни были злы, им надлежало неукоснительно подчиняться. Побег для него был равнозначен перечеркиванию основы своего мировоззрения, а, значит, и всего учения, дела всей жизни. Таким образом, Сократ не воспользовался ни словом ни делом для того, чтобы спасти свою жизнь. Смерть свою он считал излечением, и просил любимого ученика заколоть жертвенного петуха по этому поводу, что делалось при выздоровлении человека. Таким образом, Сократ указывает, что душа его излечилась от бренной оболочки. Напомним также, что Сократ был некрасив, обладал многими физическими недостатками: был лыс, на лбу его была большая шишка, рост его был не большой, нос - приплюснутый, губы большие.
Что мы видим в легенде о Христе? В ранних сказаниях Христос также не большого роста, некрасив, даже с отталкивающей внешностью, рябым лицом. Казалось, все язвы мира вместил он в себя. Чему он учит? Для его учения характерно соединение призывов чтить законы(!), чтить веру, соблюдать традиции, однако, вместе с тем, он постоянно сам нарушает законы, богохульствует (с точки зрения сложившейся к тому времени традиции), нарушает субботу, ряд запретов, внося в них свое понимание. Не человек для субботы, но суббота для человека. Это никак не вяжется с призывом держаться старых традиций. Он постоянно заставляет сомневаться, пересматривать сложившиеся понятия о том, что есть благо, а что есть зло.
Судьба его также трагически обрывается казнью. Также, как Сократу, ему дается возможность оправдаться словом, но он этой возможностью пренебрегает. Мы не слышим ни раскаяния, ни попыток объяснить свою идеологию, ни попыток отмежеваться от призыва к бунту, отмежеваться от отрицания бога. Ни слова в свою защиту, подобно Сократу, Иисус не произносит.
Пилат пытается воспользоваться законом о помиловании, но и это не удается. Складывается впечатление, что приговор, который выносит Пилат, он и сам не принимает всерьез. Он до последнего момента верит, что этот приговор не будет приведен в исполнение, а когда оказывается, что помилование не проходит, изменить уже ничего нельзя.
Здесь, как и в случае с Сократом, смертный приговор выносится в два этапа. На первом этапе кажется, что это - лишь шутка, а на втором этапе, когда шутка оборачивается смертью заключенного, невозможно отказаться от ранее принятого приговора, поскольку невозможно признаться в несерьезности этого приговора.
Убийство, размазанное на два этапа, на каждом из которых оно само по себе еще не убийство - в этом ужас содеянного. Как бы никто конкретно ни в какой момент не желал смерти всерьез. Когда свершилось - все потрясены.
В случае с Сократом эта казнь была настолько беспрецедентной, что своей неоправданностью и жестокостью, несоизмеримостью преступления и наказания, потрясла большинство сограждан. Почти сразу же вслед за казнью начинается этап восхваления Сократа, апологии ему. В христианской легенде мы наблюдаем практически то же самое.
Реальный исторический фон во времена Христа был несколько иной. В это время около тридцати пророков называли себя мессиями, увлекали людей, уводя их от реальной жизни, обещали чудеса, и терпели крах. Один такой пророк обещал, что от слов его рухнут стены крепости, однако, стены не рухнули, и римские стражники жестоко подавили волнения, расправляясь с наивными и легковерными гражданами иудеи. Другой пророк обещал, что воды разойдутся, и он выведет людей на волю, однако, и это не удалось. В стране практиковались массовые казни. Сообщается об одновременном распятии до трех тысяч бунтовщиков. Понятно, что не могло быть трех тысяч главарей бунта в Иерусалиме, где численность жителей была около ста пятидесяти тысяч. Даже если эти цифры преувеличены в несколько раз, однако и этот исторический фон не создает впечатления чрезвычайной жестокости при расправе над одним-единственным зачинщиком беспорядков, который к тому же бесчинствовал в храме.
Позднейшим читателям Евангелий казнь Христа кажется чрезвычайно жестокой, поскольку из Евангелий практически везде изъяты призывы к неповиновению и бунту (но следы этого есть - не мир я вам принес, но меч). Также часто проводится тезис, что смертной казни как таковой в Иудее не было. На этом фоне, разумеется, кажется несусветно жестокой казнь обычного проповедника-самоучки. Однако по поводу отсутствия смертной казни есть некоторые замечания. Суд синедриона мог выносить приговоры за преступления против веры, и в случае вынесения смертного приговора, такой приговор необходимо было утвердить римскому наместнику, в данном случае - Понтию Пилату. Однако, сам Пилат вполне самостоятельно мог вынести смертный приговор. Тетрарх Ирод Антиппа тоже мог казнить неугодных лиц, и даже не обязательно преступников. Казнил же он Иоанна Крестителя! Этот случай в тех же Евангелиях приведен. В самом тексте Евангелия приводится даже более жестокий и страшный пример - казнь младенцев - первенцев мужского рода. Как же это могло осуществиться в стране, где не существует смертного приговора? Я в данном случае не опираюсь даже на исторические свидетельства - о них позже - но даже сами Евангелия исключают утверждение о том, что смертный приговор был чем-то из ряда вон выходящим. Даже казнь двух преступников (а приговорены к казни были трое из них, одного освободили по случаю Пасхи) - разве одно это не свидетельствует о том, что распятие на кресте не было чем-то необычным для того времени и места?
Что мы наблюдаем в этом случае? Ирод Антиппа мог казнить Иисуса, но не стал. Синедрион мог обвинить Иисуса в преступлениях против религии и вынести смертный приговор, который бы Пилату осталось только утвердить, но и по этому пути суд не пошел. Историки находят около 27 отклонений от судебной процедуры при разборе дела Иисуса синедрионом. Но этого мало: казнь, которая была бы вынесена синедрионом, не могла быть распятием на кресте. Распинались только политические преступники, враги Рима, и только по приговору римских властей. Таким образом, мы видим, что если Иисус был распят, то приговор вынес единолично Понтий Пилат, причем - за политические преступления, каковыми могли быть призывы к неповиновению властям, борьба с оружием в руках, руководство восстанием. Ни Ирод, ни синедрион не могли бы распять Христа.
Почему в Евангелиях мы видим причастность Ирода и синедриона? Потому что позднейшие авторы стремились к распространению христианства не только в Иудее, но и в других римских провинциях. Кроме того, авторы Евангелий не хотели противопоставлять свои секты официальным властям. Осуждение Пилата за его действия были бы равнозначны вызову Риму. Поэтому Пилат обеляется, оправдывается, в текст вносится жена Пилата, которая втайне сочувствует христианам и просит его помиловать Христа, ссылаясь на свой сон. Пилат, таким образом, становится не в меру жалостливым и снисходительным, однако, он не может не исполнить своей роли, поскольку все-таки только Пилат может приговорить к казни на кресте.
Современники Христа не могли всей массой своей ужаснуться жестокости его наказания, как видим из рассмотрения этого исторического фона. Читатели же Евангелий обязательно ужасаются этому, поскольку в описании этого отсутствуют страданию других людей, отсутствуют другие казни, явственно присутствует авторская оценка событий. Трагическая, необоснованная, не в меру жестокая казнь Христа также ужасает читателей, как ужасает нас казнь Сократа. Казнь непонятого учителя, мыслителя, этика всегда ужасна. Казнь бунтовщика не всегда вызывает сочувствие.
Отсюда становится понятным, почему и апостолы все отвернулись от Христа, и родственники не пришли посмотреть на его казнь, и только у Марка присутствует один юноша, который тайно последовал за ним, но, будучи уличен в сочувствии, нагим бежал, оставив покрывало в руках врагов своих. Это, как полагают многие исследователи, более поздняя вставка, перекидывающая мостик с пророчествами Ветхого завета о том, что ученик нагим убежит от пророка-мессии.
ПРОБЛЕМА ВОСКРЕШЕНИЯ
Проблема в том, что этот Некто ничего, практически, не сделал после того, как появился.
Сначала, по Марку, все основания для того, чтобы говорить о воскрешении, сводятся к тому, что труп пропал.
В других источниках прослеживается легенда о том, что некий садовник, сочувствующий Христу, разрешил поместить его в своем саду на некоторое время, однако, опасаясь, что толпы зевак, желающих посмотреть на него, затопчут его сад, он спрятал труп, или даже тайно похоронил в неизвестном месте.
Позже появилась легенда о том, что в саду у садовника был пустой гроб, и именно это навело на мысль принести туда тело Христа. Однако гроб был дорогим и приготовлен не для него, и Христа в него не положили, а положили рядом. Те же, кто приходил, видели пустой гроб и удивлялись. Это надоело садовнику, и он убрал труп.
По Марку труп пропал, хотя он был в пещере, вход которой был завален.
Далее легенда трансформируется в то, что вход в пещеру охраняли стражники.
В противовес тому, что стражники уснули, и труб выкрали, пока они спали, выдвигается неожиданно смелая версия: стражники видели, как Иисус воскрес и вышел, и они могли бы подтвердить это, однако, священники подкупили стражников, и велели им говорить, что они ничего не видели, и не спали. Версия комичная по своей сути и не выдерживает никакой критики: если бы стражники видели своими глазами чудеса, то не всякого такого стражника можно было бы подкупить, потому что у них были бы основания уверовать в сверхъестественную сущность этого человека-бога. Поскольку религия и вера в загробную жизнь была распространена, то маловероятно, чтобы никто из стражников не убоялся бога и у всех у них алчность оказалась бы сильнее суеверия.
Вся легенда о стражниках смехотворна, поскольку охранять могилу может придти в голову только тем, кто ожидает, что труп воскреснет. Проще было бы не выдавать трупа, чем разрешать унести его куда угодно, а затем выставлять стражу. Труп не содержал на себе ничего ценного, поскольку одежду и ценности забрали те стражники, которые присутствовали при казни и ее осуществляли. Охранять труп распятого преступника - не дело стражников, это для них просто унизительно. Кроме того, если римского стражника можно было бы подкупить деньгами священников, то священники бы так не боялись разграбления церкви. Деньги священников были не столь желанной поживой, чтобы на неё прельститься, а когда было необходимо, их у них просто отнимали, как это сделал Пилат - он разграбил жертвенный алтарь для того, чтобы взять средства на строительство водопровода, который потом и не стал строить.
Вся история воскресения шита белыми нитками: всегда в истории при казни или гибели большого преступника или человека знатного рода палачи или следователи старались собрать как можно больше доказательств того, что казнен или умер именно тот человек, за которого его принимают. Всегда эти доказательства старались сохранить или предъявить компетентному собранию лиц. И чаще всего это не мешало позднее объявляться самозванцам, которые объявляли себя этим лицом, которое чудом уцелело. Всякий раз основной целью самозванцев было - воспользоваться авторитетом, властью или (и) деньгами того, кого считают мертвым. Самозванцы всегда были деятельными натурами, и чаще всего они пользовались наружным сходством с тем лицом, на роль которого претендовали.
В истории с Христом нет места самозванцу. Его роль - незавидная, маловероятно, чтобы кто-то пожелал взять ее на себя. Однако если бы самозванец пожелал играть роль именно воскресшего (а не чудом спасшегося) Христа, то он, видимо, воспользовался бы выгодами этой роли и попытался возглавить секту имени себя. В истории христианства этого не наблюдается.
В истории часты примеры, когда народ создает легенды о воскресшем или о бессмертном герое. Это - эпос. Для этого достаточно отсутствие могилы этого героя, или отсутствие в ней тела. Именно это и могло произойти.
ВНЕШНОСТЬ
В одиннадцатом веке имело хождение подложное письмо римского наместника - отчет об Иисусе. Там дано его описание, как человека с волосами цвета ореха, с пробором посредине, и с бородой того же цвета, красивого, стройного, высокого, с бодрым взглядом и величавой осанкой. Этот образ был воспринят и породил его ряд изображений в так называемую эпоху возрождения. А заодно и все святое семейство, и даже Павел стали изображаться в духе красивых людей с благородной осанкой и величественным и одухотворенным взглядом.
В этом сказывается победа римско-греческой культуры, традиционно изображающей богов в виде самых совершенных и красивейших людей.
Можно считать, что изображение Иисуса несет не себе отпечаток представления о том, каков был Зевс.