Сократ говорил, что в споре рождается истина. Я же решил, что в споре чаще всего рождается лишь злоба. Злоба перерастает в ненависть, ненависть - в драку, драка - в кровь, слезы и боль. Выходит, что спор - возможная боль. И как любой здравомыслящий человек, я стараюсь избегать таких возможностей. Хотя, не имею ничего против чужих споров. В конце концов, кровь, если она вытекает не из меня, просто жидкость.
Работал я сторожем, посменно. Работа мне нравилась, хотя иногда приходилось что-то делать. Иногда даже приходилось работать. В остальное время я просто ждал приезда следующей смены. Ждать приходилось почти сутки. Хорошо, что не в одиночестве, а еще с двумя напарниками. Один из них был постарше, другой мог скачать с торрента фильм. За этот навык старшой его особенно ценил. Уважал, конечно, меньше и, как любая курица, а в моем случае петух, совсем не любил яичницу. В остальном, они оба были вполне приятные ребята, веселые и общительные. Любили ковыряться в носу и читать умные книги, иногда совмещая эти занятия. В этой компании я занимал место где-то посередине: по годам - ближе к яйцу, по взглядам - ближе к курице. Но, несмотря на разницу в возрасте, все мы прекрасно ладили, лишь изредка ненавидя друг друга.
В тот вечер было особенно холодно. Жгучий мороз то кусал, то царапал, то всячески издевался. Все занимались важными делами. Я думал. Мне представлялись бедные французы, замерзающие в водах Березины. Казалось, они с улыбками на грязных и усталых лицах медленно уходили под лед. Откуда на них с теми же улыбками смотрели теплые огоньки Парижа и большегрудые француженки с кубками вина в бархатистых ручках. Трагично, но очень красиво. Наверное, эта была не самая плохая смерть. По крайней мере, они видели Париж.
Но спор тот был не о смерти, а, скорее, даже наоборот. Крещенский мороз, разогнав по заскучавшим организмам кровь, и сам того не желая, разогнал еще и дурь.
Как я уже говорил, работа сторожа - очень ответственное занятие. И помимо постоянного мазохизма на стуле (а позиций для сна в этом нелегком деле не меньше, чем в сексе) мы еще иногда объезжали территорию охраняемого объекта - участка леса. Так вот, на этой территории недалеко от дороги под обрывистым холмом пробился на свет небольшой родник с потрясающей водой. Конечно, пробился он еще задолго до нашего здесь появления, но как настоящие потребители, даже без всяких референдумов, мы сразу же объявили на него право собственности и закрыли ход местным жителям, за что были неоднократно морально отблагодарены.
Старшой постоянно набирал воду только из этого родника. Заботился о своем и нашем здоровье, хотя и скуривал по две пачки в день. С никотином он был знаком с четырнадцати лет. Считал его приятелем. О возможных последствиях не думал, а веселые картинки на пачках сигарет объяснял заговором масонов. Веру в могущество тайных обществ, он совмещал с верой в бога, что, однако, не помешало ему накануне Крещения сытно отужинать домашней колбасой. Младший тоже был очень интересный человек. Следил за новостями об адронном коллайдере, активно участвовал в открытиях физиков, астрономов, в то же время прекрасно рисовал, в том числе на чужих телах. Но был женат, поэтому тела к нему допускались только после жесткой цензуры. В нем довольно гармонично совмещались физик, лирик, рационалист, нигилист, романтик, пофигист и атеист, до женитьбы список можно было увеличить. Да, он не верил в существование любых богов, но ожидал прибытие инопланетян.
НЛО не прилетел. Зато старшой привез очередную канистру с водой, которую скромно обозвал святой. Всякая святость вызывала у младшего чувство тошноты, лекарством от которой служила, своего рода, проповедь. Такая вот ирония. Поправив очки, он просветил нас, что вода, освященная в церкви, храниться дольше лишь благодаря ионам серебра, которыми ее обогащает священник. Для этого он опускает в воду свой серебряный крест, через который проходит электрический заряд. И только так. Вода же набранная в роднике, пусть даже в такой праздник, абсолютно обычная. Все остальное ересь, а все гениальное просто, особенно для самого гения.
Долго молчать старшой не смог. Назвал оппонента антихристом. Я просто смеялся, заняв нейтралитет. Тогда младший предложил провести опыт на срок годности. Старшой науку не жаловал и назвал опыт спором. Думаю, многие великие открытия совершены подобным образом.
Воду из канистры аккуратно перелили в пластиковую бутылку. Конечно, из-под кока-колы. На этикетке поставили дату. На завтра из того же источника набрали еще одну бутылку. Так же отметили дату. Все бутылки поместили на полке в шкафу. Повесили бирку с громким названием "эксперимент", мелким шрифтом - "не трогать". И благополучно забыли.
Прошел месяц. Я поправился на три килограмма. Остальные похудели. Демократия в действии. Никто за это время ни разу не вспоминал о споре. До одного случая.
Как-то вечером после очередного объезда я вернулся на базу. Звучное название небольшой бытовки среди дюжины сосен. Старшого на месте не было. Младший меня не заметил. Я же подсмотрел, как он аккуратно слил содержимое одной из бутылок (потом выяснилось, той, что была набрана после Крещения,... логично) и долил туда свежую воду. Его коварству не было предела. И какое же удовольствие было уличить его в обмане, да еще и поймать с поличным. Оправдываться не имело никакого смысла, виновный просто опустил голову. Антихрист был свержен. В наказание - неделя издевательств. Несмотря на свой нейтралитет, в душе я был доволен.
Конечно, младшой не изменил свои взгляды, что было гораздо лучше обратного, он просто на несколько дней стал меньше трепаться. И, конечно, был вынужден беспрекословно выполнять все мелкие поручения. От борьбы с Лернейской гидрой до возвращения долгов Афони.
Спустя пару дней, наедине, старшой рассказал мне, как недели две делал те же манипуляции с водой, что и младший, соответственно, только с другой бутылкой. Мне не стало грустно, а ему - стыдно.
Издевательства продолжались еще неделю, затем, как обычно, о случившемся благополучно забыли.
Дни тянулись медленно, приближаясь к зарплате, вообще останавливались.