Жолинская Александра Александровна : другие произведения.

Летопись кровавых лун

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Дочь двух кровей. Принцесса, потерявшая память, дом, семью. Что она предпримет? Куда пойдёт? Сможет ли разобраться в картинах, что вспыхивают в её сознании? Куда приведёт дорога, которую она выбирает по наитию? И, наконец, кем окажется зеленоглазый менестрель, чья песня так запала в душу?
  Пролог
  
  Мы пленники общей и темной судьбы
  Меж вихрей вселенской метели,
  А наши герои - всего лишь рабы
  У мифа, идеи и цели.
  И. Губерман
  
  
  
   Огонь. Яркий, завораживающий, но в тоже время приводящий в состояние первобытной паники. Быстро, неуловимо, почти безостановочно он охватывает высокие стены древнего замка Чёрная Лилия, оплота власти всей Илларии, сейчас переживающей не самые лучшие времена, которые в последствии назовут Временами Кровавых Лун, отнеся к самым ужасающим во всей истории. Одна за одной, не выдержав напора буйствующей стихии, рушатся громадные дубовые балки, погребая под собой кричащих в предсмертной агонии людей. То тут, то там, сквозь грохот и крики, пробивался металлический звон ударяющихся друг о друга клинков. Это всё еще продолжали сражаться воины, хотя давно ясно, что ни замок, ни, тем более, проживавшую в нём королевскую семью не спасти.
  
   А огонь продолжает свирепствовать. Языки поднимаются к далёкому ночному небу, сейчас затянутому тучами.
  
   За всем этим, словно из тумана, всё еще не веря в происходящее, наблюдают два мужчины. Головы обоих уже давно припорошены инеем седины, а лица изрезаны морщинами, многие из которых появились за эту ночь. Ночь, которая перевернула всю жизнь не большой семьи старого Короля и его лучшего друга и советчика, по совместительству нёсшего службу придворного мага.
  
   Сейчас взгляды двух мужчин прикованы к тому месту, где раньше находились главные ворота. Именно там всё еще сражаются последние воины, и именно оттуда доносится звон клинков, но не эти обреченные на смерть мужчины привлекают полубезумный взгляд старого короля, а высокая, белокурая воительница, что, словно бы не замечая ничего вокруг, ведёт завораживающий и грациозный танец с двумя лёгкими, невероятно манёвренными клинками.
  
   Каждое движение девушки выверено до миллиметра, ни один удар не проходит в холостую, но и она и наблюдающие за ней мужчины прекрасно знают и видят, что силы воительницы на исходе и скоро она допустит ошибку, которая будет стоить ей жизни.
  
  ***
  
  
   Удар, блок, еще удар.
  
   Она не знает, сколько длится этот бой. Бой, который с самого начала был проигрышным.
  
   Противников слишком много и иногда девушке кажется, что их становится всё больше, но сражается.
  
   Удар и еще один. Чёткий блок - тонкое, но безумно прочное лезвие даги принимает на себя вражеский меч. Натруженные руки девушки дрожат, и противник видит это. Грубо, без той дивной грации, что присуща тренированным мечникам, он продолжает удерживать свой клинок. И девушка не выдерживает. Верная дага скользит в сторону...
  
   Резкая, обжигающая боль вернула ей уплывающее сознание, вот только слишком поздно. Правая рука повисла плетью, из раны в плече струёй льётся алая кровь, но она продолжает бороться.
  
   Старый король видел, о да, он видел всё, и его сердце обливалось кровью. Нет, всё не должно закончиться так. Не она, не его семнадцатилетняя Лисс должна сейчас сражаться.
  
   Хотя, что он, ведь даже при всём желании он, уже несколько лет, прикованный к инвалидному креслу, не сможет ничего сделать, кроме.
  
   - Артур!
  
   Придворный маг, чей взгляд всё еще наблюдал за принцессой, обернулся к августейшему монарху.
  
   - Да, мой король.
  
   - Артур, ты не можешь стоять здесь. Т должен, ты обязан спасти её. Мою Лисс. Она не может погибнуть так. - Сухие пальцы вцепились в край просторного балахона мага.
  
   - Но, мой король, - начал он, - я должен сохранить вашу...
  
   - Нет! Я стар. Оставь меня, Артур. Спаси её, чего бы это ни стоило...
  
   Резкий свист привлёк внимание обеих мужчин. Слишком поздно. С глухим звуком тонкий, искрящийся голубоватым светом антимагического металла, арбалетный болт, вонзился в обитую алым бархатом спинку кресла старого короля.
  
  ***
  
  
   Противников было много, очень много. Девушка чувствовала, как скользят в ослабевших окровавленных пальцах верные даги, как всё чаще удары, в которые вложены последние силы, проходят мимо целей. Перед её глазами мелькали красные и чёрные сполохи. Наверное, сказалась кровопотеря. Но это не важно, поскольку в какой-то момент колени девушки подкосились, здоровая рука не выдержала мощного удара, что пробил слабый блок. На голову обрушился страшный удар.
  
   С ужасающим криком боли девушка повалилась на землю, продолжая сжимать в дрожащих пальцах верное оружие. Огромный бородатый детина занёс грубый, заляпанный потёками свежей крови двурушник и с торжествующим воплем опустил вниз.
  
   Туда, где всего минуту назад лежала поверженная воительница, а теперь зияла тёмная, выжженная неведомой магией, дыра.
  
  
   Телепортация. Она всегда была самым сложным магическим приёмом, а Артуру, магу средней руки, не давалась вообще, тем более что сейчас его силы были на исходе. Но это был единственный шанс.
  
   Только осознав, что старому королю уже не поможешь, маг сорвался с места, на ходу сплетая заклинание.
  
   Сердце гулко колотилось в груди, мимо свистели арбалетные болты и стрелы, а он продолжал бежать, сплетая сложные руны.
  
   Да, он не сможет задать координаты, ведь это слишком долгий и трудоёмкий процесс, но телепорт унесёт раненную принцессу далеко отсюда. Уж об этом маг позаботится. Только бы добежать, только бы успеть!..
  
   Свистнувшая в воздухе стрела вонзилась в спину. С хриплым бульканьем маг выдохнул последние слова, падая на колени. Из протянутых рук сорвался сноп ярких искр, и измождённый мужчина повалился лицом на влажную от свежей крови, землю моля Творца о том, чтобы принцесса смогла выжить. Выжить для того, чтобы однажды вернуться сюда и отомстить за свою семью.
  
  
  
  Глава первая
  
  У жизни куда более богатое воображение,
  чем у нас.
  Марк Леви
  
  
  
   Первым, что ворвалось в мой чуткий, ускользающий сон, был пряный аромат разнотравья, смешанный со свежестью, не присущей величественным городам, почти утратившим всё то чудесное, что может подарить не изменённая человеческими руками, природа.
  
   Вдохнув полной грудью, я распахнула глаза и почти тут же закрыла. Незнакомую комнату с белёным потолком заливал яркий солнечный свет, врывающийся сквозь распахнутое настежь окно.
  Когда, наконец, мне удалось привыкнуть к сиянию полуденного светила (судя по его яркости), я попыталась приподняться на локтях и, к своему изумлению, почувствовала боль в правом плече.
  Оказалось, что столь необходимая мне сейчас часть организма туго перетянута приторно пахнущей повязкой, из-за чего полагаться на неё не получиться. Весьма печально.
  
   К моему величайшему сожалению, попытка сесть успехом тоже не увенчалась, приведя лишь к тошноте и головокружению. Зато мне удалось рассмотреть, что сама я покоюсь на грубо сколоченной кровати. Кроме неё да еще не высокого столика, на котором покоились сложенные вещи, в комнатушке ничего не было по той причине, что её размеры просто не позволяли поставить еще что-то.
  
   Быть может, я бы продолжила истязать себя безрезультатными попытками изменения положения организма в пространстве, но светлое покрывало, заменявшее дверь в, по всей видимости, спальню, легко качнулось, пропуская в комнату невысокую пухленькую женщину с тугой тёмно-русой косой, небрежно переброшенной на плечо.
  
   - Доброе утро, - тепло улыбнулась она, мягко опускаясь на край моей постели.
  
   - И вам того же, - вернула улыбку я и замялась, не зная как обратиться к женщине.
  
   - Меня Евфросинией звать можешь. По-простому - Фрося, а там, как захочешь. А тебя величать как?
  
   - А меня, - бойко начала я и умолкла. Кошмар, какой, я не помню, не могу выцарапать из недр памяти собственное имя, - а меня, простите, но, я не помню, как меня зовут. Я вообще ничего не помню.
  
   Собеседница тяжело вздохнула.
  
   - Ох-ох-ох, видать сильно тебе, девочка, досталось.
  
  
   Я пожала плечами.
  
   - Не знаю, уважаемая. Я ведь даже того, как сюда попала, не знаю. Может, поведаете?
  
   - От чего же не поведать? Поведаю, конечно, - широко улыбнулась Евфросиния, - только сперва ты поешь, да молочка свежего выпьешь. Негоже на голодный желудок разговоры разговаривать. Глянь, худющая какая.
  
   Я послушно глянула.
  
   Ничего так фигурка. Живот не выпирает, бока не висят, да и на костях вроде мясца достаточно, хотя поесть и вправду надо бы. Вон как слюнки от одного слова выделяться начали.
  
  
   Оказалось, что я и впрямь успела ужасно проголодаться. Добрая хозяйка лишь улыбалась по-матерински, да головой качала, глядя на то, как молодой организм, я, то есть - это она меня так окрестила, уплетает пироги с мясом так, будто бы на всю жизнь отъесться жаждет.
  
   - Ну, а теперь и поговорить можно, - молвила хозяйка, когда последний пирог, щедро залитый еще теплым парным молоком, уютно разместился в моём ненасытном животике, - в деревне нашей почти все мужчины сплошь охотники, Али рыболовы. Всё по окрестным лесам шатаются, а коль чего, зверь ранит, или того хуже, так сразу ко мне идут. Я целительница тутошняя. Дара магического у меня нет совсем, а вот травками, да наговорами разными могу и с того света вытащить, коль нужда в том будет, хотя, об этом, захочешь, позже поговорим, а пока о тебе поведаю.
  
   Ненадолго хозяйка умолкла, прикрыв свои карие, лучащиеся теплотой, глаза, словно бы вспоминая.
   - Пять дней назад то было. Еще третьи петухи не кричали, когда рыжий Том с ночной охоты возвращался. Не задалось дело тогда. Зверьё попряталось, носу не кажет. С пустыми руками домой шел, как, говорит, вспышка над лесом сверкнула. Присмотрелся, рассказывает, а с опушки, у самого леса, столб света поднимается, будто смерч. Ну, знамо дело, что-то магическое. А мы от столицы, со всеми её колдунами да академиями далеко живём и знаем, что нам, простым смертным, от чудес тамошних одни проблемы.
  
   Почувствовав, что отошла от основного рассказа, Евфросиния замолчала и заговорила уже тише.
  
   - А смерч повращался-повращался, да и исчез, как не было. Ну, Том у нас парень любопытный, да и трусостью особой никогда не отличался. Вот он со всех ног туда и бросился. Ну, добежал, а поляна вся кровью залита, а в самом её центре воительница лежит. В обеих руках оружие странное, да и вообще, не похожа она на баб деревенских. Подошел ближе, посмотрел. Мертва будто бы, но вот иногда возьмёт, да и вздохнёт прерывисто. Наш Том, не будь дурак, подхватил, да и притащил тебя ко мне. А я уж выходила, как смогла. Как вставать сможешь, я тебе и одёжу и оружие твоё покажу. Я всё сохранила, доспех странный, где могла, заштопала. Не пропадать же добру такому.
  
   Я благодарно улыбнулась женщине.
  
   Что же, придёт время и я разгадаю тайну, сейчас покрытую мраком. Разгадаю, чего бы мне это не стоило, а пока буду набираться сил. И, кто знает, может быть, вместе с ними вернётся и память.
  
  
  
  Глава вторая
  
  От несчастья нет другого лекарства кроме надежды.
  Фридрих Ницше.
  
  
  
  
   В глубокой задумчивости, я подёргала край вышитой алыми цветами, полотняной рубахи, достающей почти до колен, не без причин сомневаясь в том, что в этом наряде будет удобно передвигаться.
  Сомнения мои усугубились тогда, когда улыбающаяся Евфросиния принесла длинную, до пят, широкую красную юбку, которую полагалось надевать поверх рубахи и подвязывать широким поясом всё того же цвета.
  
   Конечно, за те три дня, что прошли с момента моего пробуждения, на подобную одёжу я насмотреться успела, да и Ева, как, после моих долгих рассуждений, позволила называть себя добрая хозяйка, в таком наряде смотрелась очень гармонично. Не то, что я. В юбке путаюсь, норовя укоротить ненароком, широкими рукавами всё цепляю. Не девушка, а стихийное разрушение какое-то. Отчего-то казалось мне, что привыкла я к совсем другому. Вот только вспомнить что-либо до сих пор не удалось.
  
   - Ну вот, - защебетала Ева, снова входя в комнату, - прямо невеста завидная. Все женихи твоими будут.
  
   Я хмыкнула.
  
   - Конечно, если я им до этого ноги не оттопчу.
  
   - Ну чего ты. Денёк другой походишь и, глядишь, освоишься. Ты на всё сразу, девочка моя, не замахивайся. Только сегодня с постели поднялась, а уже порхать, аке бабочка, надумала?
  
   Пожав плечами, я опустилась на край лавки у окна.
  
   - Вы говорили, что сохранили то, в чём меня к вам принесли.
  
   - А как же не сохранить? Сохранила, - кивнула хозяйка, - только, как я уже говорила, одёжа странная, да я сейчас принесу и сама посмотришь.
  
   Одежда и впрямь оказалась необычной. Первыми на свет солнечный показались узкие, обтягивающие штаны из странной тонкой кожи чёрного цвета. К штанам давалась туника из того же материала и лёгкая кольчуга, сплетённая из тёмного металла, что казался почти невесомым и, будучи надетым, почти сливался с кожей одеяния. Так же в холщовом мешочке обнаружились высокие, почти до колена, удобные сапожки из всё той же кожи.
  
   Но больше всего меня впечатлил тот арсенал, который вместе с костюмом передала мне Ева.
  
   - Упаси творец, девочка, зачем тебе всё это? - вопрошала добрая, никогда не видевшая подобного, целительница, наблюдая за тем как я, не скрывая восторженный блеск в глазах, один за одним, перекладываю в сторону разнообразные колюще-режущие приспособления.
  
   Хоть сама я не помнила почти ничего, но руки, по всей видимости сотни раз прикасавшиеся к этому оружию, помнили всё.
  
   Один за одним, в какой-то, неизвестной даже мне, последовательности, я размещала на поясе лёгкие, прекрасно сбалансированные метательные кинжалы, прятала в специальные потайные кармашки метательные звёздочки с хищно изогнутыми лучами.
  
   Обнаружилось место и для двух изящных стилетов, удобно разместившихся в скрытых ножнах на моих сапогах.
  
   Медленно, не торопясь, я перекладывала клинки, когда вдруг застыла.
  
   Прямо передо мной, поблёскивая в лучах полуденного солнца, лежали две даги. Похожие, как сёстры близнецы, они, тем не менее, были разными.
  
   В каком-то странном порыве, я потянулась к ним.
  
   Хищные, слегка изогнутые рукояти, оканчивающиеся грозными драконьими мордами, а там, где на эфесе сжимаются пальцы, для удобства обмотанные мягкой кожей, легли в мои ладони, словно влитые. Я почти не чувствовала их веса. Даги стали продолжением рук. Они не были лишними.
  
   Бросив короткий взгляд на Евфросинию, я взметнула руки вверх. Даги вылетели из пальцев и, блеснув, будто бы красуясь, несколько раз синхронно перевернулись в воздухе для того, что бы через мгновение вновь опуститься в мои ладони.
  
   Медленно, не торопясь, я опускала руки, не разнимая скрестившихся даг и, поднеся удивительное оружие к глазам, вновь застыла.
  
   Очертания комнаты перед моим взором пошатнулось. Белёные стены поплыли, изменяясь. Невнятный круговорот ярких бликов увлёк меня куда-то, словно в сон.
  
   - Раньше они принадлежали твоей прабабке, Лиэлис, - в задумчивости произносит темноволосый мужчина, глядя на то, как, с непередаваемым восторгам в ясных глазах глубокого цвета драгоценного сапфира, девочка лет пятнадцати рассматривает парные даги, в ораньжеватом свете магических светильников отбрасывавшие причудливые блики на её не аристократично загорелое лицо.
  
   - То есть, теперь ими могу владеть я?
  
   Звонкий голос девочки разносится по оружейной, отдаваясь эхом. Мужчина улыбается загадочно. Тянет паузу, а затем кивает, озорно подмигивая девочке.
  
   - Ну конечно, милая. Она бы гордилась тобой.
  
   Звонкий, счастливый смех юной, еще не расцветшей красавицы, заливает собой всё помещение и тут же начинает отдаляться.
  
   Оружейная поплыла перед глазами. Сверкая, исчезали инкрустированные цветными камнями мечи и кинжалы, подёргиваются дымкой магические светильники...
  
  
  
   Задыхаясь, будто бы от быстрого бега, я распахнула глаза и опустила, наконец, даги, которые продолжала держать в опасной близости от лица.
  
   Что это было? Наваждение? А может, часть моих утерянных воспоминаний?
  
   На эти вопросы я ответить не могла, но...
  
   - Что-то случилось, девочка? Ты бледнее собственной рубахи.
  
   Вернув оружие на лавку, я повернулась к целительнице, взирающей на меня обеспокоенными глазами.
  
   - Да, случилось. Я, кажется, вспомнила своё имя.
  
   А это значит, что сквозь серые тучи моего беспамятства тонким, несмелым лучиком пробился первый свет робкой надежды.
  
   Вот только эти мысли я озвучивать не стала. Уж слишком зыбкими и ненадёжными они были.
  
  
  
  Глава третья
  
  Одна только мелодия - источник того непобедимого могущества, которым обладает вдохновенное искусство.
  Жан-Жак Руссо
  
  
  
   Время шло, бежало, летело.
  
   Быстро, будто бы боясь опоздать, распускалась во всей своей красе юная и нежная, весна.
  
   Не смотря на то, что выздоровление моё протекало достаточно быстро, болезнь всё еще давала о себе знать, временами сбивая меня с ног сильным головокружением, а то и вовсе укладывая в постель на целый день.
  
   К юбкам, после долгих уговоров удивленной моим арсеналом хозяйки, я привыкнуть всё-таки попыталась и теперь не спотыкалась через собственный подол, но на героические забеги по огороду так и не осмелилась, пользуясь для этого раздобытыми где-то явно мужскими штанами, которые приходилось подвязывать поясом, потому как на моих косточках они не держались.
  
   Воспоминания мою светлую, во всех смыслах этого слова, голову, больше не посещали, но радовало хотя бы то, что, однажды, решившись взять в руки сначала даги, а потом и короткий меч, который, кстати, тоже оказался среди моих вещей, я обнаружила в себе недюжинные навыки и теперь, с разрешения хозяйки, каждое утро прыгала на заднем дворе, отрабатывая стойки и удары и удивляясь их существованию.
  
   Вот и сейчас я, облачённая в лёгкую серебристо-серую нижнюю тунику, часть доспехов, служившую своего рода исподним, и кожаные штаны, в которые влюбилась еще тогда, когда натянула впервые, прыгала по импровизированному плацу, с каким-то детским восторгом ловя солнечных зайчиков на свой меч.
  
   - Ох, Лисс, сведёшь ты меня с ума со своими железками, - зазвучал за спиной голос Евы, выводя меня из пьянящего, тягучего транса.
  
   Рассыпав сверкающий сноп бликов, меч в последний раз мелькнул в воздухе и послушно замер в ладони.
  
   - М-мм, доброе утро, - выдохнула я, оборачиваясь и отбрасывая за спину длинную, сейчас растрепавшуюся, косу.
   В глаза сразу бросилось обеспокоенное выражение тёплых глаз женщины и я напряглась.
  
   - Что-то произошло?
  
   - Нет, но... - Евфросиния махнула рукой, будто бы отбросив от себя какие-то мысли, - идём в дом, завтрак давно уж на столе. Там и поговорим.
  
  ***
  
  
   - Уж скоро луна пройдёт с того времени, как ты ко мне попала, - начала целительница, размазывая желтоватое масло по ломтю ржаного хлеба, - и, знаешь о чём я думаю? - Я пожала плечами. - А думаю я о том, что не из простого ты народа, Лиэлис. И имя о том твоё говорит, и облачение, и умения странные, какими наши охотники не владеют, и способ магический, коим тебя в село наше занесло.
  
   - Но я не могу вспомнить.
  
   - Это-то и проблема. Понимаешь ли, если я права, то тебя скоро искать начнут, а государство наше, пусть не маленькое, но обыскать с хорошим магом за две луны можно. Если кто-то тебя найти вознамерится, сие ему особого труда не составит. Вот только жизни своей прошлой ты не помнишь, и знать, друг али враг однажды сюда явится, не можешь. - Женщина вздохнула, наблюдая за тем, как я нервно накручиваю на пальцы пряди длинных, пшенично-золотых волос, что спускались до самых бёдер. - Я действительно хочу тебе помочь. Девушка ты добрая и не глупая, но, не смотря на то, что за времечко это привязаться я к тебе, как к дочери, успела, знаю я, что не останешься ты здесь. Дорога твоя дальше идёт. Не из наших ты и, во что бы то не стало, должна всю правду о себе узнать. И раз творец в трудную минуту тебя к моему порогу доставил, буду помогать, чем смогу, хоть возможности мои и не велики.
  
   Признаться, я и сама часто обдумывала то, о чём сейчас заговорила Евфросиния. Знать того, что кроет моё прошлое мне, увы, было не дано, но в глубине души я чувствовала, что, не смотря на всё, не смогу долго оставаться здесь, в уютном домике, на самой окраине Илларии. С каждым днём, ветер, приносящий с собой аромат весенних цветов, манил и звал куда-то в путь. Звал, говоря: "Не твоя это судьба. Не твоя". И я знала, что он прав и настанет такой день, когда я действительно уйду.
  
   Но не думала я, что он настанет так скоро.
  
  
   На ярмарочной площади было шумно. Конечно, из рассказов Евфросинии я знала, что ярмарка, проходящая в соседней с нами деревне, что считалась главной в общине охотников, чьи поселения разбросались вокруг всего леса со стороны Илларии, не идёт ни в какое сравнение с той, что каждый месяц проводится в городах побольше, но даже тут поглазеть было на что, да и что послушать тоже. Вот за вторым-то мы сюда и пришли.
  
   Евфросиния здраво рассудила, что, если в столице, или еще где, произошло что-то важное, именно здесь мы сможем услышать об этом.
  
   В первые мгновения пребывания здесь, я почувствовала, что голова идёт кругом. Вокруг суетились и кричали люди. Толстые бабы в цветастых платках кричали, пытаясь завлечь покупателей низкими ценами и уникальностью своих товаров, сновали туда-сюда мальчишки со всякой мелкой снедью, вроде связок мелких сушеных рыбёшек или охапками разноцветных леденцов.
  
   Для меня, привыкшей к присутствию всего одного-двух человек, всё это море разноголосых селян казалось немного жутковатым, и только Евфросиния, крепко сжимающая мой локоть, помогала не теряться в нём.
  
   Миновав торговые ряды, мы оказались на площадке, огороженной красной лентой.
  
   Место, где проходят всякого рода увеселительные зрелища, организовываемые бродячими артистами и менестрелями, знала я из пояснений своей провожатой.
  
   Уже сейчас площадка не пустовала. Три девушки с огненно-рыжими волосами, обряженные в развивающиеся юбки из лёгкого шелка, танцевали босиком, извиваясь причудливо и грациозно, ритмично ударяя в бубны, которые сжимали в руках, то и дело, поднимая их вверх для того, чтобы через мгновение опустить, закружившись в вихре шелка и рыжих прядей.
  
   Очарованная, я потащила свою спутницу вперёд, не отрывая глаз от дивного танца. Кажется, она не возражала.
  
   К сожалению, танец быстро закончился. Синхронно поклонившись, девушки пошли по кругу, собирая в бубны мелкие монеты. Плату за свой труд.
  
   Мы уже хотели удалиться на поиски каких-либо источников новостей, но что-то привлекло моё внимание, приковывая к месту.
  
   Бросив короткий взгляд на импровизированную сцену, с которой только что ушли танцовщицы, я увидела высокого парня в потрёпанном плаще. Неторопливо, с мягкой, кошачьей грацией, какой я не видела даже у танцовщиц, новый артист прошел в середину площадки и снял с плеча гитару, которую я раньше не замечала.
  
   Над всей площадью повисла тишина. Я точно не знаю, как это произошло, но замерли все, включая толстых торговок и мальчишек. Менестреля знали и любили, так что в считанные минуты весть о его появлении заставила всех затаить дыхание.
  
   Мягко, даже ласково, парень провёл пальцами по струнам и замер, прислушиваясь к чему-то, чего нам услышать, было не дано. А потом, тряхнув головой, позволяя капюшону упасть, запел - и я поняла, почему так замерли люди.
  
  - По свету кружат семь ветров,
  И все они родные братья.
  Сейчас, друзья мои, готов,
  о каждом ветре рассказать я.
  
  На первый взгляд похожи так,
  Как близнецы они, но всё же,
  Как не похожи свет и мрак,
  Так наши братья не похожи.
  
  Брат старший - грозен и силён,
  По духу он жесток и злобен,
  Морской, зовётся грозно, Шторм.
  Старухе смерти он подобен.
  
  Второй брат первому под стать,
  Он - разрушительная сила.
  А третий призван созидать,
  Что рождено творцами было.
  
  Четвёртый брат - легчайший бриз,
  А пятый молод и наивен.
  Шестой, в плену своих каприз
  Быть может злым или игривым.
  
  И каждый ветер - чей-то дух.
  Кому-то близок он, пусть странно,
  Но ищут ветры верных слуг,
  Кружа по мину неустанно.
  
  И лишь седьмой, пусть им родня,
  В душе своей, как птица волен.
  Играет с гривою коня.
  Он силы и отваги полон.
  
  Он - ветер-странник, гордый дух.
  Его стихия - выбор вольный.
  Покинул тот рутинный круг,
  Пустившись вскачь и в жар, и в волны...
  
  Он не привязан ни к чему.
  Всегда летит, куда придётся.
  Он силы даст свои тому,
  кто на свободу тоже рвётся.
  
  В чьих венах кровь горит огнём,
  Чьё сердце птицей рвётся к небу.
  Кто променял и кров и дом
  На бой и ветер, и... победу.
  
  И так идёт из века в век.
  Шести ветрам подвластны люди,
  Но лишь особый человек
  Седьмому верным другом будет...
  
   Музыка стихла. Менестрель легко поклонился. Взгляд его изучал лица застывших в немом потрясении людей, словно бы выискивая что-то или кого-то.
  
   Пытаясь прийти в себя, очарованная странной песней, я подняла глаза - и его взгляд замер, встретившись с моим.
  
   Мир остановился. Ярко-зелёный против синей глубины. Небо и листва, спокойствие и теплота против бушующих волн не скрытого восхищения.
  
   Не отводя глаз, в которых, не смотря на его совсем юную внешность, читалась мудрость прожитых лет, менестрель снова прикоснулся к струнам гитары и я поняла, нет, скорее почувствовала, что эти слова предназначены именно для меня.
  
  - Так пусть же те, чей волен дух,
  И чья судьба полна препятствий,
  Как он, порвут рутинный круг,
  К свободе чтоб своей прорваться.
  
  Бывает очень сложен путь.
  Порой мы многого не знаем.
  Но важно то: куда свернуть
  Всегда мы сами выбираем.
  
  
  
  Глава четвёртая
  
  Эта мысль - украденный цветок,
  просто рифма ей не повредит:
  человек совсем не одинок -
  кто-нибудь всегда за ним следит.
  И Губерман.
  
  
   Огонь. Яркий, ужасающе прекрасный и завораживающий. Он был повсюду. В его сполохах девушка, словно в свете яркого дня, могла отчётливо рассмотреть окружающих её людей. Все они были воинами, в руках у каждого блестела сталь. А еще везде вокруг была кровь. Огонь и кровь, смерть и люди, эту смерть друг другу приносящие.
  
   Опустив глаза на собственные руки, девушка не без удивления поняла, что и её пальцы сжимают эфес короткого меча, на острее которого тоже блестела свежая кровь.
  
   Оглядываясь вокруг, она чувствовала странную потерянность и, силясь понять происходящий вокруг неё кошмар, переводила взгляд с клинка в собственных руках на безумие вокруг.
  
   - Лисс, сзади!
  
   Неожиданный окрик вывел девушку из задумчивости. Рефлексы сработали быстрее мыслей. Одним чётким движением, в котором прослеживались годы упорных тренировок, она обернулась, успев отвести удар рапиры, которой, находись она в других обстоятельствах, девушка, несомненно, смогла бы восхищаться.
  
   Последовала серия точных ударов, которые воительница успешно отводила, оставаясь в глухом блоке. Её противник был опытным, закалённым в схватках, воякой, но и она не уступала его умениям. За время короткой, но ожесточённой схватки, девушка успела рассмотреть своего противника. Высокий, мускулистый, с глазами, в которых сверкал безумный фанатизм, он был похож на всех тех, кто этой ночью окружил её родной дом, угрожая убить, и сам заслуживал смерти!.. Но, не смотря на всё, она не хотела убивать, не хотела обрывать еще одну жизнь. Зачем, если сегодня земля и так получила достаточно крови?
  
   Отвлекшись на свои мысли, девушка на мгновение замешкалась и поплатилась. Одним чётким движением, противник повалил её на пропитанную кровью землю.
  
   - Допрыгалась, принцесса, - прошипел противник, и последним, что увидела воительница, было сверкающее лезвие нацеленной на неё рапиры.
  
   Я проснулась от собственного крика и села на постели. По спине струился холодный пот, руки дрожали. В сознании всё еще бились отголоски далёкого сражения: крики, удары стали о сталь. Перед глазами то и дело проносились отрывочные картины увиденного во сне.
  
   Силясь отогнать от себя остатки кошмара, я поднялась с постели. Желтоватый глаз полной луны, словно бы любопытствуя, заглядывал в окно. И в его свете всё казалось немного нереальным. Накинув на плечи плащ, приобретённый вчера на ярмарке на те деньги, что обнаружились в притороченном к поясу мешочке, я тихо выскользнула из дома.
  
   Лёгкое, напоенное ароматами цветов, дыхание ночи, принесло с собой освежающую прохладу, развеивая остатки сна и восстанавливая ясность моих мыслей.
  
   Неторопливо я прошла на задний двор, где, лелеемый заботливой хозяйкой, располагался крохотный садик, рядом с которым находилась моя тренировочная площадка.
  
   Плодовые деревья уже отцвели, но там и тут, на земле виднелись белые вишнёвые лепестки. Ими же была усыпана скамейка, на которую я мягко опустилась и, откинувшись на ствол стоящего рядом дерева, крепко задумалась.
  
   Конечно, учитывая мою впечатлительность и то, как близко к сердцу я восприняла новости, что мы, дослушав выступление менестреля, вызнали на ярмарке, что-то такое и должно было присниться мне, но что-то подсказывало, что этот сон - не просто игра воображения. Слишком реальным и знакомым казалось всё произошедшее, словно уже было раньше. Это пугало, впрочем, так же как и новости, от которых просто гудела толпа.
  
   Мало кто знал достоверно, да и за время передачи из уст в уста, как это бывает почти всегда, новости приукрасили, добавив свои подробности, исказив почти до неузнаваемости, но суть осталась не тронутой.
  
   Около луны назад, на город Иллаир, столицу нашего государства, напали. Некоторые с увлечением рассказывали об ордах чужеземных солдат, что, под покровом таинственной ночи в пух и прах разбили городские стены. Другие перешептывались о том, что нападения извне не было, придерживаясь той версии, что заговор сплели приближенные королевской четы. Вообще, версий было столько же, сколько и людей, их излагающих.
  
   Город после нападения почти не пострадал, но замок "Чёрная лилия", оплот власти во всей стране, пришлось реконструировать магам, что, в каких-то фантастических количествах, появились вместе с новой властью, о которой люди, конечно же, не знали ничего, потому, как вообразить огромного огненного дракона, восседающего на царском престоле или оборотня, разрывающего на части всех непокорных, я, уж простите, не могла, в отличии от людей, придумывающих самых невообразимых тварей.
  
   Не знаю почему, но больше всего меня поразили рассказы о горькой участи, постигшей правящую фамилию. Из рассказов Евфросинии, я знала, что во времена правления старого короля, Иллария процветала, не зная ни бед, ни войн. Вот только теперь счастливые времена остались далеко позади, ибо и король, и обе его дочери погибли от рук мятежников. Хотя некоторые люди, совсем тихо, с какой-то боязнью, перешептывались о том, что, мол, наследница престола, принцесса Эллеантлар, бесследно исчезла, оставив после себя выжженную землю. В эти слухи мне верилось слабо. Зато начало смуты в столице уже начало чувствоваться и на окраинах страны. Цены возросли, а некоторые товары и вовсе исчезли с прилавков.
  
   - Лисс? - Увлёкшись своими мыслями, я не заметила, как рядом появилась Евфросиния. - Всё хорошо? - Оторвав взгляд от россыпи далёких звёзд, я посмотрела на женщину. Не знаю, что мудрая целительница прочла в моих глазах, но, опустившись рядом, она прикоснулась пальцами к моему плечу.
  
   - Ты снова что-то вспомнила?
  
   - Не знаю, - вздохнула я, отбрасывая с лица выбившиеся из косы пряди, - я пока сама не могу понять. Может сон, а может что-то большее.
  
   Женщина покачала головой.
  
   - Тебе знать лучше. Если ты чувствуешь что-то, может стоит снова погрузиться в него, вспомнить до мельчайших подробностей? Авось, что-то и поймёшь.
  
   - Попробую, - улыбнулась я и снова откинулась на шероховатый ствол, закрывая глаза.
  
   Остатки давешнего сна, отметённые другими мыслями, тот час начали собираться вновь. Без труда мне удалось воспроизвести перед мысленным взором картину. Пылающий замок, людей, сражающихся непонятно из-за чего, меч в своих руках.
  
   Сама не осознавая как, я опять погрузилась в события той кровавой ночи. Как тогда, во сне, я увидела глаза своего соперника, рапиру в его руках, почувствовала, как падаю, услышала обращенные ко мне слова...
  
   И мир взорвался.
  
   Я больше не была там. Перед глазами, непрерывной чередой образов, вспыхивали картины, разобрать которые я не могла, хотя это и не требовалось, поскольку вместе с картинами, пришло и понимание. Нет, память ко мне не вернулась, но теперь я знала одно...
  
   - Я должна уйти! - резко выдохнула я, выныривая из полутранса.
  
   - Уйти? - Ева тоже встала, - Прямо сейчас? Куда? Почему?
  
   - Потому, что они придут за мной.
  
   - Они? Кто?
  
   Уже собравшись идти в дом, я остановилась.
  
   - Не знаю. Я по прежнему ничего не знаю кроме того, что меня будут искать. И это будут точно не друзья, а поэтому я должна уйти. Так будет лучше для вас.
  
   - Постой, Лиэлис. - За то время, пока я говорила, Евфросиния нагнала меня и крепко сжала предплечье. - Ты не можешь уйти прямо сейчас. Нужно подготовиться. Один день ничего не изменит. Нельзя просто так срываться неведомо куда, без цели, без понимания того, кто ты. Останься еще на день. Я соберу тебя в дорогу.
  
   Да, конечно, я понимала всё то, что она говорила, но, наконец, лично для меня некоторые части головоломки встали на свои места. Время, воспоминания, имя. Конечно, такие мысли в голове не укладывались, но, каким-то подсознательным инстинктом я чувствовала опасность. Понимала, что мне больше нельзя оставаться на одном месте. Иначе они найдут меня. Кто именно эти "они", я сказать не могла, но страх перед этим, пусть не особо обоснованным, пониманием, заставлял действовать опрометчиво и даже глупо.
  
   Спустя несколько долгих минут, мне удалось справится с нахлынувшими на меня чувствами. Разумные доводы взяли верх.
  
   - Хорошо, - кивнула я, чувствуя, как крепко сжаты невероятно сильные пальцы женщины, - я останусь, но только на день. Со вторым рассветом я уйду.
  
  
  
  Глава пятая
  
  Иди. Я знаю, что нужно. Это всегда так, что те, кто нужен, с кем 3мог сродниться, кого понимаешь, - уходят.
  Марта Кетро
  
  
   Ветви больно хлестали по лицу. Глаза жгли злые слёзы. Девочка не знала, куда и зачем бежит. Она просто бежала, пытаясь уйти от себя, от всего мира, от титулов и обязанностей.
  
   Почему? Почему случилось так? почему она не смогла ничего сделать? Как её мать, величайшая из всех наездниц, вот так, просто и нелепо могла упасть с лошади?
  
   Да, совпадение. Глупая, трагическая случайность. Вот только в свои двенадцать юная Эллеантлар давно перестала верить в случайности. Она вообще перестала верить кому-либо. Даже себе, ведь именно она не смогла, не справилась. Именно она виновна в смерти матери. "А что бы ты сделала? Как бы помогла ей там, на обрыве?" - спрашивал внутренний голос, но девочка не слушала. Она просто продолжала бежать вперёд, пусть знала, что к вечеру всё равно вернется. Вернётся, потому, что должна. Потому, что так желает её отец. Потому, что так хотела бы мать.
  
   Вот только вернётся она потом, а сейчас она будет бежать вперёд. Бежать, пока не упадёт без сил. Бежать, пока усталость не отгонит мысли и воспоминания прочь, пока не сотрётся из памяти церемония, на которой тот, кого она так любила, называя дядей, смотря на неё полными ненависти глазами, с непередаваемой болью рассказывал о смерти своей сестры.. Церемония, на которой она, двенадцатилетняя девочка, получила все права и обязанности покойной королевы. Да, конечно, их было не много, поскольку всем и всегда занимался отец, но юная принцесса чувствовала свою вину. Она знала, что думают о ней. Знала, что именно её считают убийцей. Собственными ушами слышала, как перешептывались за спиной придворные, говоря:
  
   - А кто же еще? Она это, как пить дать, она. На ту конную прогулку королева отправлялась вместе со своей дочерью.
  
   - О Творец, бедная женщина. Погибнуть от рук собственного чада.
  
   - Да. Хотя я знала, знала, что так и произойдёт. Принцесса-то наша - сущий демон. Подумать только. Она, вместо того, чтобы стать приличной дамой, превращается в наёмного убийцу. Солдатня ей милее светского общества.
  
   Когда она проходила мимо, шепотки стихали, но девочка чувствовала на себе острые взгляды. Именно её винили в смерти матери. И она винила, хотя понимала, что ничего, ничего не могла изменить.
  
   Родной замок стал пыточной. Каждая комната напоминала о матери. Каждый взгляд больно ранил душу. Лишь три человека понимали её. Отец, сестра и придворный маг, Артур. Другие же за глаза прозвали убийцей. Именно поэтому девочка всё чаще стала убегать из дома так далеко, как могла. Убегать для того, чтобы отдохнуть.
  
   Наверное, именно эти события сформировали её характер, превратив нежную и ранимую девочку в рассудительную принцессу Эллеантлар. Сущая несправедливость заставила лучше понимать других. Злоба окружающих пробудила милосердие к другим, а страх - самостоятельность и желание защищать себя.
  
   Конечно, последним девочка увлекалась почти с пеленок, но только теперь поняла всю важность своих умений. Именно в те дни наследница Илларии окончательно переступила порог своего не долгого детства.
  
  ***
  
  
   На сей раз мой не долгий предрассветный сон прервало ощущение того, что по щекам катятся крупные слёзы.
  
   Сев на постели, я закрыла лицо руками.
  
   Еще один сон. Сон, в котором я видела свою мать. Видела, летящей вниз, в пропасть. Видела ненавидящие меня взгляды. Листву, больно бьющую по щекам.
  
   Закрыв лицо руками, я разрыдалась. Разрыдалась горько, безысходно, сама не знаю почему.
  
   Один за одним, мучительно тяжело и долго, пробелы в моей памяти начали заполняться. Каждый сон возвращал на место еще один утерянный фрагмент. Вот только все эти фрагменты были так ужасны, что я уже и не знала, хочу ли вспомнить всё. Хочу ли вернуть жизнь, где меня так ненавидели.
  Когда слёзы, наконец, иссякли, я посмотрела в окно. Медленно, из-за зеленых крон высоких деревьев, поднималось ясное солнце. Рассвет. Рассвет, с которым я должна уйти.
  
   Весь вчерашний день я чувствовала себя странно. Будто после минувшей ночи, с её абсолютно странными событиями и сном, полным огня и крови, внутри меня пробудились новые способности. Постоянно, не отпуская ни на миг, меня терзало смутное, всё время нарастающее предчувствие опасности, так что лишь убедительность Евфросинии заставила меня не срываться в путь, не дождавшись обещанного ей времени.
  
   Теперь это время наступило, а предчувствие усилилось.
  
   Быстро, не путаясь в ремешках и ножнах, я облачилась в доспехи, накинула плащ, рассовала по местам оружие и, сложив в дорожный мешок некоторые вещи, что успели появиться за время моего пребывания в деревне, замерла, оглядывая крошечную комнату, в которой, ровно луну назад, очнулась в первый раз.
  
   Совсем крохотная, но светлая и чистая, она стала для меня родным гнёздышком. Гнёздышком, в которое, я знала, если будет нужда, я смогу вернуться.
  
   Евфросиния сидела за столом. Ждала. Лицо её было печальным. Окинув меня с ног до головы добрым взглядом карих глаз, она вздохнула. Конечно же, от взгляда доброй женщины не укрылось ни моё дорожное облачение, ни торчащая из-за плеча рукоять короткого меча. Она смотрела на меня и я знала, что ей тяжело. Не раз за вчерашний день, Евфросиния уговаривала меня остаться. Из наших долгих разговоров, что мы так часто вели вечерами, подливая друг другу ароматный травяной чай, я знала, что творец наделил её многим. Доброй душей, отзывчивым сердцем и недюжинными способностями, но лишил того, чего она жаждала больше всего. Возможности иметь детей. Наверное, от части, именно из-за этого она так привязалась ко мне, в трудную минуту неведомым образом попавшей к её порогу, и теперь не хотела отпускать. Вот только эта обоюдная привязанность и заставляла меня уходить. Что бы ни было, но я не могла подвергать опасности, пусть даже призрачной и неясной, по-настоящему дорогих мне людей.
  
   - Уходишь? - прозвучал тихий голос целительницы, выводя меня из раздумий. Я молча кивнула. Говорить оказалось немыслимо трудно. - Спасибо тебе, Лиэлиссианита-Магнолия. Спасибо за всё. За то, что ты такая, какая ты есть. Пусть мне тяжело, но я знаю, что твой выбор правилен. Это твой путь. Рано или поздно, так или иначе, но ты должна была встать на него.
  
   - Лиэлиссианита-Магнолия?
  
   Женщина улыбнулась.
  
   - Не спрашивай ни о чём, девочка. Увы, я не могу открыть тебе того, что открылось мне. Ты должна узнать обо всём сама. А теперь иди. Иди. Исполни то, для чего ты рождена. И... Возвращайся. Я буду ждать тебя.
  
   Всего на мгновение, руки женщины, силе которых я всегда удивлялась, заключили меня в тёплые объятия. И я поняла, почувствовала, что должна идти. Слова больше не нужны. Всё, что нужно - сказано.
   Не оглядываясь, я вышла за порог. Вышла, навстречу неизвестности и своей судьбе. Навстречу своему будущему и прошлому, пока скрывающимся за пеленой беспамятства.
  
  
   Дорога под ногами, друг ты? враг?
   Что прячешь ты за новым поворотом?
   Ведёшь ты вверх, иль медленно в овраг?
   Дорога под ногами, кто ты? Кто ты?
  
   Быть может лучше сразу повернуть,
   туда, где ждут и любят бескорыстно.
   Иль лучше с новым днём сорваться в путь?
   На поиски давно забытых истин.
  
   Дорога под ногами, может быть,
   Меня ты приведёшь в обитель смерти?
   А может быть, любовь свою открыть
   Поможешь мне? В какие манишь сети?
  
   Дорога мне под ноги. Ветер, пой!
   Я не страшусь опасностей. Пусть будет...
   Пусть будет. Я пойду вперёд с тобой,
   Ведь я - ни кто, а значит, не осудят.
  
  
  
  Глава шестая
  
  Благое начало - благое знаменье.
  Пиндар
  
  
   Дорога мягкой лентой стелилась под ноги. Вот уже несколько часов, как за моей спиной остались последние аккуратные домики охотничьего села. Солнце светило во всю, напоминая о том, что холодная пора года давно передала права своей жаркой товарке. Я не знала, куда и зачем иду. Как и сказала когда-то Евфросиния, у меня не было цели. Я так и не решила, что буду делать дальше. Будущее казалось неопределенным и расплывчатым. Нет, конечно, всей своей душой я жаждала вернуть воспоминания о своём прошлом. Странные слова Евы, сказанные на прощание, породили массу вопросов. Конечно, я и раньше чувствовала, что Сельская целительница не так проста, как хочет казаться, но теперь я знала об этом точно. Что же, эту загадку я разгадаю вместе с другими. Что бы не хранило моё прошлое, какие бы препятствия не готовило будущее, но я буду идти вперёд. А пока я - странствующая воительница, не имеющая своего прошлого. Пока я вольна и независима. Как в той песне, так запавшей в мою душу.
  
   - Так пусть же те, чей волен дух,
   И чья судьба полна препятствий,
   Как он, порвут рутинный круг,
  
   К свободе чтоб своей прорваться...
  
   Я шла, мурлыча себе под нос запомнившиеся строки. Ни что не предвещало беды. Лёгкий ветерок покачивал ветви деревьев. Лес шумел зелёной листвой, отбрасывая на пустынную дорожку причудливые тени, где-то невдалеке щебетала бойкая птаха. И только моё сердце продолжало сжиматься от неведомого страха, не оставляющего меня ни на мгновение.
  
   Когда яркий солнечный диск поднялся в зенит, дорога раздвоилась. Остановившись, я задумалась, отметив для себя, что надо бы раздобыть карту. Одна из дорог становилась шире, но деревья по её сторонам заканчивались. Припомнив напутственные слова Евфросинии, я свернула на вторую, менее ухоженную и широкую. Именно она, если я, конечно, ничего не напутала, приведёт меня к небольшому городу Палмару, тогда как другая вела к горам, отделяющим Илларию от Арграсса, таинственного края, о котором люди мало что знали, и рассказывали самые невообразимые вещи.
  
   Резкий свист вывел меня из размышлений.
  
   Я обернулась на звук. Как раз вовремя. Тяжелый арбалетный болт мелькнул в воздухе, лишь слегка задев щеку.
  
   На мгновение я застыла в недоумении. "Меня хотели убить? в меня стреляли?" - крутилось в голове...
  
   Еще один болт прошел под рукой, лишь чудом не пронзив мою спину, и ощущение реальности вернулось вновь.
  
   В воздухе разлился чистый, не похожий ни на какую музыку, звон металла. То запела вынимаемая из ножен дага. В другой руке блеснул обнаженный меч. Почти тут же моё тело заработало с невообразимой скоростью. Стрелы сыпались градом. От каких-то я вворачивалась, какие-то отбивала, вращая верным оружием.
  
   Конечно же, все люди не идеальны, а я - не исключение из этого списка. Какими бы чудесными умениями я не обладала, как бы прекрасно не увёртывалась, но усталость от длительного похода и тот бешеный ритм, в котором мне пришлось двигаться сейчас, сражаясь со своими невидимыми противниками, в какой-то момент всё-таки дали о себе знать.
  
   Меч провернулся вокруг кисти. Блеснув в полуденных лучах, от его острия отбилась очередная стрела. Стараясь не потерять инерцию, я сбила вторую, чувствуя, как тяжелеет оружие в натруженной руке.
  
   Почти все мои противники метили в голову или сердце, что помогало мне. Стрелы были, словно выпады хитроумного противника, превосходящего меня скоростью, но не силой. Вот только некоторые из тех, неизвестных, что продолжали безжалостно обстреливать меня с безопасного расстояния, оказались гораздо более хитроумными, чем мне того хотелось.
  
   Снова свистнули стрелы, завертелись клинки. Сталь ударилась о сталь...
  
   И внезапно моё левое бедро пронзила сильная боль.
  
   Опустив глаза, я не без удивления увидела рукоять совсем небольшого метательного кинжала, торчащую из тела. Боль была столь сильной, что перед моими глазами заплясали цветные звёздочки. Пошатнувшись, я попыталась сделать шаг и упала на одно колено. Боль усилилась. Что-то ударило в плечо, но, наверное, просто одна из последних стрел прошла мимо, лишь слегка оцарапав кожу.
  
   Попытавшись, дотянутся до раны, я поняла, что тело онемело. Живот скрутил спазм. Из горла вырвался булькающий стон, перешедший в кашель.
  
   Безвольно, словно кукла, я завалилась на спину. Пальцы разжались, выпуская клинки.
  
   Несколько минут ничего не происходило. Перед моим взором проплывали лёгкие облачка. Веки тяжелели, в ушах нарастал шум, словно бы дождь за окнами.
  
   Вдруг где-то невдалеке зашуршали листья и надо мной нависли лица молодых парней. Светловолосые и голубоглазые, они походили на братьев, хотя, наверное, именно ими и являлись. Честно признаться, меня волновали не их кровные связи, а длинный меч, который сжимал в руке один из них. В ускользающем сознании один за другим проскальзывали варианты возможного спасения, хотя я знала, что его не будет.
  
   Холодный кончик меча легко провёл по моему не защищенному горлу, лишь слегка оцарапав кожу, но и этого хватило.
  
   Понимая, что, наверное, сейчас моя жизнь закончится, я сжалась настолько, насколько позволяло парализованное тело. Парни заржали.
  
   - Давай еще, - выкрикнул тот, что нависал слева и меч скользнул в обратном направлении, а затем слегка приподнялся вновь.
  
   - Нет, пора кончать с этим.
  
   Другой парень крепко стиснул предплечье моего мучителя.
  
   На мгновение, отведя взгляд от моего лица, он кивнул. Обе руки сжались на эфесе. Мышцы напряглись, меч стал подниматься.
  
   Не в силах закрыть глаза, я смотрела и смотрела. Казалось, что прошла целая вечность, а я смотрела в голубые глаза своей светловолосой смерти, понимая, что сейчас всё закончится.
  
   - Оставьте её! - вдруг резко и повелительно прозвучал знакомый мне голос. Головы моих потенциальных убийц обернулись. Кто-то, воспоминание о ком мне не удавалось отыскать в затуманенном разуме, находился за их широкими спинами, и рассмотреть я его не могла, зато они могли и, видимо, не сочли большой угрозой.
  
   - Разберитесь с ним. Я закончу, - бросил блондин с мечом, и его помощники развернулись лицом к новой угрозе. Лезвие снова вознеслось над моей грудью, вот только, кажется, фортуна опять повернулась ко мне лицом.
  
   Булькающий хрип заставил моего убийцу обернуться во второй раз. Наверное, то, что он увидел, поразило и привело в ужас. Выругавшись на неизвестном мне наречии, он выпустил меч и бросился бежать, но, судя по предсмертному крику боли, не преуспел и в этом.
  
   Я выдохнула, чувствуя, что по телу разливается нега, более не имеющая ничего общего с тем оцепенением, что сковывало меня ранее.
  
   Надо мной всё еще проплывали облачка, порой складываясь в причудливые узоры. Я лежала, не заботясь ни о чём, и лишь жалея, что так и не смогу поблагодарить моего неведомого спасителя, владельца столь обволакивающего и бархатистого голоса.
  
   Тяжелые веки опустились, и я почувствовала, что начинаю проваливаться в забытье.
  
  ***
  
  
   - Не спи! Не спи, слышишь?! Ты не должна засыпать! Слушай меня. Каждое слово и не засыпай.
  
   Чей-то взволнованный голос ворвался в тот приятный полусон, в котором я покачивалась на мягких и тёплых волнах темноты. Я не хотела просыпаться, не хотела возвращаться туда, где меня ждала страшная смерть от пронзающей внутренности стали. Уж лучше спать...
  
   - Не засыпай, Лис, не засыпай! - снова ворвалось в уши, а затем последовала боль. Короткая вспышка в руке, а затем еще одна в другой и еще...
  
   Не в силах больше терпеть, я распахнула глаза. Свет ослепил, и мне пришлось немного затенить его ресницами, но вскоре удалось привыкнуть.
  
   Судя по расположению крон деревьев, я всё еще лежала там, где и до отключи.
  
   Наблюдения прервала новая вспышка боли. Теперь в запястье. Я тихо вскрикнула и тут же прохладные, слегка влажные от чего-то, пальцы прикоснулись ко лбу.
  
   - Потерпи немного. Скоро станет легче.
  
   - Кто ты? - прохрипела я, не узнавая собственный голос.
  
   Вместо ответа надо мной склонилось лицо, словно бы предлагая узнать самой. И я узнала.
  
   Конечно же, как я не могла сразу узнать этот голос, который так часто пел в моих мыслях?
  
   Зелёные глаза чуть прищурились, будто спрашивая о том, узнала я, или нет.
  
   Я же не могла сказать ни слова, очарованная мужественной красотой моего спасителя. Его волевым подбородком, высокими скулами, волной чуть завивающихся на концах тёмно-русых волос, несколько прядей, которых даже сейчас падали на лицо, заставляя парня постоянно откидывать голову, в безуспешной попытке призвать их к порядку.
  
   - Ты тот менестрель с площади, - наконец произнесла я и идеально очерченные губы растянулись в полуулыбке.
  
   - Узнала-таки.
  
   Я хмыкнула, но почти тут же снова вскрикнула, потому как парень, откинувшись на пятках, сжал мою вторую руку, для того, чтобы вонзить в какую-то, известную лишь ему одному, точку, тонкую иглу.
  
   - Ты что, добить меня решил? - возмутилась я, наблюдая за тем, как он, перевернув мою ладонь, позволяет нескольким каплям крови упасть на землю.
  
   - Яд трёх тысяч. Слышала о таком?
  
   Я постаралась пожать плечами, что, к сожалению, получилось не особо хорошо. Менестрель улыбнулся, снова переворачивая мою ладонь и вливая в ранку какую-то жидкость.
  
   - Этот яд изготавливают из шипов арграхского ночного цветка и илларийских однодневных ягод. Тут вся штука в том, что пары капель этой убойной смеси достаточно для того, чтобы убить взрослого человека. Противоядия к этому яду почти нет. Точнее, его очень сложно найти. Нет, я не говорю, что яд трёх тысяч не редок, но противоядие к нему почти бесценно. Вот только у меня оно есть.
  
   - А почему именно "трёх тысяч"? - осведомилась я, с радостью замечая, что говорить стало намного проще, чем раньше.
  
   - Потому, что после того, как яд попал в кровь, у человека остаётся ровно три тысячи ударов сердца, после которых наступает немедленная смерть. Хотя, я бы не сказал, что эти три тысячи показались бы приятными тому несчастному, который получил бы столь редкий вариант яда. Хотя, думаю, это ты уже понять успела.
  
   - Да уж, вздохнула я, и тут же задала следующий вопрос, чувствуя, как сильные руки туго перевязывают бедро, - почему ты решил помочь мне?
  
   Менестрель неопределенно пожал плечами, подсовывая ладонь мне под спину.
  
   - Идти сможешь?
  
   - Ты не ответил на... - договорить я не смогла, потому, как во время этих слов неуверенно становилась на ноги. Как только это удалось, мир закачался, а к моему горлу подкатила тошнота.
  
   - Позже поговорим. О многом, а пока тебе нужно отдохнуть, - мягко улыбнулся мой знакомый незнакомец, ловя и помогая удержаться от падения.
  
   Я кивнула.
  
   Нагнувшись и всё еще продолжая держать меня, он поднял с земли сначала дагу, а потом и меч и, вытерев их о траву, бережно опустил в пустые ножны.
  
   Что было дальше я, увы, запомнить не смогла. В памяти удалось воспроизвести лишь то, как. Сделав несколько шагов, я снова попыталась упасть и, вздохнув, парень, словно пушинку поднял меня на руки. Вдохнув запах летней грозы, исходящий от его тела, я провалилась в здоровый сон без сновидений.
  
  
  
  Глава седьмая
  
  Сложней всего с правдой в те времена, когда всё может оказаться правдой.
  
  
  Е. Лец
  
  
   - Ты - настоящая принцесса, Энэлис, - произнесла высокая белокурая девушка, с улыбкой смотря на миловидную девчушку-подростка с наивными небесно-голубыми глазами и россыпью золотистых кудряшек, которые никогда не хотели укладываться в сложные, предписанные дворцовым этикетом, причёски.
  
   За высокими стрельчатыми окнами покоев младшей наследницы рода Эллеантлар, неторопливо, с какой-то не притворной усталостью, разгорался закат. Этим вечером он казался особенно печальным, и придворный маг Артур качал головой, чувствуя приближение неминуемой беды. Точно так же, как и высокая воительница, старательно удерживающая на лице радостную улыбку.
  
   Она не могла не улыбаться, ведь сегодня во дворце праздновалось грандиозное событие - четырнадцатилетие юной Энэлиссианиты Эллеантлар. Именно виновница торжества и кружилась сейчас перед огромным зеркалом в золоченой раме, с наивным восторгом наблюдая за тем, как вздымаются полупрозрачные крылья невесомых юбок на её платье. К слову сказать, оно было шикарно. Льдисто-голубое и воздушное, словно облако, оно делало юную принцессу похожей на ангела. Именно такой - девственной и непорочной, была красота юной принцессы.
  
   В своей непередаваемой хрупкости Энэлис выглядела полной противоположностью своей старшей сестры. Не отличающаяся аристократичной бледностью, Лиэлиссианита-Магнолия всегда казалась не такой, как другие, выделяясь на фоне изнеженных дворян.
  
   По случаю празднества девушка тоже облачилась в лёгкое алое платье, не отягощенное излишней пышностью. И только знающий в таких делах воин, мог заметить всё то, что скрывал с виду изысканный и изящный наряд.
  
   Почти незаметные разрезы при ходьбе были почти не видны, но, в крайнем случае, позволяли легко извлечь спрятанное на поясе оружие.
  
   Со времени гибели её матери прошли годы. Наследница рода изменилась. Та девчушка, что ускоряла шаги, слыша шепотки придворных и чувствуя на себе колючие взгляды, исчезла. Её детство закончилось слишком быстро и Лиэлис не желала такой участи своей младшей сестре, а посему улыбалась, как делала это всегда.
  
   Все миновавшие годы ей приходилось справляться, в первую очередь, с собой. Мало-помалу, старый король отходил от дел, и на плечи юной принцессы взваливалось всё больше обязанностей. Вместе с ответственностью и обязанностями возросли и шёпотки. Но самым страшным стало то, что нигде более девушка не чувствовала себя в безопасности. Покушения стали почти привычной деталью её обыденной жизни.
  
   Сначала было сложно. Действительно сложно, но со временем она научилась выдерживать всё с бесстрастностью, не закатывая глупых истерик по любому поводу. Нет, конечно же принцесса не утратила того света, что с самого рождения был присущ её душе, вот только все выше описанные события укрыли его ледяным панцирем, что оставил лишь малую толику, достаточную для любви к родным людям, так что сейчас принцесса улыбалась, радуясь счастью своей сестры, но всё же не находя сил для того, что бы избавиться от предчувствий, терзающих сердце.
  
  POV Лиэлис
  
   Резкий толчок вернул меня из сна в реальность. Распахнув глаза, я увидела склонившегося надо мной парня.
  
   Первой реакцией была рука, змеёй метнувшаяся к поясу, но почти тут же в моём окончательно проснувшемся сознании всплыли отрывочные и расплывчатые воспоминания.
  
   Расслабившись, я приветливо улыбнулась, пытаясь приподняться на локтях. Приятным открытием стало то, что тело почти не болело и лишь рана в бедре доставляла значительные неудобства. Подсунув ладонь под мою спину, менестрель с удивлением помог подняться.
  
   Оказалось, что проспала я достаточно долго. На мир успела спуститься ночь. Безлунная и тёмная. Лишь небольшой костерок озарял мерцающим светом поляну, на которой мы находились. Где-то невдалеке журчала вода, а в воздухе, вместе с ароматом листвы летал приятный запах чего-то съестного. Везде в поле видимости маячили деревья, так что я поняла, что мы находимся глубоко в лесу, куда я, по своим воспоминаниям, дойти точно не могла.
  
   - Ты принёс меня сюда? - спросила я, широким жестом обводя наскоро устроенный лагерь.
  
   Парень пожал плечами.
  
   - А что?
  
   - Ты всегда отвечаешь вопросами на вопросы?
  
   В глазах собеседника промелькнуло что-то, похожее на искры смеха, но лицо осталось серьёзным.
  
   - А ты всегда злишься, не получая ответов?
  
   Теперь уже я почувствовала, что на моих губах расползается улыбка. Да, именно так и было, вот только этого я не скажу точно.
  
   - Нет, но я всегда получаю их, если мне это нужно.
  
   - Правда? - изогнул бровь мой собеседник, бросая взгляд куда-то себе за спину.
  
   Только сейчас я заметила, что весь мой арсенал аккуратной кучкой лежит у костра, вместе с кольчугой и кожаной частью облачения. Сама же я красовалась в серо-стальной тунике и тех памятных штанах, что когда-то давно раздобыла для меня Евфросиния.
  
   - Ты переодевал меня! - воскликнула я, чувствуя, что щеки заливаются краской. Кулаки ощутимо зачесались. Нет, ну в самом деле, какой позор. Меня, посреди леса, переодевает неизвестный парень, а я даже имени его не знаю.
  
   - А я должен был оставить тебя в окровавленной одежде? - вопросил этот самый парень, закатывая глаза и тут же, словно бы прочтя мои мысли, добавил: - И, кстати, меня зовут Кристиан. Просто Крис, если захочешь. И, да, я перестану отвечать вопросами на твои вопросы, когда ты поешь. Я уже говорил, что нам о многом нужно побеседовать.
  
   Горячая каша обжигала губы, но была необыкновенно вкусной и ароматной. А может я просто безумно проголодалась. Не знаю, но сейчас эта простая еда казалась мне одним из наивкуснейших кушаний во всём мире. По другую сторону костра сидел Кристиан, задумчиво вертя в руках небольшую, но толстую ветку.
  
   - Ну, думаю, теперь мы можем поговорить, - наконец начал он, не поднимая зелёных глаз. Тон его был более серьёзен, нежели всего десять минут назад, в нашей шуточной перепалке.
  
   Я ответила согласным стуком ложки, старательно выскребая остатки каши. К моему удивлению, он продолжил молчать. Извлёк из-за пояса острый кинжал и, что-то прикинув, опустил на ветку. В костёр полетели кусочки шероховатой коры.
  
   В молчании я доела кашу и, отставив миску в сторону, завороженная, устремила взгляд на пламя костра. Оно плясало. Не так, как в моём давнишнем сне. То пламя было злобным и яростным. Это же вызывало в груди тёплое ощущение уюта. Языки кружились, поднимаясь к небесам, а затем опадая мириадами сверкающих искр. Я почувствовала, что погружаюсь в это пламя, проникаясь его странным танцем. Танцем первозданной стихии.
  
   - Когда, с лучами алого заката,
   Начнётся в мире тьмы ночь и огня,
   И брат пойдёт с оружием на брата,
   Во всех грехах и зле его виня,
   Лишь та, в чьих венах сила двух фамилий,
   Что сквозь ничто не кем одна пройдёт,
   Найдя драконов, с мощью их и силой
   Потерянное в битве обретёт.
   Лишь той, что проживает в настоящем,
   И жизнь свою пытается собрать,
   Дано под солнцем яростно палящим
   Враждующих давно объединять.
  
   Я резко оторвала взгляд от огня, переведя его на Кристиана, что продолжал срезать небольшие кусочки коры. Почувствовав мой взгляд, он поднял голову.
  
   - Эти слова начертаны на стене грота грядущего. Одно из самых древнейших пророчеств, что есть в Аррграссе.
  
   - Тогда почему ты читал его мне? - спросила я, неосознанно подаваясь вперёд, очарованная древними строками.
  
   Отложив своё странное рукоделие в сторону, Кристиан сложил руки на коленях. Изумрудный взгляд встретился с глубиной сапфировых омутов.
  
   - Потому что оно о тебе, Лиэлис.
  
  
  
  Глава восьмая
  
  Измени отношение к вещам, которые тебя беспокоят, и ты будешь от них в безопасности.
  
  Марк Аврелий.
  
  
   - В конце зимы, примерно за три месяца до известных событий в замке "Черная лилия", один из магов, что следят за гротом, сказал, что пророчество скоро осуществится. Именно тогда я и отправился искать тебя, но к тому времени, как я смог перебраться через горы, оно вступило в силу. Когда стена начала плакать кровью, все мы решили, что героиня погибла, но я не сдавался. - проговорил Кристиан.
  
   Снова повисла тишина. Пытаясь переварить услышанное, я тупо смотрела в одну точку. Можно ли верить этому человеку? В конце концов, с чего мне верить ему? Но вот только затронули его слова какие-то струнки моей души. Мне хотелось поверить ему, но... сколько "но". Сколько вопросов. Вот почему судьба имеет свойство бить нас по темечку в то самое мгновение, когда голова и без того разрывается от загадок и неопределенных мыслей?
  
   Немного собравшись со своими раздумьями и чувствами, я обратилась к Кристиану, вновь вернувшемуся к своей деревяшке.
  
   - Если все твои слова - действительно правда, то кто ты и, наконец, с чего решил, что героиня пророчества - я?
  
   Он хмыкнул.
  
   - Сложно объяснить, но ты ведь и сама догадываешься.
  
   Я предпочла промолчать.
  
   Поднявшись, Кристиан подошел к моим вещам и извлёк что-то из-под плаща. Когда он вновь вернулся к костру, в оранжево-желтом свете засверкала одна из моих даг.
  
   - Посмотри сюда. Видишь?
  
   Изящный палец - почему-то мне сразу вспомнилось, как завораживающе звучали переборы гитарных струн - ткнул в то место на эфесе, где, почти сливаясь с более заметным рисунком, чуть ниже полосы кожи, сверкала неизвестным мне металлом полураскрывшаяся лилия, перечеркнутая мечем. - Герб фамилии Эллеантлар. В этом роду почти всегда был ребёнок, становившийся на путь истинных правителей. Не тех, что протирают дорогие платья о бархат давно просиженного трона, а тех, кто всегда борются за счастье своего народа. Именно таким всегда и принадлежат даги. Я точно не знаю их историю. В это, к сожалению, не вникал, но, знаешь, в одном я уверен точно. Слишком много совпадений быть просто не может. Именно ты откликнулась на мой зов тогда, на площади. Именно ты владеешь фамильным оружием, по слухам зачарованным столетие назад сильнейшими магами всех государств, включая ныне враждующие. И, наконец, именно ты, став никем в своих мыслях из-за потери памяти, прошла через ничто. Так в старину именовали телепорты. И, по сути, они не ошибались.
  
   Я сидела, в задумчивости смотря на разгорающийся на горизонте рассвет. Почти всю ночь мне не удавалось уснуть. В душе и мыслях царил сумбур. Я не знала, могу ли верить, но чувствовала, что должна. Всё больше и больше доказательств указывали на то, во что я боялась верить. Но одно я знала точно: пока я пойду туда, куда он попросит, есть хоть малейший шанс вернуть утерянную память.
  
   - Почему ты не спишь?
  
   Незаметно подошедший Кристиан опустился рядом со мной, устремив взгляд на полоску света, что ширилась, разгораясь.
  
   - Я думаю.
  
   - Думаешь о том, можно мне верить или нет?
  
   Я отвела глаза:
  
   - Да, наверное.
  
   Хмыкнув, он откинулся на спину, закидывая руки за голову.
  
   - То, что произошло вчера, показало тебе, что ты не готова к путешествиям. Да и куда идти, ты тоже не знаешь. Так какая разница? Убить тебя я не собираюсь, а если бы хотел, то сделал бы это давно, а, если захочешь, ты всегда сможешь уйти, но пока, Лиэлис, тебе нужен попутчик. Покушения повторятся.
  
   Когда солнце, освещая мягким золотом всё вокруг, поднялось над кронами деревьев, мы покинули гостеприимную лесную поляну, всласть выкупавшись в прохладном озерце и высушив мою одежду.
  
   Только теперь я поняла, зачем мой неожиданный попутчик вчера измывался над палкой. Оказалось, что дорога наша будет лежать через лес. Оба мы здраво рассудили, что именно здесь меня будут искать в последнюю очередь, вот только рана в бедре всё еще беспокоила, так что я быстро устала и сейчас шла, опираясь на прочный посох с удобно изогнутой ручкой, мысленно благодаря идущего рядом. За находчивость и заботу. Последняя грела сердце.
  
   Оказалось, что, напрягая мозги, я начинаю вспоминать названия некоторых деревьев и трав, хотя некоторые остаются незнакомыми. После того, как я начала засыпать Кристиана вопросами, он вздохнул и, приняв вид заправского наставника, принялся расширять мой кругозор.
  
   Было интересно. Но больше всего меня увлекло то, что кроме разговорного языка, что считался языком людей и был известен всем, в мире существовал язык драконов, известный в Аррграссе, а так же язык магии, на котором составлялись заклинания и наговоры. Поскольку в Илларие магов было не много, язык этот был распостронён мало, но Кристиан знал его, так что теперь, показывая мне что-то новое, произносил название на всех трёх языках, говоря, что и последний мне пригодится.
  
   Честно сказать, новый знакомый и по совместительству мой попутчик, достаточно меня напрягал. С каждой минутой я замечала в нём всё больше умений, отнюдь не присущих обыкновенному страннику. Конечно, из его рассказов, которые, по большей части, касались лишь меня, я знала, что он родом из таинственного Аррграсса, но даже это не могло уменьшить количество тех вопросов, что вертелись в моих мыслях, хотя какое-то шестое чувство подсказывало, что пока задавать их не время.
  
   Примерно около полудня узкая лесная тропа осталась за нашими спинами. Теперь мы, подпирая друг друга, так как посох пришлось спрятать, дабы не привлекать к себе лишнего внимания, шли по широкому тракту, ведущему к Палмару, где решили остановиться, дабы обзавестись необходимым провиантом и некоторыми вещами.
  
   Сунув хмурому стражнику полагающуюся пошлину, Кристиан одарил меня лёгкой улыбкой.
  
   - Кажется, пока наш поход спонсирую я.
  
   Я лишь пожала плечами, понимая, что ответить мне не чем.
  
   - Ничего, будешь кашеварить, - хмыкнул он, подцепляя меня под локоть.
  
   - Я - кашеварить?! - я зашипела, пытаясь придать своему лицу максимально зверское выражение. - А не боишься погибнуть смертью невинно отравленных?
  
   Он покачал головой.
  
   - Нет, абсолютно.
  
   Я отвечать не стала, мысленно потирая ручки. Ничего, он мои слова припомнит тогда, когда стряпню попробует. Я так ему сочувствую.
  
   Город Палмар впечатлял. Конечно, в сравни со столицей и другими городами, слабое представление о которых хранилось где-то на задворках моей беглой памяти, но и тут посмотреть было на что. Главной достопримечательностью города были его дома. Поскольку большую половину года здесь было сумрачно, жители пытались внести долю ярких красок, причудливо разрисовывая стены домов. На тех, что по богаче переливались цветные витражи. Те же горожане, что были менее зажиточными, просто украшали свои жилища рисунками, каждый из которых был не похож на другой.
  
   Невзирая на размеры города, здесь царило оживление. По улицам сновали люди, медленной рысцой трусили кони, громыхали груженные чем-то телеги. Уши закладывало от звуков, а в глазах рябило от взгляда на окружающее празднество цветов.
  
   По тому, как целеустремлённо шел Кристиан, я поняла, что в этом городе он уже бывал. После получасовых блужданий мы вышли к небольшому трактиру с просто-таки красноречивым названием "Пьяный заяц". Представив эдакую зверушку, я начала глупо хихикать и Кристиан, вначале не понявший причины моего неожиданного веселья, а затем получивший от меня подробное описание данного зрелища, присоединился.
  
   Именно такой, странно подхихикивающей компанией мы и ввалились внутрь трактира, заработав настороженный взгляд его владельца, в отличие от которого, обеденный зал выглядел весьма ухоженным и чистым.
  
   Отыскав свободное место у окна, мы подозвали к себе одну из симпатичных подавальщиц. Бегло сделав заказ, Кристиан откинулся на спинку расшатанного деревянного кресла и принялся разглядывать меня для того, чтобы, скептически хмыкнув, вновь подозвать одну из девушек и, шепнув что-то, отослать в неведомом направлении.
  
   - Почему ты так смотришь на меня? - наконец спросила я, плотоядно смотря на горшочки с видневшимися над их краями кусочков мяса, что нёс к нашему столику сам хозяин "Пьяного зайца".
  
   - А вот думаю, как ты отнесешься к тому факту, что я заказал нам одну комнату на двоих.
  
   Отнеслась я, мягко говоря, агрессивно, вот только проявить свои вредительские намерения так и не смогла, вместо этого вцепившись в поставленную перед моим носом пищу.
  
   Кивнув хозяину и произнеся несколько слов на неизвестном мне языке, что по звучанию больше всего напоминал драконий, Кристиан тоже взялся за еду, а я, посмотрев на то, как грациозно и изысканно он расправляется со своей порцией, за голову схватясь представив, как выгляжу со стороны, стала поглощать мясо с сумасшедшей скоростью оголодавшей тигрицы.
  
   Комната, к моему величайшему восторгу, оказалась светлой и чистой. Вот только восторг этот продлился ровно до тех пор, пока до меня не дошло, что кровать в нём всего одна, хорошо хоть не маленькая.
  
   Сбросив с плеч дорожную сумку, я уселась на пол, скрестив ноги. Пачкать дорожной пылью свежее бельё не хотелось. Кажется, Кристиан разделял мои соображения, поскольку последовал моему примеру, опустившись рядом.
  
   - Быть может теперь, когда я согласилась идти с тобой, ты расскажешь мне о том, зачем искал? - первой нарушила молчание я.
  
   Успевший задуматься о чем-то парень распахнул глаза:
  
   - Будем выполнять пророчество. Там сказано, что ты должна найти драконов, а значит, пока что наша дорога лежит в Аррграсс и, знаешь, я думаю, что именно там к тебе сможет вернуться память.
  
   Я улыбнулась.
  
   Что же, в Аррграсс, так в Аррграсс. Раз уж моя жизнь, как прошлая, так и будущая, пока скрыта от меня, буду полагаться на волю ветра странствий и свою удачу вместе с судьбой. Кто знает, может быть, Кристиан прав?
  
  
  
  Глава девятая
  
  Иногда прошлое может быть столь ужасным, что его хочется забыть. Вот только сможем ли мы в полной мере наслаждаться будущим, если не переживём горестей и потерь?
  
  
   В бальной зале было шумно и весело. Под звуки оркестра кружились разодетые в пух и прах дамы, поддерживаемые галантными кавалерами, гремел оркестр, повсюду сверкали магические светильники, перемежаясь вставленными в вычурные канделябры, свечами.
  
   Тут и там мелькали крылья воздушного платья именинницы. Сегодня все пытались получить хотя бы крупицу её внимания. Нежную принцессу любили, в отличие от её старшей сестры, что сейчас стояла, прислонившись спиной к гладкой колонне, и сжимала в пальцах ножку граненого бокала с вином, из которого не сделала ни глотка.
  
   Сегодня, к удивлению наследницы, все пили больше обычного. Количество алкоголя на столах превышало то, что было на других праздниках и принцессе, привыкшей всегда оставаться начеку, казалось, что это неправильно и не к добру.
  
   Почти на всех балах она старалась не привлекать к себе внимание, наслаждаясь последними годами свободы от всего, что по идее положено настоящей наследнице престола значимого государства, вот только всё же некоторые кавалеры замечали её. Вот и сейчас один из них, с белозубой улыбкой, от фальшивости которой хотелось завыть, закрывая глаза, чтобы не видеть, направлялся к ней, явно желая нарушить одиночество королевской особы.
  
   Грянул оркестр. Продолжая улыбаться, светловолосый парень, которого раньше наследница не замечала при дворе, протянул руку в приглашающем жесте. С тяжелым вздохом девушка отставила в сторону бокал. Она знала, что не должна отказываться, поэтому, легко присев в реверансе, вложила ладонь, вокруг которой сжались удивительно сильные пальцы.
  
   Вместо того чтобы вести партнёршу в центр зала, молчаливый кавалер предпочел затеряться среди других кружащихся пар. Следуя причудливой музыке, принцесса кружилась в танце, обмениваясь поклонами с незнакомцем.
  
   Он молчал, а она, делая шаги и развороты, постоянно отмечала, что они продвигаются к застеклённой двери небольшого балкончика. Это удивило, хотя, конечно, делать вид, что что-то заметила, принцесса не стала. Во время очередной поддержки, когда девушка, прогнувшись, оперлась на руку своего партнёра, что-то острое прижалось к её спине.
  
   На мгновение девушка опешила. Нет, покушения случались и раньше, но чтобы вот так, на людях...
  
   Этого мгновения парню хватило на то, чтобы, положив ладонь на живот девушки, будто бы собираясь раскрутить партнёршу, окончательно лишить её опоры. Острый предмет, по ощущениям напоминающий тонкий кинжал, всё еще продолжало касаться спины.
  
   Конечно, ни это, ни то, как крепко сжимались руки парня, не составляло для девушки особых трудностей, ведь при желании она могла скрутить его в бараний рог, вот только драки, неизбежной в результате сопротивления, ей всё-таки, хотелось не допустить, а поэтому она, изображая типичную леди, тихонько вскрикнула, на что имитирующий танец незнакомец отреагировал, быстро наклонившись и прошипев в самое ухо пару привычных в такой ситуации слов.
  
   Решив посмотреть, что будет дальше, девушка замерла, изображая обморок. Не моргнув глазом, блондин подхватил её на руки и с самым невозмутимым видом вышел на балкон, прикрыв за собой дверь.
  
   Снаружи было прохладно. Лёгкий ночной ветерок нёс с собой свежесть просыпающейся ото сна природы, ласкал кожу разгоряченного в душном помещении лица. Всё просто-таки располагало к романтическому настроению, что обычно приводит нас в такие места, заставляя, с полу прикрытыми глазами стоять, запрокинув голову, и выискивать мерцающие созвездия на далёком небосклоне. Вот только именно этого сейчас и не могла позволить себе принцесса.
  
   Продолжая сжимать кольцо сильных рук, парень прошел к лаковым перилам, изукрашенным причудливой резьбой. Как только спина, вместо острого лезвия ощутила холодное дерево, а ноги скользкий мрамор пола, девушка вскинула ногу, умело выводя её в незаметный разрез на юбке платья. Всего на миг, словно темная молния, мелькнула блестящая кожа удобных штанов.
  
   Выронив свой кинжал, больше напоминающий зубочистку, парень, не ожидавший подобного сопротивления от хрупкой на вид девушки, повалился на спину. Почти тут же кончик острой даги, появившейся, казалось, из ниоткуда, и не идущий ни в какое сравнение с его собственной зубочисткой, упёрся в пульсирующую жилку на не защищенном горле.
  
   Не отводя оружия, и не ослабляя давления, девушка склонилась вперёд. Выражение обычно тёплых или отстранённых глаз стало опасным.
  
   - Зачем ты привёл меня сюда? - спросила она полушепотом, слегка усиливая нажим.
  
   Парень молчал, так что ей пришлось несколько раз повторить вопрос. Бесполезно. Поняв, что эта тайна, скорее всего, останется у своего владельца, девушка со вздохом опустилась на колени, уперев одно в его живот. Лёгкая дага отлетела в сторону, но тут же, не давая неудавшемуся то ли убийце, то ли, чёрт его знает, кому, хоть как-то дёрнуться, изящные женские руки сомкнулись на горле, перекрывая доступ кислороду.
  
   Минута и всё было кончено. Захрипев, парень затих. Ничего, пару часов пробудет в обмороке, а там уже стража разберётся, а лично у неё нет ни времени, ни желания продолжать заниматься этим...
  
   Резкий, пронзительный свист оторвал девушку от размышлений. Развернувшись на каблуках в ту сторону, откуда исходил звук, она, широко распахнутыми глазами наблюдала за тем, как сгусток огня, ударившись во всегда неосязаемый магический купол защиты, разлился по нему оранжевой лавой. Тому, кто не знал о защите, могло бы показаться, что небо над замком "Черная лилия" пылает ужасающим пожаром, вот только девушка знала и понимала, что такого удара куполу не выдержать.
  
   Подхватив с мрамора сверкающую дагу, она бросилась обратно в зал.
  
   Люди, тоже привлеченные странным свистом, больше не танцевали. Все они сгрудились у окон, с безмолвным ужасом смотря на небесный пожар.
  
   Бегло осмотрев всех, принцесса не заметила лишь одного платья. Сердце болезненно сжалось от плохих предчувствий.
  
   Велев ему, вместе с паникой, заткнуться, девушка взбежала на помост к оркестру и, выхватив рупор у замершего распорядителя, пронзительно свистнула, возвращая внимание к своей персоне.
  
   "Да уж, не по-королевски, однако" - проскользнула в голове немного ехидная мысль, но и на неё девушка не обратила внимание. Еще минута и горящий купол, не выдержав, рухнет вниз, устраивая пожарище, так что сейчас главное - вывести людей.
  
   Она не знала, что будет дальше, и как станут действовать люди, услышавшие её властный приказ, но знала, что больше не может оставаться в зале.
  
   Каблучки дробно стучали по мрамору пола, когда девушка бежала вниз по лестнице, на ходу пытаясь отмести в сторону все переживания и проблемы, отрешиться от материального, сосредоточившись на людях, находящихся в замке.
  
   Позже она бы не смогла сказать, как это у неё получилось, но в тот момент главным было то, что вышло. Девушку окружила темнота. Постепенно в ней начали вспыхивать огоньки. Все они были яркими, а цвета варьировались от ядовито-зелёных до жгуче-алых. Еще через мгновение вернулось и какое-то подобие очертаний мира. Что-то вроде контурной схемы комнат, залов и переходов замка.
  
   Не прекращая бежать вперёд, девушка всматривалась в схему, напоминающую сеть. Она точно не знала, как называется этот приём, да и маг Артур, заметивший в девочке слабые зачатки магического дара, что обычно был присущ королевской семье в совсем мизерных количествах, разводил руками.
  
   Будучи человеческим магом, он мог лишь управлять стихиями, но никак не видеть ауры, а именно ими и были огоньки, разбросанные по контурной схеме. Стихии же, напротив, девушке были почти неподвластны, да и магический дар проявлял себя спонтанно, так что за год, что прошел с того момента, как дар проявил себя, принцесса толком ничему не научилась, да и магического резерва еле-еле хватало на то, чтобы успеть найти нужного человека, но даже это удавалось ей не всегда.
  
   Но сегодня принцессе улыбнулась удача. Искомый огонёк, в котором, по мимо привычных цветов, которые девушка почти не умела отличать, не зная, что они означают, сверкали золотистые искры, которые она видела лишь у членов своей семьи, находился в одной из центральных башен, что удивило наследницу.
  
   Конечно, башню они с сестрой любили. Высокая, устремленная почти в небеса, она очаровывала не только прекрасным видом на раскинувшийся вокруг замка город, но и чудесным садом, что удалось вырастить практически на камнях.
  
   Резерв исчерпался.
  
   Мир снова закачался, схема потеряла четкость...
  
   Закрыв глаза, девушка на мгновение остановилась, задыхаясь. Никогда еще она не вглядывалась в ауры так долго.
  
   Когда дыхание удалось восстановить, а зрение вернулось, наследница, уже успевшая войти в свою комнату и с поразительной скоростью сбросить платье, сменив его кольчугой и всем, что требовалось, пустилась к лестнице.
  Закручиваясь спиралью, она устремлялась вверх, к входу в башню, а точнее на её крышу, огороженную высокими перилами.
  
   Девушке предстояло преодолеть более двухсот ступенек. Обычно именно это препятствие, всегда становившееся весомым аргументом для придворных дам, что всегда хвостом ходили за принцессами, больше всего радовало юных и бойких девушек, для которых такая физическая нагрузка не составляла больших трудностей, но сейчас наследница мчалась вверх, мысленно проклиная чертову лестницу, отнимающую уйму времени.
  
   Весенний сад среди ясного неба поражал. Уже распускались экзотические цветы, источавшие нежный аромат, окутывавший башню дурманящим ореолом, розовые кусты, высаженные с двух сторон, немного скрадывали ощущение высоты, а более свободная площадка с перилами, позволяла любоваться городом, что казался особенно прекрасным в моменты заката.
  
   Сейчас же сад освещали лишь фосфорные светильники, тут и там закрепленные среди цветов. И в их жутковато-необычном свете картина, открывшаяся девушке, преодолевшей последний пролет, казалась еще менее реалистичной.
  
   На другой стороне площадки, там, где сестры так часто стояли, любуясь закатом, или сидели, читая интересные книги, сейчас стояло две фигуры. Одна, хрупкая, нежная, облаченная в лёгкое и воздушное платье, крылья которого сейчас вздымал резкий ветер, от которого раньше защищал магический купол, ныне рухнувший вниз огненным кошмаром, и другая, высокая и тёмная.
  
   Энэлис, юная, цветущая именинница, стояла, неотрывно смотря в глаза своей сестре и пытаясь вырваться из крепкого захвата сильных рук тёмного мужчины, стояла, прижимавшего её спиной к каменным перилам и в небесно-голубых глазах читались мольба и страх, перед которыми обычно хладнокровная наследница не смогла устоять.
  
   Больше не стараясь казаться незаметной, она бросилась вперёд. Только теперь девушка поняла, зачем был нужен тот парень. Он отвлекал её. Отвлекал, пока её сестра...
  
   - Лиэлис! - воскликнула юная принцесса и наследница застыла.
  
   Руки, ранее прижимающие девочку к холодному камню, поднялись вверх. Теперь она лежала, бессильно прогнувшись над бездной.
  
   Наследница тоже чувствовала себя бессильной. Она стояла, не зная, как поступить. Бросься она вперёд, и неизвестный позволит рукам разжаться, но с другой стороны, не может же она просто стоять и смотреть на это. На то, как умирает её сестра. Она точно так же стояла, смотря на то, как уходит мать.
  
   Почему она не может ничего сделать? Почему стоит? Она не должна отпустить и её тоже. Она должна успеть. Она ведь училась долгое время. Вот только никакие реакции не помогут в такой ситуации, и воительница понимала это.
  
   Понимала, но, не смотря на всё, повинуясь незыблемому порыву родственной души, бросилась вперёд, услышав исполненный ужаса крик сестры.
  
   Мгновение, ты длишься вечность,
   В твоих руках и жизнь и смерть.
   Тягуче ты и быстротечно.
   Зачем жестоко так? Ответь!
  
   Мгновение. Именно оно часто остаётся нам на то, чтобы что-либо изменить, и именно его нам так часто не хватает.
  
   Она летела вниз молча, раскинув руки, на которых, словно крылья, распахнулись воздушные рукава бального платья. На гладких щеках блестели слёзы, что катились из расширенных от страха и изумления глаз.
  
   Картина была ужасающе прекрасной ,и Воительница не могла зажмуриться. К сожалению, невозможно передать словами все те чувства, что сейчас клокотали в её душе. Боль? Отчаянье? Бессилие?
  
   Да, наверное, вот только даже этого, кажется мало для того, чтобы передать...
  
   Никто, даже неизвестный убийца, сейчас точно так же неотрывно наблюдающий за падением юной принцессы, не мог видеть глаз наследницы и, наверное, к лучшему. Такое, даже в чужим взгляде, сложно вынести.
  
   Когда девушка, превратившись в крохотную точку, скрылась из виду, наследница обернулась, и от взгляда в бездонную синь её глаз даже ему, закалённому наёмнику, стало страшно. Глаза девушки были полны ненависти и пустоты. Точнее даже не так. Они были пусты, и лишь на самом их дне плескалась неудержимая ярость и ненависть к этому человеку.
  
   В этот миг что-то изменилось в душе наследницы.
  
   Даже не отдавая себе отчета в том, что делает, она подняла руку. Раскрытая ладонь повернулась к застывшему мужчине. Девушка задрожала, глаза её закрылись, воздух начал мелко потрескивать и из ладони, сверкнув ослепительно-синим, вырвалась молния, пронзая грудь наёмника.
  
   Убийство требует равноценной платы. Его можно окупить лишь смертью.
  
   Она не стала даже смотреть туда, где стоял наёмник, потому что знала, он мёртв. Вместо этого девушка, чувствуя полную опустошенность, со стоном упала на колени, сотрясаясь от рыданий и снова и снова повторяя имя сестры, будто бы зовя: "Энни... Энни!"
  
  
  POV Лиэлис
  
  
   - Лисс! Лисс! Просыпайся, Лисс!
  
   Из липкого, душераздирающего кошмара меня вырвало ощущение лёгкой пощечины.
  
   Распахнув глаза, я встретилась с обеспокоенным изумрудным взглядом, и затрясла головой, пытаясь освободиться от остатков страшного видения, что всё еще всплывало в памяти.
  
   Память, чертова память...
  
   - Успокойся, Лисс, - мягко произнёс Кристиан, уголком сбившейся в ком простыни стирая слёзы с моих щек.
  
   Я лишь всхлипнула, не в силах произнести не слова, столь сильны были переполняющие меня чувства.
  
   Вздохнув, парень опустился на край постели, обнимая меня за дрожащие плечи.
  
   Потянувшись, он зажег свечу. Её слабый огонёк рассеял темноту. Удивительно, но стало легче. Мысленно я сосредоточилась на этом огоньке, позволяя ему, словно маяку, вывести меня из кошмара.
  
   Глупо, наверное, но сейчас я чувствовала себя маленькой девочкой, нуждающейся в тепле и защите от той пустоты, что завладела моей душой в том сне. Или воспоминании?
  
   - Спасибо, что разбудил, - наконец хрипло прошептала я, отрывая голову от плеча парня.
  
   - Ты кричала. Я не мог не разбудить, - по его губам скользнула лёгкая улыбка. - Рассвет скоро, - продолжил он, лёгким прикосновением к подбородку заставляя меня поднять голову. Синева драгоценного сапфира утонула в изумрудной глубине, - Тебе нужно поспать. Кошмар уйдёт. Засыпай... Засыпай, Лиэлис... Засыпай.
  
   Водоворот зелёных волн закружил, увлекая куда-то, закручивая, лишая опоры... Веки отяжелели...
  Я не пыталась противиться странному гипнозу. Просто закрыла глаза, надеясь лишь на то, что этот сон действительно будет спокойным.
  
   С тихим вздохом Кристиан Ди Трайс мягко опустил девушку на постель. Конечно, он редко делал так. Не в его традициях было использовать свою силу на друзьях, но сейчас особый случай.
  
   Не гася свечи, он еще долго смотрел на неё, такую беззащитную во сне, и парню не верилось, что именно она, запутавшаяся и отчаянная, сможет исполнить пророчество, пройдя через испытания, что видел он на её жизненном пути.
  
   Он не верил, хотя знал, что в этой хрупкой на вид девушке скрывается сила, о которой даже она сама пока не догадывается.
  
   Что же, он будет рядом. Он сделает всё, для того, чтобы помочь пробудить эту силу. Пробудить и обуздать. Обуздать молодого дракона.
  
  
  
  Глава десятая
  
  Вот сколько всего пошло от яблока: яблоко раздора, яблоко искушения Адама, отравленное яблоко Белоснежки... А с виду такой безобидный фрукт, аппетитный и полезный...
  
  
   В задумчивости теребя пальцами прядь тёмных волос, Кристиан склонился над разложенной на столе картой, водя по ней пальцем и что-то бормоча себе под нос. Сама я на сие великолепие, в котором тут же запуталась, налюбоваться успела, так что теперь сидела на кровати, с аппетитом вгрызаясь в краснобокое яблоко, принесённое вместе с завтраком.
  
   Тёплые лучи приветливого солнышка заглядывали в окно, путаясь в моих распущенных волосах, и я блаженно щурилась, словно кошка, бросая взгляды на светило.
  
   На душе было странно. Я всё еще чувствовала остатки того кошмара, что приснился мне. Даже не так, теперь в памяти воспроизвелись эти события, увязавшись с другими частями, обрывками той картины, что я пыталась сложить. Как это всегда бывало, я чувствовала, что увиденное мною - не сон. Знала, что это уже происходило со мной раньше. Именно поэтому, наверное, мне было немного легче справляться с чувствами, раз за разом напоминая себе, что это - прошлое, и если я уже перенесла это раньше, то должна справиться и сейчас. Просто глупо убиваться второй раз, пусть даже первого я не помню.
  
   - Лисс, подойди сюда, - слегка повернул голову Кристиан, одарив меня тёплой улыбкой.
  
   О том, что произошло ночью, парень не говорил, и я была очень ему благодарна, хотя, конечно, чувствовала себя немного неловко, вспоминая, как плакала на тёплом плече.
  
   Спрыгнув с насиженного местечка, я приблизилась к Кристиану, уставившись на карту, в которой ровным счетом ничего не понимала.
  
   - Вот, смотри, - изящный палец ткнул в кружок у самого края рисунка, - это Палмар. Сейчас нам нужно продвигаться на восток от него, вот до этой горной гряды, - не отводя глаз от карты, Кристиан провел острым ногтем по тёмной линии у самого её края, - но если мы сразу отправимся к ней, на нашем пути больше не встретится ни одно поселение, так что придётся запасаться провизией на долгое время, а потом всё равно идти южнее, до единственного места, где можно легко перейти горы. Не особо удобно.
  
   Замолчав, парень повернулся ко мне, словно бы ожидая чего-то. Красиво очерченная бровь изогнулась в немом вопросе. Не придумав ничего лучшего, я кивнула, что позволило парню вернуться к карте.
  
   - Думаю, нам сразу нужно двигаться на юг, к перевалу, а точнее к городу Артрэн. Там мы сможем безопасно переправиться через Лаиру, реку, на которой, собственно говоря, город и стоит, а потом, во избежание неприятностей, покинем общий тракт, вернувшись к лесным дорогам. В населённые пункты, по возможности, соваться не станем, хотя, посмотрим по обстоятельствам.
  
   Свернув карту, Кристиан повернулся ко мне, сощурив зелёные глаза, сейчас задумчивые и серьёзные и, не дождавшись от меня никаких слов, направился к нашим дорожным мешкам.
  
   - Что ждёт нас,... Меня, в Аррграссе? - спросила я, чувствуя, что именно сейчас должна задать этот вопрос.
  
   Выпрямившись, парень посмотрел на меня, склонил голову на бок, улыбнулся:
  
   - Мы еще не добрались даже до перевала, и кто знает, доберёмся ли вообще. Так зачем загадывать?
  
   Ветер раскачивал ветви старого дерева за окном нашей комнаты. Я сидела на подоконнике, вращая в пальцах один из метательных кинжалов. Просто так, для того, чтобы занять руки. Всё уже было приготовлено к нашему уходу, и Кристиан отправился к хозяину, дабы поговорить о чем-то. Я же осталась. Хотелось подумать.
  
   Меня смущало то, что попутчик не ответил на мой вопрос. Об Аррграссе, хотя, по сути, точно так же, как и об Илларии, я не знала ровным счетом ничего, так что чувствовала себя слепцом, готовящимся сделать шаг в темноте и неизвестности. Я, так же как и он, не знала, что принесёт мне этот шаг. Быть может, впереди бездна? А может ровная дорожка, ведущая к лучшему? Я не знала, но собиралась сделать шаг, и это пугало.
  
   Долго прибывать в раздумьях мне не дали. Демонстрируя в улыбке ровные белые зубы, в комнату вошел Кристиан. Поднявшись, я перекинула через плече светлую косу и подхватила мешок. Было пора отправляться. Делать шаг в неизвестность, к которому я так и не была готова.
  
   Ярко-голубое небо и золотое солнце, радовали природу своим сияющим великолепием. Вот только мы, уже который час бредущие по пустынной дороге, наверное, к этой самой природе не относились, поскольку поминутно косились вверх, бормоча что-то крайне нелестное в адрес палящего светила.
  
   С того момента, как Палмар остался далеко позади, мы не проронили почти не одного слова. Изнуряющая жара заставляла тяжело дышать, абсолютно лишая всякого желания разговаривать. Во всём теле чувствовалась странная вялость. Привычный арсенал, к весу которого я давно привыкла, стал казаться непосильным. Сама я чувствовала себя восковой куклой, и с трудом переставляла превратившиеся в пудовые гири, ноги. Иногда зрение затуманивалось, окружающее меня пространство расплывалось, танцевало бликами и тенями, а в какой-то момент я просто остановилась, неожиданно хрипло окликнув идущего впереди Кристиана.
  
   Не знаю, услышал ли он мой голос, скорее почувствовал, что я отстала, и обернулся как раз для того, чтобы подхватить под руки меня, всерьёз вознамерившуюся поцеловать землю-матушку.
  
   - Лисс?
  
   В голосе послышалась тревога, зеленые глаза встретились с моими, а затем парень тихо выругался, и, перехватив меня поудобнее, помог сойти на обочину, где опустил на траву, позволив опереться спиной о дерево.
  
   Мир всё еще продолжал раскачиваться, рассыпаясь звёздами и спиралями, закручивающимися в причудливые узоры. Подчиняясь этому странному ритму, я закрыла глаза, отдаваясь кружащему ощущению...
  
   Что-то холодное прикоснулось к моим, сейчас стиснутым, губам.
  
   Не желая выплывать из кружащего транса, я еще сильнее сжала их, но прохладный предмет усилил давление, заставляя подаваться.
  
   В рот полилась сладковатая жидкость, и я протестующее мотнула головой. Под затылком тут же очутилась рука, заставившая замереть.
  
   - Пей, Лисс, станет лучше.
  
   "А зачем мне пить? Мне и так хорошо. Я не хочу выплывать из этого сверкающего, кружащего танца, дарящего ощущение полёта"
  
   - Пей, Лисс, - снова, уже более настойчиво повторил нарушитель моего блаженства.
  
   В рот влилось еще немного жидкости. Закашлявшись, я сглотнула. И ладонь, и горлышко флакона исчезли. И я и тот, кто, слава творцу, отстал от меня, облегченно выдохнули.
  
   Вновь закрыв глаза, я окунулась в центр переплетений сверкающих спиралей - а затем подскочила от резкой и неожиданной пощечины, и не найдя ничего лучшего, чем, с трудом подняв тяжелую руку, влепить ответную.
  
   Приложив ладонь к пострадавшей щеке, Кристиан улыбнулся. Его образ всё еще плыл перед моим взором, но, проморгавшись, я смогла призвать зрение к порядку.
  
   - Что это было? - тихо спросила я, с трудом шевеля непослушными губами.
  
   Осмотревшись, шатен опустился рядом со мной, прислонившись к шершавому стволу.
  
   - Вот везёт тебе на яды, однако.
  
   В ответ на его саркастическую фразу, я попыталась выгнуть бровь, но потерпела неудачу, поняв, что тело мне не подчиняется, а мышцы, словно налиты свинцом.
  
   - Не двигайся, Лисс, пока не двигайся, - уже без иронии и намёка на юмор произнёс Кристиан, - Тебя снова пытались отравить, точнее, обездвижить, превратить в беспомощную куклу. Зачем - не знаю, а вот в том, кому это нужно, я не сомневаюсь, так же, как и в том, кто это сделал.
  
   В обращенных на меня зелёных глазах блеснули опасные искры. Я попыталась что-то сказать, но тёплые пальцы коснулись руки, останавливая.
  
   - Я же сказал тебе, молчи пока, - улыбнулся парень и черты лица вновь разгладились, стирая маску ярости и ненависти.
  
   С грацией, присущей лишь ему, он потянулся к моей сумке для того, чтобы, развязав шнуры, засунуть в неё руки, а затем и нос. Немного порывшись в моих вещах, парень извлёк на свет краснобокое яблоко и, повертев в изящных пальцах, предъявил мне, вздохнул.
  
   - Яблоко "Золотой мёд" - плод редчайших сортов, считается одним из видов, выведенных магическим способом, обладает пряным ароматом, скрадывающим любые другие. - Со вздохом поднеся плод к лицу, Кристиан резко сжал пальцы. Яблоко хрустнуло, а я в очередной раз удивилась невообразимой силе этого человека.
  
   - Я доверял... Сотня химер! Я так ему доверял, а он продался, - более непригодный к употреблению плод отправился в кусты за нашими спинами, а Кристиан продолжил. - Я считал его своим другом... Ну, да ладно, о чём это я. Слишком высокая плата для того, чтобы вспоминать о какой-то там дружбе, вместо этого преподнеся яд.
  
   - Кристиан, - тихо произнесла я, обрадовавшись тому, что губы слушаются куда лучше, чем раньше, - о чём ты?
  
   Парень повернул голову ко мне, на мгновение прикрыл глаза, возвращаясь к реальности и, выдохнув через стиснутые зубы, заговорил спокойнее.
  
   - Ральф, трактирщик. Он из Аррграсса. Я хорошо знал его. Во время последней войны... Ладно, об этом потом. Только ему было известно, чем можно пронять таких, как я, вот только не знал он, что я не ем яблоки.
  
   - Расскажи о том, чем нас пытались отравить, - попросила я, ощущая, как снова просыпается то предчувствие, что гнало меня прочь от дома Евфросинии.
  
   - Это даже не яд, - начал шатен, возвращаясь к привычному для себя тону, - Скорее одно из целительских снадобий, которое используют в Аррграссе для того, чтобы обездвижить человека во время тяжелых операций. Действует спустя несколько часов после употребления, лишая возможности шевелиться на три часа. Еще одно преимущество такого сюрприза в том, что его невозможно почувствовать в растительной пище, поскольку он - просто сок некого миловидного цветочка.
  
   - Значит, нас хотели не убить, а обездвижить, поймать. Так? - встрепенулась я, всё еще ощущая панический страх на грани инстинктов и мучительно жалея о том, что не могу пошевелиться, обезопасив себя.
  
   Кристиан кивнул, по всей видимости, всё еще не понимая, к чему я виду, и я продолжила:
  
   - Значит, раз мы были нужны живыми, отпустив, за нами должны были отправить...
  
   Договорить я не успела. С той стороны дороги, откуда мы пришли, раздалось лошадиное ржание, а еще через мгновение мы увидели их...
  
  
  
  Глава одиннадцатая
  
  Ценность зерна определяется его урожайностью, ценность человека - той пользой, которую он может принести своему ближнему.
  
  Гарибальди
  
  
   Их было больше дюжины. Все, как один, рослые и мускулистые, закованные в сверкающую на солнце броню воины с абсолютно ледяными лицами неслись прямо к нам, выбивая столбы пыли копытами коней.
  
   Пробормотав себе под нос несколько слов, которые я не поняла, Кристиан коснулся пальцами рукояти рапиры, при этом ни каким движением не выдав, что может шевелиться.
  
   Я же сидела, расширенными глазами смотря на дорогу, на которой уже остановились первые всадники.
  
   Перехватив поводья одной рукой, мужчина в тёмной кольчуге со сверкающей лилией на нагруднике, спешился, прикрикнул на всхрапнувшего коня. Остальные воины, уже осадившие лошадей, легко и грациозно, словно не чувствуя тяжести доспехов, покинули сёдла.
  
   - Уилф, они здесь. Сидят голубчики. Тащим к телепорту. Если этот хмырь Аррграсский очухается...
  
   - Не очухается, капитан, - хохотнул один из вояк.
  
   - Так занимайся делом! Тебе же ясно было сказано: у нас всего три часа.
  
   Больше они не говорили. Несколько человек, перекинув через руки толстые цепи из голубоватого металла, испускающего слабый свет, направились к нам.
  
   Не отрывая от них взгляда, я покосилась на сидящего, аке статуя, Кристиана, всё еще чувствуя, что почти не могу шевелиться.
  
   А потом события понеслись со скоростью летящей стрелы. Всё происходило так быстро, и так много действий попадало в поле моего зрения, что я не успевала осмыслить всё.
  
   Когда воинам с лилиями осталось пройти всего каких-то пару шагов, одним молниеносным движением, занявшим всего долю секунды, из ножен вылетела сверкающая рапира, легко пройдя по незащищенному воротом кольчуги, горлу ближнего из мужчин. Уставившись на нас, а точнее, на стоящего, на ногах Кристиана, человек недоуменно распахнул ясные синие глаза, в которых читались боль и изумление. Руки сами собой метнулись туда, где мгновение назад прошло смертельное лезвие, но сил не хватило. Пошатнувшись, воин начал заваливаться в бок. Брызнувшая из раны алая кровь залила моё лицо и траву вокруг.
  
   А я продолжала сидеть, не имея возможности предпринять что-либо.
  
   Кристиан сражался, словно в последний раз. Временами он пропадал из поля моего зрения, и я начинала волноваться. А что, если он не справится? Причем сказать конкретно за кого из нас волнуюсь больше, я не могла сказать точно.
  
   Один за одним, воины падали. Некоторых находил метко брошенный кинжал, других острое лезвие рапиры, вот только я, имея, пусть полузабытый, но, всё-таки, опыт схваток, прекрасно видела, что долго Кристиану не продержаться. Абсолютно один против двух десятков рослых, прекрасно обученных вояк, да еще и с полностью беспомощной мной за спиной, он не имел ни единого шанса на победу.
  
   Судя по тому, как кучковались вокруг него соперники, не одна я понимала это.
  
   Взлетев в каком-то немыслимом прыжке, Кристиан перекинул рапиру в другую руку, освободив вторую для того, чтобы выхватить из-за пояса последний метательный кинжал. Сверкнуло лезвие. Еще один воин осел бесформенной кучей, каких на земле уже насчитывалось около десятка, вот только и мой попутчик не обошелся без потерь. Вниз по его левой руке от предплечья стекала струйка крови, а всякий раз, когда он поворачивался лицом, я видела мучительную боль, заставляющую парня плотно сжимать побелевшие от напряжения, губы. Он уже почти не нападал, просто уйдя в глухой блок, но в какой-то момент, когда из всех соперников на ногах осталось всего двое, и это не помогло.
  
   Не успев уклониться, Кристиан согнулся, получив удар рукоятью меча в живот. Еще один заставил парня повалиться ничком, уткнувшись лицом в лужу свежей крови, смешавшейся с дорожной пылью.
  
   Широко распахнутыми от ужаса глазами я наблюдала за тем, как два солдата с лилиями тащат цепь, а третий резким пинком в лицо переворачивает Кристиана на спину, как разжимаются пальцы, из которых выскальзывает рукоять, как изящные руки, сейчас покрытые кровью, прижимают к земле, как, извлеченный откуда-то, возносится в воздух огромный топор, готовясь опуститься на сильное плече...
  
   Возникло странное чувство дежавю, будто бы что-то подобное уже происходило. Я тоже была беспомощна, тоже наблюдала за тем, как погибает хороший человек, не зная, что предпринять, чтобы изменить что-либо.
  
   В последнем, отчаянном порыве я попыталась встретить взгляд его глаз. И то, что случилось однажды, повторилось.
  
   Глаза встретились, взгляды пересеклись, цвета смешались, утопая друг в друге...
  
   Глубокая синева тёмного сапфира против ясной зелени весенней листвы, отчаянье и беспомощность против холодной обреченностью со слабыми искрами тающей надежды, крик отчаянья и беззвучная мольба...
  
   Словно бы какая-то искра проскочила между нами, разгорелась жарким пламенем где-то в солнечном сплетении. Время застыло, мир стал тягучим, словно воск. Всё принадлежало мне. Я была мыслью, стремительной и неостановимой.
  
   Зелье всё еще не давало двигаться, сковывая тело, но теперь это не было помехой для меня. Потянувшись мыслями к центру груди, где, пылая ярче солнечного диска, сверкала проснувшаяся сила, я пожелала, вкладывая в желание частичку света. По телу побежали мелкие электрические разряды - и я стала свободна.
  
   А потом всё произошло, словно в том сне. Поднявшись на ноги, я одним резким, но не лишенным грации, движением, выбросила вперёд руку. Из ладони выстрелил голубоватый разряд, а за ним еще два. Каждая молния нашла свою цель, вот только я чувствовала, что мне этого мало. Сила, пробудившаяся ото сна, клокотала в груди, вспыхивая алым, кончики моих пальцев светились голубым, рассыпая искры.
  
   Не опуская руки, я развернулась вокруг себя, вот только живых не было. Лишь один огонёк слабо мерцал, пульсируя, то загораясь ярче, а то и вовсе теряя свет. Уронив руку, я кинулась к нему, опустилась на колени, склонившись к окровавленному лицу.
  
   - Спасибо, Лисс, - прохрипел Кристиан, и распахнувшиеся было зелёные глаза, закрылись снова.
  
   Увечий было много больше, нежели я смогла рассмотреть с далёкого расстояния. Лишь бросив взгляд на парня, я почувствовала, что пальцы снова покалывает и, подчинившись инстинктивному желанию, простёрла руки над лежащим парнем.
  
   Теперь сила была иной. Молочно-белый свет, полившийся из моих раскрытых ладоней, окутал Воина, омывая, исцеляя раны и травмы. Проходя через плечи и руки, сила шла из моей груди, изливаясь, казалось, неисчерпаемым потоком. Казалось. В какой-то момент свет начал гаснуть, а я почувствовала себя полностью опустошенной, как тогда, во сне, и, уронив отяжелевшие руки, повалилась набок.
  
  ***
  
  
   В себя меня привело ощущение лёгкого прикосновения к щеке. Открыв глаза, я встретилась с задумчивым нефритовым взглядом склонившегося надо мной Кристиана. Так, а где я лежу? Оказалось, всё на той же дороге, вот только голова покоится на коленях парня. Так, а что с ним самим.
  
   - Не волнуйся, Лисс, всё уже хорошо, - улыбнулся он, и, легко потрепав по щеке, помог подняться.
  
   В голове тут же зашумело, а зрение поплыло. Хмыкнув каким-то своим мыслям, Кристиан взял меня за руки, и медленно сплёл пальцы, поймав взгляд.
  
   Сначала я не почувствовала ничего, но потом пришло мягкое ощущение тепла, превратившегося в жар, а затем сменившегося пробирающим холодом.
  
   Когда пальцы разжались, я вновь почувствовала себя свежей и бодрой, и тут же пристала к парню, обводящему критическим взглядом окружающую нас бойню. Другим, словом назвать это я не могла.
  
   - Что это было?
  
   Кристиан оторвал взгляд от очередного трупа, переведя на меня. Прищурился, выдал глубокомысленное: "М-да", а затем мягко прикоснулся к моему подбородку, вынуждая смотреть в глаза.
  
   Мельком я заметила, что изящные пальцы сейчас покрыты корочкой крови. Да, какой он, сейчас, однако, живописный. Хотя, что это я? Сама на дикарку в боевом раскрасе похожа. Зрелище непередаваемое.
  
   - Рассказывать всё я сейчас не могу. Сама понимаешь, времени нет, но обещаю, что как только будет подходящий момент - ты узнаешь всё. Пока скажу кратко. Я - маг, Ты - маг, пробудивший свою силу, которой теперь должна овладеть как можно быстрее.
  
   - Тогда почему ты не защитил себя магией?
  
   Кажется, собеседника перекосило.
  
   - А ты всегда такая любопытная, или обстоятельства повлияли? Надо так было. Все силы уходили на то, чтобы пробуждать тебя. И, хмыкнув, добавил: - а сейчас ничему не удивляйся, и не мешайся под руками, ногами и всем остальным.
  
   - Хорошо, но ты расскажешь, - парировала, послушно отступая в сторону.
  
   Честно скажу, я действительно думала, что после всего произошедшего не удивлюсь больше ничему. Но ошибалась, потому как, повинуясь нескольким пассам Кристиана, земля расступилась, раскрылась, принимая в себя тела воинов, закружились, собираясь в маленькие смерчи, поднявшиеся облака песка, для того, чтобы скрыть пятна крови, а еще через мгновение земля вновь сомкнулась. Больше не было ничего, что бы могло рассказать о происшедшем. Дорога, точно такая же, как несколько часов назад.
  
   Обернувшись ко мне, парень широко улыбнулся.
  
   - И ты так сможешь. И тут же припечатал: - со временем, да и то, если сильно постараешься. Ладно. Потом помечтаем, а сейчас нужно позаботиться о лошадях.
  
   С Кристианом я была абсолютно солидарна. Всё равно, кому лошади принадлежали раньше, но они - живые существа, да и хозяев себе не выбирали, а значит, их нужно найти, расседлать и отвести в ближайший город или деревню, где о животных позаботятся.
  
  
   А час спустя я рассуждала о том, что в каждой неприятности можно найти свои плюсы, удобно разместившись в седле на спине вороного коня в белых носках и с точно такой же звездой на лбу. Двух лошадей мы единогласно решили оставить себе, а сейчас ехали во главе небольшого табуна, почти всё время, прибывая в молчании.
  
   Немного покорпев над картой, Кристиан изрёк, что с таким количеством лошадок в город идти нельзя, ибо стража на воротах неизбежно заинтересуются, так что направимся мы в деревню "Кривые сосны", где, если повезёт, и заночуем. А заодно я устрою Кристиану допрос с пристрастием. Хихикнула. Да, а об этой части плана он пока и не догадывается.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"