Жолинская Александра Александровна : другие произведения.

Госпожа Неудача Полёт в Жизнь

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Простая девушка Кристина начинает свой сложный путь по не легкой жизненной дороге. Что же ждет ее? Что подстерегает? Друзья, готовые протянуть руку помощи в трудную минуту, или враги, желающие убить? Что приготовила судьба? Все это еще предстоит узнать. Сопровождайте Кристину по этому не легкому пути, делите радости, горести, разочарования и новые открытия... В добрый путь!
  Пролог
  
  Он резко отодвинул от себя стопку рабочих бумаг и подпер голову руками.
  
  Скоро, совсем скоро жизнь его семьи изменится. Но почему же так дрожат руки? Почему так беспокойно на душе? Он ведь делал это сотни раз. Пора бы привыкнуть. Наверное, если бы он был человеком, вспотели бы ладони... Но отчего такое волнение? Не оттого ли, что впервые слилась кровь двух могущественных королевских семей? Не оттого ли, что будущее обещает ему сына? Сына, которого он воспитает по своим правилам. Который будет его достойным приемником. А может, просто в предвкушении новой смерти? Ведь мать, какой бы она ни была, всегда портит ребенка. В далеком детстве он убил свою мать - не по своей вине, так уж устроен их вампирский мир, - и, возможно, именно поэтому, получая лишь отцовское воспитание, он стал гордостью семьи... Мать ребенку не нужна. Сына воспитает именно он. А женщина умрет, как умирали многие, чьи дети не радовали его.
  
  Поднявшись, он бросил взгляд на часы.
  
  Остался час, возможно, немного больше. Как же нестерпимо ожидание!
  
  Король вышел на балкон, радуясь прохладному пасмурному дню.
  
  Неожиданно в кабинет постучали. Мужчина резко развернулся.
  
  - Войдите!
  
  Тяжелая дверь красного дерева распахнулась. Порог переступила одна из молодых девушек-стражей. Она сделала неловкий книксен:
  
  - Ваше величество, её высочество Элерия доставлена в вашу комнату, как вы и приказывали.
  
  Мужчина провел языком по пересохшим губам.
  
  - Прекрасно, я скоро буду.
  
  - Я могу идти, ваше величество? - осведомилась страж.
  
  Прищурившись, он подошел ближе. Отметил ее очень милые, такие привлекательные формы и тут же одернул себя. Женщины у него не было очень давно: дней пять, если память его не подводила, но засматриваться на стражей - ниже его достоинства. Даже если эти стражи такие...
  
  Проходя мимо девушки, он словно бы случайно провел рукой немного ниже спины, с удовлетворением заметив румянец на щеках полувампира, так мило гармонирующий с ее голубой формой, идеально обтягивающей тело... Он отвел взгляд от ряда незастегнутых крючков горла ее боевого облачения, которое сейчас показывало ну очень много. Фыркнул про себя. Проблему с женщинами можно будет решить совсем скоро, а сейчас его ждут дела поважнее.
  
  - Да, страж Бейкер, ты свободна. Но передай главному инструктору, чтобы подготовил мою охрану. Я хочу немного завтра... - Он бросил взгляд на расстегнутый верх и выделил последнее слово: - Поразвлечься.
  
  Девушка, конечно же, поняла, о чём речь, и зарделась еще больше.
  
  Но мужчина уже прошел мимо неё, не оборачиваясь.
  
  
  Шаги гулким эхом отдавались под сводами старинного величественного особняка. Высокий мужчина, укутавшись в темный плащ, быстро шел, направляясь в личные королевские покои. На секунду он замер перед дверью. Набросил на себя покров невидимости - незачем девчонке Дэвидсон видеть его - и тихо скользнул в приоткрытую дверь. Очутившись в комнате, он укрыл ее щитом. Им никто не должен мешать.
  
  Обнаженная девушка, прекрасная, словно ангел, сошедший с иконы, то и дело вскрикивала от боли. Из изумрудно-зеленых глаз катились крупные слезы, оставляя влажные дорожки на гладких щеках.
  
  Он опустился в кресло. Это будет очень увлекательное зрелище, окупающее все то время, которое он возился с этой девчонкой.
  
  
  Крики кружили голову, запах крови опьянял, делая ожидание еще более сладостным. И вот наконец зазвучал детский плач. В душе неприятно заскреблось. Ведь новорожденные вампиры никогда не плачут. Может быть, это полувампир?
  
  Он почувствовал, что девушка применяет силу, стремясь остановить кровотечение и завязать пуповину. Стоп, вампиры никогда не нуждаются в таком! У них этого просто нет!
  
  Его величество резко вскочил, сбрасывая с себя щит. Глаза девушки изумленно распахнулись.
  
  - Ты был здесь?! - прозвучало скорее обвиняющее, чем удивлённо.
  
  Он бросился к её постели.
  
  - Дай мне ребенка!
  
  Дрожащими руками девушка протянула ему маленькое тельце. Он схватил его, уже понимая, что это не мальчик, что эта девчонка разрушила все его мечты и планы. Но, когда дитя оказалось в его руках, он понял, что все намного хуже.
  
  - Это?.. Человек!
  
  - Да, она человек... - улыбнулась мать тепло и нежно.
  
  Монарх сплюнул с отвращением.
  
  - Как ты посмела родить человека?! Это позор для всей семьи! Я, король мира вампиров, глава самой могущественной семьи, не мог породить человека! Но ты ответишь за все!
  
  Девушка сжалась, как маленький котенок.
  
  - Не бей, не надо, пожалуйста!
  
  Он улыбнулся, обнажая клыки:
  
  - Нет, дорогая, я не буду бить тебя. Просто убью... Сначала тебя, а потом и ее.
  
  ***
  
  Ужас сковал все ее тело.
  
  Она словно во сне видела, как тот, ради кого она жила, медленно наклонялся к ней, обнажая клыки. Она знала, что он говорил абсолютную правду о том, что убьет их ребенка. Ее маленькую беззащитную крошку-человека. Но она сейчас так же беззащитна, как и дочь. Хотя нет.
  
  У многих вампиров и полувампиров были Дары. Какие-то встречались реже, какие-то чаще, но такой дар, как у нее, не встречался ни разу. Она знала, что если высвободит его, то умрет. Но ведь король и так убьет ее. Может, таким отчаянным шагом она сумеет спасти хотя бы дочь?..
  
  Девушка расслабилась, изгоняя из сознания все мысли, отпуская всю свою силу, позволяя ей материализоваться в сеть. Единственную сеть, которую сейчас мог увидеть даже человек. Единственную сеть, которая когда-либо использовалась. Сеть, которая была соткана из ее силы. Ее жизни. Сеть, которая, словно магнитом, будет притягивать к человеку, на которого наброшена, проблемы и неприятности, которые в конечном счете убьют несчастного, предварительно проведя тропой мучительного безумия, неизбежного, как сама смерть.
  
  Алое марево окутало девушку, медленно перетекая на склонившегося над ней мужчину.
  
  Воздух сгустился, словно кисель, в котором застыли двое; хотя нет, его величество резко выпрямился, в последний момент ускользая, и подхватил на руки маленькое окровавленное тельце, пользуясь им как щитом.
  
  - Нет, нет, ты убьешь ее! - Элерия попыталась втянуть силу обратно, но тяжелый сгусток энергии ударил ее, обрывая тончайшие нити жизни. И последним, что она слышала, был насмешливый голос её любимого... монстра:
  
  - Нет, милая, это именно ты сейчас решила ее судьбу...
  
  ***
  
  Воздух сгустился, став тягучим и вязким.
  
  Мерцающая алая паутина окутала девушку, сгущаясь и клубясь.
  
  Он знал, что это. Наверное, шок отразился на его лице. До последнего мужчина наивно полагал, что девчонка Дэвидсон не осмелится использовать свой уникальный дар.
  
  Король отшатнулся, в последний момент ускользая от неминуемой смерти.
  
  У него есть секунды. Всего пара мгновений. Не придумает, как спастись, и навсегда окажется пленником неисчислимых неудач. Не придумает, как спастись, и превратится в безумца. А кому еще можно желать такой судьбы? Разве что...
  
  Он подхватил на руки новорождённого ребёнка, используя дочь как щит, спасающий его от неминуемой гибели.
  
  Лицо матери исказилось. Дёрнувшись, она закричала, осознавая, что ожидает её крохотную дочь:
  
  - Нет, нет, ты убьешь ее!
  
  Он почувствовал, что девушка пытается взять контроль над сетью, и, ни минуты не колеблясь, ударил сгустком силы, обрывая жалкие остатки утекающей жизни. Последним, что она услышала, был его насмешливый голос:
  
  - Нет, милая, это ты сейчас решила ее судьбу.
  
  Девушка судорожно дернулась и обмякла.
  
  Окутав девочку, сеть слилась с ней, став неотделимой частью. Навсегда. Всё закончилось.
  
  - Ну вот, - улыбнулся король, всматриваясь в яркие зелёные глаза дочери. - А сейчас умрёшь и ты. Готова?
  
  Улыбнувшись, он ласково провёл ладонью над головой младенца, готовясь высвободить силу. И вдруг что-то сбросило его щит. Дверь распахнулась.
  
  - Оставь меня, Джоанна! - гаркнул король через плечо, но сестра быстро вошла в комнату, используя преимущества возраста и то, что может контролировать младшего брата одним лишь усилием воли. А последняя была на зависть стальной.
  
  Вскрикнув, женщина бросилась к постели, склонилась, протягивая дрожащие ладони для того, чтобы прикрыть остекленевшие изумрудно-зелёные глаза. Прошептала одними губами:
  
  - Прости, дитя. Я опоздала... - Постояв несколько секунд, обернулась к застывшему монарху с совсем другим выражением осунувшегося лица. - Зачем ты сделал это?! - Совсем тихо, обессилено.
  
  Мужчина почувствовал, что наконец может говорить, и, сверкнув глазами, высвободил клокочущий в душе гнев.
  
  - Эта девчонка заслуживала менее быстрой смерти. Она породила человека. Позорное клеймо на нашу семью!
  
  Протянув ладони, женщина взяла на руки новорожденную племянницу, ласково укутывая крылом широкого рукава.
  
  - Хватит, Джанни. Ты теряешь голову, и этому должен быть предел. Я не дам тебе свершить еще одно убийство. Пусть, знаю, за это рано или поздно ты со мной разделаешься, но пока я приложу все силы к тому, чтобы твоя дочь жила. И, может быть, через много лет она вернётся. Вернётся для того, чтобы, посмотрев в твои глаза, сказать: "А знаешь, я смогла стать счастливой".
  
  И, больше не говоря ни слова, женщина удалилась, унося на руках ту, кому было суждено пройти через многое. Ту, кому она искренне желала счастья, не зная о произошедшем всего несколькими минутами раньше.
  
  А единственный человек, которому было известно всё, стоял и улыбался. Улыбался, шепча:
  
  - О, милая, ты даже не представляешь, насколько милосерден был я, желая убить девчонку. Теперь же ей суждено жить с сетью. И, теряя всех, кто дорог, постепенно сходить с ума.
  
  
  
  
  Глава первая
  
  
  
  
  Что за голос зовёт - соловьиная трель -
  Прямо в неба далёкую синь?
  Ты его не отринь, как далёкую цель.
  Ты его не отринь.
  
  Что за ветер толкает: расправь наконец
  Крылья птицы над жизнью своей?
  И сомненья развей, мой несмелый птенец.
  И сомненья развей.
  
  Сделай шаг босиком, не смотря, не боясь.
  Обними голубой небосвод.
  Самый первый полёт. Жизнь с него началась.
  Самый первый полёт.
  
  ***
  
  Ну вот почему жизнь так несправедлива? Стоит сомкнуть глаза, и будильник тотчас вырывает тебя из объятий Морфея, встревая назойливым треньканьем в блаженный отдых души и тела.
  
  Подняв веки, я с ненавистью уставилась на жизнерадостно-зелёный аппаратик, желая лишь одного: чтобы он заткнулся раз и навсегда, дав мне тем самым поспать еще немного.
  
  Представив, как опускаю голову на мягкую подушечку, я позволила себе помечтать еще пару секунд, а потом со вздохом откинула одеяло. Как ни крути, а вставать нужно. Сегодня у меня крайне ответственный день, к которому я готовилась уже несколько лет.
  
  Дёрнув за серебристый шнурок, я подняла жалюзи, чтобы улыбнуться наконец-то выглянувшему солнцу. Здесь, в Москве, дождь лил уже вторую неделю, так что нежданное прояснение несказанно порадовало. Даже природа, казалось, сегодня желает мне помочь. Что же, надеюсь, это действительно будет так.
  
  Звонок мобильного отвлёк от созерцания осеннего города. Бросив короткий взгляд на дисплей, я вздохнула. Ну конечно же, провода обрывала мама, желая проверить, проснулась ли её постоянно нуждающаяся в опеке дочурка. Собственно говоря, из-за этой самой опеки мы с мамой и ютились вдвоём в малюсенькой квартирке, регулярно наполняя её истеричным криком. Ссорились мы, не стану отрицать, крайне часто. А что всему виной? Опека, конечно же. Растолковать маме, что я не нуждаюсь в трёх парах шерстяных носочков или не стану соблюдать комендантский час, было куда сложнее, чем сдвинуть с места задремавшего слона. Но тем не менее маму я искренне любила, так что нажала на клавишу приёма, не желая волновать дорогую женщину.
  
  - Доброе утро, Кристина, - донеслось из мембраны. - Рада, что ты уже на ногах. На ногах ведь?
  
  "Нет, досматриваю субтитры к эротическим сновидениям", - мысленно хмыкнула я, но вслух сказала:
  
  - Да, конечно, мамочка. - И продолжила, заранее предвещая поток вопросов и указаний: - Завтрак уже разогреваю, куртку взяла, ничего не забуду.
  
  На том конце провода вздохнули.
  
  - Хорошо. Умница. Какая же ты самостоятельная у меня, Криста.
  
  Я фыркнула.
  
  - И когда ты в это поверишь?
  
  ***
  
  В метро, как всегда, было шумно. Люди толкались, спеша по своим делам. Тут и там кто-то что-то выкрикивал, пытаясь заглушить гомон многих десятков человек, но лишь добавляя грязи в общую какофонию звуков.
  
  Старательно лавируя среди москвичей, я мысленно пыталась успокоить себя, ощущая, как ладони становятся влажными от одной мысли о том, что мне сегодня предстоит.
  
  Повеяло прохладным ветром, и на платформу влетел переполненный поезд.
  
  Я вздохнула. Впереди почти час неизменной давки, острых локтей и музыки из чужих наушников. Неудивительно, что до школы я всякий раз добираюсь в ужасном настроении.
  
  ***
  
  Каблучки дробно стучали по светлому кафелю, когда, забросив на плечо сумку, я быстро шла по коридору, надеясь на то, что окружающим не видно, как дрожат колени. Всего какие-то дни отделяют меня от мечты. Всего несколько тестов, от которых зависит, не зря ли я выбрала путь будущего переводчика, не зря ли изучала английский язык старательнее, чем свой собственный.
  
  - Привет, подруга, - внезапно раздалось за спиной. Я дёрнулась и тут же наткнулась на взгляд насмешливых голубых глаз одноклассницы.
  
  - Чур тебя, так пугать, Катька!
  
  Девушка звонко рассмеялась, беря меня за руку.
  
  - Ну чего ты дрожишь как осиновый лист? В себе сомневаешься?
  
  Я кивнула. С Екатериной мы были знакомы с первого класса, когда белокурая девчушка, бывшая самой щупленькой и низенькой в классе, взяла меня, маленькую и робкую, под своё крыло, оказавшись боевым воробьём с неисчерпаемым словарным запасом. Шли годы, мы взрослели, но дружба лишь крепла, так что все горести и радости я привыкла разделять именно с этой голубоглазой бестией. Так что удивительного в том, что подруга видела меня насквозь?
  
  - А ты разве нет?
  
  Катька пожала плечами.
  
  - Я-то? Не особо. Пройду - хорошо. А не пройду - тем лучше.
  
  - Лучше? - Затормозила я, глядя на девушку сверху вниз. - Это же наш шанс. Продолжить обучение в Штатах. Пройдём тесты, и начнётся прекрасная жизнь. Разве не об этом ты мечтала?
  
  - Не хочу я уезжать из России. Пока не хочу. Раньше хотела, но... - Резко в разговор вклинился звук школьного звонка. - Потом расскажу, ладно?
  
  И мы бросились вперёд по коридору, не желая опаздывать в самый первый день.
  
  ***
  
  Просторная аудитория в приятно коричневой гамме, казалось, сверкала в золотых лучах осеннего солнца. Опустившись за заднюю парту, я вздохнула. Жаль, что не получится при случае помогать подруге. Необходимо сидеть порознь.
  
  Тихо скрипнув, распахнулась дверь, пропуская двух женщин лет тридцати. Одна из них, невысокая и полная, подняла руку в приветственном жесте; другая же, брюнетка с тонкими губами, застыла, ожидая чего-то. Началась долгая процедура знакомства.
  
  Автоматически отвечая на вопросы, в основном уточнявшие данные из моей анкеты, я оглядывала рассевшихся тут и там одношкольников. Их было не очень много. Я, Катька, две девчонки да три парня. Самые отъявленные члены нашей золотой молодёжи. Элита, одним словом. Не то, что я, дочь доярки да дальнобойщика. Эх...
  
  Когда с формальностями было покончено, женщины отправились от стола к столу, раздавая листочки с тестами. Я видела, что каждый удостаивается пары тихих слов, но разобрать их не могла, а потому смиренно ожидала своей очереди.
  
  - Hello, Christine, - наконец прозвучало рядом со мной. - I congratulate you on this excellent opportunity. I hope you will succeed. Good luck.
  
  - Добрый день, Кристина, - тотчас заговорила вторая из женщин, оказавшаяся переводчицей. - Поздравляю вас с этой прекрасной возможностью. Я надеюсь, что у вас все получится. Удачи.
  
  - Thank you, Miss, - улыбнулась я и, подтащив к себе испещрённый тёмными столбцами лист, углубилась в работу.
  
  ***
  
  Вот всегда меня удивляет то, каким именно образом всего за одну ночь вещи, словно живые, умудряются расползтись по чужой квартире. Я ведь их вроде не разбрасывала.
  
  Именно с такими мыслями я носилась по уютно обставленному гнёздышку Катерины, пытаясь собрать воедино свой нехитрый скарб.
  
  Прошедшие три дня стали одними из самых напряженных в моей жизни. Мы проходили тесты и собеседования, с каждым из которых кто-либо отсеивался, не добирая нужное количество баллов. Я же стоически держалась, уже понимая: это мне по силам. Но тем не менее было сложно. Даже мама, казалось, прониклась серьёзностью момента и, плюнув на воспитание, прекратила травить мой несчастный мозг ежедневными нравоучениями.
  
  Вчера же нас осталось всего двое.
  
  Усаживаясь в противоположном от подруги конце класса, я не знала, что думать и что чувствовать. С одной стороны, мне дико хотелось выйти победителем, и в мечтах я представляла себя там, в стране прогресса и небоскрёбов, но с другой - я желала Кате того же, в душе понимая, что выбор будет сделан между нами.
  
  ***
  
  И снова родная школа: коридоры с носящимися туда-сюда учениками, сонная вахтёр в кислотно-розовой блузке... в общем, всё как всегда. Вот только день особый. И даже солнце, кажется, светит несколько иначе. И гомон не раздражает. Даже уборщица со второго этажа начала улыбаться. Хотя последнее, скорее всего, следствие морального перенапряжения, ибо ни в какие ворота. М-да. И о чём я только думаю?
  
  - О чём размышляешь, Криста? - озвучила мысли идущая чуть позади подруга.
  
  Ага, высунулась из мобильного, да?
  
  Я махнула рукой.
  
  - Да так, о разном.
  
  - Волнуешься?
  
  - Не знаю. Скорее просто надеюсь, сама не понимая на что.
  
  Завернув за угол, еле успела поймать за ухо летящего прямо на нас младшеклассника.
  
  - Эй, пусти! - вывернулся тот. - Больно же!
  
  Я улыбнулась.
  
  И впрямь, чего мандражирую? В конце концов, данные тесты не лотерея. Они лишь показатель того, насколько я достойна, насколько старалась и достаточно ли сил вкладывала, год за годом продираясь сквозь чужую грамматику и произношение. Провал же не станет концом света. Да, обидно. Да, досадно. Но не конец жизни. Не пройду? Господи, поступлю в родной Москве, а там, может, что-то и сложится.
  
  Подруга, казалось, думала о том же, с абсолютно бесстрастным видом размещаясь за партой рядом с моим стулом.
  
  Интересно, что нам сообщат?
  
  ***
  
  - Кажется, всё готово, да? - тихо произнесла мама, окидывая взглядом мой небольшой скарб. Вздохнула.
  
  - Ну чего ты? - прижалась к её плечу я.
  
  - Не знаю. Предчувствия какие-то. Отпускать тебя на целый год... Кажется, это вечность.
  
  Отстранившись на мгновение, я улыбнулась.
  
  - Может, всё-таки признаешь мою самостоятельность?
  
  
  Почти месяц прошел с тех пор, как я, до сего момента семнадцатилетняя ученица московской школы, услышала слова, что раз и навсегда изменили мою размеренную и тихую жизнь. Сбылась мечта идиотки. Целый год мне предстояло жить и учиться в Соединённых Штатах Америки, получая незаменимый опыт, который здесь при всём желании я бы обрести не смогла.
  
  И, летя в такси навстречу неизвестности, я до боли сжимала пальцы, не зная, чего ожидать.
  
  Здесь, в столице всея Руси-матушки, меня держали лишь три человека: мама, отец да лучшая подруга, с которой мы, признаюсь честно, едва не поругались. И случилось это не из зависти или ревности. Катерина банально скрывала от меня наличие личной жизни, а в день оглашения результатов, когда я было расстроилась, не зная, что делать, радоваться или печалиться за одноклассницу, как снежным комом по голове приложила:
  
  - Да и не собиралась я никуда ехать, Крист.
  
  - А-а? - округлила глаза я, нервно теребя в пальцах край белой блузы. - С какой, прости, радости?
  
  - А чего я там не видела? - пожала плечами подруга. И показала изящный пальчик с ободком золотого колечка.
  
  
  - Ты? Выходишь? Замуж? - терзала одноклассницу я уже в маленьком кафетерии. - И я узнаю об этом в последнюю очередь?
  
  - Тебя задевает именно это? - выгнула бровь та, грея руки о крохотную чашечку с шапкой пены над краем.
  
  - Знаешь, да. - Вздохнув, я пригубила свою порцию любимого напитка. - Я ведь всё время переживала из-за того, что мы будем конкурировать. И не ждала такого поворота.
  
  Потупившись, собеседница сомкнула веки.
  
  - Прости. Я... я просто и сама сомневалась до последнего. Знаешь, есть примета: нельзя кому-то говорить, а то не сбудется. Вот в секрете и держала.
  
  - Суеверная ты моя, - хихикнула я. - Парень-то хоть хороший?
  
  - Алёша? - округлила глаза подруга. - Алёша самый милый, самый прекрасный. Он... - И задохнулась, не находя слов.
  
  Ну всё. Случай клинический, и нашатырь здесь не поможет. Кто-то конкретно влип, потому как хорошее дело браком не назовут. И я абсолютно согласна с автором данной цитаты.
  
  
  Вот так вот и вышло, что покидала Москву я, не оглядываясь назад и не думая о прошлом. Все дела завершены, всё устроено и, кажется, в полном порядке. А значит... а значит, можно смело спешить на регистрацию для того, чтобы совершить свой первый полёт в жизни. Хотя нет, не так. Свой первый "полёт в жизнь".
  
  
   Глава вторая Когда смотришь на Лос-Анджелес из иллюминатора, создаётся впечатление, что пролетаешь над огромной деревенькой, столько здесь крохотных домиков, жмущихся друг к другу, как дрожащие от холода птенчики. Вообще, весь город походит на гигантское лоскутное одеяло, раскинувшееся до самого горизонта. Было немного странно, дико и, признаюсь честно, страшно. Я? Буду здесь жить? В голове не укладывается. *** К моему величайшему изумлению, встречала меня всего одна женщина весьма представительного вида. - Hello? - махнула рукой она, привлекая внимание. Я вздохнула. Да, переводчиков больше не будет. Что же, значит, переключаемся на Английский! Зря что ли столько лет его зубрила? Оказалось, беседовать с репетиторами и учителями - это проще простого, а вести себя непринуждённо и легко, думая и разговаривая на разных языках... Эх... Сложно. А что делать? За три получасовые пробки, в которые мы, к сожалению водителя, умудрились попасть, я успела познакомиться с той, кому следующий год предстояло называться моей матерью. Хотя, конечно, ничего подобного, я знала, требовать от меня не станут. Линда Льюис показалась очень милой и благовоспитанной женщиной. Сидя рядом со мной, она не спеша рассказывала о том, что жить я буду в трёхэтажном коттедже почти у океана, где уже разводят форменный бардак две её дочери: Анжелина и Дженнифер, а так же супруг Джордж, личная охрана, садовник и домработница. - Не знаю, понравится ли тебе у нас, Кристина, - вздохнула женщина, глядя в тонированное окно на мелькающие домики и куда более солидные постройки. Вот возле подобной, внушительной и богато отделанной, мы и остановились. - Не беспокойтесь, Линда, - улыбнулась я. И захотела забрать свои слова обратно спустя десять минут, нос к носу столкнувшись с невероятным существом всех возможных и невозможных цветов невероятно широкого спектра. Мелирование - это, конечно, прекрасно, но зачем же так пёстро? Глаза закрыть хочется, ибо не выдержат сего великолепия. Ну, или просто отвести. Что? Некуда? Потому как одной причёской дело не кончается? Мать моя, куда я, спрашивается, попала? - Ух ты! - поприветствовали меня приятным меццо. - Ну чего стоишь, как дуб? Ты Кристина или новый предмет декора? Так в нашем дворе статуи и так есть. Проходи, что ли. И понеслось. Оказалось, что поразившая меня особа - это никто иная, как Дженнифер Льюис, старшая из родных детей Джорджа и Линды. Надежда, так сказать. Бесшабашная, с некой безуминкой, но невероятно простая и добрая личность с такими же тёплыми карими глазами, как и у матери. Вторая же из красавиц, рыжая и голубоглазая Анжелина, была более тихой и спокойной, что, тем не менее, не исключало лёгкого характера и мелких шалостей, коими мы, сдружившись, нередко развлекались, устраивая весёлую жизнь себе и окружающим. Первые дни я действительно боялась. Боялась, что не смогу влиться в чужую семью. Боялась, что не потяну школьную программу. Наконец, опасалась, что просто разочарую людей, согласившихся принять в своём доме, по сути, абсолютно чужого им человека. Вот только, то ли я была такой везучей, то ли господа Льюисы невероятно гостеприимными, но всего две недели мне понадобилось на то, чтобы окончательно и бесповоротно влиться в этот до невероятного тёплый семейный круг. Будучи одними из богатейших людей города, Линда и Джордж тем не менее детей не избаловали. Да и сами не кичились, предпочитая говорить, что, мол, человек стоит столько, сколько стоят его ум, честь, совесть и трудолюбие. То же, что сейчас они могут позволить себе безбедную жизнь и всё, что заблагорассудится - последствие лишь их собственных стараний. А этих самых стараний было действительно много. Покуда наша троица пропадала в школе, старшие день за днём проводили в офисах, вылетали на деловые переговоры или встречи, носились по всему миру, улаживая и согласовывая необходимые вопросы. Еще бы, ведь стоять у истоков масштабной нефтедобывающей компании - это не сыром в масле кататься, как может показаться на первый взгляд. Бежали дни, кружась с облетающими листьями. Я же, наконец, освоилась, продравшись сквозь непривычное произношение, так что теперь легко болтала на Английском, как на родном Русском, чем несказанно радовала как себя, так и окружающих. Учеба, прогулки по городу, общение с названными сёстрами - всё это увлекло настолько незаметно, что, с головой погрузившись в новую для себя жизнь, я не заметила, как еще две недели скользнули мимо, оставив на память массу новых впечатлений, людей, эмоций и знаний, коими я наслаждалась, как невиданным подарком судьбы. - Эй, Криста, чего копаешься? - донеслось с первого этажа. Дёрнувшись, забросила в сумку расческу с маленьким зеркалом, поправила волосы. Если Анжелас орёт, как потерпевший на необитаемом острове, значит действительно пора выходить. *** Прожив в Лос-Анджелесе всего месяц, я поняла: для меня этот город навсегда останется многогранным алмазом, который хочется вращать в пальцах, бережно и осторожно любуясь бликами и игрой света на гладкой, сверкающей поверхности невероятно прекрасного чуда. Подумайте сами. Где еще, гуляя по городу, вы можете случайно попасть в эпицентр киносъёмок? Или в созданный руками человеческими сказочный мир Диснея, собранный в одном единственном месте? О прекрасном океане, на берегах которого в тёплое время года крутится уйма народа, от прекрасных моделей в эксклюзивных купальниках до безработных африканцев, уже и не говорю. Об этом вы можете догадаться и сами. В общем, всё свободное время (как выходные, так и часы после школы) я с удовольствием уделяла прогулкам. Иногда нас заносило в небольшие, но тихие скверы, иногда на узкие улочки, а порой мы просто плутали по огромному городу, зная, что с ресурсами родителей заблудится нам точно не дадут. -.а что? - пожимала плечами Джен, так поразившая меня в первую встречу. - Всяко интереснее, чем дома. Там-то мы уже всех, кого могли, довели! Анжелас лишь хихикала. - Да, сестрёнка, тебе с твоими нарядами только мирный народ пугать. - Чего это? - окидывала себя взглядом пеструшка, кокетлива поправляя тысячу и один браслет или разглаживая пальцами живописную рожу на безумно-яркой футболке, - слабонервные пусть не смотрят. Я лишь улыбалась. Смотри не смотри, а это безумное великолепие за полквартала видно. А как глянешь, сразу к окулисту на приём. Иначе нельзя. Слепит по круче синей лампы. Вот и сегодня вечерняя прогулка началась с подобной шуточной перепалки, в которые лично я предпочитала не влезать. Чем бы дитя не тешилось... Подобной же точки зрения придерживался еще один персонаж, периодически присоединявшийся к нашей развесёлой компании. Эвелин, девушка серьёзная и рассудительная, всего на год старше меня, казалась целеустремлённой и последовательной, чего о её двоюродных сёстрах я сказать не могла. Вот только даже её благоразумия не хватало на то, чтобы привести к нормальности нас троих, так что, сдавшись на милость победителей, и сия серьёзная личность с немалым удовольствием носилась по парку, пугая прохожих и пытаясь отнять у сестричек Льюис любимую куртку. - Не спи! Замёрзнешь! - прозвучала над ухом Русская фраза с невероятным акцентом. Оказалось, засмотревшись на то, как Пёстрая наматывает круги с Эвелин на хвосте, я неосмотрительно подпустила Анжелину близко к своей сумке, чем рыжая нахалка и воспользовалась, сдёрнув аксессуар с плеча. - Ах ты ж... зараза! - ласково осчастливила помахивающую трофеем сестрёнку, и бросилась следом. Всё. Больше никогда не стану учить родному фольклору. Против меня же и оборачивается! Несмотря на то, что были не маленькими девочками, и даже не подростками, а вполне себе взрослыми девушками, салки и всякие 'щас догоню' мы любили. А что? Для здоровья полезно, а еще развивает скорость, реакцию, и заполняет пробелы словаря лучше всяких уроков. Другое дело, что выученное таким образом не только напечатать, а даже произнести стыдно. Хотя, это смотря в чей адрес. Вон той рыжей я сейчас поведаю всё, что думаю и сверх того. Бонусом, да. Под вечер набегались так, что не чувствовали ног и, подпирая друг друга, как студенты после празднования успешной сдачи сессии, побрели куда-то к дому. По крайней мере, надеюсь, что к нему, ибо, к сожалению, страдая топографическим кретинизмом, маршрут до школы я худо-бедно освоить сумела, а дальше начались плутания в трёх соснах. Хотя нет, вру, ибо сосны здесь не встречаются. Зато кипарисы есть! А еще пальмы. Так что ж это я, выходит, в трёх пальмах плутаю? Странное какое-то выражение получается. На город ангелов постепенно опускались сумерки. К сожалению, погода сегодня была пасмурной, так что уходящее на заслуженный отдых солнце скрывали серо-стальные тучи. Вообще, подобную погоду я не очень жаловала. Уж не знаю почему. Неуютно как-то. Хотя, у природы ведь нет плохой погоды? Так? И осеклась. Появилось неприятное ощущение того, что спину буравит чей-то внимательный взгляд. Продлилось пару мгновений, и исчезло. Я же невольно ускорила шаг, стремясь как можно быстрее очутиться за стенами коттеджа. Эх, как же плохо, что мы, по своему обыкновению, сбежали от охраны. Ведь прекрасно знаем, что недоброжелателей вагон и маленькая тележка. А всё туда же. Свободы нам, неугомонным, захотелось. - Ты чего, Криста? - не выдержала наконец Анжелас, когда с черепашьей скорости я перешла практически на бег. - Летишь, как на пожар. - Тушить, что ли? - бесцеремонно вставила Джен. - Так, если приспичило, не стесняйся. Тут у народа живые изгороди знаешь какие. Садись, мы прикроем. Терпеть для здоровья вредно. - Да ну тебя, отмахнулась Эвелин. И обратилась ко мне уже совсем в другом тоне: -, а и вправду, что случилось? Вот интересно, сказать, или лучше промолчать, не пугая названных родственниц? А-то потом еще долго подкалывать будут. - Ничего. Просто давайте срежем путь. В большом апельсине*, точно так же, как и в других городах, существовали трущобы и улицы зажиточных горожан, бизнесменов, звёзд, продюсеров и всех тех, кому повезло в жизни. Вот вторые-то, несмотря на камеры, охрану и множество других вещей, призванных обеспечивать безопасность, людьми не кишели. Не было здесь того гвалта, что обычно царил в других частях Лос-Анджелеса. Конечно, ведь богачи пешком не ходят. И, лишь углубившись в узенькие проулки, любовно обихоженные и засаженные различными представителями здешней флоры, я и поняла, какую, на самом деле, ошибку совершила, предложив удалиться от людей. Взгляд снова ожег спину. Ищущий, злобный, не обещающий ничего хорошего. Споткнувшись, я застыла на месте. - Да что с тобой сегодня? - дёрнула меня за руку вездесущая Дженнифер. - Паранойя? - Да нет, - пролепетала успевшая оглянуться вместе со мной Анжелина. - Кажется, нет. - А вот мне не кажется, - тихо процедила Эвелин, как и мы оглядывая четырёх бледных мужчин с тёмными, почти чёрными глазами и каким-то странным, голодным, что ли, выражением в них. - Валим отсюда, а? - растеряла весь привычный гонор пеструшка. Попыталась развернуться, броситься прочь, но недоуменно уставилась на свои ноги, будто бы приросшие к серому асфальту тротуара. Я тоже дёрнулась, не веря себе самой. Тело будто бы отказалось повиноваться, став моим и не моим одновременно. Я чувствовала себя, как в ночном кошмаре, когда хочешь бежать, лететь прочь от опасности, но ноги, как пудовые колоды, двигаются с трудом, причиняя невыносимую боль. - Да что же это такое? - озвучила коллективные мысли вслух. Рядом дёрнулась Эвелин. И, потеряв равновесие, завалилась назад. Самое интересное, что шевельнуться девушка даже не попыталась, словно действительно была туго спелената. А субъекты приближались. Расслабленные и уверенные в себе. - Ну что, начнём? - небрежно проронил один из них, присев перед замершей на земле Эвелин. - Щит-то поставил? Средний из неизвестных, подумав, направился в мою сторону. Инстинктивно я отшатнулась, потеряла равновесие, попыталась взмахнуть руками, но меня постигла судьба подруги, причём для себя я выяснила: падать на спину - ужасно больно. Хорошо, хоть голову смогла приподнять. А-то б разбила на фиг. - Конечно, - усмехнулся тот, чей голос я услышала первым. На всю... И вдруг произошло нечто невероятное. Я так и не смогла понять, откуда они появились. Просто, будто бы из воздуха, за спиной позарившегося на меня мужчины материализовался другой: высокий, статный, с длинными светло-русыми волосами на прямой пробор, сейчас собранными в хвост. - Оставь её, - произнёс повелительно, привлекая внимание к себе. И Замахнулся. Сверкнула сталь. Всего одного мгновения расслабившемуся мужчине не хватило на то, чтобы увернуться. Казалось, что движения, слишком быстрые, смазанные для моего восприятия, происходили за его гранью. Но, всё равно, времени оказалось мало. Поймав отражение сумеречного неба, нечто колюще-режущее нашло свою цель. - Тварь! - вскрикнул поверженный, оседая на колени. - Да нет, - как-то устало усмехнулся светловолосый и, выдернув своё оружие, огляделся лишь для того, чтобы понять: бить ему здесь больше некого. Несколько других мужчин, что тоже явились из неоткуда, спокойно смотрели на нас. Раньше я никогда не видела, как кто-то умирает. Более того, даже не была на похоронах. Но то, что происходило сейчас перед глазами, наверное, врезалось бы в память на всю оставшуюся жизнь. Врезалось бы. Хотя, об этом, наверное, позже. Поверженный неизвестный, еще мгновение назад державшийся хозяином, как-то странно осунулся. Руки судорожно задёргались, нижняя челюсть откинулась, демонстрируя два клыка и ряды ровных, белоснежных зубов..., а потом контуры искажённого лица поплыли, смазались, меняя цвет, и вот уже в полуметре от меня покоится куча тряпья и серого праха, еще пару мгновений назад бывшая человеком. Я не знаю, почему не кричала. Наверное, просто из-за страха, липким комом забившего горло. Не вдохнуть, не выдохнуть. Зато прекрасно ощутила, что могу двигаться. Действительно, могу! Кажется, это мы осознали вместе со всё еще стоящей Анжелиной. Склонившись, девушка выбросила руку: - Хватайся! - и рванула, протащив меня по шершавой дороге прежде, чем я сумела хоть как-то сменить вертикалью неприятную горизонталь. Рядом барахталась Эвелин. Кажется, при падении она ударилась спиной, и теперь тщетно дёргалась, опираясь на ладонь Дженнифер. Попытки подняться оставались лишь попытками. - Стойте, - прозвучало тихо и спокойно. Склонившись к Эвелин, светловолосый мягко коснулся её лба. Прекратив дёргаться, девушка расслабилась, задышала ровно и спокойно. Да что, чёрт побери, здесь происходит?! Это невозможно! Не принимаю! Не хочу принимать! Пока оглядывалась, сестрички Льюис мирно отправились в ряды спящих. - Нет! - выбросила руку, пытаясь отступить, и поняла, что пальцы дрожат. Интересно, а влага на щеках - это то, о чём я думаю? Никаких слёз, Криста! Никаких слёз! Самовнушение не помогло. Всхлипнув, я попятилась еще. - Не прикасайтесь ко мне! Нет! Не прикасайтесь! - Успокойся. Боже, какой мягкий голос. Но его обладатель только что, на моих глазах убил человека. Ох, как же страшно! А сейчас вот стоит и смотрит прямо на меня. А глаза... А глаза невероятные: голубые, как летнее небо, глубокие, манящие, яркие... Кажется, заглянув в них, я совершила последнюю глупость в этот день, ибо колени подкосились, на гране слышимости прозвучало тихое: - прости, - и, покачнувшись, я зевнула. Грязный тротуар показался таким же уютным, как любимая постель. Вот на него я и опустилась, спокойно подложив ладонь под щеку. Спать. И не о чём не думать. Просто. Спать. Глава третья О, боже, как же раскалывается голова! Неужели мы вчера пили! Подняв тревожащую часть тела, с ненавистью уставилась на верещащий будильник. Протянула руку, схватила ненавистное дитя прогресса - и осеклась. Раз уж проснулась, нужно вставать. А аппарат лучше с вечера разобью. Легче будет. Откинув одеяло, с изумлением уставилась на замызганные джинсы. А почему спать в одежде легла? Ой! И сумка с курткой брошены в углу. С какого, интересно, перепуга. Соскользнула с постели лишь для того, чтобы, покачнувшись, опереться рукой о надёжную стену с нежно-голубыми обоями. Ох.... Стыдно. Такого со мной даже тогда, когда в первый раз с Катериной вишнёвой наливки попробовала, не было. А сейчас... Нужно заловить сестёр. Может, хоть они помнят, что вчера было? Оказалось, что полнейшая амнезия и похмелье без повода - это коллективное заболевание. Сели помозговать. Поболтали. И дружно решили, что раз и сами не можем вспомнить, что вчера учудили, значит и не нужно. Психика целее будет. И рассмеялись. А, всё-таки, интересно! Эх... Вот только залп контрольных по мозгам быстро выбил всё любопытство из и без того больных голов. Всё-таки обучение - страшная вещь. Хотя и полезная до жути. Ага-ага. Вот последнее как раз в точку. Самое подходящее определение. А потом, завертевшись, закрутившись и снова с головой бросившись в омут жизни (видать, на поиски затаившихся при виде нас чертей), мы и думать забыли о странном утре, выбившем нас из колеи аж на полдня. А жаль. Может быть, если бы еще тогда я копнула по глубже, многих сложностей, проблем и даже смертей удалось бы избежать. Хотя, быть может, не судьба, и тогда было еще слишком рано? Я же продолжала с умопомрачительной скоростью скользить куда-то вперёд, меняясь, взрослея, находя друзей, знания, родных и, конечно же, неприятности. *** -О чём задумалась, сестрёнка? - вопросила выскочившая, как чёртик из табакерки, Джен, спугнув цветасто-полосатой башкой некую умную мыслю. - А-а, - потёрла нос, вздохнула, - математика? Я тоже усиленно засопела. Вот интересно, на кой-мне нужны корни квадратных уравнений? А синус угла? От скуки считать, что ли? Или это вместо детских слоников? Малыши зверушек считают, а я что-то из высшей математики вместо колыбельной? Ой, совсем куда-то не туда несёт. Может пора заканчивать с гранитом науки? И, конечно же, Кристина Малахова радостно пошла на поводу у своей лени и двух сестричек, пообещавших в далёком будущем помочь с тем, что в голове не укладывалось. Но это - точно не сегодня. А сейчас... Вот что получится, если перетащить пару бюстов из отцовского кабинета в постель нашей домработницы? Вот заорёт или нет, найдя сюрприз под одеялом? Заорала. Еще как заорала. Радости в доме стало еще больше в тот знаменательный момент, когда из распахнутого гардероба на не в чём неповинную девушку вывалился самый настоящий скелет. Хотя, насчёт 'настоящий' - это я привираю. Но Джулия поверила. Забыла, наверное, о прекрасном анатомическом пособии, украшавшем собою покои нашей пёстрой Джен. В общем, жили весело и со вкусом. А еще криком, матом и всем, что полагалось после каждой из устроенных нами шалостей. Но мы не расстраивались. Выслушивали всё, что причиталось, делали покаянный вид - и отправлялись на новые свершения. Замаячили на горизонте и пролетели, как скорый поезд мимо полустанка, зимние праздники, а вместе с ними и сама холодная красавица махнула рукавом, прощаясь до поры. Как страшный сон минула волна контрольных (первое полугодие я закончила с отличием, чего не скажешь о Джен). А еще..., а еще, казалось, повзрослела Анжелина, из весёлой младшей сестрички превратившись в Эвелин два. Дубль. Только в рыжем цвете. Мы с Джен расстроились... И внесли предательницу в ряды своих жертв. Итогом стали ежедневные побеги Анжелас в неизвестные дали. Попытались заловить, расспросить - и получили нагоняй, мол, чего лезете туда, куда не звали? Мы обиделись. А зря. Эх, знали бы, чем обернётся, сразу бы слежку устроили. А так... *** Дробно стуча по карнизу, дождь старательно размачивал всё, что мог, включая забытую намедни книжку, трагически оставленную на произвол судьбы в открытой беседке некими безалаберными особами. Прижавшись лбом к экрану ноутбука, я пересматривала семейные фото. Несмотря на то, что здесь мне нравилось до безумного, я стала замечать, что ужасно скучаю по далёкой-далёкой Москве, своей маленькой однушке на пятом этаже, маме с усталыми, но добрыми карими глазами и, конечно же, домике в селе, где провела, так сказать, свои лучшие годы. Конечно, с мамой и отцом я связывалась. Вот только ничто не заменит живого общения, а за границу часто не назвонишься. Вот и хандрила я потихоньку вместе с рыдающим небом. - И чего творишь? - гаркнули в ухо так, что я подпрыгнула, едва не шарахнув ладонью по клавиатуре. - Отстань, Джен, а? - слабо отмахнулась от сдвинувшей меня почти со всего стула сестрицы. - Чагой-то? - возмутилась та, пытаясь отбить всё сидение. - А тогой-то. Дай похандрить с чистыми душой и совестью. Тряхнув причёской, несколько дней назад принявшей цвет молодой травки, подруга и названная сестра фыркнула. - А потом твои сопли от наволочки кто отстирывать будет? Нет уж. Пока павлиниха тут, никто постель мочить не станет! - Ты не павлиниха, - застонала я. - Ты - монстр. - Ага-ага, - хихикнула собеседница, - Кузнечик-мутант с начёсом. - Слушай, мутант, - вздохнула я, - может пойдёшь вредить в другое место? Устремив на меня взор вчера еще карих, а сегодня спрятавшихся за ярко-красными линзами глаз, девушка склонила голову набок, хмыкнула, вздохнула, почесала ухо. Выдала, наконец, почти серьёзно: - Ладно, рассказывай, что у тебя стряслось. - И через полчаса, просмотрев фото и послушав пару детских историй, - ну вот всё равно не дело это. Пошли, что ли, рыжую доставать? Какая-то она странная в последнее время. Ну мы и отправились. Анжелина сидела спиной к двери, сосредоточенно набивая что-то на клавиатуре компьютера. - О, - восхитилась Джен, - И эта в руках прогресса! Ну что ж за дела такие? - И совсем другим тоном, заглядывая за плече напрягшейся рыжей. - Ой, а кто это? Кра-асивый. Резко развернувшись к нарушительнице покоя, Анжелас сощурила голубые глаза. - А стучаться тебя не учили?! - А надо? - хихикнула Джен, сделав вид, что не замечает недовольства сестры. Обычно ей такие штучки с рук сходили, да и тайн у нас друг от друга не было, ибо вместе держаться привыкли, но сейчас Анжелина хлопнула ладонью по столу. - К твоему сведению, надо, - надвинулась на замолкшую сестру. - И да, еще, усвой, пожалуйста, на будущее: засовывать свой размалёванный нос в чужие дела чревато последствиями! И распахнула дверь, приглашающим жестом советуя настырной Джен удалиться восвояси. Я было тоже собиралась поступить разумно, да только любопытство подвело. Кем таким экстраординарным могла любоваться Рыжая, если он нашей даме с безуминкой приглянулся? Павлином, что ли? Оказалось, не птичкой, а вполне себе милым молодым человеком с внимательными каре-зелёными глазами и открытой улыбкой профессионального актёра. Выскальзывая в коридор, я снова бросила прощальный взгляд на полускрытое спиной Анжелины лицо. Что-то кольнуло в самой глубине сознания. Может, интуиция, может, еще что, но захотелось взять сестру в оцепление для того, чтобы вытащить всё, что она с какого-то перепугу начала скрывать. Что за отсутствие доверия? Ведь и обидеться можем. Весна быстро вступала в права. Всё чаще небо радовало синевой, а солнце жаркими лучами. Сбросив тёплые куртки, мы обзавелись лёгкими пиджаками и кофточками. Джен снова поменяла цвет, превратившись в нежно-бирюзовую красавицу с накладными клыками (видимо, боялась на фоне просыпающейся природы потеряться, вот и перекрасилась). В общем, всё жило, менялось и радовало глаз. Вот только всё больше отдалялась Анжелина. Часто запиралась в комнате, говорила с кем-то, а потом убегала из дома, одурачив охрану или вовсе забыв предупредить всех. Пару раз возвращалась в слезах, которые умело прятала, натягивая на лицо вымученную улыбку. Самым страшным было то, что, казалось, кроме меня никого постигшие рыжую изменения не волнуют. Никто не совался в её личные дела. Я же, попытавшись, получила отпор. И решила: будь, что будет, но, что происходит с сестрой, выясню, пусть даже придётся изображать из себя Шерлока Холмса в засаде. Вот только Джен не возьму. Всё равно её теперь в кустах видно будет. *** И, как всегда, не без неожиданностей. Утро дня, выбранного мною для свершений, началось с нечеловеческого визга на весь дом. Это в путешествие по чужим угодьям снова отправился скелет, ласково поименованный мною Васей. Почему так, сестрички Льюис так и не поняли, но идею радостно поддержали, так что Вася прижился, и теперь с завидной регулярностью оказывался везде, где можно и нельзя, в роли прекрасного тонизирующего средства. Так вот, сегодня оказался Вася на кухне. Причём не где-нибудь, а под столом, откуда и вывалился Линде на радость, рассыпавшись от удара на интересные составляющие. Конечно, о проделках дочерей женщина знала. Но могла ли она подумать, что в четыре утра на ноги череп выкатится? Ведь сны досматривала, и лишь сока выпить захотела. А тут... В общем, в школу шли мы, разрывая рты от непрерывного зевания. Только неутомимая Джен лучилась позитивом, встряхивая шевелюрой перед моими слипающимися глазами, цитируя перевод незабвенного Пушкина: - Мороз и солнце, день чудесный! А ты всё дремлешь, друг прелестный! - К сожалению, этим её познания шедевров Русской литературы и ограничивались, так что сестрица переходила на язык жестов, встряхивая меня за плечи: - проснитесь, леди, ваша остановка! - Какая остановка, Джен? - бурчала я, щурясь на яркое светило. - А какая хочешь, - махала рукой та, понимая, что так просто мне из мира грёз не вырваться. Окончательно проснулась я лишь к ленчу. Анжелас, обычно сидевшая рядом со мной, разместилась где-то сзади, и старательно отлынивала, косясь в телефон. По звонку же смела со стола вещи и, забросив сумку на плечо, бросилась вон из класса. Выждав несколько секунд, я тоже хлопнула дверью. Теперь-то я узнаю причину твоей нервозности, рыжая! *** Вот скажите, вам когда-либо доводилось угонять чужой транспорт? Нет? А вот мне да. И сейчас, из кустов наблюдая за тем, как рыжая садится в чёрное такси, я тихо материлась себе под нос, пытаясь разобраться с чужим велосипедом, примериваясь к неудобному седлу. 'Ну что я творю? Может, не соваться? Пусть всё идёт, как идёт?' - промелькнула в голове здравая мысль, вот только машина сорвалась с места, и мне стало не до размышлизмов. Наверное, если бы не пробки, я бы её потеряла, ведь, в самом деле, как бы круты вы ни были, невозможно угнаться за чадом прогресса, вращая две педали двухколёсного друга, спёртого со школьного двора. А я просто семнадцатилетняя девушка. Не супермен, ни рейнджер какой. Так, в самом деле, куда лезу? Но отступать не хотелось. Любопытство требовало дозы нового и интересного, тело ругалось и кричало, что ему необходим отдых, а далеко впереди терялся бампер тёмной машины, будто бы нарочно пытавшейся затеряться в бесконечном потоке других железных красавиц. Но я её таки догнала. С горящими мышцами, зайчиками в глазах и шумом в ушах, но догнала. И даже не попалась на глаза покинувшей салон сестре, что можно было тоже считать невероятным везением лимит которого, к величайшему сожалению, для меня в тот день был исчерпан. Вот только, не зная сего прискорбного факта, я бодро потрусила вслед за рыжей, постепенно входя во вкус нового приключения. Постепенно удаляясь от городской суеты, Анжелина углублялась в тихий сквер, оставляя за спиной бесконечный гомон спешащих по своим делам людей, гудки проезжающих машин, шуршащих шинами о гладкий асфальт; и плач расстроенных чем-то детей. Ветер носился в кронах деревьев, трепал волосы, неся с собой свежесть и прохладу. А рыжая шла, ломая пальцы, и часто оглядывалась, из-за чего мне приходилось шарахаться в кусты, рискуя сломать что-то, кроме несчастных веток. Эх, а кто-то сейчас в школе хромосомы скрещивает да задачки решает. И чего мне за партой не сиделось? Отвлёкшись, едва не пропустила момент сестричкиной бдительности, за что поплатилась исцарапанным носом и сорвавшимся с языка тихим... ой, не стоит этого печатать, ибо русский мат - речь нелитературная. Небольшая площадка с крохотным, старым фонтаном, вынырнула неожиданно, равно как и знакомый мне по фото мужчина, расслабленно застывший у невысокого парапета и наблюдающий за невысокими струями воды, вырывающимися из металлических факелов, рассмотреть которые лично у меня не вышло. Вот странность: живя в огромном, полном прогресса городе, даже не думаешь о том, что где-то в его глубинах прячутся вот такие тайны, забытые и тихие, но от этого лишь еще более притягательные. Их хочется отыскать, а, найдя, сохранить секрет лишь для себя, чтобы иногда приходить и, опустив ладонь в мутноватую воду, разделить одиночество с чем-то вечным и молчаливым. Но сейчас одинока я не была, а посему, расположившись за кипарисом, застыла, изображая из себя оперативника перед захватом. Вот интересно, а что я буду делать, если и впрямь окажется, что нужна моя помощь? Заору: 'руки верх!' - размахивая дамской сумочкой? Или с кулаками пойду? Но здравая мысля, пришедшая, разумеется, опосля, канула в туне, ибо, тихо подойдя со спины, Анжелас уткнулась носом в молчаливую тёмную спину. И что в ней нашла, спрашивается? Спина, как спина. Ничего хорошего. - Привет? - проговорила та, исчезая из поля зрения и являя привлекательный лик с дежурной белозубой улыбкой. - Скучала? И началось: телячьи нежности, амурные беседы... мне же в нос постоянно лезла противная туя, хотелось чихать, чесаться и ругаться. Голубки же ворковали, так их. Ну свалите, люди, куда-нибудь, ибо скоро в столбик превращусь. И... неловко как-то так бесцеремонно подглядывать. Хочется уйти. Или просто закрыть глаза вместе с ушами. Вот зачем полезла в чужую личную жизнь, спрашивается? Но делать нечего. Стою, глядю, беседы слушаю. Конспектировать, что ли? Вот сейчас, к примеру, господа влюблённые, обнявшись так, будто бы боялись, что кого-то ветром снесёт, присели на край того самого фонтана, замолчали на пару минут. - Я устала, Ник, - произнесла наконец Анжелина, отлипнув от задрапированного чёрной тканью плеча. - От чего? - выгнул бровь мужчина, ласково поправляя рыжие кудряшки. - От того, что мы прячемся, скрываемся, как нашкодившие подростки. - А ты кто? Взрослая? - округлив глаза, мужчина коснулся пальцем кончика вздёрнутого носа Анжелины, склонил голову, считая почти незаметные веснушки. - Доживи до выпускного сначала. - Да отец и после него тебя не примет. - Опустив голову, сестра вздохнула. - Конкуренция чёртова. И то, что ты старше, папа тоже не оценит. Что нам делать, ник? Несколько секунд мужчина размышлял. Поднялся, принявшись ходить из стороны в сторону. Я стояла за кипарисом, продолжая нюхать флору и мечтать о хромосомах в далёкой позабытой школе. - Знаешь, малыш, - наконец заговорил он, - в бизнесе часто бывает так, что последнее слово остаётся за тем, в чьих руках большие средства или же то, что может послужить хорошую службу. К примеру, важные наработки, карты, документы, планы, договора с партнёрами и так далее. Сейчас твой отец располагает большим, чем моя компания, но это можно исправить. Ведь у меня есть ты. - Что... что ты имеешь в виду? Поднявшись, Анжелина нервно провела ладонями по тёмно-синим джинсам. - Принеси мне тёмно-синюю папку из сейфа своего отца. - Ник, я... - Принеси. Мне. Документы! - Что ты? ... - моргнув, девушка застыла. - Малыш. Прости. Ты просто не понимаешь. Да, это сложно, но если в моих руках будет то, что важно Джорджу Льюис, я заставлю его согласиться на что угодно. - Ты всегда мне об этом говоришь! - Отскочив от протянутых рук, Анжелина отвернулась. - Неужели тебе так важны эти документы? Ты хочешь использовать меня? Я не знаю, кому верить! Не знаю, что тебе нужно! Может, пусть всё остаётся так, как есть? - А что дальше? - ласково опустив ладони на вздрагивающие плечи, мужчина ткнулся носом в рыжие волосы. - Это не будет продолжаться вечно. Притащи документы, и Льюис запляшет под мою волынку. - Нет. Нет и еще раз нет! - Мне нужно то, что важно для него, Анжелина. Это твоё последнее решение? - говоря, Ник теснее прижал к себе девушку. Рука метнулась под куртку. - Что ты? - дёрнулась девушка, но рот ей заткнула светлая тряпка и, вздохнув несколько раз, Анжелина обмякла. А я слетела с катушек. Дальше, знаю, действовала, как наивный, глупый ребёнок и потом, прокручивая в голове произошедшее, не раз думала:, а что, если бы. Вот только в тот знаменательный момент ум, видимо, отправился на заслуженный отдых, а посему, выскочив из укрытия, я, как истинная идиотка, бросилась к сестре. - Что вы творите?! - Приёмыш! - дёрнулся господин конкурент, бросая Анжелину в отключке. - Кристина, к вашему сведению. И я всё еще под отцовской охраной точно так же, как и моя сестра, а вы... Но закончить обличительную тираду не смогла. - И далеко ли твоя охрана, девочка? В картишки где-то перекидывается? - расцвёл Ник, вынимая из внутреннего кармана нечто тёмное. - Успеют ли они, если я сделаю так? И ведь сделал. Застыв, как в страшном сне, я широко распахнутыми глазами смотрела в дуло направленного на меня пистолета. Тишину разорвал выстрел. Дёрнувшись, я попыталась упасть, как-то спастись, но плечо обожгло невероятной болью. С ужасом я наблюдала за тем, как расползается алое пятно, как качается мир... издалека слышала свой крик, краем глаза замечала, как мужчина снова поднимает руку... И последнее, что успела сделать, прежде чем темнота накрыла спасительным плащом, это нажать на клавишу экстренной связи, отправляя сигнал СОС нанятой отцом охране. Боже, а я ведь так любила жизнь. Глава четвёртая Наша жизнь похожа на зебру: любые неприятности обязательно сменяются светлой полосой, а в тоннеле тотального невезения найдётся хоть крохотная яркая искорка надежды. Вот так и в массе моих неприятностей проявилась слегка насмешливая улыбка фортуны, что, решившись, передумала прерывать едва начавшуюся жизнь. Так и вышло, что, почти через неделю я очнулась в больнице Лос-Анджелеса. Вполне себе живая, но, к сожалению, не совсем целая, как мне бы того хотелось. История, в которую влезла по наивности, вышла мне боком. А, точнее, пулей в бок, к счастью не задевшей жизненно важных органов. Вообще, искала я малости: приключений да немножечко адреналина. На деле же разворошила настоящий гадючник, вскрыв смердящий нарыв, долгие годы мешавший семейству Льюис спокойно вести свои дела. Нарывом этим оказалась конкурирующая фирма. Выслушивая всё от начала до конца, я поражалась человеческой изощренности и тому, на что некоторые готовы пойти ради денег, власти и положения. Жестокость и хладнокровие задели что-то, показав: мир не так прекрасен, как мне казалось. Он куда хуже. Вот так и наивная Анжелина поверила в любовь. И едва не подвела отца, вынеся нужные псевдо ухажеру бумаги. Да и сама бы погибла скорее всего. Концы в воду. А Джордж пойдёт на что угодно, лишь бы спасти младшую дочь. Глотки перегрызёт, на голую стену влезет, и даже дело всей жизни отдаст. Сыграно было безупречно. Продумано, впрочем, тоже. Единственным лишним элементом, внезапно влезшим в чудесную картинку, оказалась проклятущая русская девчонка, Кристина Малахова. Кабы не моё любопытство, высунувшее хитрую мордочку, всё бы закончилось иначе. А кабы не везение, Джен бы, наверное, впервые в своей жизни, обрядилась в чёрный. Хотя, кто её знает. Вдруг у этой безумной пеструхи и траур какой-нибудь ядовито-зелёный? *** А за больничными окнами вовсю цвела весна. Люди жили, время бежало, каждый занимался чем-то сравнительно полезным, и лишь я отлёживала бока в одиночной палате, медленно, но верно загибаясь от банальной скуки. Хотелось действовать, делать что-то, ходить в школу, в конце концов, ведь на носу экзамены, выпускной..., но нет же! Эх... Лишь в середине мая я смогла перебраться домой. Да и то, под кучу расписок и постоянный надзор. Зато подтягивать учебу стало куда легче, и это радовало, как ничто другое. Изложив, кстати, картину со мною происшедшего, я так и не соизволила поведать о самом главном, на мой взгляд. А точнее, об Анжелас, семье и родной маме. До последней, к величайшей радости, ничего не дошло, и за то, что дорогой человек не волновался, Льюисам я была действительно благодарна. Но благодарность эта не могла сравниться с той, что читалась в глазах Линды и Джорджа в тот день, когда я впервые очнулась и, распахнув глаза, спросила: 'где сестра'? Рыжей тоже оказалось несладко. По уши влюбившись, за розовыми бантиками и ванильными обещаниями она не сумела разглядеть фальши, почувствовать притворства и ощутить мерзкий дух разлившейся вокруг лжи. Паутиной она облепила девушку, запутав и сбив с толку, а посему, придя в себя, она не сразу смогла поверить. И принять тоже. Лишь сейчас, наконец, в голубые глаза вернулись былые искорки, а чело прояснилось, как небо после дождя. То, что произошло, сплотило нас. Люди, что были для меня просто семьёй, принявшей девушку на обучение, стали дорогими. И уже не казалось странным слышать 'Дочка'. И слово 'мама' не выглядело предательством. Хотя, быть может, вам это покажется странным. *** Школа-школа, время без забот, Школа-школа, дом ты мой и храм. Как же сложно делать шаг вперёд, К новым, нераскрытым берегам. Как же страшно в омут с головой. Вот бы вновь под крылышко твоё. Не хочу прощаться я с тобой, Детство беззаботное моё. Школа-школа... прозвенит звонок. Мой... последний, но как в первый раз. Скоро сеть извилистых дорог Разведёт с тобою, школа, нас. И, зайдя за первый поворот, Я не удержусь. Я брошу взгляд. Школа-школа, детства хоровод, Может быть, возьмёшь меня назад? *** Вот только, несмотря на всё, назад меня не взяли, а посему, чинно выдержав всё, что полагалось, в один прекрасный день я вдруг абсолютно неожиданно поняла: детство осталось позади. Теперь я стала взрослой. И первые мгновения в мыслях замельтешила странная растерянность. Что делать? Куда дальше? Мир огромен! Наверное, так бывает со всеми, даже если судьба предрешена. И я для себя всё продумала. Но случай решил иначе. *** С детства у меня было увлечение. Меня всегда тянула музыка. Часами я могла мурлыкать под нос, или же перебирать струны отцовской расстроенной гитары, самостоятельно пытаясь превратить бренчание в красивые аккорды и переборы. Вот только занятия в музыкальной школе оказались не по карману моей семье, так что выбрали меньшее из двух зол. Продираясь сквозь Английскую грамматику, я была уверена: это моё, но сейчас, полностью освоив язык и говоря на нём с той же лёгкостью, как и на родном Русском, я внезапно осознала, что мне мало. Я не хочу вечно работать переводчиком, не хочу возвращаться в Москву..Музыка влекла, звала, манила... Но что я могла поделать? На продуманной мамой дорожке у меня есть все шансы, прочная база заложена в США и дома. А бросаться с головой в то, к чему даже не готовилась? Невозможно. Посему продолжу петь в ванной, самообразовываясь, насколько получится. И буду готовиться к поступлению. И своему восемнадцатилетию, кстати, тоже. *** - Ну, сестрица, чего натягивать через три дня на себя будешь? - распахнула дверь моей комнаты Джен одной из своих длинных стройных ножек. - Кожу верблюда* на твою пёструю голову, - выдернула наушники я. - Можно? - Э-э-э? - округлила ярко подведённые глаза явно не понявшая о чём речь сестрёнка. - Зачем? - Забей, махнула рукой я. А насчёт твоего вопроса я не заморачиваюсь. Хоть в полотенце заворачивайте. - А что? - плюхнулась на мою кровать Джен и, покрутив в руках плеер, натянула наушники. - Экстравагантно, но круто! - поболтала ногой в воздухе, мурлыча что-то про 'I fly into the wind.', заключила наконец, снова подскакивая: - 'Fallen Angel', да? Прикольные ребята! Я схватилась сердце. За пять секунд пребывания в моей комнате Джен успела поставить с ног на голову всё. И за это я так её люблю. А ребята конечно прикольные. Рок группа с прекрасными музыкантами и вокалисткой, пред которой я преклонялась последние пару лет. - Ты, кстати, в курсе, что они на днях здесь серию концертов давать будут? - снова сотрясла воздух сестрица, уже крутясь перед моим зеркалом с расчёской в загребущих руках. Я вздохнула. - В курсе, конечно. Вот только перспектива хоть раз попасть на концерт не светила и не отсвечивала, так что приходилось мне мирно обниматься с плеером. И тот отняли, вытащив мою скромную персону на рандеву по славному городу Лос-Анджелесу. Искать наряд для предстоящего дня рождения и попутно трепать нервы работникам бутиков, Линде и всем, кто посмеет оказаться в радиусе поражения. *** К вечеру даже неутомимая Джен валилась с ног, а я чувствовала себя так, будто бы могла скушать целого слона вместе с местами его обитания;, а посему, переступив порог дома, с распростёртыми объятиями бросилась к самому лучшему, любимому и незаменимому... холодильнику. - А вот знаешь, о чём я думаю? - прочавкала Джен, засунув в рот половину сэндвича разом. - А ты умеешь думать? - удивилась я. - Вот не ожидала! - Прикинь, - махнула огрызком фаст-фуда сестрица. - Так вот. Не открыть ли нам купальный сезон? - В восемь вечера? Покрутив пальцем у веска, я отпила немного колы. - А что? - донёсся с лестницы голос Анжелас, - рыжик в теме! *** Удивительно, но даже в никогда не засыпающем до конца Лос-Анджелесе можно найти абсолютно безлюдные места. Нужно только либо сильно стараться, либо быть крайне богатой личностью для того, чтобы иметь в своём распоряжении некий кусочек пляжа личного пользования, дабы всегда быть в уверенности: даже если тебя принесёт в разгар самой горячей курортной поры, ты сможешь отдохнуть на личной территории, что будет явно больше носового платка. И, кстати, плавать будешь в океане, а не в окружающих тебя туристах. Вот именно на такой арендованный участок мы и приехали, прихватив с собой калорийный ужин, купальники и желание подурачиться в своё удовольствие. Всё-таки в жизни богачей есть свои преимущества. К примеру, вот такие, ведь делай, что захочешь, хоть голышом пляши, а никто ничего тебе не скажет. Свобода! Ну, и презренный металл, конечно. Тихие волны мягко ластились к ногам, обнимая их всё выше и выше. Вода в океане была еще холодна, так что каждый шаг я делала с опаской, желая оглянуться назад, на тёплый берег с текстом: 'да ну его, это купание'. Вот только впереди уже воодушевлённо плескалась госпожа пеструшка, так что я старательно уговаривала себя: 'еще немножечко, и станет легче. Еще чуть-чуть'. И вправду, пред собой я была честна. Вскоре тело свыклось с новыми условиями, так что я мирно себе плавала вокруг синенькой и стучащей зубами Анжелины. - Ха-ха-хах-холодно, - продрожала она, обнимая себя за плечи и пятясь от нас подальше. - Я д-д-д-дом-ой. - Еще чего, - перекрыла пути к отступлению Джен. - Подвигайся, сестрёнка! Движение спасёт мир! - Д-д-д-двигаюсь, - вздрогнула рыжая. Из всех нас она была самой теплолюбивой, так что, съёжившись, отбивала зубами ритмы дальнего востока, смотря на нас жалобными голубыми глазами. - Вот з-з-за-б-болею с вами! - Не дадим, - дружно заключили мы. И начались лошадиные скачки на выживание в процессе которых я выяснила следующее: Первое - мы, Русские, злобный народ. И второе - рыжие еще злее. Особенно если войдут во вкус и скооперируются с пёстрыми! Вот так мы и гонялись друг за другом почти у самого берега, размахивая руками, брызгаясь и абсолютно забыв о пролетающем быстрокрылой птицей времени. И не дрожала осиновым листом Анжелина, и я выбросила из головы всё, отдавшись погони за пёстрой нахалкой, что несколько секунд назад совершила ну вовсе нереальное непотребство. - Отдай верх купальника, Сволочь пёстрая! - орала я, пытаясь прикрыть свою гордость руками. Скажу честно, тут приходилось делать выбор между смущением и желанием придушить названную сестру. - А ты догони! - хихикнула Джен, и тут же запнулась, - ох... Подивившись изумлённым ноткам в её голосе, я осмотрелась, и забыла, как дышать. Он сидел на краю деревянного настила, с которого мы любили прыгать в далёкие океанские глубины. Высокий, статный, с сильными плечами и руками, он просто смотрел на меня. И, подняв взгляд, я утонула в невероятно голубых омутах его прекрасных глаз. И Джен со спёртым купальником, и то, что вид у меня совсем непристойный - всё это на мгновение перестало быть важным, отойдя на задний план. Но лишь на мгновение. Верещала я громко. И краснела, а еще ругалась, с позором убегая прочь от поразившего меня в самое сердце человека. Прочь от своего позора, что-то гневно вопрошающих сестёр и безумно притягательных глаз, что еще долго приходили ко мне во снах, тревожа память и мысли. От глаз, которые я так и не смогу забыть. Примечания: *Шири или верблюжья шапочка* - одна из казней, применяемых к рабам, на обритые головы которых натягивали кожу только что убитого верблюда. *I fly into the wind.* - Я лечу против ветра. *'Fallen Angel'* - 'падший ангел'. Коллектив выдуман авторами. Глава пятая Нет ничего лучше дня рождения. Особенно в огромной, любящей семье. Но только не в том случае, когда это семейство едва ли не половина соединённых штатов знает, ибо сие налагает определённые обязательства. К примеру, устраивать торжества невероятного масштаба. Со всеми вытекающими, конечно. Вот так и выходит, что из счастливого именинника, несчастный превращается в виновника и, до купы, главное блюдо на огромном пире жизни. Заветного второго июня ожидала я, как выхода на плаху или знакомства с гильотиной. Кому что нравится. Лишь неугомонные сестрички радовались жизни и, зажимаясь в тёмных углах, прикладывали пальцы к губам, шепчась. Интересно, у них действительно всё в порядке, или настолько пагубно моё избиение после пляжа повлияло? Но, спустя три примерки, беготню, массу возражений с моей стороны и вздохов названных родителей, этот день всё-таки посмел настать. А с ним мне стукнуло восемнадцать. Именно стукнуло, ибо проснуться я должна была в окружении цветов, шаров и с огромным поздравлением над растрёпанной, лохматой с ночи головой. Вот только, к сожалению, всё пошло не по плану. Так что ровно в четыре утра нервно ржущая именинница, слегка ударенная уроненным ватманом и присыпанная помятыми розочками, ошеломлённо хлопала слипающимися глазами, пытаясь осознать: это шутка, покушение или всё-таки начало праздника? Собирались долго и со вкусом. Сначала одевались, ища необходимое в самых неожиданных местах, потом, бегая по всему дому, пытались создать более-менее пристойный макияж и, наконец, выдвинулись, слаженно уговаривая Джен одеться хоть немного скромнее. Хлопнув синими ресницами, та лишь пожала плечами. А кому не нравится, мол, пусть не смотрят. Лично я довольна и так. Нам осталось лишь смириться, слаженной гурьбой втискиваясь в припаркованное на обочине авто. *** В каждом доме - своя традиция. В каждой семье - свой порядок. У меня, к примеру, отмечать дни рождения было не принято. То отец-дальнобойщик на выезде, то просто средства не позволяют. Но редкие праздники еще в детстве становились самым настоящим шоком. Приятным, смею заметить. То же, что устроили Льюисы, больше походило на катаклизм вселенского масштаба, столько шума, света и гостей умудрилось разместиться на одной единственной набережной. Честно признаюсь, поначалу я растерялась. Застыла соляным столпом, не зная, что делать, куда смотреть и с кем знакомиться. Вот только человек - такая сволочь, которая может привыкнуть ко всему, так что достаточно быстро адаптировавшись, я активно влилась в праздничное чёрт знает что. *** Я выпущу цветастый фейерверк, Чтоб мир узнал, чтоб небо заиграло, И в океан хоть пара звёзд упала. И снова вверх. И снова к небу... Вверх! Я буду петь, смеяться и шутить. Такой один судьба подарит вечер, А мне ей отплатить, по сути, нечем. Лишь только жить, гулять и счастье пить. *** Медленно, неторопливо, словно огромный сгусток алого пламени, опускалось за горизонт уставшее от торжества солнце. Что ему, небесному светилу, до нас? Что ему до прыжков с пирса и огромного торта с восемнадцатью свечами? Что ему до взявшей Эвелин на 'слабо' Джен, теперь пытающейся откачать упившуюся двоюродную сестру? Конечно же, солнцу всё равно. И пусть отдыхает. А мы... Мы продолжим кутить и балагурить, как в последний раз. Я не знала, что подготовили мне сестрёнки. Даже не могла подумать, что в их сумасбродные головы постучится подобная идея, но, тем не менее, застыла истуканом, услышав эту музыку. - Вы? Для меня? Заказали концерт 'Fallen Angel'? - трясла девчонок в уголочке я, не умея передать свой восторг чем-либо более нормальным. - Ну, - закатила глаза Анжелас, выпутываясь из объятий именинницы. - Что могло быть проще? - И вправду, - хмыкнула я, - что? Нет, действительно, надеялась ли ты, Кристина Малахова, что когда-либо будешь жить так? Пусть не долго, но. Полагала ли ты, что кто-то, кроме надёжной Катерины, сможет полюбить тебя, как друга? Что станет заботиться, придумывать что-то, забивать собственную голову просто так, без заднего умысла и всяких 'будешь должна'? ' И, срывая голоса, мы ворвёмся в небеса, Опрокидывая стены, мир бросая этот бренный. Без начала и конца - путь распахнут в небеса'. Забыв и о времени, и о том, что еще час назад валилась с ног, бешенной белочкой скакала я у сцены, разрывая горло любимыми песнями. Как самый обыкновенный тинэйджер, впервые попавший на рок-концерт кумира. Хотя, ведь так оно, по сути, и было. Восторг пьянил не хуже любого коктейля, и, влекомая безумными девчонками, я внезапно осознала, что меня, ошалевшую, растрёпанную, с покосившейся причёской и горящими глазами, вытаскивают туда, на возвышенность, к ребятам, закончившим последний из шедевров. - Ну, смелее, Криста! Автографы получала в полубессознательном состоянии. А еще вблизи оглядывала любимых исполнителей. Самые разнокалиберные ребята: был тут и лысый, как колено, парень с тонкими усиками над верхней губой, и знойный блондин, вращающий в пальцах барабанную палочку, и вполне себе представительный мужчина с пронзительными голубыми глазами. Но матриархата никто не отменял, так что во главе коллектива стояла хрупкая, изящная девушка с длинными волосами цвета молочного шоколада, и задумчиво смотрела в моё лицо зелёными, словно весенняя травка, глазами. - Найдётся, чем горло промочить? - осведомилась она наконец приятным меццо. Улыбнулась светло. - Звёзды тоже устают! *** Я продрыхла почти десять часов, ибо до этого не спала больше суток! Минувший праздник оставил после себя россыпь цветных воспоминаний. Ярких, как новогодний фейерверк. Чего я ждала от дня своего рождения? Да, наверное, ничего особенного. Вот только на прикроватном столике лежит раскрытый блокнот с вереницей росписей, в гостиной - нераспечатанная посылка из далёкой Москвы - подарок мамы, а контакты мобильного пополнились (подумать страшно) номером Ли Девидсон. Я же, заурядная Москвичка, приглашена на вечеринку 'Fallen Angel', где точно буду! Первое время я робела, не зная, о чём говорить и что делать. Да и, наверное, сама Ли не снизошла бы до дружеского общения, кабы ни странный факт, тотчас же бросившийся в глаза не только моим сестрицам, но и подуставшему коллективу. Мы с девушкой оказались удивительно похожи. Фигура и осанка, постав головы, прищур зелёных глаз и, наконец, голос. Поговорили, порылись в родословных, вздохнули, продлили концерт парой дуэтов и, ударив по рукам, заключили: есть - хорошо. А причины оставим тем, кому действительно интересно! Вот так и вышло, что следующий месяц я всё больше и больше вливалась в коллектив 'Fallen Angel'. И, признаюсь честно, то, что чудилось дивной сказкой, оказалось непосильным трудом. Ребята выбивались из сил на репетициях, корпели над нотами и валились с ног после интервью. А мы, фанаты, еще чего-то от них требуем. Да чтоб им так отдыхалось, как вы работаете, люди! Вот только, несмотря на всё хорошее, в душе моей поселилась странная грусть. Всего какой-то шаг отделял меня от мечты, которая тем не менее оставалась столь же далёкой, как и раньше. Ты, Кристина Малахова, станешь переводчиком. В том твоя судьба. И не заглядывайся, не облизывайся на шоу-бизнес. Для тебя двери рая закрыты. А потом мне приснилось это. *** Казалось, я лечу. Воздух, податливый, словно речная вода, расступается, охотно пропуская моё тело. А внизу мелькает город. Холмы, холмы, холмы... дома. Множество домов, площадей, соборов, статуй! ... Огромная круглая крыша со шпилем. Смутно-знакомая, будто бы виденная на картинке где-то. И океан. Бесконечный, широкий, лазурно-голубой. Кто я? Птица? Человек? Некое внеземное создание? .Снижаюсь. Щёлкаю пальцами. Да. У меня, оказывается, есть руки... Тёмное здание, похожее на старинный замок, выступает из туманной дымки. Почему же раньше я не могла его увидеть. 'Щит', - приходит неясное осознание, не моё будто бы. Я лишь киваю. Вокруг собираются люди. Слышу имена, обрывки фраз. 'Илларион, Хетфилды, призвание, дело'... От замка веет чем-то тёмным, жутким, давящим. Хочется снова вознестись в небо, вырваться, сбежать. Вот только какая-то частица шепчет о доме, семье, родине. Я хочу уйти и остаться, закрыть глаза и уши, в то же время впитывая, запоминая, унося с собой нечто нужное, моё, завещанное судьбой. - Криста! - окликает кто-то. Оборачиваюсь. Двор пуст. - Кристина, - доносится с другой стороны. - Да не уж-то вы играете со мною, - хлопаю ладонью по бедру и, будто бы получив чувствительный подзатыльник, сажусь на постели резким рывком. *** - Ну ты спать и здорова, - всплеснула руками Джен, аккуратно складывающая моё одеяло. - Десять минут добудиться не можем. Я лишь захлопала глазами. Сон оставил странное ощущение дезориентации. Кто я? Где? В себя смогла прийти лишь к завтраку. Да и то, частично. Тело болело, в ушах бил набат. Будто бы не спала всю ночь, а вагоны разгружала. Ох... Как же паршиво. А ведь в постель не смогу попасть по меньшей мере сутки. Сегодня Ли с коллективом отбывает в трёхнедельный тур, и это - прощальная вечеринка, ибо вряд ли мы еще когда-то встретимся. Жаль. Конечно же, жаль. *** Как и многие звёзды, 'Fallen Angel' любили шумные праздники. Этого у них не отнять. Вот и этим вечером нас принесло в небольшой ресторан на набережной. Пить коктейли, общаться обо всём и, перебрав чуток, распевать похабные песенки на Русском. Потом же всё закончится абсолютно мирным образом. Погуляем по городу, любуясь ночным мегаполисом, махнём рукой паре пролетающих самолётов, и разбредёмся по домам, отнимать у тёмной красавицы хоть пару часов драгоценного сна. Это расставание вышло особенно грустным. Я будто бы отпускала из рук яркую птичку, зная: она никогда не вернётся назад. - Кристина, - внезапно окликнула Ли, когда, оглянувшись в последний раз, я скрылась за живой изгородью, - это не повод для печали! - И, быстрыми шагами поравнявшись со мной, улыбнулась, - я должна была стать совсем не той, кого ты знаешь. Семья требовала идти по их стопам, променяв свободу на вечные юридические распри. Я же рванулась к мечте. И сейчас ничуть об этом не жалею. Глядя в зелёные глаза, я молчала. К чему она говорит это? Неужели намекает на мои собственные размышления? А если и так, то откуда знает о них? - Ты куда сильнее, чем думаешь, - продолжила наконец девушка, - и сейчас настал тот момент, когда вся дальнейшая жизнь зависит лишь от одного единственного шага. Слушай сердце, ломай стереотипы, будь собой - и счастье найдёт тебя. А через три дня я получила приглашение продолжить обучение в музыкальной консерватории Лондона. Глава шестая Я всегда любила читать о Лондоне. Городе, где всё еще сильны древние традиции. Городе с долгой историей. Городе, бесконечные сочинения о котором нас заставляли писать на уроках английского языка. Первые недели здесь было трудно. Еще бы. Ведь, отринув всё, я с головой бросилась в неизведанное. Недальновидно, глупо, может быть. Но для меня это было единственным шансом повернуть жизнь к чему-то лучшему. К чему-то, чего хочу я, а не друзья, родители или же учителя. Консерватория - не место для дилетантов. Тем более таких, как я. Но, как не неприятно об этом говорить, первые шаги помогли сделать связи. И деньги Льюисов, конечно. Теперь же мне предстояло не спать долгими ночами, осваивая игру на фортепиано, семимильными шагами проходить материалы сольфеджио с музыкальной литературой и, высунув язык от усердия, пытаться догнать хотя бы самых слабеньких членов своего курса. Первый месяц мне казалось, что сие не удастся никогда. О каких уличных концертах, которые консерватория проводила в парках, как средство понабраться практики и средств для своих птенцов, могла идти речь? Потом стало легче. Может от того, что к музыке меня тянуло с детство, может благодаря врождённым способностям, всё большее и большее стало казаться возможным. Свой первый день на сцене помню смутно. Казалось, он длился целую вечность. Казалось, хуже меня нет. Вот только людям глубоко перпендикулярны мои 'казалось'. Выходя на концерты с несколькими ребятами из нашей альма-матер, я начала чувствовать, что такое работа в группе. Усталость первого времени сошла, оставляя силы для переваривания происходящего. Джек, Амалия, Глэдис да я - вот и весь честной коллектив, студенты, просто и искренне любящие музыку. Сидя по вечерам в репетиционных, мы действительно отдыхали. Порой общались, импровизировали иногда, но творить по-настоящему не осмеливались очень долго. Конечно, в загашнике каждого имелось собственное творчество, но вытаскивать его на суд других было как-то страшно. Вдруг окажется, что совсем бездарная работа? А время бежало вперёд. Постепенно отношения налаживались не только с однокашниками, но и с руководством консерватории. Хотя это не удивительно. Особенно в том случае, если во главе восседает ни кто иная, как сводная сестра твоей не плохой подруги. Анита Девидсон, смешливая блондинка с внимательным, немного хитрым взглядом зелёных глаз, вызывала чувство стойкой приязни. Кричать и ругаться женщина не умела, но некий стальной стержень позволял держать всех, от педагогов до первокурсников в ежовых рукавицах. А еще Анита любила кофе. И, кажется, это и стало залогом нашей дружбы. Как отказаться от чашечки божественного напитка в конце трудного дня? А если к нему прилагаются еще и восхитительные булочки... Вот и сегодня, попрощавшись с коллективом и прихватив с собой приятно шуршащий пакет, внутри которого прятались аппетитные шоколадные круассаны, я направилась прямиком в святая святых - кабинет Аниты Азалии Девидсон. Во-первых, хотелось пошептаться о паре хороших концертов, а во-вторых просто насладиться восхитительным горячим кофе с шапкой воздушных сливок. Побарабанив кончиками пальцев по светлому дереву, застыла, ожидая ответа. Сквозь замочную скважину струился тёплый свет, слышались шаги, но никто не спешил радовать тихим 'войдите'. Повторив попытку, я вздохнула. Не хорошо врываться без приглашения, но вдруг что-то произошло? - Не сейчас, - донеслось вдруг, но, повинуясь моему толчку, дверь уже распахнулась, являя мне Аниту с тёмно-красным стаканом в руках и ворох рассыпавшихся по полу бумаг. - Я же сказала... - обернулась женщина, заслышав скрип, и тотчас вымученно улыбнулась. - А, Кристина, ты? Прости, - смахнула прядь волос, упавшую на лицо, - с кофе сегодня не выйдет. - Да уже вижу, - прикрыла дверь я и, бросив принесённый пакет на стол, попыталась изъять сосуд из крепко сжимающих его пальцев. Втянула воздух носом, скривилась. - И по какому поводу гуляем? Конечно же, меня попытались выгнать. И, конечно же, я осталась, сообщив, что буду сидеть здесь в роли препятствия нарушениям правил данного учебного заведения, гласящим: 'алкоголю в сиих стенах не место!' И вообще, как я могу удалиться, если хорошему человеку паршиво? - Паршиво, - кивнула Анита, падая в кожаное кресло. То возмущенно скрипнуло, протестуя против такого жестокого с собою обращения, и повернулось на несколько сантиметров вправо, явив мне печально склонённый профиль подруги. - Не хочу лезть в душу, - присела на обыкновенный стул я, складывая ладони на краю столешницы, -, но если есть желание, можешь выговориться. Я - могила. По крайней мере обсуждать твои проблемы мне явно не с кем. Несколько секунд собеседница молчала, барабаня пальцами по подлокотнику. - Показывай, что принесла, - махнула рукой наконец. - И завари мне чаю, пожалуй. Тогда и поговорим. Кивнув, я послушно углубилась в недра тёмного шкафа, перебирая баночки и коробочки - целую коллекцию разнообразных напитков, к которым Анита имела известную слабость. - Давно ты с Ли связывалась? - обратилась женщина к моей спине, в очередной раз скрипнув своим директорским креслом. Щёлкнув кнопкой электрочайника, я застыла, вращая в пальцах серебристую ложечку. Жизнь в консерватории увлекла настолько, что к телефону я прикасалась от силы пару раз в неделю и то лишь для того, чтобы сбросить короткое сообщение маме и Льюисам. На большее сил и времени, увы, не хватало. - Недели две назад, - заключила наконец, и вздохнула покаянно. - Просто некогда было. - Концерты, - вздохнула женщина, и тотчас махнула кистью руки: - мне без сахара, Крист. Кивнув, я перетащила на стол две белоснежные чашки, на боках которых пухленькие ангелочки, похожие на перекормленных карапузов, терзали золотые лиры. - Круассаны шоколадные, - объявила торжественно, разворачивая еще теплую выпечку. - Тебе понравится. - Да уж, - невпопад вздохнула Анита. - Я слышала много хороших слов о твоих последних концертах. Растёшь, как на дрожжах. Я начинаю радоваться, что приняла тебя без должной подготовки. - Спасибо, - опустила голову я. - До хорошего уровня мне еще очень далеко. - Не скажи. - Взяв круассан двумя пальцами, женщина принялась осматривать золотистые бока. - Сейчас ты хорошая пародистка. Знаешь, что недавно один любитель спутал тебя с моей сестрой? Хмыкнув, я сделала небольшой глоток. Не удивительно, в общем-то. Получив возможность самостоятельно выбирать себе репертуар, я, конечно же, отвела душу, перепев всё, что только можно, из композиций любимой группы. Да и, что душой кривить, беззастенчиво пользовалась чудесным сходством с Ли, подчёркивая оное то одеждой, то макияжем. - Бывает. - И улыбнулась. - Бедняга. Он-то, поди, обрадовался. - Думаю да. Но не об этом речь. Я сейчас подумала о том, что ты вполне сможешь мне помочь. - И замолчала, глядя в глубины чашки. - Как думаешь, недельный гастрольный тур потянуть сможешь? Теперь уже я окунула взгляд в чай. Лампа отбрасывала косой блик, от малейшего движения покрывавшийся мелкой рябью. - Не знаю даже, - качнула головой наконец. - Да и какой мне тур? - По соединённым штатам, - широко улыбнулась собеседница, и тут же стала серьёзной: - Ли, - отвела взгляд, будто бы не зная, как сказать: - приболела, - произнесла тихо. - Перед началом очень серьёзных гастролей, в организацию которых вложено много сил и средств. Продюсеры недовольны, принимающая сторона, конечно же, тоже. И слишком накладно всё отменять. Несколько секунд я тупо пялилась в пространство, баюкая в ладони последний круассан. - И, - начала, буквально ощущая какую-то недосказанность, - ты хочешь, чтобы её заменила я? - А у меня есть выбор? - выгнула бровь директор, отставляя в сторону опустевшую чашку. - Если сильно захочешь, ты с этим справишься. Мы не останемся в долгу. Найдём, чем отплатить. Сейчас же необходимо срочно найти выход из сложившегося положения. Завтра вечером всё должно быть известно. Я молчала несколько минут, обдумывая услышанное и щипая себя за покрасневшее запястье. Нет. Нет. Такое просто не может быть реальностью. Абсурд, бред. Как я, девчонка из села, могу помочь? Разве кто-то поверит неумелой пародии? Ли неповторима. Я - дочь доярки и тракториста, не имею права даже помышлять о попытке её заменить. Но вот, напротив меня сидит Анита. И, если просит о таком, значит верит в то, что это возможно? Откажусь сейчас, и никогда себе этого не прощу. По ночам просыпаться буду, коря за трусость. Мол, как могла упустить такой шанс? - Ладно, - решившись, нарушила повисшую тишину. - Только я хочу знать всё. С самого начала. Что произошло с твоей сестрой? Теперь отвернулась Анита. Сгребла чашки, подняла ладонь, будто бы собираясь щёлкнуть пальцами и, пробормотав под нос что-то явно ругательное, покинула кабинет. - Хорошо, - произнесла по возвращении и, тщательно протерев посуду, водрузила на законное место, к оркестру других перекормленных херувимов. - Слушай. - У многих людей есть свои вредные привычки, - говорила Анита, аккуратно складывая попавшийся под руку лист. - И, к сожалению, Ли - одна из таких.. Её в своё время жизнь потрепала. На самом деле мы с ней даже не сводные сёстры, а очень-очень далёкие родственницы. Сестрой я её назвала, когда забрала под своё крыло. У неё были не самые лучшие отношения с семьёй. Но всё равно известие о том, что родители погибли от рук... преступников, загнало девочку в долгую депрессию. Она сбежала и жила на улице. С беспризорниками. Сначала успокаивалась алкоголем, а потом... - Поднявшись с места, женщина подошла к окну, вглядываясь в вечернюю синь. - А потом подсела на иглу, - закончила резко, как топором бухнула и, сложив руки на груди, повернулась ко мне. - Лечим её лечим, но стресс - и она снова срывается, что ты с ней не делай. Привычки детства искоренить очень сложно. - Значит, - побарабанив пальцами по столу, я схватила опустевший пакет, желая занять руки, - если коротко, солистка 'Fallen Angel' - наркоманка. - И вздохнула, глядя на то, как коричневая пергаментная бумага превращается в измятое чёрт знает что. - Да уж. Габаритные тараканы. - Габаритные, - кивнула Анита, возвращаясь на своё место. - Но это не значит, что я вам не помогу. В жизни каждого бывают трудности. Кто знает, как однажды повернётся моя. Ли уже протянула руку, похлопотав за меня здесь. Пришло время платить по счетам. Глава седьмая Иногда мир сходит с ума и, взбрыкивая норовистой кобылой, вытворяет совсем уж странные вещи. События несутся куда-то неконтролируемо и стремительно, а ты, застыв в немом изумлении, пытаешься не свалиться на полном ходу с дурноезжей скотины, имя которой - Жизнь. Так и меня подхватило, закрутило, понесло - и бросило в самую гущу событий, оказавшихся ничем иным, как неожиданно притопавшими мечтами. 'Лови, мы тут, хозяйка! шоу-бизнес заказывала?' И вот, сидя в салоне дорогого авто, я думаю лишь об одном: это я так желаю неправильно или тот, кто отвечает за исполнение, что-то спьяну перепутал? Так ли сладка жизнь звезды шоу-бизнеса? Так ли головокружительны сотни восторженных фанатов и толпы журналистов с хищно нацеленными камерами? Конечно, сие не тот рай, который я себе представляла. Но, попав в пёстрый, красочный водоворот, внезапно осознала: это моя стезя. Мне нравится улыбаться, махать рукой, полностью выкладываясь в каждой песне. Я хочу изображать вечную бодрость и валиться с ног на пять минут, готовясь к следующему марафону. Вот только еще мне хочется быть собой. Не играть временную роль, накладывая грим и копируя жесты. Личина кумира, под которой мечтала прятаться, стала будто бы маленькой. Что-то моё, личное, живое зародилось внутри и рвалось к свершениям со страшной силой. Именно поэтому последний концерт стал облегчением. Конечно, было грустно от того, что сказка подходит к концу, но и чужую шкурку тянуло скинуть. Больше никаких чёрных кожаных костюмов, крупных локонов и жирной подводки у глаз. Я - это я. И надеюсь, 'Падшие Ангелы' смогут меня понять. *** И снова за окнами серым котом потягивается прохладный вечер, а я спешу в кабинет Аниты Девидсон, сжимая в руке пергаментный пакетик тёплых еще пончиков. Довольна ли директор моим спектаклем? Или я завалила важное для неё задание? Не заметили ли продюсеры замены? И еще - на ум пришли бесчисленные интервью - сколько глупостей успела нагородить журналистам? - Проходи, Кристина, - донеслось из-за двери раньше, чем моя ладонь коснулась дерева. Неужели я топала настолько громко, что директор услышала и узнала? В комнате их оказалось двое. Взяв в заложники массивный стол, сестрички Девидсон дисквалифицировали бесконечные стопки бумаг, сменив их вазочкой аппетитного печенья и россыпью цветных конфет. Там же обнаружились блюдечки с золотистыми краями. Чашки же кофе девушки сжимали в руках, и аромат его тот час напомнил о поселившемся в желудке голоде. - С выздоровлением, Ли, - махнула кистью руки я, привычно плюхаясь в кресло, видимо оставленное специально для меня. - И тебе привет, дубль, - привычно улыбнулась девушка. - Каким таким... - Она знает, - отрезала Анита твёрдо, и плечи Ли опустились. - Ладно. Хорошо. Потом обсудим. Кофе будешь, Криста? Кивнув, я вытащила особенно привлекательную конфетку в золотой обёртке. - И самую большую чашку. Вот скажи мне, какой псих продумывает твой пиар, Ли? Выгнув бровь, солистка 'Fallen Angel' щёлкнула кнопкой электрочайника. - А что такое? Неужели тебе не по душе здоровое питание? - Хлебцы поперёк горла встали, - прокаркала я, выуживая следующую сладость. Хмыкнув, Ли покрутила перед глазами серебристую ложечку. - Именно из-за этого ты сообщила журналистам, что со следующим альбомом начнёшь питаться святым духом? Звучно опустив чашку на блюдечко, Анита захрюкала. - Ну так по убавлению же, - расцвела широкой улыбкой я. -Кстати, они у меня прядь волос попросили. - Попросили. - Теперь младшая Девидсон насыпала сахар. - Но зачем ты дала им прядь барабанщика? - Ну-у... - сунув за щёку уже четвёртую конфету, я призадумалась. - Не расплетать же было косу? - сощурилась наконец, и прыснула в ладонь. - И... Я честно сначала пыталась обобрать гитариста. - Дык он же лысый! - не выдержав, присоединилась к смеху собеседница. - А борода на что? Лишь тогда, когда дышащая жаром чашка крепкого кофе очутилась перед моим носом, беседа перешла к серьёзному тону. - Конечно, - покрутила в тонких пальцах пышный пончик Ли, - от всего, что ты наворотила, мне впору в гроб прятаться, но я невероятно благодарна за твою помощь. Даже не представляешь, как спасла. И с видимым удовольствием вгрызлась в золотистый бок. - Скажи, чего хочешь в ответ, - приняла словесную эстафету Анита. - Конечно, звёзд с неба не жди, и диплома об окончании консерватории тоже, а вот что-то, что нам с сестрой по силам... - Да ничего мне не нужно, - широко улыбнулась я. - Эта неделя уже принесла нечто важное и нужное - опыт. - Что же. - Теперь говорила Ли, отчего-то заглядывая вглубь чашки. На гуще гадает, что ли? - Тогда позволь сделать своё предложение нам. - Я знаю, ты хорошо сработалась с ребятами из своей группы, - задумчиво протянула Анита, крутя в пальцах конфетку. - Сработалась, - кивнула я. - Но это лишь концерты в парках для заработка. Не более. - А если у вас появится продюсер? - улыбнулась Ли, всеми силами пытаясь походить на змея-искусителя. - Хотела бы войти в шоу-бизнес новой звёздочкой? - Новой звёздочкой, - повторила я, будто бы пробуя слова на вкус. - Ну разве можно от такого шанса отказаться? - Что же, - хлопнув в ладоши так, будто ставила точку в разговоре, Ли поднялась: - Анита, с тебя состав. С меня - раскрутка. А ты дерзай, Кристина. Захочешь - справишься. *** Отчего-то всегда самые судьбоносные события моей жизни происходят именно осенью. Эта прохладная, печальная красавица с влажными серыми глазами кружится золотисто-багряным танцем, палит костры, провожает журавлей, а я что-то меняю. Когда весь мир увядает, я тянусь к солнцу. Когда люди мучатся хандрой, мне некогда и кофе выпить. Отнимая жизнь медленно опадающих листьев, пора меланхоликов стала временем зарождения нового огонька. Огонька моей сбывающейся мечты. *** Ли и Анита развернули невероятно бурную деятельность. Конечно же, оповестили Льюисов. Конечно же, уговорили ребят. А еще от щедрот выделили нам небольшую студию и даже помогли мне подыскать уютную однокомнатную квартирку с прекрасным балконом и высокими потолками. Вот в новой студии мы и встретились в первый раз. Почти все знакомые лица. Кроме одного. - Не хлопаем глазами, ребята! - подняла ладонь в приветственном жесте Ли. - Это ваш новый директор - Эрик. Любим, жалуем, не разочаровываем. Вопросы есть? Нет? Тогда рассаживаемся. Что ты хотела спросить, Кристина? Э-э-э? Не по сути. Падай. Времени у меня в обрез... И так далее, так далее, так далее. На некоторое время я ощутила себя первоклашкой на уроке. Вопросы решались быстро. Молниеносно даже. 'Инструменты? - есть. Расписание? - сами определитесь. Так. Что дальше по списку? Ага! Отлично! Раскрутка, концерты, клипы, толпы фанатов у ног? - Вы бы хоть первый альбом просто написали и выучили, мечтатели! Что-о? Бас-гитаристку им подавай? - ну с этим пока запарка. Выкрутитесь! Нет? - Ваши проблемы, ребята. Так. Ну, кажется, всё... Ах, нет! Точно! Как хотите зваться в наших рядах? 'Недоумки' и 'Мастодонты' - не предлагать! Почему? Джек, ты в самом деле это спросил? Значит действительно не предлагать! Зачем людям о себе правду рассказывать?!' И в этом дурдоме я собираюсь работать? Люди добрые, скажите, мне действительно нужно на это подписываться? Вот только людей редкого, вымирающего вида - 'человек милосердный' - рядом не оказалось, а зловредные и жестокие просто сунули под нос готовый контракт. Читай, дескать, вникай, думай. Ты эту кашу заварила, тебе и лидером быть! В общем, всем сутки на размышлизмы. Завтра встречаемся здесь же, тем же составом - и окончательно определяемся. - И еще, ребята! Название выдумать не забудьте! *** Вопреки всем надеждам, сон отказался заглянуть в полумрак моей маленькой квартирки. 'А стоит ли подписывать контракт? Может это неверный шаг?' - крутилось в голове. И дальше, без перехода: 'название группы... Придумать... Какое? Господи, вот скажи, куда я лезу?' Курсируя от кровати к кофейнику, я то и дело замирала возле окна. Нельзя пить столько кофе. Но разве могу с собой справиться? И всё-таки. Название. Какое? А ночь натянула чёрные перчатки, и лишь иногда сквозь пальцы проглядывали холодные огоньки далёких, далёких, далёких-далёких звёзд. Прихватив с собой очередную горячую чашку, вышла на балкон. Давно не сентябрь. Колючий, порывистый ветер обжигает кожу. Над ароматным напитком поднимается белёсое облачко пара. Интересно, который сейчас час? Кажется, время тянется бесконечно. Как и раздумья. В то время, как сердце давно решило всё, здравый смысл взвешивает варианты. Спал бы уже, неугомонный. Завтра я поставлю свою роспись и будь, что будет. Если судьба бросает подарки прямо в руки, не ловить - преступление. Не так разве? Но какое же придумать название? Или оставить это на ребят? А тем временем на горизонте медленно, медленно проступала светлая полоса. Рассвет, а я так и не сомкнула глаз. Ничего. Сделаю макияж, выпью еще одну чашку кофе... Невидимый же художник водил огромной кистью: смешивал краски, разводил, сгущал цвета... Одна за одной гасли звёзды. Будто бы умирая. Первая, вторая, третья. Интересно, а сколько их всего? Улыбнулась. Да. Риторический, однако, вопрос. Но как же красиво. И хочется бесконечно долго смотреть в небеса. Как там сказала Ли: 'Хотела бы ты войти в шоу-бизнес новой звёздочкой?' Или вопрос был поставлен иначе? Новой звёздочкой. А разве звёзды бессмертны? Что я наблюдаю: извечный круговорот событий или же медленное, торжественное умирание, знаменующее собою рождение нового дня? Тьма, еще недавно бывшая густой и непроглядной, застыла клочьями на грани. Почти над моей головой. И там же из последних сил светилась крохотная, одинокая звёздочка. Огромное солнце готовилось заглушить её слабое сияние, но звёздочка была. И жила. И будто бы подмигивала мне, застывшей на небольшом открытом балконе. Она одна. Сражаясь - не сдается. Цепляется за жизни слабый свет. Ведь больше ничего не остается Для той, кому средь нас уж места нет. Но почему так больно, так жестоко? За что? Ведь ей совсем немного лет. Она как та звезда в рассветном небе. Ей тоже в этом мире места нет, Но ты должна. Назло судьбе-старухе, назло врагам должна свой путь пройти. И снова вспыхнуть там, на горизонте, По жизни этот свет с собой нести. Слова сами рождались в голове. Корявенькие, рваные, как остатки ночи. И на таком же обрывке бумаги были записаны. Почти не глядя. В спешке. Что-то странно-нежное поселилось в душе. Подмигнув в последний раз, утренняя звезда исчезла, а по моей щеке скатилась одинокая слеза. - Спасибо тебе, - прошептала на прощание. - Спасибо! Слышишь? - и тихо затворила за собой дверь. Пускай просыпается город. Пускай стрелки часов бегут вперёд. В моей же памяти пока есть место лишь рассвету и звезде, с которой мы чем-то похожи. Глава восьмая Эрик закатил глаза, Амалия прыснула в ладонь, Джек, фыркнув, отвернулся. Вся эта пантомима была связана, конечно же, с тем, что ни один из уже опрошенных так и не изволил придумать ничего путного. - Ну хоть лидер что-то хорошее скажет? - осведомился директор, будто бы цепляясь за последнюю соломинку. - Лидер... - побарабанила пальцами по столешнице я. - Коллектив 'Деградация'! - хихикнул Джек, за что тотчас получил барабанной палочкой Амалии. - А если серьёзно? - А это серьёзно, Эрик, - широко улыбнулся гитарист. - Лечить нужно. Ау! За что? Повторив воспитательный удар по шее, наша барабанщица с чувством выполненного долга уткнулась в планшет. Хорошо ей, отстрелялась отсутствием присутствия - и отбыла в нирвану. - Я вообще сомневаюсь в здравости этой идеи, - подала голос угрюмая Глэдис. Покрутила ладонь перед глазами, рассматривая маникюр. - Я понимаю, Кристина любимица начальства, такая себе фифочка по блату, а мы здесь кто? - Что ты несёшь? - шикнул на подругу Джек, но, отмахнувшись, та поднялась. - Я просто думаю головой. Пошевели мозгами и ты, если таковые имеешь. Учились мы себе спокойно, а тут какой-то выскочке взбрело в голову рваться в шоу-бизнес. Тут тебе и связи, и мордашка, и голосок, слава богу. Для меня это сумасбродство. Чистой воды. Сейчас она у нас тут лидер. А потом что, век поминать благодеяния будет? - Да с чего ты завелась вообще? - вспылила Амалия. - Не с того ни с сего набрасываешься на человека. ПМС, что ли? - Пусть говорит, - махнул кистью руки Эрик. - Мнение каждого нужно. Мы никого силой не держим. Хочешь уйти - уходи. - и поднялся с видимым намереньем распахнуть дверь. Лишь я сидела, стиснув зубы. Взгляд упёрся в добела стиснутые кулаки. Неужели такое бывает? Неужели порою люди могут поступать именно так? Что я ей сделала? Мне ведь... И дёрнулась, услышав последние слова: - Лично я собираюсь покинуть этот 'Титаник', пока не потонул. - Глэдис! Постой! Тёплая рука Эрика легла на плече. - Не надо, девочка. Строить мост из гнилых брёвен - провалиться однажды. Молча опустившись на место, я склонила голову. Конечно же, мужчина был прав. Вот только незаслуженные слова ударили больнее, чем ожидалось. И очень хотелось плакать. - Ну так есть ли идеи в твоей голове? Ладонь всё еще выказывала поддержку. И группа, моя группа, моя мечта, была рядом. - Будем 'Утренней звездой', ребята? - спросила я тихо, и в памяти снова всплыл образ меркнущего огонька. - Это той, что умирает последней? - Теперь голос Джека был серьёзен. - Это той, - поднял ладонь директор, - что однажды станет солнцем. Вот так и родилась моя первая звезда. Робкая, слабая с виду, но всё же моя. Единая, стойкая, целостная, готовая идти до конца. Моя 'Morning Star'. *** - Итак, знакомьтесь, ребята! - провозгласил Эрик, жестом фокусника распахивая входную дверь: - Барбара Пейдж. Ваша новая клавишница... - и остановился на полуслове, глядя в моё вытянувшееся лицо. А ведь было, чему удивляться. На пороге, уперев руки в боки, застыло рыжеволосое создание с огромными голубыми глазами. Точная копия моей названной сестры. Лишь вместо одной косы сие чудо природы радовало глаз двумя, и голову держала под другим углом. Встречаются же, однако, двойники в нашем мире. Притом такие качественные. Почти неделя понадобилась на то, чтобы заставить себя понять: Барбара Пейдж - не моя Анжелас. Она абсолютно другой человек со своей жизнью, пристрастиями, характером. Лишь играет почти так же хорошо, как сестричка Льюис, а еще пишет отличные песни. В то время, как в коллективе налаживались всё более тёплые дружеские отношения, наша группа поднималась по нелёгкой лестнице славы. Через ступеньку, прыжками. А всё благодаря неугомонной Ли, не только давшей прекрасный старт, но и затеявшей проект, в котором мы участвовали наравне с 'Падшими', что, конечно же, дало огромный толчок. Время летело быстрокрылой колибри, столь же яркое и неуловимое. Мы покоряли города и страны, побеждали в конкурсах - и устраивали безрассудства в свободные от работы минуты. Зима выдалась удивительно тёплой, так что, сидя в студии с чашкой кофе, я не раз тосковала по белоснежным пушинкам, что кружатся, кружатся, кружатся, вытанцовывая замысловатый вальс. Что там сейчас, в родном подмосковном селе? Но возможность вырваться к родителям, увы, не подворачивалась. И я тосковала, постепенно утомляясь не только физически, но и морально. Вот и рассудила старуха-судьба, что слишком приелось её подопечной даже настолько активное существование. Вот и решила извернуться по интереснее. Вот и... Но обо всём по порядку. *** Треньканье мобильного ворвалось в сладкий утренний сон пожарной серенной. Протянув руку, безжалостно приложила ею серебристый аппарат так, что он заткнулся. Нежный морфей снова обнял плечи. В краях его я видела чудесные золотые пляжи, пальмы до небес и восторженные карие глаза мамы, впервые окунувшуюся в воды вечного как мир океана. А звонок опять разнёсся по квартире, нагло руша такую чудесную реальность. Кое-как продрав глаза, уставилась на дисплей - и кому там неймётся? ... Оказалось, Барби. Ткнула в зелёную кнопку, но любимое 'у аппарата' гаркнуть так и не успела. На том конце затараторили раньше. - Кристина! Кристина! Ты меня слышишь?! - и уже тише, - не ищете. Я уезжаю! На долго! ... Пожалуйста! Прости! Что-то стукнуло, хрустнуло и покатилось. Связь оборвалась. Спустив ноги с постели, я тупо уставилась в сереющий за окном рассвет. Такая рань. Что стряслось, Барби? Попыталась набрать номер - и потерпела неудачу. Аппарат недоступен. Может это шутка? Просто розыгрыш? Если так, не сносить рыжей своей безмозглой головы. Но уж слишком испуганным казался голос. Слишком торопливыми слова. А еще что-то ёкало в груди. Тихонько так, осторожно, словно пытаясь предупредить о надвигающейся опасности. Кажется сегодня мне не суждено окунуться в холодные океанские воды. Даже во сне. *** В студию примчалась одной из первых, всей душой желая увидеть леди Пейдж в целости и сохранности для того, чтобы как следует надрать задницу. Но на рабочем месте оказался только Джек. Скрестив ноги, парень по странной для меня привычке поцеживал кофе через трубочку, блаженно щуря глаза. - О, ваше-ство! - поднял ладонь в приветственном жесте, и тут же бросил мне конфетку. Взмахнув кистью, я-таки не успела перехватить сладость, за что наградила коллегу уничижительным взглядом. Постоянно не успеваю ловить брошенные предметы, а его сие веселит. Ну не скотина ли? - Тебе кто-то из наших звонил? - буркнула угрюмо, всё же наклоняясь за конфеткой. - Амалия, - отставил опустевшую чашку коллега. - Сказала, что отравилась. Сегодня без неё. А вот Барби вне зоны. Загуляла может? Зашуршала фольга. Я так и села, сжимая в пальцах наполовину развёрнутую сладость. - Скажи мне, что вы задумали розыгрыш, - произнесла тихо. Ответ прочла раньше, чем он сорвался с губ друга, и вздохнула. - Значит у нашей рыжей действительно проблемы. Звонок мобильного ворвался в безмолвие как-то неожиданно, бесцеремонно. Поднеся аппарат к лицу, удивилась. Конечно, мы связывались с Льюисами, но из-за достаточно высоких цен делали это редко. Анжелас звонила всего дня два назад. Сейчас же провода обрывает Джен. Вот пусть только попробует сказать, что у них тоже что-то стряслось. И она сказала. *** Я привыкла к перелётам, но этот дался как-то особенно тяжело. Пятнадцать часов в самолёте показались вечностью. А над океаном разгорался рассвет. Всё происходило будто бы во сне. Страшном и странном сне о том, чего просто не может быть. То, о чём сказала Джен, билось в голове похоронным колоколом. Поймав машину, молча ткнула водителю несколько купюр и, дождавшись кивка, опустилась на переднее сидение. Произнесла адрес - и помчалась через город ангелов навстречу ворвавшемуся в жизнь горю. Дженифер Льюис застыла у живой изгороди, молча глядя в пустоту. Карие глаза, обычно прятавшиеся за стеклом цветных линз, были сухими и красными. Ни грамма косметики. Ни тени улыбки. И чёрная лента, повязанная вокруг запястья. Глава девятая - Спасибо, что приехала, Кристина. - Пройдя к застеклённому бару в углу, Джен распахнула дверцу. - Присаживайся, - бросила через плече и, вынув из коробочки пузырёк, принялась считать капли. Послушно опустившись на край кресла, я склонила голову. - Что случилось, Джен? - Не сейчас. Выпей сначала. В три размашистых шага приблизившись ко мне, девушка протянула гранёный стакан. Резко запахло валерьянкой и свежим перегаром. - А ну дохни, - подалась вперёд я. - И сколько ты успела в себя опрокинуть? - Это... - Лишь сейчас я заметила, как сестру ведёт от резких движений, - не так уж и много. Послушаешь меня, сама опрокинешь. Пей, пей капельки. Да пей говорю, нос она воротит. - И тяжело осела напротив. - У тебя там в Шоу-бизнесе твоём выходные дают? Ладно. Не отвечай. Потом скажешь. Выпила? - хорошо. Слушай теперь. Опершись подбородком на стиснутые кулаки, девушка зажмурилась. Повисла тишина. - Что слушать? - не выдержала наконец я. Джен дёрнулась. - Не долетели они, - заключила заплетающимся языком. Выходит, пила она перед самым моим появлением, а теперь огненная вода даёт о себе знать. - В Лондон твой не долетели наши. Скотина какая-то... Скотина. - Вскочив, сестра извлекла откуда-то початую бутылку виски и, сделав жадный глоток, закончила отстранённо: - самолёт взорвала. *** Два дня я ходила как в транце. Так всегда бывает с ужасающими новостями - умом ты понимаешь, а сердце, душа нарочно путают факты, слова, мысли, даты, сны... лишь бы не верить заявившемуся в дом горю. На днях мы собирались дать большой концерт в Лондоне, презентуя свой первый сольный альбом, записанный без участия каких-либо других исполнителей, и чета Льюис решила устроить сюрприз. Оставив пеструху на хозяйстве, Анжелас с родителями сорвалась в Великобританию. Но, успешно поднявшись в воздух, самолёт их так до аэропорта и не добрался. Расследование продвигалось медленно. Опознавали погибших, пытались спасать раненых, искали виновных. А я, отстранившись будто бы от реальности, железным роботом пыталась сделать хоть что-то полезное. Джен не оказалась крепким орешком, а посему первым моим действием стала срочная эвакуация всего хоть немного алкогольного. Лекарства, деньги и даже ключи пришлось отнять тоже. Следствием этого стало то, что, погрузившись в себя, когда-то жизнерадостная пеструха закрылась в комнате, и даже есть соглашалась раз через раз. Мне же еще никогда в жизни не приходилось так трудно. Дом, сестра, поиски, компания - всё оказалось без присмотра. Всё чинно разместилось на хрупких женских плечах. И я пыталась тащить эту непосильную ношу, спотыкаясь и чувствуя, как подкашиваются колени. Маме не говорила. Да и группа не знала почти ничего. Работа, к сожалению, застопорилась. Все силы были брошены на поиски Барби, еще одного человека, пропавшего в тот злополучный день. Вот только сил не хватало и в тот миг, когда весна наконец вступила в свои права, я уж было совсем опустила руки. И сделала бы это, кабы не известие, ворвавшееся в моё отчаянье резким телефонным звонком. Дженифер вызывали на опознание в Лондон. *** Здесь было холодно и неуютно. Стоя на негнущихся ногах, я до дрожи в пальцах сжимала край белоснежной блузки и, глядя в пол, пыталась держать себя в руках. - Вы готовы? - осведомился мужчина приятным низким голосом. Ладонь в стерильной перчатке сжала мой локоть. - Готова, - сглотнула я. Оказалось, нет. По крайней мере к тому, что увидела, когда откинули покрывало, готова я точно не была. Изуродованное тело не первой свежести изогнулось под странным углом так, будто при жизни человек пытался коснуться затылка пальцами ног, одной из которых сейчас не было. Лица, к слову, не было тоже. Только лишь яма на месте носа и нижняя челюсть, буквально отвалившаяся на грудь. Господи, какой же силы удар должен был достаться этому бедняге? Нос можно сломать, но чтобы буквально вот так вывернуть наизнанку... - Погибший вам знаком? - донеслось до моих ушей будто бы сквозь толстый слой ваты. Многократно отразившись, размножилось, повторяясь и повторяясь: 'Ком, ком, ком, ком, ком'... Я не хотела видеть, но, будто бы подчиняясь чьей-то воле, до рези в глазах всматривалась в то, что меня просили опознать. Интересно, что он чувствовал прежде, чем эти глаза застыли навсегда? О чём думал, что хотел сказать? - Вам знаком этот человек? - стиснул моё плечо медик. - Н-нет, - промямлила я сдавленно, и тут же прикрыла рот ладонью. Несмотря на все повреждения, верхняя часть головы прибывала в относительно хорошем состоянии, и шрам, широкий извилистый шрам, приподнимающий уголок левой брови, буквально впечатывал образ в мой воспалённый мозг. Когда-то историю появления этого следа мне рассказывали за чашкой чая. А сейчас он помогает узнать. - Джордж Льюис, - выдавила сквозь подступивший к горлу спазм и ощутив, как кружится мир, упала на колени. Странный, тонкий, далёкий аромат пощекотал обоняние. Ощущая себя бабочкой, сквозь тонкие крылышки которой беспрерывным покалыванием течёт электрический ток, я застыла в ватном облаке. Облако качалось и плыло. А аромат приближался, становился яснее, понятнее... Невыносимый какой! Попытавшись отдёрнуться от руки белобрысого медика, упорно сующего мне в нос ватку с нашатырём, я широко распахнула глаза. В них тотчас ударил луч света. - Всегда так с этими барышнями, - произнёс кто-то устало. - Что сказать, слабый пол. И куда я её на второе опознание поведу? - Пове... Ве, - медленно протянула я... - Апчхи! - где-то в глубинах носа всё еще жил мерзкий запах, - поведёте, - закончила наконец. - Та куда мы друг от друга денемся. Встать можете? Послушно сев, я кивнула. Не хочу опять спускаться в морг, но прекрасно знаю: этого мне не избежать. И снова белые стены, запах спирта, хлорки и чего-то еще, сладковатого, мерзкого. Может, так пахнет смерть? За неполные девятнадцать лет своей жизни я не видела ни одного трупа, не была на похоронах. Да что там, даже в кино закрывала глаза, не желая смотреть. И вот сейчас, кажется, судьба скопом вываливает всё и сразу. Второе опознание за день. Опознание близкого мне человека. Какой я её увижу? Изувеченной, разорванной на куски? Не хочу! ... Не могу! Комната. Предусмотрительные руки сжимают плечи. Другие откидывают чистейшего цвета покров.. - Госпожа Малахова, - доносится из-за спины, - погибшая вам знакома? А я не могу говорить. И дышать... Дышать не могу тоже. Отчаянно поднимаю и опускаю плечи. Гортань будто бы сплавилась единым монолитом. Душный воздух врывается хрипом, но его отчаянно не хватает. Рыжие локоны рассыпались по плечам. Кажется перед опознанием девушку кто-то расчесал. А еще ей умыли лицо... и глаза... Глаза закрыли тоже. За это мне хочется горячо поблагодарить работников морга. Стеклянного взгляда этого человека я бы вынести, наверное, не смогла. Память, будто бы издеваясь, нарочно чётко воспроизвела сцену нашей первой встречи. 'Привет, я Анжелина', - прозвучало в ушах. Сделав один лишь шаг вперёд, я невольно протянула руки. - Анжелина Льюис, - пролепетала пересохшими губами и наконец разрыдалась. Смутно помню, как кто-то пытался вытащить меня из комнаты, как какие-то люди просили принести воды и капли. Помню только лицо. Бледное, осунувшееся, мёртвое. И две изогнутые линии бровей на гладком лбу. Ни морщинки, ни шрамика. Дальше заострившиеся скулы, выбившаяся рыжая прядь, сомкнутые в упрямую полоску губы, изгиб шеи у правого уха... Что-то царапнуло сознание. Что-то не так. Что-то не то. Чего-то будто бы не хватает... Кто-то перетянул руку жгутом, в вену вонзилась игла. 'Почему так? Я что, отказалась пить успокоительное? - успело пронестись в мыслях, и сознание отключилось, как старый телевизор, штекер которого кто-то выдернул из розетки. *** Так наша семья потеряла отца и дочь. Так наша семья осиротела. *** Весь вечер и ночь я провела в бреду. Металась на постели, пытаясь спастись из горящего самолёта, изгибалась от боли, ощущая, как огромные лапы чьей-то жестокой воли разрывают тело на части, а потом недвижимо лежала на столе морга, глядя в собственные испуганные глаза. Как? Я опознаю саму себя? Или я - не я вовсе? А кто? Линда? Джордж? А может Анжелина? Анжелина, голубоглазое чудо, моя любимая сестрёнка. Я ведь за тебя под пулю подставлялась. Но раз судьба - значит судьба. Я похороню тебя в белом платье с синей лентой. Обещаю. Так бы, может, и Линда хотела? А еще я вытащу Джен. Никуда она от меня не денется. Есть ведь крепкий орешек Эвелин. Так? И жить нужно. И будущее строить. И могилы твоя будет где-то... Где-то у океана. Чтобы вечно пел, шептал так тихо и ласково, как сама вечность.. *** К утру стало легче. Первый шок прошел вместе с горячкой, оставив после себя полнейшее внешнее безразличие, так что когда порог переступила усталая медсестра, я встретила её пустым взглядом. - Вижу, вам лучше, - произнесла она. На прикроватную тумбочку опустился стакан апельсинового сока. Частная клиника - дело хорошее. Тут тебе и постель поменяют, и улыбнутся, и доброе слово скажут. А что бы было в моей родной стране да еще и при старом материальном положении? Представилась грязная обшарпанная палата мест так на десять, тусклая лампа под потолком. В комплект ко всему этому великолепию еще тётку-санитарку можно по-толще. Да, ту самую, знакомую каждому из нас даму, коих будто на копировальном станке штампуют, с кислым запахом пота и замызганной тряпкой, небрежно наброшенной на широкие плечи. Конечно, она будет гордо именовать сей ужас халатом, но кто ей поверит? Всем всё вообще будет до фени. - Ну чё, оклемалась?! - спросит женщина, обдав ароматом недавно сьеденной головки чеснока. - Ич оно какое. Жмурика увидят и орут по ночам, неженки, а нам их откачивай, паши, как вол. А зарплата-то чай не горы золотые. Ну, молчишь чего? Вставай давай! И, принявшись кряхтеть да вздыхать, тётка дёрнет тонкое больничное одеяло. - Леди, леди, - ворвалось в выстроенную моей фантазией реальность. - С вами всё хорошо? Распахнув глаза, окинула взглядом палату. Чистые голубые стены, линолеум приятного медового оттенка, светлый тюль прикрывает высокое окно. И стакан оранжевой жидкости. Протянув руки, жадно присосалась. - Да, хорошо, спасибо, - выдавила, осознав, что стакан пуст. Вздохнула. Какой же всё-таки невыносимо резкий контраст. - Доктор Раймонд попросил передать: та женщина, что вас интересовала, её перевели из реанимации. Через пару часов вам позволят к ней пройти. Если вы в состоянии, конечно. Было бы хорошо установить её личность. Выживших не так уж... много... - И замолчала, глядя куда-то в стену. - Вы приводите себя в порядок. Я пойду. - Спасибо, - успела пролепетать я, -, но медсестра уже тихо выскользнула, оставив меня в одиночестве. Еще одно опознание. Живого человека. Вот только в то, что он окажется мне знаком, я верить уже не могу. У меня просто нет сил для того, чтобы верить. *** Мы уходим по нити к звёздам. Без любимых и без друзей. Этот мир был не нами создан в череде из безликих дней Как по камешкам светлой гальки - так и катятся из-под ног - мы уходим. Минуту дайте, чтобы жизни испить глоток. Уходя, за секунду - к небу. По небесным ступенькам вверх Мы уходим. А кто-то веру упускает, как талый снег. Вереницей уходим к звёздам, Растворяясь в рассветной мгле. И печалью искрится воздух Для оставшихся на земле. Глава десятая Бросив косой взгляд на мою застывшую в углу сидения фигуру, пилот надел наушники. Сначала медленно, а потом всё ускоряясь и ускоряясь, винт вертолёта начал раскручиваться. Момент взлёта как всегда отозвался тошнотой. Так, спокойно. Вдохни-выдохни, Кристина. Скоро будешь в Лос-Анджелесе. Скоро... Не хочу, Господи, знал бы ты, как я не хочу туда возвращаться. Как сказать? С чего начать? 'Джен, у меня две новости, плохая и хорошая'. Или: 'всё конечно паршиво, но есть и один плюс. Нет. Бред, бред, бред. Всё смешалось: вселенская скорбь и искорка радости, боль потери и надежда на что-то лучшее. А далеко внизу мелькала земля, над головой вертелся винт, гудел мотор... В этом хаосе действий одной маленькой неподвижной статуэткой застыла я. Будто мёртвая. Лишь ресницы подрагивают чуть-чуть, да грудь вздымается иногда. А еще там, в сознании, в распадающейся на части душе пылает пробудившийся вулкан. Что мне им сказать? Я опознала их. Опознала их всех троих - Джорджа, Анжелину и... Линду. Момент узнавания последней смазался. Будто неуклюжий художник вдруг упустил кисть, проведя мимоходом кривую широкую полосу через только что завершенный шедевр. Ей частично пересадили кожу и поставили карсет, лечили сотрясение и гематомы. Её практически собирали по кускам, но она дышала. И дышала почти сама, хотя все называли это чудом. Сильная. Воистину, Линда сильная женщина. Погрузившись в свои мысли, я и не заметила, как сомкнулись веки. Чуткий сон, неуютный, как мокрый плащ, облепил со всех сторон, сковал, вырывая из реальности ледяными щупальцами забытья. Пришла в себя поздним вечером. Молча кивнула пилоту, высадившему меня на крыше внушительного здания приятного кремового оттенка (кажется, был то один из офисов семьи Льюис) и, перебросив через руку весенний плащ, юркой мышкой скользнула в распахнутую дверцу надстройки. Лифт полз вниз медленно и осторожно. Как любопытный бельчонок, что задерживается на каждой ветке, внимательно вглядываясь в странное двуногое существо, произносящее что-то на одному лишь ему понятном языке. Ну, или не одному. Зеркальная поверхность задней панели отражала помятое, усталое лицо с яркими зелёными глазами. Ну хоть что-то во мне осталось неизменным. Подмигнув отражению, вздохнула - и вздрогнуло. Липкий страх ожог позвоночник. Показалось, чья-то огромная ледяная ладонь огладила спину. Будто бы пытаясь защититься от неведомой угрозы, я выбросила руку. Губы дрогнули. Тихо заскрежетала кабина лифта. Что за чёрт? К счастью, двери разъехались в стороны. Мой этаж. Вот и хорошо. Вот и отлично, А-то клаустрофобии еще для полного счастья не хватало. Но даже в широком холле страх продолжал шептать, гнать, подстёгивать: 'беги, беги, беги'. И, сама не осознавая этого, я ускоряла шаг. Застыла перед большими стеклянными дверями, дожидаясь, пока расторопный юноша их распахнёт, скользнула в турникет... На воздухе стало легче. Здесь, в центре города, конец рабочего дня ознаменовался большим оживлением. Туда-сюда сновали машины и люди, кто-то кого-то звал, две девушки на повышенных тонах обсуждали меркантильность некого Арчи... Отлично. Прекрасно даже. Сейчас возьму машину, назову адрес, приеду домой. Там Джен и Эвелин (девушка отзвонилась еще утром) мы поговорим, я расскажу всё, что узнала и... И тут мир разлетелся тысячей ярких осколков. Взрыв. За ним еще один. Я лечу куда-то, в ушах раздаётся звон, кто-то кричит (слышу смутно), запах не передать. А еще мне больше не страшно. Только как-то удивительно. Неужели всего пара мгновений и шагов отделяла меня от верной смерти? *** - Несколько ушибов да лёгкое сотрясение, - констатировал статный мужчина в белом халате. - Вам крупно повезло, девушка. Будто сам бог отвёл. - Да уж, - произнесла я тихо. Какие-то странные тени водили хоровод вокруг зеленоватой люстры. В ушах музыка... И лампочки кра-а-сиво так качаются. - Я выехала оттуда пятью минутами раньше, - произнёс голос Джен растерянно. - Значит в рубашке родились. - Слова доктора разобрала не сразу. Судя по голосу, тот держал что-то в зубах. Ну или же то было моим сугубо личным глюком. - Болезную свою можете уже забирать. Под расписку конечно. И пусть держится подальше от опасных мест вместе со стрессовыми ситуациями. Прописываю покой и санаторные условия как телу, так и душе. - Слышала? - качнув ладонью перед моим носом, Дженифер на мгновение улыбнулась. - Завтра вечером вылетаешь в Москву. Хватит с тебя. - И опустила глаза. - А я наигралась, поверь. Всё... Всё будет хорошо. Вот увидишь. Давно ведь девочка не маленькая. К тому же ты вон какую няньку белобрысую прислала. Она мне капли в рот взять не даст. - Даже воды, - поддакнула Эвелин из угла. - А ты действительно езжай, Кристина. Сами найдём, кто тут офисы средь тёмна вечера взрывает. - Средь чего, прости? - поперхнулась я. - Ну не средь бела же дня? *** Вы думаете, им было легко? Как бы ни так. Просто есть такие люди, которые не раскисают. Побросаются из крайности в крайность, а потом раз, и за голову берутся. Известие же о том, что мать не погибла, казалось, придало Джен сил в то время, как теракт в главном офисе, унёсший добрую сотню жизней, пробудил источник истинного женского гнева. И, невзирая ни на что, уезжать мне было легче. Пока я - лишняя обуза. Смотаюсь на пару-тройку деньков в родные края, отдохну немного. Боже правый, как я скучаю по маме. *** Знакомство наше началось с маленькой московской квартирки. Тесной и всё же уютной. Но родилась я не там, да и домом её считала с большой натяжкой. Детские же свои годы провела я в небольшом домике подмосковного села. Сколько смеха и слёз он запомнил, сколько грустных и радостных моментов. А еще в стенах его всегда приятно пахло свежей выпечкой и тёплым молоком. Вынув из сумочки связку тёмных ключей, с трудом провернула один из них в замочной скважине. Мама должно быть вышла в магазин или к подруге. Хорошо, что я не предупредила заранее. Сюрприз выйдет. - Гав! Гав! - встрепенулось мелкое кучерявое создание, предупреждая всю округу о моём вторжении. - Брось, Дружище, это я. Тряхнув ушами, наш охранник в миниатюре послушно потрусил куда-то за угол. Надо же. Выходит, не забыл. И я хорошо помню, как папа притащил крохотного щенка. 'Вот откормим, подлечим - знатный пёс получится'. Прошло пять лет. Подлечили, раскормили, а оно мелким как было, так и осталось. Щенок голосистый, да и только. И всё равно, как не крути, любимец, наравне с коровой зорькой, выводком пёстрых кур и огромным ленивым котярой. Поднявшись на крыльцо, я тихо-тихо, будто бы боясь спугнуть живущие здесь воспоминания, прошла в прихожую. Привычным жестом коснулась картины на стене, сшитой из лоскутков разноцветного меха. Великолепие это папа привёз из одной поездки, где задержался на много дней. Теперь пушистое чудо радовало всех входящих. Мягко, приятно на ощупь... И ощущение такое, будто детство по руке погладило. Интересно, куда отец уехал сейчас? Повесив куртку на деревянный крючок, медленно шагнула в зал, а оттуда к дверям своей комнаты. Тёплой, чистой. Ни чуть не изменившейся с того дня, как я была здесь последний раз. Тотчас снаружи стукнули створки ворот. - Вот моя деревня, вот мой дом родной, - промурлыкала мама себе под нос, звеня ключами, и тотчас прикрикнула на разлаявшегося пса: - Да чего ты в самом деле?! Взбесился что ли? Скрипнули половицы, тихо зашуршал пакет. - Хорошо быть дома, - вздохнул родной до каждой интонации голос и, не выдержав, я покинула своё убежище, как маленькая девочка бросившись обнимать самого дорогого человека. Не стану описывать всё, что было, ибо никаких слов не хватит для того, чтобы передать наши чувства, разговоры, аромат домашнего компота и простых, привычных, милых новостей. 'У соседки через два дома внук родился, Василием назвали. А тётя Люда, суровая такая, вообще переехала. Помнишь, она когда-то еще тебе яблок наворовать не дала?' И еще много, много, много всего того, что должно оставаться именно между двумя людьми, долгое время пробывшими в разлуке. Вот только долго длиться моему счастью, к сожалению, не судилось. Всего три дня покоя - и провода начали обрывать все и сразу. Возмущалась, теряя терпение, Ли (кровь из носа требовался концерт), пришла в себя Линда и, наконец, было нужно сдать пару экзаменов в консерватории, к чему я была совершенно, абсолютно, ну вообще никак не готова. *** Но вот небольшой частный вертолёт семьи Льюис приземляется на окраине Лондона и, зевнув напоследок, я лениво вываливаюсь в пропитанную холодной водяной пылью вечернюю мглу. С ума сойти, еще утром я нежилась в постели, с наслаждением вдыхая божественный аромат маминых блинчиков с клубникой и творогом, а сейчас... Эх... За спиной раздался стрекот вращающегося винта. Резкий ветер ударил в лицо. Будто осенью. И воздух такой, пропитанный чем-то уныло тоскливым, горьковатым. Разве так должно быть в марте? *** - Её всё еще нельзя расстраивать, - произнёс высокий врач в смешных маленьких очках на длинном, загнутом крючком носу. - Да и говорит она мало. Стресс, депрессия, препараты... Кивнув, я заправила за ухо выбившуюся из косы прядь. - Мне стоит идти к ней? Пару секунд мужчина смотрел куда-то мимо моего лица, улыбнулся наконец: - Во вред это пойти не должно. Вам стоит посидеть с ней пару минут. А там посмотрим. Поднявшись с места, я запахнула снежно-белый халат. Не знаю, что говорить человеку, пережившему авиакатастрофу, но в любом случае безумно хочу видеть Линду в сознании. Если уж женщина может говорить, если дышит сама, значит бояться нам нечего. Месяц, два, и дом Льюисов оживёт. Хотя, конечно же, всё не будет так, как прежде. К сожалению, поговорить мы так и не смогли. Запрокинув голову, женщина тихо спала, смежив веки. Мерно пищали какие-то аппараты, палату наполнял слабый механический гул, запах спирта щекотал ноздри. Посидев несколько минут, я вздохнула. Обязательно приду сюда завтра. И каждый день буду приходить до тех пор, пока Линда не окажется в Лос-Анджелесе. А там посмотрим, что оно и как выйдет. Клиника радовала чистотой коридоров и вежливостью персонала. Тут никогда не было шумно, никто не повышал голос и визгливо не посылал в далёкие дали. Прикрыв за собой дверь палаты, я вздохнула. На сегодня, кажется, всё. Теперь домой - выпить чашку горячего кофе, накинуть на плечи плед, и писать новую песню, текст которой крутится в мыслях второй час. И тут в холле раздались громкие голоса, заметались облачённые в белое люди, протарахтела пустая каталка, растаропный парнишка потащил какой-то переносной аппарат... Серой мышкой скользнув в распахнутую дверь, я скинула халат. Судя по оживлению, везут особо тяжелого пациента. Или уже привезли? Оказалось, нет. С группой мужчин в белом я столкнулась у выхода. Двигаясь быстрым осторожным шагом, они держали накрытые носилки. Тонкое покрывало пропитала алая кровь. - Огнестрельное ранение, - донеслось до моих ушей. К горлу подступил ком. В памяти всплыла яркая картинка из моего собственного прошлого. Дуло направленного в мою сторону пистолета смотрит широко распахнутым чёрным глазом. Хочется бежать, но я отчаянно тянусь к кнопке экстренного вызова на телефоне. Тряхнула головой. Интересно, а как привозили меня? С этим событием тоже была связана паника всего медперсонала? И кто этот несчастный - девушка ли, парень? Вопреки собственному желанию, внимательно всмотрелась туда, где, выкрикивая что-то, двигались люди. Сделав шаг к ним, на миг зажмурилась. С края носилок свесилась длинная рыжая прядь. А потом, потом откинули сбившееся покрывало и я почувствовала, как кружится голова. В одночасье встав на свои места, всё лишь хуже запуталось. То странное чувство сомнения, некой неточности, ошибки, что щекотало сознание в морге. Оно ведь пришло не просто так. Конечно же, не просто. Как, как я сразу не поняла, как не сказала? Ведь почувствовала не умом, сердцем ощутила. Крохотного пятнышка родинки на привычном месте не хватало. А вот сейчас, несмотря на расстояние, оно бросается в глаза и я понимаю, что не могу дышать. Возможно ли это, Анжелас? Господи, прошу, дай понять, может ли такое быть? Глава одиннадцатая Раскатистый грохот ознаменовал собою падение не в чём неповинной двери. Да, пожалуй, с гневом я действительно перестарался. Хотя ладно. Господам заключенным, по сути, всё равно, А отсутствие двери интерьер не портит. - Сволочь! М-да, и за что меня так? Если уж распинаются, хоть бы что-то новенькое придумали. Скучно ведь. - И совсем не смешно, я это уже знаете сколько раз слышал? - В комнате выругались. - Да-да, и это я тоже слышал: за мои девятьсот с хвостиком можно и не такого наслушаться, хотя, признаюсь, раньше выражались покультурнее. - Илларион, ты опять читаешь им морали? - Я обернулся. - А, привет, Бренди, - широко улыбнулся, демонстрируя клыки. - Я - Брендон! - привычно гаркнул страж. - Не скрежещи зубами, друг, они тебе для другого понадобятся. С такими словами я повернулся спиной к камерам смертников и на предельно допустимой (ну, километров шестьдесят в час) скорости зашагал в сторону корпуса стражей. Коридоры старого особняка сменились солнечным двориком. Я остановился на самой границе света и тьмы. Сосредоточился. Сила всегда была со мной, оставалось только дать ей волю. У большей части вампиров есть какой-нибудь дар. От самых тупых и бессмысленных до сложных боевых. Такие вампиры и идут в стражи. Мне с дарами повезло. Я умею защищаться от солнца, что идеально во время схваток. Я укрыл себя так называемым барьером - в нем, собственно говоря, и заключается наша сила. Сгусток чистой энергии, которой мы мысленно управляем. Это так же естественно, как дыхание. Хотя нет, дышать мне совсем необязательно. Ослабил защиту я лишь тогда, когда залитый солнечным светом участок остался за спиной. Внимание привлекли две молоденькие вампирки. Присмотревшись, многообещающе улыбнулся. Девушки, девушки. Ну вот как себя настоящие стражи ведут? Что же, придётся преподать урок внимательности. А-то скоро самому всю работу делать придётся. Потянулся мысленно. Схватившись за горло, довольно привлекательная блондинка отлетела к стене. Я усилил поток. Вторая красавица, видимо, поняла, что к чему. Я отбросил ее барьер, и она оказалась рядом с подругой. Не убирая давящей энергии, склонился к поверженным подчинённым. - Личные дела! Это всегда было правилом. У каждого стража имелось свое личное дело, которое давалось при выпуске из школы. И никакого документа, важнее этого, мы при себе не носили. - Я не знаю, куда его засунула, - пролепетала одна из девушек. Ну истинная блондинка. Что еще сказать? Она растерянно посмотрела на подругу. Та вытащила из-за пазухи что-то, напоминающее то ли комок туалетной бумаги, то ли... Даже не знаю, что еще может иметь такой грязно-мято-мокрый вид. - Вот, инструктор Фабиан. Взяв это двумя пальцами, легким воздействием стал приводить в порядок. Все, что мне было нужно, сказывалось на последней странице. Именно там писалось, на каком именно задании находится страж. Читая короткие рунические символы, я мрачнел, одновременно с этим приходя в крайнюю степень бешенства. - А теперь ты встанешь, - отошел на шаг, дабы не прибить подчинённую, - встанешь, и скажешь мне, где именно находится твой объект! - Объект? - страж потупилась. - Он... Он... Он где-то здесь. Я найду сейчас. Я просто. - Стражи не заговариваются с подругами по пустякам! - вспылил я. Оторвавшись от земли, девушка влетела в стену. И кто сказал, что бить женщин нельзя? Стражей можно. Особенно тогда, когда это тренировка. А если стражи - безалаберные дурры, бить можно вдвое больше. А еще, если задуматься о том, чьими стражами они являются, то и убить - не грех. - Как ты могла оставить Ричарда без присмотра?! - гаркнул, когда несчастная жертва инструкторского гнева поднялась. - Я... я просто. Я же не могу находиться при нём всё время. У меня должна быть своя жизнь! - Запомни, если не усвоила в школе. - Тяжело опершись о стену, я вздохнул. - У таких, как мы, своей жизни нет. А потом, не проронив ни слова, просто ушел. Девушки запомнят эту встречу. И сто раз задумаются. А я со своей стороны постараюсь, чтобы уже завтра Ричарда охраняли другие, куда более надёжные личности. Сворачивая на присыпанную гравием дорожку, краем глаза заметил того, из-за кого, собственно, и сорвался, устроив показательную сцену умерщвления младенцев. Ричард Гамильтон стоял вполоборота, задумчиво глядя куда-то вдаль. Светло-русыми волосами, так похожими на мои собственные, играл лёгкий ветер. К величайшему сожалению, лишь внешность объединяла нас: отца и сына, выросшего без присмотра. Сына, ненавидевшего и не понимавшего меня. Сына, что называл отцом совсем другого человека. Опустившись на край фонтана, я погрузил руку в прохладную воду. В душе царила пустота. У таких стражей, как я, действительно никогда не будет семьи. - Илларион, какое редкое зрелище... - Раздалось за спиной. Присев рядом, на меня воззрился охраняемый мною объект. Подумал немного, переводя взгляд со своего костюма на не особо чистую землю и, прикрыв глаза, обратился к силе. Тут же я ощутил под собой мягкость небольшого диванчика. Интересно, откуда он его вытащил? Из кабинета, что ли? - Неужели ты сам не смог додуматься? - Просто не хотелось, - произнёс меланхолично, бросая в воду мелкие камешки. Разыгрывать невесть что при старом друге просто не хотелось. - У меня к тебе есть новость, - улыбнулся джанни, вращая на пальце широкое кольцо. 'Ну да, так бы просто он из особняка не высунулся'. Я устроился поудобнее. - Какие? Опять пойдем бить Хетфилдов? Последние лет сто мы ничем другим и не занимаемся. Там еще хоть кого бить осталось? Джанни выставил руку. Поддерживаемый слабым потоком энергии, к нам летел поднос с небольшим хрустальным фужером. Я закатил глаза. Ну не понимаю: как можно пытаться видоизменять единственно возможный для вампиров продукт питания? Как видно, можно. Но лично я придерживаюсь мнения о получении крови в её первозданном виде., но у других свои предпочтения. Джанни бросил в фужер пару кубиков льда. Нет, ну это уже слишком! Там же весь гемоглобин вымерз! Перевод продуктов. Поднеся хрусталь к губам, мужчина сделал медленный глоток. - Ты догадлив, мой друг. Но сейчас там дела похуже. - Да что такого могут придумать Хетфилды, если их там уже горстка осталась? - иронически хмыкнул я. - Ну, как тебе сказать. Ребятки пронюхали, что ты у нас существо, на этот счёт, бездарное, и подобрали сплошь полувампиров для того, чтобы вооружиться серебном. Я присвистнул. А вот это уже нехорошо. Дело в том, что для любого, как рожденного, так и сотворенного, вампира серебро губительнее солнца. Конечно, мы не умираем сразу, как зомби в человеческих фильмах, но ощущения прияьными назвать никак нельзя. Тут стоит пояснить, что рожденные вампиры - такие, как я - с самого рождения являются таковыми, а сотворенные - это люди, пострадавшие от укуса вампира. Надо сказать, что сотворенные не имеют даров и не представляют для нас никакой угрозы. А вот полувампиры - совсем другая песня, хотя, из их названия вы многое можете понять сами, а вдаваться в подробности мне, если честно, лень. - И когда намечается заварушка? - поинтересовался, лениво потягиваясь. - Как можно быстрее. - Джанни улыбнулся, показывая ряд острых, как бритва, зубов и два клыка. Интересно, зачем они ему, если он ими не пользуется? - Ну, тогда пойду соберу своих недоумков- и выдвигаемся. - Поднялся я, бросив в воду последний камешек. Эх, знали бы подчинённые о моей светлой и чистой любви. Площадка сбора стражей пустовала. Поставив ногу на парапет, я склонился вперёд. По моему замыслу, площадка находилась на возвышенности и с любой ее точки было можно проследить практически за всем, что творилось на территории. Часть не занятых объектами стражей находилась неподалёку. Связав наши сознания, я мысленно заорал так, что бывшие в зоне видимости застыли, а то и попадали на самую удобную часть тела. 'Быстро на сбор!' Через секунду за спиной раздался обиженный голос Брендона, моего заместителя, кстати. - Ну, блин, я из-за тебя обед разлил! Серебро тебе - уж даже не придумаю куда! Чего так орать? Да, стражи меня и вправду боятся. Слетаются даже быстрее, чем ожидалось. Пробежавшись взглядом по лицам присутствующих, отметил лишнее. Сын, получивший часть отцовского призвания, конечно же, бел здесь. - Принц Гамильтон, кажется, я не помню, чтобы вы были в моём подчинении. Вежливо взяв сына под руку, отвёл в сторону. Нужно прочесть лекцию на тему безопасности королевских, иначе встречу этого энтузиаста там, где не надо бы. Вытаскивай потом. - Ричард Энтони. От одного этого обращения захотелось заскрежетать зубами. А ведь его мать действительно была права. Прикрыв глаза, я невольно погрузился в воспоминания, что снедали сердце уже долгие сто лет. *** Помнится, то утро было особенно солнечным. Вот только погода никак не соответствовала тому, что я должен был сделать. Приказ очистить камеры от всего лишнего ворвался в семейную идиллию, вырвав меня из приятных мыслей о лежащей рядом девушке. - Уже уходишь? - проворковала Елена, когда, коснувшись губами чистого лба, я слитным движением поднялся с постели. - Я совсем не на долго. Так, пара незначительных дел. И вернусь к тебе. - Я уже скучаю, - мурлыкнула девушка, скользнув вслед за мной для того, чтобы, обняв, прижаться щекой к плечу. Я улыбнулся. - Я тоже. За вами обоими. Склонившись, легко поднял на руки тихонько сопящего во сне сына. Тот дёрнул ручкой, распахивая небесно-голубые газа. - Папа. - Папа скоро вернётся, Ричард, - шепнул в белобрысую макушку. Если бы я тогда знал, что держу ребёнка в последний раз. Хотя, что бы я тогда сделал? Ведь не попёр бы против королевского приказа. Или всё-таки попёр? Их было пятеро: три парня и две девушки. Напустив на лицо привычную маску ангела смерти, именем которого меня наградили и свои и враги, поражаясь умению превращаться в жестокого убийцу с божественным лицом. - Ну что, - пропел нежным голосом, оплетая каждого тонкой энергетической нитью, - идём в последний путь? Избавлялись от бывших игрушек Джанни или просто тех, кто ему не угодил, на небольшой площадке за корпусом стражей. Покрытая зелёной травой, она казалась такой радостной, светлой и чистой. Отчего-то именно в подобном месте мне хотелось представить счастливую ребятню, гоняющую в мяч или салки. Но никак не то, свидетелем чего она становилась из года в год. - Знаешь, верность королевским - это, конечно, прекрасно, но то, что делаешь ты, переходит все границы, Илларион, - с горечью проронила стоящая у края девушка страж. И сделала шаг. Она шла, гордо подняв голову, глядя мне в глаза. Возможно, дома ее ждали друзья, любимые, родные. Но, как бы там ни было, я не могу ослушаться приказа самого Джанни. В другое время мы бы сражались на одной стороне. Вот только непримиримая вражда королевских вынудила убивать друг друга. Барьер превратился в тонкую нить, она потянулась к все еще идущей девушке. Мне не хотелось ее мучить. Я просто оборвал жизнь, даже не шевельнув пальцем. Сказать, что я жесток... не знаю, возможно, так оно и есть: уж так нас, стражей, учат. Вот только главное для меня - это клятва. И покорность. И до тех пор, пока есть кто-то выше меня, я буду подчиняться. Я буду монстром, я буду ангелом смерти. Я - легенда для многих. Я - ужас для остальных. Сейчас же я убийца для тех, кто, возможно, когда-то был мне союзником. Еще несколько протянутых нитей, еще несколько бесформенных груд тряпья и серого пепла. И вот, наконец, остаётся одна, последняя миловидная рыжая полувампирка. Мне даже кажется, будто бы когда-то я её знал. Но приказ есть приказ. - Нет, нет, пожалуйста, скажи, что это не ты! Это не мой Илларион, он не может! Нет! - ворвался в моё безмолвие отчаянный женский голос. Резко обернувшись, я застыл, не зная, что говорить и что делать. Елена стояла на самом краю площадки. Прекрасная, словно сошедшее с иконы божество. Стояла и плакала, дрожащими руками прижимая к груди не осознающего происходящее сына. Плеча коснулись дрожащие пальцы той самой, последней, что осталась в живых. - Закончи начатое, Фабиан, - совсем тихо произнесла она, но тем не менее я знал, что и Елена её тоже слышит. - Уж очень сложно ждать. - Нет. Потом поговорим, - прошептал одними губами, накрывая полувампирку невидимым щитом. Конечно, я понимал, что, буди Джанни поинтересуется, место той, что пожалел, займу я, но так не хотелось делать подобное при собственном, пусть маленьком, ребёнке. Теперь Елена. - Дай мне объясниться, - прошу, делая шаг к ней. - Не надо, - выдыхает она, отступая. - Я не могу. Это слишком страшно. Я думала, что, связавшись со стражем, выдержу. Но это невыносимо. Я не могу тебя понять. Я совершила ошибку. И больше на те же грабли не стану. - Но ведь наш сын... - протянул руки я, уже прекрасно сознавая: тот, кто никогда не проходил школу стражей, не сможет нас понять. И она тоже не смогла, произнеся тихо: - Вырастет без тебя, Илларион. Распахнув глаза точно так же, как этим утром, Ричард потянулся ко мне. - Папа, - сорвалось еле понятное с детских губ. - Нет. Не папа, - шепнула Елена, убаюкивая ребёнка в дрожащих руках. - Теперь нет. И, беспомощно застыв на краю поляны, я стоял и смотрел. Смотрел на то, как бывшие дорогими мне люди скрываются за стеной корпуса стражей для того, чтобы исчезнуть из жизни. До поры. *** - Может, вы сегодня что-то скажете, инструктор, - склонил голову набок Ричард, всем своим видом показывая, что устал ждать. - Да, конечно, ваше высочество, - сглотну застывший в горле ком я. - Просто, здесь проходит совет стражей, на котором вам, при всём желании, делать нечего. *** - Инструктор Фабиан! - Чего тебе? - обернулся к низенькой полувампирке я. - П-простите, - промямлила та уже не так бодро, - Я хотела доложить, что они действительно ожидают нашего прихода. Все. Вместе со Стефаном Хетфилд в роли инструктора. - Это всё? - осведомился, практически не вникая в уже известную информацию. - Да, инструктор. - Тогда свободна, страж Амнелл. Услышав милое слуху слово, начинающая страж пулей метнулась куда подальше, лишь бы не нарваться на гнев начальства. Хмыкнув себе под нос, я одним слитным движением взлетел на ветку ближайшего раскидистого дерева. Люблю сидеть так. Никто не мешает, и можно подумать без всех этих: 'Инструктор Фабиан! Простите, инструктор Фабиан'. А еще именно в таких местах я и погружаюсь в ретроспективы. Точнее, воспоминания просто всплывают картинами, погружая в водоворот прошлых событий и мыслей. И этот день исключением не стал. Вспомнилась моя первая встреча с той, кто во второй раз умудрился перевернуть упорядоченный мир жестокого стража с ног на голову, не сделав для этого ровным счётом ничего. Обычно встреча с хладными не несёт людям ничего хорошего. Лишь смерть. Сказочное везение то, что их было не много. И еще более невиданное, что близко оказались те, кто смог спасти. А потом, к сожалению, избавить непосвященные разумы от тех воспоминаний, коим в них не место. Одни её зелёные глаза, еще почти детские, наивно восторженные и испуганные, пробудили что-то странное в глубине моей души. Но, стирая память, я знал: эта встреча - последняя. Вот только судьба распорядилась иначе, связав тех, кто по определению не подходил друг другу. У Джанни появилась новая пассия, и я был отправлен с ней на пляж, поскольку свою 'любимую' монарх никому, кроме меня, доверить не мог. Я сидел, опустив ноги в теплую воду. Девушка предпочитала держаться невидимой. Может, меня стеснялась, не знаю. Я ей не мешал: мой долг - обеспечить ее безопасность и ничего больше. Хмыкнул. Обо всём остальном прекрасно позаботятся и без моего участия. Приближение группы людей почувствовал автоматически. А потом и услышал. И обомлел. Оборачиваться не хотелось. Было достаточным слышать её голос, знать, что она рядом, что с ней больше ничего не произошло. Вот только Кристина заметила меня сама. Окинула изучающее заинтересованным взглядом, задержалась на татуировке, рассматривая вдумчиво и внимательно. Символ могущества стража наносили после пятисотого отличия. Я получил его на выпускном курсе. Отец очень удивлялся: даже он, будучи выдающимся стражем, получил такой знак в тысячу сто лет - удивительно мало для стража. Я особо не гордился этим. Какая разница, есть красивый рисунок, или нет? В моей голове раздался звенящий смех Татьяны - сопровождаемой мною полувампирки. 'Ты только посмотри на это. Дура, что еще сказать'. Послушно обернувшись, я посмотрел на резвящихся у берега девушек. И застыл. Она стояла в лучах заходящего солнца: прекрасные волосы шевелит ветер, на лице странно отрешенное выражение. А глаза - бездонный зеленый океан. Теплые, добрые, такие безумно-прекрасные, как и в первый раз. 'Залюбовался?' - снова связалась со мной пассия его величества. И охота ей ехидничать? И что её так смешит? Опустил взгляд. Ох... кого-то, кажется, сейчас убьют. Верхом купальника Кристины помахивала бесшабашная девчонка с цветными волосами, наматывая круги по кромке воды. Девушка сложила руки на груди, и до нее дошло. Она побледнела, покраснела, дернулась, резко развернулась в сторону пестрой и закричала, срываясь на визг: - Черт! Джен, идиотка, отдай купальник! Мы здесь не одни! - Молодой человек, вы бы глазками-то не хлопали. Чревато последствиями. Я чуть не расхохотался в голос. Если бы эта красавица знала, кто я... хотя что бы она сделала? Даже не знаю. После случая на пляже я несколько раз отпрашивался у Джанни и прилетал к ней. Она спала, как ангел. Я сидел до утра. Иногда она говорила, звала маму. Как же мне хотелось, чтобы она проговаривала мое имя. Пустые мечты. Я смотрел ее будущее. 'Боже! Как же мало ей осталось. Как ни крути, меня в ее жизни не было'. Когда-то, теплой июньской ночью, я, как обычно, влетел в открытое окно. Она спала, тихо бормоча. По ее лицу блуждала улыбка. Я присел на край кровати. Осторожно, стараясь не разбудить, провел кончиками пальцев по щеке, убрал с глаз локон дивных темно-русых волос. Девушка подняла руки, обнимая кого-то, видимого только ей. Интересно, что сниться ей сейчас? - Я люблю тебя, - пробормотала она, улыбаясь. Я опустил голову на подушку рядом с её. Так будет проще. Тёмные, еще влажные волосы источали нежный запах цветов. Прикрыв глаза, я бережно потянул нить силы в её сознание. Нехорошо, знаю. Но так хотелось хоть что-то с ней разделить. *** Кристине снился маленький деревенский домик, а еще..., а еще я, и девочка лет трёх. И нежные объятия, тихий шепот: 'люблю'... *** Разорвав связь, я тихо поднялся. Нет, такое невозможно. Как бы я того не хотел. В её будущем я вижу совсем иное. Совсем скоро несчастный случай унесёт её, такую светлую и чистую, и пока ничего, абсолютно ничего сделать нельзя. Перед тем, как уйти навсегда, я всё же не устоял перед искушением и, мягко коснувшись растрёпанных волос, тихо срезал тончайшую прядь. Вот так вот: бездушный убийца носит на груди свёрнутый локон. Знали бы мои враги. *** - Замечтались, инстр-руктор Фабиан? - прозвучало из неоткуда, и рядом со мной материализовалась огромная черная пантера. - Как видишь. - спрыгнул вниз, давая мышцам нагрузку. Огромная киска последовала за мной. - Хоть бы из вежливости отвер-рнулся, я превр-ращаться собир-раюсь, - мурлыкнула переразмеренная животинка. А что мне. Если хочет, отвернусь. Хотя, чего я там не видел-то? - Все, можешь поворачиваться. - Невысокая, но очень стройная девушка пробежала изящной ручкой по коротким черным волосам. - Что послужило причиной столь неожиданного визита? - поинтересовался я, - неужели кто-то из моих подчинённых нарушил ваши законы? - Да нет. - Девушка махнула рукой. - Просто Вершащим захотелось проследить за одной из весьма глупых драк королевских семей. Я удобно устроился между корнями деревьев. - Ну смотрите, не мне вам запрещать. - Создается впечатление, что твой запрет что-нибудь бы изменил. Но ты не волнуйся, инструктор. Мы, кошки, вольны и ни в какие глупости не вмешиваемся - разбирайтесь сами. Свои хвосты на площадке для зрителей придержим. - Она засмеялась: вероятно, где-то в сказанном, по ее мнению, существовала хорошая шутка. - Прощай, Фабиан. - И скрылась в ночи, напоследок задев меня кончиком пушистого хвоста. *** - Ну что, сдаешься? - Коленями я пригвоздил ноги девушки к земле. - Нет, инструктор! - Она напрягала мышцы, пытаясь сбросить меня. Со стороны это выглядело не очень пристойно, и хихиканье Брендона это подтверждало. Поднявшись, я подал руку поверженной мною полувампирке. - Молодец, Аврора, ты показала очень хороший результат. Девушка зарделась. Теперь долго будет хвастаться, что получила похвалу от самого Иллариона. Нет, ну я что, правда такой строгий и страшный? М-да. - Но, инструктор, я ведь проиграла. - Не доросла еще. - И дружески похлопал по плечу. - Ладно, можешь идти. - Да, инструктор Фабиан, конечно, инструктор Фабиан! - И пулей скрылась среди деревьев. Ну что, крылышки ей повыдергивать? Да, пожалуй. - Аврора, мать за ногу! А ну вернулась! Возвращение оказалось еще более стремительным, чем уход. - Вы что-то хотели? - Да, - напустил на себя вид строгого наставника я, - наклонись над вон той лужей. Что ты там видишь? - Кто-то бумажку бросил, наверное, - пожала плечами страж, не проявив никакого интереса к новому водоплавающему. - Ты повнимательнее смотри. Ничего не узнаешь? Я говорил самым издевательским тоном. Глаза девушки медленно полезли на лоб. Она покраснела, побледнела, сбросила на землю форменную куртку и начала судорожно рыться по карманам. Затем поднялась с колен с абсолютно перепуганной миной. - Вы меня накажете? - Нет, хотя очень хочется. Сейчас ты без использования способностей достаешь 'это' - назвать личным делом подобное уже нельзя. А потом, ну, уже с силой, восстанавливаешь и лично записываешь себе порицание низшей степени. Я проверю! - Спасибо, спасибо, инструктор Фабиан! - Девушка осознала, как ей повезло. Обычно за такое положение личного дела стражи сидели без крови, а то и зарабатывали сложные дополнительные тренировки. Они и так с них еле уползают, а после дополнительной лежат до следующей, где оставили. 'И чего это я сегодня такой добрый? Никак к неприятности. Оставив девушку наедине с документом, я отправился к реке. До сбора, марш-броска к особняку и, собственно говоря, самого нападения оставалось минут двадцать. Я сидел, наслаждаясь легким ветерком. На душе было пусто. Я знал, что от моей руки сегодня оборвется много жизней, и ровным счётом ничего не чувствовал. Наверное, тот, для кого убийство становится ежедневной рутиной, рано или поздно привыкает к этому. И я привык. А ведь так хотелось побыть обычным человеком. *** Особняк выделялся тёмным пятном на горизонте. Я отбросил назад сгусток силы, прикрывая невидимым щитом двадцать стражей. Разделившись, мы подходили по двадцать-тридцать человек с четырех сторон особняка. В мой отряд попали новички и совсем слабые или бездарные стражи. Особняк стремительно приближался. Черный, величественный, но какой-то жутковатый. Пустые глазницы окон и призрачные верхушки башенок выделялись бледными пятнами в свете полной луны. А ведь что-то сегодня будет... *** - Брендон, ты идиот. - Ага, спасибо! - мне показали кулак. Я сплюнул. Ну что за привычка исполнять все приказы с точностью до наоборот? - Наступаем острым клином. Когда противник начнет нападать, раскрываемся веером. Во всем ждать моих указаний! Если со мной что-нибудь случится, слушаем приказы Брендона. Все понятно? Дождавшись кивков, вздохнул. И, зажмурившись на мгновение, начал отсчёт времени. Девять: моя двадцатка выстроилась в угол, вершиной которого был я. Восемь: Стоящие в конце линий два полувампира сняли защитные барьеры с серебряных клинков. Семь: звякнул освобождаемый из ножен металл. Шесть: мой отряд коснулся силы, ожидая возможности выпустить ее на врага. Пять: я мысленно осведомился у остальных предводителей отрядов об их готовности. Четыре: вроде всё? Так ведь? Три: 'Боже, надеюсь, эти остолопы, а, точнее, Брендон, сделают все правильно'. Два: 'А вот это уже плохой знак'. Дорогу нашему клину перебежала черная пантера, скорее всего, Миранда. Хотя, кто их, вершащих, разберёт? Один: я наклонился вперед, как натянутая пружина. А потом всё завертелось, и я сорвался с места, как выпущенная из арбалета стрела. С каждым стремительным движением во мне просыпалась жажда крови; нет, не голод - жажда крови ненавистных мне Хетфилдов или, точнее, их праха. Я несся, преодолевая оставшееся расстояние до места схватки. Ряды деревьев сменились искусно оформленной живой изгородью. Сейчас это красивое совместное творение природы и человека было не более чем помехой на пути к цели. Небрежный пасс - и невзрачная кучка кустиков отлетела с пути. Мы находились на территории особняка. Я бросил вперед сгусток силы. Стражи ждали у главного входа. 'Ну ничего, там их потреплет отряд Джорджа. С боков Брендон и Элизабет. Значит, я сзади'. Наш клин обогнул массив особняка. Я повернулся и несколькими знаками отдал приказ не двигаться. Повернувшись лицом к плотному полумесяцу стражей, высвободил второй из своих трех даров. Прикрыв глаза, я чувствовал, как теплая нить протянулась к врагам. Сначала было тихо. Плотные щиты Стефана не пропускали меня, но защита вампира, который младше, не помеха. Первой сдалась девушка, стоящая в центре полумесяца. Она развернулась с распростертыми объятьями и глупой улыбочкой на лице. Бросилась ко мне. - О, свет моих очей! Сжав зубы, я просто ударил её сгустком силы. Споткнувшись, тело начало заваливаться набок, стремительно меняя очертания и цвет. Вот так вот: быстро и просто. Достаточно ненадолго расположить к себе всех. И ведь никто даже не поймёт, почему народ воспылал такой неожиданной страстью. Дар, как у меня - штука редкая. Вот только энергии требует уйму, а действие совсем кратковременное. Но мне многого и не нужно. - Илларион, дорогой, как я тебя давно не видел! Нет, когда такую фразу кричит девушка - это ничего, но бегущий ко мне огромный мужик - это уже перебор. Прежде чем Стефан сумел навести порядок в своих рядах, я уложил около десяти стражей. Вроде Брендон там тоже что-то подчистил? Так? - хорошо. Из всего полумесяца осталось человек пять. Я расслабился, предоставив молодежи избавиться от этой жалкой горстки. И чего опасались-то? 'Илларион, мы вроде всех побили, но дар предупреждает меня об опасности', - прозвучал в сознании встревоженный голос Брендона. 'Что конкретно ты... - начал я, и запнулся. - Черт'! Договорить мне не дали. Со стен, веток, деревьев, крыш, флигельков и даже с воздуха на нас одновременно бросились стражи. Я почувствовал приближение давящей силы серебра. Его близкое присутствие значительно блокировало возможность использования барьера, но недаром я ношу на плече символ могущества стража. Одно стремительное движение - и из-под куртки сверкнул в лунном свете острый, как бритва, клинок. Присутствие рукояти, плотно сжатой пальцами, придавало еще больше уверенности. ЯРезко развернулся. Полувампиры - почти люди, и отточенная сталь тоже приносит им вред. Даже со сравнительно небольшим ножом в руке я был смертельным врагом. Горячая кровь брызнула в лицо. Я не остановился узнать, кто имел неосторожность подойти ко мне. Двигаясь по инерции, нож пришелся по шее девушки. - Илларион! - Элизабет кричала, я слышал ее голос, наполовину приглушенный шумом драки. Стремительное движение - еще один парень упал, зажав рукой рваную рану. Я прошел к тому месту, откуда был слышен крик напарницы. Её группа находилась в довольно критическом положении. С трех сторон их окружали полувампиры. В руках троих блестело серебро. Времени на размышления не было. Я атаковал с воздуха. Все завертелось. Я использовал остаточное движение клинка, чтобы еще продвинуться к своим. Вокруг кричали, падали, защищались люди. Все они были врагами - врагами, которые сейчас пытались убить меня. Нет, не получалось. Я уворачивался, нанося физические и силовые удары. Этот бой напоминал сложный танец, непредсказуемый и опасный. Враги наносили удары серебром по тем местам, где я стоял секундой раньше. Удар, еще удар. Последнее тело осело на землю. Я осмотрелся. Вероятно, это был задний двор, но внимание привлекла странная фигура. Человек наблюдал. За спиной послышалось движение. Я развернулся, и танец снова возобновился. Я потерял счет оборванным моей рукой жизням. Очень, очень много. Сделал шаг влево, уходя от выпада противника, затем ложный выпад вправо и один меткий удар. И вот тут я увидел его... Ричард стоял, ошалевшим взглядом наблюдая за моими действиями. Я остановился. Рукоять выскользнула из пальцев, и нож упал вместе с мертвым телом. В голове завертелась куча вопросов: 'Как он сюда попал? Зачем? Почему?'. Пришлось отмести их в сторону. Не это сейчас важно. В полуметре от моего ничего не подозревающего сына стояла девушка, а в ее руке опасно блестел серебряный клинок. И я узнал ее. Это была именно та девушка-полувампир, которую я тайком вывел из особняка. После ухода Елены я не смог убить ее. И вот судьба дала ей второй шанс. В первый раз она отобрала у меня Елену, а теперь пытается отнять Ричарда. Ну уж нет! Мое тело пришло в движение. Девушка подняла руку, занося нож для удара. Её движения были слишком быстры. Я же находился почти на другом конце двора. Не успею. Превозмогая ослабляющее воздействие серебра, я коснулся силы и взмыл в воздух. Наверное, еще никогда я не летал так быстро, как сейчас. Девушка начала опускать руку. 'Нет! Ну еще немного, еще немного!' Я камнем упал вниз, обхватил тело Ричарда и повалил его на землю. Это было единственным, что я мог сделать сейчас для сына. Я прекрасно знал, что будет дальше. Шею пронзила острая боль, она разлилась по всему телу. Мучительная, холодная, но в тоже время и обжигающая. Чтобы не кричать, пришлось сжать зубы, но из горла всё равно вырвался хриплый стон. - Илларион, что, ради Бога, происходит?! - произнёс Ричард, но голос донёсся из невообразимых далей. 'Мне нужно, нужно ему ответить!' Впервые за все это время он назвал меня по имени. Попытался что-либо сказать, но вышло лишь несколько сдавленных хрипов. Еще одна попытка. По телу прошел приступ мучительной, всепоглощающей боли. На пару секунд на меня навалилась темнота. Я боролся из последних сил. Если сейчас сдамся - Ричард будет беззащитен. Но нельзя этого допустить! Сила больше не ощущалась; она была так нужна сейчас, но абсолютно недосягаема! Я тянулся к ней, в то время как перед глазами сгущалась темнота. Сила, как угасающий огонек свечи, была мала, но я ее достал. Вместо предполагаемого крика вышел хриплый шепот. 'На помощь!' Это действие окончательно измотало. Сопротивляться не выходило. Боль накатывала волнами, как морской прибой. Я знал, что обязательно умру, но уж очень хотелось жить. Представив ее зеленые глаза, прекрасное лицо, темные волосы, я старался держаться за это видение, но она удалялась. Я же словно бы падал в бездонный колодец. 'Вероятно, это и есть смерть? Ну, хотя бы боль уйдет'. Нет, она вернулась. Кто-то выдернул нож. - Илларион, держись, держись! - прозвучало сквозь шум и какой-то противный свист. А Брендон поднял меня на руки и побежал. Куда? Зачем? Колодец снова затягивал. 'Нет, еще не конец'. - Ричард... - слабый шепот все-таки дался, и я был рад этой маленькой победе.. - Он в безопасности. 'Все, это главное. Теперь можно расслабиться'. Теперь можно уйти. Рано или поздно жизнь берёт плату за всё то, что ты совершил. Теперь пришел мой черёд. И темные волны окутали меня, унося все дальше и дальше. К свету. Глава двенадцатая Ледяной ветер выл безумным раненым зверем, развивал плащ длинных распущенных волос, забирался обжигающе холодными пальцами за ворот ночной рубашки. Стоя босыми ногами на влажной черепице, я растерянно оглядывалась вокруг. Откуда-то, смутные и неясные, доносились голоса. Крыша неизвестного здания оказалась большой и просторной. Будто одинокий рыбак на плоту, я дрейфовала в море бурлящего, пенящегося тумана. Щупальца его, зыбкие и колышущиеся, то и дело перехлёстывались через каменный парапет лишь для того, чтобы через мгновение схлынуть вниз. Туда, куда я заглядывать боялась. Казалось, подо мной бездна. Казалось, один неверный шаг, и я буду лететь, лететь, лететь так долго, как и жить мне не дано. От холода немели пальцы, стучали зубы, сознание заволакивала сонная пелена. Переступив с ноги на ногу, я приготовилась ощутить, как, подобно подвесному мосту, раскачивается ненадёжная опора, но этого не произошло. Осмелев, сделала шаг к краю. Так, как поднимается занавес перед спектаклем, начал рассеиваться туман. Размытые и неясные, из мглы проступили неверные тени построек пониже, деревьев и быстро быстро движущихся людей. Опустившись на корточки, я сплела негнущиеся пальцы. Ветер, бывший аномально сильным, немного стих, но теплее от этого не стало. По телу безостановочно бежали волны мелкой дрожи и, пытаясь от неё отвлечься, я до рези в глазах всмотрелась в происходящее внизу, напрягла слух, пытаясь расслышать звуки - и застыла, забыв и о холоде и о том, что нахожусь я непонятно где, как и в чём. Ведь, в самом деле, каким образом меня занесло на эту крышу? Вопрос этот отошел на задний план. Там, на просторном дворе, кипел бой. Я не могла понять, кто за что воевал. Видела лишь тени, что бегали, махали руками, бросаясь друг на друга и, превращаясь в бесформенные кучи, падали лишь для того, чтобы больше не подняться. Что-то привлекло внимание. Очередная тень. Высокий статный человек с завязанными в хвост волосами. Темно. Больше ничего не разобрать. Только разве что... Сверкающая полоса как продолжение руки спокойно опущена вниз... Мгновение - и несётся сквозь воздух, чтобы врезаться в горло подкравшейся тени. Вокруг всё еще ночь, но кажется, будто кто-то сделал моё зрение более острым, а восприятие усилил до последних пределов. Я начинаю видеть слишком ясно. Волосы человека оказываются светлыми, растрепавшимися слегка. Клинок в руке обагрён кровью. Я всё еще сижу на крыше, не меняя положения окоченевшего тела, но постоянно вижу этого человека, где бы он не находился. А смертельный танец вынуждал его постоянно перемещаться. Вправо, влево, выпад, удар, еще один, пара усталых спокойных шагов - и новая волна резких, отрывистых движений. Туман рассеялся везде, кроме моих мыслей. Может из-за этого я так спокойно и хладнокровно воспринимала происходящее вокруг? Кровь фонтаном рвётся вверх? Падает очередное бездыханное тело? - и что? Подумаешь событие какое. А еще присутствовало какое-то странное осознание некого понимания. Будто какая-то мысль крутилась у самого края сознания, не давая схватить свой хвост. Будто я сама сейчас в центре боя. Будто клинок в моей руке. Вот я слышу крик о помощи, прорываюсь к своим людям... Удар, еще один... Что-то привлекает внимание. Врагов вокруг не остаётся почти... Только одна фигура человека застыла недвижно. Я... Я его знаю? По телу пробегает волна дрожи - и транс отступает. Снова крыша. Снова холод. И я опять просто сторонний наблюдатель, отвлёкшийся всего на миг. Потеряв из виду привлёкшего меня человека с клинком, я принялась отчаянно выискивать его в хаосе постоянно движущихся тел. Взгляд зацепился за светлые волосы. Да. Да, тот самый растрепавшийся низкий хвост, завязанный в небрежной мужской манере. Подняв голову, человек будто бы встречает мои глаза. На мгновение я захлёбываюсь, тону, теряясь в бесконечности голубого океана... Снова транс. Мне нужно успеть. Обязательно нужно успеть. Обязательно... Укрыть, защитить, Спасти... Бросаюсь вперёд - и падаю, обхватывая чьё-то тело. Через миг острая боль пронзает шею. Я лечу, лечу, лечу в тёмную бесконечность... Ледяная черепица касается щеки, и мне снова удаётся осознать саму себя. Я лежу у самого края крыши. К горлу подступает тошнота. Как так? Как так? А светловолосый мужчина распластался на земле с торчащей из основания шеи рукоятью. Его боль - моя боль. И я беспомощно мечусь в агонии, то царапая безразличную черепицу, то затихая в трансе. Но краем глаза постоянно вижу его. Какие-то люди собираются вокруг, закрывают светлые волосы, тёмный силуэт... Становится легче. На миг. Раскалённой спицей в уши врывается звенящий, режущий, невыносимо резкий звук. Проворачивается, разрывает голову на части. А я беспомощно хватаюсь за остатки рассыпающегося мира... *** И с криком сажусь на смятых простынях, сжимая вески ладонями. Невыносимый, резкий звон становится просто звуком будильника. Таким простым, обыденным, почти родным. Протянув ладонь, замечаю, как дрожат пальцы, а вскоре осознаю, что всё тело сотрясается как бы от холода. Набрасываю на плечи одеяло. Странный сон. Реальный, жуткий, запомнившийся до мельчайшей дитали. А еще безумно хочется пить. И всё-таки узнать, что же стало с тем светловолосым человеком. Хотя... Бред, ведь это всего лишь плод моей разыгравшейся фантазии. Просто бред. Не больше, ни меньше. Нужно вставать. Впереди свидание с группой, куча мелких хлопот и... Я ведь обещала себе не только заглянуть в клинику, но и выяснить личность вчерашней девушки с огнестрельным ранением? Вот и план на день. Пока же стоит забить голову более мелкими делами. Выпить кофе, разыскать джинсы, и, вот, обязательно распахнуть окно. Или с меня пока холодного ветра хватит? *** - Кристин Малахова? - донёсся из трубки хрипловатый мужской голос, медленно, с акцентом произносящий моё имя. - Кристина, - поправила я, кладя расчёску на край стола. - Моё имя Рисс Ким. Я являюсь юристом семьи Льюис. Имею сообщить, что три часа назад в автомобиле Дженифер Линды Льюис произошел теракт. Есть погибшие. Кристина Анатолиевна, ваше присутствие необходимо. *** И снова я прижимаюсь лбом к тонированному стеклу, а далеко-далеко внизу мелькает земля. Такая пёстрая, такая безразличная. Еще один теракт. Еще смерти. Кому, зачем это нужно? Неужели порой в людях может быть столько жестокости? Как, скажите, как так можно? Но никто не отвечал. Лишь пилот напряженно всматривался куда-то за горизонт да огромным насекомым стрекотал тёмный вращающийся винт. *** - Присаживайтесь, леди. - Обойдя стол, Рис услужливо отодвинул удобное лёгкое кресло. - Чай, кофе, сок? - И тотчас схватил трубку лежащего у пресс-папье телефона. - Аниль, два кофе, пожалуйста. Сахар и сливки отдельно, как всегда. - Обратился уже ко мне, внимательно наблюдая то, как я ставлю рядом с креслом бежевую дамскую сумку: - Вы знали, что Джордж Льюис вписал вас в завещание? Сложив пальцы домиком, я попыталась скрыть изумление. - Да-да, Кристина Анатолиевна, - опустился в своё кресло юрист, - часть акций 'Lewis Oil extraction' принадлежит вам. Так же на ваше имя открыт банковский счёт. Немалые деньги, смею заметить. - И? - откровенно не поняла я. Распахнулась дверь, впуская светловолосую секретаршу в облегающем чёрном платье с белым поясом на тонкой талии. - Ваш кофе, - улыбнулась девушка по-американски широко и, опустив на край стола металлический разнос, принялась выставлять чашки. - Ну неужели вы не понимаете, - обрадовался чему-то Рис. - Вы, Кристина, прямо сегодня можете заявить свои права. Сейчас у 'Lewis Oil extraction' три живых владельца. Линда Льюис получает совсем мало. Не её это стезя, а нынешняя хозяйка при смерти. Зачастую в таком состоянии не выживают. К тому же, по дороге в больницу девушка требовала эвтаназию. Не правда ли, отличный расклад? Бросив ложечку на блюдце, я добела сжала край столешницы. - Повторите-ка, что вы сказали, - произнесла медленно, по складам. - Сейчас положение первоначальных владельцев крайне зыбко, - склонился навстречу сероглазый мужчина. Что-то такое эдакое промелькнуло в его взгляде, что мне захотелось вывернуть сливочник прямо в это наглое лицо. Или лучше подействует крепкий горячий кофе? - Давайте без экивоков, мистер Ким. Вы заявляете, что я могу заполучить 'Lewis Oil extraction' в своё полноправное владение. Так? - так. Вы заявляете, - поднявшись, сложила дрожащие руки на груди, - что Дженифер Льюис требовала Эвтаназию. Так? - так. А теперь ответе на вопрос: какое право я имею на то, чтобы что-либо подписывать? И наконец, какая, по вашему, мне с того выгода? Если сейчас, прямым текстом, вы пытаетесь донести, что именно моя персона стоит за планомерным уничтожением владельцев, смею вас огорчить. Напоминаю: у меня и без ваших нефтедобывающих компаний проблем хватает. И вынуждена просить лично вас вместо того, чтобы здесь и сейчас праздно размешивать тростниковый сахарок в чашечке, заняться поисками тех, кто действительно виновен в происходящем. Заметьте, это в ваших интересах. Иначе, - склонившись, подняла сумку, - наша семья отыщет другого юриста. Знаете, сколько желающих в это время? Я всё-таки не сдержалась и, проходя мимо, невзначай покачнулась на низком каблуке. Всплеснув содержимым, миниатюрная чашечка опрокинулась аккурат на тёмно-синий костюм застывшего в кресле Риса. Смотреть в его лицо мне не хотелось. Молча распахнув дверь, я повернула ключ снаружи. Конечно, мелкая подлость, но всё равно приятно. Вспомнилась Глэдис. Почему, за что меня снова обвиняют в меркантильности, жестокости, расчёте? Какое право этот лощёный юрист имел вот так вот набрасываться на и без того уставшего человека? Конечно, вполне возможно, что он просто предан покойному Джорджу и его семье. Но я-то тут причём? Хотя, понятно, причём. Чужой человек. Вторглась в дом, завоевала доверие, а потом началась полоса сплошного невезения. Эх... И что мне делать теперь? А ясно, что. Плевать на всех. Плевать на всё. Я хочу, чтобы Льюисы жили, здравствовали и управляли своей чёртовой компанией, а значит не видать тебе, Джен, эвтаназии. Жаль только, до рыжеволосой в Лондоне я так добраться и не успела. Ну да ничего. Еще наверстаю. Так? *** К Джен меня не пустили. - Она слишком плоха, - заявил пухленький врач в зелёном костюме. - вам стоит подождать. Хотя не стройте иллюзий. Из такого чаще всего не выкарабкиваются. Советую рассмотреть вариант отключения от аппаратов. Этим вы облегчите её страдания. И отвернулся, скрывшись за поворотом. Я же осела на подвернувшийся под руку стул. В весках, мешая думать, стучала кровь. Казалось, я чувствую её каждой клеточкой тела, каждой мышцей и крохотной косточкой. Как мне поступить? Как мне быть? Хочется одного, скрутиться калачиком и уснуть до тех пор, пока всё снова не станет хорошо. Вот только, к сожалению, это невозможно. Я очутилась в эпицентре кошмара, а значит мне с ним и разбираться. Взгляд рассеянно мазнул по доске объявлений. 'Пользуйтесь контрацептивами!' - гласила первая листовка. 'Стройные ножки - это просто!' - убеждала следующая. 'Клиника 'Новая Жизнь' дарит второй шанс', - читалось на крошечном светлом листке, приютившемся в круге ярких, кричащих реклам. Вынув телефон, я, будто завороженная, принялась списывать номер. Цифры отчего-то плыли и качались, а иногда объявление и вовсе исчезало из виду. Что это со мной? Может нервы шалят? - Клиника 'Новая Жизнь', - раздался из трубки приятный мужской голос. - Стивен Максвыл слушает. *** Наверное, я никогда не смогу адекватно объяснить, какими именно мыслями руководствовалась, набирая тот номер. Быть может, было то слепое отчаянье, а может просто улыбка сжалившейся фортуны. Того не ведает никто. Оно, быть может, и к лучшему. Ведь должно же в нашей жизни быть место крохотному, но чуду? *** Он примчался гораздо быстрее, чем я ожидала. - Где здесь ваша умирающая? - произнёс бодрым тоном и, всмотревшись в моё лицо, застыл на полушаге. - Кто дал вам мои координаты, Кристина? - Здравствуйте, Стивен, - склонила голову я, уже жалея, что позвонила. Сейчас наобещает всех земных и неземных благ, стребует уйму денег и смоется в далёкие края. Какая же ты, Малахова, дура. - Догадываюсь, о чём вы думаете, - вздохнул мужчина тихо. - И разубеждать не стану. Это дело ваше. Я вообще склонен сначала делать, а потом говорить, так что сейчас потолкую лучше с лечащим врачом вашей сестры. - И, приблизившись почти вплотную, поймал мой взгляд. - Вам же советую отдохнуть, Кристина. Проблемы приходят и уходят, а здоровье, по крайней мере в вашем случае, даётся всего один раз. Что-то чарующе странное заплескалось в этих удивительных глазах цвета растопленного мёда. И, глядя в них, я ощутила, как расслабляется, распутываясь, ком напрягшихся нервов. Мне действительно нужно отдохнуть. - Спасибо, - произнесла тихо, и лишь через мгновение осознала, что осталось абсолютно одна. Странный врач тихо вышел, не скрипнув ни одной половицей. Мне же так хотелось спать... *** Странный гул, пульсирующий и низкий, ворвался в мой чуткий сон. Подняв голову, я с трудом распахнула слипающиеся глаза. Всё еще сижу в комнате ожидания для родственников при клинике. Шея затекла. Левое плечо, впрочем, тоже. Показалось, рядом кто-то есть, но через миг ощущение исчезло. Остался лишь этот жуткий, тревожащий звук, что посмел столь бесцеремонно меня разбудить. Липкий страх пробежал ледяными пальцами по позвоночнику, пощекотал горло. Сколько я проспала? Сейчас ночь? - Полночь, если быть точной, - раздалось из-за спины. Птицей взлетев из своего кресла, я обернулась. Оперевшись на подоконник, на меня смотрела невысокая женщина в простого кроя брючном костюме. - Кто вы? - хрипло сорвалось с губ. - Родственница в ожидании, - улыбнулась незнакомка загадочно. - Почему ты проснулась? Мотнув головой, я снова села. Точнее даже упала, ощутив, как дрожат колени. - Странный... Гул? - пролепетала заплетающимся языком. - Вы... Слышите его? Раздался звук лёгких шагов. - Что ты, - улыбнулась женщина, присаживаясь на край столика рядом со мной. - Здесь так тихо. И совсем никого нет. Вообще никого. А ты спишь. Закрываешь глаза, опускаешь голову... - Сплю? - шепнула я слабо. - Но я не хочу спать... Слушаясь с трудом, губы то и дело пытались сомкнуться. Впрочем так же точно, как и отяжелевшие веки. - Хочешь, хочешь, - произнесла незнакомка, и горячая ладонь коснулась моих волос. Тревожащий гул стих. И ничто не волновало больше. Даже её присутствие рядом. Сидит? - и пусть себе сидит. А я лучше посплю. Как там говорил тот странный доктор? Здоровье даётся один раз? *** Женщина же, улыбнувшись, поднялась. - Спи, девочка, спи, - произнесла тихонько, глядя на дело рук своих. - То, что происходит, не для тебя. И всё же интересно, как ты прочла объявление? Ты же простой человек. Примечания: *'Lewis Oil extraction'* - фамильная нефтедобывающая компания семьи Льюис. В реальности не существует. *Эвтаназия* - намеренное ускорение смерти или умерщвление неизлечимого больного с целью прекращения его страданий. Вопрос о допустимости эвтаназии остается дискуссионным.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"