Аннотация: То, что осталось далеко позади, начинает свою охоту на инквизитора.
Глава 7. То, что осталось позади
Солнце клонилось к закату, озаряя просторы лесов, что раскинулись в низовьях гор, ярким жёлто-оранжевым светом. Одинокая фигура, медленно, но неумолимо, продиралась сквозь дремучую чащу.
Ничего не могло устоять на её пути - всё, сметалось под тяжёлой поступью ног, ломая и круша деревья и камни, что препятствовали пути. Единственное, что могло остановить это существо или заставить пойти в обход - это пробегавшая мимо лисица со своим потомством; гнёзда птиц, что располагались на ветках деревьев. Звери не боялись его, но некоторые, особо крупные создания сторонились: грозные медведи с благоговением замирали при его веде, а лешие опасливо выглядывали из своих укрытий.
Это создание отдалённо напоминало человека - старика, но какого-то странного. Окажись кто-либо из смертных достаточно близко, то сразу бы почувствовал излучаемую им мощь. И всё же - это были остатки былого могущества.
Он множество лет провёл в состоянии, которое находилось между жизнью и смертью. Лишь зов, что не слышал он вот уже множество сотен лет, заставил пробудиться его.
Влекомый клятвой на крови, он уже множество дней провёл в пути, возвращаясь в давно забытые земли. С каждым шагом, воспоминания о прошлой жизни, заставляли его полумёртвое сердце изредка вздрагивать.
Когда-то у старика, в те незапамятные времена, когда он был молод и силён, было много имён. Однако сам он предпочитал именоваться Вэлсом.
Его тело медленно распадалось - время его народа давным-давно прошло, теперь в этом мире правили иные. Конечно, имелись способы отсрочить неминуемый конец, но он презирал тех, кто прибегал к ним.
Вэлс вышел на просторную поляну и замер: когда-то это место было цветущим садом, где росли златые яблоки, а теперь оно превратилось в развращённое подобие владений Мары. В центре, где когда-то была изба, теперь находилось огромное пепелище.
Ковыляя к гарищу, мимо разрушенного забора из костей и палок, тот вызвал в нём лишь чувства отвращения. Лар остановился там, где когда-то был вход в избу.
Окажись кто подле него в этот момент, то заглянув в его золотые глаза, стоявший сразу понял бы, какую боль испытывает старик от вида, всего этого: много лет назад, он оставил здесь свою супругу, из-за того, что каждый из них выбрал свой путь в новом мире. Она - кровь и жертвоприношения, он - тихий покой и тление.
Резко втянув носом, что скорее напоминал щели на иссохшем лице, воздух - он несколько раз моргнул своими золотыми очами и спустя мгновение, его бледная кожа ощутила дуновение холодного ветра.
Несмотря ни на что, он всё ещё чувствовал её запах в воздухе.
Повернувшись, он медленно направился прочь от остатков избы.
Идти далеко не пришлось: через несколько метров он замер возле груды костей и лохмотьев - обезображенные, деформированные останки. Ноги и кисти руки не хватало. Старик опустился на колени и набрав полную грудь воздуха, что причинило ему ужасные страдания, взвыл словно огромный ужасный волк.
Вой этот разнёсся по округе - птицы взмывали в небеса, травоядные бежали в страхе, а хищники силились вторить ему. Некоторые жители из близлежащих деревень, в этот день, обзавелись как новыми, так и первыми прядями седых волос.
Этот вопль, был преисполнен неподдельной ярости. Он будет мстить!
Взяв череп, который стал медленно рассыпаться у него в руках, Вэлс прижал его остатки к своему лицу, вдыхая пепел. Горячие ручейки слёз, что уже многие года не навещали его лица, начали стекать вниз перемешиваясь с остатками пепла.
На мгновение, старику померещилось, как высокая златоглазая девушка коснулась его щеки и печально замотала головой. Затем образ неумолимо растаял.
Отбросив останки бренного тела, его взор метнулся к остаткам избы - выставив руку в ту сторону, он нахмурился выжидая. По началу послышался какой-то отдалённый шум, затем спустя несколько ударов сердца, проламывая толщу земли, в его раскрытую ладонь упал огромный чёрный посох.
Вэлс поднялся, расправив свои широкие плечи. По его кожи паутинкой проступили вены, как будто жизнь снова возвращалась в это проклятое тело.
Джега будет отомщена своим мужем!
* * *
Очередная вечёрка с братом переросла в сору: Пустимир вскользь упомянул о своё желании вступить в орден рыцарей Длани Хорса. Радим лишь высмеял брата, а тот не церемонясь выставил его на улицу! Его! Старосту этой деревни! А ведь уже совсем скоро он должен быть назначен градоначальником! Возведя тем самым Пучай до уровня города.
Пьяный староста, покачиваясь брёл домой. Заметив сидевшую у калитки кошку, он с размаху попытался пнуть её, но промахнулся. Животное остервенело шипя, бросилось прочь.
Открыв, стащенную у брата в таверне бутылку, он залпом осушил большую её часть. Поморщившись, бородач замахнулся и разбил её о стену соседнего дома. Лицо Пустимира исказила гримаса гнева.
- Чёртов инквизитор! - процедил он сквозь зубы.
"Как только это ублюдок появился в моей жизни, то сразу всё пошло под откос: вначале он забрал мою жену, теперь пытается отнять и брата..." - староста схватился за голову, взъерошив свои грязные волосы.
Затем, опустив руки, он прошёл во дворик и усевшись на лавочку возле дома задумался - в его голове сразу всплыл образ Зарины. Лицо селянина на мгновение смягчилось, а затем резко переменилось на отталкивающе холодное.
- Ух, я ей устрою! - ударив кулаком по скамье, зашипел он.
Дверца во двор скрипнула и по началу он подумал, что это пришёл младший брат с извинениями, однако подняв взгляд он увидел человека в чёрном одеянии, который опираясь на посох, поглаживал кошку, что ластилась у его ног.
- Я кажется уже заплатил вашим, за работу этого ублюдка... проваливай! - икнув, злобно крикнул он.
Чёрный медленно выпрямился и поднял своё лицо, озаряемое лунным светом. Румянец Радима моментально сменился мертвенной бледностью.
В темноте, он принял этого человека... это существо за сборщика податей Длани Хорса. Однако сейчас, перед собой он видел обтянутый кожей скелет с горящими золотыми глазами. Этот "старик" был громадного роста, по очертаниям его иссохшей фигуры угадывалось, что когда-то он был силён и могуч. Однако даже в нынешнем состоянии, он внушал лишь страх.
Староста вскочил с лавочки, намереваясь запереться в доме, но ноги его заплелись, и он упал в пыль. Резко повернувшись, к незваному гостю, он лишь и смог что жалобно выдавить из себя:
- Ты... ты Анку?
Худой человек каркающее рассмеялся и опираясь на чёрный посох, медленно двинулся к бородачу:
- Боюсь, мой двоюродный брат сейчас далеко от сюда, да и встрече с ним ты бы отнюдь не обрадовался!
Радим был не в силах пошевелиться, страх парализовал его, и он во всю таращился на существо.
Вэлс остановился в нескольких шагах от него и пристально изучал селянина. Время от времени его тело неестественно вздрагивало, а в свете луны, казалось, что лёгкий ветерок уносит от него что-то на подобие пыли.
- Ну хоть не обоссался! - осклабив свои, до странного, острые зубы, скрипучим голосом усмехнулся лар. Затем наклонившись, он принюхался:
- Да, ты то, что я искал!
Схватив старосту за сюртук, своей когтистой бледной рукой, старик одним рывком поставил его на ноги.
Селянин казался подростком по сравнению с ларом.
- Кто ты? - пытаясь взять себя в руки, спросил Радим.
- О-о-о, ты меня удивляешь смертный!
Вэлс, опираясь на свой чёрный посох, максимально приблизил своё лицо к лицу старосты. Он изучал его, он чувствовал его мысли.
Бородач зажмурился и старался не дышать, чтобы не чувствовать того зловония, что исходило от тела старика.
- Я тот, кто желает мести. - он провёл огромной ладонью возе лица старосты, - Я тот, кто лишён всего. - провёл он рукой над его головой, - Я тот, кто знаете твои самые потаённые желания!
Наконец не выдержав, Радим раскашлялся из-за того запаха, что исходил из пасти лара - запаха могильных червей.
- Ты умираешь? - внезапно осознав, выпалил староста.
Услышав эти, слава, старый бог тут же отшатнулся от селянина. На его лице проскользнула тень удивления.
- Ты прав... - медленно ответил он, - но у меня есть к тебе предложение - месть одному человеку.
Странный блеск проскользнул в глазах старосты. Сознание его наконец окончательно прояснилось - казалось, что весь алкоголь тут же выветрился. Он сразу понял о ком речь, и кто перед ним стоял.
Что-то тёмное и злое, что всегда видела в нём его супруга, шевельнулось в его душе. Что-то, что приняло и дало прорости "зерну" Ворожеи.
- Вот оно как! - тихо, себе под нос произнёс лар. Возможно, с этим человеком, у него получится совершить месть. Придётся переступить через свои принципы, ибо время его было на исходе.
Вэлс потянулся к Радиму, тот благоговейно протянул свою руку в ответ. Резким движением пальца, лар рассёк его руку, вместе с одеждой от центра ладони, практически до самого локтя.
Староста сдавлено всхлипнул, на что старик надменно взглянул на него и повторил тоже самое со своей рукой.
Сцепив их в некое подобие рукопожатия, позволяя крови смешаться. Опираясь о посох, лар произнёс на древнем языке, что уже множество сотен лет не звучал в этих местах:
- Принимаешь ли ты мою сущность, человек?
Удивлённый, тем что он понял этот язык, Радим с жаром ответил:
- ДА!
И как только его слова сорвались с губ, что-то случилось - сама ткань мироздания переменилась, исказилась и деформировалась: сплетая и переплетая их тела.
Те, кто были двумя - стали одним.
Тот, кто раньше был Радимом, стоял на пороге дома и глаза этого существа горели золотым огнём.
Однако внутри него, теперь жило две души.
Кошка, сидевшая на заборе, испуганно зашипела, но как только её коснулся взор его златых очей, она тут же успокоилась.
* * *
Создание быстрым шагом, передвигалось по ночным улицам деревни. Посох стал неким подобием трости, которую он спрятал в полах своего огромного плаща. Ещё до того, как услышать, он почувствовал чьё-то присутствие поблизости, затем последовал окрик.
Голос был до боли знаком. Тому, другому.
- Брат! - высоко подняв фонарь, позади него стоял корчмарь, который закутался в тёплую осеннюю куртку, а лысую черепушку покрывала шапка.
Вэлс медленно повернул голову и встретился взглядом с Пустимиром.
Тот молча замер на месте.
Лар странно улыбнулся и растворился в ночной темноте.
По Пучаю и в окрестных деревнях завыли собаки, приветствуя новое воплощение своего покровителя.