Снежная белизна резала глаза, холодный воздух обжигал лёгкие, но это не волновало одинокого человека, бредущего в никуда; воспоминание тяготило его.
О вопросах: где он? как оказался здесь? почему голый? человек не думал - мелкие кадры из прошлого поглощали всё его внимание. Всего раз он останавливался и, с испугом шепча, повторял:
Оглядывался, всматривался в острые снежные вершины низких скал - что встречались на пути, клиньями возвышаясь над гладкой равниной - в чёрные густые тени; будто кто-то мог подслушать и забрать то единственное, что он помнил - своё имя. Успокоившись, брёл дальше вспоминать прошлое. Солнце было за ним и не спеша шло к закату. В вое ветра слышал человек далёкий крик о помощи, перед глазами всё плыло и в этом мареве, сквозь красную пелену, он видел вспышку света на тонком лезвии, замах, крик, перешедший в хлюпанье и видел фонтанчик алой крови, брызжущей в лицо. От столь яркого момента ему стало холодно и, словно очнувшись, он упал на колени, скрестив руки на груди. Но когда воспоминание прошло, прошёл и холод. Человек встал и побрёл дальше.
Долго он брёл в тщетных попытках всё вспомнить и, во время заката, когда снег окрасился красным, человек споткнулся и упал лицом вниз. Не обращая внимания на боль, он посмотрел на уступ, что свалил его и замер - это был череп. Гладкий, сверкающий красной белизной, выступал из снега лицом вверх. Опомнившись, он приблизился на четвереньках к нему, стряхнул мелкие крупицы снега и зачаровано всмотрелся в тёмные, покрытые коркой льда, глазницы. Потом начал расчищать снег вокруг черепа и с удивлением обнаружил множество костей и черепов, сросшихся в жуткое месиво, покрытое льдом; но, потеряв всякий интерес к ним, он вернулся к черепу. Он вырывался из общей каши вверх. Его замечательные формы приковали глаза человека, а в голове всё звучало: "Не-ет, прошу, пожалуйста, умоляю..."
Погладив лоб черепа, он почувствовал болезненную усталость и, не успев сообразить, рухнул возле него лицом в снег.
На утро интерес к черепу угас и человек пошёл дальше. Началась буря, скрыв солнце в сером мраке. Он, еле передвигая ногами, сопротивляясь силе ветра, шёл закрыв глаза. Но раз приоткрыв их, закрыть уже не смог. Кровь. Человек упал на колени, взял пригоршню красного снега и положил в рот, ощутил слабый привкус металла. Он на четвереньках следовал по пятнам, что становились всё больше и темнее. Кровь привела его к источнику - телу. Замерев, не отводя взгляда от вида окровавленной плоти, человек начал вспоминать - и не кусками, постепенно, нет; прошлое словно ждало этого момента и настигло его врасплох, ошеломило. Не в себе от столь неожиданного потрясения, он приблизился к телу; хотел взглянуть на лицо. Истерзанная плоть ещё отдавала теплом, возбуждая его.
- Жива...
Это была женщина; она лежала на боку, лицо скрывали чёрные локоны.
- Помню...
Неведомая сила пробуждалась в нём, сила, что заставляет человека жить, наполняет теплом. Давно потерянные крики снова слышатся в дали, всё нарастая, перебивая, а потом и вовсе заглушая рёв бури. Рука тянулась к локонам, но на полпути остановилась; чуть правее от её лица лежал нож.
- Да-а...
Взяв его, занеся над головой и целясь в висок, чтобы...
- ...закончить начатое.
Он ударяет кулаком в снег.
- Что?..
Тело? Кровь? Буря?
- ...что?..
Ничего...
- ...нет!
Белоснежная пустыня, холодное солнце и прошлое, что покинуло его.
- Не-не может... быть.
Он рыдал до захода солнца, свернувшись в позе новорожденного. Ночью, встав, он начал всё с самого начала - с воспоминаний.