Жуков Антон Антонович в соавторстве с Аркадием Ангелом : другие произведения.

Анри д'Аркен. Глава 3 (продолжение)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Историко-приключенческий криминальный роман. Знаменитый французский поэт и разбойник Анри д'Аркен вступает в противостояние с влиятельным аристократом, сыном одного из маршалов королевства. Являясь фактическим королем парижской бедноты и преступного мира столицы Франции, господин д'Аркен использует все свои криминальные возможности, в то вермя как его противник все возможности финансовые. Выйдет ли хоть кто-нибудь победителем из схватки двух равных по силе соперников или их распри приведут к обойдному уничтожению? Ответ на страницах предложенного вашему вниманию произведения.
  Сколько именно продолжалась чествование бога Вакха и Диониса никто из спутников поэта не сказал бы наверняка. Но по ощущения усталости Анри осознал, что уже за полночь. Прошедший день оказался богатым на разного рода впечатления, и поэтому его нужно было заканчивать и подводить итоги. Еле поднявшись со своего места, Анри кивнул Марианне, чтобы его посуду убрали. Потом, тяжело переступив через лавку, на которой он сидел, поэт направился к лестнице ведущей на второй этаж. Никто из спутников не обратил на его уход внимания. Эдуардо, сверкая своими ровными белыми зубами, подмигивал одной из работниц таверны, но та ни коим образом не высказала заинтересованности испанским красавцем. Толстяк Жан, чья крупная фигура привлекла сегодня внимание графини де Руа, с аппетитом уплетал остатки печёной рыбы, осыпая крошками и без того грязный камзол. Танкред, положив пистолет на колени и облокотившись спиной на деревянную стойку, методично проверял исправность своего оружия. Молодой участник преступной ватаги Алехандро уже наелся, но продолжал из чувства солидарности со своими более старшими товарищами сидеть за столом. А Анжелика, убивая время, упорно перекладывала остывший кусок фазана из одной части тарелки в другую. Все были заняты своими делами. И Анри неожиданно даже для самого себя тепло улыбнулся, будто перед ним сейчас находились члены его семьи.
  Неверными шагами он поднялся по ступеням и зашагал по длинному тусклому коридору. С двух сторон, друг напротив друга тянулись дубовые прямоугольники дверей съемных комнат. Из комнаты, которую второй день арендовал какой-то небогатый купец, приехавший в Париж, чтобы поправить свои дела, выскочила полуголая девица с подсвечником в руках. Натолкнувшись на Анри, она весело ему улыбнулась.
  -Какой же он нудный любовник, - прошептала она.
  Как только ее лицо попало в освещенное единственной свечой пространство, Анри узнал в девице проститутку, находящуюся в постоянном штате сотрудников таверны. Правда, ее имени поэт бы даже за сто лет не вспомнил.
  - Кто нудный? - спросил автоматически Анри.
  - Да этот купец. Я чуть не уснула от его причитаний и медлительности. Интересно в Лангедоке все мужчины такие же рохли?
  - А ты проверь, если первые двадцать окажутся такими же как он, тогда - все, - усмехнулся поэт и, обойдя девицу, подошел к двери своей комнаты.
  Как только он переступил порог своего пристанища, Анри понял, насколько же он все-таки устал.
  Медленно сняв с себя перевязь шпаги, он с благодарностью посмотрел на преданный ему клинок и положил его на кровать поверх одеяла. Затем стянул с себя черный камзол и повесил его на деревянный крючок около двери. Оставшись в легкой белой рубахе, он подошел к красивому зеркалу.
  Это зеркало, как утверждал его предыдущий владелец, было доставлено во Францию из Венеции. Так или нет проверить было невозможно, но качество и утонченность работы наводили на мысль о том, что хозяева не соврали.
  Анри вспомнилось, как он заглянул в будуар к одной весьма не бедствующей вдове, Клермонтской баронессе. Ничем особенным любвеобильная вдова порадовать поэта не смогла, зато сам гость обратил внимание на редкой красоты изделие. Рама зеркала сделанная из старинной бронзы была выполнена в виде раскрытой створки большой жемчужной раковины, неправильной формы. В самом верху и по бокам, рама была обрамлена на удивление живыми и красивыми бронзовыми цветами. По всей видимости розами или пионами. Вверху, словно купаясь в цветах, в непринуждённых позах застыли два милых, ангелочка.
  - Мадам, - сказал тогда вдове Анри, - это зеркало никак не гармонирует с обстановкой вашей комнаты. А зачем вам иметь то, что не несет в себе красоты. Вот у меня дома оно будет в самый раз, как раз то, что мне надо.
  - Я поняла, дорогой, - только и ответила тогда вдова.
  А через неделю слуга баронессы привез на повозке завернутую в простое полотно драгоценную посылку. Которая, как это не удивительно, оказалась тем самым зеркалом.
  Разглядывая сейчас свое отражение, Анри вдруг стало очень грустно. Перед ним был еще не старый, но уже и не молодой тридцатисемилетний мужчина. В волосах кое-где проблескивала седина. Около рта и между бровей все явственней проглядывались морщины. Он не являлся красавцем, но мог быть вполне приятным кавалером.
  За спиной виднелась хорошая деревянная кровать, два стула, стол и шкаф с немногочисленными вещами. Что еще можно было в зеркале разглядеть? Ничего.
  Ни здесь, ни где-то в другом месте у господина Анри Д"Аркена не было ничегошеньки. Родители и сестра жили довольно далеко, а других родственников у него было немного. Он был один. Никакой семьи, детей, домашнего очага и уюта у него не было и, что самое страшное, не предполагалось.
  Постоянный риск, опасная игра с законом, полицией, людьми кардинала и преступниками, которыми кишела Франция, постоянный страх быть схваченным и казненным. Вот что было его повседневностью. Разве можно было при такой жизни думать о стабильности, спокойствии, о жене, о детях.
  О своих детях. Не тех, во имя которых он проводил свои бесконечные рейды по всем Парижским закоулкам. А о своих. От любимой женщины, спутницы жизни.
  Что он мог бы предложить даме сердца, даже если бы таковая у него всерьез появилась.
  Деньги? Так у него их не было. Все уходило на содержание его банды и христианскую благотворительность.
  Титул? А что в нем толку, если кроме древнего прославленного имени и памяти о подвигах предков ничего к тому не прибавлялось.
  Спокойный мирный труд? Так ведь кроме как фехтовать и писать поэмы он ничего более не умел. Да и собственно ничего другого и не хотел. Причем, его стихи оказывались порою острее шпаги, а потому даже литературное поприще не обещало ему спокойного неба над головой.
  Да, он был сейчас в фаворе у короля. Но монархи капризны, кто мог бы поручиться, что завтра Людовику не придет в голову мысль вздернуть изрядно всем насолившего рифмоплета на виселице. Никто.
  А ведь ему сейчас, как никогда хотелось покончить со своим опасным ремеслом. Потому что сегодня он впервые увидел ту, ради которой это можно было бы сделать.
  Изабелла де Руа.
  Анри произнес мысленно ее имя и ему стало теплее на душе. Она сегодня была в шаге от него. Свежая, красивая и непорочная. Протяни руку, и можно было ее почувствовать. Но Анри не стал осквернять эту гордую представительницу прекрасной половины человечества касанием своей не раз обагряемой людской кровью руки. Перед ним был идеал, а идеал трогать руками нельзя. По-крайней мере сразу. Такую женщину нужно завоевывать. Не так, как Анжелику, не так, как служанку Марианны, не так, как ту девицу, с которой он столкнулся в коридоре. Это был совсем иной тип женщины.
  Женщины искренней, женщины благородной, женщины умной.
  Очень умной.
  Как давно Анри не имел возможности с кем-нибудь по душам поговорить. Не о женщинах, не о количестве награбленного, не о вчерашней попойке, а о чем-нибудь другом.
  О политике, истории, книгах, музыке, живописи.
  С кем из своих товарищей он мог об этом пообщаться. С Эдуардо? Тот двух слов связать не может. С Жаном? Этому кроме как пожрать больше ничего не надо. С Танкредом? У того, кроме воспоминаний о сражениях религиозной войны и о подвигах Валленштейна, тем для разговоров не существовало. Может Анжелика? Увы, но тоже нет. Красивая, искусная в любви, неплохая фехтовальщица, но собеседник никакой. Она ведь даже никогда особенно не интересовалась его стихами. Может в силу непонимания изящной словесности, может потому, что, не умея читать, воспринимала поэмы Анри на слух. От тех, кто нередко с ошибками воспроизводил его творчество. Возможно, были еще какие-то объяснения, но суть оставалась в том, что и с Анжеликой у него не возникало душевной близости.
  И вот от осознания всего этого ему и было грустно...
  ...Неожиданно в голове что-то щелкнуло. Это было очень знакомое состояние, и Анри прекрасно зная, что с этим ощущением лучше не бороться, не мешкая, взял в руки перо которое всегда было рядом с зеркалом в серебряной чернильнице. Не отрывая пера от бумаги, которая тоже всегда была под рукой, поэт записал несколько строф. На то, чтобы запечатлеть новую поэму, ему понадобилось не более получаса. Закончив творение, он небрежно бросил бумагу на пол и ещё раз посмотрев в зеркало. На этот раз Анри остался вполне доволен и испытал чувство сродни тому, которое испытывает беременная женщина, явив свету новорожденного. Тут было и облегчение, и усталость, и гордость собой.
  Кое-как скинув с себя грязные сапоги и штаны, поэт упал на постель рядом с давно там отдыхающей шпагой. Пропотевшее тело нуждалось в чистой воде, но мужчине было лень идти купаться. Любовь к чистоте, всегда казалось его товарищам странной. Они едва ли умывались раз в неделю. Даже Анжелика и Марианна, будучи представительницами прекрасного пола, как и все типичные модницы столицы королевства предпочитали горячей воде сильные духи, перебивавшие неприятный запах немытого тела. Оттого и они с непониманием относились к привычке поэта принимать ванну.
  Положив правую руку на поверхность новеньких ножен, Анри закрыл глаза.
  В темноте скрипнула дверь. Но Анри даже не пошелохнулся, потому что давно научился распознавать человека по его шагам. Та легкая тихая поступь, которая звучала, в комнате принадлежала Анжелике. И поэту совсем не нужно было открывать глаз, чтобы это понять. К тому же от девушки в темноте исходил резкий запах нестиранной одежды и промокших сапог, который не могли заглушить выдохшиеся ароматы духов.
  "Господи от Танкреда пахнет лучше", - разозлился на подругу Анри.
  Шаги замерли где-то посреди номера и какое-то время вокруг не раздавалось ничего, кроме громкого храпа из соседней комнаты. Затем девушка сделала ещё несколько шагов к кровати. Зашелестела ткань платья, скрипнули деревянные половицы и Анри почувствовал рядом со своим ухом привычное дыхание.
  - Я знаю, что ты не спишь, - прошептала Анжелика.
  - А я и не спорю. Хотелось уснуть, но стоило оказаться на постели и в голове тысячи надоедливых мыслей, которые не дают успокоиться.
  - Это какие, например? Только не говори, что о голодающих детях. Иначе я просто рассмеюсь тебе в лицо.
  - Ты будешь удивлена, но о детях я тоже думал.
  - Не ври. Ты все об этой богачке, де Руа.
  - Графине де Руа, - поправил Анри.
  - Ох ты, значит твои чувства к ней очень серьезны.
  - Почему вдруг ты так решила, милая?
  - Своих предыдущих любовниц ты по титулам не называл, а тут ты погляди. Графиня.
  - Но ведь она графиня и есть, разве тут могут быть какие-то сомнения?
  - Сомнений никаких, ты в нее влюбился, - произнесла сдавленно Анжелика. - Вот и весь разговор. А я теперь стала тебе не нужна.
  - Анжелика, с чего это ты могла стать нежелательной для меня. Ты оказывалась верной спутницей во всех моих приключениях, была преданна мне. Неужели я просто так возьму и отрекусь от того, что между нами было.
  - Значит, ты остаешься со мной из жалости? Или из чувства благодарности? Приятно, что у людей в наши времена еще остались подобные представления о мужской чести. Видимо это все, на что я могу рассчитывать.
  - Милая...
  - Ну, почему бы и нет. Вы оба благородных кровей, неплохо друг с другом смотритесь и равно образованны. Наверняка тебе с ней будет интереснее, чем со мной.
  Анри отчасти оказался удивлен тем, на что обратила внимание его спутница, но, разумеется, виду не подал, что она попала в цель:
  - Какие могут существовать сословные преграды для людей? Ты хоть раз слышала, чтобы я привередничал с женщинами по принципу происхождения.
  - Нет, - согласилась Анжелика, - спал ты со всеми без разбора.
  - Я не это хотел сказать, - обиделся мужчина.
  - Извини, я тоже похоже перегнула палку. Раз уж тебя угораздило влюбиться, так тому и быть. Дай только мне возможность быть с тобою рядом. Пусть твоя душа будет с ней, но со мной хотя бы оставь свою физическую оболочку. Это никогда не утолит чувства моей любви к тебе, но хотя бы заглушит горечь поражения. Все женщины рано или поздно кому-нибудь проигрывают свое главное сражение за любовь. Оставь мне как поигравшей просто часть себя. Я не буду тебе помехой в ваших отношениях.
  - Анжелика, - тихо проговорил Анри.
  Но иных слов его Анжелика слушать не хотела. Звук был заглушен длинным приятным поцелуем, после чего она стянула с себя старенькое платье и поэт вновь осознал, за что именно он так долго оставался именно с этой женщиной...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"