Подражание времени.
"Привет, Вован! Зайди минут через пятнадцать ко мне, - сказал шеф, проходя
утром мимо Володиного стола, и, как всегда, протянул ему руку для короткого
рукопожатия.
Володя - молодой парень двадцати лет, недавно отчисленный из института за
академическую неуспеваемость, устроился на должность секретаря директора в
фирму, со странным названием, "К&MO" полтора месяца тому назад. Институтский
знакомый, через которого он получил это место, ведя его на собеседование,
напутствовал:
- Ты, Вов, держи себя естественно, отвечай на все вопросы просто и если
вдруг чего не знаешь - так сразу и говори, не вздумай умничать: сейчас
этого не любят. Я тебя там уже представил, так как нужно. Думаю,
собеседование - это формальность одна: просто их шеф на тебя посмотреть
захотел, ну, чтобы рожа там не кривая была. Все-таки секретарь - лицо фирмы
как-никак.
- Я думал, секретарями девушек молодых предпочитают принимать, а тут, как ты
уверяешь, только парень нужен, не странно ли? - спросил Володя приятеля.
- Да ты не боись, нормально там всё, и у директора ориентация правильная.
А то, смотрю, перепугался совсем, просто, говорят, достали его
бабы-секретари. Чем уж конкретно - не знаю, : только не тем, что спать
с ним отказывались. Спать у него есть другие. Самое главное - бабки в
этой фирме хорошие платят. Я бы сам устроился, но там весь день нужно
сидеть, иногда и выходные прихватывать, а у меня практика преддипломная.
Руководитель зверь попался, требует ходить каждый день, да ещё пытается
уму-разуму учить. В общем, не повезло ...
Как и предполагалось, собеседование заняло не более пяти минут и свелось к
чисто формальным вопросам. Директор - крупный смуглый мужчина лет тридцати
пяти со смоляной бородой, спросил у Володи возраст, сколько курсов института
он закончил и кто его родители. Любой вопрос о родителях всегда вызывал у Вовы
неприятные чувства: родители давным-давно развелись, и жили новыми семьями в
других городах (отец даже успел стать дедом: его восемнадцатилетняя дочь от
второго брака вышла замуж, и родила реб"нка); бабушка же, вырастившая Вову,
ревностно отнеслась к новой семье своего сына (отца Володи). Считая своего
первого внука самым родным и близким, она не была рада рождению других, и
всячески старалась огородить любимого Вовочку от каких-либо контактов с
младшими сестрой и братом, да и с отцом тоже.
Поэтому на последний вопрос Володя заучено пробубнил о том, что его родители
живут и работают на Дальнем Востоке.
***
На следующий день он уже сидел в удобном крутящемся кресле за большим чёрным
столом, расположенным рядом с дверью в кабинет директора. Неожиданно выяснилось,
что вся фирма занимает только две комнаты на втором этаже огромного,
принадлежащего когда-то проектному институту, а теперь как улей напичканного
разными конторами, здания. Одна комната была большая. В ней сидели Володя, три
девушки, работающие на компьютерах, и женщина лет сорока. Женщину Володе
заместитель директора (человек со стандартным лицом и неопредел"нным возрастом)
представил как бухгалтера, девушек он просто назвал по именам.
Во второй комнате, меньшей по площади, располагался кабинет шефа. Зам, большую
часть рабочего времени находившийся во второй комнате вместе с директором,
выходил, как правило, только для того, чтобы потихоньку переговорить о чём-то
с одной из девушек или бухгалтером. Обращался ко всем он подчёркнуто вежливо,
разговаривал тихо. Володя даже не мог себе представить заместителя, повысившего
на кого-нибудь голос. Директор же наоборот, любил говорить очень громко, почти
кричать, ко всем обращался только на "ты", и предпочитал, чтобы его называли
шефом, а не по имени-отчеству.
Девушки целыми днями упорно трудились что-то делая за своими компьютерами,
только изредка отрываясь на короткие перекуры. Не курившая женщина-бухгалтер
тоже весь день проводила сидя за дисплеем, периодически консультируясь по
телефону с каким-то юристом, иногда уезжала на машине зама в налоговую
инспекцию или банк. Такая рабочая обстановка поначалу показалась Володе
гнетущей. Однако через неделю он привык и, от нечего делать, не спеша,
просматривал толстые атласные журналы, лежавшие на маленьком столике у входа
и предназначенные для посетителей фирмы. Посетителей, как правило, не было.
Если даже приходил какой-нибудь крутого вида мужик, то сразу принимался
директором, и все разговоры велись в кабинете за плотно закрытой дверью.
Служебные обязанности Володи оказались очень простыми. На его столе стоял
многоканальный телефон, к которому подходили две городские линии, и на звонок
он должен был поздороваться, представиться секретарём фирмы "K&MO" и, если
звонивший в начале разговора не назвал себя, вежливо попросить его сделать это.
После, нажав на телефоне директорскую кнопку, он спрашивал у шефа разрешения
соединить с ним звонившего и, получив утвердительный ответ, переключал на него
линию. Иногда были случаи, когда шеф не хотел разговаривать с кем-то, и тогда
Вова врал, что директор только сейчас уехал, перезвоните через день или два,
когда он вернётся.
***
Скоро Володя узнал, что кроме тех двух городских линий, которые подходят к его
аппарату, существует ещё как минимум одна, подключенная непосредственно к
телефону директора. Зам, как-то в очередной раз вышедший к бухгалтеру, оставил
дверь во вторую комнату приоткрытой, и Володя услышал, как шеф разговаривает с
кем-то по телефону. Случайно посмотрев на директора через дверной проём, он
увидел в его руке обычную телефонную трубку, а не мобильник. "Ведь звонков не
было", - подумал Вова и, в недоумении посмотрев на свой аппарат, ещё раз
убедился в том, что все линии на его телефоне свободны.
Прошёл почти месяц, и, выданная бухгалтером в отдельном конверте зарплата,
превзошла все ожидания Володи.
Однажды, отправившись вместе с девушками в коридор покурить, Вова попытался
задать им давно интересовавший его вопрос: чем же конкретно занимается фирма, в
которую он устроился? Девушки стали рассказывать ему про какой-то
"холдинг", "биллинг", "консалтинг", и Володя, окончательно запутавшийся в
непонятных для него терминах, только утвердительно кивал головой, делая вид,
что ему понятно, о чём идёт речь.
***
На столе мелодично замурлыкал телефон, и замигала кнопка, на которой была
короткая надпись "ШЕФ". Володя снял трубку.
- Зайди ко мне, - сказал директор.
- Послушай, Вован, - продолжал он, когда Вова уселся в указанное ему
кресло, - мы тут с замом сегодня вечером улетаем во Владик по делам,
а тут выходные, на носу: тебе надо в воскресенье придти посидеть здесь
часиков с пяти вечера: я буду звонить оттуда, а ты тут запишешь всё, что
нужно будет девицам нашим и бухгалтеру сделать в понедельник. Моего звонка
дождись обязательно. Ключ от офиса возьмёшь внизу у охраны. Я предупрежу,
что ты придёшь в воскресенье, а чтобы совсем скучно тебе тут не было - вот,
возьми ключ от моего кабинета, телевизор здесь посмотришь. Я буду звонить
прямо сюда, так что тебе все условия ..., да, предупреждаю: никаких друзей,
тем более баб, сюда приводить нельзя, узнаю - выгоню сразу. За сидение
здесь в выходной отгул потом получишь, как прилечу.
Положив в карман замысловатой формы ключ от директорского кабинета, Володя
вернулся за свой стол.
***
Приехав в воскресенье на работу, он расписался в журнале у охранников за
получение ключей от офиса и, подождав немного, пока выключат сигнализацию,
установленную в комнатах его фирмы, поднялся на второй этаж. Пройдя по
непривычно пустому и гулкому коридору, он быстро открыл входную дверь с
табличкой "K&MO". Ему было немного жутко от полной тишины, царившей сегодня
во всём здании, и поэтому, прошмыгнув внутрь, он сразу заперся на один из
замков.
Вся обстановка кабинета шефа состояла из большого стола, шикарного
директорского кожаного кресла с высокой спинкой, ещё двух очень низких и
глубоких кресел, в которые усаживали посетителей, небольшого телевизора,
стоящего на тумбочке со стеклянными дверцами и музыкального центра - монстра
в полупрозрачной стойке, состоящего из нескольких блоков и двух узких, но очень
высоких колонок.
Володя уже слышал от девушек о некоторых причудах директора, одна из которых
как раз и заключалась в том, что иногда шеф остаётся после работы в своём
кабинете, выпивает много банок импортного пива и, включив музыкальный центр,
за который он по слухам отвалил кучу баксов, слушает классическую музыку.
Посидев немного в удобном кресле и, не найдя ничего интересного ни на одном
из телевизионных каналов, Вова ради любопытства принялся открывать один за
другим объёмистые ящики директорского стола. На дне верхнего лежал плоский с
множеством кнопок пульт управления. Эта штука явно была от музыкального центра.
Покрутив его в руках, Володя скоро догадался, как включить аппаратуру, и
изумительной чистоты звуки наполнили комнату. Звучала классическая музыка.
Подойдя к стойке, Вова углубился в изучение надписей на компакт-дисках,
аккуратными рядами стоящих в нижнем отсеке. К большому его разочарованию вся
фонотека шефа сплошь состояла из классических произведений. "Вот чокнутый, -
подумал Володя, - неужели ему нравиться эта гадость? Нужно было прихватить с
собой хоть пару компактов с приличной музыкой". Но делать было нечего, и он
продолжал слушать одно произведение за другим.
Музыка звучала.
Звуки были изумительно чисты. Качество воспроизведения было настолько высоким,
что Володя подумал о том, каких высот достигла, однако, современная электроника.
Ведь, сидя в концертном зале с прекрасной акустикой, он вряд ли так отчётливо
ясно и объёмно мог бы услышать каждый инструмент оркестра.
Зазвонил телефон.
"Ну вот, наконец-то и шеф, - подумал Вова, - сейчас запишу, чего он там скажет,
да домой нужно бежать". Убавив до минимума громкость, он рывком поднял трубку.
- Алё, шеф, слушаю!
Но трубка молчала.
- Алё! Алё! - ещё несколько раз повторил Володя.
Но позвонивший продолжал молчать. По короткому шороху Вова догадался, что на
том конце провода микрофон закрыли рукой.
- Алё. Добрый вечер, с вами разговаривает секретарь фирмы "K энд МО", -
пробубнил он.
Трубка ответила короткими гудками, и Вова в сердцах бросил её на место.
Настроение совсем испортилось. "Ну вот, - думал он, - сколько тут теперь
торчать придётся - неизвестно. Уже почти девять вечера, но директор так и не
позвонил. Ночевать что ли здесь оставаться?". Посидев немного в полной тишине,
он прибавил громкость. Музыка, наполнившая звуками кабинет, показалось ему
знакомой. Вова подумал, что, по всей видимости, слышал это произведение в
детстве, когда энергичная бабушка, стараясь приобщить любимого внука к
искусству, водила его в оперу и на симфонические концерты.
Увеличив громкость, он откинулся на спинку удобного кресла и закрыл глаза.
Голова немного кружилась. "А шеф-то наш не такой уж и чокнутый, - подумалось
ему, - я даже не мог предположить, что классическая музыка может быть такой
красивой".
Скоро произведение закончилось, но Володе очень захотелось послушать его
ещё раз. Открыв глаза, он взял со стола пульт. Но, почему-то все надписи на
нём сейчас выглядели размытыми, и понять их значение ему никак не
удавалось. Чувствуя всё возрастающую неестественную лёгкость во всём теле,
он интенсивно потряс головой. От этого головокружение только усилилось.
Теперь Вова не различал не только мелкие буквы на пульте, а все предметы,
находящиеся в комнате. Но это его уже не волновало: желание вновь услышать
понравившуюся музыку, переросло в нетерпимую страсть, и он наугад принялся
лихорадочно нажимать на все кнопки подряд. Наконец, совершенно случайно ему
удалось включить именно то, сейчас единственно необходимое произведение, и
звуки, без которых, казалось, Вова не мог больше существовать, успокаивающе
мягко заполнили всё пространство. Как человек, только что выполнивший большую
и тяжёлую работу, он откинулся на спинку кресла, с облегчением вздохнул и,
наслаждаясь великолепным звучанием, подумал, что в мире больше нет ничего
совершеннее этой музыки. Казалось, композитор, в голове которого родился
этот шедевр, оставил потомкам прекрасное мгновение своей жизни. Созданное им
произведение, однажды появившись на свет, теперь существует само по себе,
и никто не в силах помешать этому: гармония рождена, идёт процесс развития
гармонии. Процесс развития бесконечен: каждое новое поколение, поражаясь
совершенству и красоте этой музыки, будет воспринимать её по-своему. Во все
времена, исполненное ли оркестром или воспроизведённое каким-нибудь иным
способом, произведение обретёт в сознании людей совершенно новый, присущий
другой эпохе, смысл. Звуки, трансформируясь в прекрасные образы, поразят
слушателя и заставят его переживать счастливые мгновенья жизни. Но это
будут уже другие образы, другие счастливые мгновенья - это будет другая жизнь,
в которой гармония обретёт новое содержание, о котором её автор и не
подразумевал.
Володя восхищался. Казалось, что в своей жизни он ещё никогда не испытывал
такого наслаждения. Постепенно звуки стали приобретать реальные очертания:
теперь они казались ему материальными, как бы живыми, аморфными, но в то же
время, имеющие определённую очаровательной красоты структуру. Гармония
поглотила его полностью: в мире больше ничего нет кроме музыки, всё остальное
просто перестало существовать. Повинуясь неосознанному влечению, он устремился
вслед за рождающимися и исчезающими, мистически манящими за собой звуками.
В радужном пространстве гармонии, Володя поднимался всё выше и выше по свечению,
исходившему откуда-то сверху и похожему на северное сияние. Для него п
риоткрылась другая, ещё непознанная ни кем, и только ему доверяющая свою тайну
реальность. Он понял её суть! Существуя вместе с гармонией, Вова вспомнил всё,
что когда-либо происходило с ним в жизни, он увидел своё рождение ...
Смысл бытия оказался ясным и простым!
Повинуясь звукам, Володя поднимался к вершинам сознания, о существовании
которых он даже и не подразумевал.
***
Утром следующего дня его нашли мёртвым.
Вова как бы спал, откинувшись на спинку большого директорского кресла.
Музыкальный центр бесконечно проигрывал одно и тоже произведение, а
прибывшая на место происшествия оперативная группа, обнаружила в телефонной
трубке сильнодействующий синтетический наркотик.