Сет сидел прямо на палубе большой рыбацкой лодки, подставив лицо солнцу. Море и воздух были холодными, но доски нагрелись и пахли смолой. Сильный ровный ветер гнал лодку на запад, в Оренхеладу.
Неподалёку дремал Рэнди, уложив голову на колени дикарки. Его спутанные обычно волосы превратились в копну мелких косичек.
Кто бы мог подумать, что лысая Мея из безволосого племени умеет плести косички. Вряд ли она успела подсмотреть что-то такое в деревне. Они провели там три дня - хоронили убитых, праздновали победу, собирались в дорогу. Было не до причёсок.
У Меи имелась возможность нахвататься чего-то от Фран, когда та завладела её сознанием - но вот уж кто меньше всего заботился о подобных вещах. Хотя голову Саад, в образе которой явился однажды девочке Эмор, украшали косы, и бусы, и цветы - её дочь, по-видимому, чуралась любых ухищрений женской красоты. Кое-как остриженный подросток, диковатый и неловкий в движениях - однако то же лицо, тот же божественный отблеск.
Вот опять - Сет смотрел на дикарку, а его мысли сами собой возвращались к девочке, с которой он выбрался из павшего города и пересёк Пустыню. Он считал своим долгом её убить, а потом передумал. И это вполне может оказаться преступной ошибкой - и тогда придётся ответить. Он готов. Он старался выбрать правильно и не видел другого решения. Но в ту ночь, когда она вернулась, чтобы дать людям выстоять против адских тварей - не пожалел ли он? Ведь он надеялся - до того часа. Думал, что обойдётся. Не таким цветком он желал бы ей расцвести. Можно ведь обратиться Великим Змеем как-то иносказательно, без этой грубой телесности. Где в огнедышащей тёмной горе растворилась тонкая девочка, которая его целовала? Она не забыла его, как обещала, и в трудный момент пришла на помощь - но не было ли это последним приветом от юной души, отданной древней бездушной твари?
Ему было жаль человеческого тела, от которого Фран отреклась - и которое так настойчиво пыталась ему вручить в последнюю ночь путешествия. Но настоящую жалость и страх вызывали в нём мысли о метаморфозе, которую переживает сейчас личность Фран в тисках той самой предопределённости, которой так страстно желала избежать. И это ведь её выбор, ничего не поделать. Упрямое создание ведёт свою непостижимую игру. Только он больше не верит в её изначальную порочность. Может, конечно, её судьба - окончательно стать чудовищем. Там будет видно. Но пока он действует так, как договорились.
Он разыщет крестьянскую армию.
С ним дикарка и Рэнди, а также четверо рыбаков. Неплохое начало. Он ведь правильно угадал лучших бойцов, когда раздал им синие магаридские клинки. Рэнди заявил, что рыбаки просто пожадничали возвращать железяки, каждая из которых стоит больше, чем вся деревушка. А они и не спорили. Сообщили, что без нужного опыта чужаки дойдут под парусом не до Оренхелады, а до первой подводной банки - и стали укладывать снаряжение и припасы.
И ещё увязался рыжий мальчишка. Матери он наврал, что доставит лодку обратно - но даже та не особо поверила. Впрочем, после жуткой ночи среди волн под кишащим демонами небом женщины рыбацкой деревни не питали иллюзий насчёт безопасности родимого захолустья. Ну, и с отцом отправила мать сорванца, всё спокойнее.
Рыбаки управлялись с лодкой сами, не подпуская к снастям чужаков. Оно и разумно. Впервые за долгое время Сет бездельничал, и теперь у него появилась возможность поразмыслить о превращении, которое произошло с ним самим.
Магия, которой он учился у мастеров Края Пустыни, не возвращалась. Мея ли была тому виной или что-то ещё - он не знал, но все попытки вызвать прежнюю силу не принесли успеха. Даже амулет, в котором плескалась священная влага, казался просто стеклянным флакончиком с каким-нибудь знахарским снадобьем.
Может, это Змей держит его на своей перламутровой нитке, и змееву магию не перебить никакой другой? Просто потому, что она сильнее.
Или такие шутки шутит над ним чёрная кровь богини?
А ведь Наар дала ему другую, древнюю магию. Чёрная вода хлынула к самым основам его существа и пробила там ход в бездну. Теперь он носит в себе дверь к величайшей силе - как люди носят за пазухой запечатанное письмо. Он слишком много знает о магии, чтобы играть с этой стихией. Пусть её спит.
Вот точно так же думала Фран, когда он впервые её повстречал - и он не счёл это поводом отменить приговор. Может, сам и поспособствовал тому, чтобы она распечатала свой источник тёмной силы. Такие вещи - всегда лишь вопрос времени.
Но ему-то это зачем?
Что нужно от него богине?
Взломать Место-Которого-Нет? Для этого существует принц. Или это ошибка? Что если Рдяный Царь - титул столь же блуждающий, что и Амей Коат? Или роли определит тот, кто осмелится действовать первым? Ну вот, он ничего не сделал. Может ли это считаться поступком? Смог ли он отвести от Фран участь Амей Коата?
А если бы он поддался соблазну - стал бы Рдяным Царём?
Да ну.
Какой из него монарх?
Он пёс, он слуга, он орудие в божьих руках.
Но что, если новая сила дана ему волей Господа?
И у Господа Адомерти на него особые планы?
Ведь, по сути, любая магия - зло, но когда-то Учитель разрешил им узнать это зло, чтоб уметь с ним бороться. Возможен ли этот подход и тут? Как узнать, как выбрать правильный путь?
Сет погрузился в молитвенную медитацию. Ему словно что-то мешало войти в привычное состояние ума, какой-то смутный сигнал отвлекал на самом краю сознания. Вдруг он понял, что это тревога за Воронёнка и удивился - причём тут братец? Что ему может грозить? Потом появился привычный образ многослойного костяного шара - и вертел эту штуку в руках совсем ещё юный Роксахор. "Взгляни, что за диво принёс мне из-за Пустыни колдун моего отца. Знаешь ли, чья это кость? Кость Пустыни. Сейчас я всего лишь лев, но когда-нибудь - стану драконом..." Точно, ведь это было. Как он мог забыть тот разговор? И что теперь с этим делать? Притязания варвара не укладываются ни в одну из построенных схем, снова рушат пирамиду рассуждений. Сет почувствовал, что видение начинает выходить из-под контроля, когда костяная сфера выросла, заполнив всё поле зрения, и её резные завитки дрогнули и заклубились, зажили своей фантастической жизнью. Ближний слой внезапно сложился в фигуры мужчины и женщины. Стройный юноша держал в руках нагое девичье тело таких совершенных изгибов, каких не дано изобразить наилучшему из резчиков по кости. Нет, другой ему запомнилась Фран, но ошибки быть не могло - у бесчувственной дивной красавицы было до боли знакомое лицо. Сет попытался успокоить течение мыслей, но видение словно пустилось вскачь - взгляд проник к резному узору второго слоя - и тот превратился в картинку, на которой угадывалась какая-то темница и свернувшаяся на соломенной подстилке фигура худого старика. На мгновение тот показался смутно знакомым - но взгляд уже провалился между прутьями костяной решётки глубже - и нашёл там лишь мрак, хаос и хлопанье крыльев. Вырезанные из кости крылья бились, ломая белые перья - Сет даже не сразу понял, что они принадлежат Воронёнку, такому же бледному, как и всё остальное в этом вихре бесцветных видений. Однако кровь, которая брызнула из груди призрачной птицы прямо Сету в глаза - оказалась красной, липкой и очень горячей.
Ему действительно что-то брызнуло в лицо. Когда еретик очнулся, солнце скрылось, парус хлопал под ударами шквального ветра, волны перехлёстывали через борт. Рыбаки носились по палубе, пытаясь отвоевать у стихии лодку и снасти.
Рэнди тряс его за плечи, бил по щекам и орал, что есть силы:
- Хватит! Хватит уже! Как ты это делаешь? Прекрати!
Сет нахмурился, соображая:
- Что делаю?
- Сам знаешь! Быстро давай всё как было!
Мея застыла рядом, не сводя с него тёмных огромных блестящих глаз. Почему-то подумалось, что сейчас она больше похожа не на лягушку, а на морскую собачку, замершую столбиком при виде опасности.
И тут Сет заметил источник опасности. Рэнди не ошибся - источником был легчайший сквозняк из той самой бездны, ход в которую с некоторых пор прожгла у него внутри чёрная кровь Наар. Стоило только отвлечься, поддаться смятению чувств - и вот, эта сила сама себе хозяйка. Сет усилием воли закрыл появившуюся брешь - и вскоре всё вокруг постепенно пришло в прежний вид. Солнце пробилось сквозь клочья туч, заблестело на мокрых досках.
Еретик провёл рукой по лицу.
- Мне померещилось что-то. Плохое.
Причёска Рэнди напоминала кучу дождевых червей, но ухмылялся он, как ни в чём не бывало:
- На этот раз обошлось. Зря, конечно, ты её отпустил. Теперь сделай милость - держи себя в руках. Ты монах и обученный маг. Нельзя же так скучать по подружке.
Сет потрясённо уставился на горбуна. Тот, конечно, болтает, что в голову взбредёт - но в некой проницательности ему не откажешь. Как же он сам просмотрел, что успел обрасти привязанностями, словно днище бесхозной посудины моллюсками? И дело не только в девице. Пока он думал, что ответить нахалу, за него это сделала Мея:
- Она мне не подружка, - дикарка старательно повторила слова чужого языка и склонила голову набок, как учёный скворец.