Мы переехали на остров, когда мне было восемь лет. Счастью моему не было границ. Все дома на острове были деревянные, теплые, пропахшие кошками. В одно окно на меня смотрел древний монастырь, а в другое - морской залив с мачтами военных кораблей. А вокруг домов - сараи, сараи...
Когда наступала весна, и таял снег, земля начинала пахнуть так сильно и вкусно, что я болтался на улице с утра до вечера. По ночам я смотрел на светлое северное небо, замирая от красоты прикоснувшегося ко мне мира. Трудно описать переливы розового, желтого и зеленого, мягкие цветные тени, отблески моря - все это волшебство, которое начинается с приходом белых ночей. Душа замирала в невыразимом блаженстве, мечтала и готовилась к любви.
И любовь не заставила себя ждать. Она оказалась худенькой девочкой из моего второго класса. Я придумал для нее прозрачную капсулу, в которой мы летали над островом, тесно прижавшись друг другу. Я обожал трогать ее руки, гладить волосы. В действительности, застенчивость не позволяла мне как-то обнаружить свои чувства, и даже не знаю, догадывалась ли она о них.
Однажды во сне я катался на своем разбитом "Школьнике", и увидел свою любовь. Она села мне на плечи, и мы поехали по острову. Как назвать это ощущение восторга - смесь трепета, нежности, доверия?.. Мы катили по пыльной проселочной дороге, и вдруг я почувствовал, что на плечи и спину льется что-то теплое, почти горячее. Через мгновение я догадался, что она писала. Не берусь передать, что было потом. Наверное, в тот момент я перестал быть ребенком, человеком и превратился в животное. Я пытался слизнуть капельки ее жидкости, гладил рукой ее ноги, смеялся и почти плакал. Я знал внутри, что люблю ее всю целиком, со всем, что в ней есть. Так же, как я любил свой остров, покрытые мхом камни, сосны, море, закаты и самого себя.
Потом я проснулся и увидел маму. Ее глаза смотрели на меня с удивлением и смехом. "О какой лени ты кричал?" - спросила она. Лень? Какая лень? Так это не лень, а Лена. Я покраснел и тут же начал что-то врать про школу и учительницу. Будто она укоряла меня за лень. Признать влюбленность было стыдно, невозможно.
Моим объяснениям мама не поверила, но допытываться не стала. А меня до сих пор  потрясает простота и сила той первой любви.