Иногда, так, сядешь за стол, закусишь ручку и спросишь себя: "не написать ли тебе, брат Пушкин, повесть?". А он и отвечает: "хорошо бы написать, да не о чем. Давно уже всё описано". И действительно, куда ни кинь, всё изрядным образом изложено.
Самое удивительное, когда кто-нибудь сгоряча берётся писать про любовь. Это просто смешно бывает. Нет, про любовь я точно не возьмусь. Что про неё скажешь? Полюбились, поженились... Или: любовь зла... Или: был сенокос - любили до слёз...
Чукчи, они умнее. Например, едет чукча на нартах и поёт. Что видит, о том и поёт. "Во-о-о-т бегут олени и трясут толстыми задами, потому что ягеля было много. Холосё-о-о. А дальше, за задами видны могучие рога, потому что ягеля было много, и ягель был сочный. Холосё-о-о. И.т.д.". Песнь чукчи - жизненная импровизация, лишённая фальши. От неё пахнет тундрой и оленями, и поэтому её всегда интересно слушать.
Иду сегодня на работу и вижу гаишника. Не замузганного периферийного, а центрально-столичного, красноплощадного, берегущего колыбель, так сказать, российской власти. Есть, господа, ещё люди! Рожа у него красная, большая. Глазки маленькие, нижняя челюсть торчит впёрёд. Живот и задница - огромные. Рост хороший. Держит этот гаишник в правой руке полосатую палку, в левой - свисток. Как взглянет на дорогу - машины притормаживают. Потому что - страшный. Вот он вздрагивает палкой, и ближайший "жигуль" сворачивает к обочине. Менточеловек отдаёт честь... Водитель от страха приклеился к сиденью, пытается встать, но, видимо, ноги отказывают. Мне хочется сфоткать эту сцену, но боязно, ибо убьёт меня чудище своей полосатой дубиной и не поморщится. Вот, думаю, нам бы такого президента, глядишь, во дворе бы помойку убрали. А то выбрали интеллигента. Мочить-то в сортире всякий горазд, а ты попробуй публично, на дороге в Кремль! Шалишь, брат.
Вчера, кстати, Большой Брат принимал в Кремле эвенкийского вождя, не то - Соболева, не то - Песцова. Не надо ли, спрашивает, вам поддать независимости. А тот, Соболев (или Песцов?) отвечает, что, дескать, независимости не надо, её хоть лопатой греби, а от деньжат не откажемся. Ну, будем думать, ответил Большой сверху.
До этого он думал, где взять деньги для бывших узников концлагерей. Дума-то покуражилась, начислила каждому аж по тысяче рублей, да не подумала, что на всех (265000) двести шестьдесят пять миллионов выйдет, а это на круг почти десять миллионов американских долларов. Коробка из-под сапог. Где взять? Негде!..
Молодёжь, смотрю, на мостах целуется. Ничего не боятся! А ну как голова закружится, да - туда, вниз, в Москву-реку. На вид-то она широкая, полноводная, а на поверку - мелкая. Так столбом в дно и воткнёшься. Попробуй потом, выдерни. Ни себе, ни людям, и судоходству помеха. Вот чем любовь-то кончается.
Помнит ли ещё кто-нибудь Кола Бельды, который пел: "самолёт - хорошо, пароход - хорошо... а олени - лучше"? Прав был певец северных народов, олени - лучше. Они ласковые, как котята, сильные, как лошади, и по вкусу напоминают говядину. В детстве мне удалось попробовать оленьей тушенки. Деликатес! Она шла только на экспорт, но что-то с ней приключилось: то ли срок годности вышел, то ли коробки расклеились...
...Короче говоря, смотрю я на антаблемент с капителью, и чуется мне, что это коринфский ордер. А кто не верит, приходите и смотрите сами. Адрес простой - Москва, улица Ильинка, Гостиный Двор.