Прошло много лет с тех пор, как я увидел "это". Эту исполинскую гору ржавого перекрученного железа. Этот дребезжащий на все лады клубок машин, аппаратов, колонн, труб, обвязок, спутников. "Нет, эта штука работать не может", - подумал я, - "всё, на что она годится - быть декорацией для фильмов вроде "Сумасшедшего Макса"...
Конечно, я был неправ. Цех продолжает выпускать аммиак. Аммиак накапливается в ёмкостях, откуда поступает на наливную эстакаду. Под эстакадой его ждут железнодорожные цистерны. Заполненные цистерны катятся через всю страну в Вентспилс. Аммиак перекачивается в танкеры и отправляется за границу. Взамен из-за границы приходят деньги, часть которых выплачивается рабочим.
Status: operational - год от года отмечаю я в своих отчётах.
Жив курилка.
***
...Как в сказке о Кащее Бессмертном: на Земле - город, в городе - завод, на заводе - цех.
- Не слышал, что на заводе произошло? - его голос спокоен, глаза улыбаются.
- Нет.
- Цех взорвался.
- Когда?
- Да три дня назад. Грохнуло так, что аппараты разлетелись. У пол завода стёкла вылетели. У меня, в "компрессии", видел?
Я вспомнил, что видел.
- Какой цех?
- Самое грязное производство. Сырьё - одна отрава.
- А люди?
- В том-то и хохма, что спасла безалаберность. Они услышали аварийную сигнализацию - и в цех, а там дышать нечем. Опомнились, побежали за противогазами. Пока бегали - цех взорвался. Ходили бы с противогазами, как положено, - там бы и остались.
- Да-а!.. Анекдот. А у тебя как, работает фабричка?
- У меня? Да ничего. Ты же знаешь: не мы ей управляем, а она нами.
***
...На Земле - город, в городе - завод, на заводе - цех. Или крупнотоннажный агрегат. По площади не уступает Красной площади; по высоте, пожалуй, превосходит здание ГУМа. На агрегате есть капитан. Он сидит за столом, в голове буквы "Т". Справа у него компьютер, принтер, несколько телефонов, слева - маленький столик с чайником. Впереди - длинная ножка "Т". Вокруг неё во время оперативок рассаживаются люди. Оперативка нужна, чтобы понять, что происходит и раздать подчинённым задания. Это - рабочее совещание, поэтому все приходят в рабочей одежде, т.е. в грязных, промасленных робах. Каски кладут на стол. Капитан-начальник опрашивает начальников отделений, потом - операторов. Ему отвечают. Отвечают по-разному, в зависимости от темперамента. Иногда - монотонно-скучно, иногда - с юмором, частенько - с матом. Мат, как и раньше, в ходу. Им пользуются для объяснения трудных ситуаций, чтобы подчеркнуть какую-то мысль или просто в силу привычки. Как и раньше, при женщинах от мата воздерживаются. А женщин на агрегате немало. Есть экономист, есть табельщица. Цеховая лаборатория вообще состоит сплошь из женщин. Лаборанткам, кстати, особенно нелегко, поскольку они, как и операторы, работают в смену. Это означает, что половина их рабочих дней проходит ночью, когда другие, более счастливые женщины, спят дома, с мужьями.
Капитан похож на крупного медведя. Его движения неторопливы, голос спокоен. Он знает свой дырявый корабль до последнего болта, поэтому "пудрить ему мозги" - себе дороже. После оперативки, когда команда расходится, "медведь" вылезает из кресла и включает чайник. Мы пьём чай с печеньем и заодно обсуждаем политику хозяев в отношении завода. Хозяевам, безусловно, хотелось бы иметь современное эффективное предприятие, которое приносило бы хорошую прибыль. Но что делать, если в распоряжении лишь старая лошадка, которую давно пора списать? Известно - что, надо гнать лошадь, пока не свалится, а там - видно будет. Очень по-русски.
- Так и работаем. Подшаманим - и дальше, - резюмирует "медведь".
На заводах "подшаманить" - модное слово. Им обозначают некие действия, заставляющие "эту беду" работать...
***
В кабинет заходит "дядя Фёдор". С годами "дядя Фёдор" молодеет. Хотел бы я в шестьдесят скакать по трапам, как он.
- Смотри, чего "киповцы" творят, - с порога заводит "дядя Фёдор", сверкая чёрными глазами. - Дай им проект! На хрена им проект? В прошлый раз я им дал проект, так всё одно по-своему сделали. Я спрашиваю, почему отошли от проекта, а они: "Нам так удобнее".
"Дядя Фёдор" строит смешную рожу - смесь деланного недоумения и подлинного возмущения. Он здоров и полон энергии. Видно, как ему не хочется уходить на пенсию.
- Что на три тысячи? - смеётся он, - только тихо пукать.
***
Мы выходим на улицу. Разговаривать становится невозможно, потому что из клапана летит "пар 40". Это пар под давлением сорок атмосфер. Он ревёт, как сто паровозов, когда вырывается наружу. Посреди центральной площадки стоит гусеничный кран. Его крюк тянет вверх стропу, которая обвивает старый котёл. Котёл медленно поднимается одним концом и выплёскивает из себя тонну ржавой воды. Вокруг снуют погрузчики и трактора. Одна машина привлекает моё внимание. "ГАЗ-53" с деревянным кузовом. Её произвели, очевидно, в период расцвета советской власти. Мне кажется, я видел такую в фильме "Кубанские казаки", снятом в 1949 году. На борту "газона" белая аккуратная надпись "АВТОКАРА". Странное слово женского рода. Только обойдя машину кругом, я вижу, что это, действительно, женщина, - к фарам приделаны длинные изогнутые ресницы. Наверняка это придумал водитель. Но зачем? Неизвестно.
Через "компрессию" и "насосную" пробираюсь к "очистке". Мне нравится это место - лабиринт труб, теплообменников, сорокаметровых колонн. То с одной, то с другой стороны летят капли какой-то жидкости, в клапанах свистит пар. Под ногами грязь, скользко. По идее, здесь не опасно, если конечно, не врезаться по неопытности в арматуру или не споткнуться о железный лом. И всё-таки страшновато. Был, например, случай, когда лопнула выходная труба на колонне синтеза. Тогда загоревшимся синтез-газом спалило аппаратчика... "В химии без риска не бывает", - говорит мой старый друг.
***
"У нас, как в авиации", - рассуждает "медведь", - "раз пошли на взлёт - надо тянуть до следующего аэродрома. Летаем без парашютов". И правда, промежуточные "посадки" после капитального ремонта не запланированы, но кто знает, как сложится жизнь. Бывает, перегреется какой-нибудь подшипник, и вся махина аварийно остановится. Если это произойдёт зимой, при минус сорока, то агрегат может замёрзнуть, и тогда "поднять его в воздух" почти невозможно.
- И что тогда будет? - спрашиваю.
- Ничего не будет, - отвечает "медведь", - с работы выгонят, и всё.
***
Ночью, с борта самолёта завод смотрится красиво - как сказочный город в гирляндах огней. Весело прыгают языки факелов...
На Земле - город, в городе - завод, на заводе - цех.