В ухе стреляло. Часто. И, судя по тому, что было больно - стреляющий попадал в цель. Маха, при всем ее спокойном характере, все же очень хотела найти того стрельца, снять с него штаны и отшлепать по голой попе. Желательно крапивой. Или просто посмотреть ему в глаза укоряющим взором. А Махин укоряющий взор - не для слабонервных. Что же касается ее отношения к болезням, то оно сложилось у Махи с младых когтей. То есть, даже не отношение, а твердая убежденность в том, что если переболеть в детстве всеми известными болезнями, то потом до самой смерти будешь здоров. Судя по всему, Махино детство все никак не кончалось или не все болезни ей были ранее известны.
Жужа смотрела на жизнь прагматично. Заболела - будем выздоравливать. А когда здоров - так чего о плохом думать? Но подругу Маху она любила. И здоровую, и больную. Больную было даже жальче. Уж так Маха выглядела... как бы сказать... несчастно. Прямо самая несчастная кошь из всех несчастных кошей в мире. Тут не то что ей молочка подогреешь, но и синюю лампу над ухом подержишь. А самое главное - поговоришь с болящей о том, о сем.
Угревшись под лампой, Маха тихо лежала на диванчике. Ухо тоже угрелось. Видимо, угрелся и стрелявший. Потому что Маха впервые за день смогла подумать не о его голой попе, горящей от крапивы, а о чем-нибудь другом. Вот хоть о литературе. "Жужа, зачем это все?" - спросила она. Жужа, не ожидающая подвоха, а ожидающая, наоборот, ужина, ответила: "Так ведь, Маха, кушать-то надо". "Я чувствовала, что меркантильный интерес и литература соприкасаются между собой. Но не хотелось в это верить..." "Так ты о высоком, Маха? А я об ужине. Уж прости". "Вот лежу я, Жуженька, и думаю, зачем автор пишет? Для банального прокорма? Или потому, что иначе не может?"
Жужа задумалась. Когда иначе не может - это понятно. Но ведь и еду, как топливо и движущую силу никто не отменял. Конечно, если заплатят так, как заплатили Махе за последнюю басню об отце-бедняке и его неразумном сыне-миллионере... Тут только остается согласиться с "иначе не может".
А Маха рассуждала дальше. "С другой стороны, самовыражения в творчестве никто не отменял", - произнесла она, приоткрыв левый глаз, - "как и поиск родственной души". Махина родственная душа - она же Жужа - внутренне с ней согласилась, что внешне выразилось в произнесенном "угу". Вопрос в том, идет ли самовыражение автора на пользу произведению. Возьмем, к примеру, известные с детства строки:
Я поэт. Зовусь я Цветик.
От меня вам всем приветик!
Автор самовыразился по полной программе. Тут и признание собственного поэтического дара, и добро, которое он несет людям. Правда, что касается поисков родственной души, так ими не пахнет. Если только не копать очень глубоко и не искать в передаваемом привете объединяющего все человечество смысла. Конечно, сложно требовать от автора двустишья глубины самовыражения, проникновения и слияния. Но есть и другое. Вот, к примеру, это (орфография оригинала сохранена полностью, как эта чудная запятая в названии):
"Живи как трава,"
Живи как трава,
как река,
У которой, кругом берега
Не смотри свысока.
Каждая песчинка дорога.
Человек не Бог,
И никто не захочет чтоб
Жизнь закончилась в тот миг,
Когда в небо проник
Огненный смерч
Чтобы все съесть,
И оставить Земле лишь пустыню.
Жизнь неповторима.
(Г.А. Яшина)
Автор предлагает нам быть ближе к природе Живи как трава, как река,У которой, кругом берега, стать скромнее Не смотри свысока.,беречь все живое. Кто ж не согласится? Тем более, чтоЧеловек не Бог,. Это самой распоследней Жуже понятно. Маленько, правда, запутались мы с Махой в следующих строках:
И никто не захочет чтоб
Жизнь закончилась в тот миг,
Когда в небо проник
Огненный смерч
Чтобы все съесть,
И оставить Земле лишь пустыню.
Смерчь-то в небо проник, чтобы съесть все ТАМ. Так? Почему тогда пустыню он Земле оставил? Это получается, как если бы Маха проникла в Жужину миску вместо полнехонькой своей и все там схрюнчила. А в итоге оказалось, что это ее, Махина, миска совершенно пуста. Ну, не знаю, не знаю. Возможно, автор что-то важное скрыл от человечества между строк. Но об одном своем географическом открытии все же поговорился:
как река,
У которой, кругом берега
Берега кругом! Аааааааа! Озеро это, уважаемая, озеро! Не река...
Жуже и Махе смысл творения госпожи Яшиной остался не ясен. Но что с них возьмешь, с отдельно взятой собаки и отдельно взятой кошки? Махин вопрос "Зачем это все?" оставим на совести больного животного. А за разъяснением придется обратиться в Манящую Светлую Даль...