Больной нынче народ, невеселый. Это на его организм вся хвороба влияет: то магнитные бури, то сглаз, то еще какая лихорадка. А такое старье как я, которое осенью вместо навоза кучами по огородам разбросано, совсем квелое. Глазь его направо и налево - никто не заступится.
На той неделе перепалываю уже второй раз за октябрь, огород - овощник из-за травы мокрицы. Последний шматок земли копнуть осталось. Смотрю, идет мимо моего огорода по дороге учительница Лена с пустым ведром. Никогда мы с ней не скандалили, хотя и мирно не жили, а тут прямо на ходу удивила: "Баб, побереги свое здоровье. Уже в который раз перепалываешь. Кому делать нечего, так он от безделья свои паршивые места лижет". Немного, конечно не дословно, но смысл похожий. Все равно обидно. Лёгко мне это было слушать? Не успела я лопату в сарай поставить, как ни с того ни с сего заболел указательный палец на правой руке. Распух, посинел, оттопыривается крючком и уже нарывает. И такая от него ломота по телу пошла, все кости крутит, хоть руки на себя накладывай. Опять же, как наложишь одной рукой. Несподручно. "Выпью-ка, - думаю, - зеленую таблетку, болеутоляющую. Хотя нет.... При моем телесном разбитом состоянии надо сразу две." Глотаю, а руки трясутся и палец, как под током. Аж лихо стало!
"Зеленых, думаю, - таблеток мало, они, скорее всего, поддельные. Времена сейчас шаткие, в любой шарашкиной конторе какие хошь внутренние средства наштампуют. Надо выпить красненькую, импортную, что дочки из Москвы привезли". Да тоже не меньше двух одним залпом махнула. Боль от пальца до пяток дошла. И на ногах пальцы ломить стало. "Куда, - не соображаю, - деваться? До медпункта не добегу, сознание теряю. Бледная, как глина! Это меня Лена сглазила. А старинные люди от этой напасти мочой лечились. Надо и мне попробовать тряпочку намочить". Но от сглаза сковало всю! Ничего не получается с жидкостью. Легла я животом вниз на самые горячие кирпичи русской печки, чтоб чуток расслабится, да боль от памяти отвлечь. Животу не помогло, а из носа как полилось... Но все равно полегчало. У меня после этого долго шелушился верх живота и низа. Палец болеть не перестал, а мысль осенила, что вчера в деревню приезжали попы-коммерсанты святой водой спекулировали. А я, как на грех, не запаслась. Слезаю с печки, чтобы до завтра не протухнуть, да ползком к соседке. Перед глазами то круги радужные, то Лена с ведром, то шматки с мокрицей.
"Галька, миленькая, - канючу еще в коридоре, - спасай скорее. Если нет воды святой - руби палец топором или отсекая сечкой. Терпение лопнуло.
Что зря говорить, Галя - женщина простодушная. Стакан святой воды сразу на стол, молча, поставила. Я от двери с разлета тут же в него палец сунула и держу. Не сравнится таблеткам со святой водой! Такого блаженства я никогда в жизни не испытывала. Даже оживилась, но ненадолго. Галин муж все лечение сгубил, он мужик неплохой, но олова у него на понятие слабая. Подскочил ко мне и недовольный стакан выхватил :"Ты зачем, старая кикимора, палец в стакан сунула? Мне Галя последние двести грамм налила, за то, что петуху шею скрутил, не успел глазом моргнуть, а она уже в стакане грязные руки полощет. И что вы, старухи, за народ? Не нос в чужое дело сунете, так палец".
Да так на меня глаза окосевшие вытаращил, похлеще Лены. "Второго, - думаю, сглаза мне не пережить". Шапку в охапку, да домой. (Ти легко это мне было?)