Богатого от хвастливого не отличить! У иного богатого при материальном положении, доведенном до совершенства, вид постоянного погорельца. Бывает наоборот - солому ем, а хвост держу.
Жил у нас в деревне Николай Козлов, которого за веселый, общительный характер любила вся округа, где беднее никого не было. Одна из характерных его особенностей - жадно тянулся ко всему, что хоть какой-то частью приобщало к богатым, уважаемым в деревне людям. Но ничего не получалось. Как ни бился, не мог выбраться из бездонного болота - нищеты.
Мелкособственническое его хозяйство состояло из нескольких кур, малоудойной коровы и худой до некуда лошаденки с тонкой, облезлой клочьями шкурой, которая была, как бы натянута на ходячий скелет этой животины. Очень запущенное было хозяйство. Руки не доходили у жены Аксиньи, которая уставала рожать своему балагуру Николаю красавиц дочерей. Но не угождала - сына требовал. На все праздники наезжал он к теще, жившей в 3-х километрах от нашей деревни. С вечера кормил получше свою кобыленку, чтобы хватило сил нести упряжное снаряжение из хомута, дуги, седелки и других приспособлений, да тащить пустую, не считая самого Николая, телегу. Даже под бок постелить позволял себе только солому.
Ранним утром, не позавтракав, медленно выезжал Николай на своей кляче, чтобы не выбилась из сил на длинной для нее дистанции. Только перед въездом в тещину деревню во все лопатки настегивал ее кнутом, прибавляя скорости. От боли и обиды подхватывала лошаденка и вскачь неслась по улице, громыхая полуразвалившейся телегой. С трудом осаждал ее Николай у дома родственников: 'Тпру, язва! Нехай Бог милует, какая резвая! Кое-как в телеге удержался, не вывалился', - громко, чтобы все слышали, досадовал, к изгороди привязывая падающее животное.
Всей семьей выходили встречать зятя, как самого почетного гостя. Важно поднимался он на деревянное двухступенчатое крылечко тещиного дома. Слегка приоткрыв дверь, так же громко шутил: 'Теща, жарь курицу - зять приехал!'
Давно был накрыт стол в ожидании дорогого, всеми любимого зятя, и аппетитно приготовленная курица лежала на блюде.
Одному Богу было известно свойственное, именно этому человеку, необыкновенное терпение на кулинарные соблазны. Ни один сногсшибательный запах не мог заставить повернуть к столу голову гостя. Весело, с выражением сытости на лице, подходил к полному ведру воды, приготовленному предусмотрительной тещей к его приезду, и одну за другой пол-литровыми кружками пил с удовольствием. И куда вливалось в него столько жидкости? 'Холера его знает, чем таким жирным накормила меня Аксинья?' - сокрушался Николай, непонятно ругая или гордясь женой.
За веселый, безобидный характер и, что дочь лицом в грязь перед людьми не ронял, все прощалось Николаю тещей. Всякий раз восторгалась она своим родственником, зная, что в доме у него хоть шарики катай. Огромных усилий стоило всей родне усадить зятя за стол и накормить остывшей курицей. Льстило его самолюбию нестандартное уважение к себе со стороны родни жены. 'Сыт! Доволен! Не хочу!' - коротко отбивался Николай. У порога подносили ему граненый стаканчик 'за встречу', после чего вынужден был зять сесть со всеми за стол.
Какими великими почестями встречали, такими и провожали самолюбивого Николая. С подарками, сытый и довольный, уезжал он под вечер в свое голодное и счастливое гнездо, но людей ни разу не насмешил.
Пять прекрасных дочерей и одного сына вырастили хвастливый или богатый Николай и его жена Аксинья.