Аннотация: Обсуждаются истоки религии и патриархальной культуры протошумеров.
О прашумерах.
Характерно, что в месопотамском периоде у шумеров отчётливо про-являются многие представления скотоводческо-кочевой культуры (предположение о том, что шумеры прибыли в Месопотамию "как воинственные кочевые пастухи" (Х. Саггс. 2004) существует). Быстро ассимилировавшиеся в Нижней Месопотамии, шу-меры хотя и кормились за счёт земледелия (весь скот (мясо) уходил на жертвопри-ношения), тем не менее, постоянно подчёркивали высокую значимость скотоводства. В шумеро-аккадской литературе неоднократно описываются споры о том, что важ-нее: земледелие или скотоводство. Так, в сказании о сватовстве богов пастуха Ду-музи и земледельца Энкиимду (братьев, сыновей Энки) к Инанне, - богиня плодоро-дия вначале предпочла земледельца (она - богиня растительности), но, по совету своего брата Уту (судьи богов и людей), в конце концов, выбрала пастуха. В ходе инцидента пастух, затеял резкий, горячий спор со спокойным и миролюбивым зем-ледельцем. В споре (6.) между братьями "Эмеш (Лето)" и "Энтен (Зима)" кто важнее, - боги разрешают спор в пользу скотовода Энтена, а Эмеш, земледелец, пре-клоняет колена перед пастухом в знак признания его превосходства. В Шумере была популярна поговорка: "Не будет пастух земледельцем" (не исключено, что, по край-ней мере первоначально, шумеры болезненно воспринимали необходимость возде-лывать землю).
О месте нахождения прародины шумеров известно немного. В пользу предпо-ложения о прародине шумеров как о неком гористом районе (среднегорье, предгорье и близлежащие низинные территории), возможно, свидетельствует то обстоятель-ство, что шумеры устраивали свои святилища на искусственных высотах, - строили зиккураты (но и убейдцы возводили свои храмы на платформах). Считается, что ранняя шумерская архитектура явственно выдержана в традиционном стиле дере-вянных сооружений, который (стиль) мог выработаться только у народа, живущего в лесистых областях (таким образом, оба фактора, дополняя картину, могут указы-вать на прародину шумеров как на лесистое предгорье).
Шумерский язык - язык агглютинативный (замечено, что носителям агглютина-тивных языков присуща алтайская гаплогруппа R1b1). В 2001 г. Я. Браун достаточно аргументировано указал на родство шумерского языка со старотибетским (337 лек-сических соответствий, в т.ч. в показателях 1-го и 2-го лица ед.ч. местоимений, чис-лительных, обозначениях частей тела и терминах родства, фонемных соответствиях между языками, в словообразовании и элементах морфологии). В 1915 г. ассириолог Ф. Хоммель обнаружил ок. 200 шумерских слов, совпадающих с тюрко-монголь-скими (Fr. Hommel "Zweihundert sumeroturkische Wortgleichenden". 1915). В 1975 году О. Сулейменов выявил ещё 60 тюркских слов, совпадающих с шумерскими. Шумерский язык в какой-то степени напоминает и урало-алтайские языки.
Н.Д. Андреевым (1986 г.) проведено сравнение раннеиндоевропейских корней (203 ед.) с лексемами алтайских и уральских языков: "Выяснилось, что из 203 кор-невых слов 198 присутствуют как в составе уральских, так и в составе алтайских производных форм, а (остальные из) 5 слов обнаруживаются в (какой-либо) одной из этих двух языковых групп ... (причём) для раннеиндоевропей-ских и алтайских кор-невых согласных найдены впол-не строгие законы звуковых соответствий" (заметим, что к алтайским языкам относится древнетюркскнй язык, - предок совре-менных турецкого, туркменского, казахского и т.п., а также монголь-ского языка). Заме-чено (М. Элиаде), что "структура религиозной жизни [патриархальных] индоевро-пейцев из всех ближневосточных или средиземномор-ских народов больше всего по-хожа на пратюркскую" (эти этносы были соседями в Евразии).
Таким образом, между прашумерами, а также различными народами тюркско-алтайской (туранской) языковой группы (с которой у щумеров обнаружено ок. 600 лексических соответствий) и праариями осуществлялись в течение длительного вре-мени многообразные и глубокие контакты в сфере хозяйственной деятельности, ма-териальной и духовной культуры, социальных отношений (ассимилировавшиеся в Месопотамии шумеры со временем обрели облик средиземноморцев подобно тому, как в Ханаане евреи-семиты приняли вид (и гены) арменоидов-яфетидов - ханаанеев ("Земля Ханаанейская").
Для идентификации возможного пути миграции прашумеров из неких лесистых предгорий (области обитания народов алтайской языковой группы) в Месопотамию могут послужить две "вехи".
Одна из них - предполагаемое (С. Крамер) расположение города Аратты в рай-оне Каспийского моря (вероятно, прашумеры двигались на запад вдоль южного по-бережья Каспия). Поселение "Аратта" могло быть связано и с некой священной го-рой в Гиндукуше (перс. "хинду кух" - "индийская гора"), которая, как утверждает Обри, первоначально называлась у арийских народов "Ари-Арата" - "Колесница по-клоняемых" (на санскрите "арати" букв. означает "по направлению к добродетели" (и тогда "Ари-Арата" - "Колесница добродетельных"); кроме того, "арати" - наиме-нование ещё ведического ритуала, проводимого в ходе почти всех празднеств и це-ремоний в индуистских храмах).
Следует отметить, что при сравнении шумерских текстов с содержанием "Ма-хабхарата" выявлено (Васильков в кн. Л.С. Клейн. "Древние миграции и происхож-дение индоевропейских народов". 2007), что городская цивилизация Араты принад-лежала (пра)дравидам хараппской культуры, ареал распространения которой мог но-сить название "Арата" (Васильков). Поскольку "Арат(т)а" - название арийское (ср. Маха-б-(ха)арата), не исключено, что мигранты-дравиды (убейдцы), вытесненные шумерами, обосновались в первоначально арийском поселении (о котором им было известно от тех же шумеров).
Таким образом, не исключено, что шумеры, издревле находившиеся в добросо-седских отношениях с ариями, мигрировав в Месопотамию через Ара(т)ту (и, веро-ятно, благополучно прожив там какое-то время), продолжали поддерживать "необы-чайно тесные, доверительные отношения с [арийско-дравидийским] городом-госу-дарством "Аратта"" (С Крамер).
Другая "веха" пути миграции - факт, говорящий о том ("Земля Ханаанейская"), что шумеры в IV тыс. до н.э. ознакомились с тэртэрийской письменностью (из вы-бранных произвольно 50 шумерских знаков совпало с тертерийскими, практически, 44), которая, в частности, была известна (Г.Ф. Турчанинов) и ашуйцам Кавказа (тер-терийское письмо появились, как считается, в первой четверти VI тыс. до н.э.), т.е. прашумеры могли мигрировать через Кавказ (и, возможно, Анатолию) к Двуречью.
Бытует мнение, что западное крыло культурного влияния народов алтайской языковой группы простиралось не только к древнему Шумеру, но и, возможно, к праариям-хеттам, пришедшим с Востока и осевшим в Анатолии: как выяснилось, их письмена, особенно иероглифическое письмо, очень схожи с иньскими (XVI - XI вв. до н.э.) надписями (письменностью) на гадальных костях.
Сравнительный анализ показал многочисленные схождения у праариев-номадов и у шумеров в части организации быта и семейных отношений, элементов культуры и религиозных представлений. Так, в Древней Индии, как и сегодня, представление о роли сына в отправлении культа предков (важнейшая часть ритуала - поминальная трапеза (шраддха), выполнялась только мужчиной) сходно с древнешумерским (к примеру, то же и у евреев (потомков "черноголовых"): кто же прочтёт по умершему кадиш (молитву), если у отца нет сына?). Если у шумера не было сына, то его "тень" страдала в преисподней: "Хлеб, кирпичу, разбитому ветром, подобный, он ест" (из эпоса о Гильгамеше).
В "Ригведе", "Махабхарате" и в "Шатапатха-брахмане" рассказано о том, что в Древней Индии первые люди и многие эпические герои и вожди были прямыми от-прысками, потомками, богов (то же о героях древних греков и кельтов). Такого же мнения о своих первопредках и героях придерживались и шумеры (личные и родо-вые боги; см. "Отцы Авраама").
Уместно отметить и то, что индоевропейский термин, обозначающий оракул (священный камень), происходит от санскритского слова "nabh" (В.Х. Рошер "Omphalos"). У шумеров сходный термин "наба(р)" означал то же понятие (З. Сит-чин). Индоарийское слово (на персидском языке) "вода (божество воды)" - "Ап", весьма близко к шумерскому "(а)пу" (корень слова [п]), означающему "водоём, ко-лодец". С шумерским именем бога Солнца Уту ("уту", шум. - "светлый, сияющий"), которое с тюркского переводится как "огонь" (по прототюркски "ут, уд" - "огонь"), соотносится санскритское прилагательное "ута" - "жёлтый" (цвет дневного светила). В заклинании, найденном в Мерсебурге, фигурирует древнегерманская богиня войны Индизи, имя (теофорное выражение) которой ("Ин-ди-(и)зи", где - слово "ин" адекватно шум. термину "эн" (см. выше), а шум. "iz-zi" - "огонь") может означать "Госпожа богиня огня". В кельтской (ирландской) мифологии владыка моря носит явно "банановое" имя "Мананнан". Если это выражение представить в виде "Ман-анна-н", где "ман(н)" - "человек, муж, мужчина", а "анна", санскр. - "мама", то воз-можное толкование - "Муж (не супруг) высокой матери", т.е. её мужская эпифания, к примеру, как хаанейский Йамму (богиней моря, солёных вод, долгое время счита-лась Великая богиня, см. по тексту). Если же здесь "анна" - шум. "звезда", то допус-тимое толкование - "Муж - высокая звезда" (т.е. у кельтов Мананнан мог отождест-вляться с некой звездой или созвездием).
В космогонии шумеров говорится о первоначально слитном состоянии неба и земли ("гора неба и земли"), а отделил небо от земли бог воздуха Энлиль. У индоа-риев то же самое: единое божество "Дьяуапритхиви" (небо-земля) было разделено богом Неба (громовержцем) Индрой. Существуют параллели и между священной птицей ариев Гарудой и шумерским Анзу. Ведийский орёл Гаруда обитает на свя-щенном Мировом Дереве (у шумеров - дерево "ху-луппу" в мифе "В предвечные дни"). Змея же постоянно стремится похитить у Гаруды птенцов, но безуспешно (в шумерском мифе змея пожирает птенцов орла).
Божество (в различных ипостасях) по имени "Кур" (входило основной частью в различные выражения, используемые как наименование бога) почиталось драви-дами, шумерами, анатолийцами, ариями и в тюрко-монгольском мире (см. выше).
Не только праарии (к примеру, персы по Геродоту) почитали высочайшие горы (священные Хара и Меру) - обитель богов, но, в частности, и племёна северных ал-тайцев курили фимиам (периодически устраивали моления и приносили жертвы) своим родовым горам (такая священная гора всегда находилась на исконной терри-тории рода), на которых обитали "хозяева", духи-покровители (вероятно, родопле-менные боги), и от которых зависело благополучие рода. Шумеры же, и у которых в мифе творения говорится: "На горе небес и земли... (зародились первые боги)", воз-водили искусственные священные горы и на их вершинах возносили моление (зик-кураты). Подобно священной горе "Березайти" (и др.) праариев (там жили боги), шумеры помещали свою гору "Неба и Земли" на далёком севере.
В шумерских мифах описаны победы бога Энки над праотцом Абзу (владыкой первозданного водного хаоса) и чудовищем Куром (у шумеров слово "Кур" озна-чало и "гора", и "чужеземная страна" - в смысле "преисподняя", т.е. недра земли), видимо, доубейдскими образами бога-отца. Следовательно, ещё в убейдский период в Нижней Месопотамии водная (Абзу, Эа) и земная (Кур, Энки) ипостаси бога-отца считались разделёнными. Древние шумеры же их вновь объединили, слив в едином образе. Очевидно, что в таком наименовании божества, как "Энки", который в тоже время и "Эа" (соответственно "Владыка земли" и "Дом - вода")", воплощено пред-ставление шумеров-номадов о нераздельности земли и воды. Такого же мнения при-держивались как древние тюрки: они молились божеству с названием "Ыдук-Йер-Суб" ("Великий земля-вода"), так и индоевропейцы, одним из богов которых счи-тался бог-отец Посейдон.
Очевидно, что проарийская предыстория творения (Ригведа, X, 129. "Гимн о со-творении мира") во многом подобна шумеро-вавилонской "Энума Элиш". Так, в древнеиндийском эпосе повествуется, что изначально "не было... не-сущего и не было сущего... что за вода тогда была - глубокая бездна?" (Ригведа), или "Водами поистине было это (всё мировое пространство) в начале" ("Шатапатха-брахмана (XI.1.6.1)"). Богиня-мать Дэви, подобно шум. Тиамат, также "родилась в морской воде" ("Дэва-упанишада"), где и сделалась праматерью всего сущего: "Мое лоно в водах, в океане" (Ригведа RV10, 125 = Аюрведа AV 4, 30). В поэме "Энума Элиш (Когда вверху)" также говорится, что в начале времён не было ни неба, ни земли ("не названы имена"), ни солнца или луны (праар. "ни... дня или ночи... ни воздуха, ни неба над ним"). И только беспредельные воды простирались во тьме застывшего первозданного хаоса. Согласно шумерской космогонии, в начале начал "Абзу изна-чальный... и праматерь Тиамат [акк., "Мать жизни (породившая всё живое)"]... воды свои воедино мешали".
Миф о создании человека из земли (глины) известен не только шумерам (соз-датели - боги Энки и Энлиль) и египтянам (бог Хнум), но и, практически, всем древним индоевропейским мифологиям (к примеру, у греков Прометей создает людей из глины; латинское "homo" - "человек", связано со словом "humus" - "земля"). В алтайской шаманской мифологии бог Ульгем создает первых семь чело-век из глины и камыша.
В одной из древнейших шумерских версий легенды о Потопе бог Энки преду-преждает праведника Зиусудру о предстоящей гибели человечества и научает, как спастись, - построить корабль и погрузить туда семя всего живого. В награду Зиу-судра получил вечное "дыхание жизни" и был поселён на священном острове, ме-стопребывании богов и "блаженных".
Практически, такой же сюжет изложен в Авесте ("Видевдат", фрагард II). Здесь Ахура Мазда предупреждает первочеловека (и первого царя) Йиму о том, что при-ближается столь лютая зима, что всё живое погибнет (снега выпадет так много, что когда он начнёт таять, "воды затопят" землю). И бог повелевает огородить некое ме-сто (видимо, невдалеке от Высокой Хары и "моря" Воурукаша) с четырёх сторон (длина стороны - "в лошадиный бег") чудесной оградой ("вар") из глины и настав-ляет: "ты запечатаешь "вар" золотой печатью и сделаешь дверь и окно, сияющее из-нутри" (аналогия с ковчегом). Йиме предписано не только обустроить это священ-ное место: провести воду и по плану Ахура Мазды возвести жилища поселения, но и сохранить семя всего живого ("по два от каждого вида") и возобновить жизнь. И по воле бога у жителей этой "благой обители" не будет ни телесных уродств, ни болез-ней, "ни злодея, ни лжеца... ни ревнивого".
Отметим и подобную (сближающуюся с шумеро-аккадской и тоже, по-види-мому, испытавшую дравидийское влияние) историю о Потопе, приведённую в "Ша-тапатха-брахмана". Здесь, согласно фабуле, праведник Ману ("Ману", санскр. - "че-ловек"), поверив в предсказание (о Потопе) спасённой им необычной рыбы, заранее строит корабль. Рыба же (возможны параллели к образу Энки, поскольку в облике рыбы таился бог Вишну, тоже хранитель миропорядка), притащив корабль к некой "Северной горе" (возможно, Хара или Меру) констатировала: "Я спасла тебя", Ману, и, уплывая, посоветовала: "Привяжи корабль к дереву" (заметим, что в "Бха-гавата-Пурана" фигурирует не "риши Ману", а дравидийский царь Сатьяврата).
У древних индусов бытовало поверье о том, что в начале времён, в Крита-юге, Золотом веке, люди не ведали греха, жили счастливо, в мире и благоденствии и смерти не знали (Э.Н. Тёмкин, В.Г. Эрман "Мифы Древней Индии". 1982). То же и у шумеров: "В стародавние времена змей [и прочих опасных животных] не было... страха и ужаса не было, в человечестве распри не было" ("Энмеркар и владыка Аратты").
Представляется обоснованным (ряд соответствий) и предположение о том, что у арийских и шумерской легенд о "рае" ("острове блаженных"), по-видимому, суще-ствовали общие истоки (по меньшей мере, прашумеры знали мифы праариев, по-скольку у последних версии данной темы разработаны гораздо подробнее). Не ис-ключено, что и те, и другие испытали влияние дравидийских мифов.
Итак, священные горы, вечно сияющие (излучающие ослепительный свет) Хара и Меру, - место пребывания богов праариев (там находятся их дворцы), традиционно отождествлялось ариями с райской обителью. "На светящейся Высокой Харе нет ни ночи, ни тьмы, ни холодного или знойного ветра, нет губительных болезней... (и) скверны" (Авеста). На горе Меру, в обители богов, Небесное царство Индры: живые, "уйдя туда, вновь в этот мир не приходят" ("Махабхарата"). Живыми в рай Индры могли попасть лишь величайшие герои или мудрейшие риши (параллель к судьбе Зиусудры) только на крыльях Гаруды.
Согласно Авесте, "филиал" горного рая располагался на чудесном острове, на котором живут священные животные и растут удивительные растения (такие же, как и на вершинах Хары), все благоухает ароматами цветов. Птицы священных гор по-стоянно прилетают на блаженный остров (расположен посреди необъятного "моря" Воурукаша ("широкие заливы"), лежащего у подножий Высокой Хары (рядом с Меру находится Великий океан)).
Махабхарата (вторя Авесте и дополняя картину) повествует, что с вершины Меру отчётливо виден "на севере Молочного моря... большой остров, известный под именем Шветадвипа ("Белый остров")... Там живут благоуханные... белые мужи, удаленные от всякого зла... к чести-бесчестью равнодушные, дивные видом; преисполненные жизненной силой [не стареющие]; крепки, будто алмаз, их кости... Богу, распростершему Вселенную [праарийский образ Ахура Мазды сохранился в архаических "Ясна" и "Яшт (49.)], они любовно служат".
Воспоминания о священном острове сохранились и у кельтов. Романтическое очарование Элизиума, - "земли потаенных желаний сердца", "див-ной земли, пей-зажи которой восхитительны", острова ("чистый белый утес на горизонте моря") вечной молодости, где время течет, как во сне, - воспето в сагах (а также пр. исто-риях и сказках). Попасть туда, на остров света, остров чистоты (там находится "ко-тел Возрождения"), в "сладостную и блаженную страну", может только тот, кто ус-лышит его (острова) зов.
Свою райскую обитель - "чистую", "непорочную", "светлую", обустроенную бо-гами землю, шумеры тоже поместили на цветущем острове в "широком" заливе (на Дильмуне, - современный Бахрейн). На этой священной земле, где живут Великие боги, неизвестны печаль, жестокость и отчаяние. Здесь "не убивает лев; не хватает ягнёнка волк; нет диких псов, пожирающих козлят; голубь не прячет голову (в страхе)". На блаженном острове, земле праведников, нет больных, немощных и ста-рых, и даже рожают без боли и мук (5.с74;6.с170;102.).
Примечательно и то, что галлы, подобно шумерам, верили (Ю. Цезарь; "Энцик-лопедия Кельтская мифология"), что жизнь человека можно выкупить у божества (у шумеров этот принцип распро-странялся и на богов, например, миф об Инанне "С великих небес к великим недрам") только ценой жизни другого человека (а не путём принесения жертвы "замещения"). Вероятно, позднее (Т. Пауэлл) у гэлов (и, воз-можно, бриттов), как и у ариев Индии, жертвой замещения (за жизнь юноши) иногда была корова (в царстве Шумера и Аккада, согласно законам Шульги, обходились штрафом).
Признаки близости шумерской и протоарийской культур высвечиваются и в ха-рактере захоронения шумерского властителя времён I династии Ура (сер. III тыс. до н.э., Царские гробницы из Ура). Уходя в "Страну без возврата", царь Ура, дабы не терпеть нужды ни в чём, забирал с собой, помимо погребальной утвари (множества необходимых в обиходе вещей), ещё и слуг, наложниц и телохранителей, которых умертвляли или принуждали умереть в гробнице.
В кургане же у с. Христовая, Молдавия, было обнаружено (раскопки Е.В. Яро-вого в 1990, 1992 гг.) десять одновременных погребений ямной культуры (неру-шайская культура) в виде одной большой могилы в центре и девяти поменьше по окружности (десять - сакральная символика бога-отца). В центральной могиле лежал мужчина, убитый в бою (в его виске застрял костяной массивный кинжал). В девяти периферийных могилах (где были совершены идентичные обряды: вокруг каждого покойника лежало девять (три по три) угольков, а у черепа - кусок охры) покоились трупы двух женщин, двух мужчин и четверых детей, убитых совершенно одинаково, - тупым орудием в затылок. В одной из периферийных могил находи-лась молодая женщина, на черепе которой следов ударов не обнаружено. Эта жен-щина (возможно, любимая жена или наложница), связанная (сохранились остатки веревки) и завернутая в циновку (сохранились остатки), умерла в могиле. Позднее подобные захоронения наблюдались у скифов. Подмечено (Е.В. Яровой), что ударом по голове убивали иранцы, индоарии же свои жертвы обычно душили (как и скифы).
Существует достаточно артефактов (тюрколог Л.Н. Гумилёв), говорящих о су-щественном влиянии образа жизни и культуры праариев на пратюркские племена. Так, древние тюрки, подобно праариям, хоронили своих умерших в земле под курга-нами с каменной насыпью. Тюрки тоже снабжали покойника разнообразной погре-бальной утварью, а также хоронили с ним и его ездовую лошадь (обычай зафиксиро-ван в Саяно-Алтае не только письменными источниками, но и археологическим ма-териалом (Л.П. Потапов "Умай - божество древних тюрков в свете этнографических данных". 1973)). Тем же способом до недавнего времени хоронили своих умерших алтайцы, тувинцы и хакасы, причем, многие предметы их погребального инвентаря, практически, идентичны аналогичными вещами из древнетюркских захоронений. Замечено, что и некоторые компоненты похоронных обрядов шумеров и праариев были идентичны. Так, в погребениях шумеров III тыс. до н.э. (города Ур и Киш (мо-гильник "гамма")) обнаружены повозки с останками упряжных ослов (в Эламе (Сузы) же открыты могилы (вторая пол. III тыс. до н.э.) с остатками повозок и уп-ряжных быков (Чайлд. 1951)). И у праариев, как отмечалось, повозки нередко вхо-дили в состав погребального инвентаря (обнаружены во многих подкурганных по-гребениях).
Как известно, в Месопотамии шумеры проживали патриархальными большесе-мейными общинами - три-четыре поколения родичей по отцовской линии (в гимнах "Ригведы" упоминаются семейно-родовые образования под названием "ган", воз-главляемые вождями-мужчинами, - "ганапати"). Их семьи (шумеров) были предпо-ложительно моногамными до старовавилонского периода (заметим, что и древним тюркам не был присущ обычай многоженства, мужчина-тюрок мог иметь только одну жену). Своих сыновей от рабынь "черноголовые", как правило, официально усыновляли. Каждый глава шумерской семьи у себя дома исполнял функции жреца и совершал сакральные действия (53.с17) в своём домашнем святилище. Покойников в раннединастическую эпоху в Шумере иногда клали (многообразие захоронений) в глиняные гробы или в большие кувшины, а также (например, в Кише I) хоронили и под полами домов, укладывая костяки как в вытянутом, так и в скрюченном.
Производящее хозяйство (не вдаваясь в детали), сформировавшееся у шумеров в Месопотамии, обычно определяется (классифицируется) как земледельческо-ското-водческое (пастушество). Уместно отметить сходное отношение (идентичная выра-зительность) к богам, курирующим скотоводство: у индоиранцев такие божества но-сят эпитеты "дарующий богатство скотом", "владыка обширных пастбищ" ("Хур-шед Яшт", бог Митра), а у шумеров Син - "владыка хлевов и загонов пресветлых".
Характерно, что основные продукты питания поставляло шумерам земледелие, - урожай ячменя и пшеницы. Поля, по выражению, употреблённому в одном из писем того времени, были "душой страны". Параллельно с хлебопашеством процветало огородничество и садоводство. Скот же выращивали, в основном (2.с81,82), для ежедневных жертв богам и, отчасти, для кожевенного и сыроваренного производства (молоко, сливки и масло также входило в шумерский рацион питания). Мясо ели редко, лишь по праздникам, если те сопровождались ритуальными трапезами.
Существует немало косвенных свидетельств, говорящих о том, что в процессе миграции прашумеры разводили скот, в т.ч. и ослов (но в стране исхода коневодст-вом не занимались). О переходе шумеров-номадов к пастушеству, к содержанию скота в хлевах и загонах, может свидетельствовать создание такого гимна в честь Сина (записан в нач. ХХ в. до н.э.), как "Владыка хлевов - загонов пресветлых", в котором говорится: "Как многочисленны овцы, как многочисленны коровы в хлевах Сина". Не исключено, что "рогатый" Месяц, и ранее "курировавший" скотоводство номадов, в изменившихся условиях выпаса скота был наделён дополнительными функциями ("Владыка хлевов и загонов").
По поводу того, занимались ли мигранты в стране исхода земледелием, свиде-тельствуют раскопки Ура, Эль-Обайды, а затем и Эриду, которые показали, что шу-меры создавали свою материальную культуру на базе предшествующей. Это убейдцы заменили каменные орудия металлическими (медными). Убейдскими у шу-меров были названия многих орудий труда, некоторых домашних животных, куль-турных растений, металлов; многих профессий ремесленников, обозначение чело-века, занятого земледелием, а также и наименования продуктов и орудий земледель-ческого труда (к примеру, плуг). Согласно шумеро-аккадской мифологии, даже изо-бретение мотыги, дарование людям и обучение работе ею (Энки) осуществ-лено в начале веков "протоевфратскими" богами (изобретатель плуга - Энки). Следует от-метить, что обряд священного брака, столь популяр-ный у "черноголовых" (особенно Инанна-Думузи), был ими, по-видимому, также заимствован у автохтонного земле-дельческого населения.
Существует мнение, что у шумерских женщин существовал особый ("женский") язык, отличный от обиходного, - "эмесаль". Попытаемся оценить содержание этого термина ("эме-саль"), в котором "эме", шум. значит и "язык" (как орган), а "саль" - "корзина". Поскольку у алтайцев (и телеутов) словом "эме-гэндара" (где "эме", ви-димо, - "мать, мама") обозначается "бабушка" (Л.Э. Каруновский), то прашумерское словосочетание "материнская корзина" (корзина с "языком") должно означать (как и у ряда иных народов, см. выше) - "матка", т.е. "матерь, мать". И тогда этот "жен-ский" язык вполне мог именоваться как язык "материнский (эмесаль)", а это может указывать на него, как на исконный язык прашумеров (без примеси слов из лекси-кона убейдцев), сохраняемый женщинами (обычно хранительницами традиций) как "родной". Любопытно, что у таких потомков "черноголовых", как евреи-ашкенази ("Отцы Авраама"), язык "идиш" носит название "маме лошн" (ןושל עמאמ) - "материн-ский язык (язык матери)", - родной язык всех ашкенази до образования Из-раиля, а иврит - "ко(й)деш лошн", - "святой язык" (как и шумерский после экспан-сии в Нижнюю Месопотамию Саргона Аккадского).
Влияние патриархальных воззрений праариев сказалось и, в частности, на урало-алтайцах: в своих заклинаниях те обращаются к Небу - "Отец", а к Земле - "Мать" (М. Элиаде). О религии же прашумеров в домесопотамский период известно весьма немного (пантеон месопотамских богов шумеров (как минимум, в части их наимено-ваний), не оригинален). Так, в частности, Ф. Хоммель сопоставил шумерское "dingir, digir" (детерминатив, помечающий в тексте божество), которое означает "бог", "сияние", с тюрко-монгольским словом "тэнгри" - "небо", "божество" (возможно "ди-(э)н-гир" - это несколько фонетически изменённое "тэнг(и)ри").
Как известно, Тэнгри (Тенир), тэнгрианство - одна из древнейших религий мира, духовное учение не только тюркских народов, но всех народов алтайской языковой группы (вся данная, идентифицируемая на сегодня, этническая общность, обозна-чена термином "Туран"; Доклад "Основы тэнгрианства и ареал его распростране-ния").
Одним из основных понятий "Бога дуальности" (единого божества, выражаю-щего одновременно две противоположные сущности - свет и тьму) тэнгрианства (Ометеотл, Ометеокутл) является термин "Тео" (произносимое в Древнем Китае как "Дао").
К основным терминам данного учения относится и тюркское слово (выражение) "Да-(э)л-ор-то" (где "Да" и "Эл" (как "Тео", "Дао" или арийские "Div" и "Дья" (по-следнее использовалось и в алтайской мифологии: "Дьа-йачы" - в верховный творец, созидатель, ведающий жизнью и смертью, что зафиксировано в его имени) озна-чают (просто) "бог, божество"; "ор" - "свет, свечение"; а слово "то", если позволи-тельно его соотнести с шумерским "ти" (корень слова [т]), - значит "жизнь"; и тогда "Да-(э)л-ор-то" может означать "Божество - бог света жизни (бог света, несущего жизнь")), которое (слово "Далорто") обычно принято интерпретировать как "(не-что) срединное, сущностное, сердцевина".
В лексиконе туранцев существует и термин, обозначающий сакральное понятие, противоположное свету, свечению: выражение - "И--гир" (состоящее из двух родст-венных понятий, вместе создающих более сильное впечатление). Здесь слово "И-" букв. означает: "мрак, тьма, ночь". Древние шумеры произносили его как "хи-", а древние китайцы - как "хи-, си-, ши-" (на современном тюркском языке это слово сохранилось в форме "э-, э-иш" - "низина" и "i-гiр" - "темное; нора"). Второе слово рассматриваемого выражения - "гир", здесь также означает всяческий "мрак" и "темноту, черноту": "к(г)ир" - "грязь"; "к(г)ор" - "измученный"; "кара" - "чер-ный"; "к(г)-р" - "могила". У древних шумеров словом "гир" (помимо "молодая ко-рова; печь") обозначался также и блуждающий дух умершего, странника-мертвеца (тело которого не было погребено). Таким образом, понятие "И--гир" означало Ве-ликий мрак ("яркую" темноту и всё, что с ней сопряжено).
Поскольку легко видеть, что в дуальных терминах "Тэн-гри" (у монголов - "Тэнгэр") и "Тен-ир" понятие "Тен" может означать соответственно и свет, и мрак, то отсюда следует и утверждение ("Основы тэнгрианства и ареал его распростране-ния"): существует (учреждено) "гармоническое единство двух "Тен" [свет и тьма сосуществуют], переходящее в целостное - "Тен" (единая субстанция).
По аналогии с "да-(э)л-ор-то" шумерское "ди-(э/и)н-гир" в свою очередь может означать "Божество - владыка мрака" (а "дигир" - "бог мрака" или "бог ночного (чёрного) неба". поскольку первоначально знак "дингир" обозначал звезду (М. Элиаде)). Известны: шумерское имя - "Лу-ди-(э/и)н-гир-а", которое обычно перево-дится как "Человек (Лу) бога" (имя которого - "Ди-(э)н-гир"), а также город с на-именованием "Гирсу" (Южная Месопотамия). Любопытно, что тюркское выражение (наименование божества) "Да-(э)л-ор-то", практически, идентично (несколько адап-тированному в Месопотамии) имени шумерского бога - "Нин-ур-та", где слово "Нин", шум./протоевф. - "(божественный) господин (госпожа)", тождественно вы-ражению "Да-эл". Отметим, что термин "ил" ("бог"), по всей вероятности, заимст-вован шумерами (дошёл от хассунцев или заимствован у "протоевфратцев").
Примечательно (ещё одно свидетельство скорости и глубины ассимиляции на Древнем Востоке), что исконно шумерский термин (как наименование высшего бо-жества прашумеров) "dingir, digir", сделался всего лишь значком (именем нарица-тельным), обозначающим при письме божественность ("звёздность") божества. Оче-видно, что шумерские божества "Ди-(э)н-гир" и "Нин-ур-та" составляют дуальную пару, аналогичную паре "И--гир" - "Да-(э)л-ор-то", а это может свидетельствовать о том, что прашумеры, подобно древним туранцам (в т.ч. и жителям Алтая), исповедо-вали некое "прототенгрианство".
Не исключено, что племена прашумеров поклонялись тем же богам (по крайней мере, главным из них), которым молилось и прочее тураноязычное население.
Бытует мнение, что верховным богом в древнетюркской религии, а также у на-родностей и племен Саяно-Алтайского нагорья, считался бог Неба, великий Тенгри (монг. "тенгри", бурят. "тенгери", волжс.татар. "тангере", якут. "тангар"), необъят-ный, неведомый и далёкий, и по сему (подобно Ану шумеров) конкретным обликом не наделённый (Л.П. Потапов). Характерно, что с характе-ристиками этого божества обычно связываются (49.) сакральные числа 9 (как три раза по три), 7 (и производ-ные от 9 и 7), а также 12 (как 5 и 7 или как 4 и 8). Следовательно, в свете сакральной символики Тенгри представляется, как астральное божество (число 12), с преимуще-ственными функциями бога Неба (3, 4 и 8), связанного с Землёй (число 7) и хтониче-ским миром (число 5).
Заметим, что у древних тюрков сохранились и отголоски воспоминаний об арха-ичном боге-отце, боге вод и земли (у праариев - предтече бога Неба): ими почитался бог "Йер-Суб" - божество земли и воды. Так, в описании одного удачного похода божества Тенгри, Умай и Йер-Суб (только эти) упомянуты в едином контексте.
Супругой Тенгри слыла "Умай-эне" - "мать Умай" (одно из имён супруги Шивы - Ум(м)а), в имени которой ("Умай-эне") слово "У(м)май" (шум. "умма" - "мать";) означает "мать", как и слово "эн(н)е" (возможно, фонетическая разновидность тер-мина "эм(м)е") - "мама, мать" ("эн(н)е" адекватно санскритскому "ан(н)а" - "мама"). Примечательно, что у телеутов верхнепалеолитический образ Великой бо-гини сохранился под её древнейшим именем "У(м)май" в таких её проявлениях (см. выше) как "девица" и "молодая женщина" с волнистыми серебряными волосами (об образе старухи у телеутов не упоминается). Характерно, что термин "умай" в значении "матка, материнская утроба" известен и у монголов (Я. Шмидт "Монголо-русский словарь"), что тоже говорит об архаичности этого наименования. По-види-мому, "Умай-эне" должно означать "Мать матерей".
Богиня Умай ((Ы)май), хорошо известная на Алтае, - типичная подательница жизни и смерти. Она - "хранитель младенцев... покровитель размножения (ребёнка в утробе, рождения, но не зачатия) людей [из камлания шамана: "да умножатся стар-шие и младшие братья... и сестры"], (а также) ангел смерти, дух, который берет умирающего" (В. Вербицкий "Словарь алтайского и аладагского наречий тюркского языка". Казань, 1884). Выражение "С ясного Неба, паря (как птица), спустись, мать Умай - птица-мать!" (древнетюркское камлание), - говорит о том, что ранее эта бо-гиня-мать почиталась и как богиня Неба. Существует мнение (49.), что образ Умай - птицы соотносится с иранской мифологической птицей "Хумай", тень от которой, попадая на человека, делает его счастливым.
Следует отметить, что подобно Афине, Умай считалась и богиней женских ре-мёсел. Так, известен оберег Умай, выполненный в виде берестяной люльки, про-ткнутой маленьким веретеном, который крепился к стене над колыбелью девочки (пожелание вырасти умелой ткачихой).
Очевидно, что культ богини Умай весьма архаичен. Так, оберег Умай для роже-ниц и маленьких детей был выполнен (Музей антропологии и этнографии АН, экс-понат ¦ 2164-13аб) в виде полоски красного сукна с пришитыми к нему ракови-нами (символика выражает палеолитические воззрения концепции посмертного воз-рождения).
О древности образа Умай свидетельствует и его тесная связь с культом огня, вы-ражающаяся в олицетворении огня в образе женского божества, воспринимае-мого как "мать-огонь" (Н.П. Дыренкова, "Культ огня у алтайцев и телеут"). У теле-утов и хакасов, например, призывая огонь, шаман взывает к Умай. У киргизов культ огня, "переплетается, а иногда просто сливается с культом Умай" (Т. Бая-лиева); у киргизов, в частности, Умай - покровительница домашнего очага. О том, что Умай - божество класса "мать-отец", "он-она" (как отзвук Двуединого божества) говорит текст заклинания (отрывок), произносимого женщиной перед тем, как впер-вые положить ребенка в колыбель: "...мать-огонь... мать-огонь... Спустись, покрой и будь отцом! Спустись, окружи и будь матерью!".
Фонетическое сходство имён (корень слов [м]) древнетюркской богини - "Ума-й, Ыма-й)" и праарийского первочеловека - "(Й)има" (ср. также "эме", "ама" и "има", ивр.) наводит на предположение о том, что этот первочеловек (отец, царь) - ещё и "мать" (как и сама Умай), т.е. первочеловек праариев - андрогин (для воззре-ний скотоводческо-кочевой культуры подобный образ либо атавистичен, либо заим-ствован).
Как известно, культы богов "черноголовых" были упорядочены и сведены (до 2000 г. до н.э.) в единую, общую систему - "Ниппурский канон", лишь при сильной, централизованной государственности. Ранее каждая номовая община Ура, Урука, Ниппура, Лагаша, Киша, Уммы и т.д. имела свои религиозные мифы и культы. Са-мые архаичные списки шумерских богов (из Урука и Лагаша) относятся к ХХVI в. до н.э.. Так, по Урукской версии бог Луны Син - сын Ана (Неба) и брат Энлиля, а не сын последнего, согласно "Ниппурскому канону". Поскольку (49.) на китайском языке слово "Син" означает "звезда" (аналог: убейдское "Нанна" - "Высокая (верх-няя) звезда"), напрашивается предположение о том, что наименование "Син" - пра-шумерское.
В Месопотамии верховным божеством шумеров (как и у прочих скотоводов-но-мадов), продолжал считаться бог Неба, первоначально глава пантеона (имя "Ан" и означает "небо"; на санскрите "звезда" - "ануша", а на шумерском - "анна", ранее - "дингир" (у шумеров богиня Неба - "Инанна", а у дравидов Элама - "Пинанкур")), отец богов. Во главе мира "черноголовых" стояла триада: Ан(у) - глава "Совета бо-гов"; его сын Энлиль (Эллиль, акк.) - царь богов, владыка судеб стран и народов; а также старший сводный брат Энлиля бог Энки, владыка судеб каждого из богов и людей. Все прочие "руководящие" места наверху, в небе, тоже занимали исключи-тельно мужские божества: Ишкур, Наннар, Уту и Энки разделили между собой почти все ипостаси (эпифании) раннеземледельческого образа богини Неба.
Характер (направленность) адаптации местных богов недавними номадами-шу-мерами проявилась, к примеру, на образе "протоевфратского" (убейдского) боже-ства ритуальных омовений, как представляется, с женским именем "Нин-азу" (где "нин" - "госпожа, владычица"), которое вполне могло быть одной из раннеземле-дельческих эпифаний Великой богини (за Ниназу были сохранены и черты воителя (49.)), но у патриархальных древних шумеров это важное божество обрело мужской статус. Отметим и то, что у шумеров и аккадцев рыба - раннеземледельческая эмб-лема плодовитости (изобильного материнства) богини-матери, стала соотноситься с "животным" плодородием бога-отца Энки (например, Товит 8,3).
Убейдский (раннеземледельческий) бог-отец Энки-Эа, в силу новых потребно-стей бытия кочевников-скотоводов, осевших на плодородных землях Нижней Месо-потамии, был ими адаптирован в универсальное божество, способное обеспечивать нужды и потребности земледельческо-скотоводческого (пастушество) производя-щего хозяйства. Это нашло отражение, в частности, в шумерском мифе "Энки и Ми-ровой Порядок", в котором бог Энки учреждает различные виды хозяйственной дея-тельности (он основывает и земледелие, и скотоводство, кладет начало таким ремес-лам, как строительство жилищ и ткачество). Так, Энки говорит о себе: "я - отец всех земель... по моему велению строятся загоны для скота и овчарни; когда я склоняюсь к небу, дожди, несущие плодородие, льются с вышины (Энки был "постоянным со-перником Нинхурсанг" (Т.Якобсен)); когда я склоняюсь к земле, паводок набирает силу (Эа - владыка земных пресных вод); когда я склоняюсь к спеющим полям, кучи зерна громоздятся по моей воле... я делаю изобилие полным". Бог Ан поручает Энки, ставшему у шумеров сыном бога Неба, растительное плодородие (традицион-ная функция Великой богини): "утучнить пастбища в степи... сделать обильной зе-леную поросль, нагнать плотные тучи, даровать воду в избытке всем пахотным зем-лям, поднять верхушки колосьев в бороздах".
Следует отметить, что пантеон каждого города царства Шумера и Аккада обладал сово-купностью богов с полным набором функций, необходимых для обеспечения нормальной (по тем представлениям) человеческой жизни.
Литература.
2. "История Древнего мира". ч1. Под ред. И.М.Дьяконова. 1989
5. Жд.Бибби "В поисках Дильмуна". 1984.
6. С.Н. Крамер "История начинается в Шумере". 1965.