|
|
||
Так что же такое пассионарность
Ни один мыслитель не вызывал в России двух последних десятилетий таких ожесточённых дискуссий, как Лев Гумилев. От выражения восхищения и преклонения до грубого поношения - таково разнообразие реакций людей на его книги. Далеко не всегда дискуссия о его творчестве носит научный характер, нередко она сводится сторонниками и противниками к взаимным идеологическим и политическим обвинениям. Очевидно, огромный разброс мнений об этом учёном связан не только с различиями в восприятии разных читателей, но и с многогранностью и неоднозначностью самого его творчества, глубокой противоречивостью его личности.
Ценность научной теории определяется её способностью предложить непротиворечивое объяснение наблюдаемым явлениям, установленным научным фактам. Чем объяснить, например, что кочевники-бедуины, до того мирно пасшие верблюдов по Аравийской пустыне и игравшие минимальную роль на международной арене, в VII веке вдруг подняли знамя пророка и под ним победили в войне мощнейшую державу того времени - Византию, разгромили богатейшую империю Сасанидов и стали господствовать на огромных землях от Испании до Индии? Каким образом никому дотоле не известные и сравнительно малочисленные монголы в XIII в. смогли захватить всю Южную Азию и пол-Европы? В силу каких причин из крохотных государств вырастали гигантские империи, как было, например, с древним Римом, Османской Турцией и Россией, выросшей из очень маленького в XIV веке Московского княжества? Как могло случиться, что лет 900 назад исламский мир, где процветали поэзия, философия, медицина, подвергся атаке свирепых и беспощадных фанатиков-крестоносцев из Европы, а сейчас можно наблюдать, как, напротив, просвещённый и материально обеспеченный Запад отчаянно противостоит массовому религиозному фанатизму исламского мира? Почему произошла смена ролей?
Попробуем сопоставить истории древнего Рима с конца VI в. до хр. э. до V в. хр. э. и Европы II тысячелетия. Не поразительно ли сходство? Сначала героическая эпоха, в Риме приведшая к бурному росту государства. Затем - расцвет экономики, науки и искусства, затем - постепенное вырождение и заселение мигрантами. А эпоха Суллы, Цезаря и Октавиана не является ли этногенетическим аналогом "буржуазных" революций в Европе?
Ответить на эти вопросы - задача поистине великая: на данный момент, как мне представляется, ни одна другая теория, кроме гумилевской, не способна всего этого объяснить. Даже такой непримиримый её противник, как А. Янов, в своей статье признавал "устрашающую" эрудицию её создателя и грандиозность задачи, которую он взялся решать. Насколько успешно решил, попробуем разобраться.
Темы дискуссии вокруг этой теории можно разделить на две основные части: этнология и историография. Этнологическая часть, в свою очередь, делится на вопросы о сущности этноса и о пассионарности в этногенезе.
Существование проблем с определением
этноса в произведениях ЛН признавалось не только его противниками, такими как,
например, В. И. Козлов и Л. С. Клейн, но и таким горячим сторонником, каким был
С. Б. Лавров (Лев Гумилев: Судьба и идеи, гл. 13 // Айрис-пресс, 2003). Приведём ещё раз цитату из Введения
в трактат "Этногенез и
биосфера Земли": "Ну, а если найдется привередливый
рецензент, который потребует дать в начале книги четкое определение понятия
"этнос", то можно сказать так: этнос - феномен биосферы, или
системная целостность дискретного типа, работающая на геобиохимической энергии
живого вещества, в согласии с принципами второго начала термодинамики, что
подтверждается диахронической хронологией исторических событий. Если этого
достаточно, то можно не читать книгу дальше". Опасаюсь, что многие,
прочитав такое "чёткое определение"
этноса, читать дальше, действительно, не захотели.
В 1970 году журнале
"Природа" ??1-2 были опубликованы статьи Л. Н. Гумилева "Этногенез и этносфера" и его вечного оппонента Ю. В. Бромлея "К вопросу о
сущности этноса". Через год в том же журнале вокруг этих статей разгорелась
бурная полемика, увенчавшаяся заключительными репликами ЛН и ЮВ. Почти каждый
из участников этой дискуссии попытался по-своему сформулировать определение
этноса. Проследим за мыслью ученых мужей.
"...Этнос,- писал Ю. В. Бромлей,- в
узком смысле слова можно определить как совокупность людей, обладающих общими, относительно
стабильными особенностями культуры и соответствующим психическим складом, а
также сознанием своего единства и эндогамией" ("К вопросу о
сущности этноса" // Природа, 1970, ?2).
Предложенная дефиниция содержит четыре определяющих признака. Но как быть, если
налицо лишь некоторые или только один из них? Можно ли тогда считать изучаемый
объект этносом? Например, для этнических диаспор зачастую характерна культурная
ассимиляция, но "сознание своего единства
и эндогамия" у них при этом могут сохраняться. Поэтому тем более невозможно
согласиться с мнением М. И. Артамонова, изложенном в его ответной статье, что "вполне достаточно оставить в этом
определении только начало, а именно, что этнос, не в узком, а в любом смысле
слова "представляет собой совокупность людей, обладающих общими, относительно
стабильными особенностями культуры"" и что "Ничего
другого он в себе не заключает..." ("Снова
"герои" и "толпа"?" // Природа, 1970, ?2).
Возражение М. И. Артамонова
заставило Ю. В. Бромлея сделать важное уточнение: "В действительности совокупность людей, обладающая общностью культуры,
выступает как единый этнос только в том случае, если её члены в той или иной
мере осознают эту общность, считая её выражением общности исторических судеб, в
том числе, как правило, общности происхождения (фактической или иллюзорной -
это уже особый вопрос). Не случайно этнос существует лишь до тех пор, пока у
его членов сохраняется сознание общности" ("Несколько замечаний о социальных и природных факторах
этногенеза" //
Природа, 1971, ?2). Т.о. уже выделено свойство, характерное для абсолютно
любого этноса: общность самосознания. Поскольку представители любого сообщества
людей, к примеру, члены политической партии, спортивной команды или просто
какого-нибудь клуба по интересам, также обладают общностью самосознания, важно
уточнить, что в случае этноса речь идёт о сознании природного единства, причём сознание "общности происхождения", по-видимому, должно присутствовать
обязательно, а не "как правило".
В 1985 году в "Известиях
Всероссийского географического общества" ?3 появилась статья "Взгляды на
этнографию или есть ли в советской науке два
учения об этносе",
подписанная К. П. Ивановым, учеником и ближайшим соратником ЛН.
Следует отметить, что, судя по воспоминаниям С. Б. Лаврова (Лев Гумилев: Судьба и идеи, гл. 13.2 // Айрис-пресс, 2003), реально она бала написана
в соавторстве с учителем, и, вероятно, связанные ней упрёки должны быть
адресованы, главным образом, последнему. Оспаривая идею Ю. В. Бромлея, что "национальное (этническое) самосознание
является важнейшей чертой нации (этноса)" и что "именно самосознание ... должно в первую очередь рассматриваться в
качестве отличительной черты этнической общности", справедливо усмотрев в
этой идее основное его разногласие с Л. Н. Гумилевым по вопросу о сущности
этноса, автор ответил: "Являясь
объективной реальностью, данной нам в ощущении, этнос определяет этническое
самосознание присущее его членам, а не наоборот. В противном случае приходится
предположить одно из двух. Либо этническое самосознание ошибочно (а то и
ложно), так как не отражает объективной реальности - этноса - и, следовательно,
не поддается проверке. Либо этническое самосознание существует независимо от
материального мира, формируя и воспроизводя себя само. Очевидно, что оба этих
предположения ошибочны". Однако, что это, как не материалистический штамп,
лишний раз показывающий бессмысленность примешивания элементов философии в
естественные науки? Ведь в статье не объяснено, да и вряд ли могло быть объяснено,
почему "объективной реальностью" не
является само человеческое сознание или группа людей, объединённых общим
самосознанием.
Л. Н. Гумилев
(если не брать в расчёт сформулированное им и процитированное выше
"биохимическое" определение) со своей стороны предложил в качестве
определяющего свойства этноса "стереотип
поведения", формируемый, по его мнению, сигнальной наследственностью,
описанной М. Е. Лобашевым ("Этнос
- естественно сложившийся на основе оригинального стереотипа поведения
коллектив людей, существующий как структура, противопоставляющая себя другим
таким коллективам" - Письмо в редакцию "Вопросов философии" // "Вопросы философии", 1989, ? 5). В словаре, составленном В. Ю. Ермолаевым (см. "Этногенез и биосфера Земли", Ленинград, 1990, стр. 499), стереотип
поведения определён как "изменяющийся по
ходу времени комплекс стандартов поведения членов этнической системы,
передаваемый путем сигнальной наследственности", в словаре, составленном В. А. Мичуриным (см. Л. Н. Гумилев
"Этносфера", М. 1993, стр. 519) -
как "система поведенческих навыков,
передаваемых из поколения в поколение путем сигнальной наследственности,
специфичная для каждого этнического коллектива...". Так можно ли определённый
"комплекс стандартов поведения" или "систему поведенческих навыков" считать универсальным признаком
конкретного этноса? К примеру, у английского аристократа с кем больше общего в
плане "стандартов поведения" или "поведенческих навыков" - с французским
аристократом или с лондонским портовым грузчиком? Очевидно, с французским
аристократом больше. Тем не менее, этническая принадлежность у него общая
именно с лондонским грузчиком.
"Стереотип поведения, - сказано в упомянутой выше статье, подписанной
К. П. Ивановым,- достоверно
определяется не на индивидуальном, а на групповом или популяционном уровне".
Т.о. признавалось, что он не годится для определения этнической принадлежности
индивидуума. А вот этническое самосознание, предложенное в качестве важнейшего
критерия Ю. В. Бромлеем (если исходить только из процитированных выше
его статей), для этого годится. Действительно, что имеет в виду человек,
отвечая на вопрос о своей национальности (этнической принадлежности)? Что он
обладает такими-то "стандартами поведения"
или "поведенческими навыками"?
Скорее, всё-таки, он заявляет о своей принадлежности к некой группе людей,
объединённых общностью происхождения.
Возражая на статью К. П. Иванова, где также сказано, что "установлено полное или почти полное сходство во взглядах Л. Н. Гумилева
и Ю. В. Бромлея по подавляющему большинству положений", Я. Машбиц и К. Чистов указали на другое принципиальное, с их точки зрения,
разногласие: "Л. Н. Гумилев
рассматривает этнос, прежде всего, в качестве биологической единицы ... Ю. В. Бромлей,
как и подавляющее число советских обществоведов, в том числе и этнографов,
считает этнос социальной общностью людей" (Ещё раз к
вопросу о двух концепциях "этноса" (По поводу статьи К. П. Иванова) // Известия ВГО, 1986. Т.118. Вып. I) Та же линия
просматривается и в работах самого Ю. В. Бромлея. Но так ли уж важно указанное разногласие? Ведь грань между
биологическим и социальным в человеке чисто условна: если считать биологическим
в человеке только то, что обусловлено генетически, остальное - социальным, то этнос
- явление социальное, поскольку никакого "гена национальности" не существует.
Если же считать социальным только то, что обусловлено осознанным расчётом
людей, остальное - биологическим ("...то,
на что влияют природные условия, не социально",- писал ЛН в статье "Этногенез - природный процесс"
// "Природа", 1971, ?2), то этнос - феномен
биологический, поскольку этносы создаются спонтанно, а не целенаправленно.
Исходя из вышеизложенного,
можно определить этнос как группу людей,
объединённых сознанием природного единства, связанного с общностью
происхождения (возможно, иллюзорной). Нужно уточнить, что речь идет о столь
большой группе людей, что практически невозможно восстановить её полное
генеалогическое древо - в противном случае объект исследования является семьёй
или родом, а не этносом. Внешнее сходство входящих в этнос людей и сходство их
характеров, общность их языка или вероисповедания, могут усиливать этническое
самосознание, но не определяют этноса, т.е. являются его факультативными
признаками.
"... Хотелось бы, ... поддержать тезис Л. Н. Гумилева о том, что историческому
прошлому человечества неизвестны вечные народы" - писал Ю. В. Бромлей в
статье "По поводу одного "автонекролога"" (Знамя", 1988, ?12), назвав это "явление
достаточно очевидным для специалистов". Тогда напрашивается вопрос: откуда
же берутся народы и куда они исчезают? На него и попытался ответить своей
теорией Л. Н. Гумилев.
А. Л. Янов в статье "Учение Льва Гумилева" ("Свободная мысль", 1992, ?11), вкратце пересказав гумилевскую интерпретацию возникновения новых этносов, заявляет: "Но ведь перед нами лишь универсальный набор признаков любого крупного политического изменения, одинаково применимый ко всем революциям и реформациям в мире" и в доказательство предлагает проделать "маленький, если угодно, лабораторный эксперимент: применить гумилевский набор признаков (рождения нового этноса - М.З.) к Западной Европе XVIII-XIX веков" (согласно Гумилеву, западноевропейские этносы возникли вследствие толчка VIII века и сейчас они близки к пассионарному оскудению). Проделаем же этот эксперимент вместе с автором.
"Разве, скажем, французские энциклопедисты и другие деятели эпохи Просвещения,- спрашивает А. Янов,- не отдали все, что имели, делу возрождения и величия Европы, не были провозвестниками будущего?" Допустим, были.
"Почему бы нам не назвать Вольтера, и Дидро, и Лессинга "пассионариями"?". Именно так их и надо назвать.
"Разве не возникла у них "контроверза" со старым
феодальным этносом?". Возникла, но только с господствовавшими на тот
момент феодальными сословиями: духовенством и дворянством.
"И разве не свидетельствовала она, что "наряду с
процессами распада появилось новое поколение - героическое, жертвенное,
патриотическое?". Разве не дошло в 1789 году дело до великой революции, в
ходе которой вышел на историческую сцену Наполеон, кого сам же Гумилев
восхищенно описывает как "страстного гения", поведшего к победе
"страстных, энергичных, неукротимых людей"? Разве не сопротивлялся
ему отчаянно "обывательский эгоизм" старых монархий? И разве, наконец,
не распространилась эта "пассионарность" так широко по Европе, что
старому этносу пришлось сдаться на милость победителя?.. Так что изверглась в
XVIII веке на Европу биосфера, произведя соответствующий пассионарный взрыв?
Можно считать 4 июля 1789 года днем рождения нового западноевропейского
суперэтноса (провозгласил же Гумилев 8 сентября 1381 года днем рождения
великорусского)?".
Здесь следует остановиться подробнее, так как поставленные А.Яновым вопросы закономерны: революции действительно часто напоминают последствия пассионарных толчков, но только на первый взгляд. Природа вышеописанных событий становится ясна, если рассмотреть их в контексте истории Европы всего II тысячелетия. Начало формирования западноевропейских этносов в X-XI вв. было связано, в частности, с мощным движением за очищение церкви от пороков и за повышение ее авторитета (родина движения - аббатство Клюни в Бургундии, отсюда его название - клюнийское). Массовый религиозный фанатизм XI-XIII вв. - Крестовые походы, монашеские и рыцарские ордена - свидетельствует, что это время было пиком западноевропейского этногенеза. Затем неизбежный подрыв пассионарного генофонда привёл к коренному изменению облика Европы - количественные изменения стали переходить в качественные. Менялись устремления большинства людей: религиозных и политических фанатиков сменяли чуждые великих идей прагматики, что, в частности, способствовало экономическому подъему. На смену крестоносцам, готовым во имя идеи фанатично сражаться с любым сколь угодно превосходящим их противником, пришли конкистадоры, грабившие и порабощавшие народу, используя подавляющее превосходство в военной технике. Смена стереотипа поведения была великолепно показана Сервантесом в "Дон-Кихоте": в начале XVII века человек, не понимавший, что времена рыцарских подвигов и романтической любви прошли, был уже смешон. Происходившие изменения требовали новой этики; её дал протестантизм, который, как писал Макс Вебер, "носители экономического подъема - "буржуазные" средние классы... защищали... с таким героизмом, который до того буржуазные классы как таковые проявляли редко, а впоследствии не обнаруживали больше никогда... Это было "the last of our heroism" ("последней вспышкой нашего героизма", англ.), по справедливому определению Карлейля" ("Протестантская этика и дух капитализма" // Избранные произведения, М.: Прогресс, 1990).
Деятельность отдельных пассионариев на "гармоничном" фоне может выглядеть не менее результативной, нежели массовый фанатизм. Общее снижение пассионарности в Европе затронуло главным образом высшие сословия, сформированные в Средние века из людей наиболее пассионарных. Все больше предпочитая подвигам светские развлечения, эти элиты теряли способность управлять, лишь сковывая энергию "низов". Терялась моральная основа феодально-монархического строя, что привело во Франции к появлению идеологии Просвещения, основанной на стремлении к правовому равенству и воинствующем антихристианстве. Французская революция была бунтом III сословия. При крайней деградации элиты энергия "низов" подобно вулканической лаве вырвалась из оков феодализма, сметая на своем пути старые порядки и человеческие жизни. События развивались по сценарию, обычному для всех аналогичных ситуаций (например, позже в России и в Германии): была установлена революционная диктатура и создана мощная армия на обломках разложившейся, революционеры устроили кровавую расправу сначала над представителями поверженных сословий, а затем и друг над другом, после чего диктатура стала единоличной и была совершена военная экспансия в другие страны. Всё это привело к еще большему подрыву пассионарного генофонда, в результате чего Франция, пережив еще ряд менее серьезных катаклизмов (1830, 1848 и 1870 гг.), через 83 года после создания Конвента стала относительно спокойным буржуазно-демократическим государством (в 1875 году была принята Конституция III республики).
События XVIII века не были, таким образом, следствием пассионарного толчка, а Ж.П.Марату и М.Робеспьеру не было суждено стать создателями нового этноса, ибо их деятельность происходила на фоне общего снижения пассионарности. Так было в Европе... Иное дело - Азия.
"... Что, право,
может помешать какому-нибудь, скажем, японскому "патриотическому"
историку,- спрашивает далее А.Янов,- объявить, приняв за основу
гумилевские рекомендации, 1868-й годом рождения нового японского этноса? Тем
более что именно в этом году произошла в Японии знаменитая реставрация Мэйдзи,
в результате которой страна одним стремительным броском вырвалась из рамок
многовековой изоляции и отсталости, уже через полвека разгромив великую
европейскую державу - Россию, а еще полвека спустя бросив вызов великой
заокеанской державе - Америке. На каком основании, спрашивается, сможем мы
отказать Японии в пассионарном взрыве и, следовательно, в извержении биосферы
именно на нее в XIX веке?".
И не надо ей в этом отказывать! Весьма вероятно, что А. Янов совершенно правильно разглядел последствия пассионарного толчка, произошедшего в XVIII или XIX вв. Одно из последствий этого толчка описано в статье В. А. Мичурина "Возрождение Ирана в свете теории этногенеза" (Наш Современник, ? 8, 1992).
Важнейшая заслуга
Л.Н.Гумилева состоит в установлении зависимости характера исторического процесса
от типового состава тех или иных этносов в те или иные эпохи. Далее приведу ещё
один пример применимости гумилевского метода.
Легко заметить, что развитие
большевистской диктатуры очень напоминает "этногенез в миниатюре". Революция в
России, подобно описанной выше Великой французской, явилась реакцией на
деградацию дворянско-монархической элиты. Революционная энергия "низов",
преумноженная участием многих представителей еврейского этноса (об этом
подробнее - Зильберт М. "Феномен ашкеназских евреев. Исследование по
методу Л.Н.Гумилёва" // СПб, "Омега", 2000), обеспечила впечатляющую мощь произошедшему в
И А.Г.Кузьмин ("Священные камни памяти" // Молодая гвардия, 1982. ? 1; "Пропеллер пассионарности, или теория приватизации истории" // Молодая гвардия. 1991. ? 9; "Хазарские страдания" // Молодая гвардия, 1993, ?5-6), и Я.С.Лурье ("Древняя Русь в сочинениях Льва Гумилева" // "Звезда", 1994 ?10), и И.М.Дьяконов ("Огненный дьявол" // "Нева", ?4, 1992г) привели множество примеров пренебрежения Л.Н.Гумилевым данными литературных источников. Вадим Кожинов в интервью интернетизданию "Русский переплёт", признав, что "Гумилев - это очень крупное явление", сказал: "Я утверждаю, что он слишком часто просто выдумывает, домысливает, вымышляет. Это по-своему интересно. Иногда ему удается что-то такое постичь. Масса историков его просто третирует. Потому что он, действительно, просто выдумывает. Я могу показать десятки таких случаев. Гегель говорил: "Если нет фактов, подтверждающих моего учения, тем хуже для фактов". А про Гумилева можно сказать так: "Если нет фактов, подтверждающих мою теорию, то я их выдумаю". Правда, это все делалось в таком творческом порыве. Он сам не отдавал себе отчета, что он все выдумывает" (http://kozhinov.voskres.ru/articles/pereplet.htm).
Справедлива ли данная
критика?
"И поскольку они (викинги - М.З.), были рассеяны по всей Европе,- рассказывает, к примеру, ЛН,- встреча их с иудео-хазарами была предрешена. А характер ее был определен тем историческим фоном, на котором она произошла. Источников, освещающих эту страницу истории, нет; следовательно, опять нужно окинуть взглядом расстановку сил, чтобы уловить хотя бы общее направление развития событий" ("Древняя Русь и Великая степь", VII, 41).
ЛН признаёт, что "Источников, освещающих эту страницу истории,
нет". Уточним: нет источников, подтверждающих гумилевское описание этой
страницы. В этом совершенно прав был И. М. Дьяконов: "История викингов хорошо известна по скандинавским источникам" и "в источниках о походах викингов нет никаких
данных о евреях" ("Огненный дьявол" // "Нева", 1992, ?4). Однако отсутствие данных никак не помешало ЛН
описать взаимоотношения викингов с евреями во всех подробностях, поражая
читателя безудержностью полёта фантазии:
"В Испании еврейские купцы в 854-874 гг. торговали андалузскими
девушками и для этой цели имели торговый маршрут от Марокко до Египта. В Египте при Ахмаде ибн-Тулуне царило изобилие, и
испанок покупали для гаремов. Надо полагать, христиане оказывали сопротивление,
где могли и умели. Поэтому евреи, не довольствуясь административной поддержкой
императоров Каролингов, использовали язычников-норманнов. В начале IX в. к
берегам Южной Франции подошла эскадра кораблей, которую прибрежные жители
приняли за еврейскую... и стали жертвой норманнских пиратов. Невозможно допустить, что ошибка была делом случая.
Прибрежные жители умеют разбираться в оснастке кораблей. Очевидно, евреи просто
ссудили свои корабли норманнам, разумеется, за долю в добыче. Первое упоминание
о евреях в Англии датируется
Читаем в другом месте о
взаимоотношениях евреев с мусульманами:
"...к
Некий Абдулла ибн-Саба, иудей, перешедший в ислам, выдвинул в
Версия, что Али бен Абу
Талиб, двоюродный брат и зять Мухаммеда, стал претендовать на лидерство в
исламском мире (чем и породил шиитское направление в исламе) по наущению
некоего Абдуллы ибн Сабы, йеменского иудея, перешедшего в ислам, встречается в
работах некоторых историков-суннитов, например, ат-Табари (838 или 839 - 923);
историки-шииты эту версию обычно отрицают. Но даже если предположить, что она
верна, можно ли, исходя из неё, утверждать, что появление шиизма было
результатом какого-то еврейского заговора с целью "раздробления мусульманской общины"? Только если очень хочется.
И, наконец, вершина - ЛН
трактует Евангелие:
"Все евреи считали себя "сыновьями божьими", подразумевая
только своего этнического бога, а не богов иных этносов - те пусть разбираются
сами. В ответ на это "Иисус сказал им: Если бы Бог был отец ваш, то вы
любили бы меня, потому что Я от Бога исшел и пришел, ибо Я не сам от себя
пришел, но Он послал Меня... Ваш отец диавол, и вы хотите исполнять похоти отца
вашего; он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем
истины; когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи"
(Иоанн 8, 42-44) (цитата подчёркнута мной - М.З.).
Тезис сформулирован предельно точно: Иисус счел иудейского Яхве дьяволом, которого он незадолго перед этим отогнал от себя в пустыне во время поста. Это был тот самый огненный демон, который говорил с Моисеем (Иоанн 9, 29), что утверждали сами книжники и фарисеи. Следовательно, христианин уже не мог выбирать между Великим и Новым заветами, между дьяволом и богом. Признавая Яхве богом, он переставал быть христианином, а после принятия формулы Троичности на Никейском соборе и сам вопрос отпадал, ибо Яхве одинок". ("Древняя Русь и Великая степь", XI, 67)
"Иисус счел иудейского Яхве дьяволом"??? Разве в приведённом ЛН евангельском отрывке содержится что-то подобное? На самом деле в данной сцене Иисус выступает в Иерусалимском храме (ЛН чуть выше ошибочно перенёс эти события в Галилею) перед толпой иудеев, среди которых были как уверовавшие в него (Иоан. 8, 30), так и не верившие (вероятно, фарисеи). Разумеется, только последним могли быть адресованы слова: "Ваш отец диавол", а Бог, о котором шла речь, мог быть только иудейским Яхве, и ни кем другим.
Весь текст Нового завета пронизан ссылками на Ветхий завет. Иисус представлен в Евангелии как именно тот Мессия, приход которого был предсказан ветхозаветными пророками:
"А все сие произошло, да сбудется реченное Господом через пророка, который говорит: "Се, Дева во чреве приимет и родит Сына, и нарекут имя Ему Еммануил, что значит: с нами Бог"" (Мат. 1, 22-23).
"Ибо он тот, о котором сказал пророк Исаия: "глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу, прямыми сделайте стези Ему"" (Мат. 3, 3).
Подобных цитат можно
привести множество. А ведь Бог Ветхого завета - это тот самый Яхве, который и
говорит там устами пророков.
Иисус говорил: "Не думайте, что Я пришел нарушить закон или
пророков: не нарушить пришел Я, но исполнить" (Мат. 5, 17). О каком законе
здесь может идти речь, кроме закона Моисея?
Иисус в Евангелии ведёт
борьбу почти исключительно за умы иудеев, и апостолам он наказывал "наипаче" им проповедовать:
"Сих двенадцать послал Иисус, и заповедал им, говоря: на путь к
язычникам не ходите, и в город Самарянский не входите; а идите наипаче к
погибшим овцам дома Израилева (Мат. 10, 5-6).
"И вот, женщина Хананеянка, выйдя из тех мест, кричала Ему: помилуй меня,
Господи, сын Давидов, дочь моя жестоко беснуется. Но Он не отвечал ей ни слова.
И ученики Его, приступив, просили Его: отпусти ее, потому что кричит за нами.
Он же сказал в ответ: Я послан только к погибшим овцам дома Израилева. А она,
подойдя, кланялась Ему и говорила: Господи! помоги мне. Он же сказал в ответ:
нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам. Она сказала: так, Господи! но и псы
едят крохи, которые падают со стола господ их. Тогда Иисус сказал ей в ответ:
о, женщина! велика вера твоя; да будет тебе по желанию твоему. И исцелилась
дочь ее в тот час" (Мат. 15, 22-28).
Безусловно, богоизбранность
иудейского народа для Иисуса не подлежала сомнению: "Вы не знаете, чему кланяетесь; а мы знаем, чему кланяемся, ибо спасение
от иудеев" (Иоанн, 4-22). Лишь позже апостол Павел сформулировал тезис: "Здесь нет различия между Иудеем и Еллином,
потому что один Господь у всех, богатый для всех призывающих Его" (Рим. 10,
12), положив тем самым основу новой религии. Так мог ли Иисус считать "иудейского
Яхве дьяволом"?
В том же духе ЛН пытался
трактовать и Коран:
"Мухаммед был человеком
потрясающей интуиции: он распознал в Иблисе (изгнанный из рая ангел в
исламе - М.З.) огненного демона. Лишь уровень
науки VII в. не позволил ему
заметить, что огненным демоном был и Яхве" ("Древняя Русь и
Великая степь", XI, 67). Точно ли "уровень науки VII в. не позволил"? Или это, напротив, уровень антинауки XX в.
позволил такое придумать? Всерьёз ли ЛН считал, что понимает ислам лучше самого
Мухаммеда?
Очевидно, что цель всех
вышеприведённых выдумок состояла в том, чтобы противопоставить христиан и
мусульман иудеям: "В X в. оба восточных
вероисповедания, православие и ислам, расходясь во многих принципах догматики и
обряда, были единодушны в противопоставлении бога дьяволу и своих позитивных
вероисповеданий иудаизму. Сформулировать эту разницу просто: христиане и
мусульмане молились одному и тому же богу, но по-разному, а иудеи - другому" (там же). Зачем ЛН это
понадобилось, можно только гадать. Возможно, это была неуклюжая попытка
отомстить всему еврейскому этносу за отца, расстрелянного по приговору чекиста
Якобсона.
Продолжая перечень ошибок
ЛН, следует отнести к их числу и все его применения законов физики. Например: "... На
что это явление (расцветы и упадки этногенезов - М.З.) похоже? На движение шарика, который, получив внезапный толчок,
катится, сначала набирая скорость, а потом теряя ее от сопротивления среды..."
("Биография научной теории, или Автонекролог" // Знамя. 1988. ? 4). И школьник знает, что шар, лежащий на горизонтальной
плоскости (например, на бильярдном столе), получив толчок, не может набирать
скорость, а может её только терять, едва лишившись контакта с толкнувшим его
предметом.
Совершенно некорректно и
применение ЛН к этногенезу законов термодинамики: ведь эти законы описывают
процессы в замкнутых системах, т.е. в тех, где отсутствует энергообмен с
окружающей средой. Но этнос - система открытая, поскольку человек постоянно
получает энергию из окружающей среды.
Также нельзя принять
выдвинутую ЛН гипотезу, что пассионарность определяется "врожденной способностью организма
абсорбировать энергию внешней среды и выдавать ее в
виде работы" ("Этногенез и биосфера Земли", XXVIII, "Мутации - пассионарные толчки"): ведь способность организма
абсорбировать энергию, связанная с особенностями его обмена веществ,
определяет, главным образом, его массу. Какой-нибудь умереннопассионарный
двухметровый великан абсорбирует из окружающей среды больше энергии, нежели, к
примеру, яркий пассионарий А. В. Суворов, который был низкорослым и щуплым,
хотя согласно ЛН должно быть наоборот. Избыток биохимической энергии в
организме - это отложения жира, а никакая не пассионарность.
Таким образом, рассуждения ЛН
о применении законов физики к этногенезу из его теории могут быть изъяты без
какого-либо ущерба для неё.
Так что же такое пассионарность?
ЛН определял пассионарность
как "необоримое
внутреннее стремление к целенаправленной деятельности, всегда связанной с
изменением окружения, общественного или природного, причем достижение
намеченной цели, часто иллюзорной или губительной для самого субъекта,
представляется ему ценнее даже собственной жизни" ("Этногенез и биосфера земли",
XXII, "Вот он, фактор икс!"). Для большинства случаев проявления пассионарности
такое определение, действительно, годится, но для всех ли? Во-первых,
деятельность любого человека, даже и низкопассионарного, в той или иной степени
"связана с изменением окружения", и нет достаточно
веских оснований считать, что деятельность, к примеру, христианского
монаха-отшельника, которого ЛН признавал пассионарием, "изменяла
окружение" сильнее, чем деятельность, например, какого-нибудь
выдающегося изобретателя, хотя, согласно гумилевской классификации людей,
должно быть так. Во-вторых, "ценнее даже собственной жизни"
для человека может быть жизнь и благополучие его потомства, хотя такой человек,
согласно ЛН, пассионарием не является.
И уж никак нельзя
согласиться с утверждением создателя теории этногенеза, что "...описанный
импульс (пассионарность - М.З.)
находится в оппозиции к инстинкту самосохранения и, следовательно, имеет
обратный знак" (там же), и далее: "Если мы примем за эталон импульс врожденного
инстинкта самосохранения (1), индивидуального и видимого, то импульс
пассионарности (Р) будет иметь обратный знак. Величина импульса пассионарности,
соответственно, может быть либо больше, либо меньше, либо равна импульсу
инстинкта самосохранения. Следовательно, правомочно классифицировать особей: на
пассионариев (Р>1), гармоничных (Р=1) и субпассионариев (Р<1)"
(там же, XXIX,
Система отсчета). Согласно такой
логике, самым ярким пассионарием является заурядный самоубийца: ведь если
желание умереть сильнее, чем желание жить, то незачем, к примеру, устраивать
завоевательный поход, проще выпрыгнуть из окна. Гармоничному же человеку,
получается, всё равно, жить или умереть, а каждый, кому жизнь сколько-нибудь
дорога, автоматически записывается в субпассионарии.
Наиболее точное, на мой взгляд, определение пассионарности мне довелось встретить в дискуссии на интернетсайте Гумилевица (http://gumilevica.kulichki.net/info/discussions.html) в январе 2003 года в сообщениях биолога Петра Лапшина (к сожалению, ни в каких печатных изданиях его идеи не излагались):
"Что отличает пассионария - ... это стремление к достижению превосходства. Еще конкретнее - к повышению своего авторитета в глазах людей, чье мнение важно для пассионарного индивида (речь идёт о референтной группе - М.З.) ... Совсем не обязательно оно проявляется в бурной деятельности: буддийские архаты и христианские столпники - это, безусловно, тоже пассионарии. Пассионарий - это человек, для которого честь (как он ее понимает) дороже жизни. Кстати, совсем не обязательно он отстаивает свой авторитет среди живых, реальных людей: благодаря наличию у человека абстрактного мышления он может стремиться превзойти вымышленного или давно умершего кумира, или рассчитывать на восхищение потомков" (31.01.2003 23:20:20).
"Т.к. пассионарность - феномен биологический, передающийся генетически, то прообразом ее должна быть какая-то из форм поведения животных ... У высших животных выделяются следующие основные формы поведения: пищевое, половое, родительское, поисковое и агонистическое поведение, или агрессия. Последнее у общественных животных приобретает форму борьбы за лидерство в группе.
Все модусы пассионарности, приведенные Л.Н. Гумилевым, сводятся к стремлению индивида к действительному или мнимому (существующему только в сознании индивида) превосходству в какой-то области. Следовательно, пассионарность есть модификация агонистического поведения". (25.01.2003 02:42:29).
Итак, пассионарность определена как стремление к превосходству, в этологии (науке о поведении животных) имеющее аналогом агрессивность. Такое определение выигрывает по сравнению с тем, что сформулировал сам ЛН: во-первых, в нём содержится мотив "стремления к целенаправленной деятельности, всегда связанной с изменением окружения, общественного или природного", во-вторых, оно более универсально, т.к., действительно, "совсем не обязательно ... {пассионарность} проявляется в бурной деятельности". Считаю, что ещё чуть точнее было бы определить пассионарность как стремление к самоутверждению, т.е. к ощущению собственной значимости: вряд ли можно с полной уверенностью утверждать, что пассионарий постоянно задумывается о своём превосходстве над кем-то конкретным. Такой подход хорошо сочетается с очень важными словами ЛН, почему-то не вошедшими в трактат "Этногенез и биосфера Земли": "Собственно говоря, пассионарность имеют почти (почему "почти"? - М.З.) все люди, но в чрезвычайно разных дозах. Она проявляется в различных качествах: властолюбии, гордости, тщеславии, алчности, зависти и т.п., которые с равной легкостью порождают подвиги и преступления, созидание и разрушение, благо и зло, но не оставляют места равнодушию" ("Этногенез и этносфера", "Природа", 1970, N1-2). В текстах ЛН мне однажды довелось встретить понятие "самоутверждение" применительно к пассионарности: "Если же они (участники религиозных войн в Европе - М.З.)..., отдавали жизнь за мессу или библию, то, значит, то и другое оказалось символом их самоутверждения..." ("Этногенез - природный процесс", Природа, 1971, ?2). Т. о. можно констатировать, что стремление к самоутверждению тождественно пассионарности в теории Л. Н. Гумилева.
Действительно, человек так или иначе самоутверждается всю свою жизнь. Именно по способам самоутверждения, главным образом, и различаются человеческие характеры, в зависимости от того, что в ком порождает ощущение своей значимости: один самоутверждается, делая добро окружающим, другой - пытаясь унизить кого-то из них, третий - доказывая своё превосходство в интеллекте, или в силе, или в богатстве, власти, сексуальном успехе, профессиональном уровне, и т.д. Кому-то для самоутверждения необходимо осознавать себя порядочным человеком, кому-то это несущественно; так люди различаются по уровню совести. Неудовлетворённое стремление к самоутверждению порождает в человеке осознание собственной ущербности, или стыд; последнее в некоторых случаях может быть сильно до несовместимости с жизнью, т.е. приводить к суициду
Исходя из этого, гармоничный (умереннопассионарный) человек - это тот, у которого стремление к самоутверждению находится в рамках некой нормы, т.е. оно обеспечивает ему нормальную адаптацию в ландшафте, включающую в себя собственное выживание, продолжение рода, достижение материального достатка, успеха в профессии и т.д. "Вырастить дерево, построить дом, воспитать ребёнка" - его типичное credo, но при необходимости он обычно готов и воевать за свою страну. У пассионария стремление к самоутверждению гипертрофировано, у субпассионария его, напротив, недостаточно даже для нормальной адаптации в ландшафте. Типичными представителями последней категории является большинство бомжей, питающихся на помойках: их стремление к самоутверждению удовлетворяется и при таком образе жизни.
Какова же природа пассионарных толчков?- вопрос вопросов теории этногенеза. "Я очень сильно сомневаюсь, - писал далее на том же форуме Петр Лапшин, - что повышенная пассионарность имеет генетическую природу в том смысле, как это принято считать, т.е. является результатом мутации одного или нескольких генов. Этому противоречит и наличие у пассионарного толчка инкубационной фазы, и характер кривой этногенеза, имеющей перелом. Если бы повышенная пассионарность была положительным признаком, то она распространилась бы в популяции и так в ней и осталась, если бы она была отрицательным - она бы из нее элиминировалась, если бы это зависело от ее уровня, то пассионарность колебалась бы вокруг оптимального уровня. Если повышенная пассионарность становится отрицательным признаком в силу изменения каких-то (каких?) условий среды, то перелом кривой этногенеза зависел бы от наступления этих условий, тогда как время его наступления в этногенезе относительно стабильно". И выдвинул гипотезу: пассионарность - результат воздействия вируса. "Этот вирус должен передаваться не только от родителей к детям, но и воздушно-капельным и/или контактным путем, но его вирулентность (степень воздействия на организм - М.З.) крайне низка (и вот почему инкубационная фаза продолжается до 200 лет, но рост пассионарности в ней неуклонен). Рост пассионарности остается неизбежным до тех пор, пока не произойдет взаимная адаптация вируса и человека, т.е., с одной стороны, появятся штаммы вируса, не вызывающие снижения жизнеспособности (не повышающие пассионарность), а с другой - не появятся люди с повышенной устойчивостью к вирусу, которые, естественно, получат селективное преимущество. После этого столь же неуклонным станет падение пассионарности до нормы. Кривая этногенеза очень похожа на кривую эпидемии, только сильно растянутую во времени. Численность субпассионариев в ходе этногенеза иногда возрастает в силу создания для них благоприятных условий, но их появление можно считать спонтанным и идущим постоянно, просто в условиях гомеостаза субпассионарность есть признак вредный и ее носители из популяции элиминируются, во всяком случае, их шансы на размножение невысоки" (13.03.2003 23:59:55).
Человеку, далёкому от биологической науки, такая идея может показаться невероятной, но профессиональные биологи, вирусологи, обычно воспринимают её, по крайней мере, вполне серьёзно. Так что теория этногенеза Л. Н. Гумилева не противоречит современным данным биологии и объяснима с её позиций.
Вновь соглашусь с мнением И. М. Дьяконова: "Явление это (вспышки пассионарности - М.З.) имеет огромное, часто ключевое историческое значение, хотя до сих пор проходило для историков незамеченным. О причинах его можно и нужно спорить, но изучать его необходимо" ("Огненный дьявол").
Итак, можно констатировать, что на вопросы, поставленные в начале статьи, теория этногенеза Л. Н. Гумилева предоставляет ответы, в которых не найдено непреодолимых противоречий. Давая ключ к пониманию движущих сил истории, она, как никакая другая из существующих, позволяет понять прошлое и настоящее человечества и открывает новые возможности в прогнозировании будущего, хотя сам учёный избегал анализировать в своих произведениях современность, опасаясь подвергнуться аберрации близости - невольному преувеличению значимости событий, современных наблюдателю или произошедших в недалёком прошлом.
На ее основании можно, например, предположить, что в грядущем веке Западная Европа, да и США, будут и дальше постепенно терять свое значение на международной арене. Роль западно-европейского суперэтноса в истории поистине уникальна: несколько веков - начиная с эпохи Великих географических открытий - он удерживал (и до сих пор удерживает) гегемонию на планете, задавая тон в экономике, в науке и искусстве. Но законы этногенеза неумолимы: странам Запада больше не предстоит пережить ни кровавых революций, ни войн между собой, а предстоит сравнительно тихая и обеспеченная старость, сопровождаемая дальнейшим вырождением и заселением мигрантами. Военная и экономическая мощь позволяет сохранить мировую гегемонию лишь временно.
Вероятно, в XXI веке и дальше будет расти международное
влияние стран, подвергшихся, судя по существенным признакам, влиянию толчка
XVIII (или XIX) вв.,
таких как Япония, Корея, Китай, Индия. Массовый религиозный фанатизм исламских
Афганистана, Ирана, Ирака, Пакистана будет всё более успешным в противостоянии
Западу. Прав был А.И.Солженицын, предсказавший в своём выступлении на заседании
ГД РФ 28 октября
Так кем же он был, Лев Николаевич Гумилев: великим учёным, лучше всех своих предшественников сумевшим объяснить ход человеческой истории, или великим фантазёром, выдававшим свои выдумки за исторические факты, подгонявшим науку под идеологию и по-дилетантски применявшим к истории законы естественных наук? Поразительно, но в нём причудливо сочетались эти, казалось бы, несовместимые качества. Однако, в отличие от государственного деятеля, учёный своими работами не может оставить после себя негативного следа в истории: если его творчество бесполезно, оно будет просто забыто потомками. В данном же случае, если отбросить всё, что в произведениях ЛН науке не свойственно, останется теория этногенеза, значение которой трудно переоценить.
|