...Данная повесть - не репортаж, и не хроника. Также не может она претендовать на академическое исследование, или некое подобие научной диссертации. По правде сказать, я вообще не знаю, для чего её пишу. Печальные события 2012 года давно вошли в историю. С одной стороны они стали привычным, свершившимся фактом, которому мировая пресса уделила достаточно внимания. С другой стороны они, эти события, как и их многообразные последствия, ещё ждут своего толкователя и аналитика, коим я не могу, да и не хочу быть.
Посему - для большей объективности - сочтём сии записки свидетельством очевидца. Это просто дневник путешественника, случайно оказавшегося в России зимой 2012 - проклятого - года и пережившего наяву Русскую революцию - разумеется, мы говорим не о детском перевороте 1917 года, а о Великой Январской революции, положившей конец засилью западничества и насильственной глобализации, и направившей эту великую страну на единственно верный для неё путь: путь развития Истинно Российской Государственности, предначертанный гениальной рукой пожизненного Президента Владислава Владиленовича Тихина.
Вероятно, в начале повествования следует представиться и описать себя. Меня зовут Кирилл Морозов, на момент начала истории, которую я собираюсь здесь рассказать, мне тридцать девять лет. То есть, с одной стороны, я уже не мальчик, но с другой - нестарый ещё мужчина. Учитывая тот факт, что критерии возраста со времён Данте заметно сдвинулись, я по праву могу заявить, что "земной свой путь прошёл до середины...".
По профессии я - ударник. Точнее, перкуссионист. Исполнитель на ударных инструментах. Узкая специализация - ксилофон, маримба, и особенно - вибрафон, столь популярный в джазе - а я джазист. Добавлю без кокетства, что я очень хороший перкуссионист.
Живу я в городе Тель-Авиве... нет-нет! Когда произносят "Тель-Авив", то почему-то сразу представляют себе безумный, одуревший от бессонницы мегаполис с красными глазами, вечно пьяный или обкуренный марихуаной. Нет. Я живу в другом Тель-Авиве - в хитросплетении маленьких тенистых покойных улочек, где пахнет свежемолотым кофе из ресторанчика на углу и всего четыре минуты ходьбы до моря - моего любимого Средиземного моря. Такого синего-синего.
А началось всё с того, что... (чёрт! Отсутствие опыта в писании книг уже начинает сказывается, а ведь это лишь первая страница. Сколько тысяч романов открываются якобы-интригующими словами "всё началось с того, что..."! Впрочем, плевать!)
Так вот, началось с того, что осенью 2011 года я вместе с моим ансамблем принял участие в международном джазовом фестивале в Санкт-Петербурге...
1. Города
Новосоветск, в котором я родился и прожил почти двадцать лет, суть типичный советский город. Не уродливый, но и не красивый. Не столица, но и не провинция. Он никакой. Средний. Даже название звучит как-то серо. При этом я не жалуюсь: в качестве начала пути он не так плох, тем более в нашей профессии - есть консерватория, оркестр, театры. Позже в моей жизни были Иерусалим, Берлин, Амстердам, Тель-Авив. Они продолжили и довершили моё формирование.
Но при всём этом единственной любовью на всю жизнь всегда был Питер. Попадая в Питер, я сразу впадаю в эйфорическое состояние, и так в нём и остаюсь. Могу часами стоять на Марсовом поле и, глупо улыбаясь, глазеть на Инженерный замок.
Поэтому хорошее настроение было мне обеспечено уже самим фактом гастролей. Кроме того, я позвонил по телефону Ритке - потому что я всякий раз звоню ей, отправляясь с визитом в Россию, и иногда она приезжает ко мне из Новосоветска - повидаться.
Ритка - подруга детства. Толстая, умная, язвительная. Она училась в музучилище на два года старше меня, отчего казалась мне ужасно взрослой. На четвёртом курсе ненадолго сбегала замуж и вскоре родила дочку, которую назвала заморским именем Адель. (Уменьшительно - Даша.) Меня, кстати, Рита называет Кирка, или Лопатка, а я её - Тусик, что с одной стороны производное от "Ритусик", а с другой означает на иврите "задница", точнее - "попка".
- Нет, Кирка, в этот раз никак, ты что, у меня самое начало семестра, студиозусы так и прут.
- Жалко.
- Но может быть, я к тебе Дашку пришлю, если ты не против. Она в сентябре будет в Москве, так это ночь езды.
- Конечно, присылай. Погуляю её по Питеру.
- У тебя номер одноместный?
- Ещё не знаю. Ну уж как-нибудь её устрою, не боись. Доплачу в конце концов. Как-никак, "племянница". Заодно и познакомимся.
Адель, она же Даша, была первым младенцем, которого я держал на руках. Она родилась, когда я учился на третьем курсе музучилища. Я называл её племянницей, имея в виду, что Рита мне как сестра. Однако, с Дашей-взрослой я был незнаком. Так уж получилось. А лет ей уже должно быть... Я начал считать и у меня получилось ровно двадцать.
* * *
Я встречал "племянницу" на Московском вокзале. Она оказалась полной противоположностью своей матери. Ритка - крупная, массивная, с неважной кожей и низким гулким голосом. А Даша - стройная, гибкая, с длинными ногами и длинными пепельными волосами. Лицо некрасивое, но очень выразительное, а улыбка женственная. Словом - с такой девушкой не стыдно прогуляться по Невскому.
Мы сразу подружились, что и неудивительно: ведь её мамаша, в одиночку её воспитавшая, и я - почти что близнецы-братья. Даша читала те же книжки, что и мы, смотрела те же фильмы и слушала ту же музыку. Училась она в Новосоветской консерватории на теоретическом - как и Тусик в своё время.
Даша приехала вечером, но мы не могли наговориться до самого утра, и легли спать, когда за окном уже светало. (Я доплатил за дополнительную кровать в моём номере, так что племянницу разместил со всеми удобствами.)
На другой день мы гуляли по Питеру: катались по каналам, бродили по Невскому, были на Стрелке и в Петропавловке.
А вечером был последний концерт моей группы. Я был рад предстать перед племянницей во всей красе, потому что, как я уже говорил, я очень хороший вибрафонист, а в этой программе у меня было к тому же много эффектных соляков... словом, отчего бы не пофорсить перед молоденькой девушкой? Даже если это дочь старой подруги. Так, просто, чтобы не разучиться. В смысле, форсить.
Возвращаясь в гостиницу, зашли в магазин. Сколько я ни приезжал в Россию девяностых и позже - до сих пор никак не привыкну, что в магазинах всё есть. Потому что я - голодное дитя перестройки.
- Возьмём что-нибудь огненное?
- Типа водки?
Мне нравится энтузиазм, с каким русские девушки, включая самых юных и хрупких, пьют водку и коньяк. Это симпатичнее мне, нежели наши израильские жеманницы: в лучшем случае вино, а то ещё "Ах, налейте мне диетической воды. Обезжиренной, без сахара." И ещё губки кривят брезгливо.
Впрочем, я отошёл от темы. Мы с Дашей набрали питья и закуски - всего, что необходимо дяде с племянницей для маленького домашнего праздника.
Перед трапезой Адель отправилась в душ; вернулась из ванной с мокрой головой и в обтягиваюшей футболке, доходившей до середины бедра. Сквозь хлопчатобумажную ткань озорно просвечивали девичьи соски, голые коленки сверкали.
"Ты, ловелас хренов!" - строго сказал я себе. - "Это твоя племянница. Она немного кокетка, да. Но она молоденькая, ей простительно. А ты не увлекайся."
Утолив голод, Даша завела со мной доверительный разговор:
- Почему ты развёлся с женой?
- Ох! Ну ты вспомнила, - удивился я. - Это было уже так давно. Гораздо удивительнее, что я не женился снова: у меня было столько подружек. А у тебя есть мальчик?
- Нет.
- Чего так? Ты такая красотка!
- Спасибо, - Даша улыбнулась. - Я мальчиков не люблю. Они все маленькие и глупые.
- Только не говори, что ты предпочитаешь дряхленьких дядечек! - в свою очередь улыбнулся я. - А то сбегу ночевать к Костику-басисту.
- Да ладно, - девушка рассмеялась и игриво шлёпнула меня по руке кончиками пальцев. - У меня была большая романтическая любовь, - добавила она уже серьёзно.
- И кто он?
- Мой профессор по истории музыки, Виктор Александрович. Я была влюблена безумно, сходила с ума. Бегала за ним, как собачка.
- Старый?
- Ему сорок три. Но он очень молодо выглядит.
"Ого! Даёт племянница!" подумал я.
- Ну, я с ним переспала.
- Ик... А, да? - я был несколько шокирован её откровенностью, равно как и нравами нынешней молодёжи.
- Да, - продолжала она, не обратив внимания, - раз пять или шесть. Ничего так, - Даша хихикнула, - неплохо... но потом мы расстались.
- Почему?
- А... неважно. Жена пронюхала. Налей мне ещё. Что-то я мёрзну.
Она сильнее натянула футболку, от чего её соски рельефнее обозначились под белой тканью.
- Может, тебе слегка одеться?
- А может, ты меня слегка обнимешь? - она посмотрела на меня сквозь длинные ресницы взглядом, не предвещавщим ничего хорошего.
- Это может плохо кончиться.
- Ты что, боишься? А, дядюшка?
...Ах, не осуждайте меня! Ибо я вижу, вы уже готовы меня осудить. Но осудить так просто! Поймите же - мужчина тридцати девяти лет беззащитен перед девочкой с голыми коленками. Особенно, если ей двадцать. Ему просто некуда деться...
- Щас я тебе дам "Тусик"! Вот только до тебя доберусь - я тебе женилку-то пообкоцаю!
- Но послушай...
- Я - как друга - попросила тебя присмотреть за ребёнком, за моей девочкой... А ты взял и трахнул её, как блудливый пёс! А что - пиписка есть, ну так вперёд!
- Тусь...
- Ты кто - мужик? Или так, бесплатная приставка к собственным яйцам? И этого человека я двадцать лет считала своим другом! Совратил девочку...
- Ну это ещё вопрос, кто кого совратил.
- Что-о-о?! Да как ты смеешь, мудозвон вонючий! Гумберт Гумберт!
Я повесил трубку. В следующий раз Рита позвонила через полчаса - выдохшаяся, выпотрошенная.
- Скажи мне, - начала она полумёртвым шёпотом, - ты был у неё первым?
- Тусь, ну я не могу... Ты мама, это твоя дочь, как же я тебе...
- Не крути мне мозг, мудак! - прохрипела моя подруга детства. - Ты был у неё первым?
- Нет.
Настало молчание.
- Вы хоть предохранялись?
- Ритусь, я что - мальчик?! Ну естественно.
Снова молчание.
- Ладно, живи. Но постарайся мне не попадаться на глаза.
- Ты успокоилась? А теперь послушай меня. Это не курортный роман. И не развратный эпизод.
- Ой, Лопатка, не заговаривай мне зубы, на них ещё не обсохли валериановые капли.
Я улыбнулся: впервые за сегодня она назвала меня привычным именем.
- Я серьёзно.
- Ага. Конечно. Не забудь шампанское и припасть на одно колено перед будущей тёщей.
- Ну зачем? Не будем забегать вперёд лошади. Мы с Дашей вместе всего пять дней. Нам вместе очень хорошо. Надеюсь, так будет и всегда. Но для принятия скоропостижных решений я уже недостаточно молод. Поживём - увидим. Будем встречаться, ездить друг к другу в гости, любить. А там посмотрим.
- Ну-ну. Вот именно: посмотрим...
Проведя медовую неделю в Питере, мы с Дашей разлучились аж на шесть месяцев. Описывать эти месяцы не стану, скажу только, что было неприятно.
В январе наступившего, 2012 проклятого года (впрочем, тогда ещё ничего дурного не предвещавшего) я приземлился в Новосоветске, в котором не был девятнадцать лет. Меня встречал Вольдемар.
* * *
Вольдемар, иначе Владимир Андреевич Гуров - другой мой друг детства, учившийся с нами в том же училище. Вольдемар был трубачом - притом очень плохим, и к тому же сам это знал. Будучи прирождённым конформистом, он пошёл по партийной линии. Его беда была в том, что он опоздал родиться, и поэтому опаздывал везде. Он стал комсоргом училища за месяц до роспуска комсомольской организации. В партию собрался вступать накануне того, как гекнулась самая эта их партия.
При этом у него не хватило запала заняться бизнесом, подобно большинству комсомольских вождей. Он осел на уровне мелкотравчатой псевдо-номенклатуры - и сделался директором музыкальной школы.
Внешне, однако, он производил самое импозантное - по-директорски - впечатление: солидное пузцо, руководящий баритон, машина - пусть отечественная, "Волга", но зато величественная, приличный костюм и золотые часы. Несмотря на множественные алименты множеству детей от множества бывших жён, он прилично зарабатывал путём выдумывания всевозможных международных проектов с детьми (якобы-вундеркиндами). За счёт этого он дважды побывал у меня в Израиле, да ещё где-то в ближней Европе.
Жил Вольдемар один, в большой квартире в центре города, поэтому я и решил расположиться у него, а у Риты с Дашей бывать скорее набегами: их жилплощадь оставляла желать лучшего.
В поездку меня собирали всем Израилем: я ни разу не ездил в Россию зимой, и у меня элементарно не было одежды. Но, хотя меня укутали с ног до головы, с непривычки - а точнее с отвычки - было страшно холодно.
Впрочем, это явилось единственным негативным впечатлением. Встреча с Дашей была очень нежной, любовь цвела. Рита вела себя корректно, Вольдемар был мил и гостеприимен. Кажется, я не упомянул, что несмотря на весь свой пузатый конформизм он очень простой и добрый парень. И к тому же хороший друг.
Я отвёл себе ровно месяц отпуска: 15 января я приехал в Новосоветск и 15 февраля намеревался возвратиться домой, в Тель-Авив.
3. Переворот
ОБРАЩЕНИЕ
Президента Владислава Владиленовича Тихина к согражданам.
Москва, Кремль, 23 января 2012 года.
Россияне! Настал великий день! Поворотный день в истории нашей страны. 23-е января 2012 года - эту дату будут с благоговением вспоминать наши потомки. Они будут завидовать нам с вами, живущим в это славное время.
Россия в кризисе, братья! Нас захлестнула гнилая волна, имя которой - западничество. Тлетворное влияние запада разлагает нас, убивает нашу самобытность. Оглянитесь вокруг! Что вы видите? Засилье чуждой нам музыки, механистичной и неискренней, засилье стандартных, шаблонных фильмов, шаблонной одежды, синтетической еды... И к чему всё это ведёт, братья? Это ведёт к полной утрате национальной самобытности. К утрате самих себя. Говоря так, дорогие россияне, я обращаюсь как к русскому народу, так и к другим нациям, населяющим нашу великую страну.
И вот я говорю вам, друзья мои: долой! Долой глобализацию! Долой "Макдональдс" и "Кока-колу"! И да здравствует квас! Долой джинсы и рэп, и да здравствуют наши задорные русские частушки! Пришла пора нам опомниться, соотечественники! Кто мы? Куда мы идём? Почему заокеанские хозяева навязывают нам свой образ жизни, свои мысли, своё политическое устройство?
Всё это не наше. У России - свой путь. И мы пройдём этот путь так, как захотим сами! Мы покажем всему миру, что такое Россия и что такое Великая Российская Государственность, свет которой мы намереваемся донести до самых тёмных уголков планеты.
Да здравствует наша великая Россия!
УКАЗ
Президента Владислава Владиленовича Тихина.
Москва, Кремль, 23 января 2012 года.
1. Считать 23 января 2012 года днём начала нового курса.
2. Начать суровую бескомпромиссную борьбу с глобализацией, засильем иностранщины и западничества.
3. Считать всех иностранцев неблагонадёжными, подозрительными и социально опасными.
4. Обязать всех находящихся в России иностранцев, включая дипкорпус и обладателей так называемого "двойного гражданства", пройти специальную регистрацию в трёхдневный срок.
5. Ввести жёсткую цензуру в СМИ.
6. В целях защиты россиян от тлетворного влияния ограничить пользование интернетом и междугородней телефонной связью. Обязать так называемых "провайдеров" ввести суровый контроль за подключениями к интернету. Подключение к интернету разрешено лишь в правительственных учреждениях федерального масштаба.
7. Обязать всех россиян в течение года пройти процесс деглобализации. Лиц, никогда не выезжавших за границу в годы так называемой "демократии" (1985-2012) и способных это доказать документально, считать "неподверженными прямому тлетворному влиянию" (НПТВ). Лиц, выезжавших за границу в означенные годы, считать "подверженными прямому тлетворному влиянию" (ППТВ). Предложить подобным гражданам пройти процесс публичного отречения от западных идеалов и покаяния - с целью успешной реинтеграции в новое российское общество.
8. В целях защиты россиян от тлетворного влияния запретить им выезд за пределы Российского государства, а равно запретить въезд в Россию иностранных граждан. Вопрос выезда по месту жительства иностранных граждан, находящихся в настоящее время в России, будет решаться индивидуально в течение полугода после обязательной регистрации (см.выше).
9. Ввести в Российском государстве институт пожизненного президентства и провести в месячный срок всеобщие выборы Пожизненного Президента.
10. Считать оптимальным кандидатом в Пожизненные Президенты Владислава Владиленовича Тихина.
11. Провести разъяснительную кампанию с целью призвать население голосовать за оптимального кандидата.
12. Да здравствует Россия! Расширим и укрепим Великую Российскую Государственность!
Из моего путевого дневника
24 января
Похоже, всё это было подготовлено. За ночь исчезли из ларьков чипсы, кока-кола и Марльборо. Закрылись пиццерии и суши-бары. (Видать, откроют блинные и пельменные). Заколотили витрины бутиков, пропали иноязычные журналы из киосков. Сам видел, как снимали вывеску с супермаркета на Ленина. Интересно, как его теперь назовут? Большой базар? Самое смешное: стало меньше заграничных машин... а их-то они куда денут?
По городу носятся неясные слухи. Перестал работать интернет. Просил В. позвонить провайдеру, а он мне "Ты с ума сошёл! А они стукнут куда надо, что я против новой государственности!"
Д. не видел.
25 января (утро).
Был у Д. Нервная. Поговорили как-то сухо. Ушёл. По улице хожу, озираясь. Говорят, вчера какие-то "эскадроны юных тихинцев" разгромили французский ресторан, забили насмерть шеф-повара.
Впрочем, "нерусскости" почти не осталось. На месте Макдональдса - чебуречная. Странно. Но есть слух, что Грузию всё равно, мол, скоро присоединят, так что они как-бы уже не чужие.
25 января (вечер)
В президентском указе сказано: иностранцам зарегистрироваться в трёхдневный срок. Боязно. Ушлют Колыму озеленять... А что? У этого режима большой опыт. И кричи потом на всю тундру "Я иностранный гражданин! Вызовите моего консула!"
Пытался звонить с мобильного в Тель-Авив, не смог соединиться. Неужто вправду отключили прямой набор? Впрочем, что тут такого? Кабельного телевидения больше нет. По ТВ России - "Спящая красавица" и оркестр народных балалаек.
26 января
Звонила Р. У них в колледже учится девочка из Аахена - по обмену. Пошла вчера регистрироваться - немка! Закон есть закон. А сегодня на учёбу не явилась. На квартиру посылали - ничего. Исчезла.
Не понимаю, что делать.
Говорят, на улицах "тихинцы" отлавливают тех, кто в джинсах, и режут джинсы. Как стилягам полвека назад. Хорошо, что захватил брюки от костюма. Бред...
27 января
Ну всё. Теперь я - Горький на дне. Регистрироваться, само собой, не пошёл, а срок истёк вчера. Д. не видел уже два дня. Вообще на улицу стараюсь не высовываться. В городе по-прежнему нехорошо. Громят тех, кто не успел "деглобализоваться": видеосалоны и проч.
Кстати, казино не трогают, оно теперь называется "Игорный дом". (Мечите, Чекалинский!) Конечно! С бандитами любая власть договорится.
28 января
Ночевал у Д. И тут всё не так, как раньше. Не могу понять, что именно. Мерзко, когда политика влияет на частную жизнь.
Однако, время идёт, а надо что-то придумывать. Документов у меня, считай, нету, деньги кончились. Кроме того, самим фактом своего присутствия я навлекаю беду на тех, у кого живу. Правда, В. говорит "ерунда, прорвёмся". Но я-то вижу, что и ему неспокойно.
Где достать денег? Снять в банкомате не могу: во-первых, он наверняка не работает, во-вторых - вдруг засекут? Как же крепко в нас сидит эта советская паранойя...
3 февраля
Всё по-прежнему.
9 февраля
Ищу работу. Зашёл вчера наудачу в ресторан "Новосоветский" - слышу, играет группа. Спросил, кто лидер, мне указали на гитариста. Зовут Максим. Договорились с ним на завтра.
10 февраля
Встречался с Максом в кабаке. Оказывается, ему как-раз нужен ударник. Посадили меня за установку - ну, думаю, вспомню молодость, давненько я за установкой не сидел. Дальше вышло забавно: он мне говорит, мол, что будем играть? Отвечаю: "Всё равно, ребята, ну давайте что-нибудь известное для начала... Например "Отель Калифорния".
И тут этот щупленький Макс хватает меня за грудки и шипит:
- Слышь, ты, интурист! Ты меня под монастырь-то не подводи. Никаких тебе тут Калифорний, забудь это глобалистское слово!
А потом так по-учительски:
- Родина моя-а-а?
- Белорусси-Я, - отвечаю, улыбаясь.
- Где-где-где-где-е-е?
- В Воло-где-где.
- Ну вот и молодец. А то ишь чего придумал!
После они выкатили неважнецкого качества ксилофон. Сыграл им "Полёт шмеля" - удачно так, даже самому понравилось. А ведь больше месяца не занимался...
Ну, короче, взяли меня на работу. То, что меня больше всего волновало, решилось на удивление просто: работаю по-чёрному, не оформляясь. Отдаю Максу половину парнуса, а он меня покрывает, и никто не в курсе.
Система, конечно, жёсткая, но деваться некуда. Несколько смущает полная зависимость от Макса. Он жулик и хам. Но пока во мне заинтересован - авось не сдаст...
15 февраля
Печальный юбилей: по изначальному плану сегодня я должен был улететь домой.
19 февраля
Думаю, это последняя запись. Дневник начинает меня компрометировать...
4. На дне
Всё-таки, человек - удивительное животное. Особенно - советский человек. Не прошло и месяца после 23 января (дня Великой Русской революции, как тихинцы уже прозвали свой переворот), а все как-то постепенно привыкли к новой жизни. Оговорюсь: мало кому из моих знакомых происходящее нравилось. Но приспособились все. Мгновенно разобрались, что можно, где можно, а главное - что и где нельзя. Вспомнили все старые рефлексы собаки Павлова, а особо шустрые уже достали с чердаков "Спидолы" с короткими волнами: ловить "би-би-си". Правда, ловля ничего не давала: видно, "новые чекисты" хорошо освоились с глушением.
Итак, мы жили в полном отрыве от мира - без интернета, без телевидения, без газет. Были, конечно, тихинские газеты, где бодро рапортовали об успехах деглобализации и о количестве публично покаявшихся "ППТВ".
Занятно, что при всём страхе, при всей неизвестности, при том, что мои родные в Израиле даже не знали, жив ли я, было что-то забавное в этой отрезанности. Что-то легкомысленно-каникулярное.
Я работал в кабаке, зарабатывал по тем временам неплохо - даже после того, как отдавал Максу половину денег. Правда, атмосфера в группе была какой-то колючей, ни с кем из коллег я не сошёлся, но это и не входило в мои планы. Дружба означает вопросы, а вопросы могли меня погубить. И так-то я стоял одной ногой на бикфордовом шнуре - элементарная проверка документов означала для меня поезд на лесоповал. Только теперь понимаю, на каком взводе были мои нервы, а тогда - надо же, какая живучая зверушка! - я ел, дышал, играл, и даже порою выпивал и шутил. Для товарищей по ансамблю я сплёл легенду, что, мол, приехал из Питера (на новом языке из Ленинграда) и застрял тут из-за любимой девушки. Что было в большой степени правдой.
У любимой девушки я старался бывать каждый день, хотя квартировал по-прежнему у Вольдемара. Рита окончательно меня простила и перестала дразнить педофилом, зато отношения с Дашей продолжали портиться. Холодок, появившийся с месяц назад, превратился в лютую - прямо как на Колыме - стужу. По сути дела, кроме постели нас уже ничего не связывало.
Хорошо помню день, когда Даша впервые мне изменила - то есть уже после я узнал, что это свершилось именно тогда, и именно с тем, с кем я думал. А в тот день просто обратил внимание на некий новый свет в её глазах. А ещё она заметно льнула ко мне - говорят, так делают неверные супруги из чувства вины.
* * *
Вечером перед работой ко мне подошёл Макс:
- Есть возможность отправить и-мэйл, - сказал он едва слышно.
- Что? - подскочил я. Макс заткнул мне рот не очень чистой ладошкой.
- Заткнись. Будешь орать - ничего не получишь.
- Хорошо, хорошо, - согласился я шёпотом и он продолжил:
- Есть свой человек в горсовете. Там включён интернет. Короче, тебе не нужны эти подробности. Работает это так...
Мои внутренние органы перемешались от волнения в какую-то общую кашу.
- Пишешь на бумаге текст. Немного текста, много он набирать не согласится. Отдаёшь мне. Пишешь адрес. Чувак там втихушку набирает и отправляет по адресу.
- Макс, это колоссально!
- Не колоссально, а десять штук, - ухмыльнулся он. Зубы у него были так себе.
- Нехреново, - я сдулся, как шарик. По тем временам это были солидные деньги, мой трёхмесячный парнус в "Новосоветском".