"Dame Civile - Chateau de sable"

Убористый снег вводит в заблуждение.
Темный воздух ночи нагло лезет в окно,
удушая редкий, скоротечный дневной свет.
Первый месяц года не удивляет, как всегда:
из дождя да в полымя снега.

Зачин января -
птицы греют перья и крылы на югах,
мы не вскоре их увидим.
Тело стонет, вспоминая
тёплую воду, шелест пальм, горячий песок возле моря.

Допиваю чашечку кофе,
стрелки часов уверенно и с оживленьем карабкаются к полуночи.
Закрываю "Ада, или Отрада", тру глаза.
Зимой жизнь встаёт на паузу длинною в вечность.
Сжимаю в руках набухший блокнот, густоисписанный
кудрями букв и локонами слов.

С трудом заставляю налезть шерстяные шарф, пальто
и рукавицы на тело,
они неохотно и молчаливо подчиняются. Тяжелый блокнот в карман.
Франциска принесла с собой глазурь на улицы и дома Санкт-Петербурга,
застав местных врасплох и заставляя
лишний раз, поскальзываясь, сказать: "**я".
Фонтанка. Пустота улиц поражает, но не удивляет.
Ожерелья тёплого цвета из кавалькады фонарей обвивают город.

Заприметил вдалеке чёрный силуэт -
пойду вослед.
По-ребячески хочется знать, кто этот человек,
откуда и куда?

Крупные хлопья сбивают с панталыку.
Преследование схоже с нелепой погоней Ахилла и известного четвероногого.
Ускорю шаг - фигуру поглотит чернота переулка.
Окрикну незнакомца - его тень уже съела подворотня.
Делаю рывок - очертанье человека воротит на Ломоносовскую.
Еще устремленье - чёрный абрис уже у "Пяти углов".
Могу различить лишь невысокую фигуру с покатыми плечами, легко-усталый шаг.
Потеряв надежду на приближение, смотрю издалека:
он с Разъезжей переносится на Б. Московскую:
не спеша с плеч стряхивает снег,
оглядывает Собор на Владимирской площади,
крестится, восходит на постамент,
вскидывает ногу на ногу, горит спичка, прикуривает, дымит.
Наверняка о чём-то мыслит.

Я жизнь ещё мерю не тем "что было", но "что будет".
Тем не менее, каждый день я волочу ворох
некогда обронённых слов праздными устами.
Я говорил: "Не люблю". "Ненавижу". "Не хочу тебя видеть".
Я ронял в ответ на признания: "Уходи". "Мне это ни к чему". "Надоело".
Я думал: "Поскорей б это закончилось". "Вот бы уехать". "Проклятье!"
Если "всему своё", то когда же время
выказать любовь, если гортань преисполнена ненавистью,
да так, что лезет из щели уст?
Чем дальше - тяжелее оседлый груз на шее, плечах и сердце.
"Кому повем печаль мою, кого призову ко рыданию?"
Я исповедовался на страницах дневника, кой тяготит и жжёт карман.

"Jamie xx feat. Oliver Sim - Stranger in a room"

Может, обозлившись на серость севера,
собрать весь скарб, взять пример с птиц,
подсчитать для интереса, сколько времени
было сожжено в этом городе,
а также пролито сухих слёз, пота и семени,
и отправиться к морю навечно?
Думается мне, с таким грузом из слов на душе
самолёту не взлететь и посему
меня не возьмут
на борт до Сочи или Симферополя.

Четвёртый десяток я смотрю
на снег, вглядываюсь в его витиеватый почерк
на тёмном листе зимнего ночного неба.
Который час?
Вдоль Воскресенской набережной два Шемякинских огромных сфинкса
гребут лапами по скованной плешивым льдом Неве.
Лица их высотой с Лахту встревоженно и молчаливо
вглядывают в темноту за окнами.
Свет в квартирах не зажжен:
либо слишком поздно и люди уж обратились к Морфею,
либо слишком рано и они по ресторанам.

Вечно так: либо, либо.
Слишком поздно или рано.

Фонари на проводах над дорогой, свободной от авто,
сияют лимонным пламенем, свет колобродит клином.
Их кружит ветер так,
что моя тень ходит вокруг меня.

На Марсовом поле полыхает озеро огня.
Я рву страницы записной тетради,
снимаю со своей шеи туго намотанную бечёвку,
режущей кожу, на которую нанизаны слова нелюбви
и бросаю в огненное озеро.
Но даже вывернув изнанку, легче не становится, пока не скажешь потерпевшему:
"Молю, прости".
Говорят, каждому по вере его. Вот бы каждому по его словам.
Ничто не проходит даром.

Направленья нет, звезды, луна - светила, по которым нашёл б дорогу - выход,
скрыты вязкой тягучей темнотой ночи.
Ватная тишина.
Она, как мох, молчаливо
заполняет пространство,
поглощает неспешно ступени дворцов,
обволакивает атлантов, сфинксов, львов,
берёт в осаду град, Лен. область,
города и веси,
близлежащие страны.
Она, как в чайнике с застоявшейся заваркой чая плесень.

Снег метёт-метёт.
Я как муха по сахарной пустыне, ворошу сугробы.
Кутаюсь покрепче.
Чудится мне, ещё чуть-чуть (где-то с полгода)
и он скроет крыши домов высотой с Эрмитаж,
и мы отдохнём, перед весной поспим немного.
В ночь сию
пару тысяч лет назад случилось чудо.
Так закружили дела, заботы,
что не поздравил главного именинника.
Ему могло исполниться б ...,
но не суждено.
Вскоре я стану старше, чем Он некогда при жизни.