Аннотация: История,которая может приключится с каждым, или "никогда не знаешь,что ждёт тебя за поворотом".
1. Исповедь Невидимки
Он протянул руку к полке, и взял пыльную книгу, с виду старую, в тяжёлом переплёте. Положив перед собой, сдул пыль с главной страницы, желая прочесть название. Но названия не оказалось, вместо него был только золотистый символ на бардово-бархатной поверхности, значение которого ему было неизвестно.
- Забавно, как здесь оказался такой старый экземпляр. Он присел и открыл её. Страницы были немного пожелтевшими в некоторых местах, буквы были не напечатаны, а выведены остроконечным почерком. Чёрные, клинописные, они как будто прыгали под взором усердного читателя, когда он водил по ним пальцами. Он мог это читать. Кажеться, старославянский.
Он хотел найти разгадку по одному институтскому вопросу. У него были мозги настоящего учёного, и ему рыскать в поисках истины было не в тягость.
Слова были построены таким способом, что читая их, чувствуешь своеобразный ритм. Перечитывая одно предложение снова и снова, он сам не заметил, как вошёл в транс. Кивая головой, он закрыл глаза и упал лицом на книгу.
Открывая глаза, он увидел тёмное место, длинный коридор с широкими стенами, увешанные гобеленами всё того же бардового цвета. Откуда-то слышались приглушённые голоса женщин, которые нельзя было разобрать.
Он шёл на звук, ибо среди редких возгласов он слышал один ровный, густой баритон. Приблизившись, он увидел большую массивную дверь, одна створка которой была приоткрыта.
Подойдя к ней, он заглянул внутрь помещения, потянув ручку на себя. Он увидел группу людей, стоящих вокруг чего-то, женщины плакали, а человек, которому и принадлежал этот голос, читал молитву над усопшем. Это были похороны, несомненно, вот семья горюет над телом... но, кто это ещё, стоит неподалёку? Он видел мужчину, одетого во фрак, с пенсне на глазах и лысиной, которую он пытался скрыть, зачёсывая волосы набок. Одна деталь смущала его. Мужчина был прозрачен.
Не поверив своим глазам, он потёр их и посмотрел снова. Нет, он не ошибся - действительно, тот стоял грустный, и причитал о чём-то, глядя на себя в гробу. Все вокруг стояли, и дамы тихо переговаривались между собой, вытирая слёзы вуалью. Одна из них, со светло-русыми волосами, скорее всего, была его жена - он обращался к ней, но она не слышала его.
Процессия продолжалась, он только не мог понять, почему требовалось проводить этот ритуал в домашнем замке, а не на улице, как подобает.
Он смотрел, пока сердце его не ушло в пятки - мужчина заметил его и ринулся к нему. От неожиданности он отпрянул назад, задев дверь. Люди оглянулись, и начали суетиться, не понимая, откуда взялся этот незнакомец.
Мужчина подлетел к нему, схватив за плечо, и осознавая, что тот его может слышать, прокричал: Верни книгу моей семье!
- Вставай, Робен, вставай, не время спать.
Он пришёл в себя, оглянулся по сторонам, и понял, что находится в библиотеке, а его трясёт за плечи его университетский приятель.
- Чудом ты здесь оказался, как тебя сюда занесло - поздоровавшись, сказал Роб, протирая очки для чтения.
- Решил всё-таки под конец года взяться за ум и накатать им диссертацию - отшутил он, собираясь уходить.
- Встретимся завтра на парах - сказал он и, поправив рюкзак, ушёл, не забыв хлопнуть дверью.
Тим всегда был разгильдяем, но он ему нравился. Он огляделся по сторонам, ещё был день, как же ему удалось заснуть, да ещё в таком месте? Посетители смотрели на него странно, уж не разговаривал ли он в этом коротком сне? Вспомнив, что ему приснилось, он посмотрел на книгу.
Как она попала сюда, и что значил этот призрак во сне? Осознав, что он устал, собрался уходить. Знал он только одно - книгу он отдать сейчас не может. Украсть ему не позволяли принципы, и ему пришлось заплатить внушительный залог, чтобы взять её домой. И то, ему разрешили взять столь редкую книгу только потому, что все его знали здесь как ответственного человека.
Выложив порядком всю свою стипендию за месяц, он отправился домой, для дальнейших исследований, но обязательно только после долгого сна.
Снились ему разные существа, образы которых он никогда не видел в жизни, и все они тянули к нему руки, пытаясь что-то сказать, но в самый нужный момент их рты закрывались, словно завязанные, и они не смогли произнести ни слова. От этого Роб спал беспокойно, то и дело, разбрасывая одеяла метающимися руками.
Проснувшись рано утром, он подошёл к рукомойнику, чтоб умыться. Зеркало отразило круглое лицо, слегка подёрнутое румянцем, с синеватыми глазами, в которых отражалась тяга к знаниям.
Собравшись, он отправился в университет. День выдался из разряда не слишком интересных, как часто бывает, когда нет ничего, кроме лекций. Поэтому он спешил после окончания встретиться со своим другом в столовой - там было шумно, и никто не обращал на них внимания. Заняв свободное место с краю и, убедившись, что их никто не подслушивает, решил начать.
- Смотри, что у меня есть.
- Ну, давай, я заинтригован давно - ответил паренёк с живыми глазами, темноволосый, с бледной кожей. Они были знакомы с начала учёбы, и сейчас оба оканчивали последний курс.
Он приоткрыл молнию портфеля, и оттуда показалась та самая книга. Инкрустированная камнем наподобие рубина, он переливался кровавым оттенком даже при дневном освещении.
- И где же ты достал её - такая древняя - он с изучающим видом посмотрел на обложку.
Он рассказал историю, приключившуюся с ним недавно. Макс - а его звали именно так, слушал молча, только изредка кивая головой, и поглядывая осторожным взором на книгу. История его заинтересовала - он был охотник к таким делам - на этом они и сошлись в своё время. Особенно его зацепил момент, как книга берёт в свою власть - испытать видения ему горело всегда.
- Могу я на неё взглянуть? - спросил он, потягиваясь рукой к ней.
- Нет! - воскликнул Роб, накрыв её сверху курткой. Разве ты не понял, что она затягивает тебя внутрь?
Макс очень хорошо понимал, но этого-то ему и не хватало: одних слов было мало, хотелось испробовать всё на себе. Поняв это, Роб усмехнулся, и сказал, что время попробовать будет, но всё равно мне придётся отдать её владельцам. Вернее, тому, кто завещал передать её по адресу.
Они оба знали, что нарушать волю мёртвых не входило в их принципы - это было чревато негативными последствиями для обеих сторон. Даже если ему это всё привиделось - книга выглядела действительно необычно, навевая мысли о реальности происходящего.
- Кстати, об адресе - у тебя есть какие-то предположения, где можно искать новых обладателей?
- Пойдём ко мне, там и разберёмся.
Доев студенческий бутерброд, они засобирались к нему - жил он недалеко, можно было дойти пешком. По дороге они обсуждали, как будут помогать друг другу не попасть во власть необычной находки.
Они сделали выводы, что будет достаточно разбудить человека, если тот заснёт над ней.
Добравшись до дома, заварив чай, они сели на кушетку, и глубоко вздохнув, раскрыли её.
Через некоторое время они поняли, что, несмотря на свои знания (учились на языковедческом факультете), им всё же понадобятся некоторые дополнительные источники. Благо таких было предостаточно - готовясь к дипломному проекту, он натаскал домой дюжину разных книг.
Было странным то, что открыв старую книгу, ничего не произошло. Макс уже недоверчиво косился на своего друга, хоть и тот не был поход на откровенного вруна, но может, он просто устал, и ему всё привиделось?
В любом случае, они пролистали её всю - никаких иллюстраций, всё было заполнено сплошным чёрнильным текстом. Заглянули в конец - обычно, там оставляют какие-то записи, но ничего не было. Они уже было разочаровались, ибо переводить всю книгу - работа не из лёгких, у них просто не было времени на это. Тут Макс заметил, что спереди две странички склеены, она казалась слишком толстой по сравнению с другими. Они осторожно, боясь повредить, возможно, сокрытую там информацию, открыли её, всё же оторвав кусочек. Их ожидания увенчались успехом - у верхнего края находились полустёртые, с трудом читающиеся буквы.
Там значилось: "В случаи потери владельцем, передать наследнице, Амелии Ливенгтон".
Конечно, адреса там не было. Им пришлось изрядно помозговать, не встречалась ли среди их знакомых девушка с таким именем. Наконец, после долгих, безуспешных попыток они открыли базу данных всех жителей города, и начали пролистывать, в поисках нужного имени. Девушек с именем Амелия оказалось всего две, одна из которых, по стечению обстоятельств, с фамилией Левингстон.
Одна лишняя буква, и это совсем меняет дело! Разделившись, они решили, что сперва обследуют первый вариант, с полным совпадением имён. Завтра как раз был подходящий день. Они распрощались, договорившись рассказывать друг другу о всяких новых сведениях.
Книгу Роб взял с собой, но исследовать её глубину ещё раз не решился, отправившись спать, предварительно положив её под подушку.
В ту ночь он видел беспокойные знаки: сны его были окрашены в бардовый цвет, что по всем современным сонникам означало скорую болезнь. Раз за ночь он проснулся, чтобы записать всё, что приснилось - за ним водилась такая привычка. Начертив пару образов, и подписав их словами, он быстро снова отправился в страну Морфея. Далее ему снилась большая дверь. Он был маленького роста, и она манила своей неизвестностью. Долго он стоял перед нею, боясь войти, но вскоре интерес пересилил страх, и она приоткрылась, словно уловив его желания.
Он ничего больше не увидел - только вспышка яркого света, ослепительно-белого, который залил его с головой... Когда он открыл глаза, в окно действительно било яркое солнце. Погода была прекрасная, и день располагал как нельзя лучше к прогулке - пятница, скоро предстоящие выходные. Словно всё подталкивало его к тому, чтобы не пойти в университет. Он решил, что один день ничему не повредит, и, взяв свою ношу, отправился по адресу.
"Без карты и не разобраться-то" - подумал, было, он, но завернув за поворот, узнал знакомый квартал. Серия маленьких частных домов американского типа рассекали вдоль улицу, засаженную низкостриженной травой. Заходя дальше вглубь, он внимательно присматривался к номерам домов, не желая пропустить нужный. Когда он, наконец, нашёл нужный, он ничем не отличался от остальных. После стука и непродолжительного ожидания дверь ему открыла девушка. Волосы ниже плеча были слегка растрёпаны, а глаза выражали некоторое удивление.
- У меня к вам одно дело - сказал он, параллельно вытаскивая книгу, завёрнутую в непрозрачную бумагу.
- Не на пороге же общаться! - гостеприимно заявила она, пропуская его внутрь.
- Вообще-то, я не рассчитывал задерживаться - почесав затылок, смущённо проговорил он.
- Вы куда-то спешите? В конце концов, он оказался у неё в прихожей, снимая туфли и жалея, что не позаботился о приличном виде своих носков заранее.
Когда они расположились за столиком в гостиной, за ароматной чашечкой чая, он спросил, теряла ли она своих родственников. Она задала встречный вопрос, не нотариус ли он, принесший завещание? Он уклончиво ответил, мол, сначала вы говорите.
Она сказала, что живёт без родителей, ухаживает за престарелой бабушкой. Мать покинула её недавно, - при этом она взглянула на фотографию в рамочке, стоявшей на столе.
Ему этого оказалось достаточно: спросил, не знает ли она этого человека - и описал внешность мёртвого мужчины, привидевшегося ему тогда на похоронах.
При его словах чашка с чаем у неё в руках задрожала, и она поставила его нас стол.
- Вы говорите так о нём, как будто были знакомы с ним при жизни.
- Можно и так сказать, ответил он. Так кем же она вам всё-таки являлся?
- Отцом, который умер давно. Я была маленькой, и о присутствии на похоронах мне только рассказывали - сама ничего почти не помню. В этот момент её глаза устремились вверх, словно припоминая какой-то образ. Вы почти можете считать меня сумасшедшей - доверительным, но немного отстранённым тоном сообщила она - но мне кажется, я видела его тогда.
- Я так не думаю - сказал я, доставая и разворачивая на ходу книгу.
Она только ахнула, переводя взгляд с меня опять на неё.
- Не может быть! Как она к вам попала?
- Вы мне не поверите, но я тоже был свидетелем его похорон. Вкратце поведав ей эту историю, он ожидал ответа, но его не последовало.
Она сидела, молча, не в силах выдавить ни слова. Только спустя некоторое время попросила подать ей книгу. Бережно взяв её, она открыла на произвольной странице. Тихо прошептав: "Да, это она", Амелия посмотрела на меня и спросила, что мне надо.
- Я принёс её вам. Вы - законная наследница этой старинной вещицы.
- Не знаю, в чём её тайна - наверно, вам будет виднее - но всё же, не рекомендую заглядывать в неё в одиночку. Собравшись, было, уходить, услышал какой-то шум, доносившийся из соседней комнаты.
- Доченька, кто там? - кряхтящий голос бабушки остановил его на минуту.
- Посетитель, всё хорошо, не волнуйся - она шепнула мне, что должна уложить её в кровать, и тогда мы сможем продолжить разговор. Я покорно сел на кушетку, закусывая здобным печеньем.
- Нет, я хочу на него посмотреть! - голос бабушки был решительный, и она, опираясь на палочку, подошла к нему. Полуслепые глаза смотрели на него, и казалось, видят его насквозь. Через висящие седые волосы, падающие на всё лицо, шумно втянула носом воздух, и присела напротив.
Она бы ещё долго изучала меня, если бы не заметила лежащую рядом книгу, что игриво поблескивала камнем.
- Как она оказалась у вас? Этого не может быть, ведь вы, наверное, открывали её! Как же...
- Бабушка - начало было Амелия, но старуху остановить было не так просто.
- На ней было наложено проклятие, и только члены нашей семьи могут беспрепятственно читать её!
- Внутри я увидел покойного отца Амелии, и он передал мне просьбу отнести её вам. И, как видите, стою перед вами живой.
- И всё же я бы посоветовала вам быть осторожным.
- Бабушка, не пугайте нашего гостя, - сказала Амели, поднося нам ещё чаю. Он сделал нам большую услугу, и теперь мы должны его отблагодарить.
- Почему похороны проходили тайно? - неожиданно сам для себя спросил он.
- Кем бы вы ни были, вам это знать не положено - сложив руки на своей опоре, отвернулась она.
- Пускай это тайна останется с вами - обиженно бросил напоследок я, и собрался выходить.
Старушка не пошевелилась, и он пошёл к выходу. У самой двери к нему подбежала Амелия, и сорвавшимся голосом спросила: Мы ещё увидимся? Её запыхавшийся голос и мерно подымавшаяся грудь говорили о беспокойстве за него, что было удивительным. Её бабка не сочла нужным не то чтобы отблагодарить его, а даже говорить нормально отказалась.
- Под луной, в ясный вечер последнего месяца года - бросив ей вариацию на тему "после дождичка в четверг", развернулся, закинув куртку за плечо - было приятно тепло.
- Всё-таки, будь осторожным... спасибо тебе - прошептала она, закрывая глаза, а за ними и дверь. На её белом фоне виднелся красный бантик, что символизировал приближающиеся Рождество.
Я пожалел, что наш разговор окончился именно так, и уже было развернулся, чтобы постучать в дверь. Но передумал, и только сам Бог знает, было ли это решение хорошим или нет.
Он сосредоточился на хорошей погоде, от чего веснушки на его лице, казалось, стали ярче.
Шёл вдоль по тротуару, напевая песенку, и думая о том, что теперь всё закончилось, и надо думать о более важных вещах - о дипломной работе, на тему "Способы запоминания и их влияние на изучение языков". Это была не очень сложная тема, но он выбрал её из множества, так как увлекался наукой мнемоникой*.
Мнемоника - наука о расширении памяти, её большей вместимости и продуктивности.
Как раз, думая о разновидностях памяти, - у себя он отмечал превосходство визуальной - заметил что-то блестящее. Он посмотрел ещё раз - и действительно, нечто поблёскивало возле соседского дома, за невысоким белым забором. Ему захотелось узнать, что это такое, и он зашагал быстрее. Заслеплённый светом, он не смотрел себе под ноги, и не заметил предательски кинутую упаковку от конфет. Шаг - и, поскальзываясь, он падает. Нелепо взмахивая руками, в нереальных попытках за что-то ухватится, он ударяется об асфальт. Удар приходится как раз головой на бордюр. И, к несчастью, именно той точкой, при сильном ударе об которую у человека не остаётся шансов выжить. Красная струйка, растёкшаяся с-под затылка, ознаменовала мгновенную смерть.
Он медленно приходил в себя, вернее, он и был собой. Окружение виделось ему предельно расплывчато и как-то нереально. Смутно привыкая к новым ощущениям, он не понимал, что произошло. Последним воспоминанием было падение - да, наверное, он грохнулся в обморок.
Т-так, куда же он шёл? Он шёл медленно, удивляясь своему резко ухудшающемуся зрению.
Он не обратил внимания на то, что прохожие не замечали его - в наше занятое время разве кто-то смотрит по сторонам на случайных попутчиков? Поэтому он прямиком направился к своему дому.
Зайдя в тенистую площадку, где высился небольшой частный дом, он вошёл внутрь. Какое-то странное было ощущение в том, как легко он это проделал. Даже слишком. Но, решив не заморачиваться по пустякам, решил выйти на веранду. Сколько времени он простоял на пороге, ему было неизвестно. Казалось, он мог часами любоваться на цветок с фиолетовым бутоном, растущим на газоне, пока возле дома не появились новые действующие лица.
На ступеньки входила его мать, чем-то ужасно расстроенная. Из-за этого она, наверное, меня не замечает, - подумал он, и последовал за ней. Она шла вперёд спиной в дом, залитая слезами, командуя полицейскими, которые заносили тело внутрь дома. Сирены мигали, их яркий свет бил ему в глаза, а шум - по ушам. Ощущение его, казалось, обострились в несколько раз. С чего бы это - недоумевал Робен. И чьё тело они заносили внутрь? Неужели кто-то умер?
Он вошёл вместе с последним полицейским, и увидел распростёртое тело на носилках. Он не мог рассмотреть, кто там лежит - обзор преграждали стоящие рядом люди. Один из них, в белых перчатках, заключил: Констатирована смерть, которая не была результатом убийства, лишь нелепого стечения обстоятельств.
- Кровь, но там кровь - вскрикнула мама, и он захотел её утешить. Мол, не бойся, я здесь, всё в порядке, и не стоит так переживать, из-за, наверное, соседа.
- Кровь не была причиной смерти - она лишь вытекла из рассечения кожи головы, а вся мощь столкновения пришлась на темечко, что в этом случае сотворило летальный исход.
Он удивлялся, почему мама не замечает его? Ведь вот он, здесь, готов обнять её и сказать, что всё проходит, и это пройдёт. Доктора, вместе с полицейскими, засобирались на выход, поднимая тело. Наконец, он смог увидеть, кто же там лежит. Это тело смутно напоминало ему его самого, и он даже не знал, видел ли этого человека раньше. Может, это его брат, о котором мать всю жизнь умалчивала, и только когда он умер, она раскроет ему правду?
Он подошёл к ней, склонившейся над трупом, тихо что-то причитающей, и сказал: "Мама не бойся. Я здесь" Его слова как в воду канули. Она осталась неподвижной, тихонько всхлипывала, и вытирала нос. Он повторил свою попытку заговорить, но ничего не вышло. Тогда он решил, что потерял голос, и ринулся вперёд, остановившись прямо перед ней. Никакого эффекта. И тут он начал что-то понимать. Медленно, он знал, что в комнате висит большое зеркало, он начал поворачиваться в его сторону. Он надеялся, что его догадки неправильны, но... В зеркале он не увидел ничего.
Не было не рук, не лица, ни тела, и он, наконец, понял, кого выносили сейчас из дома для дальнейшей медэкспертизы. Это был он. И он умер.
Не в силах придти в себя от таких новостей, он не знал, что делать. Если это случилось, то, как так получилось, что он может слышать людей, видеть их, если мозга-то нет?! И нет ни глаз, ни ушей, ничего, чем он мог бы для этого воспользоваться! Эта загадка так и осталась ею, сейчас это было слишком сложно решить.
И почему - пронеслась, о, он уже не знал, куда и откуда, его не могут видеть и слышать? Хоть чуть-чуть, совсем немного. Он попытался сбить стакан рукой, чтобы подать знак, но ничего не получилось. Он повторил это, ещё и ещё раз, но и эта затея не увенчалась успехом.
Забросив попытки как-то видимо проявить себя, он просто сел на колени рядом с матерью, опустив голову ей на плечи. На секунду она перестала всхлипывать, и он уже был окрылён надеждой, но тут же она растаяла вместе в ним, когда она поднялась, пустив последнюю слезу, не в силах больше сидеть здесь.
Немного посидев в таком положении, он тоже захотел выйти отсюда. Здесь не было не единой живой души, а ему сейчас было ой как необходима поддержка. Всё-таки не каждый день умираешь.
Он намеревался попасть в дом к Максу, а путь к нему пролагался через университет. Проходя мимо (пролетая, проплывая - он не мог чётко описать этого состояния), видел, что пары уже закончились, и толпа весёлых студентов бежит занять места в кафэшке, чтобы отпраздновать хорошую сдачу. Как бы ему сейчас хотелось присоединиться к ним. Но, увы, это было невозможно - в том состоянии, в каком он был, он не способен пропустить через себя не одну кружку пива.
Когда он попал к Максиму, уже вечерело. И снова никаких препятствий с замком не возникло, словно двери и не было. Он обошёл комнату, ища глазами Макса. Зрение, если можно так называть тот способ видения, который он использовал, начинало привыкать к темноте, а заодно и к себе самому. Этот способ не изучен, и даже ему не было известно, чем же он, всё-таки, смотрит.
Хотя, он ощущал в себе форму тела, хоть и невесомую. Видимо, так было легче остаточной памяти, чтобы не морочится с созданиями новых образов.
Комнату освещала высокая свечка, узкий свет которой не мог осветить её полностью. Он увидел Макса, разговаривающего по телефону. Тот покусывал ногти от волнения, и не знал, куда себя девать. Его синие глаза метались в поиске какой-нибудь спасительной зацепки, но так и не находили её.
- Значить, вы говорите, это случилось сегодня утром. В трубке на том конце зашумели, и Роб не смог разобрать ни слова. Макс только кратко кивнул в знак понимания.
- Спасибо мисс, за сообщение, это большая честь для меня, я приду на похороны.
Повесив трубку, он сел и зажал лицо руками. Проделав два резких движения туда-назад, он взъерошил свои волосы, натягивая кожу на лице. Он был его хорошим другом. Слишком хорошим, чтобы покинуть его вот так, сейчас. Но сделанного не вернёшь, и сейчас ему остается только незримо присутствовать возле него, не зная даже, как дать о себе знать.
Он начинал вспоминать рассказы о том, что духов хорошо чувствуют животные, особенно коты. Но таких в его доме не водилось, и ему оставалось только положить руку на плечо другу. Он встрепенулся, и повернул голову назад. Потом встал, подошёл к окну, и прикрыл форточку.
Ему стало холодно, и он захватил плед, чтобы укрыться, сидя в кресле. Он смотрел на огонь, потирая руки, и грея их над свечой. Роб тоже смотрел на огонь, и ему казалось, что огонь тоже смотрит на него. Несколько минут они сидели, молча, оба чувствовали, что могут заплакать, но никто не сделал этого. Роб - потому что не было чем плакать, а Макс не мог себе позволить этого, как мужчина.
Робен думал, чем же ему удаётся думать. Что от него, в конечном итоге, осталось? Может, сознание? Мысль, чувство, душа..? Когда он осознал последнее, пламя свечи колыхнулось. Возможно, ему просто показалось, но он увидел, что Макс тоже напрягся. Он взглянул на форточку - она была по-прежнему плотно закрыта. Он перевёл свой взгляд на свечу, моргая глазами, и пытаясь снова сосредоточится. Тоже проделал и Робен, возлагая с ним невидимые совместные усилия. Он понял, как ему это удалось первый раз, и подумал ещё раз. Подумал о душе.
Пламя свечи ответило, легонько колыхнувшись, словно кто-то дыхнул на него. Радуясь такому эффекту, или необычному совпадению, он проделал этот трюк ещё раз. На этот раз ничего не изменилось, но главное дело было сделано - Макс уловил нить. Он огляделся по сторонам, ища признаки присутствия, но так и не найдя их, посмотрел обратно на свечку. Она слабо колыхалась, создавая интересные тени на блюдце, что стояло вместо подсвечника.
Наконец, Макс произнёс: Ты нашёл способ остаться здесь? И общаться с нами?
Если ты здесь, подай знак.
"Если здесь никого нету - ничего не произойдёт, и никто не узнает мои догадки" - подумал он. "Я ничего не теряю", - соблюдая бдительность, остановил свой взор снова в центре комнаты.
Момент был тревожный, и сердце Макса билось с неистовой частотой. Конечно, они в детстве играли в разные игры, типа вызывания пиковой дамы или барабашки для развлечения, но встречаться с реальными никому духами не приходилось. "А вдруг от этого умирают?" - пронеслась мысль в такт дрожащему ветру за окном.
Но ему некуда было отступать, он решил идти до конца. Смотрел, не отрываясь, на свечу, пытаясь разглядеть хоть что-то необычное. Его мир теперь состоял из стекающих каплей воска, из огненных колебаний и мерцающих теней. Последние его как раз и заинтересовали больше всего - они причудливо изгибались, изображая разные фигуры. Усталому воображению начинало казаться, что они танцуют, пытаясь передать сообщение. Игра с тенью показалось ему забавной, и вот он уже видит контур мужской фигуры в шляпе, которое напомнило ему выступление в институтском спектакле Робена. Он немного помогал приводить тени в движенье, пытаясь уловить что-то в их изгибах.
Робен тем временем созерцал, ничего не пытаясь больше предпринять - он понял, что не может влиять на материальный мир. Понял, как прекрасно иметь тело, даже просто для того, чтобы показать, что ты есть. Хлопнуть друга по плечу, обнять девушку, заняться спортом...
Сейчас уже было поздно рассуждать об этом - всё безнадёжно потеряно. Он мог только смотреть, но не мог потрогать. Мог чувствовать, но не имел права заявить об этом. Мог слушать, но не мог сказать в ответ... продолжать можно до бесконечности, а он так и останется призраком.
Он не ценил этого при жизни. Да, человек такое существо, начинает ценить только тогда, когда потеряет - теперь эта прописанная истина стала ему ближе и понятней всего.
Макс всё ещё уделял внимание свече, что не могло радовать Робена - он уловил главное, что он находится здесь. Большего он не мог передать своему другу, поэтому только сидел в кресле рядом, наполняясь чувствами. Теперь он чувствовал всё в сто раз яснее и ярче, чем когда-либо, но они оставались в нём, не имея возможности выражения.
Да, человек мог заплакать, закричать, прыгать, метаться, танцевать... Но не для него - становясь сильнее, они заполняли его - он и был ими.
Поставив свечку, Макс продолжал упорно смотреть - ему показалось, что мужчина поклонился, сняв шляпу, и растворился, не оставив и следа.
- Я вижу тебя! - воскликнул Макс, скидывая с себя плед и приподымаясь над диваном.
"Я... я увидел его" - запинаясь, мысли проносились, спотыкаясь, и сбивая друг друга на скорости.
Робен тоже резко поднялся от переполнявших его чувств, которые, не имея выхода, бурлили в нём, как кипящая смола.
Внезапно возникшая энергия струилась из него, казалось, каждая его часть излучает её несметное количество. Он его заметил... неважно, каким образом, но это было. Он не знал, куда себя девать от внезапно навалившегося счастья - значит, не всё потеряно, и он может сохранить хоть какой-то контакт с этим миром!
Наконец, вся та сила, образовавшаяся в нём, вырвалась на волю. Макс испуганно глянул вправо - там свалился некий предмет на пол. Грюкнувшись, стекло с треском разбилось.
"Моя любимая чашка" - понял он, глядя на осколки. "Неужели, это был он? Знак, ну конечно!"
Он пристально обвёл взглядом комнату, но там так ничего не появилось.
- Встретимся на похоронах, друг. А теперь иди с миром. Ему порядком захотелось спать, и он решил попрощаться с ним. Заворачиваясь покрепче в одеяло, последней его мыслью был вопрос, услышал ли он его последнюю фразу.
А Робен уже летел - он не мог сдержать себя, и открыл в себе новую способность - умение летать.
Найдя это утешительным призом для умерших, он всё же посчитал это большим плюсом.
Ему и не надо было слышать последних слов друга - уж он-то должен присутствовать на собственных похоронах.
Помниться, когда-то он мечтал, что его поминки должны быть весёлыми, чтоб никто не плакал.
"Нужно было оставить завещание - думал он, или что-то вроде последней воли человека - иначе, твои родственники всё сделают по-своему".
Но разве кто-то думает о смерти в двадцать с лишним лет, когда ещё вся жизнь впереди, и конец нигде не светит?
Смерть всегда кажеться чем-то таким далёким и нереальным, которое случается с кем-то, но не с тобой.
Так он провёл всю ночь, блуждая по городу, освещённому яркими огнями, и даже птицы не замечали его. Только под утро он решил спуститься на землю. Светало. Это был самый прекрасный рассвет в его жизни - и даже после неё. Свет затопил его полностью, и на него нашли размышления: почему же он не наслаждался этим при жизни? Словно не было времени на такие простые радости, всё куда-то спешил, пытался догнать вечно ускользающие тени многих вещей, которые теперь ему кажутся бессмысленными. Но уже поздно что-то менять, а желание вернуться и прожить заново только крепнет с каждый днём.
Как хочется вернуться в свое тело, снова осознать, какой священный подарок приобрёл, и остаться жить с этим знанием. И каждый день помнить о том, как мало времени тебе отведено, чтобы тратить его на разную ерунду.
Из глубоких раздумий его вырвал внезапный звук - в кустах рядом что-то шелестело. Он приподнялся и навострил все свои ощущения. Сначала показалась морда, потом и всё тело.
Кот смотрел на него, не отрывая глаз.
- Неужели ты меня видишь - обратился в пустоту - его слова звучали только для него самого.
К его удивлению, он мяукнул. Его усы зашевелились, а ноздри внимательно принюхивались к нему.
"Наверное, он тоже мёртвый" - подумал он, так как не верил в возможность того, что его могут заметить живые существа. Кот больше себя никак не показывал, только сел рядом, свернув лапки под себя.
Потом он вспомнил, что это действительно необычные животные. Может, он и правду видит мою тень. Тень человека, хотя, по правде, он был даже меньше - тень видна невооруженному глазу.
Так бы они провели ещё невообразимо, сколько времени, если бы его не потянуло куда-то.
Заставило, буквально потащила в неизвестное ему место. Он не мог не повиноваться этому порыву.
Не зная, куда же несётся, пейзаж сменялся с завидной быстротой - весь город был виден сверху, и на рассвете это создавало неплохие картины.
Наконец, он начал снижаться - он видел собравшихся людей нас солнечной поляне, и догадка пронзила его ножом. Вот и он сам, то, чем он был раньше, и все пришли проводить его в последний путь. Если бы они только знали, что этот путь только начинается...
Он осторожно опустился как раз возле вырытой могилы, и пытался понять, что же притянуло его сюда. Ему не хотелось быть привязанным к своему телу, поэтому смотрел на себя былого с явным отвращением. Оглядевшись, он заметил своего друга Макса, одетого в костюм, который ему был очень к лицу, который общался с матерью. Он, незаметно для остальных передал ей что-то, завёрнутое в белый платок. Она, вытирая слёзы, приняла подарок, и обратилась к какому-то мужчине с просьбой начинать процесс.
Зная Макса, это наверняка были деньги. Он всегда был добр, и помогал близким, как мог.
Кроме немногих ближайших родственников, друга и одного институтского приятеля помянуть его больше не пришёл никто.
Священник начал свою проповедь, под заливистые наигранные вопли одной впечатлительной дамы, которую он видел первый раз, и тихие всхлипывания матери. Он узнал это место - рядом с его могилой был похоронен его отец. Здесь он себя ощущал неважно, как и раньше, ещё при жизни.
Кладбище всегда подразумевает нечто безрадостное, но теперь он яснее понимал, почему. Здесь они оставляют всё прошлое, часть себя. И все родственники будут помнить их только один день, и может быть ещё один, на годовщину. Дальше они окунаются в забытие.
Ему не хотелось уходить, и он старался растянуть этот момент подольше.
Надо сказать, он за всю жизнь не слышал столько добрых слов в свою сторону. Это была приятная сторона смерти, и даже ради этой капли мёда стоит хоть раз в жизни окунуться в бочку дёгтя.
Мама держала в руках лилии. Его любимые. Она уже не плакала, но из-под шляпы виднелись раздражённые красные глаза. Пресловутую фразу "И пусть земля ему будет пухом" он встретил в негодовании. Неужели они по-правде считают, что он собирается покоиться вот здесь, где сыро и темно? "Так, - взял он себе на заметку - когда прибуду на землю снова - реанимировать и внести поправки в существующий метод ритуалов"
Когда крышка гроба закрылась, от её стука слетели с деревьев вороны. Они каркали и кружили вокруг, заставляя людей отвлекаться и подымать головы вверх. Макс, поправляя красную гвоздику в петле, повернул голову. По иронии судьбы в этот момент ветер нагнал небольшую тучу, скрывшую солнце. Макс принял это за знак, и прошептал: Я надеюсь, ты здесь, можешь слышать меня. Глянув по сторонам, он продолжил ещё тише: мы найдём способ тебя увидеть. Обещаю - и поцеловал кулак - жест, который между ними считался страшной клятвой.
Роба пробрало необъяснимое тепло - не зря говорят, истинная дружба познаётся в беде. А он-то считал совсем по-другому. Все по очереди подошли, кидая цветы вниз. Гроб уже был глубоко внизу, и его вот-вот должны были засыпать землёй. Последние цветы, две лилии, оранжевые и фиолетовые, полетели в пропасть вслед за остальными. Он даже не знал, что мать его так любит - их отношения при жизни оставляли желать лучшего. Но теперь, когда пелена спала, он заметил, что самое сильное горе переживала она. Она отвернулась, закрывая глаза рукой, не в силах больше оставаться в таком месте.
Он тоже прощался, как и все. Так же грустил, и если было бы чем, непременно пустил слезу.
Собравшись, было, уходить, он услышал какой-то странный шум. Словно что-то лопнуло, затем появились какие-то расплывчатые контуры, постепенно приобретая отчетливые очертания.
Робен не поверил сам себе - перед ним стоял мужчина, мёртвый, чьи похороны он созерцал под трансом книги. Он стоял перед ним, протирая пенсне, и был, как и тогда, прозрачный.
- Откуда вы взялись? - опешил Роб.
- Тебе предстоит ещё это узнать. Давай перейдём сразу к делу - времени у нас не так много.
Жестом он пригласил меня прогуляться, он последний раз взглянул на людей - они расходились кто куда, процессия закончилась, и он согласился.
- Итак, я знаю, вы доставили книгу по назначению. Благодарю вас весьма, думаю, вам зачтётся.
- Почему вы выбрали именно меня для этой цели?
- Вы сами выбрали её. Открыв книгу.
- Понятно, и теперь я нахожусь здесь, и могу беседовать с вами, неживым человеком, на равных правах. Какая милость с вашей стороны - он только сейчас вспомнил, что из-за этой книги и случился этот случай.
- Она действительно необычная, но уверяю, что к вашей смерти не имеет отношения. Прямого, так точно - запнувшись, добавил он.
- Что же в ней ценного такого? - не унимался Роб. Он сохранил пытливый ум и после смерти.
- Она способна вызывать мёртвых.
- Что, простите?
- Вы всё правильно расслышали. Одно условие - человек, который стал духом, должен непременно касаться её, чтобы быть призванным.
- Вот как - сказать, что он был поражён - не сказать ничего.
- Славянские чернокнижники и не такое были способны - его ухмылка спряталась в усах.
- Откуда она у вас?
- Досталась в наследство - такие вещи только приобретают, если передаются таким способом.
- Поэтому...
- Да, это была известная книга в своё время, и когда я умер, мои похороны провели тайно, дабы никто не претендовал на наследство.
- А как они объяснили ваше отсутствие?
- Сказал, что отбыл в друге страны - мол, поразвлечься на старости лет.
- И все поверили?
- Так бывает - пожал плечами он - а потом забылось. Книга досталась тётушке Зое, которая приобрела богатство и знатность за её счёт. Сейчас она, конечно, раскаивается в содеянном - я видел её среди мёртвых.
- Поэтому вы и явились мне тогда, чтобы я передал её законной наследнице?
- Книга, как семейная реликвия, должна находиться в хороших руках.
- Теперь всё понятно. Мы брели в молчании, пока он не нарушил его снова: Скажите-ка, какое было ваше последнее слово?
- Вы имеете в виду, что я желал перед смертью?
- Нет, такие мелочи не учитываются - протянул он. Меня интересуют последние слова, некого рода послание. Даже приговорённому к смерти дают право слова.
- Ммм - он задумался на минуту, не в силах вспомнить. Подумав немного, он выговорил: Я пообещал вашей дочери придти после дождичка в четверг, что-то в этом роде.
Глаза его округлились, и по размеру теперь напоминали размер его окуляра.
- Не густо, конечно - только и смог выдавить из себя он.
- Знал бы, где упаду, соломку подстелил - вспомнил очень кстати народную мудрость.
Кто же знает, какие именно его слова окажутся последними.
- Знаете ли вы, что последнее слово подлежит исполнению?
- Нет. Он чертыхался про себя, что не смог пожелать чего-нибудь стоящего.
Вам повезло, завтра как раз четверг, последний день уходящего года, самое время - сказал он, нервно оглядываясь по сторонам: Пожалуй, мне пора.
- Постойте - скажите, как вы попали сюда? Разве... оттуда возвращаются?
- На кладбище это всегда возможно - энергия здесь благоприятная для возвращения, но всё равно, даже здесь нельзя долго задерживаться.
- И меня заберут скоро? - жалобно произнёс Роб.
- Ваше время ещё не пришло. Он уже было отправился идти, но Робен остановил его: А скажите, я выгляжу, как и вы?
- Да, увидеть себя вам не дано - усмехнулся он, и казалось, это была искренняя улыбка.
Как себя представляете, таким и будете - ответил он, и скрылся во внезапно возникшем тумане.
Напоследок раздался только его голос: Посмотрите, кто к вам пришёл.
Роб обернулся, и увидел девушку, лицо которой скрывала вуаль. Не узнав её, он решил подойти поближе.
Она несла в руках красные розы, и направлялась, кажется, к его могиле.
"Кто же эта девушка?" - донимал себя догадками он.
Она склонились над свежей могилой, положив цветы на землю, а руку на надгробие.
Он был совсем рядом, но расплывчатость мира и скрытое лицо не давали понять, кто же эта леди.
Что-то попало в её глаз, и она сняла перчатку и отодвинула вуаль. Сомнений не было - Амелия!
- Говорила тебе тогда, что надо было остаться у нас - сказала она, сидя прямо на земле и поглаживая холодный камень.
2. Колосок - символ жизни
Он уже был далеко от того места, и улетая, заметил, что она ещё продолжала там сидеть, несмотря на поздний вечер. Нужно было пораньше хорошо присмотреться к этой девушке, она вроде была к нему неравнодушна.
Ему стало немного грустно - он не знал, сколько ему времени ещё отведено здесь. Его неутомимо тянуло на старые места, значимые для него, и он отправился к ним.
Вот его любимый парк, изрядно заросший за время его отсутствия - ему было некогда туда заглянуть. Казалось, деревья нашёптывали ему какую-то давно забытую песню, понимали его.
Он спустился и сел возле старого дерева, в тени которого ему так нравилось укрываться. А сколько весёлых компаний с шашлыками прошло через эту поляну!
Столько воспоминаний нахлынуло на него... сам воздух был пропитан ими. Его охватило необъяснимое чувство печали - здесь, недалеко отсюда, он встретил свою первую любовь.
По-крайней мере, тогда ему так казалось. Она ушла от него, но на этом старом дубе запечатлены навеки их имена. Он шёл дальше, и у него было впечатление, что события прошлого словно витают вокруг - связанные с местом. Картины былого разворачивались перед ним, как короткий фильм. Он мог пройти сквозь них, и тогда они исчезали.
"Этого уже не вернешь - рассуждал он - теперь моя туманная дорога в неизвестность".
Впереди замаячило какое-то здание. Конечно, это тот самый дом - его мы так боялись в детстве.
Именуемый "домом с привидениями", туда входили только смельчаки. Когда он был мальчишкой, его заманили туда с целью поиграть, а потом закрыли за ним прочную дверь. Он остался один, среди паутины, висящей на стенах, и подвальной сыростью.
Ему было страшно, но он боялся пошевелиться. Часа два он так просидел в одной позе, боясь нарушить стойкое равновесие - тогда, когда хочется бежать, сломя голову, а не можешь.
Оставалось только ждать. И сейчас он ждал, присев на пороге. Ждал неизвестно чего, думал о том, что теперь этот дом по праву может называться "с привидениями". Видели бы это его друзья сейчас.
Робен думал о том, что вообще-то, ему и вспомнить толком нечего. Бесконечные гулянья и учёба не считается - этим может похвастаться каждый. Можно рассказать на перемене знакомым, но не вспоминать после смерти. Теперь он жалел, что прожил даже свою не слишком долгую жизнь зря.
Ему хотелось поговорить с кем-то, и ветки ивы склонились над ним. Во всяком случае, ему очень хотелось, чтоб так было. Казалось, луна шепчет какие-то заклинания, ведомые только ей, и от этого в ночи становится светлее. Природа слышала, понимала его, отзывалась на малейшие колебания души.
Затем Робен захотел ощутить холод, потереть руки друг о друга - но ощущал только холод внутренний. Вдохнуть аромат цветов, растущих в клумбах, половить рыбку в пруду - кто ж откажется от этих простых удовольствий?
Он во всю силу звал кого-то, но на его зов откликался только ветер, колыхая свисающие ветви.
Лёд? Нет, он был холодным пламенем.
Когда конкуренцию ему составило светило, от которого веяло зимним холодом, он почувствовал, что надо идти.
Обещание надо исполнить во чтобы то ни стало. И он отправился уже привычными небесными дорожками к дому.
Мимо пролетали мечты, которые звали его, но он не обращал на них внимания. Он увидел знакомую усадьбу, с каминной трубой наверху, из которой валил дым. Спустившись пониже, он вошёл через дверь, хотя мог бы и через любую стену - сказывалась многолетняя привычка.
Он был приятно удивлён - у огня, потирая руки, сидел Макс, а заботливая Амелия разносила тёплый чай, который был как нельзя кстати.
Макс видимо, обрёл свой стиль - теперь он не расставался с пиджаком, и на этот раз он был твидовый, серого цвета, поверх рубашки. Он "забыл" застегнуть верхние пуговицы, и смотрелось очень даже ничего.
Они разговаривали о зиме, о погоде и смерти. Да-да, именно такова была тема их сегодняшней встречи. Макс знал, что книга у неё, и пришёл поговорить. Амелия поведала ему о том, что рассказала ей бабушка - для чего истинно предназначена эта книга.
На том и решили - сегодня они, во что бы то ни стало, поговорят с ним. Макс владел знаниями перевода, и, допивая горячий чай, они немедленно приступили к делу. Вооружившись очками, он стал походить на старого профессора, начал работать. Амелия ничего не понимала в языковом деле, ей оставалось только наблюдать, стараясь не мешать.
Когда он дошёл до нужной главы, он окликнул её. Там рассказывалось, как вызывать духов. Амелия вообще-то не верила в эту ерунду, но желание повидать Робена перебороло.
Ритуал был не сложный, можно даже сказать, и не ритуал вовсе - одни речевые заклинания.
- Суть состоит в том, чтобы призвать духа, который уже хоть раз прошёл через книгу. Его можно возвратить туда обратно, заставив отвечать на вопросы.
- А он не обозлится? - с женской наивностью спросила она, откидывая волосы назад на зелёную кофточку, которая очень шла к её глазам.
- Не думаю, - фыркнул Макс - он ведь наш друг.
Дело было за малым - громко произнести имя духа над раскрытой книгой, и ещё несколько слов, приводить здесь которые не буду из-за их простоты. А вдруг и у вас завтра найдётся такая книга?
Они сидели, молча, ожидая событий. Но они зря ждали - всё уже давно свершилось. Робен всё это время стоял, и наблюдал за ними. Как он желал, чтобы они открыли глаза, и взглянули в суть вещей!
Всё, что они делали - повторяли вновь и вновь заклинания, надеясь взять количеством.
Долго бы они ещё это продолжали это, если бы их внимание не отвлёк шум за окном. Встав и отодвинув штору, Амелия увидела дождь. Капли падали сначала медленно, с каждый мигом усиливая свой темп. Небо заволокло тучами, и атмосфера из-за полутьмы стала непередаваемо тонкой.
- Это так необычно - дождь среди зимы, когда по всем законам должен идти снег...
- И правда, необычно - легко бросила она, потом задумавшись, опустила голову.
- А ведь знаешь - сказала она, стоя лицом к окну - какие были его последние слова?
- Нет, я его не видел тогда - сказал Макс, садясь на подоконник.
- Я приду только в последний день, после дождичка - на её глазах появились едва заметные слёзы.
- Эта только нелепая фраза, мол, жди, и не дождёшься.