Зингер Татьяна Ефимовна : другие произведения.

Пэв (прода от 25.03.2016)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:

    Когда-нибудь каждый встает не перепутье: по какой дороге пойти, кого взять в друзья, а с кем сразиться в пылу битвы. И от этого выбора зависит всё.

    Она могла стать могущественной ведьмой, но решила остаться посредственной колдуньей. Сдружилась с беглым воришкой и предпочла княжеству - дальнюю дорогу, ведущую в никуда. Почему?

    А бес его знает!

    З.Ы. Предисловие: когда-то я уже выкладывала эту историю, правда, под другим названием, но теперь решила отредактировать её и сделать чуточку лучше :)

  Часть первая. Инструкция по эксплуатации.
  
  Пункт первый. Остерегайтесь знакомства с ней.
  
  'Во всех людских бедах виноват случай.
  И женщины'.
  Народная мудрость.
  
  
  Громовой голос вывел меня из состояния спячки.
  
  - Назовитесь.
  
  - Я ведь уже представлялась, - тяжело вздохнула, в сотый раз пожалев о своем желании пойти на государственную службу.
  
  - Нам положено задокументировать, - пробасил сутулый мужчина.
  
  Вообще их было двое. Два длиннющих лысеющих нанимателя, барабанящих пальцами по столу и надувающих щеки от осознания собственной важности.
  
  - Лада, - повторила я.
  
  Спина ныла от неудобной позы. Предполагаемое мягкое место (в действительности крайне костлявое) саднило. Я, бес знает, сколько сидела на колченогом стуле посреди практически пустой комнатушки. Стеллаж с бумагами, стеллаж без оных, два стола, четыре стула и посеревшее от пыли окно. Вот и вся обстановка.
  
  Попробовала усесться поудобнее, так стул опасно скрипнул, грозясь развалиться.
  
  - Обладаете знаниями в сфере магических искусств? - подозрительно поинтересовался второй наниматель, обмакнув перо в чернильницу.
  
  - Угу, - без особой уверенности согласилась я.
  
  - И желаете практиковать в данной области?
  
  - Угу. - Лицо приняло кислое выражение.
  
  А что делать? Ситуация безвыходная. Или детей нарожать, или чародействовать. И если второе хоть плохо, но получалось, то мысли о плачущих младенцах вызывали у меня дикий страх.
  
  Никакими талантами, как и умом или красотой, боги меня не обременили. Светлые волосы, темные брови, две руки, две ноги - вот и вся внешность. Характер в меру противный, инстинкт самосохранения отсутствует напрочь. В общем, пропащая личность, да ещё и без образования. Удел таких или воровать, или спиваться, или уйти в публичный дом.
  
  Родилась в семье крестьян, которые, узнав о магических способностях дочери, предложили выгнать бесовские происки из тела раскаленным прутом. Бесы воспротивились изгнанию и спешно удрали из родительского дома. К сожалению, меня они прихватили с собой.
  
  Я размечталась, что обучит меня какой-нибудь маг средней паршивости, передаст свои навыки и отправит в свободное плаванье. Но смертников не нашлось. Все или были 'завалены учениками', или 'перестали передавать знания, дабы насладиться покоем', или 'не заметили искры таланта', или 'не верили в мои возможности'.
  
  Возможности, ха! Помнится, как-то в юношестве захотелось мне покрасоваться перед ребятней. Решила сотворить крохотную тучку посреди ясного неба. Ни заклинаний, ни рун я тогда не знала - действовала исключительно по ощущениям.
  
  Дождь лил неделю.
  
  В итоге меня подобрала старая болотная ведьма, поток желающих учиться у которой почему-то оказался крайне мизерным. Нулевым, если честно.
  
  Семь лет в пустую голову вбивали знания, заставляли шататься по кладбищам, ночевать в чащобах. Ведьмы из меня не получилось. Чародейки, впрочем, тоже. Но от учительницы я сбежала, нагруженная бесценным багажом: книгой по бытовой магии да бесконечной боязнью к любой мертвечине.
  
  И вот, встала девица на перепутье. То ли с позором возвращаться в родительский дом, то ли разъезжать по деревушкам, выполняя мелкие поручения, то ли податься в истинные ведьмы. Бесы во мне решили устроиться на государственную службу. Я добралась до столицы, отстояла полдня в очереди из безработных (в основном - бездомных и плутоватых мужчинок с бегающими глазами и шаловливыми ручонками). Наконец, предстала перед нанимателями и, разумеется, забыла упомянуть о своем образовании.
  
   - Обучались у столичного колдуна?
  
   - Почти... - уклончиво ответила я, потупив взор аки нецелованная дева.
  
   - Почти обучались, почти у столичного или почти у колдуна? - хохотнул первый наниматель, не понимая, что трижды попал в цель.
  
  Я неоднозначно ухмыльнулась.
  
   - Рекомендательные письма предоставите?
  
  'Если дадите перо с бумагой - обязательно', - подумала я, пожав плечами.
  
  - Обладаете ли способностями к некромантии? - Второй наниматель продолжил заполнять форму.
  
  - Боги упасли.
  
  - Чудно. Готовы ли служить при княжестве?
  
  Ответом стал изумленный кашель. Я ожидала глухую деревеньку, старушек с освященной водицей (дабы избавиться от лютой ведьмы), тяжелые роды местных женщин и неурожай пшена. Но княжество? Мор у них там или вурдалаки бушуют - явно дело нечисто.
  
  - А позволите?
  
  - Лерейское княжество давно запрашивает мага для обучения министерских детей. Вы могли бы подойти.
  
  - Другие претенденты на хлебосольное место не воспротивятся?
  
  - Да кому оно надо? - задал резонный вопрос первый наниматель. - Княжество это в двух неделях от столицы, холодина там постоянная, ещё и избалованные отпрыски под вашей опекой.
  
  - Зато плата стабильная, - вмешался товарищ, заметив, как я напряглась, - дом предоставляется вместе со всей утварью. С князем познакомитесь, при дворе будете числиться, опять же работодатель серьезный. Соглашайтесь, пожалуйста. А то мы уже, право слово, замучились отправлять им извинительные письма.
  
  В серых глазах читалась явная мольба. Возможно, это ключевой момент в моей судьбе, и ведет он к чему-то важному? Книжка с чарами есть, теоретические навыки - тоже. Глядишь, окажу пользу обществу.
  
  - А давайте. - Я взмахнула рукой.
  
  Стул предательски пошатнулся.
  
  - Когда готовы выехать? - облегченно спросили оба нанимателя разом.
  
  - Да хоть сейчас.
  
  Мешок со скудным скарбом валялся под стулом, иных пожитков или накоплений не наблюдалось. Последние три недели я ночевала в лесах или заброшенных лачугах, воюя с местными бродяжками за теплое местечко. И, признаться, частенько терпела поражение.
  
  - Лошадь у вас есть?
  
  Отрицательно мотнула головой.
  
  - Знаете, выпишем одну из государственных и дадим жалование, чтобы доехать до княжества. Но, ради богов, отправляйтесь сие же мгновение.
  
  - Но я ведь могу потратить все деньги и никуда не поехать?..
  
  - Дело ваше, - наниматель скривился. - Распишитесь, что согласны с поставленными условиями, а дальше поступайте по совести. Удачи на новом месте.
  
  Мне передали направление и спровадили с благодарностями, отчего стало ясно - от одного гиблого задания служащие благополучно избавились.
  
  Так молодая чародейка вступила в новую жизнь. Впереди ждала долгое путешествие до княжества, хромая лошадка гнедой масти с редкой гривой, всеобщий хохот при выезде из города на ковыляющем существе (между прочим, на широкой дороге моя хромоножка дала такого жару, что я едва не вывалилась из седла) и куча открывшихся передо мной перспектив.
  
  Куча - правильное слово.
  
  
  Пункт второй. Не недооценивайте её спутников.
  
  'Если на вас напал мертвяк, расслабьтесь.
  Незачем омрачать последние мгновения жизни лишними переживаниями'.
  Из свитка по выживанию.
  
  
  Весь первый день я тщетно пыталась слиться с лошадью и не вывалиться из протертого седла. Хромоножка тяжко вздыхала после каждой кочки и норовила, подмахивая задом, выпихнуть меня на землю. Наша парочка успешно распугивала редких путешественников.
  
  Хромоножка была прирожденной актрисой: она то сильно покачивалась, грозясь завалиться на бок, то замирала и печально рассматривала безоблачное небо, часто дыша, то разгонялась так, что обзавидовались бы скакуны при дворе правителя. После полудня она зашлась в надрывном кашле и замерла на месте, навострив маленькие рыжие ушки и подогнув неправильно сросшуюся после давнего перелома ногу. Весь её вид выражал скорбь вселенских масштабов.
  
  - Решишь помирать - предупреди. Хоть пообедаю кониной. - Я щелкнула лошадку по носу.
  
  Хромоножка пронзительно чихнула, а затем понеслась с такой скоростью, что ветер взвыл в ушах.
  
  Удивляло лишь то, что из сотен развилок, множеств мелькающих полей и манящих пролесков лошадка выбирала те дороги, указатели рядом с которыми отсчитывали версты до Лерейского княжества.
  
  Переночевала я в маленькой деревушке за небольшую ворожбу, которая таковой не являлась. Хозяин дома, добродушный пузатенький старичок, попросил потравить клопов. Я старательно обследовала все углы, пошептала в ладонь, сплюнула через левое плечо, обогнула дом, обстучала его стены - короче говоря, убедительно доказала причастность к миру чародейства, не истратив ни капли магии. Ночью нас никто не покусал (клопы не рискнули высовываться наружу), а поутру старичок кланялся мне в ноги, радуясь свалившейся на него колдунье. А после печально заключил, что лошадь моя не сегодня-завтра отправится в лучший мир.
  
  Ох, как же, должно быть, гостеприимный хозяин обомлел, когда лошадка пустилась в грациозный галоп. Я сама не ожидала подобной прыти.
  
  Во второй день заночевать пришлось у дороги. Лицо распухло от комариных укусов. Хромоножку отказались есть даже паразиты.
  
  На третьи сутки моя спутница решила проявить характер. Она очень по-женски прислонилась к стоящей у дороги березке и отказалась двигаться. Хлеб, найденный на дне сумки сахарок, ласка и угрозы - ничто не заставило упрямое животное сдвинуться с облюбованного места. Ничего не оставалось, как усесться с другой стороны той же березы и поискать в книге чары против несговорчивых лошадей.
  
  Внезапно раздался пронзительный свист. А вскоре из-за высокой полевой травы появился рыжеволосый парень, самой приятной наружности: передние зубы отсутствовали напрочь, а под глазами сияли два одинаковых синяка. В пальцах парень крутил ржавый ножичек.
  
  - Эй, девка, не желаешь познакомиться с красным молодцем? - полюбопытствовал, надвигаясь на нас.
  
  Лошадь отрицательно помотала мордой, а я навесила на лицо маску безразличия.
  
  - Да не тушуйся, я весь твой на эту ночь, - загоготал парень. - Что такая начитанная красавица забыла в наших краях?
  
  Он подошел совсем близко. По ноздрям ударил едкий запах пота.
  
  - Лучше не приставай, - скривившись, посоветовала я. - Или тебя не пугает знакомство с колдуньей?
  
  - И что она мне сделает? - Заплывший синевой глаз разбойника подернулся, очевидно, в лукавом прищуре.
  
  - Книгой ударю, - честно призналась я.
  
  Парень заржал. Хромоножка в это время нерешительно подобралась к нему и задумчиво принялась жевать ворот меховой жилетки. От такой наглости обомлел не только он, но и хозяйка всеядного существа.
  
  - Эй! - заверещал парень. - Убери свою скотину! Она ж, тварь такая, парадную одежду сожрет.
  
  Он отбивался, но тщетно. Ножичек выпал из пальцев, когда лошадка попыталась надкусить волосы завидного жениха. Я перехватила оружие и сунула за пояс - пригодится. Разбойник в немом удивлении осел на землю, мигом забыв про похабные мыслишки. Моя обида на Хромоножку испарилась, и мы отправились дальше, оставив красного молодца осматривать ощипанную жилетку.
  
  Четвертый день закончился без происшествий. В очередном селе 'несчастную девоньку' щедро накормили (не забесплатно) и предоставили кишащий мышами сеновал.
  
  Не спалось. В зубах скрипела солома, раздражала духота. В дверь скребся пузатый хозяйский кот, не желающий ловить грызунов и свято верящий в то, что заезжая чародейка изловит их лично для его плешивой персоны.
  
  Всё-таки как несправедливы боги! Угораздило же колдунье родиться в простецкой семье. Я никогда не мечтала о другой судьбе, надеялась жить как мама: наплодить детишек, завести хозяйство, встречать муженька с сенокоса кринкой молока и наваристой кашей. Но лет в пятнадцать грянул гром. В прямом смысле. Однажды от злости на паренька, не проявляющего ко мне внимания, я едва не спалила дом обидчика тремя прицельными ударами молний. Местная убогая распознала во мне чародейку, после чего среди деревенских ребят я приобрела небывалую известность, а взрослое население села единодушно решило отдать меня на растерзание священнослужителям.
  
  Затем была изматывающая дорога. И старая ведьма с когтистыми пальцами и шипящим голосом, решившая, будто нашла прилежную ученицу. Она не учла, что ребенок ей попался апатичный и в меру глупый.
  
  Первая встреча с мертвечиной настигла меня через месяц обучения - в обвалившемся склепе на разрушенном погосте.
  
  До сих пор помню, как в загробной тишине на меня надвигался разложившийся мертвец. Провал его рта напоминал засасывающую бездну, сквозь сгнившее мясо виднелись кости. Факел выпал из моих онемевших пальцев. Не знаю, каких действий ожидала ведьма, но я прижалась к стене и решила не брыкаться.
  
  'Шестнадцать лет - тоже жизнь', - подумалось мне.
  
  Труп, с хрустом склонив голову, задумчиво посмотрел на покорную жертву уцелевшим глазом, а после почесал голый череп.
  
  - Почему ты не защищаешься? - прошелестел он.
  
  - А на кой? - смиренно поинтересовалась я, не совсем понимая, зачем он общается с жертвой.
  
  После выяснилось, что мертвец был хорошим знакомым ведьмы, а я - бездарной личностью с неистребимой склонностью к самоубийству.
  
  Уже покинув дом учительницы, я навсегда отказалась чародействовать на крови и предпочла направить силы в мирное, бытовое русло.
  
  Старуха хоть и проклинала меня за уход, но не оставила без прощального подарка. Отныне на запястье болталась широкая полоска железного браслета, в котором сверкал рыжий камень размером с монету. Вряд ли драгоценный, но контролирующий мои силы. Дома больше не горели, но без браслета я, как и прежде, представляла опасность для всех, включая себя.
  
  Напоследок учительница заявила, что я всё равно вернусь к ней. И, более того, от силы крови отказаться невозможно. И когда-нибудь я это пойму.
  
  Да ни за что на свете.
  
  Оставшиеся дни, однообразные и скучные, стерлись из памяти. От графика я отставала, поэтому подъехала к княжеству только на семнадцатые сутки. Заметно похолодало, солнце скрылось за сплошным полотном из туч. Потянулись длинные голые поля с чернеющими крестами тряпичных кукол, отпугивающих ворон, и, собственно, сами вороны, гадящие прямо на пугала. Впереди уже виднелись остроконечные башенки единственного крупного города княжества - Капитска.
  
  Хромоножка всё чаще надрывно чихала, шатаясь из стороны в сторону при малейшем порыве ветра. Пришлось спешиваться и идти рядом с наглым животным, умело давящим на жалость.
  
  - Я тебя волкам скормлю, - пригрозила я.
  
  Гнедая лошадка не ответила. Она вообще не особо любила общаться с хозяйкой. Только печально посмотрела на меня, в очередной раз натужно вздохнула, завалилась на бок и...
  
  Благополучно издохла, оставив растерянную чародейку в полнейшем одиночестве. До города было ещё три часа пешей прогулки.
  
  
  Пункт третий. Не доверяйте ей.
  
  'Лерейское княжество самое холодное и неприветливое из всех.
  Не ходите туда'.
  Из путеводителя по Рустии.
  
  
  Волкам несчастное существо я, конечно, не отдала. Наоборот, заприметила вдалеке фигурку работающего в поле мужичка и слезно попросила того присмотреть за лошадкой до моего возвращения из города. Мужичонок почесал окладистую бородку и почти побежал, но с помощью мольбы, разбавленной шантажом, согласился скоротать время весьма необычным способом.
  
  Колдобистой дороге не было конца. За три часа ходьбы я возненавидела окружающую природу: редкие лесочки, осунувшиеся хижины, чахлые придорожные кусты, в которых стрекотали кузнечики. Мимо не проехала ни одна телега, не проскакало ни единого путника.
  
  Почему кто-то безмятежно посапывает на печи, а я вынуждена добираться до будущего места работы едва ли не ползком? Где справедливость? Даже Хромоножке повезло - она отправилась в Кущи богов. Или где обычно проводят вечность лошади?
  
  Рядом с городом появилось оживление. Тощие собаки приветливо помахивали обрубками хвостов; конопатые дети, улюлюкая, носились за псами с вытесанными из веток ножами; воняющие брагой представители мужского пола спали по обочинам. Мрачные дружинники вальяжно расхаживали по вытоптанным в грязи дорожкам. Один из них, нескладный и сутуловатый, похлопал меня по плечу.
  
  - Это... Ты куда?
  
  - Туда, - я неопределенно указала пальцем.
  
  - А на кой ляд? Нам нищих и так хватает.
  
  - По приглашению на службу.
  
  - Зачем? - продолжал допытываться охранник. - К кому? Покажите бумаги.
  
  Вот еще, объясняться с каждым встречным! Вздохнула полной грудью и улыбнулась самой теплой из возможных улыбок.
  
  - Дяденька-стражник, - засюсюкала я, всучив дружиннику бумагу с направлением, - отстаньте, пожалуйста. У меня лошадь скопытилась, поэтому за ней следит какой-то мужчина. Мне некогда беседовать.
  
  - А зачем следит? - Стражник настороженно захлопал белесыми ресницами.
  
  - Чтоб не убежала, - с ленцой сообщила я. - А ещё я ученица болотной ведьмы. Не пропустишь?
  
  - Не пропущу, - гордо вымолвил дружинник, дочитав бумагу и потому отодвинувшись в сторонку. - Ходят тут всякие... Общественный дух подрывают.
  
  В чём-то он прав. Насчет 'всяких' ничего сказать не могу, а от меня город точно поплачет.
  
  До княжеского имения, указанным как пункт встречи с нанимателями, я шла около получаса. Он нашелся практически сразу, как пустующие окраины сменились оживленными улочками. К нему вели все вымощенные камнем тропинки в этом захудалом городе. Кажется, боги давно поставили на Капитске жирный крест. Дома оказались перекошенными, рынок - тихим, единственный воришка, встретившийся на пути, слезно попросил 'милостивую госпожу' отдать ему кошелечек. Особо неразумная собака робко пристроилась к ноге, за что получила троекратное проклятье и слабый пинок под мягкое место.
  
  Город походил на крупное село. Выделялся только расписанный дом князя да стремящиеся в небо башенки постовых.
  
  В имение я так и не попала. На выходе меня изловила пухлая женщина в непривычно длинной юбке, та волочилась по земле. Дама кокетливо поправила угольно-черные вьющиеся волосы и воскликнула, оскаливаясь во весь рот:
  
  - Деточка! Родненькая!
  
  - Кто? - Я огляделась.
  
  Прием показался чрезмерно пышным для чародейки сомнительной наружности.
  
  - Как дороженька, лошадка не устала? - заискивающе тараторила женщина.
  
  - Ей хорошо, - заверила я. - Вы, наверное, обознались. Я приехала по направлению из столицы.
  
  Дама закивала с такой силой, что я испугалась. Как бы голова не оторвалась от короткой шеи.
  
  - Да-да, дошла весточка. Дождались спасительницу!
  
  'Почему письмо пришло быстрее, чем работница?!' - вознегодовала я. Впрочем, ответ прост: письмо тащила не изнеможенная лошадь, а воробьиная почта. Тощий с виду воробышек умудрялся за день доставить весточку в другой конец карты. Конечно, можно было бы отправить зов с помощью волшбы, но сомневаюсь, что в княжестве, где нет чародейки для обучения детей, работают специально обученные отправители зовов.
  
  Куда сильнее волновало то, каким образом меня вознесли в ранг спасителей. И что мне за это будет.
  
  - Можете звать меня Ладой. - Мою протянутую руку сжали в крепких объятиях.
  
  - Ладочка! - возопила ненормальная. - Я - Ельна.
  
  - Приятно познакомиться. Знаете... - Я засеменила назад. - Лучше - Славой.
  
  - Славочка! - Губы расплылись в счастливой улыбке.
  
  Нужно было остаться с Хромоножкой. Прилегла бы рядом, обняла... Померла по-тихому.
  
  - Честно говоря, мне больше нравится полное имя - Ладислава, - решилась я, искренне веря в невозможность ласкового сокращения. Ошиблась.
  
  - Ладиславусечка наша! - 'Ладиславусечка' поперхнулась. - Мы ж чародея столько месяцев ждем. Наши-то, самоучки треклятые, двух слов связать не могут, ворожат по бумажкам каким-то. Неучи.
  
  'Убегай отсюда, Ладиславусечка, ты подходишь под все отрицательные качества здешних кудесников', - промелькнуло в раскалывающейся от обилия болтовни голове.
  
  Путь к побегу мне отрезали. Ельна цепко ухватилась за мой локоть и потащила к пустующей центральной площади. Я бежала позади, едва поспевая за прыткой женщиной. Так и не поняла, можно ли считать ее моим наемщиком. Если так: боги, за какие согрешения вы наказываете меня?
  
  - Куда мы? - выдернув локоть, пропищала я.
  
  - Город покажу.
  
  - А может, вначале - дом? - Жалобно всхлипнула.
  
  Живот заунывно урчал, всё тело чесалось. Я и так не горела желанием рассматривать безликие улочки, но сейчас - особенно.
  
  - Какой дом? - опешила Ельна.
  
  - Мне сказали, он предоставляется вместе с работой.
  
  Глаза провожатой непроизвольно округлились до размеров небольших блюдец. Она разом обмякла, затеребила рукав моей рубашки. Наконец, махнула рукой:
  
  - Так уж и быть, пойдем. И то верно, чего вам бояться-то?
  
  - А чего нам бояться? - Я в сомнениях искривила бровь.
  
  - Так нечего, - окончательно запутала меня Ельна. - Вот и он.
  
  Буквально в сотне локтей от родового гнезда князей находилось место моего предполагаемого существования. Небольшое, но крепко сколоченное двухэтажное зданьице с расписными ставнями и узорной крышей выглядело слишком хорошо для простой ворожеи. Ельна приоткрыла незапертую дверь. Та пронзительно скрипнула, распахиваясь настежь.
  
  Дом был, к сожалению, занят - его облюбовали насекомые. Паутина оплела все стены в замысловатые орнаменты, сами пауки, каждый размером с ноготь, раскачивались на тонких ниточках, как на качелях. В момент знакомства с домом передернулась даже я, привыкшая к ужасам, ибо вспомнила заброшенные склепы.
  
  - Ну, - пробормотала Ельна, не рискнувшая зайти за порог, - если прибраться - приличный домишко для хорошенькой девушки.
  
  - Да, - согласилась 'хорошенькая девушка', - тут... неплохо. Но почему дом пустует?
  
  Ельна сделала широкий шаг от крыльца и заявила:
  
  - Народ-то суеверный, а тут до вас пятеро в Божьи кущи отправились. За полгода.
  
  Я так и застыла с открытым ртом посреди запущенных сеней.
  
  - Но они сами умерли,- непонятным образом утешила Ельна. - Одного сожрала собака, другой захворал, третий вон с той лестницы скатился. Четвертая...
  
  - Хватит, - застонала я.
  
  Один паучок бесцеремонно заполз за шиворот. Его крошечные лапки ощупали рубаху. Если бы он мог говорить, то, наверное, поприветствовал бы нежеланную домовладелицу, а затем с удовольствием перекусил ею.
  
  Изумительно! Пять человек. За полгода. По одному в месяц. Постоянство - признак качества. Оставалось время как раз для меня. Дом окончательно потерял возможную прелесть.
  
  - Но вы же молодая, - радостно подытожила Ельна. - Не суеверная?
  
  - И?
  
  - Не собираетесь умирать?
  
  - Вроде нет.
  
  - Значит, заселяйтесь. Ничего с вами не случится. Я к вам зайду через часик-другой - покажу город да школу, где будете преподавать.
  
  Живот то ли от страха, то ли от голода свело долгой судорогой.
  
  - А перекусить ничего не найдется?
  
  - Обязательно принесу! Вы только не уходите!
  
  И она спешно скрылась из виду, оставив меня созерцать жутковатое замусоренное тряпками помещение. Ладно, не зря ж родилась чародейкой, уж с бытовыми проблемами расправлюсь.
  
  Первый взрыв громыхнул вскоре после повторного ухода Ельны. В окнах дома полыхнуло алым, оповестив округу о том, что от пауков я избавилась довольно изощренным способом. Из трубы повалил едкий черный дым, застилающий небеса. На представление сбежались встревоженные соседи.
  
  - Чумной дом, - всплакнула какая-то бабушка. - Совсем юная девка была...
  
  - Быстро она тудыть-то отправилась, - поддакнул охрипший мужской голос. - Другие недельку хоть, но выживали.
  
  - Пожить совсем не успела.
  
  - Интересно, обуглились телеса али нет?
  
  - Вдруг вещи какие остались после нее, - проблеял особо жадный паренек.
  
  Замызганная сажей морда выглянула в окошко, сверкая зелеными глазищами. На лицах 'встречающих' моментально появилась крайняя степень огорчения моей живучестью. Народ, не нашедший свеженького мертвеца в многострадальном доме, понуро разошелся.
  
  Второй этаж оказался пригоднее для существования: в нем оставалось подмести полы, выкинуть жутко пахнущие тряпки и избавиться от выводка крыс. Точнее от того, что от них осталось - много разлагающихся трупиков, прижавшихся друг к другу тельцами.
  
  Уборку прервал настойчивый стук в дверь. Я сбежала вниз по скрипящей лестнице, позабыв о том, что до сих пор держу одну из мышей за хвост. На пороге вновь возвышалась Ельна, которая приоделась в крайне парадную одежду: цветастое платье до щиколоток да сапожки на клепаных застежках. Из пушистых волос выглядывал бутон розы.
  
  Я застыла у порога с мышью в одной руке и веником - в другой.
  
  Для меня вырядилась, что ли?
  
  За Ельной показался молодой мужчина самой обворожительной наружности: небольшой прямой нос, резко очерченная линия бровей, глаза цвета небес в солнечный день. Золотистые волосы шелком спадали на широкие плечи. О подвигах таких красавцев поэты слагают замысловатые песни. А девушки скатываются к ногам в немом желании целовать следы, оставленные красавцами на песке. В данном случае, - на хлюпающей влагой земле.
  
  Я моментально зарделась и, не задумываясь, вручила мужчине мышь. Он принял своеобразный подарок с вымученной улыбкой на тонких губах.
  
  - Ой, да выбросите вы её, - истерично хихикнула я, неожиданно вспоминая о прорехе в рубашке, засаленных после путешествия волосах и саже на щеках.
  
  - С удовольствием, - хмыкнул мужчина. Голос подходил под внешность - ровный, мелодичный, напевный. - Приятно познакомиться с вами, Ладислава.
  
  - Всемил - наш князь, - встряла раскрасневшаяся Ельна. - Солнышко для всего княжества.
  
  Мужчина притворно закатил глаза и произнес:
  
  - Мы рады, что на наши мольбы откликнулась столь милая девушка. Городу не хватает чародейки. Кудесники имеются, но люди они малообученные. Ворожея, присланная столицей, - дело иное. Вы, думается, учились у людей, чьи возможности нам и не представить.
  
  'Вам и не снилось, откуда выползла ваша чародейка', - я едва сдержала глуповатый смешок.
  
  - И всё же. - Мой голос приобрел приторные нотки. - Работа хорошая, отчего же так долго искали учителя?
  
  - До вас приезжало несколько наемников, но, к сожалению, не пришлись мы им по душе. Говорят: нет творческого роста. Увы, княжество маленькое, не знающее роскоши, - и заметив, как я скисла, тут же поправился: - Зато люди свойские, секретов не держим, за замками не прячемся.
  
  'Это точно. Хоронить меня они пришли очень по-свойски'.
  
  - Ладислава, - продолжил Всемил, - не откажите мне в чести показать вам город. Но вначале побеседуем за обедом, расскажите о путешествии до нас.
  
  - Называйте меня Ладой, - в очередной раз смилостивилась я.
  
  Всемил дождался, пока я, чуть не прищемив пальцы, закрыла входную дверь, а затем галантно подал руку, помогая спуститься со ступенек.
  
  - Вы красивы, - любезно подметил он, наблюдая, как я пытаюсь отряхнуть волосы от паутины.
  
  Я мельком взглянула на себя в отражение лужи и закашлялась от стыда. Или у князя напрочь отсутствует вкус, или присутствует обостренное чувство такта.
  
  - Как добрались до нас? - Всемил завел непринужденную беседу.
  
  - О! - вместо внятного ответа я встрепенулась. - А вы можете отправить кого-нибудь с телегой к южной дороге в город?
  
  - Разумеется, отправим сей же момент. Но для чего?
  
  - Да у меня кобыла там издохла. Похоронить хочу.
  
  В синих глазах промелькнул долгожданный испуг. Но князь, не обронив ни слова против, подозвал Ельну и, дождавшись, когда та уйдет на поиски слуги, неестественно усмехнулся:
  
  - Как же вы так измотали лошадь?
  
  Я промолчала, кокетливо подмигнув князю.
  
  Он судорожно сглотнул засевший в горле комок и поспешил куда-то вдаль.
  
  
  Пункт четвертый. Остерегайтесь её ворожбы.
  
  'Светлячок' безвреден для чародея или других существ.
  Причинить им вред попросту невозможно'.
  
  Книга по бытовой волшбе, страница тридцатая.
  
  
  Через долгие дни лишений и тяжб я была вознаграждена по заслугам: теплом, уютом и дорогими яствами.
  
  Еда восхищала. Кусочек хлеба с чесночной начинкой стоил больше, чем вся моя одежда. Кроваво красное вино не отдавало затхлостью. А в прозрачном, словно морская гладь, бульоне плавал огромный кусок мяса. Отожравшись, я разомлела и начала клевать носом прямо за столом, но Всемил растормошил меня и повел на обзорную прогулку.
  
  К моему ликованию достопримечательностей не нашлось: князь страстно рассказывал о живописном парке на другом конце Капитска, о статуе богини плодородия, находящейся там же. В итоге оказалось, что в пределах ходьбы располагалось немногое: рынок на площади, тихий и сонный; маленькое озерцо, покрытое тоненькой корочкой льда; храм во имя покровительницы княжества да великолепный князь, вслед которому женщины любых возрастов бросали голодные взгляды.
  
  Я в запачканной куртке да прорванных штанах напоминала чучело. Всемил не обращал внимания на окружающих и хвалил меня и навыки, которыми я, по его мнению, владела. Сладкий голос давно набил оскомину, но деликатно попросить князя замолчать мешала совестливость.
  
  - А у вас жена есть? - вдруг выпалила я.
  
  - Нет, - озадаченно ответил князь.
  
  - Странно.
  
  - Почему?
  
  - Забудьте.
  
  Князь полуобернулся ко мне и непонимающе прищурил глаза. Я, радостно насвистывая под нос незамысловатую мелодию, наслаждалась замешательством. Наступила долгожданная тишина.
  
  Примерно через сотню мгновений мы добрались до одноэтажной школы. Раньше здание принадлежало кому-то из богачей. И хотя на резных колоннах появились неприличные надписи, а двери перекосились, оно не утратило лоска и дороговизны. Едва заметного, неосязаемого величия, спрятавшегося в длинных извилистых коридорах и высоком потолке.
  
  Здесь обучали ребятню любого статуса и возраста: от пятилетних крестьянских малышей до рослых розовощеких пацанят из зажиточных семей. С той разницей, что бедным ученикам рассказывали простейшие правила чтения да учили считать до сотни, а так называемым министерским отпрыскам умудрялись впихнуть в непокорные головы даже ворожбу.
  
  Не переношу заимствования иноземных слов. Жили шестьсот лет мордами чиновничьими, но нет, захотелось именоваться министрами. А вместе с названием пришла спесь. Якобы отроки столь высокопоставленных особ обязаны разбираться в чародействе. Глупость несусветная! Этому не обучить. Сила сама шарахнет да так, что никакие объяснения не помогут.
  
  - Как обучить детей ворожбе? - Вылетел волнующий вопрос. - Вдруг у них не окажется способностей?
  
  - Сделаете вид, будто таковые имеются, - Всемил развел руками. - Да и к детям особо не приставайте. Расскажите основы, приучите к порядку, покажите парочку простейших да безопасных чар. Кто захочет - сам попросит о дополнительном обучении.
  
  Я рассеянно кивнула.
  
  - Кстати, вот помещение для занятий.
  
  Всемил пропустил меня в небольшую квадратную комнатку. Кроме привычных скамеек, та оказалась полностью заставлена ещё и фигурками из дорогого заморского стекла, расставленными на хлипких навесных полках. Стекло пускало по кабинету замысловатые блики, искрилось, блестело под ниточками солнечных лучей.
  
  Раздалось мое беспокойное хихиканье.
  
  - Не опасно ли в такой обстановке заниматься столь нестабильным предметом, каким является волшба? - извернулась я, стараясь выглядеть знатоком дела и слова.
  
  - Родители хотят погрузить детишек в мир чародейства, - Всемил скривился. - Что может произойти?
  
  Плохо же ты знаком со мной, князь.
  
  - Не забывайте о случайности. Украшения легко разбить, а восстановить проблематично.
  
  - Не переживайте, Ладислава, - небрежно бросил он, - ребята аккуратные, им известна цена этих вещиц и плата за ослушание. Да и я надеюсь, вы не станете злоупотреблять практикой. Погрузитесь в теорию, истории, поучительные рассказы. Но что я учу, право слово! Вы, если верить рекомендации, и сами прекрасно разбираетесь в обучении детей.
  
  Очевидно, князь не понимал, что учительница может расколошматить драгоценности в одиночку. Без кудесничьего вмешательства.
  
  - Занятия начинаются с рассветом, - не заметив тревоги в моих глазах, продолжил Всемил. - Уговорю найти ребят для вас на ранний час. Проведете урок и дальнейший день полностью в вашем распоряжении. Не опоздаете?
  
  - Я никогда не опаздываю, - заверила князя девушка, приехавшая в город на три дня позже положенного.
  
  Вообще в мои планы не входило просыпаться в тот момент, когда все приличные ведьмы засыпают. Но я обязана достичь поставленной жизнью цели, чтобы доказать всем, какой из меня хороший учитель. Авось получится.
  
  Мне попался крайне сомнительный 'авось'.
  
  ***
  
  До подъема оставались мгновения. С неба степенно сходила непроглядная тьма. Звезды растворились в туманном покрывале. Замолкли сиплые собаки.
  
  Отсыревшая кровать не дала вдоволь выспаться, и сейчас я еле поднялась на ноги, так толком и не отдохнув. В холодном доме не нашлось даже малюсенького домового, который мог бы помочь с растопкой печи или сменой простыней. Нет, думается, он сбежал отсюда давным-давно и возвращаться в негостеприимное место не собирался.
  
  Рассвет едва вступил во владения, и на горизонте проявлялось похожее на кляксу рыжее пятно. В танце кружил снег. Его крупные хлопья медленно падали вниз, где исчезали, едва касаясь покрытой изморозью земли. Город затих, как вымер.
  
  Не найдя времени для растопки бани, я с помощью ворожбы подогрела воду прямо в корыте, быстренько ополоснулась, постоянно вздрагивая от пробегающих по телу мурашек. В щели нетопленного дома прорывался сквозняк. Противно скрипели половицы, а одна ступенька лестницы чуть не проломилась подо мной. Обстановка угнетала, не спасали и найденные огарки свечей, трепещущий огонь которых слабо освещал углы сеней.
  
  Под собственную неприличную ругань, безостановочно шмыгая носом, я оделась в не высохшие за ночь вещи, перекусила остатками вчерашнего обеда и направилась к школе. Шла я туда скорее по памяти, нежели зрению, потому как неяркое солнце сквозь предрассветную мглу лишь размывало очертания Капитска.
  
  Сонные дети нехотя подтягивались ко входу. Те, что стояли снаружи, рассматривали мою пыхтящую, спотыкающуюся в дорожных выбоинах персону, а после старались повторить жесты или выражения.
  
  - Тетенька, будете нас учить? - худощавый мальчонка в залатанных штанишках и тоненькой рубахе подергал меня за рукав. - Чему?
  
  - Ведьмовству, - рявкнула я, тут же устыдившись собственной грубости.
  
  - Не надо, - прошептал мальчик, - пожалуйста. Мы хорошие.
  
  - Да я к министерским, - с раскаянием промычала 'ведьма'.
  
  - А, этих запросто.
  
  Мальчонка согласно покачал головой и убежал к друзьям.
  
  Когда я добралась до кабинета, там уже сидело тринадцать разновозрастных учеников, имеющих одну общую черту: недовольство на лицах. Их губы были свернуты в одинаковые трубочки, взгляды источали презрение. Дети не удосужились даже поприветствовать меня. Обстановка накалялась.
  
  Я уселась на одиноко стоящий у стены стул, закинув ногу на ногу, но быстро передумала и поднялась, чтобы возвыситься над ребятами. В движениях проявлялась нервозность. Ученики прожигали меня неприязнью.
  
  - Доброе утро, - соврала я, - Родители рассказали вам о новом предмете? Его буду вести я. Ладисл...
  
  - Мы сможем поджигать людей? - нетерпеливо поинтересовался вихрастый светловолосый паренек лет двенадцати
  
  - Сомневаюсь.
  
  - А прислугу? - кровожадно крикнула маленькая девочка с двумя длинными рыжими косами.
  
  У меня от возмущения перехватило дыхание.
  
  - Они - не люди?!
  
  - Нет, - хором воскликнули изумленные 'незнанием' дети. - Они - слуги.
  
  - В любом случае, обойдемся без поджигания. Давайте начнем занятие?
  
  Гомон постепенно затих. Я прокашлялась и... замолчала.
  
  Пауза неприлично затягивалась. Наружу выплыла крохотная проблема: во мне напрочь отсутствовала способность к ораторскому искусству. Ощущать силу внутри себя и рассказывать о ней детям - разные вещи. Нудные лекции из уст ведьмы давно забылись, а придумать речь самостоятельно оказалось непосильной задачей.
  
  Дети рассматривали меня с любопытством и вновь вернувшейся недоброжелательностью. Сбежать, что ли? Краткий миг позора, и я буду далеко отсюда.
  
  - Эм... в общем... - пробубнила я.
  
  - Покажите волшбу, - спасла положение самая маленькая ученица.
  
  - Почему бы и нет... - Занятие предстояло опасное, но из двух зол я избрала менее постыдную.
  
  Из сумки, до сих пор стоящей у стула, я достала увесистую книжку и наугад выбрала в ней чары. Детям повезло. Мне попалось крошечное пламя, освещающее помещение и совершенно безопасное для окружающих.
  
  Несколько взмахов, шепот про себя. Ало-золотой огонек под восхищенные вопли поднялся к выбеленному потолку, а после опустился на уровень глаз. Я с легкостью управлялась им, направляя влево или вправо движением ладони. 'Светлячок' долетел до стеклянной фигурки, ударился об нее (немного не рассчитала расстояние), замер, а потом...
  
  Молниеносно принялся биться о стены кабинета. Я пыталась остановить безумный огонек, а ребятня, считающая случившееся представлением, хохотала от восторга. Ровно до тех пор, пока 'безопасный' светлячок не ударился о платок на шее ученицы и не запылал настоящим пожаром.
  
  Девочка завизжала от страха, дети вскочили с лавок, я выругалась в голос. Чары вызова дождя всплыли в голове мгновенно. Новая порция немудреных пассов, спешный шепот. Девочка вроде не пострадала, скинула платок на пол, но под сомнение ставился авторитет чародея и 'столичного работника', а значит, действовать требовалось незамедлительно.
  
  Полил дождь. С такой мощью, что затопил комнатку слоем воды толщиной с палец. Пришлось спешно сбегать с места позора прямо через распахнутое окно. Только пересчитав учеников и тщательно осмотрев каждого из них, я выдохнула с облегчением.
  
  Мысли мешались. Плакала моя работа. Подвергла опасности министерских детей, чуть не угробила ни в чем неповинную девочку. Устроила потоп. И это за полчаса занятия.
  
  Меня непременно сожгут. Или утопят.
  
  - А вы сказали, что никого не будете поджигать, - обиженно пискнула лишенная платка девочка.
  
  - Я нечаянно, - уныло возразила я.
  
  Ученики молчали. Меня закидают камнями. Потом сожгут. Или наоборот. Могут и не сжигать - оставьте меня наедине с собственной удачливостью, и я уничтожу себя самостоятельно, добровольно, в кратчайшие сроки.
  
  - Тетенька-учительница. - Раздался тихий голос. - Вы...
  
  Я зажмурилась.
  
  - Самая лучшая! - послышалось со всех сторон.
  
  - Ух! Настоящее представление.
  
  - И побег!
  
  - А горел-то мой платок! - горделиво голосила девочка. - Ничегошеньки не болит, а горел прямо туточки!
  
  Ребята выстроились в очередь, чтобы потрогать ее шею.
  
  - Я тоже так хочу.
  
  - А чему вы ещё нас научите?
  
  - Я стану чародеем!
  
  Дети носились вокруг меня, как полоумные храмовники около статуй божеств. Они принялись хватать меня за руки, восхвалять несуществующие достоинства и вообще вести себя крайне неразумно. Мне невероятно повезло, буря утихла, не успев начаться.
  
  - Вы не расскажите родителям о произошедшем? - пораженно спросила я.
  
  - А должны? - хором отозвались ученики.
  
  - Наверное, нет.
  
  Маленький обман пошел бы всем на пользу.
  
  - Тогда мы смолчим. - Светленький мальчишка ослепительно улыбнулся и заглянул в окно учебного кабинета. - Вода впиталась.
  
  - Да-да, - поддакивали ему. - Кабинет высох. Пойдемте заниматься волшбой?
  
  Ребята дружно запрыгнули обратно. Я влезла последней, смущенно оглянулась и поняла, что позор мой был замечен лишь взошедшем на небо солнцем. Оно лукаво осматривало принадлежащие ему земли и подмигивало мне множеством лучей. Вновь начинала таять застывшая за ночь грязь. Зачинался новый день.
  
  От чародейства в стенах школы я зареклась.
  
  
  Пункт пятый. Не верьте в чистоту ведьмовских помыслов.
  
  'Ни один уважающий себя чародей не ввяжется в сомнительную затею.
  Будьте выше мирского'.
  Кодекс чести истинных кудесников, часть вторая.
  
  
  Все оставшееся занятие я обучалась общению с детьми. Вначале они не понимали меня, после я - их. Но к тому моменту, когда солнце прочно укрепилось на горизонте, усилия принесли плоды, и мы начали говорить на одном языке. А дальше я дала волю творчеству. Понятно всё равно не смогу объяснить.
  
  - Представьте... - я долго формулировала мысль, - мед. Густой или жидкий - не имеет значения. Теперь ощутите, как он разливается по груди, оседает в животе, перетекает к рукам. Получается?
  
  - Я не хочу, чтобы во мне был мед, - заныла самая младшая ученица, семилетняя Ирика. - Его любят пчелы. Они больно жалятся!
  
  - Пчел отгоним, - я усмехнулась в кулак. - Попытайтесь протолкнуть его. Ощутите, как он тянется вместе с кровью. У кого-нибудь выходит?
  
  Все отрицательно покачали головами и поинтересовались, правда ли внутри чародеев есть мед, и если так, то часто ли мы высасываем его из пальцев. Вывод: первый урок окончился полнейшим провалом. А кто сказал, что будет просто?
  
  Зазвенел колокол. Ребята разбежались по другим кабинетам, а я вылезла наружу из облюбованного для таких целей окна. В насущные планы входила бесцельная прогулка по утреннему Капитску, который заволокло шалью из грозовых туч. В воздухе пахло холодом.
  
  Чем дальше я удалялась от центра, тем сильнее утверждалась, что город является городом только с 'парадного входа'. Красивые, хоть и простоватые дома, харчевни и лавки торговцев медленно сменились запустением. Выстроились в плотные ряды грядки, грязноватого окраса козы пощипывали пожелтевшую траву. Исчез аромат свежей выпечки - он сменился запахом скошенного сена.
  
  Я почти догнала довольно смешную парочку, степенно разгуливающую по дорожке: тощую белобрысую девушку и объемную дамочку, с трудом передвигающуюся на толстых ножках-бочонках. На голове последней была нахлобучена шляпа с широкими полями, любимая столичными модницами, но здесь смотрящаяся самым нелепым образом. Тощая визгливо пожаловалась:
  
  - Мне кажется, я потолстела.
  
  Одежда болталась на ней, словно на скелете.
  
  - Точно-точно. - Гнусавый голос собеседницы огласил окрестности. - А я постеснялась сказать. Тебе жирок бы скинуть, дорогуша.
  
  - Говорят, небольшая полнота нынче в моде, - с сомнением отозвалась 'толстушка'.
  
  - Небольшая, милая моя, - покровительственно вымолвила собеседница. - Куда ж тебе-то до 'небольшой'? Всегда нужно знать меру. Глянь вот на меня...
  
  На данном высказывании я зашлась в звучном припадке. Беседующие обернулись на всхлипы.
  
  - Что-то случилось? - С величественным недовольством выплюнула женщина в шляпке.
  
  Лицо её оказалось под стать фигуре: мягкие, бесформенные щеки наползали на пухлые алые губы; маленькие свинячьи глазки заплыли жиром. 'Толстушка' же походила на полевую мышь: белесые ресницы, впалые скулы, серые глаза и общая болезненность.
  
   - Ой, вы та кудесница из столицы! - вдруг завопила девушка. - Подскажите, там нынче худеют или толстеют?
  
  Я с трудом удержалась, чтобы похлопать ее по острому выступающему плечу.
  
  - Там или жируют, или помирают с голодухи. А вы срочно переставайте есть. Иначе вас никогда не сдует ветром.
  
  Губы 'толстушки' застыли в безмолвном вопросе, а ее подруга зашлась от негодования. Я же спешно удалилась прочь, ругая себя за отсутствие чувства такта. Когда-нибудь меня обязательно сожгут.
  
  А погода окончательно испортилась. Сплошным потоком полил дождь, окрестности озарила серебристая молния. Я поспешила домой, подумывая над обустройством жилища.
  
  На обратном пути встретился редкий для Капитска гость - рыжеволосый варрен, прикрывшийся курткой и торопливо огибающий лужи. Как и все представители его расы, он был не выше подростка и отличался граничащей с истощением худобой - ему бы позавидовала даже 'толстушка', - а так же хищными, подобно ястребиным, чертами лица: нос крючком, глаза идеально круглые, а брови резко изогнуты. Я частенько видела варренов в городах Рустии, куда они бежали из родной страны. Из достоинств в Галаэйи, их родине, осталась одна аристократия с красивыми по описаниям церемониями, клятвами и обрядами. Земли же истощились, скот гибнет, водоемы стремительно пересыхают. Поэтому варрены покидают родное государство и устраиваются на службу к людям: из них получаются отличные ремесленники, торговцы, потрясающие ювелиры или обворожительный, пусть и диковинный 'товар' для, не будем скрывать, блудилищ.
  
  Так вот, встреча в этом забытом богами городке откровенно удивила. Варрены стремятся выгодные места, туда, где не хватает рабочих рук, а значит, есть возможность заработка. Их не пугает тяжелый труд, ими всегда руководит исключительно выгода. А в Капитске пустовало даже самое ценное для горожан - базарная площадь. Чем здесь заниматься?
  
  Полностью вымокнув и продрогнув, я добралась до дома. Там, на крыльце, преграждая путь к двери, притаился очаровательный гость: отощалый кот ярко-черного окраса, с надорванным ухом и длиннющим лысым хвостом. При виде меня он сверкнул изумрудными глазищами и потянулся.
  
  - День добрый, - поздоровалась я с животным. - Дай пройти.
  
  Кот лениво почесал за ухом задней лапой.
  
  - Кыш отсюда. - В голосе появилась угроза.
  
  Кот поник, а затем пронзительно закашлялся. Уже знакомая с животными странностями, я решила, будто меня ждет новый неупокоенный мертвец, но вместо скорой смерти существо просто выплюнуло комок свалявшейся шерсти.
  
  - Уйди по-хорошему. - Я хотела перешагнуть через кота, но тот выпустил когти и оцарапал ногу через плотную штанину. - Эй! Вот разбойник! Пшел вон!
  
  Могло показаться, что я ругаюсь сама с собой. Кот считал так же. Он уютно угнездился на собственных лапках, не проявляя особой заинтересованности ко мне, но и не пропуская законную хозяйку в дом.
  
  - Я тебя накормлю, - сдалась я. - Дай пройти.
  
  Отвратительно умное животное грациозно развернулось на всех четырех лапах и отодвинулось от двери. Но проследовало в теплое помещение следом за мной.
  
  Я честно отдала наглецу остатки остатка завтрака, и он сжевал всё, включая пожухлую зелень, мурлыкая от удовольствия. Мне оставалось только завистливо поглядывать в сторону жадного до пищи существа и думать о том, можно ли вообще выгнать столь дивное животное?
  
  Оно же совершенно не приспособлено к жизни, судя по тому, что в мире, полном мышей и куриц, голодало около двери ворожеи, а затем принялось пожирать сомнительного вида угощения.
  
  Вскоре я окончательно плюнула на прожору. Жилище требовало продолжения уборки. Я закрутила волосы в хвост, переоделась во второй (и последний) комплект одежды и начала разбирать вещи, оставшиеся после плохо кончивших хозяев. Кот посматривал на недостойное его занятие с высоты печи, на которую умудрился забраться лишь с третьей попытки. Дважды он срывался, с пронзительным мяуканьем падая вниз. Кстати, слова о том, что коты приземляются на четыре лапы, - наглая ложь. Этот шмякался исключительно на пузо.
  
  - Ты ведь не уйдешь? - Я поддала коту пинок, после которого существо молниеносно взобралось к печной трубе. - Что ж, буду, как истинная ведьма, с черным котом. Эй, ты послан мне бесами?
  
  Кот не ответил, только нечаянно смахнул с печи глиняный горшок.
  
  - Да, - заключила я, - как наказание за грехи, за служение нечестивому и обман целого княжества. Я придумала, как тебя назвать.
  
  Существо навострило уши.
  
  - Кот. - Или мне показалось, или животное непонимающе нахмурилось. - Кот по имени Кот. Мне нравится.
  
  Да, романтик из меня плохой. Я б вообще его никак не называла, но кот прочно обосновался на печи, не собираясь покидать хлебосольный дом. А раз уж поселился, то пусть хоть будет полноправным членом семьи.
  
  Последующие тысячи мгновений прошли в непрекращающейся игре: я сметала грязь в один угол, а визжащий от наслаждения Кот спрыгивал на нее и разносил обратно по комнатам. Ругаться с обезумевшим созданием было невозможно - я словно объясняла нормы приличия дереву.
  
  Мой запал кончился после пятого раза. Я уселась у окна, опершись подбородком на кулак, и печально поглядывала на оживленную улицу.
  
  Организм требовал пищи. Желудок выводил такую мелодию, словно подрабатывал музыкантом в харчевне.
  
  - Мышей хоть ловишь? - уточнила я у Кота. - А то с голода помрем.
  
  Тот ответил широким зевком в полный острых зубов рот.
  
  - Бесполезное существо.
  
  Кот потерся об оцарапанную ногу костлявым боком. Мол, я ж хороший, не ругай меня, хозяюшка. Умрем, зато вместе.
  
  Время тянулось подобно смоле. Тучи то исчезали за горами, то окутывали небеса сетью. Ливень кончался, чтобы вскоре вновь барабанить по крышам. Хотелось спать, усталость волнами ложилась на плечи. Я расслабилась. И, прикрывая веки, краем глаза зацепилась за сутулую фигурку немолодого мужчины, спешно направляющуюся в сторону моего жилища. Меня заранее не порадовала его походка да излишняя напряженность. Сейчас от меня наверняка будут что-нибудь требовать.
  
  - Госпожа чародейка? - заискивающе поинтересовался мужчина, теребя от возбуждения потертую шапку.
  
  - Не исключено, - согласилась я.
  
  Любопытный кот с трудом взобрался на окно, предварительно зацепившись за него когтями и провисев на вытянутых лапах ровно до того момента, пока я насильно не подтолкнула худощавую задницу наверх. Мы с новым другом смотрелись очаровательно: невинного вида светловолосая девушка и кот, словно вылезший из самой преисподней.
  
  - Не откажете в помощи? - вздохнул мужичок.
  
  - Какой?
  
  - Я б заплатил.
  
  - В чем проблема?
  
  - Вы не беспокойтесь, я состоятельный. - Мужчинка смахнул с лысой макушки капельки дождя.
  
  - Что случилось?! - Мне окончательно надоело играть в загадки.
  
  - Да болячка вскочила... Того... Мешает. Она-то сама пройдет. Но вы ж можете подмочь, чтоб, того, быстрее улетучилась?
  
  - Что вскочило? Где? - Я прищурилась.
  
  - Там, - печально отозвался мужичок.
  
  - Где?!
  
  Он смущенно осмотрелся, а затем принялся снимать с себя штаны. Посреди улицы. Невдалеке от дома князя. У нас с котом на лицах отразилось одинаковое недоумение.
  
  - Там? - Я аж подавилась
  
  - Да, - согласился мужчина. - Я ж и говорю: там. На ноге.
  
  От сердца отлегло.
  
  - Проходите, - признав поражение, вздохнула я. - Дверь открыта.
  
  Едва зайдя внутрь, мужичок снова попытался раздеться, но я остановила жутковатое представление жестом ладони.
  
  - Давайте уточним, чего вы хотите?
  
  - Подлечите мою болячку, а я заплачу.
  
  - Я не лекарь. - Во взгляде больного почудилось понимание. - В мою обязанность входит обучение детей.
  
  - Но это... волшбу знаете?
  
  Я кивнула.
  
  - Так окажите услугу. Хорошо заплачу, только, того, цену озвучьте.
  
  В голове, перекатываясь по многолетней пыли, судорожно заворочалось нечто напоминающее разум. Вспомнился накатывающий волнами голод, и именно он стал решающим обстоятельством для последующего решения.
  
  - Оставьте деньги. - Мужчина пригорюнился, а я закончила: - У вас есть какая-нибудь снедь?
  
  - Не жалуюсь, - непонимающе начал он. - Урожай удался, да и запасы с того года остались. Не жирую, но...
  
  - Если я излечу вас, - нетерпеливо перебила я, - то просто принесите любых продуктов.
  
  Больной, оценивший ситуацию и требования 'знахаря', заугукал с удвоенным усилием, не понимая, почему столичная чародейка променяла возможность хорошего заработка на мимолетное (и довольно сомнительное) удовольствие.
  
  На колене у дяденьки оказалось простенькое нагноение, которое я вначале выдавила, а потом нашептала на кровоточащую ранку чары для скорейшего выздоровления. Надеюсь, конечность после 'лечения' не отпадет.
  
  Удивительно, как много значат сплетни! Вскоре у порога выстроилась целая очередь обездоленных, несчастных, больных и просто умело прикидывающихся нездоровыми граждан.
  
  Я осмотрела толпящуюся в сенях толпу. Теперь ясно, почему Ельна так ликовала, встретив меня. Городу нужен не учитель, а знахарь. Я хмыкнула и вычертила угольком снаружи двери лаконичную фразу: 'Ворожба осуществляется за еду'.
  
  Жизнь начинала налаживаться.
  
  
  Пункт шестой. Не переступайте дорогу ведьме.
  
  'Настоящий чародей точно знает результат своих действий.
  Иначе и быть не может'.
  Кодекс чести истинных кудесников, часть третья.
  
  
  Следующий месяц прошел в полнейшем умиротворении. Непривычный ритм жизни вначале пугал, затем надоел однообразием, а недавно я свыклась с ним и попросту перестала замечать.
  
  Горожане ходили ко мне нескончаемым потоком - некоторые умудрялись забредать трижды за день, требуя самой разнообразной помощи. Утомленность, болезненные роды, неурожай, неудачи в личной жизни - чудотворная сила волшбы была обязана исправить любую неприятность. Кому-то я помогала вполне искренне, других же откровенно дурила. Женщинам, мечтающим о привороте, выдавала бутылочки с 'настойкой', в состав которой входили измельченные лепестки цветов да колодезная вода.
  
  - Подлейте приворотную настойку любимому в любую жидкость, - монотонно твердила я, - а затем попытайтесь понравиться ему: приготовьте стол, напоите самогоном, выразите симпатию красивыми словами. Зелье закрепит результат. Удачный исход гарантирован в большинстве случаев.
  
  - А в меньшинстве? - интересовались женщины, бережно складывая скляночки в кармашки платьев.
  
  - Он - не ваша судьба, - патетически заявляла я.
  
  В погребе росла гора продуктов. В рядок выстроились горшки, полные великолепного масла, густой сметаны. Под потолком висели тушки ощипанных курей, в отдельный угол улеглись овощи и фрукты. Кроме того, ежедневно приносили готовую пищу: супы, пирожки, масленые блины. В общем, смерть от истощения пока не грозила. А позже я бы смогла открыть ещё и съестную лавку.
  
  Зашедший князь, впервые завидев сомнительное объявление на двери, смущенно спросил:
  
  - Почему ты берешь за услуги еду? Голодаешь?
  
  - Смотри, - я сама не заметила, как перешла на 'тыканье', - платы за обучение хватит на одежду да гулянки, жилище досталось задарма. Готовить мне лень, а народ разве скупится ради собственного благополучия? Все в выигрыше. Пустое накопительство монет - это скучно.
  
  - Да, ведь когда-то дом стоил жутких денег.
  
  Князь, выловив из объяснения единственную фразу, обвел столовую задумчивым взглядом.
  
  - Предлагаешь его купить? Мне не сложно, пусть не сразу, но обязательно выплачу полную стоимость.
  
  - Забудь, - он отмахнулся от меня привычным жестом левой руки. - Никто сюда не переедет, даже если мы сами доплатим ему, а ты прижилась, вот и пользуйся в свое удовольствие.
  
  - Кстати, с чего началась череда неудач дома?
  
  Князь присел на край стоящей у стены лавки и простецки зевнул, не прикрыв рта ладонью. Потолстевший за неделю кот с довольным визгом запрыгнул на колени к Всемилу, уцепившись острыми когтями за тоненькую ткань его шелковой штанины. По ней пробежала змейка расползшихся нитей. Князь в полнейшем молчании стянул с себя орущего благим матом Кота.
  
  - Лет десять тому назад здесь обитала ведьма, промышляющая чернокнижьем. Её с позором изгнали, ну она и прокляла всех последующих жителей. Но, видимо, на чародейку порча не действует.
  
  'Именно, - умозаключила я. - Иными словами, дом принял родственную душу'.
  
  Хотя знакомого напряжения, источаемого чернокнижными предметами, не чувствовалось. Разве что в момент пробежек по шаткой лестнице мне было немного неуютно, но скорее из-за боязни сломать себе шею. Поэтому я списала рассказы о проклятии на домыслы суеверных жителей Капитска.
  
  Всемил заходил ко мне редко, зато частенько предлагал прогулки по вечернему городу или ужины в княжеском имении. Иногда я соглашалась, чаще предпочитала списать нежелание на 'составление плана занятий'. Но симпатия с прелестным князем росла и пылала, что не могло не радовать чисто девичье сердце. Хотя, откровенно говоря, меня раздражала его заносчивость и самолюбие. Князь млел от себя, это было видно в каждом его движении.
  
  Изредка заходила суетливая Ельна, оказавшаяся помощницей Всемила и хорошей знакомой его родителей, совсем недавно уехавших из княжества в столицу. Она интересовалась делами 'Ладиславусечки', обещала подыскать новое жилье, но быстро уходила восвояси, провожаемая неприятным шипением защищающего территорию Кота. К слову, его она неоднократно предлагала выбросить в речку.
  
  Пару раз возле ворот ошивался похожий на шарик паренек, постоянно любопытствующий, не нужна ли мне починка какая али прочая подмога по дому. Давно скрипели ступени - одна разваливалась на глазах, - но от помощи я отказывалась. Потом не отвяжешься от назойливого кавалера.
  
  Дела в школе шли успешно. К моему счастью, ни один ребенок не проявил никакого намека на зарождающиеся способности, поэтому я вешала детям на уши настоящую кашу, смешанную с байками о ведьмах и красочными описаниями собственных странствий по белому свету (которых, разумеется, не было). Ученики восторженно слушали, а я успешно завершала занятие, так и не дав никому стоящих знаний по чародейству.
  
  Не радовала только погода - Капитск, казалось, собрал все возможные невзгоды. Не снег, так дождь, не дождь, так град. Иногда вылезало припекающее макушку солнышко, которое превращало заледеневшую землю в водянистое месиво. Ночью холодало, и утром жители скользили по зеркальным гладям льда, которые днем опять становились лужами. Круг замыкался ежедневно.
  
  К тому же немного протекала крыша, но я залатала её довольно шаткой волшбой. Пока на голову ничего не падало, а значит волшба действовала.
  
  Кот отъелся на дармовых харчах, потолстел, заметно округлился. Характер его оставался неизменно противным, а залезать на облюбованную печь он так и не научился без посторонней помощи.
  
  В общем, я закрепилась в крошечном городке на задворках Рустии. Привычные проблемы забыли дорогу к моей бестолковой голове.
  
  И это пугало.
  
  ***
  
  То ли поздней ночью, то ли ранним утром меня разбудили шорохи. Внизу кто-то двигался. Практически беззвучно, тихо, но вначале скрипнула половица, затем открылась дверца шкафчика, брякнула тарелка. Я поднялась на ноги, зажгла чарами свечку и смело понеслась на встречу к ночным приключениям.
  
  На первый взгляд ничего не изменилось. Кот по ночам уползал сквозь щель за печью во двор, где, вероятно, добивался взаимности у орущих самок. Входная дверь была плотно закрыта, окна заперты на засов. Я поставила свечу на стол, немного потопталась на месте и собиралась уже вернуться обратно в постель, но неожиданно темный силуэт пересек слабо освещенное пространство кухоньки, вплотную приблизившись ко мне. На разворот не хватило ровно мгновения, за которое к горлу было приставлено лезвие ножа. Оно неприятно давило на покрывшуюся мурашками кожу. Сердце остановилось да застыло непроходимым комом у горла. Ночной гость обхватил мою талию второй рукой, мешая выскользнуть из цепкого захвата. Я замерла.
  
  Грубоватый голос щекотал шею:
  
  - Не кричи, и я тебя не трону. Пересижу тут и уйду. Возвращайся в кровать. Утром меня здесь не будет.
  
  Конечно, не будет. Ты улетишь на крылатой корове к богам. Когда преступники исполняли обещанное? Во-во, никогда. Убьет, а никто и не узнает, в какой глупой обстановке погибла симпатичная молодая девушка с огромным потенциалом нерастраченных возможностей. Мне стало так жалко себя, что я едва не разрыдалась от горя.
  
  - Не буду, - искренне всплакнула я. - Только отпустите. Я жить хочу...
  
  Услышавший в голосе жертвы испуг мужчина расслабился, несколько ослабив хватку сжимающей тело руки. Но, к сожалению, нож оставался прижатым к горлу, перехватывая сбившееся от всхлипываний дыхание.
  
  Срочно нужно спасать собственную шкуру. Если меня не подводит память, то сзади, прямо на полу, стоит горшок с тушеным мясом, принесенный очередной довольной пациенткой. Он оставлен там для постоянно голодного кота, и если постараться, то я смогу поднять предмет с пола, а после оглушить им разбойника.
  
  'Детально представляешь желаемую вещь, пытаешься мысленно обхватить её', - в ушах ожил скрипучий голос ведьмы. Сознание вырисовало глиняный горшочек размером с ладошку, разрисованный желтыми цветочками. Вот я обхватываю его, легонько приподнимаю. Пальцы незаметно рисовали замысловатые линии.
  
  Неожиданно разбойник, неприлично выругавшись, обронил нож. По непонятной причине он перестал сжимать мою талию, и сомневаюсь, что добровольно. Я обернулась и содрогнулась от беззвучного хохота.
  
  Разбойник завис в аршине от пола головой вниз. Нескладный худощавый парень, черты которого было не различить в свете единственной свечи, смешно тряс ногами, размахивал подобно птице длинными руками. Юноша бранился такими словами, что появившийся из-за печи Кот подошел к нам поближе, словно стараясь запомнить забористые выражения в подробностях.
  
  - Опусти меня! - верещал преступник.
  
  - Знать бы, как... - честно призналась я. - Сам упадешь. Со временем.
  
  Очевидно, уверенность в голосе показалось парню весьма спорной, потому как он задергался с удвоенным старанием. Наконец, мое терпение лопнуло. Я с тяжелым вздохом приблизилась к молодому человеку и остервенено дернула его под подмышки, не особо веря в успех данного начинания. К всеобщей радости, разбойник плюхнулся на пол, выражаясь особенно крепким словечком.
  
  - Как ты это сделала? - пробормотал он, не рискуя больше нападать на 'невинную девушку'.
  
  - Я самую малость ведьма, - стеснительно приукрасила я.
  
  - Бес тебя подери!
  
  Его тон приобрел брезгливость. Конечно, кто в здравом уме любит ведьм?
  
  - А теперь поподробнее, от кого вы, молодой человек, бежите и почему избрали мой дом местом укрытия? - Голос окрасился сладостью и бескрайним уважением к потирающему отбитый зад 'страдальцу'.
  
  - Не твое собачье дело, - окрысился юноша.
  
  Я издевательски склонила голову набок. Куда же ты от меня денешься, голубчик? Не на ту напал.
  
  Хорошо, что парень не знал о чистой случайности случившегося, а значит был расположен к беседе и не спешил докончить убиение безумной лохматой девушки с каким-то там нерастраченным потенциалом несуществующих возможностей, синие глаза которой горели настоящим азартом.
  
  Эх, в первый раз я охарактеризовала себя величественнее.
  
  Пауза затягивалась. Я взяла со стола свечку и поднесла её к лицу зажавшегося в углу парня, на чале которого явно стояло клеймо невезения. Иначе он бы выбрал для разбоя дом поспокойнее, не обремененный мною. Предатель-Кот с нежным мурлыканием попытался усесться парню на колени, но тот с неприязнью отодвинул зеленоглазую тушку от себя.
  
  При свете крохотного трепещущего огонька черты, конечно, не стали особо различимее, но я хотя бы перестала смотреть на хмурую тень. Юноша оказался варреном. Угольно-черные остриженные пряди волос, круглые, будто монеты, жуткие глазища на половину лица, сжатые в нить тонкие губы, отчего-то неровные, не имеющие правильного изгиба, а словно пришитые нитями за правый кончик к щеке. Да, даже разбойник мне попался жутковатый. Парень отвернулся от пламени свечи.
  
  - Дай пройти, - прошипел он, рывком поднявшись. - Ненавижу чернокнижниц.
  
  - Губу раскатал, ага. - Я преградила дорогу. - Признавайся: почему забрался в мой дом?
  
  - Пропусти.
  
  Варрен застыл в локте от меня. Атаковать он так и не решился.
  
  - Должна же я знать, кто покушался на мою честь, жизнь и здоровье в столь ранний час! - Я скрестила руки под грудью, становясь окончательно похожей на недовольного беловолосого призрака в длинной ночной рубашке.
  
  - Сдалась ты мне! - выплюнул он, делая крошечный шажок по направлению к проходу.
  
  Выдать очередную едкую реплику помешал дробный стук. Вся троица - я, кот и варрен - подскочили от неожиданности. Слабая вера в то, что стучащие одумаются и уйдут, испарялась с каждым новым ударом. Пришлось выбежать из столовой и распахнуть входную дверь, едва не вылетев наружу вместе с ней.
  
  Подобно серебрянцам[1], сверкали звезды - редкая краса для дождливого Капитска. Свежий ветерок легонько обдувал голые ноги. Из тишины вырывались единичные звуки: приглушенный лай, шепот листвы, стук ставней. И если бы не два плечистых мужика-стражника, загородивших порог собой, я бы сказала, что ночь задалась прекрасной. Поэтичной, восторженной, свежей.
  
  Отвратительной.
  
  - Что произошло?! - рявкнула я. - С каких пор вы тревожите добропорядочных граждан?
  
  - Госпожа, - гундося, пробормотала правая фигура, - мы по важному делу. Извините, если разбудили.
  
  Второй дружинник поедал меня жадным взглядом, и сомневаюсь, что его заинтересовала простенькая ночная сорочка с вырезом у бедра. Вырез, кстати, не имел никакого отношения к работам швей-мастериц - я просто за что-то зацепилась, и шов на боку разошелся самым бесстыдным образом.
  
  - Да, госпожа, - прокашлялся товарищ, - вчера вечером из темниц сбежал воришка-варрен. Он представляет опасность, поэтому мы и опрашиваем жителей города.
  
  - И многих опросили? - заботливо уточнила я.
  
  - Только вас, - смутился первый стражник, закашливаясь под моим строгим взором. - Не встречали темноволосого варрена примерно в два аршина ростом?
  
  Я оглянулась на пустующие сени. Интересно, как бы дружина отреагировала на утвердительный ответ и дальнейшие убеждения в том, что необходимый им варрен находится наедине с Котом?
  
  - Какое сейчас время суток?
  
  Один из стражников неуверенно предположил, что ночь. Второй вновь извинился. Если честно, в выборе между 'коварным' варреном и парочкой пареньков-тугодумов я всенепременно выбрала бы первого.
  
  - Вы действительно думаете, что после полуночи я усаживаюсь у окна и караулю варренов? - Правая бровь укоризненно поднялась.
  
  - Нет, но...
  
  - И вообще, - продолжила распаляться я. - Сбежал он вчера, так чего вы только опомнились, родненькие?
  
  - Поздно заметили, - честно признался второй дружинник, разводя руками.
  
  Меня пробрал лихорадочный смех.
  
  - Поймите, госпожа, - заныл первый бугай, - он вооружен, а значит, представляет немалую угрозу для жителей города.
  
  - Вдруг он уже пробрался в какой-нибудь дом, - поддакнул товарищ.
  
  Мнущиеся возле порога стражники и не представляли, насколько были близки к истине.
  
  - Милые мальчики. - Голос подобрел настолько, что мог опалить волосы жаром. - Возможно, вас не оповестили, но я - чародейка. И уж защитить себя от беглеца мне под силу.
  
  - Ни в чем нельзя быть уверенным. - Первый страж порядка смущенно почесал затылок.
  
  Тоже верно. Кто бы мог подумать, что моя волшба воспримет в качестве горшка тельце преступника.
  
  - Хотите проверить? - совсем ласково.
  
  Почему-то именно данное предложение подействовало на дружину особенно проникновенно. Они покачали головами и спешно удалились от озлобленной ворожеи, бормоча на ходу:
  
  - Извините, госпожа чародейка.
  
  Крупные фигуры исчезли за поворотом. Я закрыла дверь и вернулась к ожидающей меня парочке. Варрен беззастенчиво уселся прямо на стол, кот же с необычайным интересом обнюхивал валяющийся на полу нож. Вдали противно завыл волк, выражая все мои чувства одной протяжной нотой отчаяния.
  
  - Почему ты меня не выдала? - Злой голос наполнился удивлением.
  
  - А толку? Они бы вломились, натоптали, побили посуду, испугали Кота. Ты бы тоже вряд ли сидел да ожидал наказания. В общем, после поимки меня бы ждал погром, отчаяние и одиночество. Я этот дом в порядок неделю приводила. - Поток размышлений иссяк. - Не хочешь за спасение шкуры поделиться, как напакостничал закону? Или, для затравки, что забыл на моей кухне?
  
  Он не хотел, это с легкостью рассматривалось в перекосившихся губах. Мне совершенно расхотелось спать, поэтому я уселась прямо на скрещенные ноги, забыв о стуле или правилах приличия. Какое, к бесам, приличие, когда у тебя дома ошивается преступник? Сомневаюсь, что его смутят голые коленки.
  
  - Рассказывай, - поторопила я варрена. - Ещё не поздно привести охранников обратно.
  
  - Ладно, - сдался парень. - Только что ты хочешь услышать? История скучна. Да, сбежал, твой дом самый близкий, но охраняемым или богатым не выглядит. Поэтому и забрался сюда.
  
  - Но дверь была закрыта!
  
  Молодой человек (скорее всего, потому как возраст варренов довольно сложно определить даже днем, а уж тем более невозможно - при свете одинокой гаснущей свечки) смерил меня язвительным прищуром.
  
  - Практически распахнута. Я сам её прикрыл.
  
  Ну, возможно, он и не лжет. Хорошая память не входит в число моих достоинств.
  
  - Слушай, как тебя зовут-то? - варрен несколько смутился.
  
  - Ладислава. Какие дальнейшие планы?
  
  - Ты не выдашь меня?
  
  Я хмыкнула. Как может ученица захудалой болотной ведьмы, строящая из себя великую чародейку, кручиниться о свободе какого-то там беглеца? Какое мне дело до того, перережет он жителей города али сбежит в чащобу?
  
  - Заняться мне нечем, буду я бегать в поисках стражников.
  
  - Ладислава, не разрешишь ли тогда... - он призадумался. - Остаться до утра?
  
  Правильно, куда ж без наглости! Мгновение назад едва не прирезал, а теперь просит о приюте. С другой стороны, не будет ли странно, если разыскиваемый варрен выскользнет из дома 'чародейки', горячо убеждавшей дружинников в том, что никаких преступников она и знать не знает?
  
  Ну и как теперь из всего выпутываться? Ещё не поздно, конечно, с дикими воплями выгнать парня в объятия стражей правопорядка. Но мне так лень.
  
  - Во-первых, слезь со стола. - Парень молниеносно спрыгнул, очевидно, докумекав, что лучше подчиняться 'вершительнице судеб' в лице одной единственной меня. - А во-вторых, так уж и быть, располагайся. Одеяла не предлагаю, как и угощений, но если голоден - весь погреб в твоем распоряжении. И чтобы к рассвету духу твоего здесь не было.
  
  Варрен сверкнул жуткими черными глазами. Да, подчиняться ему не нравилось. А меня куда больше раздражало то, что вместо сладких сновидений я вынуждена была пристраивать незваного гостя в благоустроенном печном углу.
  
  - Спасибо, - выплюнул он.
  
  - Доброй ночи.
  
  Я, стараясь выглядеть как можно более величественно, но спотыкаясь о всевозможные предметы, включая визжащего Кота, ушла на второй этаж. Юноша остался стоять посреди помещения, с очевидным неудовольствием рассматривая мою спину. Я ощущала режущий взор лопатками.
  
  Через каких-то полчаса ерзания по простыне я поняла две вещи: сон заблудился в прохладной ночи и... завтра в школе выходной день. Если не ошибаюсь, то какой-то храмовый праздник, в который категорически запрещено любое обучение, тем более - такому бесовскому предмету, коим является волшба. Что они все к бесам-то придрались? Я в их компании живу двадцать с хвостиком лет и ни разу не жаловалась.
  
  Итак, мне не нужно вставать перед рассветом, то есть, я могла бы спать целый день. Ненавижу стражников, страдальцев и тех двух гадов, которые сейчас копаются в погребе с удивительным взаимопониманием. Все черноволосые существа приносят мне одно разочарование.
  
  Чую, недолго мне осталось радоваться белому свету. Не за обман четвертуют, так за сокрытие голодного сбежавшего варрена.
  
  [1] Серебряная монета, равная пятидесяти медянкам.
  
  
  Пункт седьмой. Не поддавайтесь на её уловки.
  
  'Женщину украшает целомудрие,
  помешенное со скромностью.
  И длинные ноги'.
  
  Из речи храмовника.
  
  
  Позднее утро встретило меня раскалывающейся надвое головой. Лучше бы я всю ночь ворошила запасы вместе с двумя черноволосыми нахлебниками - не так сильно мучилась бы сейчас.
  
  Я погрузилась в чудодейственную книжку, пытаясь отыскать там средство против головной боли. Среди множества различных чар сложно ориентироваться даже в нормальном состоянии, а уж когда перед глазами танцует выводок мушек - полнейшее издевательство. И почему маг, оформивший книгу, не додумался разбить волшбу по разделам? Вроде как нужная строка находилась между созданием морока одежды и длинными чарами на убиение вшей.
  
  Поиски завершились успехом. Я быстренько пробормотала фразу, закрепив ее несколькими беглыми жестами. Разум прояснился, но осталось смутное 'послевкусие', словно я выпила браги.
  
  В Капитск ворвалась долгожданная благодать. Потеплело настолько, что дамы выбрались из меховых шаровар и влезли в легкие платья. Непонятный город. В нем не определить, когда кончается весна и начинается лето.
  
  Насмотревшись на благоухающих горожанок, я тоже отважилась приодеться - в праздничный день рынок обещал быть оживленным, - поэтому надела недавно купленное аляповатое платье в пол и спустилась по шаткой лестнице.
  
  Неужели я и впрямь ожидала, будто вчерашний незнакомец покинет дом с первыми лучами солнца? Парень, как ни в чем не бывало, возлежал на лавке, сцепив руки в замок на макушке и рассматривая беленый потолок. При моем появлении варрен вскочил, отвесил мне шутливый полупоклон и задержался заинтересованным взглядом в области левого запястья, на котором болтался железный браслет.
  
  - Как спалось? - улыбчиво вопросил он, растеряв прежнюю ершистость.
  
  - Просто чудесно. Тебе, видимо, тоже. Что ты здесь забыл?
  
  Я бесстыдно рассматривала ночного гостя. Да, не красавец: ко всем увиденным ночью особенностям прибавлялась еще и паутина шрамов на коже. Именно из-за одного из них, рассекающего правую щеку, губы казались пришитыми. Острые скулы, острый нос, острый подбородок - сплошная острота. Только круглые, по-настоящему варренские, глаза выглядели чужеродно, как прилепленные от другого существа.
  
  Хорошо, что он напал на меня при свете луны - сейчас бы я без разговоров отдала неприятную личность в цепкие лапы стражи.
  
  - Понимаешь, - варрен с трудом отвел взгляд от руки, - дружинники ошиваются поблизости. Недавно они опять стучались к тебе, но менее уверенно, вот ты и не услышала. У меня не получилось бы сбежать.
  
  - Почему это должно меня волновать? - крикнула я из печного угла, где с помощью магии пыталась подогреть вчерашние пирожки с капустой. Запахло сгоревшим тестом.
  
  - Слава, - он показался в дверном проеме, - позволь остаться у тебя на какое-то время. Я бы ушел, честно, но боюсь, дорога эта будет вести прямиком на виселицу. Я тебе заплачу.
  
  На стол из разжатой ладони гостя выкатились три золотистых монетки размером с сердцевину ромашки. Три златца[1]?! Да за такие деньжищи можно купить молодую корову или с неделю кутить в хорошей харчевне. Откуда у беглого преступника деньги? Явно украл. А нужно ли мне ворованное?
  
  Нужно, но не в данных обстоятельствах.
  
  - Рано разбрасываешься монетами, - я укоризненно цокнула. - Я не согласилась.
  
  - Пожалуйста, - юноша нахмурился. - Ты ведь одна живешь? У порога только твоя обувь.
  
  - Может, и не одна, - таинственно отозвалась я, делая как можно более неприступный вид. - Так почему ты решил сбежать?
  
  - Тебе бы понравилось годами питаться практически пустой водой за то, что однажды украла ботинки?
  
  Неоспоримая истина. Таких глупцов поискать надо. Но неужели Всемил так строго наказывал воров? Вот уж от него не ожидала. А впрочем, все светловолосые - истинные сволочи. Говорю об этом с полной уверенностью - я такая же.
  
  - Тебя судил князь? - вместо ответа поинтересовалась я, постукивая почерневшим каменным 'пирожком' по столу.
  
  - Нет, - варрен тряхнул засаленными волосами. - Его отец. Да какая разница, кто? Глупые вопросы, Слава. Ты разрешишь остаться?
  
  - Как тебя зовут? - Мой тяжкий вздох означал скорое поражение.
  
  - Лисан-дэро-кодльонор, - величавой скороговоркой ответил парень.
  
  Терпеть не могу варренских имен. Их можно или сокращать до первых букв, или часами давиться, но так и не проговорить правильно и с верным ударением. А варрены жутко не любят коверканья их драгоценных имен, каждое из которого что-то значит: первое - имя, данное матерью; второе - имя отца; третье - родовое имя. За искажение слов варрены могут и глотку перерезать.
  
  - Сколько тебе лет? - решилась я на вопрос, потому как возраст данного варрена колебался от двадцати пяти лет до всех сорока.
  
  - Восемнадцать.
  
  Мои глаза поползли на лоб. Да он моложе меня! Причем хорошо моложе. Совсем ребенок. Помнится, я в его годы со слезами ползала по сельским кладбищам в поисках горсти земли с могилы усопшего в пятницу тринадцатого. Видите ли, зелья хорошие получаются. Убойные. В прямом смысле слова.
  
  - Скол... - начала я, но вовремя прикрыла нетактичное восклицание покашливанием.
  
  Да, именно тогда и решилась дальнейшая судьба варрена. Как я могу отказать совсем молодому парню в небольшой поддержке? Не за деньги, правда.
  
  - Лис, - варрена будто скрутило, но он промолчал, - я согласна на временное совместное сосуществование, но с одним условием.
  
  Юноша покопался в карманах перештопанной одежды, очевидно, в поисках четвертой монеты. Я пресекла поиски жестом ладони.
  
  - Починишь третью ступеньку на лестнице? Уж больно она противно шатается.
  
  - Я сбегал не ради очередного угнетения! - огрызнулся юный разбойник.
  
  - Какое угнетение? - Я дожевала несъедобный пирожок и отряхнулась от крошек. - Взаимовыгодный обмен. Я предоставляю жилье, ты - помощь. Инструменты внизу. Если отказываешься от предложения - выметайся вон.
  
  Лис недовольно кивнул, с тяжелым вздохом удаляясь из кухоньки. Послышался звук поднявшейся дверцы погреба. Я смерила уход нового знакомого довольной ухмылкой. Работай, мальчик. Не только же мне страдать от сомнительного соседства.
  
  Буквально в то же мгновение в дверь скромно постучались. Неужели толпа несчастных побежит ко мне даже в выходной день? Кстати, нужно предупредить Лиса о 'приработке' его соседки, иначе он рехнется, завидев здесь полгорода.
  
  Но нет, на пороге стоял сверкающий великолепием князь, несколько встревоженный, но выражающий привычное благодушие. Всемил попытался войти. Я бесцеремонно загородила проход собой, оскаливаясь во весь зубастый рот:
  
  - Здравствуй! - От громкого выкрика князь аж отшатнулся. - Что-то случилось?
  
  - Зайти думал. С праздником поздравить...
  
  - Магия слабо сочетается с храмовыми празднествами, - честно призналась я. - Но можем прогуляться.
  
  - С удовольствием, - не привередничал Всемил. - Увы, у меня есть и одно нехорошее известие.
  
  Я спешно накинула поверх платья потрепанную кожаную куртку и выбежала, громко хлопнув на прощание дверью. Обескураженному Всемилу хватило такта не спрашивать о нервозности чародейки. Всяко лучше, чем если бы он заметил варрена, нагруженного молотком и слабым желанием чинить ступени.
  
  В связи с чудной погодой на улицу выползли представители различной фауны: начиная с облезлых дворовых собак, усердно вылизывающих животы, и заканчивая стайкой пьянчуг, которые смущенно икали и старались не показываться на глаза благообразному князю.
  
  Я впервые за долгие годы ощутила себя женщиной. Более того! Женщиной симпатичной наружности. Платье подчеркивало тонкость талии и, невероятно, наличие выпуклостей в области груди. Чем я хуже других обольстительниц? Начнем хотя бы с князя. В доказательство своей привлекательности я изобразила милую улыбку и промурлыкала:
  
  - О чём ты хотел мне рассказать?
  
  Ресницы затрепыхались. Думается, судорожного моргания и испугался не привыкший к подобной форме внимания Всемил. Он, тревожно сглотнув, начал:
  
  - Вчера сбежал один преступник...
  
  - Всего-то... Меня уже оповестили. - Я обиженно надула губки.
  
  Далее я изобразила походку от бедра, но очередной жест соблазнения окончился, не успев начаться, потому как я запуталась в собственном платье и едва не улетела в канаву. К всеобщему огорчению, удержалась на ногах.
  
  - Учти, он опасен, - стараясь выглядеть безразличным, продолжил князь. - Озлобленный варрен способен на многое.
  
  Угу, например, сейчас он чинит ступеньку.
  
  - Не беспокойся, - И с гордостью выпалила: - Настоящая вед... колдунья запросто обезвредит любого преступника.
  
  - Я не собираюсь спорить с тобой. - Всемил указал на не облюбованную никем скамейку, куда мы и уселись, подставив лица солнечным лучам. - Кстати, насчет истинной колдуньи. Ты, наверное, догадываешься, что являешься едва ли не единственной чародейкой в городе?
  
  Да, приходили подобные мысли. Обычно они посещали меня в тот момент, когда в дверь ломились очередные страждущие с целым букетом 'неизлечимых хворей'.
  
  Я отвлеклась от разговора, заинтересовавшись окружающим миром. Мимо проплывали разряженные по случаю потепления горожане. Женщины испепеляли статного князя горящими взорами. Мужчины любопытно поглядывали на мои ноги, едва различимые под тканью. Но потому как ветер чудил в своё удовольствие, низ платья постоянно стремился оказаться в районе груди, и ноги представали перед счастливцами в полной красе.
  
  Праздник ощущался в каждом движении. Невдалеке вовсю гудел базар, исходил сладкий запах печеных яблок. Одурманивающе пахло заморской пряностью - корицей. Рот наполнился слюной. Я пропустила половину размеренной речи Всемила и очнулась только тогда, когда он спросил:
  
  - Ты планируешь остаться в Капитске или в скором времени уедешь из нашего захолустья?
  
  - Ты преуменьшаешь значение города, - любезно не согласилась я.
  
  - Давай обойдемся без лести. Я и сам знаю, что город - дыра, которую мне оставили родители. Те меньше всего хотели барахтаться в сточной канаве. А ты - наверное, единственное яркое пятно всей нашей глуши.
  
  Яркое пятно покрылось пунцовым румянцем. Кроме того, свершилось долгожданное: юбка, повинуясь очередному порыву ветра, взлетела вверх, оголив ноги практически полностью. Всемил аккуратно помог мне выпутаться из платья, ни единым жестом не выказывая усмешки или восхищения. Мог хотя бы присвистнуть.
  
  - У тебя наверняка есть мечты? - В голосе вопроса не звучало, но фраза была поставлена именно вопросительным образом.
  
  - Да как тебе сказать...
  
  Моей единственной грезой было сбежать от болотной ведьмы. Я сбежала... всё, мечты кончились.
  
  - В конце концов, тебе необходим жених, а разве у нас найдется достойный?
  
  Так тут не в достойности дело. Женихи ломятся в мои незапертые двери с поразительной частотой - один разбойник-варрен в два десятка лет. Мне кажется, это - самая большая проблема на пути к замужеству. Исключая то, что я жутко не хочу связывать себя какими-либо узами.
  
  Да и вообще, как можно познакомиться с 'тем самым' мужчиной, если встречаются только вылизанные до блеска князья да устрашающие варрены-малолетки?
  
  - Я не особо искала.
  
  Носок сапога стеснительно расковырял в песке целую яму.
  
  -Знаешь, Лада, ты - невероятная женщина. И мне бы не хотелось, чтобы город потерял незаменимую чародейку. Да и просто красавицу. - Князь лукаво подмигнул. - Я готов сделать всё, чтобы ты осталась.
  
  Его ладонь легонько коснулась моих пальцев, а у меня кончились любые колкости. Или у меня завышенная самооценка, или только что нагрянул первый из предполагаемых женихов.
  
  Несчастный.
  
  [1] Монета, равная сорока серебрянцам.
  
  
  Пункт восьмой. Не просите у неё помощи.
  
  'Любой бескорыстный поступок имеет цену'.
  Народная истина.
  
  
  До рыночной площади я доплелась нескоро. Вначале были долгие душевные беседы со Всемилом о прекрасной, смешливой девушке, которая покорила сердце светловолосого князя с первого взгляда (я так и не поняла, кого он имел в виду). Затем меня отловила бабушка, кричащая о великой заразе, поразившей немолодое тело. У неё вскочил прыщик на носу. Но бабулька так страшилась отправления в иной, более гостеприимный мир, что убеждала провести над ней обряд изгнания нечистой силы.
  
  Знала бы она, кого возвела в храмослужителя, очищающего от нечестивого. Словно попросить голодного волка охранять стадо аппетитных овец от его же собратьев. И волк бы мило кивал, скалился, облизывался и клятвенно обещал не подпускать к отаре никого хвостатого.
  
  На базаре я приобрела парочку бесполезных браслетов. Громоздких и звенящих при движениях. Сама не поняла, зачем взяла. Увы, женщина тем и прекрасна, что покупает не из-за необходимости, а вопреки любой нужде. Можно голодать неделями, перебиваясь с непитательной воды на более вкусную, подсоленную, но зато потом, изрядно похудев, влезть в платье искусной работы заморских мастериц. А после ни разу не надеть его, ибо некуда, незачем, да и под цвет глаз не подходит.
  
  Невдалеке от дома мне посчастливилось встретиться с уже знакомым розовощеким мальчиком, рвущимся на починку моего жилища. Пригласить его, что ли, в помощники озлобленному варрену? Парочка получится колоритная. Жаль, не показать никому.
  
  - Милая Ладислава, - паренек упал предо мной на одно колено, - не откажите ли вы мне в просьбе?
  
  - Не откажу, - согласилась я, потому как вид у мальчишки был встревоженным до невозможности.
  
  - Подарите же прядь ваших волос, о, милейшая!
  
  И он достал из-за пазухи столовый ножик.
  
  Разве над моей головой висит табличка: 'Здесь любят ненормальных'?
  
  - Зачем тебе?!
  
  - Я буду нюхать ее в часы раздумий тяжких... О нераздельной любви.
  
  - Прядь? - уныло повторила я.
  
  - Именно! - Парень приблизился вплотную.
  
  - С легкостью. - Голос смягчился. - Но с одним условием.
  
  Юноша задергал подбородком в полнейшем согласии с любым словом возлюбленной.
  
  - Можно нож? - он безропотно протянул оружие. - Выставляй руки.
  
  Я любовно погладила лезвие, а паренек с меньшей уверенностью вытянул пухлые ладони.
  
  - Какого мизинца не жалко? - Глаз прицелился к пальцам.
  
  - Ч-что?
  
  - Я тебе - прядь. Ты мне - мизинец. Я тоже буду его нюхать... В часы раздумий.
  
  Мальчик сбежал быстрее, чем я скорчила плотоядный оскал. Стараешься ради неблагодарных поклонников, а они жалеют какой-то палец. Между прочим, ненужный.
  
  Родное жилище поприветствовало меня распахнутыми окнами. Одним боком оно рассматривало стоящее невдалеке родовое гнездо князя. Вторым и спиной - натыканные линией жилые домишки да торговые лавки. Передом - прямую, как стрела, дорожку к площади. Удачное расположение, но бесполезное для меня. Я слишком ленива и для походов за товарами, и для прогулок, и для охмурения князя.
  
  Щебетали пташки. Особенно усиленно изображал щебет Кот, сидящий у дуба и зазывающий пернатый обед на огонек.
  
  - Здравствуй, разбойник, - я потеребила кота по шерстке.
  
  Внутри было до неприличия тихо. Лис, по всей видимости, затаился где-то с молотком наперевес.
  
  - Ау! - Заливистый крик разнесся по сеням.
  
  - Ась? - высунулся из кухоньки запыленный и недовольный варрен.
  
  - Тебя искала.
  
  - Нашла? - он сощурил черные глаза до крохотных щелочек.
  
  Я повела плечами. Рядом с мальчишкой конечности сковывало от неудобства. Честное слово, даже мертвяки не вызывали во мне такой напряженности.
  
  Лис взял меня под локоть и повел к разломанной начисто ступеньке. То ли он не понял просьбы 'починить ее', то ли починка в его понимании - выломанные доски да торчащие гвозди. А что, достойное решение: никогда не подломится то, чего нет.
  
  - Э... - глубокомысленно изрекла я.
  
  - Не узнаешь? - юноша указал на образовавшуюся нишу.
  
  Я заглянула туда. Под ступенькой скрывался небольшой тайник, наполненный чьими-то костями (судя по лежащему рядом черепу - кошачьими), пучком прутиков и кусочком ткани, пропитанной давно засохшей кровью.
  
  - Откуда это всё?
  
  - Значит, не твои вещички?
  
  - Я таким не занимаюсь.
  
  Ну, если быть точным: занималась до недавнего времени.
  
  - Получается, некто облюбовал дом под черную волшбу, - подытожил Лис, подозрительно рассматривая одну кость на свету.
  
  - Ты разбираешься в чарах?
  
  - Немного, - протянул юноша. - Могу предположить, чего не хватает, чтобы человеку, который поселится здесь, стало очень-очень нехорошо.
  
  Я и сама знала. Подобные ритуалы основываются на двух принципах: близость зачарованных предметов к жертве и любая вещь, принадлежащая ей. Будь то клок одежды, ноготь, прядь волос.
  
  Прядь?!
  
  Кажется, отыскался малолетний ведьмак. Он ко мне рвался чуть ли не ежедневно. 'Починить что-нибудь сломанное'. Ага. Теперь он у меня попляшет. Я у него не мизинец откромсаю, а голову. За ненадобностью.
  
  - Выбросишь эту гадость? - Лицо скривилось, а Лис покорно смел кости вместе с прочей дрянью в кулак.
  
  Мне неожиданно стало жаль темноволосого парнишку. Грязный, уставший, не выспавшийся.
  
  - Лис, - окликнула я его. - Хочешь помыться? С обратной стороны двора калиток нет, щели в заборе заделаны. Тебя не найдут, а воды я принесу.
  
  - Ты обо мне заботишься? - Взгляд юноши опять зацепился за запястье с браслетом. Я спешно убрала руки за спину.
  
  - Ну а чего с тобой делать? Одежду возьми мою. Размер у нас примерно одинаковый.
  
  Варрен едва не задохнулся от праведного возмущения. Но затем склонил подбородок в почтительном кивке - похожим обычно соглашаются с приказом хозяина - и снял старую рубаху через горло.
  
  Худощавый-то какой. Все кости проглядывали сквозь бело-синюю кожу. Нет, отсюда он уйдет только откормленным да с выступающим пузом. И не раньше, чем я зашью ему дыру на штанах. А шить я не умею...
  
  Он никогда отсюда не уйдет.
  
  - Долго пялиться будешь? - с неким смущением окрысился Лис.
  
  Я возвела оскорбленный взор к небесам. Ну и где уважение к тому, кто предложил ночлег, пищу и последнюю пару штанов? Вот и твори добро.
  
  Трижды я сбегала к колодцу с водой и нагрела её волшбой. Она почти кипела, снизу поднимались стайки малюсеньких пузырьков. Пока варрен выбирался во двор, чтобы свариться в кипятке, я решила побаловаться готовкой.
  
  Разложила на столе травы, специи и толстенный кусок мяса, спихнула на пол пробравшегося в кухоньку Кота. Долго примерялась с ножом к говядине. Кот занимался тем же, вооружившись зубами и 'незаметно' взбираясь по ноге хозяйки. Я зашипела от боли, он - от недосягаемости обеда. Пришлось разделить тушку пополам. Животное мурлыкало и пожирало доставшуюся ему часть с такой спешностью, словно я морила его голодом.
  
  Задор испарился, но я всё-таки искромсала мясо, выложила его в горшочки и запихнула поглубже в печь. Авось и не отравимся.
  
  Вернулся отмытый и неожиданно покрасивевший, распаренный Лис. Юноша заметно подобрел, обмяк. Свои вещи он постирал, чем вызвал во мне дополнительное одобрение.
  
  Варрен уселся на стул, отогнал заляпанного кровью Кота, и задумчиво узнал:
  
  - Нечем заняться?
  
  - Почему?
  
  Я принюхивалась к аромату из печи. Тот вышел вполне сносным, даже вкусным. Вид бы ещё не подкачал.
  
  - Дом, кормежка. Что тебе надо?
  
  - Эй! - Мною завладел праведный гнев. - Ты вломился сюда с ножом, принялся угрожать по поводу и без. А я, дура наивная, решила помочь. Как ты смеешь подозревать меня в корыстности?
  
  - Как раз потому, что я вломился сюда и не собираюсь ласкаться, я и спрашиваю цель твоих действий. Любая безвозмездность должна оплачиваться, - выпалил Лис.
  
  Я, считая себя оскорбленной в лучших чувствах, отвернулась от мрачного варрена. Никогда не помогай обездоленным, несчастным, страждущим. Никогда.
  
  Эти гады имеют особенность привередничать.
  
  ***
  
  Вечер не предвещал ничего плохого, но в предзакатном часу ко мне вздумал кто-то вломиться. Лис предусмотрительно заперся в погребе. Нетерпеливый гость побарабанил в дверь, наконец, сломал хлипкую защелку и ворвался в сени. Предо мной предстала запыхавшаяся троица: полный мужичок с необъятным пузом, дородная розовощекая дама и белобрысый босоногий мальчонка, старательно ковыряющийся в носу.
  
   - Госпожа! - женщина бросилась целовать мои ботинки. - Спаси нас, грешников!
  
  Мужик упал на колени и забился в поклонах, кряхтя и постанывая. Мальчик, издав протяжный стон, плюхнулся рядом с ним.
  
   - Вы бы хоть рассказали, что стряслось, - промямлила я.
  
  И они заголосили разом:
  
   - К нам забрался бес!
  
   - Неспокойный из низов землицы решил прибрать наши почерневшие души!
  
  - Мамуся, папуся, это кошечка! - заныл ребенок.
  
  Я обескуражено моргала. Глава семьи, долго подбирая слова, объяснил причину безумия. Поутру их сынишка нашел маленькую огненно-рыжую кошечку, столь милую, что родители пристроили ее в сенях. Кошечка отпилась молоком, заснула за печкой. Но позже, когда солнце скрылось за горами, обратилась устрашающей бабкой, закутанной в серую шаль. И начала проказничать: пороняла горшки, надкусила все луковицы, прокляла мать с отцом и исчезла. Правда, голос её и после выкрикивал ругательства из пустоты.
  
  Семья 'поняла', что столкнулась с бесовским отродьем. И в полном составе отправилась ко мне, как к единственной спасительнице, за подмогой.
  
  Удивительно, но жители славного Капитска не слышали о кикиморах. Те частенько досаждали деревенским. Достаточно пустить обернувшегося кошкой духа за порог, как он освоится и посчитает дом своим. А значит, попытается вытурить оттуда предыдущих владельцев. Кикиморы, в общем-то, безобидные, и их никто толком не боялся. Просто не привечали кошек, а уж если по глупости впускали духа домой, то ставили под лавкой плошку сметаны. И кикимора вылизывала её за неделю-другую, потом требовала добавки и опять затихала.
  
  Но капитчане оказались куда изнеженнее, наивнее. Очевидно, и домовых не видали, и с лесавками в чащобах не встречались.
  
  Семейство осталось ждать за калиткой родного жилища, правда, храбрый ребенок намеревался пойти со мной, но мать не позволила ему 'погибнуть по неразумности'. Я, ухмыльнувшись, вошла в дом и задорно свистнула.
  
   - Чего визжишь, спать мешаешь? - прошмакало где-то в углу. - Хочешь остаться без ушей? У-у-у.
  
  Кикимора противно взвыла.
  
   - Показывайся, шалунья. Я тебя всё равно не боюсь.
  
  Кикимора неохотно появилась из-за печи.
  
   - Ведьма, что ли?
  
   - Колдунья. Неужели думаешь, что если здешние такие простофили, то ты можешь их дурачить?
  
   - А чегось? - Кикимора наморщила сухонькое личико с крючковатым длиннющим носом. - Кики тоже хочет домишко обживать, а не по болотам прятаться. Кики сослали в этот поганый городишко злые лешие! Кики устала от бродяжничества! Все сестрицы давно властвуют в хоромах, а Кики бродит неприкаянная по свету белому. Кики не хуже всех!
  
  Я почесала переносицу.
  
   - Я ведь тебя изгоню. Учти, будет больно. Лучше убирайся сама.
  
  Честно говоря, чары по очистке помещений от сторонних существ я забыла. Но пригрозила кикиморе кулаком и захрустела костяшками пальцев, будто разминая пальцы перед колдовством.
  
   - Да куда тебе, простоволосая девка, против Кики бороться! Кики и сильнее, и хитрее!
  
  Кикимора, завернувшись в шаль, обратилась рыжей кошкой. Глаза той загорелись алым пламенем.
  
  Я фыркнула и подошла к кошке, ловко схватила ее за загривок и на вытянутой руке вынесла наружу. Кикимора вырывалась, пыталась оцарапать когтями. Но тщетно. Я плюнула трижды через правое плечо да метнула кошку в ближайшие кусты. Кикимора обратилась в бабку и, громко ругаясь, испарилась. Семейство глядело на меня с немым восхищением.
  
  После, опомнившись и перестав биться лбами о землю, они сулили несметные богатства, почет и уважение всех капитчан. На представление собралась округа. И я ускользнула под общий гвалт, пока глава семейства рассказывал о моих подвигах и боевых ранениях.
  
  Лис встретил меня с усмешкой:
  
   - Помогаешь страждущим?
  
   - Завидно? - огрызнулась я, стягивая башмаки.
  
   - Я всего лишь пытаюсь завести беседу.
  
  Всё. За вечер варрен не произнес ни слова. Он, решив сполна оплатить доброту, до ночи починил перила, вкрутил ручку в ящик комода, подмел на чердаке и вымыл всю посуду.
  
  Сумерки прошли, как и подобает, молниеносно. Небо только покрылось розоватой пеленой, и вот уже улицы скрыла густая темень. Кот грациозно прыгнул на колени, впервые не свалившись от неуклюжести. Я погладила черное создание за ухом. Он свернулся калачиком, покачивая длинным хвостом в такт накрапывающим каплям начавшегося дождя.
  
  Внутри поселилась непроглядная тоска и бессилие, будто я - бабочка, которая зря проводит быстротечные деньки, размениваясь на бесполезные попытки достичь солнца и опаляя крылья в пламени свечей.
  
  С Лисом мы не обменялись любезностями, добрых снов не пожелали и улеглись спать в молчании. Из-за стены доносилось только поскрипывание старых деревяшек под телом варрена.
  
  Я долго не могла заснуть. Ливень барабанил по листве и отдавался стуком в висках. С одеялом было слишком жарко, но без него по коже пробегал морозец. Вдалеке зазывно орал жаждущий ласки кот. Возможно, даже мой.
  
  Опутала непрочная дрема. Я провалилась в её объятия, и перед глазами поплыли причудливые картинки. Когда-то, помнится, ведьма упомянула, что сны чародеев отличаются особой красочностью, и, если постараться, то в них можно узреть будущее. Но я различала переплетения узоров, радуг, орнаментов. Множество лиц, голоса, кошачий вой и странное чувство, словно упустила нечто важное.
  
  Призрачная дымка сна растворилась, не успев связать меня своими путами.
  
  Негромко всхлипнула скрипучая половица. Я насторожилась и услышала чье-то глубокое дыхание. Надо мной кто-то стоял.
  
  'Раз, два, - отсчитывала я, надеясь на морок. - Давай же, уходи'.
  
  Но существо стояло, как и прежде. Липкий страх пробрался под кожу. Я резко открыла глаза.
  
  От кровати отшатнулся Лис. Мы с ним проявили поразительное единодушие: одно и то же неприличное слово вырвалось с одинаковыми интонациями. Не сказать даже, кто испугался сильнее.
  
  - Объясняйся! - взревела я.
  
  Лис съежился у стены.
  
  - Славочка... - заискивающе начал он. - Подожди... Выслушай...
  
  - Как же ты мне надоел, - разозлилась я.
  
  И занесла над ним руку с растопыренными пальцами. Варрен зажмурился, наверное, подумав, что я собралась его проклинать. Звонкий звук пощечины несколько охладил мой пыл.
  
  - Объясняйся.
  
  - Я... это...
  
  Юноша замолчал. Судя по всему, вступительной речи он не придумал, а выпутаться без неё не смог.
  
  - Ну, - поторопила я Лиса, медленно отодвигающегося в сторону выхода.
  
  - Ты мне так нравишься, - выпалил он на едином дыхании. - Восхитительная девушка, очаровательная...
  
  - Совсем ума лишился?
  
  Брови недоуменно изогнулись. От неожиданности я забыла, что собиралась ругать варрена. Просто уселась на кровать, потерла ноющие виски. Может, это всего лишь сон?
  
  - Нравишься... Я как тебя увидел... - он в задумчивости прикусил губу.
  
  - И это повод приплестись ко мне ночью? - полюбопытствовала совершенно отупевшая я.
  
  - Хотел полюбоваться, - замялся Лис.
  
  - Тебя учили правилам приличия?
  
  Варрен неопределенно угукнул. Он почти успел выскочить в коридор, но остановился перед дверью.
  
  - Ты, правда, считаешь меня симпатичной? - негромко спросила я.
  
  - Да! - моментально согласился Лис.
  
  - Приятно слышать, - я не особо доверяла ему, но щеки запунцовели. - Знаешь, мы не...
  
  - Да-да, разумеется, - перебил варрен. - Нам не быть вместе, но хотя бы позволь тобой восторгаться.
  
  Мне показалось или при отказе в его голосе прозвучало облегчение? Я окончательно запуталась. Лис спешно вышел из спальни, оставив меня созерцать темноту. Многое объяснимо, но на кой ляд будить человека, чтобы потом без особой уверенности признаться ему в симпатии и сбежать?
  
  Он что-то скрывает. И я не буду собою, если не узнаю, какие тайны прячет в себе высокий худой юноша с малопривлекательным лицом и вздорным характером.
  
  Близился рассвет. Засыпать не было смысла.
  
  Следующим утром ученики проявили чудеса признательности, потому притащили в школу огромную замученную ворону. По их мнению, истинная магичка выглядела именно так: голубоглазая девица с вороной на плече. Обязательный 'атрибут' вырывался, орал, щелкал клювом, но маленькие нелюди накрепко привязали его лапу за веревочку к особо отважной ученице. В итоге птица, перекусив веревку, наматывала круги по кабинету, заставляя вспоминать песни о крылатых вестниках смерти, а затем улетела восвояси, каркнув на прощание и обронив одну из стеклянных фигурок.
  
  Вечером я собиралась отправиться к ведьмаку. До зубного скрежета хотелось попросить его 'починить отломанную ступеньку'. Что делать дальше - пока не решила. То ли закопать негодяя в неухоженном садике за домом, то ли скинуть с крыши. В любом случае, добро как-то забылось при мысли о том, что, возможно, из-за этого парня погибло пять человек.
  
  Но, к сожалению, я не знала, где обитал ведьмак, а князь, к которому можно было обратиться за помощью, куда-то уехал.
  
  Ладно, успеем. Жизнь длинная.
  
  
  Пункт девятый. Не пытайтесь подкупить ведьму.
  
  'Вы можете быть приветливы, открыты и добры.
  А возненавидят вас за кривые зубы'.
  Народная мудрость.
  
  
  Случаются в неблагодарной чародейской практике маленькие радости. Например, запихивание сопротивляющегося варрена в погреб, дабы он не попался стучащемуся в дверь гостю, приносит небывалое удовольствие. Слабо различимая ругань, потому как варрен слетел со ступенек и, судя по всему, приземлился в горку ощипанных курей, поднимает настроение. День наполнился новыми оттенками.
  
  Когда последний страдалец был выпровожен восвояси, я опять отправилась к князю. У массивных арочных дверей никого не отыскалось. Странно, стражники денно и нощно сторожат покой княжеской особы. Да, и они не без грешка - по очереди упиваются в харчевнях. Но с поста не уходят. А нынче - ни одного.
  
  Терем опустел. Обычно гомонящий, теперь он налился неестественным безмолвием. Исчезли слуги, не суетилась привечающая гостей Ельна. Я, оглядываясь подобно воришке, прошмыгнула к величественной лестнице. Провела ногтями по перилам, меж которых извивались вырезанные в дереве ящерицы. Всегда засматривалась на них, но боялась показаться дурехой, тыкающей в орнамент.
  
  Покои Всемила находились в правом крыле второго этажа, и я там была единожды, мельком и исключительно из-за неумолимого любопытства. Приличным барышням, как известно, не подобает видеть опочивальню малознакомых мужчин.
  
  Я почти прошла наверх, но слух различил шепотки, доносящиеся из коморки дружины. Так стража прохлаждается? Ай-ай-ай, как нехорошо. Я просунула нос в щелочку между створкой и стеной. Здоровое любопытство никому не повредит.
  
  Писклявый голосок трусливо вопрошал:
  
  - Нет, но вдруг?! А если нас поймают?
  
  - Ты лично подливал ему в пойло яд? - резонно заметил второй голос. - Ты для них кто? Блоха на шкуре государственных интрижек, тьфу.
  
  - Но жалко ж мужика... Кто будет... ну... управлять тута всем? - пролепетал первый.
  
  - А смысл жалеть? Он тебе чего хорошего сделал? - грубым басом вклинился третий стражник. - Родители посадили на хлебосольное местечко, так он выгнал всех. И что ж, кому-то лучше стало? Зад он просиживал, вот что!
  
  - Но помрет жешь...
  
  - Не бери слишком многое на себя, - напирал второй дружинник. - Помрет - не помрет. Дело богов, не наше.
  
  Третий товарищ согласно промычал. Писклявый стражник никак не унимался.
  
  - Нельзя так...
  
  - Как? Князей, что ль, не знаешь? Нового посадят. Такого же!
  
  - Но Всемил нормальный... - Первый дружинник вздохнул.
  
  - Да заладил ты! - Раздался глухой удар кулака о, предположительно, столешницу. - Всемил, Всемил! Он тебе кто, брат родной? Нашел, кого жалеть. Мы тут перебиваемся с хлеба на соль, детей последними крохами кормим. А этот, видал, каких рыб жрет?! Если жалостливый такой, то вали отсюда. Нет - не спорь. Все наши в городе против, значит, а один ты нюни пускаешь!
  
  У меня непроизвольно приоткрылся рот. Неравнодушие к чужим тайнам точно доведет до могилы. Что складывалось из рваных обрывков беседы? Намечается переворот? Нет, не может быть! Ерунда.
  
  Но ни одного дружинника, кроме рассуждающих о жалости, не было видно, в поместье царила тишина. Близилась ночь. Коленки задрожали и подломились, будто хрупкие веточки.
  
  По ступеням я взбиралась целую вечность. Ворвавшись к князю, я застала того за чтением книги. Всемил попытался возмутиться, но я предостерегающе приложила палец к губам.
  
  Князь поднялся из-за стола, отложив увесистый том в золотистой обложке. Одет он был в длинный халат с вышитым на синеватой ткани гербом княжества. По всей видимости, готовился ко сну и не подозревал о жутких рассуждениях собственных стражников.
  
  - Что с тобой? - прошептал Всемил.
  
  - Там... Там...
  
  - Там? - переспросил он. Непонимание сменилось подозрением. - Ты пьяна?
  
  - Тебя хотят того... - Слова спутались. Вместо долгих объяснений я провела оттопыренным большим пальцем по горлу, изображая, как перерезают глотку.
  
  Всемил потуже завязал пояс на халате, словно я собиралась его обесчестить. Пугающие знаки он воспринял не в мою пользу.
  
  Я нащупала ключ в замочной скважине и трижды провернула его. Чтоб никто не вломился в княжеские покои.
  
  - Лада, объяснись, - насторожился Всемил, не перестающий следить за моими метаниями.
  
  Из сбитой речи он удивительным образом вынес основную суть. Синева в глазах помутнела.
  
  - Не может быть, - князь свел брови на переносице.
  
  - Я так слышала.
  
  - Тебе могло показаться.
  
  Могло. Яд, убийство, родители, хлебосольное место. Стоит ли ожидать доказательств?
  
  - К тому же, Лада, ты ведь колдунья. Неужели не защитишь?
  
  - Не защищу, - всхлипнула я, подбираясь поближе к окну. - У меня плохо с боевой магией.
  
  Осторожно высунулась наружу, отмеряя расстояние до низа. Около двух саженей. Под окнами расцветают розовые кусты, сгорающие в закате цвета красного золота.
  
  - Ну и какие предложения?
  
  - Сбегаем, - заключила я. - Связывай простынь с одеялом.
  
  Всемил нерешительно промямлил:
  
  - Зачем?
  
  - Есть два варианта. - Во мне впервые ожил учитель. - Первый: мы вылезаем из окна.
  
  - Ни за что!
  
  Он и сам представлял расстояние от спальни до не слишком мягкого приземления. К тому же, у князей не принято сигать через окна, если присутствует парадный вход. Ну, извините. Кто со мной поведется, тот и виноват.
  
  - Хорошо. Ты летать умеешь?
  
  - Нет, - Всемил зябко передернул плечами.
  
  - Тогда второй вариант отпадает.
  
  Я печально улыбнулась. Послышались шаги, многозвучным топотом ступающие по лестнице. Всемил встрепенулся. Что-что, а нагонять страх я умею. Князь, робея, предложил поговорить с нападающими.
  
  - Они нас убьют! - трагичным шепотом верещала я. - Никого не пожалеют!
  
  Снаружи постучали. Низкий голос вежливо попросил князя отворить. Я усердно вспоминала хоть какие-нибудь чары, но все, включая простейшие, напрочь выветрились. Всемил, сдавшись, вытянул с кровати светлую простынь, встряхнул одеяло и начал связывать их между собою.
  
  В тот момент, когда стук вырос до нетерпеливого, Всемил приматывал получившуюся веревку к ножке кровати. Та, твердая и толстая, выдержала бы не только худощавую девку да плечистого князя, но и молодую лошадку, решившую покататься на канате.
  
  - Возьми одежды, - напомнила я, и Всемил ринулся к шкафу, сгребая в кучку куртку, штаны и рубашку.
  
  Трусит. Весь в меня. Оружия в комнате нет - разве князь не должен всегда находиться при именном мече? - а стража наверняка пришла не с цветами.
  
  Повторный стук был куда продолжительнее первого. Князь скинул вещи и перелез через подоконник, крепко хватаясь за простыню. Слез он в пару мгновений. Я с сомнением уставилась на тянущиеся ввысь ветки кустов и машущего мне Всемила.
  
  Помнится, лодыжку сломала, неудачно спрыгнув с деревца. Запястье - споткнувшись о выпирающий корень. Каковы шансы, что нынешнее приземление окажется безболезненным?
  
  Но ужас подгонял, подталкивал когтистыми лапами в спину. Я схватилась за веревку, взвизгнула. И повисла на ней. От носков до кустов расстояние почти не изменилось. Лоб покрылся испариной, каплями осевшей на ресницах и веках. Гибель ожидала с обоих концов простыни.
  
  - Мамочки! - пискнула я, расцепляя пальцы.
  
  Всемил, негромко выругавшись, ринулся хватать летящую сверху тушку. Та упала в крепкие мужские объятия и с нервным хихиканьем вонзила в его шею ногти.
  
  - Ты почему сама не перелезла? - зашипел князь, стаскивая меня.
  
  - Боялась упасть, - призналась я. - Так, идем за книгой.
  
  - Тебе захотелось в книжную лавку?!
  
  Я нарочито громко цокнула и указала на свой дом. Мы, подобрав раскиданную одежду, поспешили туда.
  
  - Зачем я поддался на твои уговоры? - Князь накинул на плечи походную куртку. - Я бы смог с ними разобраться.
  
  Между тем, возвращаться он не спешил.
  
  - Я бы тебя хоронить не стала, - честно предупредила я. - В городе оставаться опасно. Вдруг ты досадил ещё кому-то? Стражи в доме нет, даже Ельна куда-то испарилась. Не находишь странным?
  
  - Нахожу. Лада, сколько заплатить, чтобы ты пошла со мной? - после короткого раздумья решился Всемил. - Одному мне придется туго. Ни оружия, ни денег.
  
  О, не волнуйтесь, князь, я с вами. В спокойном, лишенном нечисти городке скучно. Ученики забудут мои байки. Больные недолго погорюют по безотказной знахарке. Заберу книгу по магии, и вперед. Заодно предупрежу Лиса, что его ждут счастливые будни в бегах. Как и нас.
  
  Обо всем этом, исключая варрена, я и поведала Всемилу, с кряхтением перелезая через ставший родным забор.
  
  Лазутчицей я не была со времен обучения. Тогда частенько приходилось прятаться по лесам и погостам. Из некоторых я вылезала самостоятельно, из других меня вытаскивала учительница, но и мысли не возникало о том, что во взрослые годы, будучи вполне разумной особой, я буду пробираться в собственное жилище ползком.
  
  - Постой здесь, - попросила я, когда Всемил спрыгнул во двор.
  
  - Зачем? - перепугался князь. - А ты куда?
  
  Неужто решил, что я дам деру или выдам его стражникам?
  
  - Я вернусь, честно.
  
  Не говорить же о варрене. Я - девица благочестивая, чистая в помыслах и поступках. А бездомный воришка очерняет непорочность так же, как дым от печи коптит потолок.
  
  Всемил не стал спорить. Я, забравшись на кухоньку, негромко позвала Лиса. Хм, его нет. Ушел? Что-то здесь нечисто.
  
  По мере приближения к сеням я различила стук, доносящийся из-под пола. Непонятный звук нарастал. К нему прибавилась такая залихватская брань, что я порозовела. Ой, Лис-то так и сидит в погребе.
  
  На дверце возлежал разжиревший Кот, степенно вылизывающий левую пятку. 'Попался, гад, - говорили ехидные зеленые глаза, - ты никогда не внушал мне доверия'.
  
  Смахнув животное, я отодвинула задвижку. Встрепанный варрен вылетел наружу, одновременно щурясь, ругаясь, кашляя и обещая убить 'безмозглую девчонку'.
  
  - Ты рехнулась?! - горячился он.
  
  - Будешь орать - отправлю обратно, - я зевнула. - У меня новость
  
  Лис в полнейшем безразличии отряхивал рубаху. Затем потряс волосами, в которых, подобно седине, появились ниточки-паутинки.
  
  - Я уезжаю, - не дождавшись вопроса, выдала я. - Думается, надолго.
  
  - Почему? - Лис, собирающийся подняться по лестнице, спрыгнул со ступеньки.
  
  - Да нужно помочь... другу.
  
  Правый уголок губ варрена предательски дрогнул.
  
  - Разреши пойти с тобой.
  
  В бездне черных глаз заплясала искорка надежды.
  
  - Зачем?
  
  Лис оскалился. Интересно, он хоть иногда улыбается по-настоящему, а не так, будто из-за нужды?
  
  - Я влюблен в тебя...
  
  - Ложь.
  
  - Честно.
  
  Я добралась до спальни, сгребла вещи в кучу и придирчиво выбрала самые нужные. Всего, к сожалению, не увезти. Спрашивается, на кой ляд покупала браслеты, платья, книги, расписные шкатулки? Разве что на радость жадноватым горожанам. Те непременно растащат утаскиваемое и распилят остальное на дощечки.
  
  Рядом путался Кот, терся о бедро, мурлыкал. Я почесала животное за ухом.
  
  - Блохастый, охраняй жилище, копи мышей. Скоро свидимся.
  
  Кот протяжно мяукнул, как понял, что расстается с хлебосольной хозяйкой. Всё нагнетало обстановку.
  
  - Так вот, - я вспомнила о мнущемся в проходе Лисе, - оставь сказки для детей.
  
  - Я заплачу, - моментально сменил точку напора тот.
  
  Другой разговор. Уж больно не хочется побираться по тавернам или ловить крыс в сточных канавах.
  
  - Ладно.
  
  Короткий ответ заставил Лиса ухмыльнуться. Он достал знакомые златцы из мешочка на поясе. Я убрала монеты в походную сумку, в последний раз погладила стенающего кота и прикрыла дверь в комнату.
  
  - А куда мы идем? - любопытно уточнил Лис.
  
  - Мучаюсь тем же вопросом.
  
  Варрен предпочел смолчать. Когда я полезла через окно, он на миг остановился, склонив голову и сведя брови домиком. Но опомнился и полез следом.
  
  - Допустим, я тут не в почете. А ты чего? - пробормотал Лис, перекидывая левую ногу через подоконник.
  
  - За компанию, - хмыкнула я. - И благодаря другу. Кстати, вот и он.
  
  Мы заприметили привалившегося к забору Всемила. Князь с поразительным любопытством осматривал вырванный из земли корешок. Обнюхал, общипал ногтем. Разве что не попробовал. Быстро же он свыкся с бродяжьей жизнью.
  
  - Ты знакома с князем?! - прохрипел Лис, юркнув обратно в дом.
  
  - Самую малость.
  
  - Я никуда с ним не пойду, - возразил варрен.
  
  В тот самый момент Всемил вскинул голову. В закатных красках лицо его выглядело окровавленным. Светлые брови взметнулись вверх.
  
  - Лада, - князь понизил голос, - осторожно. За тобой беглый вор!
  
  - Его зовут Лис, - добродушно представила я варрена, насильно выпихивая его наружу. - Вы на равных условиях: и тебя, и его собираются казнить. Поэтому прошу любить и жаловать.
  
  - Я никуда не пойду с ним! - округлив глаза, выдал Всемил уже знакомую мне фразу. - Ты хоть знаешь, за что он был осужден?! Этот наглец вломился в княжескую сокровищницу! Посреди бела дня. А когда его уводила стража, вопил что-то про крайне необходимый для спасения чего-то там камень. Он же умалишенный.
  
  Мои будущие спутники ощетинились, напряглись. Казалось, они могли разорвать друг друга в клочья, как два бойцовых петуха. Я вскинула руки.
  
  - Так, определяйтесь без меня, с кем я иду, а кто остается приглядывать за котом.
  
  - Со мной, конечно. - Лис по-хозяйски погладил мое плечо. - Я тебе заплатил.
  
  От подобной наглости я поперхнулась. И только осознала, что люблю князя, как тот взметнулся:
  
  - А я заплачу позднее!
  
  - Да вы... вы... - окончательно растерялась я. - Неужели вы считаете, что меня можно купить?
  
  - Судя по всему, уже купили, - оскалился варрен.
  
  Оправданный гнев переполнял меня, как вода - чашу. Глаза застлала туманная пелена. Я сплюнула и развернулась на пятках.
  
  - Да беса с два я куда-то пойду с вами. Сами, ребятки, сами. По болотцам, лесам. А я, пожалуй, останусь. В отличие от вас, меня тут жалуют и уважают. Сдались вы мне!
  
  Перспективы заставили их содрогнуться.
  
  - Лада, - залебезил князь, - не обижайся. Мы его тоже возьмем...
  
  - Слава, - вклинился смутившийся Лис, - я без тебя пропаду. Ты же знаешь. Я согласен на всё.
  
  Вроде наступило перемирие. Но самые красочные ссоры, как известно, возникают из пустоты.
  
  - Лада, - поправил варрена князь.
  
  - Слава, - поморщился Лис.
  
  - Лада, - напирал Всемил.
  
  - Слава!
  
  - Ла-да!
  
  - Да что за бараны! - зарычала, заткнув уши, я. - Перелезли через забор и пошли. Вместе. К границе!
  
  Округлый солнечный блик терялся за линией гор. Мужская половина помалкивала, петляя среди улиц и высматривая прореху в частоколе, окружающем город. И я в последний раз наслаждалась покоем засыпающего Капитска. Тот провожал меня безмолвием. Закатной прохладой и изморозью на пожухлой траве.
  
  
  Пункт десятый. Продать её тоже проблематично.
  
  'Умные люди возвращаются из чащобы.
  Мудрые туда не ходят'.
  Народное изречение.
  
  
  Выбор представлялся скромным: либо тянущиеся на много верст поля, голые, пустые, с покосившимися пугалами; либо чернеющая полоса деревьев, верхушки которых были покрыты инеем, будто белоснежными шапками.
  
  Лес встретил нас с подобающим безразличием. Разве что вдалеке взвыл голодный волк, причем настолько проникновенно, что захотелось поделиться с хищником мясом. Блюда было целых два: худощавое, полное желчи, но молоденькое, и упитанное, взрослое, противное, зато откормленное за счет городской казны. С удовольствием бы избавилась от обоих. Ещё б и доплатила.
  
  Под сапогами хрустели ветки. Солнечная монета давно закатилась за горизонт. От холода леденело дыхание. У позвоночника обосновался табун мурашек, скачущий туда-сюда при любом движении. Я уселась на пень от поваленной бурей сосны и громко прокашлялась, призывая удаляющихся спутников к вниманию.
  
  - Лада, мы спешим, - напомнил Всемил.
  
  - Спеши на здоровье. - Я достала из сумки одеяло. - Далеко собрался?
  
  - Какие будут предложения? - глухо спросил Лис. - И, может, расскажете, к чему спешка?
  
  Ледяной ветер пробирал до костей. Я поежилась, перекидывая одеяло настороженно осматривающимся мужчинам.
  
  - Потом как-нибудь. Сейчас - сон.
  
  - Тут?! - возмутился холеный князь.
  
  - Тебе, как высокой особе, разрешаю отдыхать на верхушке ели. Я предпочту бренную землю.
  
  - Она же... - с отвращением пробубнил Всемил. - Кишит всякой мошкарой.
  
  - Не, - успокоила его я. - Они издыхают в морозы. К тому же для вас я припасла одеяло.
  
  - Одея-ло? - в страхе переспросил Лис. - Од-но?
  
  Я достала тоненькую простынь, расстелила ее и улеглась, пытаясь насладиться аспидно-черным небом.
  
  - Одея-лы, од-ны, - передразнила я на зевке. - Делите его, как нравится. Кстати, Лис, если холодно - возьми мой свитер. На Всемила он, боюсь, не налезет. В идеале, конечно, лежанку из еловых веток организовать - ну, этим и займитесь.
  
  Юноша беспрекословно метнулся к сумке. Немного погодя послышалось змеиное шипение - спутники ломали ветки. Оно переросло в ругань, но вскоре стихло - я не успела даже пригрозить им проклятьем.
  
  - Лада, - донесся смущенный шепоток Всемила, - а ты обезопасишь нас от врагов?
  
  - Предлагаешь сторожить сон двух здоровых бугаев?
  
  - С помощью магии, - уточнил Лис.
  
  - Поздно уже, не разберу чар в книге.
  
  - А без книги? - единогласно.
  
  - А без книги я вам такого натворю, что и врагов не понадобится, - разоткровенничалась я. - Почему бы вам не совместить приятное с полезным? Дежурьте по очереди. Костер, так и быть, разожгу, и вам не придется рвать несчастное одеяло на клочки.
  
  После повторного спора Лис покорно встал и ушел за хворостом. Я же вспоминала чары негаснущего пламени. Они получались вполне сносно - годы обучения чему-то да научили. Главное - поджечь именно ветки, а не кого-нибудь из нас.
  
  Огонек родился хиленьким, песочно-рыжим. Он трепетал на ветру; словно блоха, метался по веткам; в нерешительности замирал. Но потихоньку разрастался. Его острые лепестки согревали.
  
  Спутники сговорились о карауле, любезно оставив меня в покое и сказав напоследок: 'Пускай спит'.
  
  Да вот боги, как назло, забыли послать хотя бы крохотную дрему.
  
  Мошкара оказалась куда живучей, чем я предполагала. Всю ночь она ползала по конечностям, стремясь поселиться во всклоченных волосах. Жуки щекотали лапками ноздри, забирались в рот. Раздражала тяжелая песнь ветра и трескотня костра. Лис изредка подкладывал новых веточек, и огонь поглаживал их, хрустя от неистового наслаждения.
  
  Затем уставшего варрена сменил князь. Он, заняв почетную должность, тяжко вздыхал, громко дул на ладони, зевал во всё горло. Короче говоря, надоел до зубного скрежета. Я не выдержала и присела рядом со Всемилом.
  
  - Не спится? - миролюбиво поинтересовался тот.
  
  - Угу. Куда мы направляемся?
  
  - Знаешь, - князь приблизился к огню, почти касаясь его кончиками длинных волос, - я думаю, правильнее всего - пойти к родителям. Уж они-то решат, что делать с мятежниками.
  
  Не лишено смысла. В столице да при родителях-князьях мы точно не пропадем.
  
  - По вкусу новая жизнь?
  
  Я укуталась в простынь, будто гусеница - в толстый кокон. Снаружи торчало одно лицо.
  
  - Не особо... Вчера я был любимым правителем, а сегодня? Беглец, который вынужден терпеть присутствие жуткого варрена и издеваться над беззащитной девушкой.
  
  Я чуть не зарделась от приятной характеристики. Не 'ненормальной особой', не 'безрассудным подстрекателем, не 'бесполезным существом', а над девушкой. Оказывается, я беззащитна. Ну-ну. И невинна до одури. Ешьте, что дают, как говорится.
  
  - Кстати, насчет варрена, - заговорщицки продолжил князь. - Как долго ты его прятала? Он угрожал расправой?
  
  - С того самого дня, как сбежал, - призналась я. - Нет, ничуть. Всё по обоюдному согласию.
  
  Пришлось кратко, не вдаваясь в постыдные подробности, поведать Всемилу о знакомстве с Лисом.
  
  - Он же воришка... - пытался вразумить меня князь. - Нес ахинею про спасение... А глаза горели, ручонки дрожали... Говорят, пару сокровищниц очистил перед нашей. И мы б не поймали, если б днем не сунулся. Чистый безумец.
  
  - Кого спасти-то собирался?
  
  - Да бес его помнит. Небось обычный набор ворюг: братишку, сестренку, изголодавшихся и несчастных.
  
  - Может, он и не врал, - заявила я, разминая онемевшие ноги
  
  - Любишь людей?
  
  - Варренов, - поправила я. - И их тоже - нет.
  
  Вдалеке заухала сова. Я встрепенулась, но успокоилась, погрузившись в пляску рыжего с золотыми вкраплениями костра.
  
  Утром всё изменится: будет раскалываться голова, свербеть в носу и жечь горло. Пока же так хорошо и уютно, что не хочется и думать о сне.
  
  - Ты знаешь какие-нибудь легенды о ваших краях? - любопытно вопросила я.
  
  - Да их много, - Всемил почесал лоб. - Так и не вспомнить.
  
  - А я слышала сказки о существах ростом в три сажени. - Я придала голосу загадочности. - Якобы они пожирают несчастных путников, забредших в их пещеры. Надвое раздирают туловище и щелчком раскалывают голову.
  
  - Великаны? Читал где-то, глупости. Если они такие высокие, то почему не видно их макушек? Это как с вивернами. По легендам - были, а на деле - никаких доказательств.
  
  - Ну-у, не скажи-и, - провыла я. - Вдруг спят? Великаны. Виверн-то явно не существует.
  
  Всемил лукаво посмотрел на меня, я недобро прищурилась в ответ.
  
  И вдруг, прерывая умиротворение, на колени что-то спрыгнуло. Вцепилось острыми когтями в кожу, взвыло бесовским гласом. Я завопила от ужаса. Отшатнувшийся Всемил чуть не рухнул в костер. Лис подскочил и, широко распахнув глаза, выставил нож, готовясь к атаке.
  
  - Что случилось? - гаркнул он.
  
  - Не знаю, - я дрожала. - Что-то... Кто-то... Оно уползло...
  
  Не так далеко, как хотелось бы. Рядом со мной, навострив уши, вздыбилось жуткое, черное чудище с длинным мышиным хвостом.
  
  Спутники хохотали до слез. Около меня сидел кот. Кот по имени Кот. Животное решило, что угроза миновала, поэтому облизывалось, выгибаясь и вытягивая вперед левую лапу. Как он нашел нас в глуши? Отвратительное, мерзкое создание!
  
  Но кот, потершись о мой 'кокон', заурчал с такой нежностью, что у меня пропало желание подвешивать его за хвост.
  
  Вот и собралась компания. Так тасует карты богиня судьбы. Если чародейка, то с котом. Если лес, то мрачный. А если я, то с целым ворохом личных неудач.
  
  Вспомнилась песенка про веселого утопленника, любимая деревенскими детишками. Теперь я понимала его радость. Он уже умер. Ему нечего терять.
  
  ***
  
  До утра мы не уснули. Мужской пол, состоящий из трех разномастных, но одинаково противных существ, долго насмехался и 'пугал' меня. Я, взбесившись, пригрозила шутникам испепелением, но те растеряли веру в 'могущество магички'. В итоге я, как любая приличная девушка, просто обиделась и показательно ушла спать за соседние кустики. Вскоре, вздрагивая от шорохов и промерзнув до костей, решила, что на первый раз негодяев можно и простить.
  
  А после рассвета сбылись худшие предсказания: глаза горели от солнечного света, звуки приносили нестерпимое желание утопиться, а непрерывное чихание вызвало новый припадок хохота у спутников. Вдобавок голод стучал по ребрам огромной костяной ложкой.
  
  Хоть кто бы поинтересовался здоровьем. Нет, вру. Интересовались.
  
  - Как себя чувствуешь? - ко мне присел встрепанный Лис.
  
  - Плохо, - со слезами пробормотала расчувствовавшаяся я.
  
  - М, это хорошо, - бездумно покивал варрен, не вслушиваясь в моё нытье. - Как обстоят дела с завтраком?
  
  - Мне откуда знать? - подбоченилась я.
  
  - Ну, ты - женщина, - Лис выдал глупую улыбку. Ему поддакнул сосредоточенный Всемил, пытающийся скатать простынь в трубочку, которая бы влезла в сумку.
  
  - А вы - мужики, - парировала я. - Бесполезные, между прочим. Я вам из грязи стану готовить?
  
  Лис пожал плечами и куда-то ушел.
  
  - Как ты вообще умудрилась их туда впихнуть? - пыхтя, вмешался князь. - Это же невозможно!
  
  Ха! Я знавала девушку, которая в своих прелестях умудрялась носить мешочек с деньгами. Увесистый мешочек. В маленьких прелестях.
  
  При беглом осмотре выяснилось, что Всемил растерял былой лоск. Под белоснежной кожей глаз залегли сероватые тени, в волосах затесались опавшие листья. Предполагаю, что и мне далеко до столичных див, но, пожалуй, не будем о грустном.
  
  - И всё-таки... Я безумно хочу есть, - канючил князь. - Какие будут предложения?
  
  - Предлагаю съесть кота. - С этими словами я примерилась к лежащему на пеньке зверю.
  
  Тот неторопливо приподнял морду от хвоста, который усердно пожевывал мгновений так с сотню. Взгляд выражал обиду, и я, пристыдившись, погладила кота по шерстке.
  
  Вопрос питания оставался открытым. Нет, конечно, съедобны и грибы, и травы, и некоторая листва. Но при дождливой погоде и без котелка готовить я могу разве что в сложенных лодочкой ладошках.
  
  Жизнь полна несправедливости. Почему врут заезжие поэты? Девочкам рассказывают о прекрасном князе, который заберет их в свое поместье и наделит властью над целыми городами. Мне, например, ни то, ни другое задаром не нужно. Но князь таки появился, да только в придачу к нему я получила вечно недовольного варрена и упоенно пожирающего себя Кота. А как же истории о любви, чистой, словно незамутненная капелька дождя?
  
  Одолеваемая грустными мыслями, я и забыла об ушедшем Лисе. Тот вернулся из гущи леса и позвал Всемила:
  
  - Эй, подойди сюда.
  
  - Эй? - переспросил князь. - Имя напомнить?
  
  - Ты мне не брат, чтобы зваться по имени, - окрысился варрен.
  
  Я только переводила взор с одного скандалиста на другого. Переубивают друг друга, так хоть перекушу.
  
  - Значит, и подходить незачем. - Князь с неестественным задором принялся теребить застежку на сумке.
  
  - Слушай, - раздраженно фыркнул Лис, дернув щекой, - я нашел интересную пещерку. Там трупов - завались.
  
  В подтверждение количества мертвецов он отчертил линию у подбородка.
  
  - Ты кого-то убил? - безнадежно отозвалась я.
  
  - Не моли чепуху. - Лис поджал губы. - Там лежат скелеты.
  
  - Нетронутые?
  
  - Тронутые. И неоднократно. Некоторые обглоданы до основания. Поэтому тебе я и не предлагаю идти. Князь?
  
  Всемил, не проронив и слова, направился вслед за Лисом.
  
  Потекли ничем непримечательные мгновения. На нос упала первая крупная снежинка. Погода устраивала одну подлянку за другой. Я тоскливо вгляделась в закутанное тучами небо. Потихоньку зачиналась вьюга. Вначале несмело, а вскорости - с яростной спешкой, ветер гнул ветки деревьев и заносил снегом округу.
  
  - Вот не повезло - потоп, - заунывно протянула я, притопывая ножкой. - Все уплыли. Я утоп...
  
  Метель закончилась внезапно. Выглянуло солнце. То сменилось мелким дождем.
  
  Бес знает, сколько я сидела в одной позе.
  
  Но тут округу разрезал крик.
  
  - Слава!
  
  Безумно захотелось спрятаться, чтобы никто не трогал и не мешал предаваться унынию. Но Лис резво бежал ко мне через чащобу, умудряясь не плутать, не падать и не спотыкаться о корни.
  
  - Чего тебе? - заприметив его силуэт, проворчала я.
  
  - Всемила схватили.
  
  Я гаденько хихикнула. Одним князем меньше.
  
  - Кто?
  
  - Да откуда мне знать? Вставай, нужно ему помочь.
  
  Лис вцепился в мой локоть и потащил бес знает куда. Я, в отличие от ловкого варрена, быстро собрала все шишки, попадала в ямы и приобрела три дыры на сравнительно новых штанах.
  
  Наконец, после мучительной беготни, мы выбрели на полянку. Там, на вколоченном в землю столбе, красовался кусок коры с многообещающей надписью:
  
  'Захадите, гости добрыи! '
  
  Всё б хорошо, да приглашение на табличке было намалевано кровью.
  
  Я, отдышавшись и сдув со лба мокрую от дождя прядь, заметила:
  
  - Я б не рискнула соваться туда, куда так старательно зазывают.
  
  - Поздно, - пошаркав ножкой, ответил Лис. - Мы уже.
  
  - Куда вы умудрились зайти?
  
  На полянке, кроме поваленной березы да столба, ничего не было. Одна голая земля, присыпанная, словно мукой, тающим снегом.
  
  Лис поманил меня рукой и, пошарив возле березового пня, потянул что-то на себе. Под снегом находился тайный ход в подземелья.
  
  - Он был присыпан хворостом, но плоховато. Ручка виднелась, - делился Лис. - Я слез, а там темнотень да скелеты. Ну, думаю, найдем чего... Откуда ж мне знать, что так случится.
  
  Я спустилась по трухлявой, косо сколоченной лесенке. Лис оказался прав - дальше двух локтей ничего не разглядеть.
  
  Повезло, что после практики в школе Капитска чары на вызов злополучного 'светлячка' прочно впечатались в память.
  
  - И кто на вас напал? - перешагнув через развалившегося посреди тесного прохода мертвеца, отозвалась я.
  
  Лис пробирался позади, вооруженный чьей-то костью.
  
  - Да боги его разберут! Высунулась лапища и схватила Всемила за лодыжку. Он верещал, а я подумал: разумнее будет обратиться к тебе, чем составить князю компанию.
  
  - Иными словами, чего бы ни сделать, только бы не помогать?
  
  Лис пристыжено замолчал.
  
  Мертвецов набралось бы на целый полк. Кто-то улыбался голым черепом во весь зубастый рот, у других на конечностях проступали отчетливые следы зубов. Некоторые не успели до конца разложиться, и поэтому к мерзкому виду осклизлой плоти добавился ещё и отвратительный запах. Рюкзаков, сумок и других походных вещей при мертвых не нашлось. Разве что остатки одежды.
  
  Стены были земляные, с проступающими сквозь них корнями. Удивительно, как не обвалились. Высоты потолка не всегда хватало на мой рост. Низенькому Лису повезло больше - он хотя бы не бился затылком.
  
  Мы добрались до узенькой развилки.
  
  - О, - изрек варрен, поравнявшись со мной. - Тут его и схватили.
  
  По ноздрям ударил специфичный и до дрожи знакомый запах. Я принюхалась. Пахло не только гнилью, но и болотом. Но не успела я озвучить хоть какую-нибудь мысль, как из левого хода вылезло низенькое, поджарое существо. Существо обладало огромным горбом и было совершенно нагим. Огонек осветил сморщенное старческое тело, в котором узнавались женские формы: большая грудь и слабый намек на изогнутую талию. А так же два ряда острых, будто лезвия, зубов. Большие четырехпалые лапищи с длинными ногтями. Кожа, покрытая студнеобразными наростами.
  
  Я передернулась. Лис, кажется, тоже.
  
  Существо оскалилось и прошипело, прищурив крошечные глазки:
  
  - Обед пож-ж-жаловал.
  
  Я попыталась выставить щитовые чары, но существо подбежало и повисло на мне, сдавив мощными ногами живот. Ногти впились в шею. Я обмякла. Только слух различал, как вылезло ещё несколько таких же существ, которые налетели на сопротивляющегося Лиса.
  
  А затем нас тащили куда-то волоком по кромешной темноте, в которой прекрасно ориентировались твари. Я билась головой о камни и мертвецов, ругалась сквозь зубы и не могла пошевелиться. Я вспомнила это существо - шишига подземельная. Злая нечисть, славящаяся любовью к человеческой плоти. 'Сильнее, чем кажутся. Нападают группами. Берегись когтей - в них сковывающий яд' - всплыли слова ведьмы. Как же не вовремя.
  
  Меня кинули на пол и связали за спиной запястья. Я было дернулась для запоздалой атаки, но шишига приложила мою макушку чем-то, напоминающим дубинку. А дальше к обволакивающей мгле добавилась и полнейшая тишина.
  
  
  Пункт одиннадцатый. Не недооценивайте ведьму.
  
  'Ведьмаками перерождаются нечистые.
  Их кровь черна, их души пусты.
  
  Им неведомы боль и сострадание'.
  Кодекс охотников, вступление.
  
  
  - Сла-ава, - сквозь затычки в ушах звал меня смутно знакомый голос.
  
  Он исходил, казалось, сразу со всех сторон. Я разлепила веки, но пользы это не принесло. Темнота всё так же обступала. А в зовущем голосе появились нотки ужаса.
  
  - Я здесь, - хрипло ответила я, во рту пересохло.
  
  - Цела? - Судя по интонациям, Лис.
  
  - Вроде. Сам живой?
  
  Я, опершись связанными руками о земляной пол, перебралась в сидячее положение и привалилась ноющей макушкой к холодящей стене.
  
  - Кажется.
  
  - Я тоже, кстати, - прокатился бас князя. - Или моя жизнь вас не волнует?
  
  - Мы из-за твоей жизни сюда поплелись, - возмутилась я. В висках отдало раскаленным железом. - Не тебе ныть о безразличии!
  
  - Какие есть планы к побегу? - опять Лис.
  
  - И что за бесы нас схватили? - поддакнул Всемил.
  
  Поразительно, как они находят общий язык в трудных ситуациях. Всегда бы так.
  
  Я часто заморгала. Глаза смогли различить шевелящиеся очертания с противоположного края помещения. Слишком далеко, чтобы быстро доползти.
  
  - Они нас съедят? - по слогам проговорил Всемил, когда я поделилась со спутниками о шишигах.
  
  Лис благоразумно не задавал глупых вопросов.
  
  - Если не унесем ноги - да.
  
   - Странно. Смотрите: нас притащили сюда, но их прошлые обеды раскиданы по всему подземелью. Почему?
  
  - Откуда я знаю! - разъярилась я. Виски и без размышлений кололо сотнями иголок. - Дом они обустраивают! Рассадили красивенько и радуются уюту.
  
  Почему-то Всемил обиделся на меня. Вмешался Лис:
  
  - Они бросают в коридорах тех, кто уже не окажет сопротивления. От страха умер или от ран. Или тяжелый слишком, чтоб донести. Или они не голодны, поэтому оставляют тело разлагаться. Ты ж, Слава, сама помнишь - мертвечину шишиги не жалуют. Лишь живую плоть. А нас решили посадить рядышком. Как целый улов. Вот проголодаются - сожрут.
  
  Откуда он столько знает? Трудовые бродяжнические будни обучили подробностям быта мелкой нечисти? Лис точно скрывает какой-то эпизод из жизни. Если выберемся - обязательно расспрошу, какой.
  
  Я тщетно пыталась дотянуться одеревеневшими пальцами до узла на веревке.
  
  - Ты нас спасешь? - без особой уверенности сказал варрен.
  
  - Если освобожу руки - возможно. Без них не создать никаких чар.
  
  И я бочком поползла в сторону слабо различимых теней.
  
  Не успела.
  
  Шлепающий звук шагов оповестил о том, что шишиги пришли навестить пленников. Я сумела рассмотреть около пяти особей, появившихся со стороны моего правого плеча. Нечисть зашушукалась. Тоненькой ниточкой доходили обрывки диалога.
  
  - И кого...
  
  - Да вон... того... мож-жно.
  
  - Лучше - того... Красавчик.
  
  - Давайте бабу! - властно заявила одна из шишиг.
  
  И оставшиеся существа согласились с, очевидно, предводительницей. Я не знала, чего ждать, но по тому, как бочонкообразные фигуры направились ко мне, поняла, что хорошего точно не следует. Запах водорослей и топей, исходящий от нежити, прочно въелся в ноздри.
  
  Одна шишига схватила меня за волосы и поволокла к выходу. Из глаз брызнули слезы. Я взмолилась:
  
  - Позвольте дойти самой!
  
  - А зачем? - искренне обомлела нечисть. - Мы тебя всё равно заж-живо сож-жрем.
  
  - Тем более. Дайте насладиться последними мгновениями.
  
  Шишиги задумались, начали переговариваться, переступать с ноги на ногу, не решаясь, соглашаться или нет. План действий, если таковой имелся, почти удался, не вмешайся неожиданно расхрабрившийся Лис:
  
  - Возьмите меня вместо неё! - заявил он, приподнимаясь на локтях.
  
  Всемил тактично молчал. И правильно делал.
  
  - Зачем?! - пуще прежнего изумились шишиги. - Мы ж-ж всё равно и тебя сож-жрем, и её сож-жрем, и красавчика сож-жрем.
  
  - Но пускай она не будет первой!
  
  Молодец какой. Оттягивает момент страданий. На, Ладислава, побойся посильнее, вспотей от ожидания. Пропитайся пока. Ага, щас. Размечтался.
  
  - Нетушки. Меня забирайте. Вы обещали! И руки, пожалуйста, развяжите. Куда я от вас денусь?
  
  - Ага, мы тебя развяж-жем, а ты нас того, заворож-жишь! - додумалась самая сообразительная из нежити.
  
  - Я? - брови искривились. - Как? Я ж не ворожея. Это всё он, маг проклятый, с огнем игрался, а я так... на подмоге. Я их, ведьмаков, жуть как боюсь, но этот вон, пытающийся себя вам скормить, заставил идти с ним. Вы б, это, задумались - а есть ли его? Явно что-то удумал!
  
  И я, перейдя на многозначительный шепот, указала подбородком туда, где находился Лис. Тот вовремя заглушил несогласие кашлем.
  
  Шишиги замерли. Думается, до сего дня жертвы им попадались, в лучшем случае, взывающие к богам. Но уж точно не спорящие о том, кто станет обедом, а кто дождется ужина. Наконец, одна наклонилась ко мне и, обдав мерзопакостной вонью, разорвала когтями стягивающий узел. При этом её палец нечаянно проехался и по внутренней стороне моей ладони. Рука онемела, но тело слушалось. По запястью потекла теплая кровь.
  
  И я уже знала, что всё идет так, как надо.
  
  За талию меня вытолкнули в проход. Я, спотыкаясь об останки менее удачливых предшественников, шла и думала: а куда, собственно, мы направляемся? Неужели и у шишиг имеется трапезная?
  
  Оказалось, что я недалека от истины.
  
  В широкой и пустой зале, к которой привел извилистый коридор, тусклым сиянием горели живые светлячки. Они суетливо бегали по стенам, по потолку и освещали комнату сине-зелеными красками. Нежить заботится о комфорте? Впрочем, куда ярче светлячков горели желтым глаза у сидящих полукругом шишиг. Их тут насчитывалось с целый выводок. Все голодные, озлобленные. Я судорожно сглотнула, представляя, как они вцепятся в меня зубами-лезвиями. Нет, нужно срочно действовать.
  
  Целой рукой я незаметно порвала корочку на ране другой руки, онемевшей, безвольно болтающейся. На коже проступили капельки, кажущиеся в полумраке черными.
  
  Увы, достойных чар против нечисти я так и не вспомнила. Но были и недостойные. Из числа тех, которыми я некогда зареклась пользоваться. Чернокнижье. Силы на крови.
  
  Разум помутился, перед глазами поплыла и без того нечеткая картинка. Я, сдавив руку обломанными ногтями, представила, как эти мерзкие шишиги растекаются в жижу, из которой они и состояли.
  
  В груди сдавило. Тело не справлялось с тем, что пожирало его изнутри. Слишком долго оно не использовало такую ворожбу.
  
  Одна из шишиг, не предупредив о начале обеда, вцепилась в мою лодыжку. Я завизжала, упав и стукнувшись локтем о сырую, хлюпающую землю.
  
  Во мне взорвался сноп искр. Из ребер пламя перетекло к горлу и замерло в нём огненным комом. Пытающаяся оторвать кусок моей ноги шишига неожиданно исчезла. На её месте остались только вонючие останки. Те растеклись по мне, прижгли укус от зубов.
  
  Сородичи кинулись кто куда. Кто-то - к почившей шишиге; большинство - подальше от зала. Да только каждую из них ждала судьба собрата. Дурно пахнущие жижи медленно впитывались в болотистую почву подземелий.
  
  Я не верила собственному везению. Нет, то, что подобная магия у меня выходила, я знала. Но не думала, что возможности крови так легко поддадутся той, которая отказалась от их использования. Права была ведьма: никуда не деться от своей сущности.
  
  Телу, впитывающему собственную кровь, был не страшен даже яд. Скривившись и от вони, и от отвращения к самой себе, я, ковыляя прокушенной ногой, поплелась обратно к спутникам. Сил осталось только на крошечный, едва заметный огонек, который скорее не помогал найти дорогу, а мельтешил перед лицом и не давал свалиться от усталости.
  
  Извилистые проходы сменяли друг друга. Я долго плутала в лабиринте из множества дорог, согнувшись в три погибели, потому как потолок то опускался, то вновь позволял распрямить плечи. Но, в конце концов, огонек привел меня в залу, из которой я вышла. Я помогла освободиться встревоженным спутникам и, повиснув на шее у Всемила, изрекла:
  
  - Или ты меня несешь, или я остаюсь здесь. И лучше поторопиться - кто-то из шишиг мог выжить.
  
  Не знаю, подействовала ли на князя угроза, но он безропотно поднял меня на руки. И наша троица направилась искать выход.
  
  Лис брел впереди. Я полудремала в объятиях Всемила. Большинство женщин Капитска, наверное, отдали бы душу бесам за подобную роскошь, но мне, честно говоря, было не до восторгов.
  
  От слабости и вони тошнило. Хорошо, что не успела позавтракать, потому как наружу рвались даже внутренности. Я надолго задерживала дыхание, перебивая рвотные порывы.
  
  Сквозь сон донеслось посвистывание Лиса:
  
  - Смотрите-ка!
  
  Я не смогла разлепить налившиеся тяжестью веки. Но судя по оханью Всемила, картинка была хороша. К сожалению, я бессовестно и окончательно уснула, так и не узнав, что они нашли.
  
  Проснулась я уже у знакомого места правила. Прижавшись к шее, посапывал Кот. Лодыжка невыносимо ныла. Я дотронулась до неё и поняла, что нога явно вспухла. Пошевелить ею получалось с трудом. Ладно, поищем в книжке что-нибудь связанное с укусами нежити.
  
  Лис со Всемилом сидели возле потухшего костра и рассматривали котел. Откуда они его стащили? Ответ не заставил себя ждать.
  
  - Ты зря заснула, - поучительно завел Лис. - Мы наткнулись на сокровищницу шишиг. Представляешь, вещи всех съеденных, их обувь, рюкзаки, провиант. Смотри, какой котелок взяли. Монетами разжились. Карту княжеств нашли. Ну и по мелочам всякого. Одежду только брать не стали, она насквозь пропиталась болотом.
  
  Всемил похлопал себя по оттопыренному кармашку куртки. Я восхитилась добытчиками и пошла рассматривать клад.
  
  Котелок оказался вполне сносным, правда, грязным настолько, словно его не чистили со времен моего рождения. Или так оно и есть. Но после моих чар он аж блестел на свету. Воды не было, но утихшая вьюга оставила после себя слой снега толщиной в два пальца, который я и растопила на огне. В сумке отыскался узелок с крупой, лежавший там один бес знает сколько лет. Между белыми крупинками скользили черные жучки да белесые личинки. Но голод переборол отвращение. А насекомые вкусно хрустят на зубах.
  
  Рассказывая об этом спутникам, я едва не расплакалась. То ли от лихорадочного хохота, ибо лица у слушателей выражали небывалый ужас; то ли от жалости к себе.
  
  Услужливая мужская половина притащила семь грибов, найденных возле злополучной поляны. Две штуки я сразу выкинула, потому как впечатления после них рисковали стать незабываемо-прекрасными. Жаль, что первые сто мгновений. Потом человек ничего не вспомнит по другой причине - в Кущах богов, как я слышала, жизнь земская забывается напрочь.
  
  Остальные грибки я покрошила ножичком и добавила в кашу. Всяко сытнее будет.
  
  Из тайника шишиг Лис умудрился вынести четыре баночки с настоями. По аромату я определила, что все они безвредны: одни для вкуса, другие - против незначительных болячек. Понадеявшись на то, что по прошествии времен с настойками ничего не случилось, я глотнула одного из них - против простуды, а остальные запихнула в сумку. Заодно нашла в книге чары, и теперь нога окончательно потеряла чувствительность, зато не зудела и не разрывалась от боли.
  
  Следующим подарком стала невероятных размеров карта, завернутая в жесткую бычью кожу. Та, конечно, истрепалась, да и время её создания граничило с началом правления богов, но находке я была несказанно рада. Ориентируясь даже на такую карту, мы могли примерно определить расстояние до ближайшего селения или столицы.
  
  Спутники подозрительно обнюхивали бурлящее варево, а я всматривалась в расплывчатые символы на изветшалой коже. Взгляд зацепился за название деревни, пройдя через которую, мы бы прилично сократили путь до столицы.
   Я завыла от возмущения.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"