Сердце колотится так, словно делая каждый последующий шаг, я приближаюсь к эшафоту. Только вот почему, собственно, я так боюсь вести урок? В конце концов студенты - вполне адекватные люди. Ну, разве только они на несколько лет старше меня... Да и потом... Как можно научить импровизации? Как можно вытащить индивидуальность из тех, кого с самого детства учили ни на шаг не отступать от штампов?
Брр...
Встряхиваю головой, покрепче перехватываю альбом и прочие принадлежности для рисования (не сидеть же без дела все время, пока студенты будут заняты делом), еще раз неуверенно окидываю взглядом дверь, поворачиваю ручку и, с трудом заставив себя не зажмуриться, вхожу в полукруглую аудиторию, похожую на небольшой амфитеатр.
Здесь шумно и немного душно. Но стоит мне войти, как воцаряется полнейшая тишина. За доли секунды учащиеся занимают свои места - кто-то на подоконнике, пристроив планшет на коленях, кто-то за партой, а кто-то у мольберта. На меня устремлено сразу около двадцати взглядов - заинтересованных и безразличных, ободряющих и едва ли не испепеляющих.
Что ж, по крайней мере, есть те, кто как минимум не против меня.
Откровенно говоря, даже не знаю, с чего начать, пока прямо у меня за спиной не раздается знакомый голос.
- Представься приличия ради, - язвительно шепчет Аминта. Она сидит на учительском столе, закинув ногу на ногу и как-то удивительно вписываясь в общую непринужденную картину.
Господи, она-то тут что делает?!
Но совет дельный...
- Итак. Добрый день. Я Софья Александровна. Буду вести у вас некоторые предметы до окончания этого учебного года.
К счастью, актерские способности не позволили голосу задрожать, а улыбке соскользнуть с лица. И на том спасибо.
Вновь пробегаю взглядом по студентам. Они не могут быть мне не знакомы. А я для них, скорее всего, - самый главный предмет сплетен. Но нам придется как-нибудь ужиться.
Руку вскидывает девушка, явно армянского происхождения. Темные густые волосы обрезаны под "каре", а прямая челка прикрывает самую выразительную часть лица - длинные черные брови приятной формы. В карих глазах светится искреннее любопытство.
Стараясь не думать, что именно у этой группы вчера проходил не совсем удавшийся урок танцев, все-таки киваю, разрешая задать вопрос.
- Какие именно вы будете вести уроки, и у кого?
Мгновенно теряюсь, потому что, перенервничав, забыла спросить об этом Габриела. За меня, как ни странно, отвечает Аминта.
- Софья Александровна будет вести рисование, музыку и, как и прежде, ассистировать господину Морелю в проведении урока танцев, - про танцы она говорит с ядовитой усмешкой, и я наконец вспоминаю, где видела ее вчера. Именно на уроке танцев... Вот черт.
Студенты живо расплываются в улыбках, явно вспоминая вчерашнее утро.
- Отлично, Аминта, - цежу сквозь зубы так, чтобы слышала только она.
- Всегда, пожалуйста, родная, - ни капли не обидевшись отвечает она, так же тихо и язвительно.
Вновь встряхиваю головой.
- Итак, начнем. Наши уроки будут длиннее обычного, - решаю сразу предупредить. - Вам придется избавиться от некоторых ваших привычек, касающихся творчества. Насколько я знаю, вы умеете рисовать в любой манере и в любом жанре. Отлично. Но это стандарты.
- Нас всегда учили, что стандарты - это залог стабильной жизни, - замечает смуглокожий молодой человек. Если следовать стандартам и не выделяться среди себе подобных, можно выжить в любое время.
Пожимаю плечами.
- Я согласна. Меня учили и учат тому же, - я вовсе не вру. Габриел измучил меня стандартами, не лишая, правда, возможности постоянно импровизировать. - Но дело в том, что импровизация, то, чем мы планируем заняться, - не непостоянство. Если говорить о рисовании, то это возможность выразить свое внутреннее состояние именно тем цветом, которым хочется, а не тем, который, с точки зрения разума, выглядел бы правильнее; это формы, оттенки, образы, которые рисует ваш внутренний мир, а не логика.
- И что вы предлагаете сделать? - не без сарказма интересуется еще один молодой человек. - Перерисовать картину одного из великих художников так, как я ее чувствую?
- Ну, на мой взгляд, это сложнее, чем создать свою картину, - говорю я. - Но если хотите, я могу попробовать это сделать.
- Было бы интересно, - опять встревает Аминта.
Стараюсь не обращать на нее внимания.
- Значит, решено. Сейчас все мы изображаем на бумаге самое свое яркое впечатление... скажем, за прошедшую неделю. Чуть позже мы попытаемся нарисовать картину известного художника, но каждый сделает это в своем понимании.
Все с удивительным единодушием принимаются за дело, и я наконец оборачиваюсь к Аминте.
- Какого лешего ты делаешь на моем уроке?! - мой шепот больше похож на возмущенное шипение. И сразу отвечаю на свой вопрос. - А, ну конечно, Габриел занят на каких-то переговорах, а ты за мной шпионишь.
- Скажем, шпионят из-за угла, - заявляет она. - А я сижу у тебя перед носом. И волнует тебя, скорее, то, что о планах Гейба мне известно куда больше, чем тебе. Ты у него на коротком поводке, и он, видимо, считает, что тебе не нужно слишком много знать...
- Меньше знаю - крепче сплю, - отрезаю я. Для полного счастья мне не хватало только знать обо всех без исключения коварных планах Габриела. Ха! Оно мне надо? Я и с тем, что он считает нужным мне рассказывать, не всегда могу справиться. Однажды я видела, как он убил одного дипломата, который слишком резко отзывался о политике Лилиан... Почти вся та неделя вспоминается мной лишь отдельными обрывками. Так и живем.
- То-то ты так психанула, когда меня увидела.
- Меня нервирует твое присутствие. Гейб тут ни при чем.
- С моим присутствием тебе придется смириться, - она наконец перестает гримасничать, словно маленький ребенок, и обретает серьезное выражение лица. - Я для того и прилетела из Франции вчера ночью, чтобы постоянно находиться при тебе.
До меня не сразу доходит весь смысл ее слов.
- Что, Габриел один не справляется?
- К твоему огромному сожалению, вы теперь не будете столько времени проводить вместе, и работа у вас будет раздельная. Люди, с которыми будет связана твоя работа, не знают или не верят, что вы с Габриелом - вместе. Зато эти люди знают меня, а я, к тому же, в состоянии обеспечить твоей жалкой жизни безопасность.
- Думаю, моей "жалкой жизни" на уроке ничего не грозит, - вполне резонно замечаю я, надеясь, что она уйдет. Ага, уже бежит.
В конце концов я просто ухожу в себя, в свои эмоции, туда, где посторонним переживаниям не находится места.
Я не знаю, что именно буду рисовать. Рука сама скользит по бумаге, оставляя за собой несвязные пока еще карандашные линии. Но уже через несколько минут на белой поверхности проступает контур танцующей пары. Вот уж не думала, что самое яркое впечатление произвело на меня танго...
Ну, что же... Я принимаюсь тщательно прорисовывать каждую деталь сначала молодого человека, затем девушки, и они как-то подозрительно становятся похожи на нас с Габриелом. Ладно, мне стесняться нечего. Рисую окружающую их обстановку, копирующую обеденный зал. Студентов, сидящих на столах и подоконниках, решаю изобразить в серых оттенках, как и стены и пол. Цветом насыщены лишь яркие солнечные лучи, проходящие сквозь разноцветные витражные окна, и танцующая пара.
За пять минут до конца урока я прохожу по аудитории, просматривая работы студентов. В общем и целом, все не так уж плохо, есть те, кто действительно талантлив в области импровизации, хотя, конечно, есть и посредственные личности. Но, главное, все уложились в отведенное время.
Я прошу всех подписать работы и сдать мне. Проверю дома или перед репетицией, но так, чтобы рядом был кто-то, кто поможет - Ксюша, Фил или Габриел. Но только не рядом с Аминтой.
- Софья Александровна! - уже перед самым звонком я слышу неуверенный голос той самой армянки.
- Да?
- Вы ведь тоже что-то рисовали? - она, кажется, уже сама не рада, что подала голос. - Вы можете показать?
Я в некотором замешательстве окидываю оценивающим взглядом студентов. Что-то не очень мне хочется, чтобы кто-то смотрел на это мое творение...
- Так. Еще кто-то посмотреть хочет? - спрашиваю нарочито уверенным и громким голосом. Особенного энтузиазма не вижу. Руку поднимает только еще одни молодой человек. - Отлично, подойдите ко мне, пожалуйста, после звонка.
Долго ждать им не приходится - уже через несколько секунд раздается оглушительный звон, и студенты покидают аудиторию.
- Как вас зовут?
- Я Зоя, - девушка скромно заглядывает мне в лицо, и я встречаюсь с удивительно большими и темными карими глазами.
- Матвей, - представляется ее однокурсник. Внешность у него необыкновенно... идеальная, правильная. Глаза темно-синие, волосы почти черные, но кожа совсем бледная, как у меня.
Без лишних слов я передаю им свой рисунок, а сама принимаюсь разыскивать в стопке переданных мне рисунков их работы.
Зоя и Матвей на курсе одни. И рисунки их... Сказать, что они просто ненавидят подчиняться каким-то штампам - значит, не сказать ничего. Их рисунки изображают абсолютно то же, что рисовала я, но их настроение абсолютно иное.
Если я старалась выделить общее настроение танца; его эмоциональность, выразительность; его отдаленность от всего обыденного, то Зоя, например, изобразила просто полное единение. У Матвея, наоборот, молодой человек отталкивает девушку, а она пытается вновь прильнуть к нему. Но главное, что обе работы выполнены на одном дыхании, каждая линия рисунков завораживает. Кажется, еще немного - и нарисованная пара сойдет с бумаги и закружится в танце прямо перед нами. И еще, что немаловажно, рисунки действительно передают эмоции и настроение из авторов. Завтра они нарисовали бы уже совсем иначе.
- Молодцы... - с удивлением отмечаю в своем голосе нотки белой зависти и удивления. - Хорошие работы. Отличные.
- Спасибо, - Зоя заливается приятным румянцем. - Я так переживала, что не получится!
- Ты всегда делаешь из мухи слона, - с легкой улыбкой отвечает ей Матвей. - Рисование, на мой взгляд, само по себе и есть импровизация. По-другому нельзя.
Я улыбаюсь, радуясь, что как минимум два человека будут любить мои уроки. А может, я приобрету двух новых друзей?..
- Тебя ждет Габриел, - доносится голос Аминты из коридора.
Я прощаюсь со студентами, быстро собираю вещи и пулей вылетаю из опустевшей аудитории. К Габриелу у меня множество вопросов.
Во-первых, зачем он приставил ко мне Аминту?! Я что, сбежать могу? Или на мою жизнь постоянно кто-то покушается? Неужели я не могу хоть иногда принадлежать самой себе? Почему каждый мой шаг постоянно контролируется?
Хорошо, я все понимаю, он боится предательства. Возможно, он боится, что что-то может случиться со мной. Но ведь я не собираюсь никого предавать. И если уж на то пошло... со мной может что-то произойти и под его контролем. Я могу свалиться с лестницы, в конце концов, и попросту свернуть шею!
Но все мое возмущение и недоумение уходит на второй план, когда, постучавшись и с трудом дождавшись разрешения войти, я влетаю в кабинет Габриела.
Сам Габриел сидит в своем кресле. А напротив него...
Напротив него сидит тот самый вампир, убивший самых дорогих для меня людей.
Ксюша однажды сказала, что его зовут Валентин Аппель.