Всего шесть вечера, а небо уже полыхает ало-оранжевым светом. Мне нравится этот свет. Он успокаивает.
А спокойствие мне еще понадобится. Работа у меня не трудная, хотя в определенной степени тяжелая. Официально я устроена официанткой на вечернюю смену. Но кроме этого, часто играю на скрипке, развлекая посетителей. И играю в основном по ночам. Феликс старается, чтобы смены, где я играю и где убираю не совпадали, но часто они все равно выпадают на один день.
Сегодня, например, с шести до одиннадцати я официантка, и с двенадцати до двух - скрипачка. Чаще всего играю то, что мне нравится, но в последнее время (с тех пор, как смены с музыкой я попросила сократить, чтобы можно было хоть немного отдыхать) посетители стали заказывать определенные композиции.
Ну, а с двух и до четырех (до закрытия) могу преспокойно отдыхать в кабинете Феликса, дожидаясь, пока он проверит все, что подлежит проверке, и закроет бар.
Кстати, сейчас я как раз в этом кабинете. Жду, когда откроется бар. И, думаю, минут через пять можно будет выходить в зал.
Проверяю платье, рассматривая себя в зеркале. Сделанное из блестящей черной ткани, длиной оно до щиколотки. Длинные обтягивающие рукава из полупрозрачного кружева. Вырез в форме перевернутой буквы "П". На спине - тоже довольно глубокий вырез "капелькой", но под распущенными волосами его не видно. Нисколько не преувеличивая, могу сказать, что выгляжу я в нем словно средневековая принцесса. Особенно, когда распускаю волосы, и они шелковистыми локонами спускаются ниже талии. К счастью, тот факт, что я уже достаточно ловка, позволяет мне с легкостью избегать того, чтобы как-нибудь их повредить во время работы.
- Ну, принцессе пора в замок, - замечает Феликс, входя в кабинет. - Я открыл бар.
Закрываю глаза и, не оборачиваясь, вдыхаю полные легкие апельсиново-мятного аромата. Вообще-то я не люблю мятный чай, но вот Феликс его просто обожает.
- Прекрасно выглядишь, - он подходит ко мне сзади и обнимает. - Хотя стиль этого платья все-таки далек от средневекового.
Глупо хихикаю.
Я же не виновата, что на платье, которое считается униформой мне пролили вино неделю назад. Так вот пятно не отстиралось, а платья нужного размера больше не нашлось - слишком уж я невысокая. Ну, и пришлось купить нечто в замену. К тому же в этом платье я смогу и на скрипке играть. А раньше приходилось переодеваться в платье, отличное от формы.
- Ладно, принцесса идет в замок, - я вздыхаю и отстраняюсь от Феликса.
Причем сказано это на полном серьезе. Бар Феликса - "Дракула" - стилизован под старинный замок. Соответственно, официантки одеты в самые настоящие средневековые платья с длиннющими расклешенными рукавами. Приветствуются длинные волосы.
Какое-то время соображаю стоит ли одеть бейджик с надписью "Ларионова Софья". Клиенты у нас постоянные, но сегодня могут меня не узнать... Потом решаю не нарушать общую атмосферу старины, и выхожу в зал. У нас их два, но разделены они условно: в одном - в основном вампиры, в другом - преимущественно люди, хотя и в меньшестве. Но я работаю в том, который для вампиров. И работаю здесь одна.
Ну настоящее средневековье!
Зал совсем небольшой. То есть очень широкий, но всего на пять маленьких столиков, между которыми расстояние примерно метров в десять. Это чтобы вампир, сидящий за одним столиком, мог не бояться, что сидящий за столиком соседним, его услышит.
На стенах - канделябры. Самые настоящие. Не те, в которые нужно вкручивать лампочки, а с настоящими свечами.
Окон всего два. Они вытянутые, готические. И оба - матовые. К нам довольно часто заглядывают Обращенные - те, которые не объявили нам войну - и нужно обеспечить им максимально комфортные условия. А с Обращенными у нас действительно война, иначе не назовешь. Они не понимают, почему наше существование признано, а их - нет. А непонимание часто пораждает насилие. Обращенные систематично нападают на нас, пытаются подставить, чтобы так или эдак, но у них с нами были равные права. То есть если люди от нас отвернутся, так же, как от них, то мы будем равноправны. Маразм.
Но при свете дня мы от них защищены. А вот ночью... Меня передернуло от мысли, что вчера я вполне могла бы налететь на одного из Обращенных. Вот тогда меня здесь уже точно не было бы. Обращенные хотя и не ядовиты, как мы, но существенно сильнее любого вампира. У нас перед ними только одно преимущество - мы быстрее. Но и менее выносливы. А я вчера еще и больна была. От человека-то еле-еле сбежала...
Чувствуя себя виноватой перед Феликсом, который, наверное, чуть с ума не сошел, когда не обнаружил меня вчера дома, я иду к единственному посетителю.
Это Обращенный. От него так и веет холодом.
Я на мгновение замираю на месте, пытаясь сообразить, как он ухитряется передвигаться в такое время суток. Да еще и в такую солнечную погоду! Но потом вспоминаю, что очень старые Обращенные - те, которым за сотню лет - вполне могут существовать в человеческих условиях, если на то есть определенные причины.
Инстинкт гонит меня исчезнуть из этого помещения. Но я беру себя в руки и, уверяя себя, что все в порядке, подхожу к самому дальнему столику. Меня поражает наше сходство с этим Обращенным. Глаза ярко-зеленые, пронзительно ясные. Волосы иссиня-черные, вьющиеся на самых кончиках. Кожа бледная, но я почему-то уверена, что такая же шелковистая, как и у меня. Густые брови. У меня тоже густые - Феликсу нравится, он говорит, что они подчеркивают мою индивидуальность. Средний рост. Возможно, этот мужчина даже ниже Феликса. И еще... таким мог бы стать Лешка годам к тридцати пяти, если бы не стал вампиром. Мы с братом вообще на родителей не похожи. И мама, и папа смуглые и кареглазые, а мы вот совсем другие.
И почему-то этот мужчина кажется мне смутно знакомым.
Стряхиваю оцепенение.
- Добрый вечер. Будете что-то заказывать?
- Добрый вечер, Софья, - голос у посетителя необычный - не слишком низкий, но с приятной сипотцой.
Незаметно оглядываю себя. Может, Феликс все-таки прицепил мне бейджик? Но - нет, не прицепил. Тогда, возможно, этот Обращенный уже бывал у нас? Постоянные клиенты знают мое имя. Но я бы помнила его... Его сложно забыть.
- Вы знаете мое имя?
Он долго смотрит на меня, словно пытается что-то понять. Потом отвечает настолько странно, что окончательно сбивает меня с толку.
- Я знаю многое. И никогда не ошибаюсь.
Далее он делает заказ, и я получаю наконец возможность оказаться как можно дальше от этого странного типа.
Оставляю заказ на кухне и пулей влетаю в кабинет Феликса. У меня есть не более минуты, чтобы вернуться на кухню за готовым заказом.
Феликс отрывает взгляд от бумаг, разложенных на столе и недоуменно смотрит на меня. Краем глаза замечаю в зеркале замечаю свое отражение - вид у меня мягко говоря оторопелый. Словно привидение увидела.
- Слушай, можешь выйти в зал? Там сидит Обращенный... Короче, я его ни разу не видела, но он откуда-то знает мое имя!
Феликс неуверенно улыбается. Поднимается и подходит ко мне.
- Софка, ты просто сегодня перенервничала...
- Да не в нервах дело! - истерично шепчу я. - Ты выйди - и поймешь, почему я такую панику поднимаю!
На самом деле я и сама плохо понимаю, почему так запаниковала. В конце концов он не первый и не последний Обращенный в нашем баре. И далеко не первый, кто так ощутимо стар. Но это наше сходство просто противоестественно! Такого не бывает! Будь здесь Лешка (и будь он чуть старше), их можно было бы за близнецов принять! И это - учитывая, что мы на родных-то родителей не похожи.
Надеясь, что Феликс не проигнорирует мою просьбу, я ухожу на кухню, забираю заказ и отношу его Обращенному. К счастью, за время моего отсутствия в зале появились еще трое вампиров, поэтому паника медленно утихает, уступая место рабочему настроению.
Меньше, чем через пару минут, в зале появляется Феликс.
Я проверяю столики - моя персона нигде не требуется - и подхожу к Феликсу. Он выглядит слегка обалдевшим.
- Ты про этого говорила? - он не делает ни единого жеста и говорит едва слышно, но я без труда понимаю суть вопроса.
- Про кого же еще...
- Это Ларионов Александр, он не Обращенный, как ты могла подумать. Просто довольно стар, - Феликс смотрит на меня очень странно, как будто ему меня жаль. - Этот бар прежде принадлежал моему отцу. Так вот когда я был маленьким, этот вампир приходил сюда. Мне было десять лет, когда я видел его в последний раз.
Тринадцать лет назад, думаю я. Тогда же мама вышла замуж за моего отца. То есть это был ее второй брак. От первого родились я и Леша. Но нашего отчима, Александра Степнова., всегда считали родным. Особенно я. Я до сих пор забываюсь и пытаюсь найти сходство между нами. Даже разные фамилии - мама оставила и мне, и Лешке фамилию своего первого мужа - не мешают мне забывать о нашем неродстве.
- А приходил так же, как сейчас - один? - вопрос срывается с языка прежде, чем я успеваю его обдумать.
- По-разному, - отвечает Феликс. Вид у него такой, точно ему не нравится эта тема. - Мне кажется, что если ты хочешь что-то о нем узнать, то лучше спросить у него самого. Поверь, Александр - один из тех старых вампиров, с которыми при желании можно иметь хорошие отношения.
Вот теперь в шоке я.
- Ты спятил? Феликс, очнись! Ты как себе это представляешь? Подхожу, значит, к совершенно незнакомому человеку и начинаю его расспрашивать - "Откуда вы знаете мое имя?", "А почему вы не появлялись здесь тринадцать лет?", "Скажите, почему на вас я похожа больше, чем на родную мать?". Тебе не кажется это маразмом на заключительной стадии?
- Нет, - он убийственно спокоен. - Мне как раз кажется, что он просит тебя подойти - у него закончилось вино.
Я нервно смотрю на нашего исключительно странного посетителя. Действительно, бокал пуст, а клиент изящным жестом показывает, чтобы я его наполнила.
- Сонь, не бери в голову, - Феликс вновь улыбчив. Его пальцы пробегают по моим волосам и обнаруживают вырез на платье. Феликс не упускает возможности провести по оголенной спине своей горячей ладонью. Мгновенно забываю о том, что еще секунду назад не давало мне покоя. Мысли стремительно разлетаются во все стороны. - Иди, и не заморачивайся.
Покорно иду в сторону злополучного столика.
Шестым чувством понимаю, что Феликс вернулся в свой кабинет.
По пути вспоминаю про бутылку вина и прихватываю ее из бара. Молча наполняю бокал и собираюсь уйти, когда на запястье смыкаются крепкие пальцы. Они короче и крепче, чем у Феликса.
- Вы не могли бы немного посидеть со мной?
Немею от изумления. Во-первых, никто и никогда не обращался ко мне на "вы". Во-вторых, у меня же клиенты! О чем, собственно, я и говорю.
- Ваши клиенты заняты поглощением своего заказа, Софья. Вы можете отдохнуть.
- Это против правил, - возражаю я.
- Думаю, этот милый молодой человек, с которым вы только что разговаривали, вам разрешит их нарушить.
Я понимаю, что от моего однофамильца не укрылись манипуляции Феликса с моими волосами. Заливаюсь краской.
- Вам нечего смущаться, Софья.
В конце концов сдаюсь и сажусь на стул напротив вампира, возвращая при этом свою руку себе.
Некоторое время молчим. Я даже не пытаюсь понять этого странного человека. Просто продолжаю его рассматривать. Он, в свою очередь, рассматривает меня.
- Вы так и не сказали откуда вам известно мое имя, - осторожно напоминаю я. - Вы знаете кого-то из наших посетителей, и он назвал вам его? - мне ужасно хочется верить, что это действительно так.
- Не совсем, - уклончиво отвечает загадочный однофамилец. - О, прошу извинить, но вам, кажется, все-таки пора работать.
Я с облегчением вскакиваю со стула и оглядываю зал в поисках работы.
День тянется долго и нудно. В основном из-за пристального внимания однофамильца. Он просто не отрывает взгляд от меня. И, что просто ужасно, даже не думает уходить!
Пролетает час за часом, смена подходит к концу, а чувство облегчения никак не хочет меня посещать. Видимо, слишком много потрясений за день. У меня крепкие нервы, но и на старуху бывает проруха...
В конце концов смена окончена. Я переодеваюсь в спортивный костюм, в котором провожу в баре все свободное время, беру на кухне салат, апельсиновый сок, апельсин и выхожу в большой зал. Сейчас можно покушать и отдохнуть.
Сажусь за один из свободных столиков в углу. Вместо стульев рядом с ним два небольших диванчика. Сажусь на тот, что спиной к Александру Ларионову, и зрительный контакт прерывается, потому что я оказываюсь с головой скрыта спинкой мягкого дивана. Снимаю кроссовки, и складываю ноги в позу лотоса и принимаюсь за еду.
Сегодня много народа, и приятную музыку заглушает оживленный гомон.
На мой взгляд, бар - или кафе, как многие любят называть это заведение - больше походит на ресторан. Очень своеобразный, правда. Но через час бар и в самом деле превратится в самый настоящий ресторан. Фил, который сменил Леву на посту повара, раздвинет тяжелые портьеры у безоконной стены и взору посетителей откроется небольшая сцена, утопленная в нише каменной стены. Час будет выделен мне - отыграю свою программу. Она составляется посетителями, которые высказывают свои пожелания на вечер официанткам. После меня на сцене появятся фокусник, и певец - в его роли выступает Лева - обладатель неповторимого баритона; ему, как и мне, нравится работать в две смены.
Оборачиваюсь, отыскивая глазами Льва, но лишь натыкаюсь взглядом на странного вампира на другом конце зала, поэтому вновь отворачиваюсь, и замечаю у входа маму.
Она осматривает зал и, подозрительно быстро сориентировавшись, идет ко мне. Создается ощущение, что она бывала здесь прежде. А еще я замечаю то, что пропустила утром, - мама смущена и немного растеряна, но вовсе не из-за того, что чувствует себя виноватой. Или - не только из-за этого. Но есть и прежнее выражение - она вновь испугана и неуверена.
Но почему-то мне кажется, что она на какую-то долю - и я не знаю, насколько эта доля велика - изменилась. И изменилась в лучшую сторону. Не внешне. Нет. Просто, сколько себя помню, никогда не видела ее такой... цветущей. Дело вовсе не в прекрасном черном платье до колена и уложенных на макушке в простую, но очень приятную прическу. Прежде она всегда была ухожена, хорошо одета, - у нее, помнится, отличный вкус - но она не выглядела счастливой. Максимум - удовлетворенной жизнью. Не знаю, почему я понимаю это только сейчас... Возможно, потому, что стал заметен такой резкий контраст между тем, что когда-то было, и тем, что есть сейчас.
Интересно, что делает ее такой счастливой? Нет, не счастливой, а скорее - парящей. Или даже - цветущей. Да, именно цветущей. Это самое правильное определение.
Она подходит к моему столику и садится напротив меня.
- Привет, Сонечка.
- Привет, - долго молчу, потом говорю: - Думала, ты не придешь.
- Как видишь, все-таки пришла.
Снова воцаряется молчание. Но теперь обе мы думаем, каждая - о своем. Прочесть мысли мамы я не в состоянии, к сожалению... А хотелось бы знать, что она планирует делать дальше. Лично мне пришлось принять совсем непростое для меня решение. Не буду препятствовать маминым порывам. И, если возникнет такое желание, буду с ней максимально откровенна и дружелюбна. Не сомневаюсь, оно возникнет - и скорее рано, чем поздно. Оказалось, я не так ее ненавижу и презираю, как хотела бы. Как должна бы.
Меня к ней тянет, и тянет неудержимо.
Беру ее за руку. Такое непривычное ощущение - держать за руку кого-то такого родного и такого хрупкого, по-настоящему хрупкого. Кости людей менее прочные, чем наши.
Она легонько сжимает мои пальцы. Ей это чувство тоже внове.
- Ты была на работе?
Мама радуется моему любопытству
- Да. Я работаю все так же - в магазине, но теперь администратором, - понимаю, что она избрала ту же тактику, что и я - рассказать о себе как можно больше. - Потом зашла к Леше, прибралась. Кстати, ты не знаешь, где он может быть в десять вечера?
Мне этот вопрос кажется смешным. Во-первых, ему двадцать один год, и быть он может где угодно. А во-вторых, десять вечера - это еще детское время для вампира, даже для меня.
- Думаю, развлекается где-нибудь, - не удерживаюсь от улыбки. - Лучше уж пусть гуляет, чем пьет.
- Мне не нравится ни то, ни другое.
Кому нравится-то? Просто из двух зол выбираю меньшее.
- Ты не звонила папе?
Мотаю головой. С какой стати я должна ему звонить? Это он был инициатором их с мамой ухода от меня и Леши. И, кажется, не собирается раскаиваться в содеянном, в отличие от мамы. Еще один плюс маме - она вовремя опомнилась и пришла ко мне.
- Скажи... Мне бы очень хотелось знать... Что именно случилось полгода назад? Почему ты стала жить с... - я дала ей время вспомнить имя. - с Феликсом? Леша сказал, что тебя обидел, но в подробности не вдавался.
- Обидел - мягко сказано, - заставляю себя проглотить порцию салата, комом вставшую в горле. - Его дружки меня изнасиловали, - глаза мамы принимают вид больших темных бусин. - И я не помню, принимал ли в этом участие мой брат. Зато отлично помню, что он не препятствовал процессу, - смотрю на вилку в своей руке. Добавляю: - Это было не полгода назад. Это было чуть меньше семи месяцев назад. Семнадцатого ноября.
Мама ахает.
- Он извинился? Хоть что-нибудь на это сказал?
- Мы больше не виделись.
Она хмурится.
- Я с ним поговорю.
- Не смей! - я сжимаю ее пальцы. - Если ты с ним поговоришь, а потом он придет просить прощения, то это все равно будет не его решение!
Она морщится, и я запоздало понимаю, что, возможно, опять не рассчитала силу.
- Прости, - отдергиваю руку.
- Нет-нет, все нормально.
- Не нормально, - отрезаю я. - Меня не нужно бояться! Мама, неужели ты не понимаешь, что сейчас, секунды назад, я могла просто расплющить кости на твоих пальцах?! Вампиры в десятки раз сильнее людей! Сразу говори мне, если я делаю тебе больно, договорились?
Кивает.
Замечаю, что ее взгляд то и дело метается мне за спину. Кого она там увидела?
- Сонь, я хотела поговорить с тобой, - в голосе снова сквозят смущение и неуверенность. - Насчет твоего отца.
- Не хочу о нем говорить.
- Насчет твоего родного отца, - добавляет она, и я превращаюсь в сгусток внимания. - Вообще-то я думала, что ты его помнишь... Вы с ним безумно похожи. И если у Лешки хотя бы характер мой, то у тебя - и он отцовский, - это не новость. Леша такой же неуверенный в себе, как и наша мама, а я не похожа ни на одного члена нашей семьи. - Я не показывала тебе этот альбом, - она принялась исследовать содержимое своей сумочки и вскоре вытащила оттуда маленький фотоальбом. - Не думала, что он еще сможет пригодиться...
Протягивает его мне.
Открываю первую фотографию - и тут же закашливаюсь, подавившись глотком сока. Тело само поворачивается на сто восемдесят градусов и глаза отыскивают нашего странного посетителя.
Нет, ошибки быть не может. Эти глаза - отражение собсвенных! - я ни с какими другими не перепутаю!
Сердце колотится, словно сумасшедшее. Стараюсь успокоиться, но безуспешно.
Зрение позволяет мне рассмотреть каждую морщинку в уголках его зеленых глаз, - они явно возникли от систематичных улыбок. Перевожу взгляд на фотографию - каждая морщинка на месте.
Встряхиваю головой и просматриваю еще несколько фотографий. Они яркие, праздничные. На одной я задерживаю взгляд особенно долго. Мне здесь три или четыре года. Голова покрыта черными кудряшками, кожа бледная и нежная, как у любого ребенка, глаза - в пол-лица. И - Боже! - я забыла, что когда-то могла быть так безоблачно счастлива!
А рядом со мной стоит смеющийся Лешка - его пальцы избражают у меня над головой забавные рожки - и мама - она просто широко улыбается.
Но не это привлекает мое внимание. Все фотографии с моих дней рождения аналогичны этой.
За исключением одного нюанса в лице Александра Ларионова.
И, что кажется совсем невероятным, я сижу у него на коленях. Оба мы сияем невероятно счастливой улыбкой. Но я - потому что держу в руках заветный подарок - куклу в синем платье. А он - потому что на его колене сидит маленькая именинница, рядом стоит довольный паренек семи лет, а свободной от меня рукой он обнимает сидящую рядом с нами маму.
Вытаскиваю себя из оцепенения и, не желая верить в очевидное, смотрю на маму. Она по-прежнему смущена, но больше не скрывает своего счастья. Я понимаю, что Александра видела не только я. Причем мама с ним, похоже, общалась. И не единожды за последнее время.
Вынимаю фотографию из прозрачной рамки и читаю надпись на обороте:
День рождения Софьи, 02.03.1996 год.
Почерк не мамин, хотя обычно подобные подписи делала именно она.
- Позволите мне пересесть к вам?
Почти подпрыгиваю на месте, услышав характерную сипотцу у себя над головой.
Мама кивает, продолжая улыбаться, и вампир садится рядом с ней.
Странно, но я больше не чувствую холода, исходившего от него. Возможно, вечером, у меня разыгралось воображение? Этот вампир вовсе не так страшен и мрачен, как мне показалось. Или это такой эффект произвел тот факт, что Александр может улыбаться? Во всяком случае - когда-то явно мог.
И уж совсем невероятно, что я не отрицаю, что он - мой отец.
Я его помню. Действительно помню. Детские воспоминания довольно смутные, но фотографии освежили их, и теперь я достаточно точно помню свой третий День рождения.
Проснулась я как всегда очень рано, но папа уже не спал. С видом отчаянной домохозяйки он готовил что-то на кухне. А вот мама спала, как и Лешка. Я, конечно же, побежала всех будить и вскоре уже наслаждалась подарками. Лешка подарил мне самодельную открытку с изображенным на ней корабликом, а родители - куклу в голубом платье, на которую мама сшила еще несколько нарядов. Я отчетливо помню, как всех поцеловала, сидя на руках у папы. Кажется, в те времена я вообще не слазила с его рук. Тогда мне просто до ужаса нравилось накручивать на пальцы его вьющиеся волосы. Он смеялся и дул мне в нос... Я тоже смеялась...
А еще он всегда, даже когда смеялся или шутил, называл меня полным именем. Однажды даже пояснил этот факт, хотя, конечно, в три года я этого не поняла.
- Ты не Соня - потому что никогда не спишь подолгу. Ты Софья - потому что очень смышленая, к тому же всегда будешь мудрой. А уметь принимать мудрые решения - это очень важно, - вот, что он мне сказал.
Удивительно, что я помню эти слова даже по прошествии тринадцати лет.
Долго молчу, переводя взгляд с мамы на... А как его называть? Ну, здравствуй, первая дилемма.
Итак, продолжаю молчать. Вовсе не потому, что зла на родителей, и не потому, что испытываю какое-то отвращение. Просто я не знаю, что нужно говорить или делать в такой ситуации.
- Ничего не скажешь? - мама обращается ко мне.
- Что, по-твоему, я должна сказать? - чувствую, как левая бровь изгибается дугой. - Ко мне не каждый день приходят люди, которых я годами не вижу, и уже начинаю забывать. И вообще, я думала, что это вы потрудитесь объяснить мне, что за родительский день вы мне устроили! - осмеливаюсь перевести взгляд с мамы на отца (?).
Мама берет в руки салфетку и принимается нервно крутить ее в пальцах.
- Все это неразрывно связано с тем, что произошло полтора года назад, - я обращаюсь в слух. - Но началось все значительно раньше, когда и ты, и Лешка были еще маленькие. Просто с самого начала наша семья была неправильной... - заметив мое недоумение, мама делает маленькое отступление. - Думаю, ты должна понять. Допустим, взять нас четверых - Леша, ты, я и отец. Я человек, ваш отец - вампир. Мы всегда рассматривали ваше будущее в человеческом свете, если можно так выразиться. И вот теперь представь, что ни ты, ни Лешка на превращаетесь в вампиров. Что тогда?
- Мы бы состарились и умерли через несколько десятков лет, - не задумываясь, отвечаю я, и, действительно, начинаю понимать. - И тогда вышло бы так, что мы переросли отца? То есть Александра... Как вас по отчеству? - этого я никак не могу вспомнить.
- Не надо отчества. Зови или Саша, или Александр, или папа, но, думаю, на последнее ты, Софья, не согласишься, - отвечает вампир.
Киваю и даю понять, что готова слушать дальше.
- А ты была так привязана к отцу... Словом, мы решили, что лучше для всех будет, если Саша исчезнет, пока вы еще маленькие. И, несмотря на то, что мне пришлось выйти замуж второй раз, чтобы у вас была полноценная семья, с Сашей мы поддерживали отношения, правда, в последние два года потеряли связь...
- То есть тебе можно было общаться с человеком, которого ты любишь, а нам, его детям, нельзя?! - я чувствую, как в груди вскипает не знакомая прежде ревность.
- Возможно, мы были неправы, - неожиданно вмешивается отец. - Но это палка о двх концах. Не думаю, что ты говорила бы так, оставаясь человеком.
Мой пыл немного угасает, однако, вовсе не от того, что меня убеждает довод, а от звука сиплого голоса. Очень смутно, но я припоминаю, что еще маленькой девочкой любила лежа с закрытыми глазами слушать папины рассказы о каких-то непонятных мне рыцарях и замках.
Неожиданно меня посещает догадка - неужели он жил в средневековье?!
Мама выдерживает паузу, убеждаясь, что больше мы не намерены ее перебивать, и продолжает:
- Итак, проходит время, вы растете. Когда у Леши стали появляться первые признаки вампиризма, я ужасно испугалась и расстроилась. Мы с ним долго скрывали от вашего отчима факт превращения Лешки в вампира, - и от меня, припоминается мне. - Это не составляло труда - превращение проходило у него легко и просто, если ты помнишь. Но вот когда ты начала меняться... Этого было не скрыть... Думаю, ты помнишь причину, - ну еще бы я ее не помнила! Мне просто в один прекрасный день стало ужасно плохо, а вечером, когда с работы пришел папа, я почувствовала, услышала и учуяла, бег крови в его венах. Лешке пришлось здорово потрудиться, чтобы удержать меня на месте и не дать мне броситься на любимого отца. Кстати, тогда-то я и узнала, что мой брат - почти взрослый вампир (во-первых, он рассказал об этом, а во-вторых, ему пришлось поделиться ос мной кровью из своей заначки). - Само-собой ваш отчим перепугался и настоял на нашем отъезде. Почти сразу мы развелись. Я стала разыскивать Сашу, чем и прозанималась все эти полтора года.
У меня расширяются глаза от изумления, но я нахожу в себе силы спросить:
- Зачем искала?
- Меня рано или поздно не будет, - с редкой для нее твердостью говорит мама. - А вам нужен будет родной человек. А Саша всегда говорил мне, что если ситуация обернется подобным образом, - кто-то из вас все-таки станет вампиром - я должна буду его разыскать.
- И что, понадобилось целых полтора года для этого? - я скептически перевожу взгляд с мамы на отца.
- Было бы проще, если бы меня не направили работать в Канаду, - снова вмешивается вампир. - Случайность, что вчера ночью я приехал сюда, в Екатеринбург. И счастье, что Наташа в это же время решила еще раз попытать удачу на крыльце моего дома.
Воцаряется относительная тишина.
На этот раз я не говорю ни слова действительно очень долго. Возможно, все было бы намного проще, если бы родители на самом деле поступили эгоистично. Тогда можно было погрузиться в ненависть. Но ведь они думали о нас, сових детях! И я не могу обвинять их в этом! Только... что мне теперь делать? Прыгать от счастья? Рыдать? Требовать чего-то, что сможет компенсировать нашу разлуку? Но что ее может компенсировать?
Нет, я не сделаю ничего из этого списка. Все, что мне нужно, - это знать одну, крайне простую вещь...
- Вы теперь никуда не денетесь? - пристально смотрю на них. С мамой все понятно, - я вижу ее насквозь - и она больше добровольно не оставит меня. Но вот с отцом дело обстоит сложнее, хотя врать он явно не намерен.
- Я буду с тобой ровно столько, сколько этого захочешь ты, - тихо повторяет мама свои слова.
- Мне, в отличие от Наташи, твое разрешение на помощь тебе не требуется, Наташа.
Я удовлетворена ответом. Мне слишком сильно хочется иметь нормальную семью, чтобы ставить под сомнение чьи-то слова и тем самым рушить возможный союз. Мне хочется, чтобы все было как прежде - сияющая от счастья мама, беззаботная я, веселый Лешка и не чаящий в нас души отец.
Одеваю кроссовки, поднимаюсь из-за стола и поднимаю поднос с пустой посудой.
- Отлично, - голос у меня странно чужой. - Рада была с вами увидеться. Но если вы ничего не собираетесь больше заказывать, то предлагаю вам, Александр, отвезти маму домой. Ей не безопасно ходить по улицам одной в такое время. В последнее время Обращенные разбушевались - нападают на всех без разбора. Доброй ночи.
Разворачиваюсь на пятках и ухожу на кухню, где, естественно, налетаю на Фила.
- О! Малышок, я ведь тебя и кипятком полить мог, - он неожиданно укроизненно смотрит на меня.
Меня хватает только на то, чтобы возразить:
- Я не Малышок.
Плюхаю у него перед носом поднос с грязной посудой и ухожу в кабинет Феликса.
- Как скажешь, Телепуз! - доносится мне в спину.
Феликс поднимает на меня недоуменный взгляд.
- У тебя смена через пятнадцать минут. Почему так долго? Обычно ты обедаешь за десять минут.
Не произнося ни слова, скрываюсь за широкой дверцей темного шкафа, снимаю с плечиков легкое хлопковое платье лавандового цвета и быстро переодеваюсь в него. Мне нравится это платье с воздушными рукавами-фонариками, глухим воротом, свободной юбкой до колена и широким белым поясом на талии. Меняю кроссовки на белые балетки. Подцепляю две пряди - у правого и левого висков - и стягиваю их на затылке тонкой белой ленточкой.
На перевоплощение уходит не больше двух минут.
- Доволен? - резко интересуюсь я, захлапывая дверцу шкафа, из которого уже успела вытащить футляр со скрипкой. - Осталось еще целых тринадцать минут! Только на черта они мне? - прислоняюсь спиной к стене.
Феликс наконец замечает перемену моего настроения.
Встает из-за стола и вплотную подходит ко мне.
- Что случилось?
- Да все просто супер!
- Сонь, не надо так. Скажи, что случилось? Мама приходила? Поссорились?
- Нет! - почти кричу ему в лицо.
- Да что же тогда?!
- Ты знаешь, кто такой Александр Ларионов?! Ты знаешь, почему мы так с ним похожи?
- Нет, - я вижу, что он искренен. - Но когда я утром увидел твою маму, то почему-то вспомнил, как еще ребенком видел его с молодой девушкой, твоей ровесницей. И она очень была похожа на твою мать. Только вот я не был уверен, что это действительно была она... Да что, черт возьми, случилось?!
- Ларионов - мой отец! - выплевываю я. - Мой родной отец! Еще один родитель, некогда бросивший меня и моего брата! Он объявился только потому, что я превратилась в вампира! Нет, ты представляешь?! - слова льются из меня нескончаемым потоком. - То есть что у нас получается? Я могла прожить целую жизнь - и не узнать о его существовании! А мама с ним общалась все эти годы! Чистой воды дискриминация! И я, по-втоему, Феликс, должна быть спокойна?
- Во-первых, о том, какой ты должна быть, я ничего не говорил, - хмуро замечает Феликс, и его испортившееся настроение на корню пресекает мою истерику. - А во-вторых... Неужели плохо, что они, мама и папа, здесь, с тобой?
- Дело в том, что я готова простить им все, и едва ли не вешаюсь обоим на шею! А они этого не заслуживают! - беспомощно шепчу я, и прижимаюсь к Феликсу. - Я просто не знаю, что мне делать... Слишком быстро. Слишком много информации. Я так не могу.
Феликс некоторое время не произносит ни слова и просто гладит мои волосы.
В какой-то момент понимаю, что вот-вот опоздаю на смену, и с огромным нежеланием отстраняюсь от любимого человека.
- Мне работать нужно.
- Нет, - неожиданно заявляет Феликс. Он быстро сгребает все бумаги в сейф, закрывает его, берет футляр с моей скрипкой, мою сумочку и, поймав меня за руку, выходит из кабинета и закрывает его. Потом протягивает мне ключи. - Иди к Филу. Скажи, что сегодня за бар ответственнен он. Сегодня, и еще пару дней, скорее всего. Потом приходи в машину.
Остолбенело смотрю ему в след. Придя в себя, все-таки направляюсь на кухню выполнять просьбу, хотя не совсем понимаю, в чем ее причина. То есть - совсем не понимаю.
Застаю Фила за нарезкой помидоров. С грохотом опускаю связку с ключами у него перед носом. Ответная реакция не заставляет себя ждать.
- Оу! - парень резко выпрямляется и с интересом смотрит на меня. - И куда это вы собрались? Детское время давно закончилось, Телепузу пора спать, - он лучезарно улыбается, и у меня как всегда не получается как следует на него обидеться.
- Понятия не имею, куда мы собрались. Феликс просто собрал наши вещи, и, кстати, даже не дал мне переодеться, - бесстрастно заявляю я. Вообще я это платье довольно часто ношу и вне работы, но сегодня собиралась оставить его в баре. - Но велено тебе передать, что ближайшие пару дней "Дракулой" заведуешь ты.
Собираюсь уходить, но вдруг понимаю, что мне мешают пальцы Филиппа, сомкнувшиеся на моем запястье. Вот только этого мне согодня для полного счастья не хватало...
- Слушай, Фил...
Он мотает головой, постепенно придавая своему лицу непривычно для него серьезный вид. Фил обхватывает меня обеими руками за талию и, легко, словно я вешу меньше пушинки, пересаживает меня на прохладную поверхность стола - в той его части, где он каким-то чудом остался абсолютно чист. Потом встает прямо передо мной, так, что теперь мне никак не уйти без допроса при всем желании. Ко всему прочему, наши глаза оказываются на одном уровне - высокий стол компенсирует ощутимую разницу в росте.
Не люблю, когда он так делает. Никогда не любила.
- Отлично, - резко говорю я. - И чего ты хочешь? Мне кажется, в наших отношениях чуть меньше года стоит жирная точка.
Его брови высоко взлетают.
- Я не об этом. Соф, я просто хочу понять, что сегодня происходит... А в наших отношениях... Да, ты поставила в них точку.
Просто до смерти хочется отвести взгляд, но это невозможно, учитывая, что наши лица находятся на расстоянии десяти сантиметров.
Мне больно, что я потревожила его старую рану, мешая ей заживать, и, тем не менее, убеждаю себя, что лучше просто отвечать на вопросы Фила, чтобы случайно не ляпнуть лишнего.
- Хочешь знать, что происходит... - он кивает. - Черт, хотела бы я сама знать, что вообще происходит, Фил! Но суть такая - сегодня мне на голову свалились родители, причем в их... первоначальном составе.
Парень ошарашенно смотрит на меня, и первое, что приходит ему на ум:
- Брат знает?
Вопрос застает меня врасплох.
- Ну, насчет мамы точно знает - он дал ей наш адрес... А насчет отца - не имею ни малейшего представления. Не удивлюсь, что они и раньше виделись, когда Лешка только стал вампиром...
- Где связь? - продолжает недоумевать Фил.
Коротко объясняю.
Он глубоко вдыхает, потом меняет тему разговора.
- Леша с тобой больше не связывался?
- Ни больше, ни меньше. Я его вообще не видела с того раза.
- Скотина! - вырывается у Фила.
Теперь приходит моя очередь вздыхать.
- Успокойся. Нервные клетки не восстанавливаются. И не надо так о Леше. Он мой брат, и твой бывший друг. Я ему даже благодарна. Не будь Лешки, у него не было бы тебя, лучшего друга, а не будь тебя, я бы не познакомилась с Фели... - прикусываю язык, понимая, что опять полезла не в те заросли, поэтому поспешно добавляю: - Хотя, конечно, ты прав, скотина та еще, - у меня получается вымученная улыбка.
Некоторое время Фил просто смотрит на меня. Его глаза впитывают каждый участок моего тела. И я знаю, как больно ему созновать, что это тело ему больше не принадлежит ни в коей мере...
Но, я попыталась себя утешить, как раз в этом причина, по которой Феликс мне ближе. Феликс умеет ждать, а главное, умеет, как я уже сказала маме, уважать каждый аспект моей жизни - правда, иногда меня это раздражает, особенно, когда это самое уважение идет в разрез с моими планами и желаниями. А вот Филу нужно все и сразу. Но, как мне кажется, когда имеешь дело с шестнадцатилетней девушкой, пыл нужно поубавить. Только вот понял он это с легким опозданием. И теперь ему не оставалось ничего другого, кроме как систематично, изо дня в день, подкалывать меня насчет моего возраста.
А вообще Фил мне нравится. Он такой... домашний! От него почти пахнет уютом и чем-то родственным. А еще он похож на Лешку.
Только не такой гад.
- Ты не знаешь, куда Феликс решил меня эвакуировать? - ого! я уже в состоянии улыбаться!
- Нашла у кого спросить, - ответно улыбается Фил.
- Так, я и Соня берем отпуск на неделю, - в кухне появляется Феликс, видимо уставший ждать меня в машине. - Так что ты, Фил, ответственный за все. Спасибо за помощь, - он скрывается за дверью, потом снова выглядывает. - Сонь, ты скоро?
Продолжаю улыбаться, и развожу руки.
- Меня взяли в плен и устроили допрос с пристрастием.
Лицо Феликса заметно теплеет. Ему приятно, что я, в целом, уже успокоилась.
- Я подожду, - он уходит, причем на этот раз действительно уходит - я слышу удаляющиеся шаги.
- С вашей личной жизнью у меня своей никогда не будет, - Фил притворно обижается, но при этом даже не думает отступить от меня хотя бы на полшага. Он хоть бы Феликса постеснялся, что ли! Правда, у меня такое чувство, что для него такое поведение в присутствии Феликса - всего лишь своего рода вызов. Или как-то так. Фил постоянно пытается продемонстрировать, что я к нему определенным образом по-прежнему привязана, за исключением того времени, когда называет меня "Телепузом" или "Малышкой Софкой", беспрерывно препираясь со мной. Ну, просто ребенок.
Боже, как же я счастлива, что Феликс - взрослый человек, и не ведется на подобные глупости!
Не обращая внимания на двусмысленность вопроса (то ли не будет ее из-за отсутствия меня, то ли - из-за отсутствия выходных), пытаюсь сдвинуть парня с места, чтобы наконец спуститься и уехать куда там меня собрался везти Феликс. Только безуспешно. Фил не только не сдвигается, а еще и кладет одну свою ладонь поверх моей руки, которой я упираюсь ему в грудь, а второй проводит по моей щеке.
- Не совсем понимаю, что именно происходит сейчас в твоей семье, но твои родители - я имею ввиду и маму, и родного отца - самые замечательные на свете. По крайней мере, я помню их именно такими. Постарайся их простить и принять.
- Я не должна их любить в той мере, в которой до сих пор люблю, - я беспомощно заглядываю в его синие глаза. - Я понимаю, что тебе виднее - ты знал их дольше меня. Во всяком случае, папу... Просто я не должна чувствовать то, что сейчас чувствую. Это неправильно.
Фил неожиданно начинает хохотать.
- Соф, ты меня иногда поражаешь! Я не помню ни одного раза, когда бы ты сделала то, что должна. Ты делаешь только то, что хочешь. Ну, или в крайнем случае, то, без чего никак не обойтись.
Мне наконец удается его отпихнуть и спрыгнуть на пол.
- Ладно, Феликс заждался. Я пошла.
- Вот и правильно, - Фил обнажает ровные зубы в широкой улыбке. - На недельку можешь забыть обо всем на свете.
- Действительно, не помешает, - я тихонько смеюсь. - Пока.
- Пока, Телепуз, - его лицо озаряет привычная ухмылка.
Уже у двери машу ему рукой. Потом, уже оказавшись в коридоре, на микросекунду заглядываю обратно в кухню. Сердце сжимается.
Фил стоит, прислонившись к столу, где я только что сидела. От прежней ухмылки не осталось и следа. Синие глаза померкли. Чувство, словно парень постарел... Наверное, так он будет выглядеть лет в сто, когда все вокруг станет известным и скучным...
На мгновение возникает желание подойти, обнять его. Но так будет только хуже.
Заставляю себя не жалеть его, и иду в машину.