День мы с Ксюшей проводим, болтая и хихикая в гостиной за просмотром телевизора или у нее в комнате.
К вечеру перебираемся в кухню. Ксюша говорит, что родители голодными не вернутся, но можно порадовать их чем-нибудь вкусным. И, поскольку перспектива сделать что-то совместно мне по душе, мы принимаемся за готовку пиццы.
Много времени у нас на это не уходит, и почти перед самым приходом родителей Ксения уговаривает меня переодеться в воздушное белое платье с привычной длиной чуть ниже колена, купленное ею специально для меня, и отлично контрастирующее с теперь уже смуглой кожей. Край расклешенных рукавов, которые мама называет "три четверти", и низ отделаны тонким ярко-алым кантом.
Сама она облачается в платье очень схожее с моим, но отделка у него не красная, а небесно-синяя.
Мои волосы она быстро, но крайне аккуратно заплетает в несколько косичек, которые также сплетает между собой и бережно закрепляет алой ленточкой.
Заглядываю в зеркало и сначала не узнаю себя. Весь мой вид соответствует скорее образу сказочной эльфийской принцессы, нежели современной девушки.
- Обалдеть, - выдыхаю я.
- Нравится?
- Еще бы!
Пока я разглядываю свое отражение, Ксюша делает себе точно такую же прическу, как и у меня, но вплетает синюю ленточку.
Все время, затраченное на наше перевоплощение, она не перестает посмеиваться.
- Да мне интересно, насколько мы с тобой внешне отличаемся, - поясняет в конце концов она. - Даже отца можем обмануть! Сейчас вот апельсинку пополам скушаем...
- Апельсины - это искуственный запах, - напоминаю я. - Отец наверняка различит запах тела...
- Сестренка, мы одна семья! - лицо Ксюши становится таким, словно она готова целую лекцию прочитать. - Словом, запах тела у нас хоть и различается, но крайне схож! Так что апельсинки, апельсинки будем кушать...
Через пару секунд после того, как разделенная поровну апельсинка была нами съедена, а пицца выложена на большую тарелку, по дому разносится дверной звонок.
Мы синхронно вылетаем в прихожую, и Ксюша открывает дверь.
Родители заходят, передают нам пакет с продуктами...
...и далее следует немая сцена.
Глаза у мамы становятся просто невероятно огромными. Она завараженно переводит взгляд с меня на Ксюшу, явно не понимая, кто есть кто.
Папа смотрит на нас с не меньшим восхищением и недоумением.
Я заинтересованно перевожу взгляд на Ксюшу - ну как, удался эксперимент? - и на мгновение сама немею от удивления. В электрическом свете не только наряд и прическа сестры кажутся фантастическими, но и сама она словно соткана из воздушных нитей.
А ведь и я выгляжу не хуже!..
Ксюша делает за спиной жест пальцем: погоди.
- Мы едва успели приготовить ужин к вашему приходу, - заявляет она. - Ксюша сказала, что вы придете позже, что у нас еще целых пятнадцать минут...
Я замечаю еще одно наше сходство, которое определенно было и есть, но почему-то не отмечалось мной прежде. Мы говорим одинаково! Нет, это просто невероятно... Такого просто не бывает! Однако факты говорят сами за себя. Ксюша чуть картавит, когда произносит мягкое "р", совсем чуть-чуть присвистывает на "с", а "шипящие" яркие и острые, если можно так выразиться, и голос у нее мягкий, переливчатый. К тому же у нее интересная манера говорить - четко выговаривая каждое слово. Сколько себя помню, родители всегда гадали, где я так говорить научилась.
Одариваю родителей улыбкой, даже не заботясь о том, чтобы стараться походить на Ксению. Мы, видимо, и без того похожи друг на друга больше близнецов. Затем мельком смотрю на часы, на всякий случай прибавляю к увиденному пятнадцать минут и беззаботно сообщаю:
- Ну да, я думала, вы придете несколько позже.
Папа неожиданно приходит в себя и легко прищуривается, глубоко вдыхает воздух сначала рядом со мной, потом рядом с Ксюшей, и удовлетворенно улыбается.
- Удивительно, девочки, но вы ухитрились провести родного отца. Почти ухитрились. Поздравляю, Ксения, - он безошибочно подходит к старшей дочери и целует ее в лоб. Потом проделывает то же самое и со мной. - Я, конечно, знал, что вы похожи до крайности, но то, что я вижу превзошло все мои ожидания. Теперь, Софья, понимаешь, почему я вчера сразу тебя узнал?
- Да уж где тут не понять, - я улыбаюсь. - Но вам стоит идти на кухню, потому что ужин может остыть.
Они уходят наверх переодеваться.
Мама не находит в себе сил даже поздороваться. Ну, что же, теперь ее очередь изумляться раз за разом...
Ксения заливается громким смехом. Я некоторое время смущенно переминаюсь с ноги на ногу, а затем присоединяюсь к ней.
Через несколько минут вчетвером мы сидим за столом и с аппетитом поглощаем пиццу, она получилась на удивление вкусной, домашней. Я не ела такую с тех пор, как в последний раз видела маму. Это ее привелегия - готовить подобные вкусности. Хотя, пожалуй, сегодня я уже не удивлюсь, что делать пиццу ее научила моя сестра.
Ужинаем в полнейшей тишине.
Когда я поднимаюсь, чтобы налить себе и Ксюше чай (родители еще не успели поесть) и поставить вазочку с кофетами на стол, то чувствую, как меня провожают все шесть глаз.
Спокойно пить чай тоже не получается. Стараюсь следовать примеру Ксении и вести себя непринужденно, но вскоре сдаюсь - с силой отодвигаю от себя кружку, и с не меньшей силой опускаю на стол конфету, которую так и не успела развернуть.
- Что случилось? - тут же оживляется мама.
Набираю полные легкие воздуха и сообщаю:
- Не-воз-мож-но, - голос у меня хриплый, поэтому мама могла не понять произнесенного мной слова. Прочищаю горло и повторяю: - Невозможно.
- Что именно? - не понимает папа.
- Все, - я обвожу рукой вокруг себя, имея ввиду сразу и дом, и наличие сестры и отца, и присутствие мамы, и семейный ужин. Описать то, насколько это все нормально и правильно, и невероятно, у меня не хватает слов.
К счастью, на помощь приходит Ксюша.
- Сонька говорит, что ей не верится в нормальность всего происходящего, потому что она даже не подозревала, что вообще когда-нибудь снова окажется в кругу семьи, а уж о том, что состав семьи так кардинально изменится, тем более не подозревала, - на одном дыхании выпаливает она. - Все правильно?
Я киваю. На душе у меня вновь теплеет.
- Все, забыли, - я разворачиваю многострадальную конфету и отправляю ее в рот. - Просто не смотрите на меня как на восьмое чудо света. Вот и все. Мне бы хотелось, чтобы вы поняли, почему я и Ксюша так легко нашли общий язык, - родители переглядываются и дружно смотрят на меня. - Мы не берем в счет тот факт, что видим друг друга едва ли не впервые. И общение получается совершенно непринужденным. Мне кажется, мы с Ксюшей... ну, не знаю... Родственные души, что ли...
Неуверенно смотрю на сестру. Та подмигивает в знак полного согласия.
Мама улыбается.
- Мы непременно постараемся.
Я тоже улыбаюсь.
- А вы вместе? Ну, то есть ты здесь живешь?
Мама заливается краской.
- Нет... Я бы хотела, но - нет.
Видимо, на моем лице отражается крайнее недоумение, потому что Ксюша незамедлительно поясняет:
- Наташе не очень подходит наш образ жизни. Это во-первых. А во-вторых... Не знаю, как ты теперь к этому отнесешься... Но Наташа до сих пор боится, что ты можешь обидеться, если она будет слишком назойлива.
- Это как-то относится к проживанию здесь?
Тут наконец подает голос отец.
- Ксения предполагает, что ты, возможно, будешь у нас частым гостем, и лишний раз пересекаться с Наташей не захочешь.
Закатываю глаза.
- Мне казалось, мы это уже обсудили! И вообще, любой родитель по определению назойлив...
Ксюша смеется, и атмосфера заметно разряжается.
В конце концов, после продолжительной беседы я поднимаюсь и сообщаю, что мне пора домой. Ксюша тут же вызывается меня проводить.
Уже когда мы идем по подсохшему асфальту в сторону моего дома, я понимаю, что обратно сестра пойдет в полном одиночестве.
- Община - одно из безопаснейших мест мира, - улыбается она. - Наша Община совсем молодая, современная, но правила здесь соблюдаются старые. Если какой-нибудь сумасшедший Обращенный забредет на нашу территорию и решит напасть, например, на нас с тобой, то остальные жильцы будут обязаны встать на нашу защиту.
Я удивлена. Феликс, скорее всего, не знает об этом.
- Но нас-то с тобой даже Обращенный вряд ли догонит, - продолжает рассуждать Ксюша, отрешенно глядя куда-то в даль. - Ты ведь позапрошлой ночью удрала от одного, а у тебя специальная физическая подготовка почти на нуле...
Позапрошлой ночью я удирала только от охранника...
- Сто-о-оп! Стой, - я хватаю сестру за руку и мы останавливаемся, не дойдя до дома Феликса чуть больше ста метров. - Ты же не хочешь сказать, что Обращенный - это тот самый охранник?.. Черт! - я вижу, что опровергать мои слова она не спешит. - Ты-то как там оказалась? За мной, что ли, следила?
- Следить за тобой мне строго-насторого запрещено. Мне вообще было запрещено к тебе приближаться, чтобы у тебя раньше времени не возникло лишних вопросов, - Ксюша смотрит прямо мне в глаза. - Причина, по которой я оказалась там... Все сложно... Давай, я завтра тебе расскажу? Я как раз постираю твои вещи и принесу их тебе, заодно и расскажу все.
Некоторое время соображаю, но потом решаю, что не стоит омрачать вечер, и мы возобновляем ходьбу. Но вскоре, совершенно незаметно, переходим на бег, и уже через две-три секунды я нагоняю Ксюшу на крыльце дома.
Девушка окидывает меня удовлетворенным взглядом и по-хозяйски нажимает на кнопку звонка.
Феликс открывает через доли секунды. Еще меньше времени ему требуется, чтобы изумленно нас осмотреть, а потом крепко меня обнять.
- Ты уверен, что не ошибся? - с легкой насмешкой интересуется Ксения, и я едва удерживаюсь от смеха.
- Абсолютно, - с той же интонацией заверяет ее Феликс.
Счастливо улыбаюсь ему в плечо. Как же я рада снова быть здесь! Снова чувствовать тепло и неповторимый аромат его тела!
Но я быстро беру себя в руки, представляю дорогих (надо же, уже во множественном числе) мне людей друг другу.
- То есть охрана - это ты? - Феликс скептически смотрит на Ксению.
У той на лице появляется очаровательное снисходительное выражение.
- Мальчик мой, я как минимум в тридцать раз старше тебя, и примерно в два раза сильнее. Так что моя младшая сестренка сегодня была под надежнейшей охраной.
"Ее мальчик" ничуть не оскорбляется. Только проводит пальцами по хитросплетениям косичек на моей голове и с интересом смотрит на Ксюшу.
- Я рад, что у Сони наконец появилась семья, - в конце концов кивает он.
Ксюша втягивает носом воздух. Ее глаза сверкают хитрыми огоньками, когда она разворачивается и направляется к воротам. Напоследок девушка со смехом кидает мне:
- Поверь, завтра ты рано не встанешь!
У меня открывается рот и я с непониманием взираю на широко улыбающегося Феликса. Он увлекает меня в дом. И только тут меня почти сшибает с ног запах вина и фруктов. Так вот оно в чем дело... Продолжение семейного ужина... Решил искупить свою вину таким образом.
Насторение на градус падает, но этого все равно недостаточно, чтобы меня расстроить.
Снимаю красные балетки, выданные мне сестрой, вслед за Феликсом прохожу в гостиную... и остолбеневаю.
Комната сияет мягким светом трех свечей, он отражается от панелей телевизора, лакированой столешницы и других поверхностей и рассыпается по всему помещению. Человеку темно, а для меня - сказочно красиво. На столе - фрукты в хрустальной вазе и два сверкающих бокала, наполненные красным вином, смешанным с... крошечной долей крови! В баре это один из самых дорогих напитков.
Но почему-то я чувствую, что все это - лишь атрибутика. Самое главное - еще впереди. То есть, собственно, о самом главном я узнаю уже через пару минут.
Невольно проверяю наряд - соответствует ли сказочной обстановке? С облегчением понимаю, что да, соответствует. Потом сажусь на разложенный во всю ширину диван рядом со столом, потому что стоять у меня нет сил - ноги подкашиваются от странного волнения.
Феликс садится рядом.
- Не жалеешь, что осталась сегодня у родителей?
- Нет, конечно нет! - мгновенно забываю и о сюрпризе, и о волнении. - Мы с Ксюшей весь день разговаривали. Я уже забыла, что такое беззаботная девичья болтовня...
Феликс косо улыбается.
- Ты только не подумай ничего... Просто интересно, нет желания пожить с семьей?
Меня вопрос застает врасплох. Я ни разу не задумалась об этом. Но, наверное нет.
- Не думаю, что есть. Я отвыкла от того, что могу от кого-то зависеть так, как люди зависят от родителей, - приходится тщательно подбирать каждое слово. - Я рада, действительно рада, что они есть. Особенно рада, что есть сестра. Но жить с ними... Мы просто перессоримся, вот и все. А этого я совсем не хочу.
Чувствую, что Феликс сдерживает улыбку.
Мы некоторое время разговариваем о том, как я провела день. Я неловко покусываю дольку апельсина. Делаю глоток вина, и слегка пьянею. Но не от алкоголя, а скорее от нескольких капель крови, добавленных в него. Кровь опьяняет меня и переполняет силой.
- Зачем? - задумчиво интересуюсь я.
- Ты о вине?
- О крови в нем.
Лицо Феликса, такое внимательное и нежное, становится хитрее.
- Тебе пригодятся твои силы.
Он целует меня, легко и почти не касаясь моих губ, однако по телу проходит волна просто сумасшедшего счастья, прежде мне совершенно не знакомого. Но поцелуй прерывается слишком быстро, и Феликс отходит к застекленному шкафчику, что-то берет оттуда и возвращается ко мне.
Слышу, как ускоряется ритм биения его сердца, теперь оно бьется в унисон с моим.
Никогда не видела его таким неуверенным и смущенным.
Феликс внимательно смотрит мне в глаза. Чувствую, что он вспотевает, но запах его пота не отталкивает меня, а скорее наоборот.
Голова начинает кружиться, когда Феликс наконец произносит фразу, которая, как мне кажется, сегодня становится венцом всех неожиданностей и сюрпризов.
- Выходи за меня, Сонь.
Открываю рот, чтобы ответить: "Да, конечно!"... и не могу произнести ни звука. Несмотря на то, что это решение уже несколько месяцев являлось вопросом времени, я все равно впадаю в ступор, часто хлопая ресницами и оторопело глядя на простенькое золотое колечко на ладони Феликса. Даже отсюда я вижу, что на его гладкой поверхности выгравирована фамилия семьи Феликса - "Плетцер".
В конце концов, когда становится ясно, что дар речи ко мне вернется, возможно, еще не скоро, я просто киваю.
По лицу Феликса пробегает тень сомнения, затем счастливое волнение, а потом я оказываюсь заключенной в его горячем объятии.
- Вот откуда вопросы о вновь обретенной семье? - догадываюсь я.
- Просто мне не хотелось бы отрывать тебя от нее против твоей воли.
И вот тут меня как ледяным душем поливают. Я резко отстраняюсь от Феликса и смотрю на него почти с ужасом. Что я скажу маме?! "Прости, для меня, конечно, ценен опыт родителей, но я решила наступить на ваши грабли, потому что я надеюсь, что у нас с Феликсом будет нормальная семья"?! Чушь! Чушь, чушь, чушь... С какой стати я вообще должна перед ней оправдываться? Ха! Пришла к взрослой дочери - вот и получает новости...
Снова льну к обалдевшему Феликсу, стараясь выкинуть из головы глупые переживания.
- Что-то не так?
Вместо ответа целую его, вкладывая в поцелуй всю себя, всю нежность и все желание, которое с новой силой вспыхивает в нас обоих. Делаю то, чего раньше себе не позволяла, - руками скольжу по телу Феликса. Крашеком сознания с удивлением отмечаю, насколько он мускулист. Наверное, и в своей нормальной, человеческой, жизни он был силен...
- Я тебя очень... очень люблю... Феликс, - сквозь поцелуй еле слышно бормочу я, одной рукой исследуя его рельефное плечо, а другой продолжая скользить по не менее рельефной груди. Чувствую, как он напрягается всем телом. - Здесь ничего... не может быть не так...
Он с улыбкой что-то отвечает, но слова пролетают мимо моих ушей, потому что после того, как одна из ладоней Феликса накрывает мою грудь, а большой палец проводит над самой ее чувствительной точкой, все, что я, ослепленная яркой вспышкой влечения, могу сделать, - это со свистом втянуть воздух, замереть, и, зажмурившись, пытаться прогнать непрошенные воспоминания. Черт, ну ведь не помнила же я, что со мной делали! Вот и вспоминать не нужно!
Теперь Феликс напрягается уже совсем по другой причине.
- Вот теперь точно что-то не так.
Я не отпускаю его.
- Я тебя пришибу, если ты сейчас отпрыгнешь от меня, - в таком возбужденном состоянии я не могу выдать нормальную угрозу. - И замуж не выйду. Потому что нормальные семьи так не живут. И к брату уеду. И вообще!.. - запас аргументов иссякает до обидного быстро, поэтому от слов я возвращаюсь к своему прежнему занятию, не дав Феликсу даже ответить.
Знаю, что сейчас, машинально отзываясь на мои старания, он решает непростую для себя задачу. Оставить меня живой, здоровой и психически уравновешанной - и остаться одному, без меня (оба мы знаем, что даже в такой ситуации я не выдам угрозу просто так, без дальнейшего ее исполения). Или все-таки поддаться наконец моим уговорам и убеждениям - и столкнуться с неизвестностью последствий. Судя по тому, что его руки вновь становятся настойчивыми, а губы покрывают поцелуями лицо и шею и остальные открытые платьем части тела, второй вариант его устраивает в большей степени.
Когда по телу у меня начинают бегать мурашки, сменяясь волнами жара, Феликс в мгновение ока оставляет меня без платья.
Мысленно благодарю Ксюшу за замечательное нижнее белье. Как же вовремя у меня сестра объявилась...
Пытаюсь расстегнуть пуговицы на рубашке Феликса, но пальцы отчаянно дрожат от не весть откуда взявшегося волнения. Я готова расплакаться, - едва ли не впервые в жизни! - когда Феликс накрывает мою ладонь своей и после долгого нежного поцелуя шепчет мне прямо в ухо:
- Успокойся, - его губы легко касаются мочки, и всю плаксивость как рукой снимает.
Пока я силюсь справиться с собственным сумасшедшим сердцебиением, Феликс сам снимает с себя рубашку и брюки, избавляя меня от необходимости лишней нервотрепки.
Неожиданно для нас обоих, проведя по такому знакомому, такому родному телу рукой, я в конце концов перестаю паниковать и просто отдаюсь во власть своих эмоций, рук и губ Феликса...