Аннотация: Рина - охотница, одна из последних, кто видит сны в своем мире. И эти сны куда красочнее ее действительности. Есть только одно "но": кому могут помешать эти сны и почему с каждым разом все сложнее просыпаться?
Я в принципе не той породы людей, которые называют какие-то дни особенными или считают, что в минуты меняется вся жизнь. Нет, вся жизнь в минуты не меняется. Она меняется медленно и изощренно, это мы привыкли замечать эти изменения в последний момент.
Мы тогда с Улой были на охоте - загнали в городской школе одного старого мерзавца в угол. Он был едва ли не последним вампиром в городе, но вместе с тем - самой кровожадной тварью, которую я встречала на своем веку. За месяц он пытался обратить двух несчастных школьников, в результате умерших, и утолил свой голод десятью людьми, из которых выжила только одна десятилетняя девочка.
Мы выслеживали его две бессонных недели. Мы искали вампира в старых заброшеных складах, в притонах, подвалах, тоннелях метро, на чердаках, в будках на крышах и даже в борделях. Но этот оказался старым и умудренным житейским опытом - он легко одел на себя костюм учителя и пошел учить деток истории. Истории чего неизвестно, но уж точно рассказать он мог немало. В силу своего возраста он избавился от негативной реакции на солнце, нуждаясь лишь в редком отдыхе и больших количествах крови.
Ула настаивала на том, чтобы напасть на него днем - горит он на сонце али нет, но силушки вампирской днем у него явно убавляется. Но Тайный совет был категорически против дневных вылазок и запугивания мирного населения - уничтожение вампира зрелище не для слабонервных. Потому мы и оказались в глухой ночи в нашей старой школе, которая до Восстания еще хоть как-то пыталась поддерживать имидж городской, но после оставила эту затею для следующих поколений.
Мы Восстания не застали, но родители родителей, точнее те, которые остались в живых, немало нам рассказывали о тех страшных днях, когда расы, не являющиеся людьми, решили заявить о своем существовании. В нашем краю их оказалось не так много, как в других, потому люди держались до последнего. Вампиры, оборотни, перевертыши, упыри - все те, которых мы привыкли считать сказками и мифами, оказались реальными, реальнее любого фильма или книги. И мир погрузился в пучину этой реальности.
Людей терзали зубами и когтями, клыками и вновь когтями, но мы выстояли. В городе, бывшей второй столицей, осталось меньше четверти населения, да и то в основном дети и старики. Мы - третье поколение, которому посчастливилось не увидеть те реки крови, но которому выпал жребий строить новый мир на руинах старого. Этот жребий определил судьбу каждого из нас - нас учили как охотиться на нечеловеческие расы, как находить и быть ненайденным, как выживать и как не давать выжить другим.
Сложно стать нормальным человеком, а особенно девушкой, когда тебя учат ходить не на каблуках, а в военных ботинках, да не цокать "шпильками", а ступать бесшумно и осторожно. После Восстания в нашей стране остались отдельные экземпляры рас, которые доставляли массу хлопот. Особенно в последнее время. Наверное, почувствовали затишье и решили бороться если не за господство, то хотя бы просто за выживание. Но люди оказались более злопамятными и даже на неравное равноправие в свою пользу согласны не были, продолжая истреблять тварей.
На охоту мы с Улой выходили со стандартным запасом: серебро - оборотням, железо поострее - упырям и перевертышам, а деревянные колья - вампирам. Последние совсем уж обнаглели - тыкать им в лицо крестом и лить святую воду можно было с тем же успехом, что и орать на мусоровозку без водителя, надеясь на то, что та сдвинется с места или хотя бы перестанет вонять от звуковых вибраций. Несколько тысяч лет в человеческом обществе сделали своё - твари до невозможного адаптировались, став даже поведением походить на людей. Гуманстическими принципами, правда, так и не обжились.
Зато Восстание дало и позитивные результаты, если в такой ситуации позитивизм может существовать еще хоть в какой-то форме. Так или иначе, но технический прогресс остановился и люди перестали хоронить себя в сети. Перестали исчислять себя в машинах, квартирах, домах и их количестве. Нет, конечно, оставались еще безумцы, которые тряслись за своё имущество больше, чем за жизнь, но таких с каждым годом и с каждой новой тварью в городе оставалось всё меньше. Люди сбивались в группы, чувствуя себя в безопасности только так.
Да и как чувстовать себя в безопасности, если твой верный пес может оказатся перевертышем, которому, как и оборотню, в полнолуние жаждется хоть кусочек человеченки? А упырь может спрятаться в подвале, зарывшись в лохмотья свежесъеденого бомжа? Да еще и подавать маловнятный, но человеческий голос. Вот пожалеет кто такого бомжа, ну или дворник решит, что дом приличный и не место тут всякому сброду, а через пару часов уж поминай как звали - только десятки старательно обглоданых косточек, да и те сохранены упырем на память как трофей.
Были у нас и свои развлечения - несколько каналов, которые продолжали вещать круглосуточно, старые фильмы, а изредка даже премьеры в кинотеатрах. Новый фильм бывал для нас праздником. Сейчас в моду вошли фильмы об эпических героях, которые день за днем спасали мир от будничной нечести. И, коненчо, праздничные фильмы в честь подавления Восстания.
Но я себя отнюдь не чувствовала героиней фильма. Особенно сейчас, обмазаная чесноком от пяток до макушки, с деревянными и металлическими кольями в рюкзаке, серебряными цепями на джинсах. Было в моем арсенале и еще одно универсальное оружие - деревянный колышек, длинное тонкое острие которого было спресовано настолько, что почти казалось стальным. Ручка кола была из более мягкого дерева, маня подержать её в руках, а потом и вонзить в противника. В сущности, оружие напоминало нечто из кухонного набора убежденной домохозяйки, но было до нельзя практичным и удобным. Его я хранила в особом чехле на поясе.
Ула на охоте часто поглядывала с немалой долей зависти на мой колышек. Второго такого не сыскать - достался мне по наследству от какого-то предка, бесславно почившего в Восстании. Напарница много раз просила оружейников спресовать дерево настолько же плотно, но те только руками разводили - мол, на определенном этапе дерево не выдерживает. Потому она продолжала завистливо поглядывать, а я, довольная собой и арсеналом, - улыбаться.
Но в школе, с этим вампиром всё пошло не так.
Часть I. Во сне
Он не ухищрался прятать своё логово - оно находилось в обычной учительской, которая ему, единственному историку в школе, принадлежала безраздельно. После Восстания обитать на месте своей работы не казалось чем-то сверхъестественным, ведь многие лишились своих домов, а на строительство новых не хватало материальных и человеческих ресурсов. После Восстания существовало всего два пути - убежать или погибнуть. Был и третий - стать обращенным, но он тоже приводил к тому же - побегу или смерти.
Мы крались по школе с истинным проворством, наработанным годами упорных тренировок. Не дай Бог что-то звякнет или, что еще хуже, нас выдаст дыхание, случайный чих, кашель, вздох. Нет права оступиться или отступить. Нервы на пределе, а глаза зорко глядят в темноту, едва разбавленную уличными фонорями. Этот уличный свет, казалось, хотел разорвать тьму своими косыми лучами, будто случайно заглянувшими в окно.
Ула быстро указала пальцем на столовую и беззвучно прошептала:
- Я проверю.
Я же осталась напротив зияющего темнотой проёма на случай, если всё же столовая окажется не пустой. Напарница быстро вышла оттуда, быстро пожав плечами, и мы двинулись дальше к нашей цели - учительской. Рвануть туда со всех ног с самого начало было бы смешным аматорством и непростительной ошибкой, возможно, даже роковой - в это время суток вампир мог насвистывая возвращатся с охоты и не встречать на с с распростертыми объятьями в логове. У нас же не было его зрения, слуха, силы и чутья - только элемент неожиданности да колья.
Логово оказалось бессовестно пустым. Зря мы пытались беззвучно пыхтеть от напряжения возле дверей учительской. Она, естественно, оказалась запертой. Повозившись с замком две минуты, мы с Улой оказались внутри.
Ничего неожиданного или хотя бы даже интересного нас там не ожидало - небрежно брошенное на старенький диван покрывало, стопка тетрадей на коричневом лакированом столе и с десяток книг на шкафу. Ни телевизора, ни газет, ни компьютера. Ничего, что говорило бы о связях с внешним миром.
Я расслабилась и повернулась к Уле:
- Это не его логово. Может, он, конечно, периодически здесь ночует...
- Тайный Совет сказал, что последний труп был найден здесь, - твердо напомнила Ула. - Если уж вампир надумывает прятать труп, то только в своем логове.
- Да посмотри! Здесь никаких его вещей нет! Ни одежды, ни даже банально холодильника для запасов, ничего, что говорило бы о его постоянном пребывании здесь.
Напарница скорчила недовольную гримасу и принялась разглядывать книги на полках. Я оглянулась, втянула воздух и внезапно ощутила кошмарный смрад - несло хуже, чем от упыря.
Я мерила комнату шагами, пытаясь вычислить, где же источник этого будоражощего аромата. Мой взгляд наткнулся на диван.
- Помоги мне! - крикнула я Уле, пытаясь в одиночку приподнять сидение дивана. Оно поддавалось нехотя, а смрад всё усиливался. Наконец-то в четыре руки мы едва не оторвали его от остова, заставив старые пружины протяжно всхлипнуть. Напарница отбежала в сторону, прикрыв лицо рукой и простонав:
- О боги!
Картина представилась еще та - вжатый под диван труп был явно не второй, и даже не третьей свежости. Изогнутое под всеми возможными углами тело, лишь частично напоминало человеческую оболочку. По линялым от крови длинным волосам можно было определить, что некогда это была женщина. Или девушка.
- Возьми себя в руки, Ула! - проворчала я, сама едва сдерживая рвотные позывы. - Надо всё-таки определить, кто это был.
- Давай вызовем специалистов. Наше дело - отлов и уничтожеине, а не копание в чужих телах. Я не притронусь к... этому.
- Когда сюда приедут специалисты, поднимется такая шумиха, что даже Тайный Совет не сумеет её замять. Ладно. Ты на дверях, я в диване.
На лице Улы разлилось такое облегчение, что оно казалось слаще мёда. Намазать на хлеб и масло - и лучшего десерта не надо. Мне же как всегда досталась самая грязная часть работы. Мысленно сетуя на профессию и судьбу в целом, я принялась за дело.
Вытащить тело оказалось не так сложно, как казалось сначала. Степень разложения указывала на то, что пролежало оно здесь не меньше недели, а то и десяти дней. Дааа, хорошие подарочки оставил нам вампир. Особенно я оценила презент после того, как оказалось, что правая нога трупа идет в отдельном комплекте, а несколько пальцев на руках отсутствовали вовсе. В общем, то еще зрелище.
Мало похоже на вампирский почерк, хотя в последнее время по всему миру прокатывались слухи об особом зверстве этих тварей. Основное отличие вампиров от прочих представителей нечеловеческих рас заключалось в их интеллекте. Новообращенного было легко выследить и уничтожить, потому ум старых закалялся десятками, а в некоторых случаях и сотнями лет. Словить их было сложно, уничтожить еще сложнее, но разгребать последствия их выходок...
Ула внезапно заскочила в учительскую и едва слушно, но быстро прикрыла за собою дверь.
- Он пришел, - прошептала она.
Бросив попытки идентифицировать личность мертвой девушки, я мгновенно достала свой замечательный колышек и заняла оборонительную позицию. Напарница вооружилась парой обычных кольев и стала в ту же стойку. Секунды текли медленно, их будто бы можно было тронуть рукой, но ничего не происходило. Две минуты спустя я вопросительно воззрилась на Улу, но та не сводила глаз с дверей, буравя их своими карими глазами. Тишина.
Внезапно дверь распахнулась и пожаловал виновник торжества. С всклокоченными седыми волосами, твидовом пиджаке и портфелем в руке он скорее напоминал сумасшедшего профессора, нежели сумасшедшего вампира. Мы даже на секунда оторопели - фото, предоставленное нам Советом мало напоминало этот экземпляр. Вампир растеряно глянул на нас, на труп, который небрежно развалился посреди учительской и протянул:
- Эээ...
Второго шанса мы ему давать не собирались. Ула зашла слева, я била в лоб. С невиданым проворством, впечатляющим и пугающим, он уклонялся от всех ударов, успевая наносить и свои. Через несколько минут неравного боя я почувствовала, что по подбородку стекает кровь из разбитой губы, а силы почти иссякли.
- Может, поговорим? - милостиво предложил вампир. Эти слова, а точнее их тон придал нам новых сил и драка медленно перенеслась из учительской в школьный коридор, где вампира было несомненное преимущество - ночное зрение.
Ула тоже постпенно пришла к тому же выводу и, на несколько мгновений выбыв из потасовки, достала из рюкзака фонарь. Включила, снчала резко ослепила неоновым светом вампира (а заодно и меня), потом бросила фонарь себе под ноги и попыталась нанести сокрушительный удар нашему оппоненту. Дезориентированый резкими сменами света, вампир на мгновение растерялся, а большего нам и не требовалось.
Напарница бросилась на него с проворностью кошки, попутно сбив с ног и меня. Я кубарём покатилась в сторону, размышляя, почему Совет поставил вредную, невероятно противную, да еще и временами невнимательную и небрежную Улу дежурить со мной. Быстро поднявшись с ног, я кинулась ей на помощь, обещая себе, что кода всё закончится, она получит на бублики лично от меня. Тем временем вампир успел прийти в себя и легко сбросил размахивающую кулаками Улу. Я сделала слабую попытку ударить противника колом в любую часть тела, которая подвернется под руку. Но тот лишь рассвирепел.
Он схватил Улу и меня за шкирки как недоразвитых котят, которые проявили чрезмерное любопытство к ботинкам хозяина. Легко оторвав нас от земли, он приподнял нас и повернул лицами к себе.
- И что это за показательные выступления института неблагородных девиц? - спросил вампир глубоким бархатным баритоном. От этого голоса мурашки бежали по телу стройными рядями - одновременно приятный, он завораживал, но скрытые интонации пробуждали почти животный страх. - Значит, молчать будем?
Я прокашлялась:
- Эээммм... Понимаете... Здесь вот какое дело... - начала было я, но отчего-то сразу стушевалась.
- Детей жрать на ночь глядя меньше надо было, - гневно пророкотала Ула и попыталась плюнуть нашему захватчику в лицо. И, конечно, попала на мою куртку.
- Каких детей? - почти натурально возмутился вампир. - Я учу их, а не ем.
- Вы еще скажите, что внезапно решили стать вегетерианцем, - язвительно пробормотала я.
- Ну уж нет, но я решительно не понимаю, о чем вы. Никаких детей не ел, только двойки ставил да из класса выгонял, - еще натуральнее проворчал он. - Детей нецелесообразно есть. Пить.
Мы с Улой перегляулись, пытаясь понять, какую игру затеял кровопийца. Хотел бы убить, давно уже убил бы, хотел бы поиграть с едой, наоборот пытался бы нас запугать. Напарница посмотрела ему прямо в глаза и спросила:
- А художества свои зачем в диване прятать? Это, по-моему, извращение даже для таких тварей.
Он спокойно проглотил "тварь", даже не двинув бровью в ответ на оскорбление. Потом, так же держа нас почти в метре над землёй, двинулся в сторону учительской. Если вампир и испытывал какое-то волнение, то оно должно было прятаться где-то в закутках его сознания. Я бы сказала, души, но вряд ли такие существа даже теоретически могут иметь душу.
Возле учительской поставил нас на ноги, прошипев:
- Без всяких этих ваших дуростей, дамочки. Иначе снова будете подвешены. На этот раз за ноги.
Он вошел в логово и мгновенно остолбенел. Он не смог оценить всю картину сразу после своего возвращения - сначала мы закрывали её собою, а потом сразу кинулись с единственной мыслью - уничтожить. Нас учили в лагере Тайного Совета никогда не применять к другим расам слово "убийство". Мы их не убиваем, а уничтожаем. Убийство - грех, преступление, что-то, за что мы потом могли бы испытывать чувство вины. А в случае охоты - мы не должны испытывать ничего, кроме гордости за себя и чвства выполенного долга.
Вампир проворно обошел труп несколько раз, при этом втягивая носом тошнотворный запах. Он повернулся к нам и развел руками:
- Это не я.
- Конечно, не вы. Это учительские войны, да? Вы занизили отметку сыну преподавателя математики? - истерично ввзвизгнула Ула. Я резко повернулась к ней и взглядом приказала заткнуться. Хороша она в уничтожении вампиров или нет, пусть даже лучше меня, но вызывать на агрессию противника было явно не лучшим решением. Тем более, что нам достался старый и опытный экземпляр.
Вампир ходил кругами по кабинету, вынюхивая все его углы. Потом нагнулся к дивану и что-то извлек оттуда. Что-то блестящее. И быстро спрятал в карман. Почти неуловимое движение, но блеск выдал. Напарница ничего не заметила, иначе бы уже опять лезла с банальным хамством к вампиру. Наконец-то он повернулся к нам и спросил:
- Что вы здесь трогали? Что-то находили?
- Ничего, - быстро проговорила я, прежде чем Ула успела вставить хоть слово. - Мы сюда вообще-то за вами пришли. Совет вынес вам смертный приговор по обвинению в убийстве одинадцати человек, в том числе двух школьников и одной пожилой пары. Единственная формальность - нам требуется ваше настоящее имя.
Я полезла в рюкзак за бумагой с напечатным приговором и подписью Генерального прокурора Совета, а вампир стоял и пораженно таращился на меня. Такое чувство, будто я только что объявила, что приговор вынесли Уле и мы можем приступить к торжественному кровепитию. Достала бумагу, нашла ручку, уставилась на него:
- Ну?
- Леопольд, - с улыбкой в голосе произнес он.
- Фамилия?
- Вампиры не носят фамилий.
- Странно. А неделю назад еще носили.
- Фамилию берут только очеловеченые особи - зеленые, слабые и сопливые, - неспеша пояснил вампир. - Не в буквах истинное превосходство, а в годах.
- А вам сколько? - тупо спросила я.
- Столько не живут, - умехнулся он.
- Хватит демагогию разводить. Делом пора заняться, - вмешалась Ула. - Заполнила бланк? Мелочная формальность, но всё-таки немаловажно вести учет убитых вампиров. Да и премиальные выдают только по бланкам.
Вампир уселся на стул и уставился на нас, будто бы смотрел интересное, но предсказуемое представление. Даже ногу на ногу закинул и положил подбородок на кулак. Напарница просто опешила от такой наглости, замешкалась и вопросительно посмотрела на меня.
- Значит так, Леопольд батькович. Мы будем благодарны, если вы не будете оказывать сопротивления процессу и даже обещаем похоронить ваш прах... где-нибудь. А здесь мы даже сами уберемся и никто никогда кроме нас не будет знать, что вы были не тем, за кого себя выдавали.
- Иными словами, Совет не хочет афишировать, что позволил так долго какому-то мерзкому кровопийце находится рядом с детьми? Совет теряет власть постепенно, не так ли? И эта промашка могла бы стать последней для Учредителя? - он пожал плечами. - Девочки, а вы не думали о том, что сами не знаете, что творится у вас под носом?
- А вы знаете, да? - сардонически засмеялась Ула.
- А я знаю, да. Хотя бы потому что видел крушения власти во многих странах и знаю, что следует перед этим. Посмотрите на ваш жалкий Тайный Совет - он хотя бы раз отчитывался перед людьми? Он держит в кулаке всех министров и президента, а вместе с этим не может обеспечить безопасности тем немногим жителям. В бой отправляют сопливых девчонок, который и кол-то нормально в руках держать не могут.
Ула сбиралась броситься на вампира, чтобы показать ему, как она держит кол и как им пользуется, но я остановила её толчком грудь, попросив подождать еще немного. А он всё продолжал:
- Вы ведь тоже многого не знаете из того, что происходит в Совете, правда? Вам дают задание и вы тупо исполняете его, не гнушась любых средств и способов. Вы боретесь за ваше выживание? А знаете, сколько боролись за выживание мы? Восстание было лишь способом заявить о себе и прекратить эту тайную цирковую погоню за нами. А в итоге, посмотрите, сколько осталось вас и нас.
- А вам не кажется, что начать массово перебивать мирное население, вернее перекусывать - не самый лучший способ заявить о себе? - вкрадчиво поинтересовалась я.
Вампир горько усмехнулся и махнул рукой. Его жест можно было истолковать как "Садись, ответила плохо. Завтра прийдешь сдавать после уроков". Что-то меня насторожило в этом всём. В чем-то Леопольд был несомненно прав. Меня саму очень часто настораживала политика Совета, касающаяся полной конфеденциальности. Конфеденциальность была настолько конфеденциальной, что даже приблеженные к Магистру лица не знали о предстоящих операциях, заданиях, новых указах и общих планах Тайного Совета. Говорили лишь, что на то он и Тайный. А уж обыватели не знали даже о его существовании. Всё связанное с Восстанием Совет пытался ликвидировать и замять - уничтожить иные расы, искоренить их следы, вырвать из истории ненужные страницы.
Нас не учили не думать о том, чем мы занимаемся. Нам просто мягко указывали на то, что правильно, а что нет. Ведь когда второй правды не видишь, первая кажется истинной. В любом случае, какие бы решения не принимал Совет, не вампиру решать правильные ли они. Он - заинтересованное лицо, а вот люди которых он убивал были беспристрастны. И очень даже зря.
- Знаете, мы с вами тут действительно затянули действие. Давайте уже приступим к цели нашего с напарницей визита, - нетерпелива прервала я свои раздумья. Не лучшее время показывать вампиру свои слабости. - Вы же понимаете, зачем мы пришли? Понимаете. Потому я предлагаю вам не мешать нам.
Леопольд не шелохнулся, задумчиво проводя указательным пальцем по губам. Ситуация начинала напоминать дурной фарс. Я не знала, что делать - мы с Улой уже увидели, насколько он силён. Он мог разобрать нас два суповых набора в считанные секунды. Напарница тоже пришла к таким выводам, ибо не спешила нападать на него.
- А вы знаете, что пытаетесь мне инкриминировать то, чего я даже не делал? - лениво поинтересовался вампир. - Это не мой труп, - он указал на тело, распростёртое посреди учительской. - И подумайте сами, какой резон мне убивать там, где я работаю? Неужели я выгляжу настолько глупым? Ведь если бы я даже мог подумать об убийстве кого-то из учеников или работников школы, я бы первым делом задумался о последствиях - например, о том, что вряд ли Тайному Совету две смерти в школе покажутся случайностью и они начнут копать именно здесь.
- Кроме двух смертей в школе и этого трупа, есть еще девять и одно нападение. Этого более, чем достаточно для вашего уничтожения.
- Я не питаюсь на своей территории, - твердо отрезал Леопольд. - Я достаточно стар, чтобы понимать к каким последствиям это могло бы привести. А я решил осесть в этом городе. Я питаюсь не здесь и пока Совет не добудет доказательств того, что я питаюсь где-либо еще, все ваши советники во главе с Магистром могут прихдит и целовать меня в з...
- Стоп! - остановила его Ула. - А почему мы должны верить в вашу непричастность? После того, как вампиры повели себя во время Восстания, почему мы должны верить им на слово? Людям не верят на слово, почему же должны верить вам?
Вампир всплеснул ладонями и огорченно уставился на неё:
- А у вас есть доказательства того, что это сделал я?
Мы замялись, поглядывая с напарницей друг на друга. Доказательств как таковых не было. Но уже полтора месяца не было зафиксировано никаких других вампиров в городе и в его ближайшем радиусе. А предположить, что другой вампир приходит в город только убивать было полнейшей нелепицей. Все они знали, что здесь центр Совета и совали сюда свой нос и клыки реже, нежели в остальные, даже самые захудалые города.
С другой стороны, амнистия вампирам давалась крайне-крайне редко и отпускать его мы просто не имели права - уж если и есть повод отпускать, то это решает Тайный Суд, а не простые исполнители. На моей памяти помилование давали только пяти вампирам, да и то тем, кто жил в браке с человеком, полностью перейдя на бифштексы с кровью и донорские подачки.
- А у вас есть доказательства, что это сделали не вы? - так же огорченно уставилась я на вампира.
- Есть, - неожиданно ответил он. - У вас должны быть бумаги, в которых указано время убийств. А мой график настолько однообразен, что на любое время у меня найдётся алиби. И я готов вам его предоставить прямо сейчас.
- Каким образом? - усмехнулась Ула.
- А давайте просто поедем ко мне.
- В логово?!! - дружным дуэтом удивились мы с напарницей.
- В квартиру, - поправил нас Леопольд. Отгадав, что было вовсе несложно, наши опасения, он быстро добавил:
- Вряд ли вам стоит меня бояться. С вашим-то арсеналом... Особенно интересная вещица у тебя, - вампир кивнул мне. - Однажды встречал такую. Их перестали выпускать еще до Восстания. В общем, я вам гарантирую полную безопасность. Ведь если с вами что-то случится, то меня уже будут выслеживать отрядами, правильно?
- Дайте нам минутку, - попросила я. Я вытянула Улу в коридор и закрыла дверь кабинета, игнорируя тот факт, что Леопольд остался сидеть там с трупом. Ему явно невпервой. Мы отошли на достаточное расстояние, чтобы он нас не услышал, но вместе с тем продолжали следить за учительской.
- Рина, я не потащусь с ним неизвестно куда, зная, что этот псих может в любую секунду нас искусать, - выпалила напарница. - Мы обязаны сделать всё по процедуре - передать его в руки Суда и уже пусть потом следопыты опрашивают его псевдосвидетелей. Опасно в это ввязыватся, понимаешь? И от Советника потом влетит, если всё-таки выживем. И премию, кстати, не получим.
- Черт с ней, той премией, - махнула рукой я. - Ты понимаешь, что есть другая опастность, куда большая, чем то, что нас отчитают или отстранят? И даже большая, нежели наша с тобою бесславная смерть. Если он действительно не совершал хотя бы одного убийства, значит, в городе есть еще один вампир и следопыты что-то упустили. Советник не послушает ни одного вампирьего заикания, не то, что слова. Представь, что есть еще один вампир и пока мы здесь спорим, он продолжает убивать.
Ула покосилась на дверь и пожала плечами. Возможно, мои доводы её не слишком убедили, но в чем-то она точно была согласна, потому что всё же спросила:
- Что мы будем делать, если окажется что он врёт? Подумай, зачем кому-то подсовывать ему труп в диван и убивать учеников в его школе?
- Подстава. Другой вампир преподносит нам этого на блюдечке с голубой и очень-очень вонючой каёмочкой.
- Хорошо, пусть даже так. Но какой смысл другой твари подставлять себе подобную? Тогда он не сможет спокойно убивать в городе и спихивать это на другого.
- Возможно, сводит старые счеты, - предположила я, вздохнув и опершись спиной на стену. Глаза ужасно болели и хотелось просто спать.
- Маловероятно.
- Но если мы это упустим, потом будем виноваты если не перед Советом, то перед теми людьми, которые могут умереть. Сейчас связываемся с дежуркой и сообщаем Совету, что уже уничтожили вампира, а потом проверяем его алиби и всё равно его уничтожаем. Компромисс?
- Компромисс, - вздохнула Ула. - Иди к нему. Я отойду и сообщу о привидении приговора в действие. Всё равно вряд ли сейчас потребуют отчёта - ночь как-никак.
На том и решили. Я отправилась к Леопольду, внутренне водрогаясь от мысли о том, что там до сих пор лежит тело той несчастной неизвестной девушки. Что же, ей спешить уже некуда и придётся еще немного подождать, прежде чем мы вызовем на место специалистов. И всё-таки если не наш вампир убил её, - а я была склонна считать, что всё же не наш - нужно как можно быстрее найти истинного виновника.
Я бы не сказала, что вампир очень уж удивился нашему решению последовать за ним. Он улыбнулся мне, не преминув показать пару клыков, не таких уж длинных и острых, как привыкли изображать в фильмах, и даже обманчиво походящих на человеческие. Я деланно улыбнулась в ответ и сказала:
- Дааа, ночка выдалась...
- Тебе снятся сны, да, Рина?
Видимо, всё-таки мы недооценили его слух... Я пыталась не выдать волнения, потому нахмурила брови и ответила:
- Всем снятся сны.
- Но ведь не настолько реальные? - он заговорщиски мне подмигнул. - По глазам вижу - снятся.
И он был чертовски прав. Снились. Снились разные - хорошие, плохие, такие, от которых я просыпалась со слезами на глазах и такие, за которые цеплялась и, просыпаясь, пыталась опять себя усыпить, чтобы еще немножко продлить чувство необъяснимого счастья. Но ведь все видят сны. Последнее я нечаянно произнесла вслух.
- Нет, не сейчас. Посмотри на людей - после Восстания половина пытается забыть всё, что произошло и жить как ни в чем не бывало, а другая половина - примириться с новой реальностью. Ты же благодаря этому своему Совету относишься к крохотному проценту тех, кто нынешнюю реальность пытается уничтожить. Таким сны не снятся. Вывод - либо ты не та, кем пытаешься казаться или даже быть, либо же по иным целям работаешь с Советом, а вовсе не для уничтожения таких тварей, как я. Но сны тебе точно снятся. На людях это оставляет особый отпечаток.
Ула распахнула дверь и кивнула нам:
- Пойдём. Отчет ждут утром. У дежурки вопросов нет, но пришлось поврать про наши приключения. А ты, клыкастый, без фокусов. Я вооружена и не в духе.
"А когда ты бываешь в духе, красавица?", - подумала я, мысленно улыбнувшись. Но вслух промолчала - времени до утра не так уж и много. А если у вампира действительно есть внятные объяснения и хотя бы один приличный свидетель, то ночь сразу можна списать еще и на бумажную работу. Иначе нас просто признают изменниками. Или изменщицами.
Леопольд вышел из школы первым, а мы, ведомые ним, лишь растеряно переглядывались, пытаясь догадаться, где же находится его настоящее логово. Но нам даже не догадывалось.
Сонный город разбросал лабиринты хмурых улиц, разметав их, будто спящая девица косы по подушке. Казалось, осенний туман можно было заключить в объятия и он даже имел свой особый вкус и запах. Днём город казался мне хмурым и неприветливым, зато ночью я находила в нём особый шарм - в сверкающих лишь желтой лампой светофорах, спящих домах и редких прохожих, которые едва переставляли ноги от усталости либо от алкоголя, либо от того и другого сразу.
Город казался неожиданно чужим и привлекательным, но вместе с тем таким близким, будто я была его неотъемлемой частью. Наверное, так любят свою вторую половинку - безнадежно и преданно, но временами срываясь и крича о том, что ненавидишь это всё. Не знаю, как там с половинками - город мне был знаком лучше.
Потому я немало удивилась, когда Леопольд повел нас в сторону центра, где снять квартиру было необычайно сложно - от жилых домов мало что осталось, и те постепенно превращались в швейные мастерские, магазины, аптеки, салоны и тому подобное. Ресторанов в городе было немного - со времен Восстания люди значительно обеднели, ибо работать было почти не для кого, а связи между городами значительно ослабли. Я уж не говорю о международных отношениях - все страны настолько повязли в собственных проблемах, что думать о других просто не было возможности.
Мы стали идеальной и самой несовершенной экономической моделью - мы работали сами на себя, почти не пользуясь поддержкой извне. Демографически ситуация с тех кровавых времен мало изменилась - прирост населения был мизерным, да и то люди пытались всегда выбираться в столицу, веря в лучшую судьбу в более крупном городе. Те же, кто оставался осваивал профессию не столько по зову сердца, сколько по нужде специалистов - каждая сфера подавала прошение об определенном количестве работников. Мы сами производили лекарства, сами шили, разводили животных, готовили... Да в принципе, и нужда была не такой высокой.
В своё время мне необычайно повезло - Совету требовались люди. Подготовку начали еще с ранних лет, закаляя мой ум, тело и характер. В то же время, работой я не гордилась. И не любила вовсе - никакой личной жизни, друзей. А с другой стороны, возможно, и к лучшему, что никаких друзей-приятелей - всё равно я бы не смогла им рассказать, чем занимаюсь. Политика Совета не позволяла даже намеков о своей деятельности. Мой мир был скуден и абсолютно изолирован.
Вампир всё время шел немного впереди, храня молчание, лишь изредка поворачиваясь и предупреждая о повороте или переходе дороги. Я достала свой колышек, и пораженно застыла - его острие было будто слизано. В пылу борьбы я даже не обратила на это внимание. От клинка отслоилось несколько щепок, напоминая, что всё же оружие деревянное и не настолько идеальное, которым всегда мне казалось.
Решив на всякий случай приготовиться к неприятным сюрпризам, я на ходу достала из рюкзака нож, решив хоть как-то исправить орудие. Затачивать его оказалось делом вовсе нелегким - в большинстве случаев нож просто гладил кол, даже не срывая с него нескольких кусочков дерева. Но в конце концов начало появляется некое подобие острия, пусть уже и не такого острого и тонкого как раньше. Как же он вообще сломался? Никогда такого не было, а я попадала в те еще передряги, в которых кол меня не раз спасал.
Ула заинтересовано взглянула на моё оружие, но промолчала. С отсутствующим видом она уставилась в спину вампира. И наконец-то сказала:
- Знаешь, извини! - и, пользуясь тем, что я не особо следила за нею, погруженная в собственные мысли, резким движением ударила меня кулаком в нос и выхватила кол.
Я грязно выругалась, чувствуя как кровь побежала по лицу. Меня одолевало желание схватиться за свой несчастный нос, сесть на асфальт и рыдать. А потом убить Улу. И снова рыдать, но теперь над двумя телами (да, а еще носом). Но ничего из вышеперечисленного я себе позволить не могла.
Я опоздала всего на пару секунд - напарница ударила вампира колом в спину, дав ему развернуться и увидеть суматоху за его спиной в последние секунды. Реакция вампиров сильно переоценена - это смогла узнать еще наши предки во времена Восстания. Секунду Леопольд растеряно смотрел на девушку, а потом всё же упал на землю подобно древней статуи, которая решила прогуляться и обнаружила, что она всего лишь кусок камня.
![Я вижу сны [Катя Зиновьева]](/img/z/zinowxewa_e_r/a1/knigasm.jpg)