Как только скрылись в дверном проеме массивные фигуры грандорков, Эди вскочила с колен. Вместо облегчения она чувствовала нарастающую панику. Ничего еще не кончилось! Сию минуту уходить отсюда!
Магичка осторожно выглянула в коридор - грандорки мерным шагом уходили, но за их спинами уже начали появляться люди. Вымазанный чернилами младший писарь с округлившимися глазами, продавец горькой травы - держится за дверь, на лице туманная улыбка, глаза косят, и самое скверное - мелькнула знакомая серая мантия с черной каймой. Фарр все-таки явился! Если он остановит отряд... нет, слава Нун, почтительно склонился, пропуская. Эди вздрогнула, когда ее коллега резко вскинул голову, изучая ауры уходящих. Он не решился задавать вопросы, вместо этого почти побежал к ее двери. Все понятно: пришел на выброс магии, фонило на всю Лоскутную, а тут такое - прерванный обряд сплетения душ! С силой, порожденной отчаянием, магичка подхватила выбитую дверь, приставила к проему. Взялась за тяжелый комод, но его сдвинуть не смогла. Несколько секунд она беспомощно вспоминала, какое бы заклятие применить, но не понадобилось: крупные, но изящные мужские руки легли на столешницу. Жених леди Уимонны поднатужился и приподнял комод. Вместе они дотащили его до двери, заблокировав ее на какое-то время. Эди благодарно улыбнулась ему, и метнулась в спальню.
Где же он? Заплечного мешка она не нашла, пришлось сдернуть наволочку и смахнуть туда книги с полки. Неаккуратный тюк магичка сунула в руки подошедшему пришельцу, а сама побежала обратно в проходную комнату. Она подскочила к комоду, подпиравшему дверь - за ней уже слышался визгливый голос Фарра, требующей немедленно открыть - и выгребла в подстеленную простыню все содержимое полок. Не так уж много там было, и девушка порадовалась, что хранит часть зелий в кожаных мешочках, а глиняные кувшины в долгие одинокие вечера обшила тканью. Может быть, часть запасов уцелеет.
Все, самое важное взяла. Эди неуклюже перехватила тючок, кивнула мужчине, жестом указала на окно, пояснила:
- В дверь не выйдем, только так. Ну, ты что, горькой травы накурился? - хмуро добавила она. - Что смотришь так? Жить хочешь? Пошли!
Все же пришлось взять его за руку и потащить за собой. Ловко балансируя тюком с зельями, Эди выбралась на карниз, поманила мужчину. Не бросать же его, несмышленыша. Он вышел из оцепенения, и тоже полез за окно. Через несколько секунд Эди уже была в комнате у Кейек - раз девушки не выскочили в коридор со всеми, значит, были дома, но заняты.
В спальне была Кейка-младшая, и она, в самом деле была занята - сидела верхом на клиенте и стонала в голос. Нимало не смутившись, Эди спрыгнула с подоконника, окликнула:
- Кейка! Это я, извини. Можно через твой черный ход?
Та обернулась и завизжала:
- И мерзавка же ты, Эди! Не видишь - я работаю! - тут она запнулась - увидела иномирянина, показавшегося за спиной магички. Тот изумленно расширил глаза, и зачем-то шагнул к Эди, потянулся к ее лицу, но отдернул руку. Что с ним? Неужели хочет... ну, того же самого?
На всякий случай Эди отодвинулась, а Кейка, накинувшая на себя халат, а на клиента - покрывало, уже другим, грудным голосом продолжала:
- Ты, милочка, по моей части пошла? - она профессионально состроила глазки пришельцу.
- Нет! - возмутилась магичка. - Это совсем другое! Нам надо срочно уйти, пропусти, Кейка!
Мужчина на кровати фыркнул.
- Как-как тебя зовут?
- Я Кики! - гневно воскликнула та. - Ладно, так и быть, проходите.
- Погоди, - спохватилась Эди. Она взглянула на пришельца, по-новому оценивая его внешность. Угольно-серая одежда из тонкой ткани - широкие штаны, заглаженные спереди до остроты, чудная куртка о трех пуговицах, непристойно короткие волосы. В таком виде он слишком заметен. - Кейка, дай мне мужской плащ, пожалуйста. И шляпу. - Эди замялась, потом решила, что наглость должна быть всеобъемлющей, и добавила: - И еще денег, пяти полусолей хватит.
- А спинку тебе не почесать? - возмутилась проститутка. - Вламывается тут, требует чего-то!...
- Кики, сколько раз я на тебя иллюзии накладывала? И никогда денег не брала, -напомнила Эди.
- Твои иллюзии держатся день-два, и все. И на ощупь не работают! - уже спокойнее ответила Кейка.
По правде говоря, иллюзию Эди накладывала самую простую: облик девицы семью годами раньше, молодой и свежий. На это уходило ничтожно мало светонов, и когда у магички не было клиентов, она тратила их на вот такую благотворительность. Сейчас ее мелкое колдовство вернулось к ней сторицей: Кейка сдвинула брови, задумалась.
- А деньги я верну, втрое верну. Что тебе стоит? - мягко добавила Эди.
"Это вовсе не обман, - успокаивала она себя. - Если останусь жива, неужели леди Уимонна пожалеет несколько полусолей за работу? А если все-таки убьют - ну, с покойников долги списывают, по воле Нун."
Кейка закатила глаза, спросила сварливо:
- Точно вернешь?
- Обязательно! - улыбнулась Эди. - А ты пока можешь в мою комнату прийти и взять, что захочется. Я туда больше не вернусь. Только через окно иди, в коридор не вылезай.
Кейка прошествовала к шкафчику, умудрившись задеть бедром пришельца. Тот почему-то дернулся, отскочил. Странно. Такая красавица прижимается - а он нос воротит! Звякнули монеты, что-то зашуршало, и из глубин шкафа вынырнула Кейка, на ладони ее поблескивали пять серебряных монеток. В другой руке красовался плащ, явно похищенный у старьевщика, и шляпа, в которой только милостыню просить. Эди взяла одежду и деньги, сумбурно поблагодарила, чувствуя ком в горле и холодок в желудке. Почему-то казалось, что она видит Кики в последний раз. Та, снова состроив глазки пришельцу, открыла скрипучую дверку, за которой скрывался черный ход.
- Счастливо, Кайе привет передавай, - неуверенно сказала Эди. Гадостное ощущение все крепло, но паника, неслышно отсчитывающая секунды, тоже не унималась, и магичка, плюнув на предчувствия, согнулась и полезла в узкий проход.
Сестрички Кейки, которых на самом деле звали Кики и Кайа, были гордыми арендаторами комнаты с черным ходом. Фактически, это была дыра в стене, выходящая на узкую боковую лестничку, давным-давно закрытую хозяином. Сестры неспроста выбрали такое жилье: уходящему клиенту - пресыщенному до тошноты - было противно видеть капающего слюной приходящего. Поэтому мужчины входили в комнаты Кейек через главный вход, по общему коридору, а уходили через эту маленькую дверь. По крошащимся ступенькам они спускались на второй этаж и выходили на главную лестницу. Но Эди опасалась столкнуться со знакомыми, поэтому полезла дальше, там лестница была совсем разбита. Тюк с зельями с каждой секундой становился тяжелее, она оглянулась на иномирянина - тот держал мешок с книгами как ребенка, на вытянутых руках. Ему пробираться было труднее, он был на локоть выше Эди, вдвое массивнее. Но он не жаловался и поспевал за ней.
Наконец, исцарапавшись и покрывшись серой пылью, они выбрались на Лоскутную. Пожалуй, оба сейчас смахивали на квартирных воров: с тюками в руках, вышедшие из заколоченного черного входа. Мужчина закашлялся известковой пылью, глубоко вздохнул. Эди встряхнула плащ и протянула ему. Брови пришельца недоуменно взметнулись, на лице показалось такое аристократичное презрение, что магичка невольно покраснела.
- Это необходимо! - огрызнулась она. - Сейчас купим тебе что-то получше, но пока надень!
Пожал плечами, нацепил плащ, но от шляпы с негодованием отказался - повертел в руках, бросил на землю. Сердито засопев, Эди подняла ее, и тихо, но злобно сказала:
- Надень немедленно! Твои волосы все запомнят, у нас так только каторжников стригут. А нам нельзя привлекать внимание. - Она потянулась к его волосам, указала на свои. Слово "каторга" пантомиме не поддавалось, и магичка просто провела себя ладонью по горлу: никак нельзя!
Пришелец скорбно вздохнул, надел шляпу, перехватил повыше узел с книгами, и взглянул на Эди. Спросил что-то - она не поняла.
- Как тяжело с тобой! Дам тебе язык, не волнуйся, так и быть, потрачусь. - Девушке мучительно жалко было сил, которые уйдут на этот ритуал, но ведь так он совсем беспомощен. - А теперь пошли за мной! Быстро!
И они пошли. Язык жестов, как оказалось, универсален для всех миров. Палец, приложенный к губам - "молчи, ни слова". Повелительный взмах руки - "следуй за мной". Кивок - "да, именно сюда". Эди тащила незнакомца за собой, удаляясь из ремесленного квартала в глухие места, где обитала городская беднота - нищие, воры, шлюхи подешевле Кейек, опустившиеся любители горькой травы, поденщики. Девушка решила, что там безопаснее будет провести время, необходимое для обряда. По пути она заглянула в дешевую лавку - "стой тут, на входе, с места не трогайся, никуда не уходи". Купила одежду для него, пару заплечных мешков, кое-что в дорогу. Наконец они вошли в Блошиный переулок. А вот эта комбинация жестов означает "держись за мной, а то вправду убьют, и молчи, чтобы ни случилось!". Эди решительно шагнула в кабак, над которым виднелась вывеска: кровать и кувшин. Девушка мимолетно помолилась Нун и с колотящимся сердцем прошла к стойке.
Местечко обыкновенное: в меру грязно и темно, посетители сидят группами, о чем-то переговариваются, хозяин лениво протирает кружки ветхим полотенцем. Эди постучала монетой о столешницу, дождалась рассеянного взгляда.
- Ужин и комнату на час, - пискнула девушка. Хозяин неожиданно громко расхохотался:
- Девочка, а ты уверена, что за час справишься? С твоей-то внешностью надо ой как постараться, чтобы мужика расшевелить! Возьми на два часа!
"Я не шлюха!" - хотелось завопить Эди, но она смолчала. Не стоит привлекать внимание. Будь ее серая мантия украшена хотя бы черной каймой - знаком "посещал лекции в университете" - ей бы не рискнули такое говорить. А так, действительно, легко перепутать с обычным бедным платьем.
- На час, - повторила она. Голос срывался, колени под платьем постукивали друг о дружку. - А что у вас из съестного?
- Жаркое, хлеб, пироги, пиво, - пожал плечами хозяин, переводя глаза на иномирянина. Тот озирался по сторонам - так, что сразу было видно: в подобном месте он первый раз. Эди заволновалась еще больше.
- Пусть все принесут в комнату, - попросила она неуверенно. Сама-то магичка могла справиться с кем угодно, но если пришелец привлечет внимание, им не удастся уйти. Не хватало только драки в кабаке, а потом прямиком в городскую тюрьму.
Ой! Девушка съежилась. Как же раньше не увидела? Посреди зала сидел одинокий грандорк. И не полукровка, каким был телохранитель принцессы (пусть Файат его снова поставит в строй!), а чужак с той стороны Уиллары. Длинные сальные волосы распущены, кожаная одежда грубо расшита драгоценными камнями. На столе - кувшин с пивом, блюдо с мясом, и поблескивают кривые сабли, небрежно брошенные совсем рядом с ручищами грандорка. Маленькие темные глазки озирают зал.
Эди перевела взгляд на хозяина и спросила, понизив голос:
- А... ЭТО что тут делает?
Земляки всегда поймут друг друга: тот мгновенно потерял свою подозрительность, ухмыльнулся, прошептал одними губами:
- С ним мы разберемся сами. Иди наверх, девочка, с тебя полтора полусоля.
Судя по цене, жаркое было из королевских лебедей. Странно, почему в таком захудалом месте цена та же, что в приличной гостинице в ремесленном?... Эди, мысленно ругая себя - а еще сэкономить думала! - развязала кошелек, и высыпала на стойку пять медных монет, серебряную протянула в руки. Тот небрежно смахнул деньги в фартук, кивнул прислуге. Глаза его не отрывались от грандорка.
Что сейчас будет... Эди прошла за служанкой, нагруженной подносом, поднялась по винтовой лестнице, зашла в комнату. Пришелец из другого мира шел за ней. Служанка молча выгрузила продукты, и ушла. Девушка проводила ее взглядом, покачала головой. Этот грандорк слишком уверился в собственной силе, пренебрег осторожностью. В благопристойном квартале ремесленников такое можно себе позволить, но Блошиный переулок не любит наглых чужаков. Скорее всего, в следующем кувшине пива будет яд. Хозяин не похож на дурака, и не захочет открытой драки. Тем более, что грандорк может и убить. Нет, просто, без затей, угрюм-корня в пиво - он горьковатый, будет незаметно. Или в мясо добавить шарики обманок - с виду как перец, а достаточно проглотить несколько штук, и грандорк отправится к духам предков. Эди злорадно улыбнулась. Наконец-то хоть кто-то ответит этим тварям!
Она обернулась к иномирянину, который уже сгрузил свои свертки на кровать, и устало рухнул на другую. Тут же вскочил, недоуменно уставился на нее. Перевел взгляд на Эди, поморщился, тяжко вздохнул, и, ткнув пальцем себя в грудь, объявил:
- Aleks. Ya s Zemli.
Потом указал на нее саму, вопросительно мотнул головой.
- Ty kto?
"Бедняжка! - с пронзительной жалостью подумала Эди. - Он же думает, что так и останется безъязыким, и придется учиться говорить, как младенцы!"
Магичка не стала отвечать на вопрос, хотя он был ей понятен. Покачала головой, жестом указала на стол. Сначала поедим, потом все остальное. Мужчина понял, уселся напротив нее. Эди с жадностью вгрызлась в неожиданно богатый ужин. Обычно мясо ей было не по карману, да и пирог с рыбой и яйцом - удовольствие не из дешевых. Выпив полкружки холодного пива, девушка совсем повеселела. Иномирец ковырялся в тарелке, лицо его было мрачным. Доев, Эди вытащила из узла том "Ментальной магии", зашуршала страницами, ища обучающие заклинания. Начнем, пожалуй.
Алексей
Какими только словами меня не обзывали в жизни, но дураком - никогда. Я сразу сообразил, что надо держаться вместе с Носатиком, иначе я труп. И когда она подорвалась с места и стала строить баррикаду на месте выбитой двери, я постарался ей помочь. От свидетелей обычно избавляются, а мы явно свидетели. Как минимум - одного убийства, да и сам этот обряд на крови, я думаю, противозаконен. Значит, либо за нами вернутся мордовороты-неандертальцы, либо пришлют еще кого-то. Не собираюсь оставаться и ждать собственного убийцу! Надо помочь девчонке собраться. Она бестолково бегала, собирая вещи, а я снова подивился женской логике, вернее, ее отсутствию. Нет бы грамотно собраться - сперва она метнулась в спальню, опустошила книжный шкаф. Потом опять в гостиную, покидать банки-склянки-мешочки (ну и запасы косметики у этой дурнушки!). Опять в спальню - что-то забыла, еще раз к баррикаде. Носится как челнок. В окно? Ладно, полезем в окно. Правда, последний раз я это делал лет 15 назад, к Маринке в общежитие парней не пускали. Но все же сноровка осталась, высоты я не боюсь. Полез. Порадовался, что не наел пузо - иначе просто не удержался бы на карнизе. Придерживая мешок с книгами, вслед за Носатиком я оказался в соседнем квартире. Такая же убогая комнатушка, но жильцов двое, и они очень, очень заняты. Я достаточно повидал фильмов в стиле "Я, я, дас ист фантастиш!", поэтому эта картинка - шикарная ярко-рыжая девица верхом на голом мужике - оставила меня равнодушным. Но я все же невольно дернулся закрыть глаза Носатику - девочке еще рано на такое смотреть. Детям до 16, как говорится. Не обращая на меня внимания, она заговорила с рыжей - чего, интересно, хотела? Та отгавкивалась, надевая халат. Потом вдруг томно взглянула на меня, облизала губы. Приятно, черт возьми, что я нравлюсь такой женщине! Но тут зрение в очередной раз учинило финт ушами: эта тициановская красотка резко подурнела, прямо на глазах. Стройность превратилась в костлявость, половина зубов выбита - в эротичной улыбке это видно особенно хорошо, нос сломан. Даже рыжие волосы приобрели какой-то мерзкий розоватый оттенок, будто она их в растворе марганцовки полоскала. Жуть! Тут, похоже, все не так как кажется. Уродины притворяются красотками, красотки - уродинами. Уже четырех женщин повидал, две более чем привлекательные, две - просто страхолюдины. В жизни обычно большинство девушек - средней симпатичности, а тут прямо полюса: или-или.
Тем временем дискуссия завершилась в пользу Носатика: рыжая дала ей плащ, донельзя уродливый мешочек, и денег. Деньги были в монетах. Черт возьми! Досадно, у меня в портмоне кредитка и рубли, а тут, судя по всему. ценятся драгметаллы. Миллионером стать не светит. Повинуясь жестам Носатика, я полез за ней в дырку в стене.
...Уфф! Хорошо, что у меня нет клаустрофобии. И хорошо, что после этих крысиных нор не завелась. Несколько раз было желание плюнуть и вернуться - но раз Носатик лезет, значит, другого выхода нет. На улице оказалось, что балахон надо напялить мне, а этот мешочек надеть на голову! В конце концов, она меня убедила. Не словами, конечно, и даже не жестами, нет! Носатик в полной мере овладела женским умением казаться такой несчастной, что лучше с ней согласиться, чем продолжать мучить. Все эти обиженные глазки, руки, беспомощно дергающие меня за рукав пиджака, трясущиеся губы. И этот жест - дескать, умрет она, если я не нацеплю это безобразие! Черт с тобой, подавись!
Носатик просияла своей лошадиной улыбкой, и потянула меня за рукав. МЫ долго топали куда-то, по пути Носатик купила еще пару свертков. Ну, женщины! Нас убивали уже, и еще будут убивать, а она за покупками ходит? Одно мы сделали правильно - немедленно ушли из разгромленной квартиры, но вот шляться по городу явно не стоит. По мне, переночевать где-то, благо уже стемнело, и уходить подальше. Мне надо учить язык, разбираться, куда попал, и как вернуться.
Я заметил, что улицы вокруг становятся все более грязными. Хотя и до того было не фонтан: я словно оказался в самом гнусном, самом натуралистичном фильме про средневековье. Не там, где рыцари в сияющих доспехах и прекрасные дамы с платочками, а наоборот - режиссер снова и снова тыкает зрителя носом в дерьмо. Кстати, о дерьме. Я опять в него вляпался. Ботинки Salamander явно не созданы для этих улиц. Резиновые сапоги мне, срочно! И вообще - пахнет плохо. Улицы узкие, дорога разбитая, что на ней налито и наложено - не буду вдаваться в детали. Солнце заходит, а фонарей, кстати, нет и в помине. Честно скажу: мне было сегодня очень страшно, но теперь страх ушел. Осталось только общее чувство мерзости бытия. Я почти отключился от действительности, смотрел только под ноги. Носатик остановилась. Неужели пришли? Снова пантомима, умоляющие глаза, я киваю - этот жест универсален. Облегченно вздыхает, снова проводит рукой по горлу. Да понял я, что ты умрешь, понял. Постараюсь избежать. Заходим.
Та-ак. Заведение похоже на неимоверно грязный бар в ирландском стиле. Dublin Pub, который сто лет не мыли. Бардак, грязь, средневековые пьянчужки сидят над своим пивом. От усталости мутилось в глазах, и я вяло вспомнил, что по законам жанра героя следует привести в такой вот грязный трактир. Или таверну, корчму, кабак, нужное подчеркнуть. Напоить мерзким пивом, накормить всякой дрянью, а дальше мне должен дать в глаз какой-нибудь амбал... кстати, тут сидит один, ба-а, знакомый типаж - неандертальцы forever. Потом должна завертеться кабацкая драка, знакомая по многочисленным псевдоисторическим боевикам. И, далее по сюжету, предполагается найти настоящего друга? Что-то не хочется. Но нет, все мирно, никакой драки, Носатик дала бармену денежку, тот заржал, и мы пошли наверх. Стоп. А почему смеется-то? А, понял. Мужчина и девушка идут в верхние комнаты, наверняка трахаться. Сквозь пелену усталости мой мозг смутно возмутился: я что, похож на педофила? Даже будь Носатик на несколько лет постарше, я еще не так низко пал. Я люблю красивых девушек. И они, что характерно, любят меня.
Комната - м-да. Гадюшник! Две убитые кровати, стол, два стула, крючки для одежды. Свечи на столе. Свечи! Я устало свалил барахло, купленное Носатиком, и ее книжки, на кровать, рухнул на вторую.
Мать! Кто это меня укусил?!
Если это дикое средневековье, кусать может кто угодно. Я напряг память: клопы, блохи, чуть ли не крысы. А они тут в курсе, интересно, что блохи переносят сыпной тиф и чуму?
Надо взять себя в руки. Спать я в этой кровати не смогу, значит - займемся, наконец, необходимым. С языка жестов пора переходить на нормальный. Куда деваться? Ткнул себя в грудь, назвался, взглянул на Носатика. По-моему, очевидно. Но она снова состроила свою неповторимую гримаску, показала на стол. Не буду учиться голодная, вроде как. Я скептически оглядел наш ужин. Выглядит не очень страшно, можно попробовать...
Чудовищная гадость. Не еда - корм. Напомнило белковые смеси времен студенчества, чтоб мышца росла, да столовку, которую мы не зря называли "тошниловкой". Жесткое мясо, сухой хлеб, горькое пиво - здравствуй, дорогой старый друг гастрит. Вот, решил тебя порадовать. А алмагеля у меня с собой нет, между прочим.
Я перепробовал все, что было на столе - рыбный пирог оказался лучшим. Но Носатик закидывала корм в себя с такой скоростью, что мне достался только один кусочек, все остальное она умела. Я с досадой вздохнул на ее худые щеки, теперь напоминающие хомячьи. Жевала она так интенсивно, что уши шевелились. Почти все женщины, включая мою жену, дочь и любовницу, сидят на диетах, и теоретически вид той, которая получает от еды удовольствие, должен радовать и меня - но не когда я сам голодный! А Носатик, дожевав последний кусочек, выудила потрепанную старую книжку из свого мешка, полистала его, и начала читать вслух, на очень мелодичном языке - не том, который звучал до сих пор. Что бы это значило?...
Неожиданно страшно, просто невыносимо захотелось спать. Я 14 часов на ногах, только что поужинал - глаза закрывались. Откинулся на спинку стула и прикрыл глаза. Одна минутка, а потом все-таки начну учиться языку...