Аннотация: Оранус - вымышленная машина из романа Виктора Пелевина "Generation П".
Оранус
Оранус - вымышленная машина из романа Виктора Пелевина "Generation П". Взяв роман за основу, мы попытаемся здесь реконструировать орануса.
- Но позвольте, - спросит знакомый с романом читатель, - почему же "машина"?
Да, Пелевин описывает орануса как существо, но у меня есть три причины называть оранус - машиной.
Во-первых: это совершенно справедливо с позиций кибернетики - любой организм можно рассматривать как кибернетическую машину. Во-вторых: "нервная система" орануса является всё же продуктом человеческой машинерии, а сам оранус может рассматриваться как эмерджентный эффект экономических связей. Наконец, в-третьих: я не смог отказать себе в маленькой провокации: если вас смущает определение орануса как "машины", то почему не смущает "вымышленность" этой машины? Если я ошибся один раз - с "машиной", то мог ведь ошибиться и второй - с "вымышленностью"; а если вы согласны со мной в отношении "вымышленности" орануса, но уверены что я ошибся - считая его "машиной", то, может быть, ошибаетесь вы?
Возможность существования Орануса, основана на аналогии между нервной системой и существующими средствами телекоммуникации. Такая аналогия имеет право на существование. Действительно: телевизионный канал - может быть представлен в виде пресинаптического нейрона, телевизор - аксонной терминали, зритель - постсинаптического нейрона, пульт дистанционного управления в его руке - может быть отождествлён с механизмом обратной связи, различные топ-листы и рейтинги - можно сравнивать с волнами синхронизации. Но проводимое Пелевиным сравнение до электронных СМИ с вегетативной, а электронных - с центральной нервной системой - неверно. Эти системы не составляют пару, относясь к различным классификациям. Центральной нервной системе "противостоит" периферическая, вегетативной - анимальная. Первая пара отражает морфологическое, вторая - функциональное деление. Но ошибка ещё глубже. Если электронные СМИ принципиально отличаются от до электронных, то нервная система строится из нейронов, в целом, весьма схожих друг с другом. Здесь, подошла бы скорее аналогия с пептидным и медиаторным механизмами передачи нервных сигналов. Первый и более древний механизм, действует на значительные расстояния по химическому адресу, своеобразное "широкое вещание"; второй - на небольшие расстояния по анатомическому адресу: от нейрона к нейрону. Пептидный механизм - можно сравнить с грубой, но имеющий широкий охват пропагандой посредствам газет, радио и телевидения; медиаторный - более избирательным, но и более эффективным воздействием современных сетевых средств.
Но имеет ли смысл вообще говорить о чём-то подобном? Может ли действительно появиться такая структура, назовите её машиной или организмом, как оранус? Я говорю о принципиальной возможности возникновения чего-то подобного.
Телевизионный коллективизм - тема, практически не исследовавшаяся сама по себе, вне узких интересов медиа-компаний. Между тем, здесь возникают интересные и тревожные вопросы: какой эффект оказывается на сознание? существуют ли общие закономерности, связывающие "теле-объединение" и, например, толпу? действуют ли "законы толпы" в отношении слушателей радиопрограммы или зрителей какого-нибудь ток-шоу? Как показывает случай с радиопостановкой Орсона Уэллса - некоторая связь здесь есть.
К толпе - можно и нужно обращаться как к единому существу. К людям, сидящим у своих радиоприёмников и телеэкранов, оказывается, - тоже.
Виртуальная "толпа" слушателей или зрителей, прекрасно демонстрирует субъективность человеческого восприятия. Пресловутое "живое" общение, которому приписывалась такая значимость - оказывается только количественной и технической проблемой, связанной с пропускной способностью уже имеющихся каналов передачи данных и отсутствием других, например - передачи запахов и тактильных ощущений. Но если уже банального радио оказалось достаточно для того, что бы превратить спокойных граждан в неуправляемую толпу, то насколько же более мощное воздействие могут оказать современные средства вещания?
Разумеется, толпа - это ещё не оранус. Толпа не обладает разумом, впрочем, не обладает разумом и оранус. Но толпа уже показывает нам возможность некоего надличностного образования, некоего механизма - действующего по своим собственным законам. Механизма, который является чем-то большим, нежели простой равнодействующей суммой желаний составляющих толпу людей (эмерджентность), хотя и меньшим каждой личности в отдельности. Но разве может из таких достаточно простых, даже примитивных взаимодействий, которые мы наблюдаем в толпе, возникать нечто подобное? Порядки сложности, если сравнивать с нашим мозгом - здесь кажутся просто несопоставимыми. А сама мысль о человеке, как составной части некоего механизма - оскорбительна.
И тем не менее...
Первый удар по самолюбию человека нанёс Лейбниц, хотя цель себе он ставил прямо обратную. Критикуя вульгарно механистические взгляды, Лейбниц предлагал представить мозг в виде сложного механизма и "войти" в него "как в мельницу". Что мы могли бы увидеть внутри этой "мельницы"? - Множество движущихся частей. Но где же тогда сознание? Отсюда, Лейбниц выводил существование некоей метафизической сущности или субстанции...
Но мы не будем торопиться с выводами.
Что если, войдя в нашу "мельницу мозга", обнаружим там что-то живое и разумное, каких-нибудь фантастических гномиков, приводящих в движение все механизмы "мельницы"? Не поддаваясь соблазну рассмотреть мозги самих гномиков в качестве меньших "мельниц" и погрязнуть в дурной рекурсии, мы можем попытаться выяснить: что известно гномикам о "сознании" "мельницы"?
Но гномики, скорее всего, скажут нам, что двигают все эти рычаги не ради неведомого им сознания, но банальной зарплаты от главного гнома. Последний же, явись мы к нему, вероятно тоже не сможет сказать ничего о "сознании", которое "производит" "мельница", а будет рассуждать о прибавочной стоимости и производительности труда.
Отсюда следует, что отсутствие или наличие собственного сознания у частей чего-то целого, ничем не поможет в понимании природы сознания этого целого. Эти сознания практически прозрачны друг для друга. Гномики ничего не скажут нам о сознании "мельницы". "Мельница", в свою очередь, - ничего не сможет сказать о гномиках.
- Но где же тогда находится сознание? Или прав Лейбниц, и нужно признать некую метафизическую природу сознания?
- Нет, сознание где было, там и осталось - на уровне всего мозга, в целом. Надеяться понять природу сознания, исследуя отдельные нейроны - всё равно, что пытаться составить представление об этологии какого-нибудь животного изучая срезы мышечных клеток.
Если мы "низведём" феномен сознания "всего лишь" до эффекта неких взаимодействий (нейронных или механических) и постулируем независимость от природы конкретного носителя, но только от сложности предоставляемых этим носителем взаимодействий, то сознанием может обладать любая система имеющая достаточную сложность. Это может быть и "китайская комната" Джона Серла, и "мозг рукопожатий", и компьютер: даже если этот компьютер сделан из конструктора "тинкертой" или макаронных изделий.
Является ли такое предположение большей спекуляцией, чем гипотеза Роджера Пенроуза о "жёсткой" привязке сознания к своему субстрату? Ни то ни другое, сейчас невозможно доказать. Если и существуют метасознания, то мы не могли бы их обнаружить. Если же возникновение сознания обусловливается квантовыми процессами в составляющих микротрубочки цитоскелета белках-тубулинах, то доказательств этого всё равно нет. Но даже если верно последнее, это запрещает только возможность точного моделирования человеческого сознания на вычислительных машинах современной архитектуры. Это не значит, что не могут быть созданы машины с адекватной человеческому мозгу архитектурой. Наконец, мы не можем утверждать, что человеческим сознанием исчерпываются всё возможные формы сознания, и не может существовать такого сознания, для которого даже современные вычислительные машины - могут быть адекватным субстратом...
В 1970 году, в октябрьском номере журнала "Scientific American", Мартин Гарднер впервые рассмотрел созданный Джоном Х. Конвеем клеточный автомат под названием "Жизнь" - более известный как одноимённая игра.
Из сказанного следует: Во-первых: из взаимодействий множества простых автоматов может образоваться больший автомат. Во-вторых: в такой автомат может быть заложена некая программа, если и не сопоставимого с человеческим искусственного интеллекта, то уж точно - реализующая то или иное подмножество возможных вообще форм интеллекта. При этом суб-автоматы ничего не будут знать об интеллекте, который составляют своими взаимодействиями, так же как и сами они - могут быть образованы взаимодействиями автоматов ещё меньших...
И здесь я действительно начинаю сомневаться в справедливости включения настоящей статьи в цикл о вымышленных машинах. Рассматриваемый в качестве машины, оранус оказывается тревожно реалистичен...
![Ячейка памяти []](/img/z/zoaron/fm3/utm01.jpg)