|
- Профессор Патнэм задаёт следующий вопрос: если муравей пробежит по песку, оставив цепочку следов, совпадающую с карикатурой на Уинстона Черчилля, можно ли утверждать, что муравей нарисовал Уинстона Черчилля, то есть репрезентовал образ Уинстона Черчилля? Если нельзя, то чем следы муравья оставленные на песке, отличаются от нарисованной человком на песке карикатуры. Повидимому, ничем кроме намерений рисовавшего. Хорошая задачка для философствующего зомби, не правда ли? Однако задумаемся, как бы вы восприняли эти следы на песке, не имея никакой дополнительной информации о том: кем, как и когда они были сделаны? Вероятнее всего, вы предположили бы что некто намеренно нарисовал на песке карикатуру на Уинстона Черчилля. Вы получили бы определённую информацию. Если вам, затем, сказали бы что это дело лап муравья, то вы пришли бы в некоторое замешательство, и должны били бы признать отсутствие у муравья намерения изобразить Уинстона Черчилля. Полученная вами информация оказалась бы отрицательной. Из чего следует относительность всякой репрезентации.
С другой стороны, всё это имеет для вас смысл только в том случае, если вы знаете, кто такой Уинстон Черчилль и хотя бы примерно представляете себе, как он выглядел. Если вы не знаете этого, то и следы на песке будут для вас просто изображением некоего человека. То есть, будут репрезентовать для вас некоего человека. Но если вы, допустим, не человек и, более того, никогда не видели людей, то следы не будут репрезентовать для вас ровном счётом ничего, вне зависимости от любых намерений или отсутствия всяких намерений у того, кто оставил эти следы.
Но, мы можем представить себе некоего фантастического муравья передающего своим сородичам сообщения посредствам следов, примерно как пчёлы передают сообщения при помощи танца. При развитом алфавите вполне можно допустить такую ситуацию, что некое сообщение одного муравья для других муравьёв, будет восприниматься человеком как карикатура на Уинстона Черчилля. Примерно так же, как, например, слово "cop" - может означать пренебрежительное название полицейского, если написано латиницей, или означать примерно то же что "мусор" - если была использована кириллица.
Таким образом, репрезентация чего бы то ни было, не наблюдаема никем кроме её субъекта, и недостаточна для обеспечения канала передачи информации. Если вы не знаете, кто такой Уинстон Черчилль, если не представляете, как выглядел Уинстон Черчилль, то любые следы на любом песке не будут репрезентовать для вас Уинстона Черчилля. Вместе с тем, зная кто такой Уинстон Черчилль, вы могли бы обнаружить его репрезентацию например в любой развилке любого дерева, внешне подобной символу "Виктория". Иными словами, инвариантность информации от своего конкретного носителя - действует в обе стороны, и присутствие либо отсутствие некоего наблюдателя - здесь не может быть проигнорировано. Понимаете о чём я?
Мы с Марком переглянусь. Марк кивнул и открыл новую банку пива. Я неопределённо пожал плечами.
- Так вот, - продолжил Гансберг, - если мы не можем с уверенностью сказать, является ли нечто, кажущееся нам репрезентацией чего-либо - действительной репрезентацияей, и наоборот, не является ли нечто - репрезентацией чего-либо, то какой вообще смысл имеет любая репрезентация? Но если репрезентаций не существуют вне наблюдателя, то, с другой стороны, как мог бы существовать наблюдатель, без формирующих его как наблюдателя репрезентаций? И мы ведь не можем отрицать объективного существования репрезентаций, по крайней мере, объективного их существования для осуществляющего их субъекта. Из сказанного следует, что в каждой произвольной точке пространства, количество репрезентаций, и, следовательно, информации, может стремиться к бесконечности. И мы не можем строго утверждать, являются ли наблюдаемые нами следы на песке именно карикатурой на Уинстона Черчилля, а, например, не изложением специальной теории относительности на языке инопланетных муравьёв. Даже если мы склонны интерпретировать эти следы как карикатуру, это ещё не отрицает других возможных интерпретаций.
Таким образом, информация не только инвариантна, но и не связана со своим носителем количественно. В каждой точке пространства, может содержаться потенциально бесконечное количество информации. На самом деле, в каждый момент времени оно конечно, но постоянно возрастает. Из этого следует, что уникальность каждой точки пространства будет со временем уменьшаться. Так, в каждой точке, будет содержаться практически любая информация. При этом, однако, ценность её будет всё ниже. На макроуровне это проявляется в виде неубывания энтропии в замкнутой системе.
Итак, все репрезентации относительны. С другой стороны, мы имеем дело только с репрезентациями. Всё то, что нами наблюдается как реальность, является только одним из вариантов информационного состояния материи. Одним, из стремящегося к бесконечности числа таких вариантов.
- То есть, вы полагаете, что верна всё таки многомировая интерпретация Эверетта? - Спросил Марк.
- Именно так. - Ответил Гансберг. - И эксперимент с кошкой Шрёдингера, приведёт к расщеплению вселенной на две вселенные, в одной из которых кошка останется жива, в другой - погибнет. Но, если бы этой кошкой были вы, то заметили бы что всегда остаётесь живы в результате такого эксперимента. Ведь в одной из вселенной - вы останетесь живы. Значит - вы действительно останетесь живы погибнув только для наблюдателей, но никак не для себя. Это называют "квантовым бессмертием".
Разумеется, к расщеплению вселенной могут приводить только истинно случайные события, вроде вероятности распада какого-нибудь изотопа. На такой основе, например, работает вот этот датчик. - Гансберг водрузил на стол достаточно массивный металлический ящик. - Даёт случайное бинарное число... - доктор щёлкнул несколькими тумблерами, - Вот, если датчик показал единицу, как сейчас, то... - Гансберг выдвинул ящик стола. Достал револьвер и сунул дуло себе в рот.
- Э-э, Ханс... - Начал я, но перебивший меня выстрел сделал продолжение излишним. Голова Гансберга откинулась назад. На стене расползался потёк мозга и крови.
- Ничего себе. - Сказал Марк. В горле у него что то булькнуло. Он аккуратно поставил на стол банку пива, затем нагнулся, и его вырвало на пол...
- Дурак.
Марк удивлёно поднял глаза. На его висках блестел пот.
- Гансберг - дурак. - Пояснил я. - Даже если всё действительно так, то вселенная расщепилась в тот момент, когда он увидел результат датчика. И расщепилась она вместе со всеми находящимися в ней наблюдателями. Таким образом, должны били возникнуть две копии личности Гансберга, более никак не взаимодействующие друг с другом. Смерти ведь тоже нужен свой субъект.
|