Всю ночь сыпал снег. А это значит, что настало время вытащить из старого шкафа шапку с помпоном и, нахлобучив её на голову, сидеть по-турецки сложа ноги, на теплом балконе, смотреть в ночь и писать. Но что писать? Наверное, что-то новогоднее, белое, снежное.
Итак, беспечным вальсом кружился в воздушной прохладе снежок, одинокие звёзды поблёскивали во мраке ночи, лес безмолвствовал. Наверное, жутко было брести в такую погоду по неведомым лесным тропам неведомым вечным странникам, что год за годом ходят кругами в ночной тьме, ищя себе покоя и понимания.
Не менее страшным путём для меня был путь, что привёл меня в эту деревушку, чьи добрые жители приютили меня, где вот уже многие годы обитает мой надломленный долгими скитаниями дух. Но начнём с начала. А в начале был август.
Август. Что тут скажешь? Месяц, в которых уходят в прошлое красоты лета, увядают цветы и тепло. В этот месяц строго-настрого неписаным кодексом запрещены две вещи. И если вторую я не придумал, то о первой охотно Вам расскажу. Итак, никогда не влюбляйтесь в Августе. Нет более простого и вместе с тем изящного способа ввергнуть своё сердце и душу в бездну пустоты и одиночества, чем влюбиться на исходе лета. А уж тем более, если влюбится ты в дни праздной неги и веселья.
Но это же я. Представьте, последняя суббота Августа, легкая осенняя седина коснулась крон деревьев. Ветерок шумит в ветвях, треплет мои кучерявые волосы, наполняет легкие свежестью.
Я помню этот день так, словно он был вчера. Я шел по перелеску, откуда-то слева доносился запах речной воды, журчащей на мелких порогах у излучин. Задумчивая трава щекотала босые ноги, солнце припекало. Нечто идиллическое, наверное. Но я был слишком погружен в свои думы.
О чем размышлял я тогда, на каких небесах витал моя разум? Кто знает. Порой нужно вот так отключиться от всего, просто идти и дышать.
Но что-то заставило меня глаза. Провидение? Да, возможно. Но не думаю, что оно было божественным. Так вот, я открыл глаза. Где-о впереди, шагах в двадцати от меня подлесок окончательно переходил в эмбриональное состояние, уступая место лугу. И именно там, на свежем ещё летнем лугу, полном зелени и жужжания насекомых, я увидел её.
Она подобно эльфийке порхала над землёй на своих тоненьких ножках. Её руки гладили шелковистые воды трав, и молодой девичий смех искрился в воздухе. Казалось, фигура её было соткана из тысячи невесомых паутинок, а волосы, волосы впитали в себя всю глубину млечного пути.
Я замер, оторопело глядя на луговую фею. Легкие сжались на вдохе, а сердце рвануло с места в карьер гнать подпорченную табаком кровь по зашитым недавно сосудам. Сложно было описать чувства. Пожалуй, в тот момент я раздвинул границы своей реальности, воспарил до объёмов космоса и, постигнув всю вселенную, в мгновение съёжился до размеров поглощающего свет кванта.
И она замелила меня. В очередной раз нагнувшись, чтобы сорвать ромашку, она вдруг замерла. Голова её качнулась, прядь золотистых волос соскользнула из-за уха и скрыла от меня её лицо. Фея фыркнула, одним легким движением закинула непослушные волосы назад, выпрямляясь во весь рост.
Мы замерли так друг против друга. Не знаю, сколько продолжалось наше молчание. Возможно, пару секунд, а, быть может, целую вечность. Но вдруг она легко и весело улыбнулась мне. Я нелепо заулыбался в ответ. Она прыснула со смеху и побежала куда-то по лугу. Я оторопело смотрел ей в след, не в силах шагнуть за ней, побежать туда, где светило солнце, благоухали цветы и волновались колосья травы.
Такой была наша первая встреча. Первая и, возможно, к глубочайшему моему сожалению, впрочем, быть может, и к счастью, не последняя.
Я видел её мельком на улице, но никогда не решался заговорить с ней. Мы лишь смотрели друг на друга и улыбались. А потом она опускала глаза и проходила мимо, но и я шел дальше. Так пролетали недели.
Давно уже покинул землю зеленый цвет, осенние листья укрыли лесные тропы. Впрочем, бродить по лесу ещё не стало холодно. Солнце больше не согревало землю, но лишь приглушенно освещало из-за туманности облаков. С наступлением осени пришли обязанности. Свободного времени стало меньше, лишнего времени не стало вовсе. С каждым днём я всё более погружался в привычный и такой серый мир.
Однако однажды в конце сентября всё изменилось. Спеша утренним маршрутом от дома до работы, я вдруг заметил её. Она подобно парусной яхточке двигалась параллельным со мной курсом, но надвинутый капюшон скрывал меня от её взгляда. Я хотел было окликнуть её, но ведь даже имени её я не знал. Так мы и шли.
Пожалуй, такие молчаливые прогулки и случайные встречи продолжались до середины ноября. Ноябрь.. Не знаю людей, которые любили бы сей месяц. Всё хорошее кончается в ноябре. И наша ненаписанная сказка, наш роман, которого не было, кончился в ноябре.
Возможно, это было даже пятнадцатое число, не помню. Не числа тогда интересовали меня. Я возвращался вечером домой. Погода была чисто ноябрьской - холодно, грязно, питер. И вот на углу я встретил её. Впрочем, нет. Уже не встретил - увидел. Да, так будет куда правильнее. Она стояла, прижавшись всей свое душой к какому-то человеку, губы их были счастливы.
Что было делать? Да, собственно, ничего. Я резко повернулся на каблуках и зашагал прочь. И нет, ветер не хлестал полы моего плаща, слёзы не катились из глаз. Я просто шел назад. В голове пролетали все наши улыбки, встречи. И все наши молчания. Раз за разом мы молчали и, как я понимаю теперь, молчали всё больше.
Что было потом? Долгий путь без точки отправки и места прибытия. Лишь путь, бессмысленный и бесконечный. Наверное, я так и не окончил его. И эта деревня лишь точка на бесконечной прямой. Но сейчас, сейчас меня зовут ужинать ставшие родными мне люди, за окном тихо кружится снег. Сейчас я поставлю последнюю точку, спущусь по поскрипывающей лестнице вниз, где уже накрыт праздничный стол, горят люстры и ждет меня тарелка с супом.