вести за понедельник: эльза допряла пряжу, правда сидит без денег, без маникюра даже, без облысевших утиц в белом пруду ее, где неизменно крутится черное воронье. слуги ее горласты, в окна несет бедою, но зацветают астры, кружатся над водою - ты не cмогла бы так бы, ты не могла вообще, злобно смеются лягвы на колдовском плюще. в парке цветет крапива, пахнет прогорклым кофе, нам бы прожить счастливо, позже - земля и коффин, но подлетает лебедь к тонкой ее руке - а в предзакатном небе слышится "бре-ке-ке". ведьма ли с чертом дружит, мертвый ли в землю ляжет, черный ль челнок недужит на запрещенном пляже: сядь и плыви на берег, только в глазах темно - это в пустой пещере воет веретено.
город туманом дышит, крыши в закатном хроме, бедный народ под крышей молится на соломе, мать прижимает к сердцу чадо - и ни гугу, здесь никуда не деться другу или врагу. колокола на башнях, ставеньки на запоре, молится смерд о пашне, молится вор о воре, молится королева - или молчит она, справа бегут налево петельки полотна. выйдет прохожий редкий, в стенах заскачет эхо - это швеи-гризетки пучат бока от смеха: наш-то король в загуле, бродит уже три дня. ночь отливает пули из твоего огня. муркнет лукавой кошкой, скрипнется у порога - мол, отвори окошко, дверь отвори немного, где у печи горячей славные кирпичи... слышишь, внизу трубачат первые трубачи?
что не связала - свяжешь, что не поймешь - забудешь, черный челнок на пляже, черной крапивы узел, черным поплачут тени... нынче и так черно. в черное воскресенье черным завесь окно. льдинки как заусенцы, в храме улыбчив морок, плач твоего младенца слышится в коридорах, и на заре вечерней множится мошкара.