Амазонка, гречанка, Цирцея
На распяленных кольях астрала
Ты лечила меня. И, лелея,
Безнадежно и долго шептала

Про промозглую, серую осень,
Про огонь, что погаснет до света,
Про тропинки меж скал, между сосен,
Про навеки ушедшее лето.

Я был ранен стрелой златоуста,
Мне и горя тогда было мало,
Лишь стучал, одиноко и пусто,
Океан между бревен причала.

Губы пели - солено и сухо
Про малиновый парус надежды.
Амазонка, гречанка, старуха
Отводила усталые вежды.

А когда на заре, между сосен,
Забелело все вдруг, закипело,
Пожевав половинками десен,
Ты хламиду простую надела.

Опираясь на старческий посох,
Собирала в дорогу припасы:
Злое мясо соленых утесов,
Зимних волн просоленное мясо.

Ты собрала в дорогу мне ветер,
Чтоб на утренней пасмурной зорьке,
На жестоком, холодном рассвете,
Он мне пел, безнадежно и горько. 

Ты собрала пахучие травы,
И коренья, и мед, и соцветья,
Я ж лишь слушал, как свищет лукавый,
В бурдюке запечатанный ветер.

По обрывистой, узкой тропинке
Мы спустились под утро к заливу.
Ты отдала припасы в корзинке,
Целовала меня торопливо.

Я поднялся на борт. Заплескалось.
И ушло, и растаяло вскоре.
Амазонка, гречанка осталась
Серым островом в пасмурном море.

Но в глазах, опаленных Востоком,
И в снастях, опаленных Закатом,
Он поет - безнадежно, жестоко -
Этот ветер, мне данный когда-то.


19.07.04