Зоренко Анастасия Александровна : другие произведения.

На грани

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Жизнь - это череда правильных решений и ошибок. Мы не сразу понимаем, где ошибка, а где правильное решение. И у того, и у другого есть цена, которую мы должны заплатить. Спустя столько лет своей жизни я могу сказать, что деньги - это самая дешёвая цена из всех, что мне далось повидать. Цена ошибки - это шрамы. У каждого из нас есть свои шрамы. От сильной любви к кому-то, от желания кого-то защитить, или от зависти, ненависти, жадности и самого страшного страсти.
  Жизнь - это череда правильных решений и ошибок. Мы не сразу понимаем, где ошибка, а где правильное решение. И у того, и у другого есть цена, которую мы должны заплатить. Спустя столько лет своей жизни я могу сказать, что деньги - это самая дешёвая цена из всех, что мне далось повидать. Цена ошибки - это шрамы. У каждого из нас есть свои шрамы. От сильной любви к кому-то, от желания кого-то защитить, или от зависти, ненависти, жадности и самого страшного страсти. Страсть соединяет в себе самые страшные эмоции, которые сложно контролировать. Мы по-глупости путаем её с любовью, однако любовь дает пожизненный кредит, в то время как страсть забирает что-то важное одним ударом. Странно и страшно смотреть своей страсти, в глаза спустя столько лет и понимать, что ничего не поменялось. Смотреть в глаза, которые как пустые зеркала свысока смотрят на тебя, а на губах этого человека играет ухмылка. Бессмысленно говорить себе, что всё давно прошло, глядя на серебряное кольцо на левой руке безымянного пальца того человека. Это кольцо когда-то было моим, как и этот человек.
   - Господин Кляузе, позвольте представить вам мою жену Анетту Ботфор, - сказал мой муж, представляя меня моему кошмару. - Дорогая, господин Кляузе недавно получил чин полковника. Он перевёлся в наш город недавно. Теперь он будет частым гостем в нашем доме.
   - У вас очаровательная жена, Ботфор, - сказал полковник, и поцеловал мне руку. Пустые зеркала, его глаза смотрели прямо на меня: "Давно не виделись, птичка!" Он нашёл ме-ня. Я это знала. Этот человек никогда ничего не делал просто так. Он не прощал ошибок. Этот мужчина не простил мне мой уход от него, моё кольцо на его левой руке доказательство этого. Этот человек добился многого в жизни. Он превосходный игрок. Мой личный страх и кошмар. Моя страсть, потому что опасен. Сейчас он опаснее, чем когда-либо. Я читаю это по его холодному взгляду светло карих глаз. Я читаю в них приговор себе и всем кого я люблю.
   - Анетта, тебе плохо? - встревожился мой муж. Ботфор милый, ты привёл в наш дом мою ошибку прошлого. Ошибку, которая привыкла убивать своих жертв медленно и мучительно. Ботфор, я виновата, прости меня. У меня поплыло перед глазами, и я упала на руки мужа. Последнее, что я помнила это, то что вокруг меня зеркала. Пустые зеркала, в которых было отражение Кляузе. Я снова в его мире из холодного стекла. У меня больше нет спасения. Я кричала, разбивала стёкла, но меня никто не слышал. Я сама себя потеряла в тех осколках.
   - Не переживайте, я изучал медицину, - услышала я голос, который не хотела слышать рядом с собой. - Господин Ботфор, дайте мне осмотреть вашу жену. Выйдите, прошу вас!
   - Хорошо, позаботьтесь об Анетте, - сказал мой муж и быстрыми шагами покинул комна-ту. Я осталась наедине с ним. Нельзя выдавать свой страх, я попыталась расслабить мышцы лица и дышать ровно. Он научил меня многому, наверное, без этого человека не было бы и нынешней меня. Но Кляузе всегда оставался верен только себе.
   - Анетта, вы не против, если я буду так называть? - спокойным голосом произнёс Кляузе, кровать на которой я лежала, прогнулась. - Можете не притворяться, вы уже минуты две, как пришли в сознание. Я только скрыл это от вашего мужа, чтобы помочь вам. Вы несча-стны в браке?
   - Счастлива, - сказала я, присаживаясь. Полковник не мигая, наблюдал за мной. Он всегда так наблюдал. Сейчас мужчина искал во мне ту, которая осталась в его памяти. Искал и не находил. Уголки его губ дрогнули в презрении ко мне. Он знал, что я не лгу. Я снова посмотрела на серебряное кольцо. - Вы вдовец?
   - Нет, - улыбнувшись, сказал полковник. Улыбка не тронула его глаз, которые всё ещё наблюдали за мной, за его жертвой. - У меня умерла любовь.
   - Вы не кажетесь сентиментальным человеком, - пожала плечами я. Мне хотелось казаться спокойной, но самообладания не хватало. Моя рваная душа, глядя на него, страдала. Она всегда страдала, стоило мне находиться рядом с ним. Он маньяк, душевно больной человек. Мой личный палач. Человек, который держал меня при себе ради своей собственной выгоды, говоривший о своей любви. Я верила ему. Тогда я ему верила.
   - Армия убивает молодость, а девушка - душу, - скопировал он мой жест. Его явно забавляла ситуация.
   - Вы не верите в Бога, тем более в душу.
   - Анетта, так ты помнишь? - в секунду оказался он рядом со мной. Его пальцы больно сжали мой подбородок. - Помнишь, моя невеста, предавшая меня. Ты ушла от меня. Пы-таешься прочесть меня. Что ж ты видишь, любимая?
   - Ненависть, презрение. Ты будешь мстить мне, - сквозь зубы произнесла я.
   - Верно, - рассмеялся Кляузе, отпустив мой подбородок. Он откинулся назад, нервно провёл рукой по своим седым волосам, которые когда-то были чёрными. - Ты многому научилась за столько лет. Какое сегодня число?
   - Одиннадцатое августа.
   - Помнишь, что это за день, любимая? - он снова приблизился ко мне. Я чувствовала его дыхание на своей щеке. Мне стало противно, отчего я отодвинулась от него и отрицательно покачала головой. Я снова в один миг превратилась перед ним в ту маленькую загнанную девочку. - Да, ты никогда не запоминала цифр в реальной жизни. День нашей встречи. Уже прошло семь лет. Неправильная ты женщина, милая.
   - Ты болен.
   - Да, я болен тобой. Эта болезнь не лечится. Смерть не настигает меня. Я ей не нужен, так как и тебе, - он неожиданно обнял меня. Его нос вдыхал запах моих волос и кожи, по моей спине покатилась одна холодная капля. Его слеза. - Хочешь быть вдовой?
   - Отпусти меня немедленно, иначе я позову мужа, - прошипела я, пытаясь вырваться из его объятий.
   - Если бы ты хотела, тогда давно его позвала, - мужчина не отпускал меня. - Глупая, не шевелись. Посиди спокойно, не убегай, как ты обычно убегала от меня. Давай сыграем. Давай заключим пари, как при первой нашей встречи. Сыграй со мной, любимая. Я зага-даю тебе загадку. Если ты её отгадаешь, тогда все останутся живы, а я исчезну из твоей жизни. Если нет, тогда останемся живы только ты и я. Только ты и я, Анетта, как в прежние времена. У тебя снова буду только я, родная. Сыграем, милая, - Кляузе отодвинулся от меня и посмотрел прямо мне в глаза. Он ухмыльнулся. - Я по глазам вижу, ты жаждешь сыграть. Ты не умеешь лгать мне. Вот тебе моя загадка: "Муж подарил кольцо жене и сказал, что надпись, которая находится внутри кольца, она должна будет прочесть после его смерти. Муж умер, а жена каждый раз, читая надпись на кольце, плачет. Что там было написано?"
   - Сколько времени у меня, чтобы разгадать её? - дрогнувшим голосом, спросила я. Пол-ковник улыбнулся, потянулся ко мне и поцеловал.
   - Семь дней. Семь наших свиданий. Я каждый день буду приходить в этот дом, и наблюдать за тобой. Каждый из этих дней я буду спрашивать тебя ответ. За каждый неверный ответ я накажу тебя, милая.
   - Ты безумен.
   - Да, но это знаем только ты и я, - сказал он, поднявшись с кровати. Мужчина подошёл к двери и повернулся ко мне. - Удачи тебе, Анетта Ботфор.
   Он вышел, закрыв за собой дверь, но принёс ужас в мою жизнь. Я упала на подушки, прекрасно понимая то, что у меня всего лишь десять минут для того, чтобы прийти в себя. Через десять минут двери этой комнаты откроются и ко мне придет мой муж. Он истязал себя из-за того, что я потеряла сознание. Он всегда волновался за меня. Ботфор, прости, но сейчас я начну тебе лгать. Я всегда профессионально лгала всем, словно говорю правду. Мне достаточно знать и видеть, как человек хочет воспринимать правду: с каким голосом говорить, мимика, движения. Это был мой секрет и кроме меня о нём никто не знал. Но сейчас я была сбита с толку. Семь дней. Семь летних дней нашего романа. Семь дней моего ада и рая. Эти дни снова вернулись с ним. Любовь прошла, но я по прежнему чувствую страсть к этому человеку. Эти чувства могут погубить меня и мою семью, потому что я не могла спокойно мыслить рядом с ним. Нужно было успокоиться, иначе я потеряю всё.
   - Анетта, как ты себя чувствуешь? - почувствовала я лёгкий поцелуй в щеку. Только сейчас я поняла, что лежала с закрытыми глазами. Рядом со мной сидел мой муж. В его глазах я читала страх и заботу. Лёгкая улыбка скользнула по моим губам, и я провела холодной рукой по его щеке. Ботфор сжал мою руку в своих руках, согревая их. Он всегда согревал меня. Его тепла хватало на нас двоих. Я никогда не говорила, что люблю его. Моему мужу было это не нужно. Нам не нужны были слова, чтобы понимать друг друга. Мы были обычными людьми, которые обрели покой рядом друг с другом. Теперь я понимала, что должна защитить наш с ним покой. - Ты его знаешь. Сколько мы уже женаты? Анетта, как ты до сих пор не поняла, я решу все твои проблемы.
   - Мы женаты уже давно. Я перестала считать время, которое мы проводим, проводили, и будем проводить вместе. Поэтому не мешай мне, - сказала я, обняв мужа.
   - Холодные у тебя руки - сжав меня сильнее, произнёс медленно Ботфор. - Тебе страшно. Я это знаю. Твои проблемы больше не твои проблемы, а мои.
   - Глупый, ты же знаешь, я не буду жаловаться. Я не скажу, когда мне будет плохо. Я не хочу причинять тебе боль.
   - Я люблю тебя, Анетта, но глупая у нас это ты, - прошептал муж и ушёл быстрым шагом из комнаты. Я снова одна. Нужно начинать делать выводы, пока не стало поздно. Кляузе держался стойко и отстранённо, он всё ещё не привык к своей должности, но власть его привлекает. Она упоительна для него, что выдаёт его самоуверенность. Рядом с самоуве-ренностью ходит и эгоизм. Это черта каждого мужчины, но у полковника она проявляется больше всего. Учитывая то, что в его разуме смешалось всё любовь, ненависть, страсть и презрение ко мне, я могу сделать вывод. Какой я могу сделать вывод? Я не знаю. Я не могу думать, мысли от страха исчезли из моей головы. Вот так ты видишь сказку? Я встала с кровати и подошла к окну. На улице было лето. Снова лето. Наш былой летний роман двоих случайных случайностей.
   " - Я всегда жалею о своих ошибках, - сказала девушка, которая ехала в поезде с мало-знакомым парнем. Их роман был неправдоподобным. Он был обыкновенным парнем, она была из большого города. Весь мир был у её ног, а у него не было за душой ничего.
   - А я нет. Я ни о чём никогда не жалею, - улыбнулся парень, не мигая, глядя на девушку.
   - Научите меня ни о чём не жалеть?"
   Кляузе всегда была извращённая фантазия. Его единственная ценность - это кольцо. Он специально выставлял его передо мной, помня о моей невнимательности. Я знаю о его любви к тому, чтобы носить все правильные ответы с собой. Кляузе доставляет боль людям сомнениями и страхом. Он мучает ими, доставая их из глубин твоего сознания. Этот мужчина видит твои грехи на сквозь, поэтому всегда даёт возможность прочувствовать их доконца. Полковник любитель сложных комбинаций. Его первоначальная задача была вывести меня из равновесия. Я должна была думать, иначе умрёт мой муж. Ботфор, есть вещи, которые тебе лучше не знать, есть люди, которых лучше избегать. Кляузе относился именно к таким людям. На что мне теперь делать ставку? Я отошла от окна и посмотрела на себя в зеркало. В нём я увидела только своё отражение, которое больше всего ненавидела. Я ненавидела слабость, которую там увидела. Разбив зеркало одним ударом, я смотрела на свою окровавленную руку, в которой были маленькие осколки зеркала. Без сил я упала на колени. Мне было страшно, я могла объяснить все ходы Кляузе, но не могла их предугадать. Я не могла предугадать действия маньяка, который вернулся, чтобы разрушить мою жизнь и свести меня с ума. Я не видела выхода из ситуации, а вокруг меня были только осколки.
   - Анетта, не шевелись, иначе поранишься, - меня подняли сильные руки, забирая от ос-колков зеркала. Мой муж унёс меня из той комнаты. Положив меня на диван, Ботфор вызвал врача к нам на дом. После звонка он швырнул телефон в стену от бессилия. Я отметила, что телефон уже невозможно будет починить и то, что в таком состоянии я своего мужа видела впервые. Он пошёл на кухню за аптечкой, вернувшись, стал обрабатывать мою руку. Ботфор привлекательный и умный мужчина. Он был академиком. Я никогда не смогу понять, что он нашёл во взбалмошной мне. Я, молча, следила за его действиями, голова моя была совершенно пуста. Неужели я заранее проиграю эту игру? - Когда ты перестанешь закрываться и начнёшь мне доверять? Почему я тебя спрашиваю, а постоянно молчишь?
   - Я всегда разговариваю с тобой и ничего от тебя не скрываю, - ответила я, откинув голову назад. Я не хотела видеть муку на лице Ботфора. Мне было больно от этого.
   - Он твой бывший парень? - начал игру "вопросы-ответы" мой муж, пристально глядя мне в глаза. - Бывший жених? - я слегка дёрнулась, потому что в памяти снова всплыло то злосчастное кольцо. - Бывший жених.
   - Мы были случайностями друг для друга, - спокойно сказала я.
   - Не лги мне сейчас, Анетта, - сжал мою руку сильнее Ботфор, отчего я впервые почувст-вовала боль. По моей щеке пробежала слеза. Он наклонился и лёгким поцелуем стёр мою слезу.
   - Я не лгу тебе, Ботфор, - выделила каждое слово интонацией я, глядя прямо ему в глаза. Сильные думают, что убегать нельзя, но человек не всегда в этом виноват. Твое окружение и общество. Мир ошибается уже давно. Говоря, что ты можешь себя изменить, ты лишь подстраиваешься под этот дрянной, холодный и безразличный мир, прогибаешься под систему и становишься ее рабом. Украшая правду красивыми словами, пытаешься обмануть окружающих и самого себя, как я сейчас. Я подстроилась под игру Кляузе, вновь предаю себя и дорогих себе людей ради него. Сейчас говорю мужу то, что он хочет слышать. Самое ужасно то, что я буду лгать всем. Мне хотелось защитить своих близких людей. Но страх закрывал мне глаза и разум, потому что именно таким образом я сама подписала им смертный приговор.
   "Кэт, я думала, что для него я словно девушка легкого поведения, с которой он смо-жет переспать, когда захочется, но, в самом деле, это я так отношусь к нему. Я ис-пользую его, чтобы не чувствовать себя одинокой", - говорила молодая девушка по телефону. Её глаза бегали из стороны в сторону. Она кого-то боялась, но тем не ме-нее искала в толпе. Летние романы заканчиваются по разным причинам. Столько го-ворится и делается, но исход всегда один. Они как падающая звезда - захватывающее мгновение вспышки небес, мимолётный проблеск вечности только вспыхнула, и её уже нет. Это страшно и прекрасно одновременно. "Я его боюсь, Кэт. Он меня пугает и притягивает одновременно. Не могу быть с ним и отпустить его не могу".
   Ботфор перевязал мою руку, тихо лёг рядом со мной и обнял меня. Кто-то звонил к нам в дверь, наверное, это был доктор, но мы не открыли ему. Мой муж спал, а я никак не могла уснуть. Меня преследовали воспоминания, которые я похоронила в своей памяти. Обычно вся жизнь проходит перед глазами у человека, который через секунду должен умереть. Я умерла давно. Семь лет назад, когда ушла от человека, которого любила. Го-ворят, если любишь, тогда не уйдёшь. Это глупое предубеждение. В мире, где правят деньги, человеческая жизнь стоит настолько мало, что даже смешно - о любви лучше вообще не вспоминать. Это бессмысленно. Весь мир бессмыслен, но именно в нём я встретила человека. Я встретила своего человека. Ему было знакомы благодарность и милосердие. И жестокость, и безысходность тоже. Совесть его часто мучила за его поступки, которые не сильно отличались по тяжести от моих жизненных ситуаций. Но ему, в отличие от меня, также были знакомы рассудительность и принятие реальности. Мы с ним были из разных миров, которые в обычные дни не пересекались. В нашем случае вмешалась судьба. Мы были разными людьми, постоянно ругались. Я считала его гениальным мерзавцем, а он меня ходячей проблемой. Я не боялась его обидеть. Мы с ним в две секунды могли успокоиться, и снова начинали выводить из себя друг друга. Жизнь будет не легкой, а наоборот, очень трудной. Мы это знали. Придется бороться с этим каждый день, но он был готов бороться, потому что ему были нужны мои связи и я! Он хотел, чтобы я была с ним, каждый миг, всегда. Но я не хотела бороться, мне было страшно. Я привыкла к лёгким победам и не хотела, чтобы меня использовали.
  "- Мы оба думаем, что впереди у нас бесконечное число дней. Но что, если это не так? И что, если сегодня мы впустую проведем день, а завтра воспоминаний может и не быть... - тихо сказала девушка, уходя из маленькой комнаты гостиничного номера, где несколько минут назад была счастлива. Люди любят время от времени разбивать друг друга. Вопрос остаётся только в том, кто первый разобьёт другого.
   - Я догадался, что ты решила. По глазам. Впрочем, не проси меня понять, я не желаю этого делать, Анетт. Я не хочу, чтобы все так кончалось. Я вообще не хочу, чтобы это кончалось. Только раз уж ты уходишь, мы оба знаем, что расстаёмся навсегда. Я не прощу тебя. Я не прощу тебе этого.
   - Знаю, я не прошу прощения у тебя. Прощай, - она вышла из номера. Спустилась по лестнице вниз, потом вышла на улицу и разрыдалась. Люди не живут в фильмах или в сказках. Возлюбленные не будут останавливать тех, кто пытается от них уйти, по-тому что люди эгоистичны. Мы боимся боли и тем не менее в одиночестве остаёмся с ней наедине".
   После того как мы расстались он мне часто снился. Я иногда даже думала продать дьяволу свою душу за ещё одно мгновение рядом с ним. Мои волосы всё ещё хранили его запах. Моё сердце не могло вместить переполняющие его чувства - мне не нужно было тело, мне не нужны были слова, мне не были нужны глаза, уши, руки, ноги. Я хотела, чтобы меня кто-то убил. Мне казалось, что подобную боль преодолеть нельзя. Она уничтожала меня изнутри. Я ошибалась. Я всегда ошибаюсь, поддаваясь эмоциям и чувствам. Пути назад в любви нет. Никогда нельзя начать сначала: то, что происходит, остаётся в крови. Любовь так же, как и время, необратима. И ни жертвы, ни готовность ко всему, ни добрая воля - ничто не может помочь: такой мрачный и безжалостный закон любви. Тогда мне казалось, что без этого мужчины у меня не было будущего. Я его лишилась, сама себя разрушила. Став человеком без будущего, я перестала подчиняться земным законам и правилам. Существовала, как хотела, и тогда меня нашёл Ботфор. Он давно меня нашёл, но тогда я его не заметила. Я была вынуждена его любить. Принуждала что бы он любил меня. А что нам еще оставалось делать? Открыть глаза, и посмотреть в другом направление было невозможно, возможно и необходимо, но не нужно. Вот так мы продолжаем жить вдвоём. Одиночество вдвоём.
   - Ты спишь? - услышала я сонный голос Ботфора. Он прижал меня сильнее к себе. Мы были странной парой. Я не хотела его терять, должно быть, я по-своему любила его.
   - Нет, мне не спиться. Почему ты не спишь?
   - Я думал, ты исчезла, - он вдохнул запах моих волос. - Как рука? Она ещё болит?
   - Я об этом не задумывалась, - честно призналась я. Муж встал, взял меня на руки и молча, понёс на кухню. Ботфор был моим зеркалом. Всё, о чём мечтала, всё, во что верила, всё, что представляла самым лучшим - появится передо мною в нём. И все мои забытые мечты вернулись с ним.
   - От тебя одни проблемы, - сказал он, когда посадил меня на стул. Муж пошёл к холо-дильнику, с намерением что-то приготовить. Достав какие-то ингредиенты, он по-детски улыбнулся. - Но с тобой одной я счастлив. Анетта, я хочу детей.
   - Прости, ещё рано об этом думать. Сам понимаешь, моя карьера в полном разгаре. Я не могу вот так всё взять и бросить. Это будет безответственно с моей стороны, - быстро го-ворила я. Не хочу детей. Не сейчас. Не от него. Я ничего не хочу сейчас, когда появился Кляузе.
   - Ты ни разу мне не сказала "Я люблю тебя", - в глазах мужа промелькнула боль. Я не говорила ему этих слов. Я никогда не называла его по имени. Я не смогла забыть Кляузе. Моя страсть, чувства к нему не угасли, но я знала все его обличия. Он не бросает слов на ветер. Никогда не бросал.
   - Верно, не сказала.
   - Почему? - Ботфор посмотрел мне прямо в глаза. Он хотел видеть мою реакцию. Он хо-тел знать правду, но я не хотела её говорить.
   - Разве Земля говорит: "Я верчусь"? - с улыбкой спросила я. Подошла и обняла его. Я видела его страх. Он боялся потерять меня, после сегодняшнего дня особенно. Это были "острые углы" наших отношений. Моё молчание, моё не желание иметь детей, моё недоверие.
   - Нет.
   - Но она же вертится, - как можно задорнее закончила неприятную и мучительную тему для нас двоих. - Что ты готовишь?
   - У меня нет кулинарных способностей, - он рассмеялся веселым и беззаботным смехом. Таким способом Ботфор возвращал всё в привычное русло для нас двоих. Словно у нас впереди вся жизнь и нам некуда торопится. - Но омлет для своей жены я могу приготовить.
   - Мне искать лекарства заранее? - рассмеялась и я. Ботфор продолжал колдовать над плитой, так ничего не ответив, а я стояла, обняв его. Так было спокойнее. Мне не хотелось думать сейчас. Что бы я ни выбрала потом - мне с этим жить дальше. Поэтому надо сделать такой выбор, чтобы потом не жалеть. Чтобы идти вперёд и никогда больше не оглядываться. Однако стоять за спиной мужа было приятней. Она придавала мне чувство защищённости от всего. Моя личная опора. Мой человек, который не умеет готовить, но старается ради меня. - Думаю, пора снимать с плиты твой кулинарный шедевр иначе он превратиться в угли.
   - Хорошо, - сказал мой муж. Он достал две тарелки и, разделив поровну своё блюдо, ука-зал мне на то, что пора приступать к еде. У меня, в самом деле, появился аппетит, скорее всего нервы сделали своё дело. Ботфор не прикоснулся к своей порции. Он внимательно наблюдал за тем, как я кушаю и улыбался.
   - На мне появились узоры? - насмешливо спросила я.
   - Нет, но сейчас ты мне напоминаешь ребёнка. Ты такая родная и своя сейчас, - принялся за свою еду мой муж.
   - Неужели я обычно чужая?
  - Нет, ты просто не со мной. Ты везде, но не со мной. Сейчас я впервые вижу тебя рядом со мной, - спокойно произнёс Ботфор. Его невозможно было вывести из себя. Но его веч-ное спокойствие выводило из себя меня, а потом я долго не хотела возвращаться назад в себя.
   - Ты меня любишь? - спросила я. В одно мгновение у меня пропало желание есть. Я встала из-за стола.
   - Это настолько очевидно, что бесполезно отрицать.
   - Тогда не задумывайся над всем этим и не говори глупостей, потому что я с тобой, - с этими словами я покинула кухню. В комнаты начал проникать утренний свет. Как же бы-стро наступил новый день, а я не успела попрощаться с его предшественником. Посмот-рела на часы. Было шесть часов утра. Ботфор всё ещё был на кухне. Кляузе будет к один-надцати. Я это знала. Я всё ещё помнила, что он любил приходить рано. Он любил зелё-ный чай с жасмином, на мёд у него была аллергия. Уверена, что этот человек до сих пор курит дешёвые сигареты и когда боль, которая внутри него, выбирается наружу - её заливают спиртным. Я многое знала о полковнике и ничего, о своём муже. Прожив с ним столько лет, я не знала, что он любит, есть ли у него аллергия на что-то, что он пьёт, лю-бимые книги, музыка. Это всё оставалось загадкой для меня. Я только сейчас впервые об этом подумала. Обычно отношения - это работа. Теперь я понимала, что на протяжение всех этих лет над нашими отношениями работал только мой муж. Он ни разу не жаловался на это. Хотя я уверена это его утомляло.
   На цыпочках подошла к кухне снова и мельком заглянула туда. Ботфор пил крепкий кофе без молока. Сахар он туда не клал. Рядом с ним стояла вторая чашка кофе. Это был мой кофе с молоком. Муж о чём-то думал, и мысли не были радостными. Я никогда не спра-шивала, о чём он думает, но сейчас мне бы хотелось это знать. Я думала, что у нас взаи-мовыгодный брак, но получала больше, чем он. Моя семья давно перестала удивляться моим поступкам. Я была для них пропащая, до встречи с Ботфором. Он изменил мою жизнь, а я время от времени причиняю ему боль. Этот мужчина был хорошим, заботли-вым мужем, что ещё нужно для счастья женщины? Ничего. Я всегда чувствовала себя несчастной, жалела себя, но никогда не думала о нём. Теперь глядя на свою кашку с кофеем, я вдруг осознала, что Ботфор знает обо мне. Он видит меня и видел всё это время. Это меня не было рядом с ним. Я вышла из своего укрытия, как маленький нашкодивший ребёнок, села рядом с мужем и стала пить свой кофе. Он не сказал ни слова, находился в своих мыслях и неотрывно смотрел на меня. Мне становится неловко под его пристальным взглядом, стыдно за себя и своё поведение. Я вдруг осознаю, что он достоин больше, чем, то отношение к себе, которое ему предлагаю я. Однако от подобных мыслей меня спасает телефонный звонок. Муж отводит взгляд, а я иду в коридор и беру трубку.
   - Да, я вас слушаю, - ровным тоном говорю я, радуясь тому, что подобные взрослые мысли ещё не отравили до конца мой разум. Я привыкла быть пропащей. Зачем что-то менять в своей жизни, когда сейчас она меня вполне устраивает?
   - Анетта, я рад, что ты решила ответить на телефонный звонок, - слышу я голос, от которого хочется умереть. Это был Кляузе. Его голос был весел, и в нём слышалось презрение. Хищник вышел на охоту, а жертвой стала я. - Молчишь? Как не вежливо с твоей стороны нарушать правила приличия, которые ты так любишь.
   - У вас что-то серьёзное? Или мне лучше позвать мужа? - страх сковывает меня. Я чувст-вую его улыбку на том конце провода.
   - Ты ничего не сказала мужу. Ты ему солгала, - он смеётся надо мной. Этот мужчина питается моим страхом, прекрасно понимая то, что я связанна своей ложью. Правду сказать мне горько и стыдно, к тому же я не привыкла проигрывать. - Маленькая, глупенькая девочка, как поживает моя загадка? У меня нет времени сегодня заходить к тебе. Работа, что поделаешь? - Кляузе сделал паузу. Должно быть, ожидал моего ответа, но я молчала, только сильнее сжала телефонную трубку. - Тебе ведь тоже сегодня нужно быть на работе не так ли? И тому человеку, которого сегодня не станет по твоей милости. Знаешь, почему, родная? Всё очень просто. Ты обычно не встаёшь так рано, а значит, провела бессонную ночь. Так какой твой неправильный ответ?
   - На нём было написано "убийца", - спокойно говорю я, хотя меня трясёт. Ответ невер-ный, я в этом уверена. Не было времени думать над правильным ответом. Я просто не могла думать. Слышу громкий смех на том конце провода и понимаю: он выиграл сейчас. Я пожертвовала кем-то. Моя вина. Всех заставляю страдать только я.
   - Говорят, что символ человека представляет людей, которые друг друга поддерживают, но по сути, один просто опирается на другого. Скрытый подтекст: "Кем-то жертвовать". Тебе же интересно, кто умрёт первый? Кем ты пожертвовала?
   - Господи, пожалуйста, прекрати, - заговорила быстро я. Рыдания душили меня. Я не могла контролировать себя. Ничего не могла поделать. - Прекрати эту игру. Хочешь, убей меня. Только, пожалуйста, не трогай никого.
   - Это такое наслаждение, чувствовать твой страх, видеть тебя насквозь, иметь власть над тобой. Думаешь, я от этого так просто откажусь? - шёпотом спросил меня человек, который сейчас вершил мою судьбу. Уничтожал меня, а я молчала. Снова стала его покорной жертвой. Или же я никогда и не прекращала ней быть? Кто должен умереть за мою ошибку? Ботфор? Нет, это он будет оттягивать до последней минуты. Ему так забавнее будет. Друзья? Кэт? Михаэль? Семья? Мама? Братья? Кто? - Мучаешь себя вопросами? Это так на тебя похоже. Могу сказать только одно: ты об этом узнаешь первая.
   - Кто это? - выхватил из моей руки телефон Ботфор. Муж был зол. - Кто это отвечайте? - он не понимал, что я несколько минут назад подписала кому-то смертный приговор. Я была раздавлена. Слёзы текли рекой по моим щекам, не желая останавливаться, а их обладательница не могла пошевелиться. Ботфор с силой сжал телефонную трубку, и она треснула. - Анетта, не молчи! Кто это был?
   - Неверный вопрос, - судорожно ответила я.
   - Какой тогда нужно задать вопрос? - зло спросил муж.
   - Кто умрёт первым? - подняла на него глаза я. Этот мужчина стоял в шоке от сказанных мной слов. Неожиданный поворот нашей жизни. - И я не знаю, кто этот человек! - вскри-чала я. Нужно было собираться, в такие моменты, необходимо было что-то делать. Вот только я не знала куда собираться и что мне делать.
   - Анетта, ответь мне, что происходит? Мы можем справиться вместе, - обняв меня, гово-рил мой муж. Он не знает, что происходит. Он не поймёт, будет злиться, кричать на меня. Я в любом случае проиграю так. Не хочу проигрывать.
   - Это тебя не касается, - отстранилась я от него. Он смотрел на меня с толикой грусти, сожаления и разочарования. Так смотрела на меня моя мать, когда я делала что-то не так или скрывала что-то от неё. Я ненавидела этот взгляд, потому что считала его справедливым, но абсолютно неуместным, когда ошибка уже совершенна и всё, что остаётся это только исправлять последствия. Да, во мне всё ещё находился перепуганный, загнанный ребёнок, который боялся разочаровать всех вокруг, но постоянно разочаровывал всех. От этого никуда не деться. И вот сейчас Кляудзе вновь разбудил его во мне. Я посмотрела на Ботфора с вызовом. Он единственный может мне помочь, но я никак не могу попросить у него помощи. Самостоятельный ребёнок.
   - Я всегда ставлю тебя в первую очередь. А ты делаешь ставку против меня каждый раз, - сказал муж, дотронувшись до моей щеки. Потом развернулся и резким шагом, покинул меня. Ботфор уехал на работу. Мы замкнулись друг от друга. Первой замкнулась я, выну-див его поступить так же.
   - Ты хотела, чтобы все кончилось как в сказке? В следующий раз просто возьми кино на прокат! - крикнула я на себя и с силой ударила по щеке. Нужно было собираться на работу. Я была преподавателем литературы в университете. Эта профессия приносила мне радость в жизни. Мне нравился запах аудиторий, гул студентов на перемене, сплетни преподавателей, пыль на книгах. Это не было то к чему можно стремится, но для меня было тем без чего сложно жить. Ботфор тоже любил свою профессию. Он называл её "успешная карьера", хотя я видела, как горят его глаза. Вот только теперь мне совершенно не хотелось идти на работу, но это было единственное, что могло привести меня в чувства. Иначе я бы осталась дома и продолжала жалеть себя, искать бесполезную информацию в своей голове и ответ на вопрос: "Кто умрёт первый?" В конце концов, возможно, Кляузе мне лгал, чтобы запугать. И ему это удавалось. Меня переполняли страх и сомнения. Я отталкивала от себя мужа, единственного человека, которого стоило попросить о помощи, но гордость не позволяла мне. Зазвонил мобильный телефон. Почему нельзя отключить в один момент все телефоны на свете? Я в страхе посмотрела на него и только через десять секунд взяла трубку.
   - Привет, сестрёнка, - услышала я голос брата и улыбнулась. Дерек был одним из тех лю-дей, которых можно было назвать честными и верными. Он всегда был на стороне нашей семьи, потому что у него не было другого выбора. Вернее такой выбор Дерек сделал давно, но со мной связи брат старался не обрывать. Он жил вполне спокойной жизнью. Брат не обладал гениальным умом, как ещё один из моих братьев, не мнил из себя героя. Дерек был дружелюбным и как любой из нашей семьи, крайне опасным. - Ботфор звонил мне несколько минут назад и просил поговорить с тобой, так как ты с ним явно не желаешь откровенничать.
   - Я и с тобой не желаю этого делать, - моя улыбка быстро погасла. Сейчас любой из лю-дей, которые связанные со мной, могут погибнуть. Дереку я желала этого меньше всего. Как ни странно, но я любила своего брата, даже не смотря на то, что он всегда делал то, что велела семья. Нужно было заканчивать этот разговор.
   - Я это предполагал, - тяжело вздохнул брат. - Он вернулся?
   - Да.
   - У меня есть три варианта! Первый - застрелить его. Второй - избить до полу-смерти. И третий - оставить тебя и всё рассказать твоей матери, но все это не подходит, так как я в любом случае тебя не удержу от него! - кричал на девушку её брат. Он был зол, расстроен и понимал, что бесполезен в данный момент.
   - Я люблю его. Не могу бросить. Не могу перебороть себя. Я ничего не могу, потому что этот человек мой личный наркотик. Наркотики вызывают зависимость. Тоже самое случилось и со мной.
   - Я с первой минуты был в этом уверен, что он поглотит тебя, - вздохнул молодой человек и без сил присел рядом с девушкой. Он заглянул в её глаза. Сильная, гордая, умная, волевая в последнее время часто плакала. Её глаза были опухшие от слёз. Тот человек был недостоин слёз его сестры, потому что использовал её.
   - Я тоже. Но я чувствую, что рядом с ним как будто бы один человек, а с тобой я со-вершенно другая!
   - Теперь у меня нет выбора, как сообщить обо всём нашей семье, а ты должна рассказать Ботфорту. Он имеет право знать. Мы должны решить эту проблему раз и навсегда.
   - Ты не понимаешь. Ты никогда меня не понимаешь, - вздохнула я. Нельзя было, чтобы об этом узнали все. Снова страх. Я никуда не могла от него деться. Мой брат снова не слышал меня. Мне не нужна была ничья помощь, только правильный ответ на загадку Кляузе, чтобы закончить игру. Дерек не слышал меня. Ему казалось, что семья может решить все проблемы, но, в самом деле, это не так. Они выбирают любимцев, свою отдушину, если ты не входишь в их число, тогда тебе помогут, но всегда будут вспоминать тебе это. Они даже не думают винить себя за такое поведение. Во всём виновны только те, кто допускают ошибки, а не они - причины этих ошибок. Это прекрасное чувство товарищества. Но что плохого в том, что бы делать всё самой? И почему тот, кто всё время старался сделать всё сам должен изменять своему взгляду? Я бы этого не позволила. Конечно, уметь доверяться важно, да и вообще все здесь были бы рады положиться на других, но потом понимаешь - это всего лишь ещё один способ показать тебе то, что ты ни на что не годна.
   - Мне всегда говорили, что это я домашняя, но это не моя порода. Домашними были все мои братья: ты, Артур, Максимилиан, Венедикт. Вы схожи друг на друга. Я не подобна вам! - закричала я в трубку. У меня кончилось терпение слушать об этой сладкой жизни, делая вид, что все, так как надо, когда уже давно не так. - Знаешь, вы можете сколько угодно жаловаться на своих родителей, но они у вас были изначально. Делали ошибки в воспитании вас, но были изначально. У тебя есть хорошая девушка, обычная, но стабильная хорошая работа, позже будут такие же обычные дети и внуки. У вас у всех троих всё так идеально расписано по жизни. Переживания у вас разные, но судьба похожа. Я всегда завидовала вам. Вы оказались внутри системы, в которой я оказалась совершенно чужой. Мамы всегда знали о вашей успеваемости в школе, если и критиковали вас, то потом покупали что-то сладкое или как-то сглаживали это дело. Вас вывозили семьями на курорты. У вас были семьи и есть. Всё так чётко и понятно. Мы делали вид семьи. Иногда поздравляли с праздниками, спрашивали как у кого дела. Постоянно, что за всеми нашими вопросами скрывалось лицемерие, потому что думали, прежде всего, о себе. Мне так нравилось, когда ты говорил, что любишь меня. Я почти в это верила. Но ведь как ты можешь любить меня, если ровным счётом никогда ничего не знал обо мне? Скажи, что ты знал о бабушке с дедушкой? Или о моём отце? Видишь ли, я всегда была слишком молода и всё рубила сгоряча. Я не хотела прогибаться под ту систему, в которой уже находились вы. Она вас устраивала, а я видела её строение и детали. Меня она не устраивала. Скажи, что ты знаешь о своих родителях? Или о брате? Что мы вообще знаем друг о друге? Благодаря озвученными мной вопросами оказалось, что мы совершенно чужие люди. Мы только играли свои роли. Я оказалась чужой, потому что не захотела читать свою роль. Ты говоришь обратиться к семье? Но это невозможно. Мы не меняемся. Мы всегда остаёмся прежними, только ситуации показывают нас такими, какими мы есть. У нас нет семьи, потому что это только горстка актёров, которые плохо читают свои роли. Я не хочу говорить кому-то о том, что со мной происходит, чтобы потешить чьё-то самолюбие. Ты перезвонил мне только после того, как тебе сообщил Ботфор, хотя и до этого знал, что Кляузе вернулся. Видишь снова роли. Не так ли, братик? - закончила свою речь я, сказав всё, что наболело у меня за все эти годы. Я ничего не могла изменить. В этом не было потребности. Все всегда делают то, что им удобно. Они защищают только свои интересы, если ты не взял себе кусок с общей добычи, тогда сам становишься добычей и твоё место уже вне семьи. Даже если говорят, что тебе помогут всегда уместно подумать о цене, которую ты заплатишь после помощи. - Почему ты мочишь?
  - Просто понимаю, что ты права, - после некоторой паузы, произнёс мой брат. Дерек тя-жело вздохнул и, наверное, потёр глаза. Моя откровенность утомляла брата. Это было не то, что он хотел слышать.
   - И что мне делать с этим "права"? Если честно я вообще не знаю, зачем всё это сказала тебе, - солгала я. Мне хотелось, чтобы ему тоже было больно. Страдание, боль, сомнение - только так спустя столько лет я могла почувствовать себя частью семьи, но, увы, это уже было мне безразлично.
  - Отвечу. Я мало о них знаю. Они сами не хотят, чтобы я знал о них больше, чем знаю... - после нескольких секунд тяжёлого молчания, сказал Дерек. - Но кое-что знаю всё же...
   - Скажем так, если бы наши отношения строились на правде. Тогда бы никаких отноше-ний бы и не было. Людей устраивает ложь, - ухмыльнулась я, потому что не ожидала, что подобный разговор может причинить мне боль. Словно я вся была соткана из боли. Это плохо, потому что в такие моменты слабость - это самый злейший враг, который может быть у человека. Сомнения губительны для него всегда, но сейчас - это смертельный приговор. Я уже кого-то приговорила к смерти. Этот разговор только сильнее разъедал мне душу.
   - Если честно, лет десять назад я не хотел стать таким, каким стал сейчас, - спокойно и тихо проговорил мой брат, выделяя каждое своё слово. В голосе у него звучала неуверенность в том, что он говорит. Конечно, потому что он лгал самому себе. Всё было предрешено за нас давно. Менять что-то можно, но зачем? Так оказалось выгодно, каждый сам за себя.
   - Никто не хотел, Дерек. Никто. Но, увы, мы такими стали. Вы все оказались в системе, я оказалась вне этой системы. Мне становится страшно, когда понимаю, что люди, которые были моей семьёй уже мертвы. Люди, которые знали обо мне всё, и о которых знала я, давно в могиле. Я осталась в мире одна. И даже если я вдруг исчезну, никто из вас особо не удивится. Нет, косточки мне вы перемелете, даже повздыхаете для приличия, но ничего не сделаете. Я пропащая среди вас. Всё, что у меня есть сейчас - это мой муж, - призналась я. Странно, но об этом открыто я ни с кем не говорила. Я всегда восхищалась своим мужем. В своих мыслях, но никому об этом и слова не говорила, особенно Ботфорту. - Но мне легче жить так, чем в вашей системе. Знаешь, иногда я задумываюсь исчезнуть. Отключить телефоны, прислать письмо о том, что я пропала без вести, умерла и так далее. Так было бы проще осознавать, что у тебя никого нет, чем когда знаешь, что формально есть. Но это всего лишь минута слабости, потому что, в самом деле, я всегда хотела быть среди вас. Однако теперь я в этом не нуждаюсь, потому что сейчас у меня есть своя собственная семья.
   - Мои родители только делают вид, что их что-то интересует в моей жизни. В самом де-ле, их интересует процентов десять моей жизни. Точнее их интересуют их принципы на первом месте, а потом десять процентов моей жизни, - Дерек снова вздохнул. Этот разговор давался ему тяжелее, чем мне. Он всегда скрывал свои эмоции за улыбкой или безразличным лицом. Брат старался со всеми быть милым и дружелюбным, скрывая свою ранимость. Кто-то когда-то установил правила жизни, по которым мужчина не имеет право быть ранимым, превышать лимит эмоций. Он обязан быть настоящим мужчиной, но какой это "настоящий мужчина", каждый понимает по-своему. - Я хотел знать всё о нашей семье. Я действительно хотел знать о нашей семье всё, видеть всех, общаться с вами, приезжать ко всем. Однако я стал системой, как ты сказала. Я невольно стал, кем стал, хотя и не хотел стать системой... - у брата не было сил кричать или возмущаться на этот счёт. Он признал своё поражение, а я стала победительницей в нашем споре. Вот только эта победа не принесла мне особой радости. Мы упустили важное в жизни и стали по разные стороны. В этом были виновны наши родители, но они никогда этого не заметят, а мы не посмеем им сказать. У нас нет семьи, только система, которая определяет правильность нашего поведения. Иногда система спасает тех, кто попал в беду, но требует за это определённую плату, не спрашивая о том, можешь ли ты её уплатить. Вот поэтому я предпочитаю не просить помощи. - Ты сказала, что иногда задумываешься исчезнуть. Я тоже об этом. - Знаешь, почему ты никогда не исчезнешь, потому что внутри тебя есть осознание того, что эта система тебя защитит. Я, наверное, смогу исчезнуть, но уже не захочу этого. Обидное, в самом деле, не то, что тебе напрямую говорят. Хуже, когда не говорят, зато ты это чувствуешь, каждой клеточкой тела. Это даже не обидно. Я воспринимаю это как данное, как факт. Так проще, - пожала я плечами, выходя из дома. Я вспомнила слова, которые мне говорил полковник. Теперь я осознала то, как они подходили мне и всей моей семье. - Один человек сказал мне, что символ человека представляет людей, которые друг друга поддерживают, но по сути один просто опирается на другого. Скрытый подтекст: "Кем-то жертвовать". Всё что, в самом деле, означает этот символ. Мной пожертвовали давно. Знаешь, ни отец, ни мать не хотели меня. Мне сказали это прямо. По началу было больно. Теперь, я солгу, если скажу что мне всё равно. Мне никак.
   - Я не хотел делать такой выбор, - крикнул на меня брат.
   - Ты его уже сделал.
   - Сделал, но не по своей воле.
   - После того, как сделал выбор - уже нет места оправданию. Это выглядит жалко. Сожа-ление в таком случае тоже жалко выглядит, - отрезала я. Меня раздражала его примири-тельная манера говорить. Он находится внутри семьи. Он всегда будет прав для них. Его голос всегда будет стоять выше моего, потому что Дерек не делал грубых ошибок. Он не восставал против семьи и правил. Мой брат не был чужим. Ему не понять моих страхов, переживаний или моей жизни. Его глупости не выходили за рамки разрешённого. По этому Дереку никогда не понять мою страсть к Кляузе. Это было хождение по лезвию ножа. Между жизнью и смертью, между правдой и ложью, между реальностью и иллюзией. Это чувство тогда заставляло меня жить и губило одновременно. Хорошим домашним мальчикам, которыми являлись мои братья, не понять меня. - Уважай выбор, который сам сделал. Мог не делать, но сделал. Это жизнь. И только мы в ответе за эти решения.
   - Согласен.
   - Вот так мы с тобой оказались по разные баррикады. Забавно не так ли?
   - Скорее печально. Что будешь делать? - резонно спросил Дерек.
   - То что и обычно.
   - Значит, никому не скажешь.
   - Бессмысленно, - разговор начал меня утомлять.
   - Береги себя, - грустно сказал брат. Он понял, что продолжать этот разговор - тратить время впустую. Дерек всегда говорил "береги себя", только Ботфор говорил иначе " я буду беречь тебя". - Я люблю тебя, сестрёнка.
   - А я тебя нет, - немного погодя, тихо сказала я. В этот момент на другом конце телефон-ной связи прозвучал выстрел. Дерек вдохнул и не выдохнул. Я услышала, как что-то тяжё-лое упало на землю. - Дерек! Дерек! Ответь! Дерек! Что происходит? Дерек! - я кричала, но не слышала ответа. Готовилась к самому худшему. Через некоторое время моих криков и безуспешны попыток услышать ответ, я сама себя перестала слышать. Это было тихое безумство слушать тишину. Я в считанные секунды сходила с ума, даже не заметила, что кто-то вырвал телефон у меня из рук.
   - На крыше через час, - услышала я ровный голос своего мужа, что-то треснуло. Потом через секунду я рассматривала с безразличием детали своего телефона. Я проиграла. Меня обняли крепкие руки. - Дерек жив. Это только ранение.
   - Я виновна.
   - Да, ты виновна, - проговорил Ботфор. Он гладил меня по голове. - Зачем лгать мне, когда я знаю ответы на вопросы, которые задаю?
   - Зачем тогда задаёшь вопросы? - удивилась я. Меня радовало, что брат жив, но всё ещё перебывала в состоянии шока. Моё сознание отключилось. Я больше не могла думать. Мне нужно было задавать какие-то вопросы, чувствовать что-то, потому что я больше ничего не ощущала. Даже саму себе. - На какой крыше? С кем ты говорил? Что с моим телефоном?
   - Телефон я куплю тебе новый, - спокойно ответил Ботфор и взял на руки. Он отнёс меня на кровать, быстро перезвонил в мой университет. Решив все вопросы, дал мне успокои-тельное. Ботфор всё делал быстро и чётко. Он был человеком действий, а не слов.
   - Почему я такая слабая? - снова задала я вопрос. Говори со мной, только говори, не ос-тавляй меня одну в тишине. Мне страшно.
   - Потому что у тебя есть я. Это я буду сильным, - тихо сказал мой муж и поцеловал меня в щеку. Кто-то зашёл в комнату, потом по голосу я поняла, что это была моя мама. Всё же странно слышать её обеспокоенный голос. Они о чём-то разговаривали. Мама то кричала, то говорила тихо. Мой муж говорил тихо и отстранённо. Я не вслушивалась в их разговор. Я и не слышала. Именно сейчас я пыталась исчезнуть, но это было эгоистично с моей стороны.
   - Долго ещё будешь притворяться умирающем лебедем? - грозно спросила моя мама. Да, эта женщина и мёртвому лежать спокойно не даст, а я пока была жива. Я открыла глаза. - Если ты решила сойти с ума, тогда я тебя разочарую - у тебя это не получится. Твоё здоровье отличное. Совесть у тебя отсутствует, впрочем, как и у твоего мужа, а ваше упрямство граничит с безумством. Меня удивляет только одно, почему вы до сих пор не поубивали друг друга?
   - Ты о чём? - удивлённо я посмотрела на свою маму. Она в свою очередь кажется, заду-мываясь над присутствием в моей голове мозгов.
   - Из-за твоего прошлого и вечного хаоса у тебя в голове, пострадал Дерек, - резко ответи-ла моя мама. - А из-за Ботфора твоё прошлое вообще появилось перед тобой.
   - В смысле? - я всё ещё не могла поверить в услышанное.
   - Вы друг друга стоите - вот и весь смысл.
   - Где он? - быстро встала я с кровати. От моего телефона остались только детали, потому я взяла телефон матери и попыталась дозвониться до мужа. Он был вне зоны доступа. Мой муж впервые в жизни отключил телефон. "Господи, сколько времени прошло? Пусть он будет жив. Пусть Ботфор будет жив!"
   - Кто он? - спокойно спросила моя мама, глядя на мои метания по комнате. Нет, у меня точно семья садистов.
   - Мой муж!
   - На крыше.
   - Какой крыше? - умоляюще посмотрела я на свою маму.
   - Твоя "крыша", Анетта, съехала давно, и возвращаться отказывалась до этого моменты, - улыбнулась моя мама. Она подошла и обняла меня. - Беги, он на крыше этого дома.
   Услышав ответ на свой вопрос, я быстро побежала в указанное место. "Безумцы!" - ус-лышала я в след себе смех моей матери. В чём-то она была права. Я прожила столько лет с человеком, о котором ничего не знала и не пыталась узнать. Я жила прошлым, жалела себя и обвиняла всех вокруг. Я никогда бы не призналась самой себе, если бы такой момент не наступил в моей жизни. Момент когда прошлое и настоящее сталкиваются лицом к лицу. Момент когда ты стоишь перед бессмысленным выбором, и не понимаешь, что он давным-давно сделан тобой же. Это грань реальности и вымысла, который люди создают сами. Мы постоянно стоим на грани чего-то неизвестного и понятного одновременно. Я думаю, что любовь, которая появляется в результате усилий - это тоже не так плохо. Только теперь, когда граница моей жизни и жизни других людей была пересечена, я поняла, что люблю своего упрямого, молчаливого мужа. Это была единственная истина, в которую я сейчас верила и хотела сказать об этом ему. "Только останься жив, прошу!"
   - Ботфор! - вбежала я на крышу, где меня ждали двое мужчин. Два разных мира, где я была чужой изначально. Но один меня отпустил, так и не простив, второй принял меня настоящую, а я этого и не заметила. Ошибки...все мы делаем в своей жизни ошибки. Мужчины находятся всецело под влиянием женщин, хотя мало кто знает это; из-за жен-щин они поднимаются к небесам или опускаются в ад. Последняя дорога - самая излюбленная и почти всюду одобренная. Но не всегда это так. Кляузе имел свою дорогу. Он был словно ребёнок. Обманывая других - он обманывал и самого себя. Ему нужна игрушка. Чья-то привязанность. Чтобы он мог разбить её вдребезги.
   - Что ты здесь делаешь? - возмутился мой муж. - Ты должна лежать и отдыхать.
   - Пока ты решил покончить жизнь самоубийством? - в тон ему спросила я. - Так не полу-чится, потому что ты мне в церкви обещал "и в горе и в радости вместе".
   - Да, с чего ты взяла о самоубийстве? - рассмеялся Ботфор.
   - Элементарно, - иронически ответила я. - Вот этот, - указывая на полковника, стала под-ходить ближе к ним. - Вооружён, опасен, безумен, умён и корыстен. Встреча с ним на-едине - означает смерть. К тому же он стрелял в моего брата, хотел довести меня до бе-зумия и сделать вдовой.
   - У меня разрывается сердце от твоих слов, - тихо сообщил Кляузе. Он подошёл ко мне. Ботфор напрягся. Я хотела сделать шаг назад, но убегать от ошибок бессмысленно, лучше решить их.
   - У тебя нет сердца. Однажды я хотела отдать тебе своё, - посмотрев на этого мужчину, мне стало его жаль. Я не ждала встречи с ним, не готовилась к ней и даже, если бы мне кто-то предложил его увидеть хотя бы мельком, скорее всего, отказалась. Полковник го-товился к встречи со мной. От собственно придуманной любви сошёл с ума. - Мне жаль, что я сделала тебя несчастным.
  - Не стоит жалеть об этом. Лучше помни, что ты подарила мне столько счастья. Вот от чего больно. Столько счастья... - грустно сказал он. Мужчина снял серебряное кольцо со своего пальца. - Я тебя утомил?
  - Нет, просто разочаровал.
  - Мне нет смысла возвращаться на службу, потому что благодаря твоему мужу все уже знают о том, что я стрелял в человека. Твой брат жив, так для информации. Если за счастье нужно было бороться, тогда я сдаюсь. Не вижу смысла находиться здесь дальше, - говорил Кляузе. Я посмотрела на Ботфора, который напряжённо наблюдал за нашим с ним разговором, но не вмешивался. Его лицо выражало лишь беспокойство за меня. Я улыбнулась мужу. Влюбляться можно лишь в тех, кто готов полюбить тебя. Кляузе обратил внимание на мой взгляд и мою улыбку. - Я проиграл. Странно я не думал, что так быстро проиграю. Сегодня всё было ужасно, не считая этого.
  - Не считая чего? - спросила я. Ботфор молча, подошёл ко мне и обнял, словно ограждая меня от чего-то.
  Жестом он указывает на нас. "Тебя и меня. Всё было ужасно, кроме этого".
   - Вот держи, - сказал Кляузе, вкладывая мне в руку своё серебряное кольцо. Он с грустью сжал мои пальцы, словно прощаясь с чем-то важным для себя. - Я ухожу.
   - Куда? - вскрикнула я, но он стоял на краю крыше, а через секунду его там не было. Он заулыбался так широко, что стало больно. Дело не в том, что ему вообще не нравились девушки, а в том, что нравилась только одна. Мужчины тоже боятся одиночества, не только женщины. Они тоже платят за свои ошибки. Но только некоторые в силах сами установить цену своим ошибкам. Ботфор сильнее сжал меня в своих объятиях, не давая увидеть ужасную картину, которую сейчас наблюдали все прохожие на улице. Когда мы спустились вниз первое, что мы увидели это было существо, которое лежало на асфальте и состояло только из крови и мяса. Единственное, что говорило о том, что перед вами человек - это улыбка на лице трупа. Он улыбался так, как никогда не улыбался при жизни. Он был счастлив и свободен, словно говорил: "Ты знаешь о чувстве, когда любишь кого-то так сильно, что ненавидишь? Я знаю, но уже свободен от этого!"
   - Прости меня, - сквозь слёзы тихо и хрипло сказала я тому, кто больше никогда меня не услышит. После этого моё сознание уплыло. Так я пролежала в кровати два дня. У меня поднялась температура, и всё время провела в бреду. Ботфор от злости выключил все телефоны, таким образом, изолирую нас вдвоём от внешнего мира. Ни его родня, ни моя не могли попасть к нам в дом. Мой муж сам ухаживал за мной всё время пока я была без сознания. Когда я пришла в себя, не увидев рядом с собой мужа, пошла его искать. Он сидел у себя в кабинете. Его внешний вид был очень плох. Муж явно не брился два дня, не спал, а сейчас что-то с усердием разглядывал и пил бренди.
   - Давно встала? - спросил Ботфор, не оглядываясь на меня. - Могла меня позвать. Впро-чем, тебе никогда не была нужна моя помощь, как и я сам. Анетта, давай разведёмся? Если бы я мог оградить тебя от боли и горечи предательства, я бы себя не пожалел, ведь ты первая подарила мне немного счастья...
   - Ты пьян, - сделала вывод я, когда присела на колени рядом со своим мужем. Он слиш-ком много говорил и постоянно смотрел на кольцо, которое мне отдал Кляузе. Муж вер-тел его у себя в руках.
   - Да, я пьян, но прав. Я действительно странный человек. Я скучаю по тебе, и мне так трудно в этом признаться. Ещё я хотел, чтобы ты любила меня, но это не так. Ты даже детей со мной иметь не хочешь! Нам пора разводиться, потому что это я нашёл Кляузе. Это я пригласил его к нам, чтобы заставить тебя ожить. Я думал, что сравнив его со мной, ты выберешь меня, но даже тогда ты пыталась сделать всё сама! - мой муж рассмеялся. Это был смех горечи. Мне жаль, что я сделала больно человеку, которого люблю. Всё, что я могла сделать для него сейчас - это выслушать его. - Ты никогда не доверяла мне. Не видела меня, не слышала и не замечала. А теперь после его самоубийства я стану только тенью. Я не самоуверенный, но гордость у меня ещё есть.
   - Тогда на крыше я бежала к тебе, - спокойно сказала я, дотрагиваясь до его щеки. - Я молилась, чтобы ты был жив. Я волновалась за тебя.
   - В смысле? - не понял Ботфор. Я поманила его пальчиком, чтобы он наклонился поближе ко мне.
   - Я тебя люблю, - прошептала, ухмыляясь, глядя на мужа, который был в шоке.
   - Что? - переспросил Ботфор или надеялся на то, что я изменю свои слова.
   - Я тебя люблю. Прекращай пить бренди, - сказала я, отнимая у него стакан. - Я пойду, сделаю твой крепкий кофе без сахара.
   - Ответ на загадку Кляузе "спасибо", - настиг меня голос мужа возле двери. Я одарила его улыбкой и тихо закрыла за собой дверь. На кухне делая ему кофе по моим щекам текли слёзы. Мне казалось, что я слышу голос того, кто умер совсем недавно.
  "Я хотел тебе сказать "спасибо". Прощаться - это тоже искусство. Я хотел тебе сказать "спасибо".
  Спасибо, за то что изменила меня. К лучше к худшему - это не важно, но ты изменила меня. Благодаря тебя я стал старше. Спасибо.
  Спасибо, за то что я снова полюбил тебя. Было больно и сложно, но спасибо. Я исколол тебя своими колючками. Спасибо.
  Спасибо, тебе за то была в моей жизни. За то, что любила меня. За то, что рядом с тобой я был счастлив. Не долго, но счастлив. Какие бы опасения меня не мучили, но я всегда был рад слышать твой голос, видеть тебя, чувствовать тебя. Спасибо.
  Спасибо, за то, что ты есть. Спасибо за то, что было, пусть было не так много. Странно представить, что тебя могло и не быть. Спасибо. Хорошо, что ты есть. Я желаю тебе побед и радости и никогда ни о чем не жалеть. Но сам себе я такого уже желать не могу. Спасибо..."
   Я слышала его голос в последний раз, а Ботфор пил горько-солёный кофе от моих слёз. Он ничего не сказал, но всё понял. Он всегда всё понимает и молчит, исправляя мои ошибки.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"