Вивиана вскинула голову, когда Эдмунд ворвался в комнату с озаренным радостью лицом, губы его явно сдерживали то ли слова, то ли улыбку. Таким сияющим на ее памяти он не выглядел никогда, даже до болезни.
Он подхватил ее на руки и закружил по комнате.
- Я уже получил лицензию, - прошептал он в самое ухо Вивиане, когда поставил ее на ноги, - простите, леди, но я воспротивлюсь Вашему желанию более никогда не посещать церковь! Мне придется это сделать - и даже вместе с Вами. В первый четверг следующего месяца мы рано поутру сможем обвенчаться!
Лицо Вивианы при этих словах странно исказилось, словно она боролась с горькими слезами и проявлениями бурной радости одновременно. Губы девушки дрожали, решая, как им выгнуться.
- Я сделал что-то не так? - ошеломленно прошептал Эдмунд. Руки его невольно потеряли всякую силу и отпустили до того бережно стискиваемые ладони недовольной невесты. - Со вчерашнего вечера я успел Вас чем-то обидеть? Объяснитесь.
- Я решилась стать Вашей в обход закона лишь потому, что я не человек, - с невыразимой мукой простонала Вивиана и отвернулась, пряча лицо в ладонях.
Эдмунд не знал, как себя повести. Девушка находилась рядом с ним едва ли на расстоянии половины локтя - и все же мистер Купер не протянул руки, чтобы коснуться ее. На миг она и впрямь показалась ему не человеком, феей, о которой бредил Уолтерс, пока не сошелся с Мартой.
- Книги... Простите, они были не при чем. То есть, конечно, дурных идей я нахваталась и впрямь из "Опасных связей", но, будь я настоящей женщиной, никогда бы не решилась предложить Вам себя так бесстыдно. Это же очевидно, Эдмунд!
Он молчал, не зная, что может ответить на подобные заявления.
- Я не понимаю, - наконец Эдмунд решился тронуть девушку за плечо. Вивиана медленно обернулась, подняла раскрасневшееся, словно перед слезами, лицо.
- Сейчас объясню.
Она мягко вывернулась из-под ладони Эдмунда, отошла к столу, на миг застыла, выставив острые лопатки, натянувшие ткань платья - невольное движение беспомощности, мольба о защите, которую некому оказать.
- Прежде, чем Вы совершите что-то, о чем будете жалеть, я должна показать Вам кое-что. Точнее, дать прочесть, потому как рассказать я это не смогу никогда в жизни. Язык не повернется, - стараясь как можно меньше касаться синего переплета пальцами, словно тот обжигал кожу, Вивиана бросила на стол и подвинула ближе к Эдмунду потрепанную книжицу. Дневник.
Молодой человек осторожно взял его, как будто со страниц мог сочиться яд, и медленно открыл. Но ничего ядовитого в написанных ровным почерком строках не было. Да, это было странно, но не страшно.
- Пожалуйста, не думай, что это мои фантазии, - прошептала Вивиана, внезапно отбросив учтивое обращение, - я не сошла с ума вдали от шума города, как можешь ты подумать, хоть и, видит Бог, пока ты жил в Лондоне, мне было очень грустно.
Эдмунд покачал головой.
- Я не могу ни верить тому, что Вы здесь написали, ни подвергать сомнению Вашу искренность... Так что, вероятно, Вам это все приснилось. Или же Вы слишком много сидели в беседке и солнце напекло Вам голову.
Лицо Вивианы, только что демонстрировавшее покорное и смиренное выражение, мгновенно ожесточилось, губы раздраженно изогнулись.
- Ну уж нет. Если ты хочешь на мне жениться, то должен будешь поверить и проверить. А иначе ничему не бывать! - Вивиана поддернула рукав и протянула жениху предплечье, - ну же, удостоверься самым простым способом! Возьми иглу и проткни мою руку. О, уверяю тебя, пусть сперва и пойдет кровь, ты увидишь, что я внутри полая, как фарфоровая статуэтка.
- Ты же понимаешь, - Эдмунд, как и невеста, снизошел до простого обращения, уже понимая, что настоящее согласие между ними заключено, девушка всецело готова к браку, и последнее слово, в свете открывшихся обстоятельств, за ним самим, - я не сделаю этого. Я не причиню тебе вреда, не трону и пальцем, разве что в случае, если от этого будет зависеть твоя жизнь.
- Ты не отступишься, даже если я скажу, что никогда твой род не будет продолжен? Если ты женишься на мне, то у тебя никогда не будет наследника... Не подвергай мои слова сомнению, прошу. Я знаю это и считаю своим долгом сообщить о том заранее.
Эдмунд не шелохнулся. Только глаза его распахнулись шире. Вивиане показалось, что сейчас он оставит ее, прозревший, но юный мистер Купер всего только расчувствовался - пытаясь сдержать подступившие к глазам слезы, он застыл, неловким движением боясь продемонстрировать слабость, недопустимую при обсуждении столь деликатной темы. Молодой человек лишь спустя несколько секунд смог шагнуть вперед и обнять невесту.
- Если это единственная преграда, то, клянусь, она для меня - ничто. Я приму тебя, чем бы ты ни была, - Господи Иисусе, она отдала мне свою чистоту, даже зная, что я не смогу подарить ей ничего взамен, думал он тем временем, стискивая девушку в объятиях, - должна же быть и у нас какая-то трагедия.
Вивиана тихо всхлипнула.
- К тому же, не забывай, у меня есть сестра и двоюродный брат. Хоть они и не видятся, я отчего-то уверен, что Марта вскорости напишет мужу письмо, в коем объяснит, что, как дева Мария, в его отсутствие сумела зачать сына. Или дочку.
- Ей остается уповать, на то, что огромный нос Уолтерса не передастся по наследству.
Молодые люди тихо засмеялись, но напряженно, нервно. Не так, как следовало бы радоваться, успешно заключив помолвку. И если Эдмунд чувствовал только несильную тревогу, растерянный, обескураженный, то Вивиана холодела от страха, пусть и не знала о своем будущем ничего, равно как и ее суженый. Но ужас был вплавлен ей под кожу еще в Сияющей стране.
На окраине Оттавы они в тот же вечер сняли квартирку - крошечную, закопченную, серую. Согласились на все условия, рассчитывая, что пробудут в городе еще несколько дней - и только. Сразу рвануть из Оттавы не дало чувство ответственности перед прежним арендодателем: Хэвен предложил еще раз посетить покинутое жилище, чтобы собрать все брошенные там вещи, оттереть руны со стен и выплатить долг за испорченный телевизор. Зоя не возражала, догадываясь, что на деле воин хотел просто еще раз побывать в месте, где единственный раз в жизни, пусть и недолго, был абсолютно, безоглядно счастлив. О теле Симонетты и его погребении никто не заговаривал.
- Холмы открылись. Самайн празднуется семь суток и все это время твари из Сияющей страны и сиды будут шляться туда-сюда.
Зоя стояла, обхватив себя руками, и глядя в раскрытое окно. На улице бушевала гроза, в лицо девушке летели столь яростные брызги, что она вся намокла. Айкен бы подумал, что она таким образом прячет слезы, но он видел - девушка не плакала. Ее глаза выражали не печаль. Гнев. Пальцы впились в плечи так, что расцарапали кожу почти до крови. Красные полосы вспухли там, где еще недавно чернели следы от берсекерской силы.
Зоя была готова отшлепать себя по щекам - дура, забыла об опасности! Больше того. Ей стоило в этом себе признаться. Она допустила мысль, что другие - Хэвен, Айкен, должны разобраться с проблемами за нее.
- Я мечтаю все это, все недавние происшествия, просто забыть. А Хэвен, если хочет подставиться, пусть идет.
- Он знает, что делает, - Айкен положил руки на плечи девушке, - он генерал Сияющей страны, дини ши. Разве ты когда-нибудь могла одержать над ним верх? А всех, кого направлял к нам Габриэль, убила без особого труда. Он справится с любой опасностью.
"Не все так просто."
Зоя подняла лицо вверх: на нее с неба смотрела огромная, идеально круглая и белая, как обнаженная кость, луна. Никогда раньше она не казалась девушке... такой. Ночное светило не только никогда прежде не было так ирреально бледно и холодно, но и не излучало столько дурной энергии. Никогда прежде луна не знаменовала собой такое бесспорное зло.
- Он - да. А я, наверное, слишком слабая, чтобы и теперь остаться прежней... Не знаю теперь, как мне отвлечься.
Айкен развернул девушку к себе и поцеловал - губы Зои дрогнули, отвечая. Но все равно что-то было не так. Молодой человек открыл глаза и отстранился. Зоя не шевельнулась. Ее задумчивый взгляд был устремлен куда-то вбок, зрачки беспокойно искали что-то на белой стене. Мыслями девушка, очевидно, была далеко.
- Мне не продолжать?
Зоя медленно перевела глаза на возлюбленного. Какая-то далекая красноватая искра мелькнула в глубине ее зрачков - магическая, может быть, не существующая в реальности.
- Тебя не смутит, что мы будем заниматься этим, хотя со смерти Симонетты не прошло и суток?
Айкен непонимающе поднял плечи.
- А что меня должно?... - и опустил их. Зоя кивнула.
- Так я и думала.
Ее саму ничего не смущало. Как бы ни была длинна твоя жизнь, учись брать от нее все, не тратя время - так ее научили в Сияющей стране. Делай это прямо сейчас - так, по ее же просьбе, убеждал Зою Айкен. А Хэвен - еще давным-давно, в Сияющей стране, объяснил ученице, что даже в Благом Дворе не принято скорбеть об умерших, если они ушли тихо. Только их боль, их сожаление имеют значение, а твоя грусть - всего лишь эгоистическое желание иметь рядом человека, который приводил тебя в приятное расположение духа. Зоя не понимала этого сердцем, еще пока остро нывшим, но неплохо постигла умом и, все еще ощущая себя неуютно, когда речь заходила о чувствах, просто приняла привычную позицию, за неимением альтернативы.
Леди Кларисса прибыла вскорости после объявления о предстоящей свадьбе Эдмунда и Вивианы. С тех пор, как только известие о том появилось, как полагается, в газете, мисс Тауэр занервничала, предполагая, не останется ли при ней ее ложная фамилия на более краткий срок, нежели ей бы хотелось? Не предъявит ли кто-нибудь права на ее свободу - словно на неживую вещь? В первые дни своего пребывания в Ламтон-холле она была не в себе от испуга и переохлаждения, но многим после, уже когда между нею и Эдмундом начали зарождаться чувства, Вивиана вспомнила, что так ее обескуражило в тот день, когда ее обнаружили выехавшие на охоту Ретт и Уолтерс. Она не помнила, как забрела в чащу и откуда пришла, почему на ней неподобающие лохмотья и нет обуви... Но знание, что она - предмет, вещица, безделушка, неживая игрушка, не сотворенная по образу и подобию Божию, а только кое-как вылепленная неизвестно кем в насмешку над высшим промыслом... Это отравило ее, лишило сил и обескуражило настолько, что Вивиана впала в беспамятство, сутки металась в горячке, а после отвергла все свои знания как бред больного сознания и пошла на поводу у мистера Тауэра.
И теперь она с замиранием сердца вспоминала свое прошлое, но на ум ей приходили лишь обрывки ощущений, крупицы чувств, выцветшие, словно брошенные на солнце и забытые на все лето ленты. При мыслях о Боге она чувствовала странное томление, поднимавшееся из груди, никак не ассоциировавшееся у нее с Господом, Владыкой Церкви, и в то же время, Вивиана смутно чувствовала, что имеет некое подсознательное понятие о Творце и Дьяволе, извечном враге его, о том, кто истязает род, более близкий ей, нежели человеческий - если можно было бы говорить о некоей подлинной связи, ведь вещам таковые иметь не полагается.
И вот когда порог Ламтон-холла переступила леди Кларисса, Вивиана вспыхнула, как нашкодившая шалунья: казалось, взгляд гостьи впился в нее, пробуравил всю голову насквозь и испил от каждой греховной мысли. Кларисса усмехнулась так, словно знала о молодой мисс Тауэр все, и даже больше, чем она сама о себе полагала.
Вивиана надеялась, что это чувство не вернется, но, увы, оно возникало каждый раз, когда гостья бросала на мисс Тауэр даже мимолетный взгляд. И, что было всего хуже, Марта и Кларисса проводили теперь с невестой дни напролет, советуясь относительно цвета и фасона платья, деталей бракосочетания и списка гостей. По большей части они разговаривали между собой, не впутывая в это Вивиану (вот облегчение!). Ни один из приглашенных не был ей знаком, однако от имени Карл Грей Вивиана вздрогнула. Каждый звук, слетевший с губ Клариссы, прошил ее от затылка до пят, словно удар молнии, рассыпав горсть мурашек по коже и оставив после себя покалывание в затылке и кончиках пальцев. Внезапно выступивший на щеках девушки румянец не укрылся от глаз Клариссы. Она подсела поближе к счастливой невесте и загадочно улыбнулась.
- Вы так заволновались, моя милая.
Вивиана открыла было рот, но только беспомощно вдохнула, словно рыбешка, не находя слов. Все мысли ее внезапно покинули. Тогда Кларисса кивнула, как бы говоря "я все понимаю" и сняла с шеи цепочку. Из декольте выскользнул небольшой медальон, в котором обычно носят изображения родителей или возлюбленных, а также прядь обожаемых волос.
- Смотрите.
Кларисса открыла медальон и протянула его Вивиане. Девушка взглянула на портрет в створках. Идеальное, надменное, чужое лицо, обрамленное нежными золотистыми локонами.
- Красивый. Кто это?
- Узнаете в свое время, - Кларисса потянула за цепочку и вернула себе медальон, - он не будит в Вас никаких чувств, я полагаю? Что ж, следовало этого ожидать.
Вивиана занервничала.
- Но кто это? И... я должна его знать?
Палец Клариссы лег на губы девушки.
- Нет, не должны. Пока, во всяком случае, не должны. Наслаждайтесь своими приготовлениями к свадьбе, милая. Пойдемте, поговорим с Мартой о платьях.
Когда Айкен набросил руку на повернувшуюся к нему спиной Зою, он почувствовал то же, что и во время их недавнего поцелуя. Какую-то напряженность, которой раньше не было. Словно под ладонью он вдруг ощутил не привычный шелк человеческого (хотя бы с виду) плеча, а мех тигра, замершего перед прыжком. А Зоя понимала, как раздваивается внутри: она одновременно чувствовала бесконечное счастье от того, что наконец обрела своего Эдмунда - или Айкена. Имена в сущности ничего не значили. Если их встреча и любовь и впрямь была велением судьбы, желанием Богини - Зоя подчинялась беспрекословно и с радостью. Но с другой стороны, забыть о смерти Симонетты (и Дэйва) они были не в силах, Хэвен же был и вовсе раздавлен этим событием. Смотреть на него в тот день было страшно: глаза запали, возле рта залегли тени, губы остались сурово сжатыми. Зоя помнила его стойким суровым воином, но сейчас в учителе чувствовался какой-то надлом. И это тоже ее беспокоило. Возможно, стоило лишь немного подождать, говорил Айкен, чтобы дини ши пришел в себя, но Зоя слишком хорошо знала Хэвена, чтобы предполагать, что ему хватит и века оправиться от потери. При этом он был лихорадочно возбужден и жаждал действия. Ко всему прочему, оставался еще Габриэль. О нем тем более не стоило забывать, предаваясь бесплодной скорби. Да и не получилось бы: слишком серьезный враг. И он не спал. В чем девушка вскоре, к своему ужасу, убедилась.
Смерть Симонетты значила больше, чем казалось на первый взгляд. Все трое - и Хэвен, и Зоя, и Айкен - чувствовали свою ответственность за произошедшее. Если Дэйв был взрослым, ответственным за самого себя, то девочка осталась на их попечении. И они ее не уберегли. Зоя корила себя. Айкен - и себя, и возлюбленную. Его начали мучить мысли, что не будь негласным лидером их компании Зоя, все сложилось иначе. Молодой человек прокручивал в голове стратегию, которую применил бы он, стань командиром их трио. В голове звучал голос: ты мужчина, ты должен властвовать! Айкен не задавался вопросом, откуда вообще у него такие несвойственные ему мысли. В ту ночь он был грубее с Зоей, чем обычно, и новизна ощущений ему понравилась.
Зоя не заметила, как Айкен встал, смущенный переменой в ней, ощущением, что лег возле незнакомой женщины. Флюиды волшебства от ее кожи были такими сильными, что едва замтено меняли освещение в комнате. Должно быть, подумал экс-детектив, так именно себя и должны ощущать люди, спящие с сидами. Неловкость, желание бежать. Если бы сама Зоя знала, что он чувствует, она бы испугалась не на шутку. В ней не должно было пробудиться столько магии.
- Я пойду посмотрю, как там Хэвен. Надеюсь, он держится.
Но на самом деле Айкен чувствовал, что должен заставить поработать свои легкие - успокоить их дымом и свежим ночным воздухом.
Он вернулся через полчаса и нашел девушку сидящей в кресле абсолютно обнаженной. Подтянув колени к груди и обняв их одной рукой, Зоя смотрела перед собой, ничего не замечая. Она была погружена в свои мысли. Айкен опустился перед ней на корточки, взял за руку, нежно погладил пальцы.
- Чудесно пахнет после дождя, верно? Я думала, что такой запах может быть только на природе, если ты в лесу или хотя бы в окруженной полями усадьбе. Но нет, - Зоя медленно вздохнула, - такой же. Такой же.
Айкен протянул руку к кровати, стащил с нее плед и укрыл плечи Зои, но девушка даже не подняла головы. Волосы ее оказались мокрыми - кажется, она высовывалась в окно почти по пояс.
- Хотел бы я знать, о чем ты думаешь, когда идет дождь...
- Уверен? - глухо отозвалась Зоя, перебирая в мыслях недавние слова Айкена о Хэвене. Было ли Симонетте больно? Или изгнанный дини ши окунулся в человеческий образ существования глубже, чем хотел? - может быть, это вовсе не тот случай...
- Может быть, - Айкен поднялся с корточек. В нем глухо ворчало раздражение, разъедающее, как болезнь, на щеках, под самыми глазами, выступили красные пятна.
- Знаешь, мне страшно. Теперь - постоянно, без перерыва... Я думала, что смогу справиться, но ошиблась. Боюсь, я слишком слабая для этого мира. Надеюсь, нам не нужно утешать Хэвена, - пробормотала Зоя. Губы ее побледнели, сравнявшись цветом с тыльной стороной ладони. Она смотрела в одну точку, капли то ли дождя, то ли слез блестели на ресницах.
В другой ситуации Айкен, должно быть, восхитился подобным зрелищем, но в тот момент в нем что-то сломалось... Должно быть, еще слабо видные на ее плечах полосы так подействовали на молодого человека.
- О, вот, значит, что. Ты собираешься сидеть здесь и жалеть себя, вместо того, чтобы возглавить наш отряд в войне со всем иным миром? - вызверился экс-коп. - Что ж, уважаю твое решение. Но, боюсь, не смогу тебе ничем помочь - я же всего лишь жалкий нарик, лишенный силы воли. Ты то и дело пытаешься защитить меня, невольно напоминая мне о том, насколько я ничтожен по сравнению с Хэвеном и тобой... Вы - представители удивительной бессмертной расы, а я...
- У тебя паранойя, - Зоя резко поднялась, вскинула голову. Айкен отпрянул, устыдившись: предъявлять такие претензии девушке, едва достающей ему до подбородка? Казалось бы, смешно.
- Хорошее ты выбрал время для выяснения отношений. О нет, правда, я не иронизирую, - Зоя потерла мокрый лоб, отчего отросшая челка смешно завилась, - напомнил мне об обязанностях, которые вы на меня возложили. Я не Кларисса, Айкен, я не околдовала тебя. Ты сам предпочел остаться, хотя я тебя отговаривала... Надеюсь, ты сказал мне все это не из-за беспочвенной ревности, потому что сейчас я возьму себя в руки и пойду утешать того, кому, в отличие от нас, действительно плохо.
Она закончила неожиданно резко и твердо, после сего тотчас вышла из комнаты, неосознанно женственно покачивая бедрами. Айкен рванулся к окну, распахнул его, высунул голову, чтобы подставить лицо холодным струям, но морось в считанные секунды сошла на нет, не остудив его кожи.
Когда он вышел из спальни, то обнаружил Зою, все еще обнаженную, как Ева, на диване. Хэвен спал у нее на коленях, его длинный нос впивался в ляжку девушки. Зоя медленно перевела взгляд на возлюбленного, и синева ее глаз показалась Айкену как никогда холодной. Он несмело приблизился только ради того, чтобы задать один-единственный вопрос:
- Так ты любишь меня?
Зоя помедлила. Она понимала, что своим ответом она должна сказать только одно - Айкен прощен. Но стоило ли ради этого лгать? А ответить честно она не могла. Она просто не знала, что между ними.
- Мы связаны судьбой, ты сам это знаешь, - шепнула Зоя. Этот ответ, к ее облегчению, не был ложью. Но Айкен, в отличие от любимой, возможно, не понимал, что любить и быть связанным судьбой одновременно вовсе необязательно.
В утро своей свадьбы Вивиана проснулась оттого, что во сне увидела белокурого молодого человека из медальона Клариссы. Она села на кровати, ослепленная льющимся из окна светом, потерла загудевший лоб и мысленно пожелала, чтобы свадьба каким-нибудь чудесным образом оказалась отложена на несколько дней. Или, может быть, месяцев. Девушку колотило от ощущения надвигающейся бури, от разъедающей, как ржавчина, тревоги. Любовь к Эдмунду была тут совершенно ни при чем, ведь брак в их случае служил лишь приличиям, долгу перед светом, в котором ни жених, ни невеста все равно не появлялись с прошлого года и не собирались в обозримом будущем.
- Вы уже проснулись, моя милая? - в комнату вплыла Кларисса, наморщила носик, - как у Вас тут душно и пахнет увядшими цветами.
Вивиана бросила смущенный взгляд на засушенную жимолость, приколотую к изголовью кровати.
- Вы что-то не сильно походите на счастливую невесту, дорогая, - женщина присела на кровать рядом с девушкой, приторная и фальшивая, как старый торт в витрине кондитерской, взяла в руки прядь волос девушки и пропустила ее меж пальцев, чтобы утреннее солнце, заглядывающее в окно, высветило их бликами.
- Я не то чтобы волнуюсь, но... Чувствую нечто странное, - замялась Вивиана, - тот юноша, портрет которого Вы мне показали, он снится мне. Его образ теперь преследует меня.
- Быть может, Вам вовсе не стоит выходить замуж? - Кларисса ласково потрепала Вивиану по подбородку и звонко рассмеялась, - о, я не имела в виду, что Вы влюбились портрет моего друга, просто пошутила. Но, будьте честными с собой, Вы таите в себе большой секрет. Бедняжка Эдмунд, Вы же убьете его. Задушите одной своей сутью.
Вивиана возмутилась и собралась было дать Клариссе горячую отповедь, но тут в спальню вошла Марта, возбужденная настолько, что едва удерживала себя от нервных подпрыгиваний. Она вытянула невесту из постели и, подозвав служанок, начала помогать ей облачаться в свадебный наряд, не переставая слащаво щебетать.
- Прелестное платье, - то и дело повторяла она, не забывая при том добавлять, - конечно, у меня было лучше, но все равно, оно чудесное!
- О да. Я думала, Вы будете честной и купите зеленое платье, милая, - проворковала Кларисса, рассматривая невесту через лорнет, - он оттенил бы Ваши прекрасные волосы... И, в конце концов, это было бы справедливо.
Вивиана побелела. Она не поняла, что имела в виду женщина, о каком знании пыталась намекнуть: раскрыта ли тайна ее добрачных отношений с Эдмундом или связь с Сияющей страной?
- Благодарю за совет, но Эдмунд предпочитал голубой, - едва ли не скрипнув зубами, пробормотала девушка, отведя взгляд.
Кларисса отошла к окну, взяв принесенный горничной бокал, а Марта захихикала, прикрывая рот рукой. Второй же она цепко держала шнурки корсета Вивианы. Той хотелось дернуть плечом и вырваться, но она сдержалась.
- Она ведь имела в виду, что вы с Эдмундом...
- Да-да, то же самое, что вы с Уолтерсом.
Марта отшатнулась, сама отпустив завязки платья Вивианы.
- Не равняй меня с собой, ты... ты...
Вивиана со вздохом потерла гудящий лоб, тем не менее, не поворачиваясь, и вскоре вновь ощутила, как Марта несмело затягивает на ней шнуровку.
- Непорочность до свадьбы, целомудренность после - не так ли говорят в проповедях? Вам лучше знать, ведь Вы посещаете церковь каждое воскресенье, и все же я неплохо разбираюсь в том, что обычно говорят священники... Послушайте, Марта, - Вивиана обернулась и зашипела, приблизив свое лицо к носу вновь глупо разулыбавшейся миссис Купер, - я знаю, что не нравлюсь Вам, а Вы не нравитесь мне и о том прекрасно осведомлены. Но не мешайте мне делать Вашего брата счастливой, если Вы им дорожите.
Марта засопела, обиженная. Кларисса, все еще стоявшая поодаль, не должна была слышать их разговор, но, однако же, она тотчас оставила бокал и приблизилась к девушкам.
- У меня французское отношение к любви, - бросила краем рта Вивиана, торопясь, чтобы Кларисса не разобрала. Но она все прекрасно услышала.
- "...француженки - рабы приличия не более, чем их соседки" - с усмешкой продекламировала Кларисса, - англичанки, "...холодные и надменные с виду, но на деле горячие, сладострастные и мстительные; они менее остроумны и рассудительны, чем француженки; последние любят язык чувств, первые предпочитают язык наслаждений; но в Лондоне, так же, как и в Париже, любят, расстаются, снова сходятся, чтобы опять разойтись."
Вивиана непонимающе вскинула ресницы на компаньонку Марты. Женщина ухмыльнулась.
- Это из "Нескромных сокровищ". Тот самый Дидро, который Вас утомляет. Видимо, Вы заснули прежде, чем дочитали до этого места.
Хэвен уладил дела с прошлой квартирой. Его не было весь день, и Зоя чувствовала себя неуютно.
- Время заканчивается, - она сжала кулак, глядя, как напряглись венки на запястье, - черт побери, как это паршиво.
- А ты чего-то ждешь? - поднял бровь Айкен, еще не забывший ночной ссоры, - только не говори, что своего коронованного безумца. Я уже привык, что он не крутится возле нас. И, поверь, мне нравится это положение дел.
Однако в гости все-такие кое-то пришел. Стоило двери закрыться за возвратившимся Хэвеном, как она распахнулась вновь. Вместо короля Неблагих к ним явилась Кларисса. Она была одета согласно моде девятнадцатого века, и, увидев ее, Зоя вспыхнула: вспомнились сны о прошлом, в которых гостья выступала в роли, ничем не благородней той, что исполняла сейчас.
- Надеюсь, Вы ждали меня, - с улыбкой произнесла Кларисса, сделав упор на последнее слово, - еще больше надеюсь, что вы скучали, милые детки. И ты, Хэвен.
Сида обошла застывших посреди комнаты Айкена и Зою, рассматривая со всех сторон. По ее мнению, они сильно похорошели с их последней встречи. Оба напарника, по сути своей, были схожи в том, что с точки зрения красоты, оба обладали если не сказать, что непримечательными, но уж во всяком случае не поразительными лицами, тогда как за счет выглаженных упражнениями тел их обоих можно было назвать привлекательными. Кларисса помнила, каковы они в бою - молодые звери, первобытно-дикие, прекрасные в своей выпущенной наружу хищности. И вот теперь, напитавшись магией, изменившись за полгода, они излучали такую энергию, которая невольно вызвала восхищение. Кларисса не могла дождаться, когда же ее любимые игрушки снова схлестнутся с воинством Сияющей страны.
- Мы не ждали, после всего-то, что произошло... Но я чувствую, что должна извиниться, - с тяжелым вздохом Зоя протянула Клариссе руку, - я была во многом неправа. Теперь я понимаю, что Выше желание сблизить нас с Айкеном было продиктовано лучшими чувствами.
Женщины пожали друг другу руки. Кларисса при этом выглядела так, словно опасалась, что у Зои из ладони выдвинется острый шип и ранит ее. Но ничего подобного не случилось - только Зоя сжала руку Клариссы, не желая отпускать, и сказала сиде в лицо:
- Однако во многом, я уверена, мы угадали. Может быть, за то, что случилось в Ламтон-холле, Вы и испытываете вину, я не знаю, ведь узнала еще не о всем своем прошлом, но... то, что Вы играете и на нашем поле, и на поле Габриэля, очевидно.
- Я бы не стала утверждать так безапелляционно, милочка, - несмотря на то, что ладонь женщины стремительно краснела, ее голос не выдал ни страха, ни обиды. Гостья осталась все так же насмешливо-благодушна, - особенно в лицо тем, кто пришел тебя облагодетельствовать.
Зоя с сомнением сложила руки на груди.
- Сперва покажи, за что мы должны быть с тобой любезны.
- Хм. Рада видеть, что все по-прежнему. А я боялась, что ты изменилась, - сида достала из-за спины тряпичный сверток, словно выудила его из воздуха, - смотри, что я принесла тебе. Кажется, это что-то случайно осталось в Аннувне и как следует испило волшебства.
Женщина протянула Зое... о, она уже догадалась, что. Девушка просунула руку под ткань так, чтобы ухватиться за рукоять, стряхнула тряпку, укрывавшую меч, на пол и с удовольствием коснулась лезвия ладонью. Знакомая, родная тяжесть, привычный металлический холод.
- Немногие выходцы из холмов способны коснуться железа и не обжечься. Тебе, кстати, полагается еще один дар, - небрежно уронила Кларисса, - от одного из герцогов Двора.
Она махнула кистью, в воздухе что-то блеснуло - Зоя вскинула свободную руку и поймала подарок. Из ее кулака свисала, мерцая, цепочка с кулоном-трикветром - тремя соединенными фигурами, называемыми "рыбьи икринки".
- Знак Богини, - пораженно выдохнула Зоя, - как это понимать?
Кларисса ухмыльнулась.
- Может быть, так, что ты снова принята Двором. Кое-кто об этом позаботился.
- Кто же?
Сида не ответила, только плавно повела плечами, как бы говоря - это не важно. И впрямь, назови она имя, Зоя бы не вспомнила его обладателя.
- Тот, кто приходит ночью, - наконец задумчиво произнесла Кларисса, больше для себя, чем для присутствующих: у нее было в тот момент слишком мечтательное лицо, будто их с неизвестным благодетелем Зои связывало нечто большее, чем просто знакомство... И, быть может, даже большее, чем дружба, - впрочем, если б вы познакомились поближе, вряд ли понравились друг другу.
- Что ж, теперь у меня есть меч, маска и знак Богини. Я могла бы вернуться, если бы хотела. И Габриэль не имел бы права помешать мне, не нарушив при этом закон. Я могу пройти с боем, как мстительница или, напомнив ему стародавние правила Сияющей страны, как полноправная жительница Двора.
- Да, - сида расплылась в улыбке, будто добравшаяся до сливок кошка, - я подкину тебе еще пару милых поощрительных призов, чтобы ты не выглядела в тронном зале оборванкой.
Едва заметное движение руки - и на спинке дивана образовались причудливые красивые туфли, корсет и бархотка.
- Сними ремни и замени их корсетом. Если собралась навестить старых друзей, не показывай слабости. Да, и не забудь бархотку! Нужно же тебе прикрыть то, что у тебя на шее. Я смотрю, вы не теряете времени даром, - взгляд сиды ненадолго задержался на оставленных Айкеном отметинах на шее Зои. Девушка невозмутимо перебросила отросшие за полгода волосы через плечо на грудь, как бы демонстрируя гостье, что, несмотря на благодарности, комментариев от нее не ждут.
- Можешь оставить себе, я не стесняюсь этого.
К этому моменту и Айкен, не понимавший ровным счетом ничего из разговора женщин, и Хэвен, напротив, понявший все до последнего слова, предпочли оставить их одних, но Зоя остановила их, махнув рукой - они с Клариссой пойдут на кухню, чтобы поговорить, не смущая мужчин. При этих словах губы сиды сложились бантиком - приторное подражание Мэри Поппинс, как в самую первую встречу, вспомнила Зоя. Эта ее личина была гаже всех прочих. Кларисса гораздо лучше смотрелась искренней. Железной леди, как бы двусмысленно это ни звучало применительно к сиде.
- Итак, девочка. У тебя тяжело на сердце, - на кухне гостья с удовольствием закурила. Мундштук у нее был новый, красивее и дороже прежнего.
Зоя не собиралась отвечать, но стоило шраму на боку отозваться глухой болью, когда она подняла руки, чтобы надеть кулон, как Зоя передумала. Кларисса заслужила толику откровенности. Хотя бы в том, что действительно без ее было бы маловозможно... Счастье, например.
- Мне тяжело. Боюсь, я сломала Айкену жизнь. И характер - без меня он чувствовал бы себя уверенней.
- Без тебя он бы спился, - махнула рукой Кларисса, - не думай, что ты сделала его тряпкой. Поверь, он будет убивать с таким же удовольствием, как и раньше.
Ноготь сиды царапнул Зою по груди, поддев кулон.
- У тебя будет шанс проверить это.
- Нет, его я не позову за собой. Это слишком опасно.
Кларисса засмеялась, вгоняя Зою в краску. Да, было довольно глупо печься о том, кого боишься выставить слабей, чем он есть... И все равно говорить о нем, как о предмете заботы. Девушка уже пожалела, что разоткровенничалась. На секунду она усомнилась в собственной искренности, но тут же обругала себя. Нет, на этот раз не было никаких чар - она сама сглупила, сболтнула лишнего. Слишком много всего произошло за последние сутки, что подорвало веру в себя у всех троих - Зои, Айкена и Хэвена.
Девушка прижала пальцы к виску, пытаясь унять пульсирующую в голове боль. Сейчас бы ей больше понравилось все еще оставаться вещью.
- Скучаешь по Симонетте? - Кларисса прищурилась, то ли от сующегося в глаза дыма, то ли просто - по привычке.
- Я отучилась скучать по мертвым, - Зоя ответила резче, чем собиралась... подумала недолго и повернулась к Клариссе, - может быть, немного. И, возможно, потом будет хуже. Спустя некоторое время.
- Она была хорошей девочкой, ведь так? А ты лишила ее толики заботы только для того, чтобы потом твое сердечко болело не столь сильно, - сида нагнулась, так что перо ее шляпы защекотало лоб Зои, - ведь как только у тебя появился Айкен, ты захотела жить подобно человеку. Семья и прочие телячьи нежности. Но ведь всегда помнила, что нельзя. И ты отстраняла от себя крошку Симонетту, чтобы потом самой не страдать.
- У нее был Хэвен, - пролепетала побледневшая Зоя, - и я все равно знала с самого начала, что она умрет. Хотя бы подсознательно я знала, что она под чарами. Она почти не переживала из-за смерти брата, ей все было безразлично. Ей не было нужно мое участие. Как хорошо, что она не страдала, а теперь воссоединилась с братом и родителями.
Кларисса усмехнулась - так, будто знала что-то невообразимое.
- Думаешь? Значит, удалось себя убедить, чтобы избавить от раскаяния?
И тут Зоя не выдержала. То есть - сперва она зажмурилась, глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться и дождаться, пока перед ее глазами прекратит проматываться желанное видение: ее кулак, сминающий нос Клариссы набок. Но больших успехов Зоя не достигла: она так и не смогла успокоиться как следует.
- Ты просто гребаный вампир, - прохрипела она, - жрешь наши негативные эмоции. Выводишь на них, а потом поглощаешь.
Кларисса скривилась и оттолкнула девушку. Та пошатнулась и ухватилась за стол свободной рукой, но не упала. Только посмотрела на сиду несколько удивленно.
- Ты напрягаешься по пустякам. Смотришь не в ту сторону, - безмятежно улыбнулась Кларисса, - подумай еще об этом. У тебя осталось не так много времени. Сегодня и завтра - до того, как Дворы закроются до самого Йоля.