Рораса оповестила всех жителей городка о собрании перед особняком лорда Райберта. Мидж скрылась в своей комнате и сменила платье на привычный дорожный костюм. Расшнуровывая лиф, она не переставала думать о том, что же делать жителям Таррна, как спастись. Раз уж она обещала оказать посильную помощь, сейчас она не имеет права бежать, оставляя людей в беде. Кольнули в сердце воспоминания о тех многих случаях, когда она могла помочь, но прошла мимо...
Переодеваясь, Мидж увидела, что у нее начались месячные. Хороший знак.
Но когда она вышла из особняка, перед которым уже начинали собираться люди, экзорцистка увидела то, что вовсе не могло быть никаким благим презднаменованием.
По улице, схватившись за седую голову, бежал Филипп. Он был вне себя от горя, это видели все. Какой-то мужчина поймал его за плечи, встряхнул. Все наперебой начали спрашивать, что случилось. Филипп не мог говорить, только указывал рукой на свой дом.
- Помогите... помогите мне ее снять, - наконец сказал Филипп.
Он побрел назад, в сторону своего жилища, и за ним последовали двое мужчин (возможно, его друзья) и Мидж. У нее в груди бил набат: она догадывалась, что произошло.
Компании пришлось обогнуть дом, чтобы попасть на задний двор. Там, в петле, на суку сливы качалась Зария. Мидж не требовалось смотреть на нее дважды, чтобы понять - девушка метрва. Лицо ее побелело, губы разошлись в смертельной гримасе, выпуская наружу язык.
Филипп, стоящий рядом, буквально рвал на себе волосы.
- Девочка моя... Я не понимаю... Она только минуту назад была живой, веселой... прежней. А потом вдруг встала и ушла. И вот... я ее нашел. И еще вот это...
Филипп протянул Мидж кусок бумаги. Девушка взяла его, вчиталась в неровные, судорожные строчки:
"Уризен хочет, чтобы я умерла. Поэтому он насылает на нечестивцев огонь и сталь верных слуг своих! Я согрешила против Него, я недостойна жить. Наказание Высшего есть великое благо, и я вкусила его на земле, но еще больше вкушу под землей. Благословенная Длань Высшего даст мне то, что я заслужила - страдания."
- Я сочувствую, - Мидж положила руку на плечо мужчине, но он, раздавленный горем, даже не понял, что не один находится у дерева.
Возвращаясь к месту сбора, Мидж ощутила, как враз ее мысли выстроились в единую четкую цепь. Теперь она знала, как действовать. Страх перед уризенианами в тот день стал переплавляться внутри нее в ненависть. Сейчас ей больше всего на свете хотелось вскочить на Ясеня и мчать, куда глаза глядят, пока ветер не иссушит слезы страха и гнева на ее лице, пока сердце, заходящееся в конвульсиях, не зависнет на миг в груди, как подскакивающая капля от упавшего в озеро камешка, а потом рухнет вниз, и перейдет на ровный ритм. Действительно, даже не говоря о ее настреонии, Мидж бы очень не помешало освежить голову, чтобы говорить не так бессвязно, как она, по ее подозрению, только теперь и могла, скрученная внутри переживаниями. Но ни минуты у нее не было. Три шага, три вздоха - вот и весь глоток спокойствия, что она успела выпить.
Мидж впорхнула на крыльцо особняка. Ее уже ждали все жители деревни (кроме Филиппа и помогающих ему мужчин).
- Жители Таррна!
Шепот прошел по толпе, как ветер: будто пригибающиеся травы, голов склонялись разом друг к другу. "Что это за выскочка?" Многие ее еще не знали, и недоумевали, где же Рораса, почему они должны слушать эту пришлую девчонку? Но вот жрица появилась из дома за спиной Мидж, встала за нею, как тень, своим видом оказывая ей молчаливую поддержку.
- Я всего второй день в Таррне. Но мне хватило бы и минуты, чтобы полюбить его. Я, экзорцистка, четвертьцунцу, я родилась в айнианстве и всю жизнь подсознательно искала такое место, где могла бы ощутить себя в безопасности. Вы здесь, в Таррне, создали общество, следующее истинным законам Айне, поклоняющееся Древу как повелось испокон веков у наших предков. Это то общество, которое я хотела бы сохранить.
Мидж умолкла, чтобы отследить реакцию толпы, но все молчали. Она зацепила их, но еще не добилась признания.
Мягко растолкав толпу, как только одни мелуккадцы умеют, к ней двинулся Джорди. Мидж смотрела на него сверху вниз и больше видела макушку склоненной головы, чем лицо. Он больше не напоминал ей Айнара, и когда он поднял на нее взгляд, она с изумительной ясностью поняла, насколько же они с братом различны.
Джорди остановился у поручня крыльца, двинул губами - то ли шепот, то ли мимолетная улыбка, смятая и спрятанная, в традициях строгих мелуккадцев. Но экзорцистка ощутила поддержку от напарника на уровне одного только намерения.
- Вот там, в конце улицы, стоит дом Филиппа. Должно быть, вы все его знаете не первый год, как и его дочь Зарию. Сейчас, пять минут назад, она повесилась, - толпа загудела, и Мидж пришлось повысить голос, чтобы быть услышанной, - еще вчера я держала ее в руках, искалеченную, чтобы вытравить из нее демона. Я вынула его из нее, и она могла бы жить, выздороветь и радоваться закатам, рассветам, купанию, пароному молоку - Айне знает, чему еще! Но теперь она мертва, и она сделала это с собой сама, потому что люди, которые истязали ее плоть, отравили и ее мозг. Вы думаете, что уризениан можно переубедить? Нет.
И толпа враз замолкла. Словно волна, достигшая своей предельной высоты и рухнувшая вниз: шепот достиг громкости крика Мидж и замолк. Если кто-то и не слышал экзорцистку, то прочел по ее губам.
- И я скажу, в чем тут ошибка. Вы думаете, что с уризенианами можно договориться, потому что считаете, что они нападают на вас, угоняют ваших дочерей в рабство, словно скот, убивают сыновей, потому что у них есть на то разумные причины? Так вот, я вам скажу, их нет. Они делают все это дерьмо потому, что Уризен сказал им делать это! Больше нипочему!
Мидж сорвалась на крик. Она боялась, что горло предаст ее, сделает ее слова тонкими, истеричными, но ничего подобного - она звучала, как вулкан, как гроза.
- На нас движется целое войско уризениан. Не мне говорить вам, как они безжалостны. Как известно, есть три способа избегать опасности - замереть, бежать, или сражаться. Мы будем бежать и сражаться. Кузнецы! Нам понадобится комплект оружия и доспехи на каждого, кто будет воевать.
На миг Мидж показалось, что народ возмутится, послышатся крики, что никто идти в бой не намерен... но нет. Все внимательно слушали девушку. Доверчивые айниане охотно внимали речам, которые считали разумными.
- Старики, дети и женщины спрячутся в лесу. Есть дети, умеющие лазать по деревьям? Рассыпьтесь в линию до самого края леса и, если неприятель подожжет его, передайте сигнал по цепочке. Люди в чаще пустят огонь от себя, так и спасутся.
- А чтобы самим не сгореть, пусть каждый ребенок выроет ямку неподалеку от своего дерева, и как только передаст сигнал, ляжет в нее. И огонь его не тронет.
- Ой, кто это сейчас сказал? - Мидж заозиралась. Вот это голос! Чувственный, мужественный, проникновенный - такие голоса снились ей в монастыре, когда она мечтала о принцах... И, кажется, пару последних ночей тоже.
- Ну я, - из толпы вышел озадаченный Грейсон, пожимая могучими плечами, - а что такого-то?
- Нет, ничего, - Мидж растерялась. Она неопределенно махнула рукой, - отличный план, Грейсон, отличный.
Серый тигр поднялся к ней на крыльцо и, обогнув Мидж, встал у нее за спиной, чуть ближе, чем Рораса. Девушка тем временем продолжала.
- Мужчины останутся в деревне. Всем взять в руки оружие и не выпускать его, если уж уризениане могут напасть в любую минуту...
- А если я хочу сражаться бок о бок со своим мужем? - из толпы крестьян вышла молодая женщина - едва ли на пару лет старше Мидж и Геселин. Выглядела она решительно и воинственно.
- Как твое имя? - спросила Мидж.
- Эппи, госпожа, - ответила селянка.
Мидж махнула рукой, отводя неподходяще напыщенное обращение. И тут подал голос Джорди:
- Нет, женщины должны укрыться. Этот край будет разорен, значит, кому-то придется рожать новых сыновей, которые будут пахать эту землю.
- Для меня это не имеет значения, - помотала головой Эппи. После каждого слова она так стискивала челюсти, что на щеках ходили желваки, - я бесплодна. И если я не могу родить воина, что встанет на защиту моего родного города, позвольте мне самой помочь отстоять его.
Джорди хотел было привести еще какое-то возражение, но Мидж обернулась и шикнула на него.
- Дай им самим решать, как поступать.
Она указала на Эппи ладонью:
- Друзья! Перед вами смелая женщина, преданная своей родине и своему супругу! Есть ли еще отважные жены, готовые разделить ее судьбу?
В воздух взмыло больше десятка тонких и крепких, бледных и загорелых рук. Мидж удовлетворенно кивнула. Ей нравитись удалые крестьянки.
- Ты сформируешь из них отряд под началом Эппи? - шепнул Грейсон, нависнув над плечом четвертьцунцу.
- Нет, конечно нет. Пусть они равномерно рассеятся по армии, - Мидж деловито кивала, легонько хлопая кулаком по ладони, что помогало ей думать, - я ценю женскую храбрость, но создавать из них точку слабости в нашей армии я не собираюсь. К тому же, не хочу, чтобы погибли все до единой. Уризениане будут бить по той части армии, которую сочтут уязвимой. А женщины для них - сам символ слабости. Все равно использовать это как преимущество не удастся, все эти селяне разве что охотники, не воины. Они все - одна сплошная слабая точка, которая продержится только за счет ярости. Но массовых женских смертей я не желаю.
Грейсон поднял брови и отклонился назад.
- Так ты ведешь их на смерть?
- Я хочу дать им шанс умереть, сражаясь, а не как ягненок под ножом мясника.
Кузнец вызвался сделать доспехи лично для Мидж. Так польщенно улыбнулась.
- Благодарю, они мне пригодятся. Я понесу знамя. Вы увидите меня в гуще нашего наступления.
- Мидж!
Она обернулась, взглянула на Грейсона. Его узкие зрачки дрожали.
- Ты не можешь защитить себя.
- Я буду в доспехах. Пойми, это долг совести. Я помогла этим людям, как могла, но я должна сделать больше - не только для них, но и для себя.
Девушка снова повернулась к народу, но продолжала шептать напарнику.
- Ты помнишь, что я рассказывала тебе в городе с разрушенным святилищем? Вот в этом все дело.
Грейсон обреченно кивнул.
- Что ж, твое право. Как пожелаешь.
- Джорди покажет вам технику боя. Леди Геселин нанесет на доспехи и оружие яд. И... не забудьте помолиться Высшим, - Мидж коротко поклонилась и зашла в дом.
Это был эффектный финал ее речи, но, скрывшись в тьме и прохладе прихожей, девушка еще минуту стояла, успокаивая дыхание. "О, Святое Древо, во что я ввязалась? Зачем взяла на себя эту ответственность?"
Ответ был прост. Мидж была экзорцисткой не только из-за проклятия, но и по сути своей. Ее искренне тянуло совершать добро.
- Не думал, что ты так хороша в стратегии, - усмехнулся Джорди. Мидж обернулась к нему, чуть приоткрыв губы, озадаченная. Ее напарники вошли вслед за ней в особняк.
- Это тактика, - буркнул Грейсон, снимая перчатки, - но я тоже не ожидал такого, Мидж.
Он с уважением посмотрел на девушку. Она пожала плечами и принялась развязывать тесемки плаща.
На закате Мидж, Грейсон, Рораса, Джорди и Геселин собрались в комнате Грейсона, чтобы разработать план движения войск. Грейсон расстелил карту на огромном столе, прижал концы чернильницей, книгой и своими наручами. Мидж села в кресло, не уверенная, что готова еще о чем-то думать после того, как выжала все свои чувства перед толпой. В голове у нее теснились события, произошедшие за последние пару часов: смерть Зарии, ее обязательства, которые она добровольно взвалила на себя, народ, внимающий ей (как на нее смотрели! Как на сошедшую с кроны Древа Высшую!), голос Грейсона, так внезапно взволновавший ее... И последние два факта перевешивали остальные - а быть может, дело было в том, что сосредоточься Мидж на негативе, сжалась бы, как улитка и беспомощно разрыдалась. А так - ей хотелось смеяться, она вся бурлила от жажды действий. "Мы еще надерем задницы этим уризенианам!"
Основную позицию у карты заняли Джорди, Геселин и Рораса. И если жрица только смотрела, делая время от времени важные замечания, то Джорди и Геселин бурно спорили, так что к концу обсуждения они остались стоять, прямо глядя друг на друга: оба неприязненно поджали губы и сдвинули брови. Джорди еще помнил, как горделиво его отвергла красавица, а Геселин не могла побороть предубеждение против брата Айнара. Да, знала лже-аристократка, это не один и тот же человек, но они росли вместе, так что все причины опасаться - налицо.
- У нас нет столько людей, а у них нет такой подготовки, как ты воображаешь, - шипела Геселин, - клин - не то, что нам нужно. Я предлагаю шилтрон, который при наступлении перейдет в каре.
В конечном итоге именно ее план все единогласно приняли как наилучший - даже Джорди, закатив глаза, поднял руку.
- Ладно, ладно, может быть, в данном случае действительно лучше сделать, как ты сказала.
Мидж подняла руку, не понимая, что предлагает каждый из спорщиков. Она просто увидела, что более знающие люди - Грейсон, Рораса, - все равно поддерживают Геселин. Ее голос ничего бы не решил.
Не свернув карты, Джорди, жрица и лже-аристократка покинули комнату. Мидж осталась сидеть в кресле. Грейсон бросил на расстеленный по столу план местности последний взгляд и сел в другое кресло, напротив девушки.
- Ты только не лезь на передовую. Меч и щит у тебя будут, но при твоем проклятии - какая от них польза, правда? Я прикрою тебя, как могу, но ты ж меня за это не похвалишь, правда?
Он усмехнулся, и это вышло мягко - небыстрое, изящное движение губ, как вспрыгивающая на ветку кошка, как распрямляющийся упругий стебель цветка, пригнутый пальцем к земле.
- Я думаю, наилучшим выходом станет... тебе будет достаточно... так... сюда... таким образом...
Грейсон засмеялся, и Мидж невольно выгнулась, подставляя грудь, полуголый живот навстречу этому смеху - будто чему-то осязаемому. Звук его голоса, его хохотки прокатывались по ее коже, словно горячий шелк - необычное, чудесно-чувственное ощущение.
От Гейсона не укрылись ее реакции.
- Что-то не так?
- Нет, все в порядке, - Мидж смутилась, - продолжай.
- Я все сказал.
Святое древо, я не слышала ни слова! Мозг осознал тембр его голоса, его чарующую мелодичность, но смысла не воспринял. Мда, девочка, невовремя ты начала думать вульвой, а не головой! Успокойся, скомандовала себе Мидж, прими правду и живи дальше. Этот парень не для тебя - после того, что он пережил, после того, что пережила ты, вы с ним просто не сойдетесь. К тому же, он крут, он - нереально крут, он для таких, как Геселин. А ты можешь утешиться тем, что потом, когда о вас сложат легенды, вам непременно припишут роман.
К тому же, напомнила она себе, не забывай, что случилось между тобой и Айнаром - кажется, еще не так давно ты мысленно клялась, что отдашь что угодно, лишь бы избежать повторения того же. И вот, ты уничтожаешь даже шанс на подобное развитие событий.
- Ладно, - Грейсон хлопнул по колену, - главное, не забывай, что мы все равно с любого момента начинаем импровизировать. Я не тактик и не стратег, я просто воин.
- А я даже не воин.
Они поднялись одновременно. Грейсон протянул руку, словно хотел убрать прядь волос Мидж за ухо, но опустил ладонь, даже не донеся ее до лица девушки.
- Я не дам тебе пострадать.
- Конечно. Наше соглашение еще не аннулировано.
Все вернулись к себе в комнаты. Мидж разделась и легла в постель, но никак не могла заснуть. Она не поужинала и тревожилась из-за завтрашнего сражения - желудок судорожно сжимался и от того, и от другого. В темноте, в одиночестве, страхи набросились на нее, словно оголодавшие волки, и впились в ее нутро железными зубами. Мидж встала и открыла окно. Воздух не просто остудил ее лицо - почти заморозил. Ночи в Межевых землях холодные, и Таррн если и сохранял тепло у земли, за счет не пропускающих ветер стен, то на уровне третьего этажа он был таким же холодным, как все ночи, что Мидж прожила до того, скитаясь без пристанища с одним верным Ясенем.
Она оделась и обулась, мягко ступая, вышла из особняка. Если бы не месячные, она бы потренировалась, но сейчас ей было бы разумней хранить силы для грядущей битвы. Сражаться ей не придется, но удержаться в седле под тяжестью доспехов, со знаменем в руке - это тоже задача не из легких. Мидж вспомнила, как смотрелась в зеркало, и усмехнулась. По крайней мере, она уже не так измождена, как месяц назад, есть шанс, что сделает свое дело как следует.
Она шла по деревне, не глядя в окна, но тут и там горели огни - люди готовились, работали. Кто-то наверняка просто переживал и оттого не мог заснуть. Как она сама. Но в святилище царил непроглядный мрак. Мидж шла наощупь, раздвигая ветви руками, надеясь, что придет к нужному месту, если не будет сворачивать - большего не нужно.
Она не ошиблась.
И все же, свет горел: под каждой статуей Высшей или Высшего медленно оплывала свеча. Жрицы зажгли их с наступлением темноты.
Кому же помолиться? Мидж не могла решить. Айне-заступнице? Айфе, ведь они завтр идут на войну?
Она встала ровно между статуями обеих Высших и опустилась на колени так, чтобы видеть и ту, и другую.
- Айне, заступница, дай завтра свое покровительство тем, кто в нем нуждается, огради от стрел и мечей, укрепи броню нашу, как крепка наша вера. Айфе, королева смерти, препроводи в ночь под корнями Древа тех, кто этого достоин. Дай славно пасть тем, кто славно бился, дай сгинуть в забвении захватчикам.
Экзорцистка дрожала уже не от холода - ей стало вдруг неловко и жарко, будто она действительно говорила с Высшими в их чертогах на кроне Древа.
- Это правильно, в каком-то смысле, что Айне лишила меня силы. Точнее, это сделал Айнар Ее руками. Будь у меня сила, в тех случаях, когда требовалась моя помощь, я бы все равно струсила и ничего не сделала. Но только тогда это бы ничему меня не научило, - Мидж поднялась с колен, - но теперь я буду иной. Видит Айне, мне так страшно, что я готова умереть прямо сейчас.
Девушка приложила ко лбу сплетенные пальцы.
- Об одном сильнее всего молю вас, Королева Солнца, Царица Ночи, не дайте завтра увидеть тем, кто пойдет в бой со мной, как я дрожу. Пусть моя мнимая бесстрашность придаст им сил.
Зажмурившись, Мидж прижала лоб к сцепленным ладоням, и тут на нее налетел порыв ветра, охлаждая влажную от пота кожу. Мидж, и без того дрожавшая от страха, сжалась. Ритуальные свечи вокруг нее разом погасли, настала кромешная тьма. Девушка подняла голову на статую, тщась рассмотреть ее в наступившей мгле.
Это был знак, поняла она. Высшие заговорили с ней.
Назад она возвращалась в куда большее полной, непроглядной тьме, чем час назад. Только в кузнице горел огонь - но в хижинах свечи потухли. Люди легли спать, хоть наверняка многие просто лежали под одеялом с открытыми глазами. Мидж тряхнула головой, будто надеясь, что от этого движения ее мысли высыпятся наружу. Они не такие трусы как ты, милая, не приписывай им своего поведения. Они не первый раз сталкиваются с уризенианами и их насилием.
Но в первый раз дают отпор?
Возможно. Эта мысль показалась Мидж неожиданной: уризениане, которые всегда проповедовали любовь к ближнему, терпимость и доброту, с каждым годом все отчаянней уничтожали людей другой веры. А айниане, вечно осуждаемые за жертвы Высшим, безропотно принимали смерть и пытки, следуя пути Айне. Каждый человек - уникальная частичка
Мидж зашла в свою комнату, сняла с плеч плащ.
Айне... Но ведь была еще Айфе, Высшая смерти и плотской любви. А еще Милукра, Высшая-волчица, оборотень-керкеси. Да, для современного айнианства, выхолощенного уризенианами, она слишком дикая Высшая. Но суть айнианства... в чем? Древо и все Высшие - есть сама природа, дикая и порой жестокая, но чрезвычайно мудрая.
Мидж приложила руку под ключицы. Сердце ее билось так, что вибрация передалась ладони. Птица, вытатуированная на коже, вздрагивала, как было каждый раз, когда девушка волновалась. Сейчас, во тьме, она этого не видела. Но знала по памяти.
"Если для них мы звери, и потому они считают, что могут убивать нас, - Мидж начала мерить комнату шагами, страх снова объял ее, - то пусть не забывают, что настоящие звери дадут отпор охотнику, если от того зависит их жизнь."
Но знак Высших? Что они хотели ей сказать? Что одобряют ее действия или порицают их? Как узнать это?
Мидж вышла из комнаты, нервынм взглядом обвела коридор, слабо освещенный лунными лучами, проникающими через окна на его концах.
"Хорошо бы, чтобы сейчас меня кто-нибудь взял на руки. Или хотя бы обнял. Это бы успокоило меня."
Она вошла в комнату с картой. Над ней склонился Грейсон, задумчиво теребя губу. Мидж окликнула мужчину, и он поднял голову.
- Что ты здесь делаешь?
Он видел ее волнение, оставил карту и подошел к девушке. Мидж вцепилась в его плечо, дрожа. Она хотела и выкрикнуть ему все свои страхи, и разрыдаться, и сказать: возьми меня, завтра мы можем погибнуть.
Но горло ее подвело, а Грейсон... очевидно, не думал о том же.
- Тебе нужно отдохнуть перед боем.
- Да, да, - ее слова прозвучали дробно, как капель, - ты прав.
Она отпустила его руку и ушла к себе. Ничего между ними не произошло.