Айнар и прильнувшая к нему Мидж проследовали в его замок в горе. Все путешествие заняло у них едва ли несколько минут, хотя должно было продлиться несколько дней. Или же Мидж, околдованной, так только показалось - что они промчались вихрем по степи, мелькающей перед глазами, как при кружении на карусели.
Стоило путникам пересечь ров, как Айнар сбросил девушку с седла - и довольно грубо - на руки стражникам. Мидж, словно пьяная, не вполне осознавала, что с нею происходит, и что творится вокруг. Ее не волновало, что те химеры, прежде застывшие в нишах тронного зала, сейчас, шкворча нечеловеческими губами, обвивают ее своими щупальцами, отростками, стискивают пальцы рук и лап на ее теле, стремясь удержать.
Но Мидж никуда и не бежала. Она была рада быть здесь - она была счастлива принадлежать Айнару, ее сердце пело.
Через какое-то время ее ввели в тронный зал - экзорцистка не могла предположить, через какое время. Оно также показалось ей минутой. Но ее возлюбленный маг успел сменить наряд, пока они не виделись.
Айнар восседал на искрящемся всеми цветами, доступными глазу, троне. На нем была роскошная темно-синяя мантия, слишком длинная для его роста. У подножия трона, на ступенях, сидели три рабыни, голые по пояс, и мыли ноги мага в золотом тазу. Мидж прищурилась, тщась рассмотреть девушек, снедаемая ревностью. Когда одна из невольниц поднялась, присела на подлокотник трона, и Айнар притянул ее к себе для поцелуя, Мидж, не в силах терпеть, рухнула на колени, такую боль доставило ей зрелище. Колдун рассмеялся, наблюдая за муками экзорцистки. Еще какое-то время он миловался с наложницей, затем грубо отпихнул ее и приказал остальным рабыням обуть его. Те покорно натянули на господина сапоги, убрали таз и безмолвно скрылись за троном. Айнар провел рукой по камзолу, стряхивая несуществующие пылинки, и начал спускаться к распростертой у подножия трона Мидж.
- Ах, Кэт, ты бы знала, как я счастлив видеть тебя здесь. Сейчас. Понимающей.
Приблизившись, Айнар порывисто обнял Мидж, и она откинулась в его руках: несмотря на заклинание, затуманившее мозг, сделавшее ее безвольной, тело еще помнило и боялось мага. Но разум девушки пребывал в иллюзии, что любит Айнара, и она не воспрепятствовала его поцелую, хоть и не ответила на него, обессиленная ревностью.
Но тут, когда пораженная скверной, обезображенная щека колдуна коснулась кожи Мидж в порыве страсти, выдаваемой за нежность - Айнар прижал ее голову практически к своему плечу, - девушка вдруг дернулась. Магия, оставшаяся в ране, отрезвила ее, разбив более слабое по силе заклятие Айнара. Экзорцистка сморщилась, зашипела в негодовании, и маг отпустил ее, забыв, что она бессильна причинить ему вред, отскочил подальше.
Теперь Мидж снова была собой и прекрасно видела уродство колдуна. Наконец-то красота, данная ему природой, носила поверх себя печать тьмы и отвратительности, всего того, что скрывала душа Айнара.
Из-за трона выглянули рабыни, и Мидж увидела вновь обретенным ясным взором, что все три - мертвячки, оживленные при помощи черной магии Айнара. Но они выглядели почти живыми. Уж не случилось ли страшное, не убил ли маг их сам, прежде чем сделать своими покорными служанками? Мидж передернуло от страха и отвращения, но она нашла в себе силы говорить невозмутимо:
- Что ж, Уайлен, твой план не удался. Я вошла сюда по твоей воле, но уйду по своему желанию.
Айнар скривился, услышав свое настоящее имя, но не придал тому особенного значения. Он шагнул к Мидж, и она отступила от него.
- Я надеялся, что ты захочешь остаться.
- С какой стати? Мне отвратительно все, что с тобой связано, все, что ты делаешь. Твоя магия... Она против природы.
Айнар рассмеялся, уверенный, что ему есть, чем заинтересовать экзорцистку.
- Лжешь мне - но хоть себе не лги, любимая. Если бы я был так тебе отвратителен, ты не пленилась бы мною в Бралентии. Нет, ты только выглядишь паинькой, Кэт. В груди у тебя восхитительная черная роза вместо сердца. Ты можешь стать моей возлюбленной, моей ведьмой-любовницей - и я сниму с тебя свое колдовство, ты будешь нести людям не свет, а тьму.
- Думаешь, она согласится? - Раздался из-за колонны глубокий властный голос, заставивший рабынь-мертвячек скрыться от глаз за троном. Мидж узнала этот голос. Лодинн, демон, возжелавший стать Высшим, но своей магией только проделавший дыру меж миром Ствола и реальностью Корней.
Айнар обернулся и, увидев господина, весь как-то усох, сжался, спрятал голову в плечи. Мидж едва сдержалась, чтобы не скривить презрительную гримасу. Но это было бы слишком опасно, Лодинн мог бы воспринять это на свой счет.
Высокий маг все так же был облачен в черное, как при появлении из взрыва, но теперь на нем был не плащ до пят, а изящный камзол по последней эльзильской моде, расшитый золотыми вензелями и пуговицами.
- Мисс Робартис умная женщина, Айнар, она знает, что нужно выбрать того мужчину, кто сможет дать ей все, - Лодинн приблизился к Мидж, взял ее пальцами за подбородок, - так ли я говорю?
Девушка только хлопала глазами, пытаясь сдерживать дрожь. Если Айнар пугал и отвращал ее, одновременно внушая все же некую толику желания или жалости, то Лодинн, несмотря на внешность зрелого, но еще довольно привлекательного мужчины, ощущался ею как бездна, наполненная непроглядной темнотой, засасывающей и уничожающей все и вся, как холодная промозглая ночь, полная чудовищ, как отрава, вмиг разбегающаяся по венам, что заставляет плоть гнить на костях... Даже его кожа была холодной, как лед - почти обжигающей. Даже покойник теплее, чем был Лодинн.
- Ты почти верно выразился, Айнар, эта леди - редкостный черный цветок, который я просто обязан иметь в своем саду. Если кому и быть моей королевой, так только мисс Кэтлин. Только вообрази, каких мы породим прекрасных наследников!
И вот перед внутренним взором Мидж пронеслись всего две перспективы: изображать, что она счастлива быть любовницей Лодинна, и довольствоваться какой-то призрачной толикой свободы (вот только долго она так не продержится, сломается, сорвется, взвоет от уже переполняющего ее до краев ужаса), или сразу отправляться за решетку, где ждать, как корова - быка, пока явится Лодинн, чтобы наполнить ее своим отвратительным смердящим семенем, разбухать, растя в себе его нечестивых ублюдков, и множить ими зло в мире.
Да, безусловно, ни на что большее, чем четвертьцунцу, Лодинну рассчитывать не приходилось. Даже полуцунцу, быть может, была бы для него слишком "светлой", она бы не пережила даже его одного касания. Но Мидж... к тому же, неоднократно запятнавшая свою душу во имя выживания, выдержала бы, но она все-таки не могла вытравить свою глубинную природу, а потому была воистину лакомым кусочком для темных планов великого колдуна. Сделать своей маткой-производительницей светлую цунцу - мечта для любого создания тьмы. А то, что Лодинн, как и она, как и Грейсон, больше, чем человек, Мидж не сомневалась. Даже Айнар, достигший в своей гнусности полного предела, не ощущался на ментальном уровне столь беспросветным беспощадным злом.
- Что ж, милые детишки, а теперь отравляйтесь-ка по своим комнатам. - Лодинн взмахнул рукой, и послышалось хлопанье дверей. То заперлись ворота, ведущие в замок, но открылись все запоры внутренних покоев. - Ах да. И не забудь снять мою мантию, Айнар.
Мидж отвели довольно приличную комнату - можно было вообразить, что она находится в городской гостинице, а не в замке-в-горе, в плену у пары полусумасшедших злобных колдунов. Девушке даже дали двух служанок - мертвячку, что мыла ноги Айнару, и химеру с хвостом вместо ног. Обе они выглядели разумными лишь отчасти. Может быть, оно и к лучшему, подумала Мидж, неизвестно, что с ними творил Айнар: уж в том, что он безумно охоч до женского пола, она не сомневалась, и предполагала худшее. Ради утоления своих страстей маг шел на многие преступления...
Безмолвно и покорно служанки привели в порядок волосы Мидж, расчесав их, как королеве, в триста движений. Мидж даже не спрашивала, куда дели ее походный наряд, смирившись с тем, что пока должна выглядеть так, как того желает Лодинн. В том и была особенность эльзильской моды: женские наряды были вычурны и неудобны, в отличие от бралентийских одежд, не стеснявших движений. Пленители собирались наслаждаться не только красивым видом, но и беспомощностью девушки.
Через некоторое время служанки взяли Мидж под руки, будто та едва стояла на ногах, и ввели в обеденную залу. Это было длинное темное помещение, располагавшееся совсем в глубине горы, и потому не имеевшее ни одного окна - по стенам висели канделябры со свечами, достаточно хорошо освещая предметы вокруг себя едва ли на расстоянии двух вытянутых рук. Может быть, в другое время использовалась люстра, но сейчас, было очевидно, Айнар пытался скрыть свое уродство: его магия на Мидж больше не действовала. Когда девушка приблизилась к длинному столу, она увидела, что ровно посредине сидит младший мелуккадский принц, повернувшись к дверям нетронутой магической скверной щекой. Завидев мидж, он встал, оперся рукой о столешницу и замер, выжидая, будто зверек, не решивший, бежать ему или обороняться, хищник перед ним или пища.
- Здравствуй, Айнар.
Ее голос звучал устало. Пусть на самом деле ситуация была скорее страшной, чем выматывающей, но у Мидж не оставалось сил на панику. Тот ужас, что она должна была бы испытывать, сменился смутной тревогой - по крайней мере, пока в одном зале с ней не было Лодинна.
- Я думал о тебе лучше, Мидж.
Девушка изумленно округлила глаза. Айнар, думала она, да как ты смеешь... Грязный вор, трижды плут... какого демона ты предъявляешь претензии?
- Я всегда считал, что в мире существует настоящая любовь.
- Очень может быть, что ты прав, - огрызнулась Мидж, - вот только я люблю не тебя.
- Это не столь важно. Того здоровяка с татуированными предплечьями, да? И все же ты так просто согласилась принадлежать Лодинну?
Я не буду принадлежать никому, подумала Мидж, но гнев на несколько минут лишил ее дара речи. Только жар бросился в лицо, ощутила она.
- Я не дала ему ответа, если помнишь, - наконец, произнесла девушка.
- Стало быть, ты еще размышляешь? Значит, можешь как отказать, так и согласиться?
Лодинну не отказывают, знали оба, но Мидж видела очевидный выход - в смерти, Айнар же, похоже, не думал, что она способна убить себя, чтобы избежать ложа врага.
- Ты что же, ревнуешь меня к Лодинну?
- Может быть и так! - Молодой человек попытался изобразить гневно-презрительную гримасу и невольно повернулся к собеседнице таким образом, что стал частично виден его бугристый уродливый шрам. На мгновение Мидж ощутила острую жалость к нему, едва ли не протянула руку, чтобы коснуться рубца... Но тотчас ей на ум пришло воспоминание о трех мертвячках и женщине-химере. Даже если он не использовал их как наложниц, даже если он не сам убил их и извратил их природу, сейчас все они были его рабынями. И эта мысль убивала всяческую жалость накорню.
Это уж не говоря о том, что он вернул в мир самого опасного - и самого безумного - колдуна последних трех тысяч лет.
- Тогда зачем отдаешь меня ему?
- Он сам берет. Но я хотел тебя для себя, не для него.
Мидж не могла предположить, зачем она вообще понадобилась Айнару. Никакой практической ценности она для него не представляла - ее богатство и земли были слишком далеко, да и получить их Айнар мог только через брак. Титул ее был ниже его. Любовь? Смешно, Мидж была уверена, что принц не любит никого, кроме себя - попросту не умеет. Но и ценность в качестве "золотого кубка" она давно утратила, еще во время их встреч в Иктпе. Потому и ревность к Грейсону не казалась Мидж реально возможным объяснением.
- Будь у меня достаточно сил, я бы никогда не дал ему даже приблизиться к тебе. Ты - моя! Я первым увидел тебя - еще тогда, в Бралентии!
Мидж фыркнула, кривя губы в полуулыбке-полуоскале. Хоть Айнар и превосходил ее ростом на целую голову, девушке удалось посмотреть на него "сверху вниз" - в переносном понимании.
- Как ты жалок. Ты вытравил в себе все самое лучшее, чтобы только добиться власти, силы, согласился лизать зад Лодинну... И все ради чего? Ради того, чтобы отдать ему трофей, обладанием которого ты так бахвалился?
Айнар пошел пятнами гнева, румянец раскрасил его лицо будто отблесками огня - или ожогами.
- По крайне мере, я первым попробовал тебя, первым вскрыл этот цветок!
- Наивный. Я не была девственницей, когда легла с тобой, - солгала Мидж, наслаждаясь отчаяньем во взгляде колдуна, - с чего ты решил, что это не так? Кровь? Представь себе, женщины кровоточат каждый месяц, тоже мне, доказательство!
Айнар пошатнулся, растоптанный ее словами. Дело было даже не в том, что Мидж представляла для него какую-то ценность - в отличие от Лодинна, Айнар не планировал обзаводиться сколь угодно породистыми наследниками. Но он имел дело всегда только с девами, чем и гордился. И вот, ему сообщали, что однажды он не был первым - быть может, даже не был вторым. Он отведал уже надкушенного плода.
Мидж видела его замешательство, и на секунду испытала удовольствие, но через миг торжество сменилось досадой. Всегда неприятно осознавать, что для кого-то ты - просто вещь, и тебя оценивают по степени новизны. Девушка порывисто отвернулась от принца и оказалась лицом к лицу с Лодинном. Маг умел появляться бесшумно и незаметно, но стоило его увидеть, как его существо словно заполняло всю комнату - и даже свет мерк при его появлении.
Лодинн поцеловал холодную руку Мидж, и она вспомнила легенду о принцессе, которую отдали на съедение линорму, но та умерла от страха, как только коснулась его. А я бы могла умереть от отчаяния и отвращения, наверное, подумала экзорцистка.
- Не хотите ли потанцевать, леди?
Она не хотела. И ее желудок подавал сигналы голода, но Лодинн не ждал ответа. Он взял Мидж за... волосы, заставляя запрокинуть голову, привлек к себе и обнял, намереваясь закружить в танце. Четвертьцунцу тяжело дышала - еще ни к кому она не испытывала такого отвращения и страха. Даже отвратительный ей подлый Айнар не внушал ее сердцу чувств подобной глубины и интенсивности.
Заиграла музыка, зазвучал великолепный мужской голос, такой красивый, что Мидж едва не заплакала. Кто бы ты ни был, певец, думала она, забрал бы ты меня отсюда... Но то была всего лишь магическая шкатулка, в которую в Бралентии напевают песни, а потом продают, чтобы те звучали, пока их волшебство не иссякнет, не растратится по балам. И все же, Мидж немного стало легче. Голос показался ей знакомым, быть может, только лишь из-за бралентийского акцента, и она сосредоточилась на нем, когда демон-колдун закружил ее в танце.
Я любви к тебе не знаю,
Злой и мстительный Дракон,
Но, склоняясь, исполняю
Твой незыблемый закон.
Мидж закрыла глаза, слушая голос. Она хотела бы вообразить, что он похож на грейсонов, но между ними не было ни одной похожей нотки. Танцевать с Лодинном было тяжело - никакого удовольствия. Он стискивал руку Мидж так, что пальцы сминались и ныли. Девушка думала только о том, чтобы попадать в ритм и не наступать партнеру на ногу (даже если бы она и сделала бы это - то небольно, не получая от того удовольствия, а вот обидиться маг мог не на шутку).
Лодинн сдивнул руку с лопаток девушки на талию ей, притиснул к себе, так что она оцарапала щеку о его мундир.
Стол мешал им кружиться по паркету, и маг взмахнул свободной рукой - тот отъехал к стене, едва не задавив Айнара, который вот уже минуту бестолково стоял, маясь от ненависти и к хозяину, и к его новой игрушке разом.
Я облёкся знойным телом,
Зной лучей твоих во мне.
Раскалён в каленьи белом,
В красном часто я огне.*
Пожалуйста, не покидай меня, мысленно шептала экзорцистка голосу, но тот затихал, растворяясь в музыке. И она теряла его, теряла спокойствие.
Мидж передавались мысли Лодинна: то, что он хотел бы с ней сделать. Возможно, прямо сейчас. Она ощущала его нечестивые прикосновения там, где ее прежде касались только любовники, допущенные до тела добровольно, хотя пока что маг только смотрел. Но его колдовство было достаточно сильно, чтобы передать девушке чувство реального соприкосновения плоти с плотью. Мидж знала, что Лодинн с большим наслаждением схватил бы ее сейчас за волосы, заставляя резко запрокинуть голову назад, так, чтобы больно стало и затылку, и шее, и невозможно стало глотать... Все это она читала в его горящих, как гранаты, глазах. Почти в реальности девушка слышала звук разрываемой ткани, зная, каково это будет: как разойдется платье на ее груди от резкого рывка Лодинна, обжигая и царапая кожу, как он опрокинет ее на стол или кровать, и закинет ей подол на голову.
Мидж едва сдержалась, чтобы не завизжать в голос от этих видений, что он внушал ей. И маг знал, что она понимает его мысли. Он намеренно дал ей эту возможность - чтобы смотреть на страдающее бледное лицо.
Музыка стихла, и Мидж охнула, словно бы оступилась и упала в воду - неосознанно хватнула ртом воздух. Музыка даровала ей хоть какое-то спокойствие, ложную надежду, что маг сперва дотанцует с ней, не прервется для нечестивого преступления... Но он уже творил над ней зло, вторгаясь в ее мозг, Мидж просто не желала это признавать.
Лодинн оттолкнул ее так же внезапно, как прежде привлек к себе.
- Ты голодна. Поешь. Поешь с Айнаром, а вечером я жду тебя в своих покоях.
Мидж нащупала ослабевшей рукой столешницу и оперлась о нее, чтобы не упасть. Музыка не оставила по себе памяти даже эхом, столовая погрузилась в мучительную тишину. Лодинн исчез так же бесшумно, как появился, Айнар ушел еще прежде, чем девушка и его хозяин дотанцевали. Только перевернутый младшим принцем бокал ронял капли вина на пол с едва различимым звуком.