Потому что люди, которые соединились в единое целое, а потом
расстались - они на каком-то уровне уже не расстанутся. Каждый отпечатлел в другом что-то такое, что уже никогда не сотрётся.
Протоиерей Игорь Гагарин
Мидж полагала, что после пережитого в замке Айнара она надолго сляжет в постель, мучимая нервной болезнью, но она на удивление быстро оправилась: уже на следующий день, когда они с Грейсоном прибыли в Зэрэту, она проснулась свежей и полной сил. Давно ей не было так хорошо. Только воспоминание о десятках мертвых химер отдавались по временам горечью где-то на корне языка, щекоткой в углах глаз, но то были лишь секундные ощущения. Куда больше Мидж занимало ее будущее. Вот, Айнар мертв, ее проклятие снято - что делать теперь? Собирать армию, чтобы идти на Эльзил? Страшно. Мидж читала в библиотеке лорда Райберта, слонялась по городу, не зная, куда себя применить. Порой она видела странные сборища шепчущихся людей: в другом случае она не обратила бы внимания, но все они были совершенно одинаковы. Состояли группки из четырех-шести человек всегда из высоких неброско одетых мужчин с обмотанной вместо пояса веревкой. Возможно, зачарованной, догадывалась Мидж. Патрули радикальных уризениан, таких, как те охотники, что расставили ловушки в рухнувшем святилище в Гэппле. Они не были враждебны - во всяком случае, пока, - и провожали Мидж какими угодно взглядами, сальными, скучающими, но не угрожающими.
Высшие больше не обращались к Мидж. Девушка вознесла им положенные жертвы по возвращении из плена и помогла Грейсону сделать то же. Шилес предложила устроить праздник в честь победы над двумя могущественными магами, едва не захватившими мир, но Мидж намекнула ей, что это - не самая удачная идея. Уже через пару дней воспоминания ее поблекли и все произошедшее казалось ей не таким уж значительным. Это даже не изменило меня, думала экзорцистка, хотя на самом деле именно ее нынешнее поведение выдавало то, что она стала после пережитого совершенно иной.
Вечером третьего дня после возвращения из замка Айнара Мидж услышала, как кто-то стучит в ее дверь. Она ожидала Геселин, заимевшую в Зэрэте привычку являться под вечер с постыдными удовольствиями - свежими сплетянми и конфетами, но стук не походил на нетерпеливую невесомую дробь аристократки.
- Войдите, - сказала Мидж и встала с кровати, на которой только что сидела, листая книгу.
Вошел Грейсон. Девушка вздрогнула и тихо выдохнула, пытаясь унять сковавшее ее мгновенно напряжение. Не радости, не возбуждения, нет.
- Ты в плаще, - произнесла она, не вопрошая.
- Я пришел проститься. Райберт подарил мне коня от широты своей души. И я не стал отказываться. Хороший жеребец, я бы тебе показал, но я хотел поторопиться.
Мидж дважды моргнула, чувствуя, как щиплет глаза.
- На ночь глядя ты собрался уезжать из города?
Грейсон покачал головой и ответил на совсем другой вопрос - незаданный.
-Ты избавилась от своего проклятия и убила своего врага. Теперь телохранитель тебе ни к чему.
Мидж подошла к полулинорму, взяла его за руку, сжала крепко... человек бы взвыл от боли, но Грейсон ощущал такое пожатие как надо - как проявление любви.
- Может быть, я нуждаюсь в тебе в другом качестве. А что еще важней, ты нуждаешься во мне, - девушка улыбнулась, и полулинорм вскинул брови, подумав, что она говорит о его чувствах к ней. Это было бы не странно для айнианки ничуть, такая прямота... Но Мидж подразумевала иное, - наш уговор еще не выполнен.
- Я думал... - Грейсон запнулся на минуту. - Разве заклинания не рассеиваются, как только погибает тот, кто их наложил?
- Не всегда.
Мидж уже подошла к полулинорму достаточно близко, чтобы положить ладонь ему на затылок и притянуть к себе.
- Ты даже не проверил, - она поцеловала его и почувствовала, как сильные руки обхватывают ее талию, прижимают к жесткому мужскому телу... Мидж отстранилась, вздохнула, - ничего. Все еще ничего.
Грейсон не показал своего разочарования, только стиснул зубы, так что мышцы лица шевельнулись.
- Тогда мне тем более нужно идти.
Пальцы Мидж обреченно расслабились, падая на шею полулинорму, забираясь невольно за воротник, словно капли дождя или осенние листья. Сколько шрамов, подумала девушка, бугры свежих ран, едва стянувшихся и заживающих... Он пострадал в бою, когда они сражались рука об руку - и экзорцистка тоже не избежала повреждений, когти и зубы химер драли ее не реже, чем Грейсона. Однако ж, когда она принимала ванну в доме лорда Райберта, она не заметила на себе даже синяка. Мидж отошла к своей кровати, подумала с секунду и спешно развернулась, так что волосы взлетели волной за ее спиной.
- Останься до завтра. Утром я... не важно. Я попробую в последний раз избавить от проклятия тебя и Геселин. И если Высшие будут милосердны, я это сделаю. Если нет - может уезжать когда и куда пожелаешь.
- А если да? Какой благодарности ты потребуешь?
Экзорцистка мягко и лукаво улыбнулась.
- Попрошу. Люби меня и сражайся за меня - ничего больше.
Грейсон усмехнулся.
- По рукам. До утра, пигалица.
Мидж могла бы отправиться в святилище, чтобы заручиться поддержкой Высших или спуститься на первый этаж особняка, чтобы поговорить с Шилес, временно проживавшей у Райберта, чтобы следить, не навредила ли Мидж магия Айнара. Но девушка предпочла просто лечь спать. Высшие не будут со мной нянчиться, подумала она, кутаясь в одеяло: лето кончалось, начинало холодать, в окно задумал прохладный ветер. Начинай решать сама, начинай справляться своими силами, если уж собралась спасать мир. Оставалось надеяться, что Высшие простят промедление: прежде мира она собиралась спасать своих друзей.
Мидж встала с петухами, взбудораженная своей идеей. Она еще не была уврена, что у нее получится, и горела желанием скорей это проверить. Девушка послала слуг сказать Геселин и Грейсону, чтобы те ждали ее у черного входа в дом Райберта, там, где было небольшое свободное пространство: выложенный разноцветной плиткой круг, обрамленный клумбами дорогих цветов. Горничная Геселин вернулась с ответом, что госпожа будет готова к полудню. Мидж оставалось только покорно ждать.
Разумеется, за утро новость о том, что молодая жрица, прославившаяся в Таррне, планирует какой-то ритуал, разлетелась по округе, и, стоило солнцу войти в зенит, как на площадке у черного хода собралась толпа. Были там и незнакомые Мидж люди, и те, кого она знала. Когда девушка вышла на свежий воздух, она увидела и Шилес, и Райберта, и почти весь штат слуг особняка. Пришли даже некоторые младшие жрецы и жрицы, присутствовавшие при посвящении экзорцистки. Джорди избегал Мидж с самого ее взвращения в Зэрэту, и она была этому только рада. Она не могла бы смотреть в глаза брату того, кого убила собственноручно, хотя Геселин говорила, что когда Грейсон сообщил принцу о смерти Айнара, он воспринял это совершенно равнодушно. Может быть, у него были другие причины сторониться экзорцистки. Но теперь он пришел взглянуть на ритуал. Встал за спиной у Шилес, надеясь, что Мидж его не заметит, и она действительно не увидела его.
Мидж стояла во внутреннем дворе усадьбы, на расстоянии локтя от стены здания, одетая в свою обычную одежду: походную рубашку и штаны, пригодные для тренировки или верховой езды. Только распущенные волосы свидетельствовали, что она не собирается ни кататься на Ясене, ни упражняться с мечом. Мидж ждала, когда явятся Геселин и Грейсон. Первой явилась аристократка. Она помедлила секунду, когда протолкалась сквозь толпу собравшихся зевак и вопросительно взглянула на Мидж. Но лицо той было спокойно. Она предоставляла Геселин сделать выбор самой, хотя и не желала ей ничего, кроме добра. Но то, что она собиралась сделать, было рискованно.
Спустя пару минут явился и Грейсон. Он был без плаща, но в походной одежде, словно уверенный в том, что ничего из затеи его "пигалицы" не выйдет, и намеренный уехать тотчас, как закончится ритуал. Он приблизился к Мидж и Геселин, заслонив солнце широкими плечами, и спросил:
- Что мы должны делать?
Мидж была само спокойствие. Ее ресницы медленно опустились и поднялись, как у безмятежной бабочки на цветке.
- Просто возьмите с Геселин меня за руки. И встанем в круг. Остальное сделает та сила, что я украла у Айнара и Лодинна.
Надеюсь, я оказалась права в своих чаяньях, подумала экзорцистка, отходя от стены. Геселин уже вцепилась в запястье подруги, напряженно дыша. Грейсон не торопился, просто шел рядом. Он подал Мидж ладонь, только когда все трое встали в середине площадки и девушки посмотрели на полулинорма с ожиданием.
Мидж крепко схватила протянутые ей руки, но не слишком сильно, чтобы не передавить хрупкие пальчики Геселин, вздохнула, закрыла глаза и тряхнула головой, сосредотачиваясь. На секунду стыд возможной неудачи отрезал ей путь к магической силе, но девушка вспомнила, как черпала из себя волшебство еще до того, как ее проклял Айнар, когда магия и она стали одним целым. Теперь же колдовство в ней хранилось, как вино в амфоре, словно в юные годы, когда с нею пребывали лишь целебные способности цунцу. Тогда их требовалось зачерпывать со дна души и нести к свету. Только теперь этих магических сил в Мидж было несоизмеримо больше. Девушка даже зажмурилась от напряжения, старательно помогая волшебству прорваться наружу. И вот оно потекло! Как весеннее половодье, забурлило вокруг трех замерших фигур, зазвенело в воздухе. Геселин не удержалась от восхищенного вздоха, чувствуя, как наливается ее тело свежестью и силой, освобожденное от корсета только неделю тому назад. Грейсон сдержанно улыбнулся, но и он почувствовал, что к нему возвращается прежняя сила - но и дар, та благая его сторона, что наколдовал Айнар, не тает.
Мидж медленно открыла глаза, когда поняла, что вычерпала из себя всю магию, что в ней была. Отпустила руки Грейсона и Геселин, отошла на несколько шагов назад, нащупала стену и прислонилась к ней спиной, едва держась на ногах. Только отчасти из-за усталости - ритуал потребовал от нее большого напряжения, отнял много сил, но не только... Мидж чувствовала внутри необыкновенную пустоту, не физическую и не духовную. Она смутно подозревала, что произошло, но это еще требовалось проверить. И пока на это не было времени.
Геселин ощупывала лицо.
- Я чувствую, что изменилась. Дайте мне зеркало!
- Успокойся, ты все так же прекрасна, как прежде, - ухмыльнулся Грейсон, - и мне уж можешь поверить. Я не твой муж и тобой не очарован.
Полулинорм повернулся в сторону Мидж и поманил ее к себе, его желтые глаза потеплели. Он хотел сказать что-то об их уговоре, но не успел: Мидж уже повисла на нем, чиркая носками сапог по узорной плитке площадки. Грейсон подхватил девушку под бедра, прижал к себе, успокоенно отмечая, что силы его не поубавилось, и поцеловал: впервые прилюдно.
- О, Святое Древо, - послышалось из-за множество спин, - даже не хочу представлять, что будет твориться сегодня ночью. Я буду спать на конюшне!
Только обернувшаяся на голос Шилес поняла, что это сказал скривившийся Джорди.
Никто из тех, кто присутствовал на ритуале, не удивился разнесшейся по городу со скоростью молнии вести: молодая жрица, спасшая Таррн, выходит замуж за своего теохранителя. Грейсон и Мидж с удовольствием выполняли условия заключенного накануне договора.
- Люби ее и бейся за нее, - прошептал Грейсон, глядя на себя в зеркало. Он не привык к своему отражению и теперь недоумевал, как Мидж могла счесть его привлекательным. В своем воображении полулинорм полагал у себя более крупный мужественный нос и не такие смешные уши. Да и вся комната, в которой им с невестой предстояло провести первую брачную ночь, его смущала. Прежде он спал на конюшне всегда - и один, и с дамами, что были у него до Блэнид.
Размышления мужчины прервал стук в дверь, и в комнату, не дождавшись ответа, проскользнула жрица Шилес. Грейсон не стал намекать, что мог быть неодет, скорей всего колдунья бы ответила, что ее это не смутило бы. Полулинорм испытывал непонятную неприязнь по отношению к Шилес: так недолюбливают благородное, но опасное животное, дикое и хищное, но позволяющее гладить себя до поры по жесткой шерсти. Он сам отчасти был таков, а потому легко распознавал схожий характер в других.
- Так вы, стало быть, женитесь. Ты айнианин?
Грейсон солгал, что да. Многие в Мелуккаде проходили ритуал, но не получали меток Высших - к тому же, его руки были так сильно зататуированы, что мелкий рисунок мог и затеряться меж белых завитков. Жрица без приглашения села в кресло и раскурила трубку сладкого эльзильского табака.
- Хочешь ее получить? - ухмыльнулась Шилес, намекая на Мидж. И внезапно посерьезнела. - Не надо. Ей уготована великая судьба. Ей не до семейных дрязг. Она все равно не будет сидеть у очага, вытирая твоим отпрыскам сопли.
Грейсон стиснул кулаки.
- Я знаю.
- И она больше не слаба. Зачем ты ей?
Грейсон взглянул на Шилес, отворачиваясь от зеркала.
- Я уже давно решил, что если она сама выберет меня, я пойду с ней. Я буду хранить ее сон и чистить ее коня.
- Какая самоотверженность, - жрица затянулась тонкой трубкой, выпустила вверх клуб дыма, запрокинув голову, - как вы удивительны, линормы. Человек бы вряд ли такое сказал, даже айнианин. На наших мужчин надеяться не приходится.
В комнате ненадолго повисло молчание. Грейсон налил из умывальника воды в таз, поставил его на туалетный столик, достал бритву, проверил ее остроту... Жрица с усмешкой наблюдала за ним.
- Что ж, не мне отговаривать тебя, я только хотела предупредить: легко тебе рядом с Мидж не будет.
Шилес поднялась, выбила трубку в пустующую цветочную вазу. Грейсон провел бритвой по одной щеке, замер.
- Ох, ну и повезло мне - влюбиться в девушку, у которой есть цель, - сказал он больше своему отражению, чем уходящей жрице.
- Великая цель.
С этими словами Шилес ушла.
Жрица посетила и невесту. Но с Мидж следовало поговорить совсем на другую тему, нежели с Грейсоном.
Шилес нашла Мидж в ее комнате перед самой свадебной церемонией. Экзорцистка - уже осознавая, что пора приставлять к этому званию слово "бывшая", - стояла у окна, глядя на улицу. Из распахнутых ставен тянуло первой осенней прохладцей, хотя август едва успел как следует вступить в свои права. На подоконнике у ее руки лежал венец Айнара. Шилес негромко окликнула ее, и Мидж повернулась, вежливо улыбаясь.
- Ох, убери с лица этот приторный оскал, дорогая, - сказала жрица, приблизившись. Браслеты звенели на ее запястьях, - я пришла не наставлять тебя.
- Правда? А жаль. - Мидж снова взглянула за окно, оборотясь через плечо. Ночь охватывала Зэрэту, как пуховое одеяло - пожилую знатную даму, и лишь вдали, в Святилище разгорались огни, будто забытые на ночь золотые украшения. Они готовятся к моей свадьбе, напомнила себе девушка, к моей... - Мне кажется, я делаю большую ошибку.
Шилес встала рядом с ней, проследила за взором Мидж, а потом посмотрела ей в лицо.
- Может быть, и так. Или нет. В любом случае, тебе пора привыкнуть к этому ощущению, моя девочка, если ты собралась вершить великие дела. Твоя проблема в том, что ты пытаешься быть хорошей и воображаешь себя такой. Но хороших нет. В нашем мире они не доживают и до двадцати. Каждый из нас был жесток, оправданно или нет, заблуждался и действовал необдуманно. И это нормально. Наша задача - нащупать сквозь этот хаос наиболее безболезненный путь, но знай, он не будет идеальным.
- Ох, о чем Вы говорите! Я думала об этом, пока еще имела свои способности, теперь я лишилась и толики магии. Отныне я обычная женщина.
- Говорят, Милукра тоже была обычной женщиной, - сказала Шилес, загадочно улыбаясь и опуская ресницы, - у тебя остались твой ум, твое мужество и огонь в руди. Но, что самое главное...
Жрица взглянула своими желтоватыми глазами в зрачки собеседницы.
- Ты перестала быть сопливой девчонкой, какую я видела перед собой всего месяц назад. Это хорошо, это на благо. Значит, беды делают тебя сильнее - замечательная черта для лидера.
Затем Шилес помогла Мидж надеть ее подвенечное платье (нежно-салатовое, расшитое жемчугом на корсаже, силуэт - по последней бралентийской моде), и пока женщины не вошли в Святилище, они больше не обменялись ни словом.
В святилище настроение Мидж мгновенно переменилось. Она ощущала себя красивой и желанной, полной надежд наследницей великолепного будущего. Грейсон смотрел на невесту так, словно она была для него весь мир, и она возвращала ему полные нежности взоры.
У Древа стояла Шилес, благославляя молодоженов и слушая их брачные клятвы. Все прочие гости - их была целая толпа, явились все, кто желал только взглянуть на знаменитых личностей, - стояли поодаль. Из общей массы выделялись лишь Геселин, Райберт и Джорди, стоявшие ближе всех.
- Я немного им завидую, - улыбнулась Геселин, - конечно, я очень хорошо устроилась, как всегда и мечтала, но Мидж и Грейсон... Только так и может родиться любовь, как у них - из одного пути, проходимого вместе. Когда нечего делить, когда незачем друг друга обгонять.
Джорди не сразу ответил, хмуро глядя на сияющую невесту.
- Я бы не смог так же, ты думаешь?
- Нет, никогда. Она не для тебя, - глаза Геселин смеялись, - мало быть принцем, чтобы получить лучшую девушку всех королевств нашего полушария... Ну, ладно, одну из лучших!
И Геселин выразительно поправила прическу.
Тем временем Грейсону и Мидж предстояло прыгать через меч, чтобы брак начал считаться законным. Но они медлили, оттягивая момент, чтобы острее его почувствовать.
- А ведь я так и предполагала, что они будут вместе, - ухмыльнулась аристократка. Ее муж пожал плечами:
- Да, так будет правильно. Грейсон будет защищать Мидж до самой смерти.
Полулинорм будто услышал слова принца, щепнув Мидж:
- О, Святое древо, спаси мир от нас двоих! Мы же теперь разнесем его по камушку! - и в голосе Грейсона звучало мальчишеское лукавство, задор юного хулигана. А глаза были счастливыми, как еще никогда прежде.
- Ты прав, - Мидж заксила губу, едва сдерживая клокочущий в груди вопль восторга, - наши портреты будут на каждом втором столбе!
Они взялись за руки и перескочили через меч вместе.