Аннотация: Вторая часть приключений команды из ВЧР.
Счастье, как осенние плоды,
следует срывать вовремя.
Эпиктет
Каждая девочка в Эльзиле мечтает о пышной свадьбе: белое платье, шлейф которого несут фрейлины или наряженные ангелочками дочки фрейлин, вокруг порхают и опускаются, кружась, лепестки роз и бросаемый гостями рис. Простолюдинки знают, что их чаянья никогда не сбудутся. Аристократки могут рассчитывать на осуществление такой мечты.
Но та свадьба, что отгремела в тот день на окраине Эльзила, совсем не походила на благочинное бракосочетание. Танцы, музыка, свечи кругом: но все иначе, не так, как принято в Эльзиле. То айнинане, "язычники", "еретики" чествовали союз своей обожаемой жрицы Мидж и Грейсона, смуглого полукровки, который прошел с ней трудный путь подвигов рука об руку. А теперь клялся перед алтарем Высших не оставлять этой стези до самой смерти. Городские часы пробили два часа ночи, когда гости начали постепенно расходиться. До Святилища едва долетали звуки из центра города, люди просто устали. Даже веселье может утомить.
Мидж и Грейсон отправились в расположенный неподалеку особняк (один из нескольких), принадлежащий губернатору, их другу. Лорд с радостью предсотавил в их распоряжение свои апартаменты. Он сам не так давно женился на подруге Мидж, писаной красавице, и находился в том экзальтированном настроении, когда кажется, что брак - это самое приятное и разумное дело на свете.
Грейсон бросил "я сейчас" и вышел из комнаты. Мидж слышала, как протопал он вниз по лестнице. Она осталась одна - в комнате, отведенной им двоим на эту ночь, а может быть, и на более долгий срок. Девушка обвела ее глазами. Тепло пылающий камин, золотые светильники, сейчас погашенные (в них имелось место для свеч, но их можно было зажечь и магией при желании), тяжелые бархатные портьеры на окнах... и в середине комнаты - выразительно, намекающе стояла широкая кровать под балдахином. Мидж отвернулась, смущенная. Конечно, они с Грейсоном уже были вместе и до свадьбы, но будущее смущало ее. Это выглядело... не так, как она представляла себе. Словно осуществилась чья-то чужая мечта.
Мидж принадлежала к культу Святого Древа - и даже не так давно получила статус жрицы Высших, - в Эльзиле эта религия не приветствовалась, хотя девушке повезло попасть в общину тайных поклонников Древа. Ее бракосочетание прошло по их законам: танцы, костер, лихие соревнования между холостыми гостями и песни-хвалы Высшим. И все же это чем-то походило на строгие свадьбы эльзильцев, когда жених с невестой не только произносят клятвы, но и обмениваются кольцами или браслетами.
Мидж тряхнула головой, пытаясь избавиться от тревоги. Но она не прошла, только сместилась от свадьбы к войне.
Девушка возглавила сопротивление в городе, где они гостили с Грейсоном и другими друзьями, а после не раз заявляла, что готова взять на себя руководство армией, которая избавит ее родину от экспансии Эльзила. Сейчас Мидж это казалось глупым и самонадеянным поступком - каждое слово, которым она что-то обещала, отозвалось в памяти стыдом. Кто ты такая, пигалица? Кто дал тебе право? Разве кто-то просил тебя развязывать войну?
Мидж подошла к зеркалу у туалетного столика, начала медленно снимать с себя украшения, стараясь как можно реже смотреть на свое отражение. Оно ее смущало, лишний раз напоминая, что она не особенная. Еще не поздно все бросить, думала Мидж, вернуться к семье, тем более, что как-то придется объяснять отцу, как она, наследная графиня, вышла замуж за варвара без гроша в кармане.
Девушка выпуталась из платья и с вздохом облегчения сбросила комок шелка на спинку ближайшего стула. И уж только после, в одной нижней сорочке, взглянула на себя в зеркало, пытаясь предугадать, какой ее увидит Грейсон через несколько минут.
О, когда-то она была хороша! За глаза ее звали "нусев", как священный фиал для благовоний: высокая грудь, тонкая талия, пусть и не самая тонкая в королевстве, но все же такая, что не нужен корсет, и богатые бедра, женственные и мускулистые ноги. Тогда все это дала ей природа, молодость, и возможность ежедневно танцевать до упаду, скакать на лучших конях королевства от зари до заката, лазать по деревьям, а вчерами - играючи фехтовать с учителем. Годы ее изменили. Когда-то Мидж возненавидела зеркала, когда они показывали ей изможденное, замученное существо с запавшими глазами, плохими волосами и тонкими до прозрачности запястьями. Худоба шла ее подруге Геселин - но не Мидж.
И вот теперь, после нескольких месяцев восстановления, она видела еще одну версию себя. Уже не девочку - взрослую женщину. Такую же широкоплечую, богатобедрую, как пять лет назад, но уже не милостью юности, а как след упорных тренировок с мечом, результат алчного мясного питания и безжалостных упражнений в военном искусстве. И такой, как теперь, Мидж нравилась себе куда больше, чем какой бы то ни было прежней. Насколько бы она ни была недостойна стать жрицей Высшей, в ней появилось что-то неуловимое, роднящее ее с Айфе, покровительницей ночи и всякого колдовства. Такой взгляд, такую осанку придавали статуям Высшей в святилищах.
Я ведь и впрямь могу все бросить, подумала Мидж. У нее появилось будущее: при Святилище, стать Первой Жрицей, жить тихо-мирно, получать ежемесячно отчисления от пожертвований (а у Культа Древа с этим проблем никогда не было) и доход с немалых земель, причитающихся по наследству... В конце концов, может быть, ее народу и не нужна никакая спасительница.
Но тут мысль о далеком будущем перебилась мыслью о самом ближайшем: взгляд Мидж упал на бутылочку с зельем, которое оставила им Шилес. "Если считаете, что для детей еще не пришло время." Так или иначе, пока не пришло, без колебаний решила Мидж, однако загвоздка была в том, что им приготовили то зелье, которое должен был выпивать мужчина. Уризениане, судя по слухам, на это никогда не соглашались, считая позором для себя. В этом представлении сочетались и извечное недоверие к магии, и потребительское отношение к уризенианским женщинам: твое дело, ты им и занимайся, а не достала зелья - я никакой ответственности не несу. На секунду Мидж представила, что может сейчас услышать подобную отповедь от Грейсона и ее передернуло.
Но Грейсон решил стать настоящим айнианином, пусть на его теле и не было знака ни одного из Высших. Мидж стала его Высшей, других он не знал и не признавал. И когда он вернулся со своей шкурой в руках (Таррнцы выделали ему ее в награду за помощь в спасении города), бросил ее у камина и повернулся к жене, еще смущенный непривычной новизной их союза, он был готов принять из ее рук даже яд. Войны между Эльзилом и Бралентией Грейсон не понимал, но он обещал идти за Мидж и был искренне готов сдержать обещание. За что бы она ни боролась, она вдохновляла его своей борьбой. Зелье он выпил совершенно равнодушно, не задавая вопросов, и тут же заключил Мидж в объятия. По ее заиндевевшему телу он угадал возможное течение ее мыслей и, уткнувшись носом под ухо Мидж, шепнул:
- Отпусти все... На неделю, на месяц - наш медовый месяц.
Она медленно кивнула. Что ж, согласна - отрешиться от всех проблем ненадолго, а потом вынырнуть из этого кокона самоустранения прежней, полной ярости.
Ослабив кольцо рук, полулинорм подтолкнул жену к камину. Огонь разгорелся, бросая яркие блики на бело-полосатую шкуру тигра. В этом тоже было что-то от чужой мечты, но Мидж все равно благодарно кивнула и приблизилась к огню. Она почти всегда мерзла, даже в самое жаркое лето. Не куталась в меха, не стучала зубами, но постоянно ощущала некомфортную прохладу. Девушка ожидала, что ей понравится тепло тигровой шкуры и камина, но как только ее голые колени коснулись меха, Мидж словно молнией пронзило. Память порой бывает такой жестокой: подсовывает под нос запахи, которым неоткуда взяться, звуки, которых нечему произвести... Мидж на миг окунулась в воспоминания, которые хотела бы навечно похоронить. Она спешно вскочила со шкуры. Девушка попыталась сделать это непринужденно, но Грейсон заметил ее смущение.
- Что-то не так.
Она покрутила пальцами в воздухе, намекая, что не хочет об этом говорить. На самом деле, Мидж сама едва понимала, что с ней произошло секунду назад. Ложное воспоминание? Или, напротив, как раз настоящее, спрятанное магией Айнара от нее, а теперь, с его смертью, победившее проклятие? Она вспомнила похожую шкуру, только пушистей, в которой она утопала, недвижима, и склоненного над нею принца-мага. Вот что она помнила о нем: он не раз спал с ней, как она прежде считала. Он пользовался телом Мидж, истязая ее, не давая ей даже случайно получить удовольствие от происходящего, а потом заставлял магией забыть это. Еще три месяца назад Мидж могла бы вообразить, что то были признаки любви, пусть извращенной, но теперь она слишком изменилась, чтобы врать себе.
Девушка смотрела мимо Грейсона, в темноту окна, из-за света в комнате обрисовавшего на стекле ее профиль поверх черных деревьев.
Если б я знала это раньше, убила бы его болезненней, подумала Мидж, и тут же не смогла удержаться от улыбки: по крайней мере, она могла не испытывать больше вины.
Он это заслужил, видит Айне, даже вдвое больше, чем она полагала.
- Лучше идем на кровать.
Ее пальцы скользнули по голой коже меж завязками его рубахи, когда Мидж проходила мимо.
Когда Грейсон вполз вслед за женой на кровать, она опустила балдахин. Темнота, приглушенные звуки снимаемой одежды - все чувства обострились. Желтые глаза мужа сияли в темноте, как у кота, и Мидж обхватила его за шею, притягивая к себе:
- Теперь все будет нормально?
- Да.
Мидж улыбнулась, облегченно выдыхая. Звук, выходя сквозь ее сжатые зубы, вышел звенящим, хрустальным. Грейсон улыбнулся в ответ, и Мидж прижалась губами к этой улыбке. Грейсон рассмеялся бы, если б его рот не был занят: такая решительная, отчаянная птичка, за это он ее и любил.
Ткань рубахи в кулачке Мидж затрещала, и Грейсон положил ладонь на ее запсятье. Мидж отстранилась, и они с Грейсоном посмотрели друг на друга в искусственных сумерках под пологом. Впервые между ними не было никакого недопонимания, ни толики смущения. Пальцы мужчины расплели ее захват и переместили руку девушки себе на затылок. Возлюбленные снова поцеловались: медленней, уверенней, чувствуя каждую клеточку друг друга, которой повезло соприкоснуться, минуя препятствие в виде одежды.
Грейсон подхватил Мидж под бедра, чуть приподнимая, и она с готовностью оплела его ногами на поясе. Сколько раз она делала так во время танцев! Но затрепетала только сегодня. Спокойно, словно у них впереди были годы (а разве нет, верно?) они освободились от одежды, прижались друг к другу на прохладной простыне. Его рука оказалась у нее на плече, ее нога - на его бедре, в приглашающем захвате. Странная поза, подумал полулинорм, но эти айнианки вообще оригиналки.
- Я давно этого не делал... - Грейсон смущенно взглянул на возлюбленную. Мидж участливо улыбалась и не перебивала мужчину, - я могу быть... неаккуратен. Случайно. Все-таки, я полулинорм.
- Ничего, - девушка пожала плечом, не притиснутым к матрасу, - я вытерплю.
- Тебе может быть больно.
- Уж не больнее, чем прокушенная химерой нога, я полагаю? - Явно не больней, чем то, что делал с ней Айнар. - И потом, как бы оно там ни получилось, это повод потренироваться, ты не считаешь?
До того момента Грейсону не удавалось еще заполучить к себе в постель цунцу, потому он сравнивал с тем, с чем мог. И, о Святое древо! Мидж трахалась, как линорм: то есть, отчаянно, страстно, на грани боли. И все-таки, у них вышло хоть и торопливо, но чутко. Вымотавшись, оба заснули, не расцепляя объятий, все еще слитые самым тесным образом. Во сне руки Грейсона еще бродили по телу Мидж... или нет, ей так только казалось. То вовсе было не человеческое касание - дуновение ветра. Волей сновидения Мидж оказалась в длинном слабо освещенном коридоре. Сон? Навстречу Мидж из глубины коридора шла богато одетая дама. Лица ее не было видно под вуалью, только ярко-алые губы мелькали дымным пятном за покровом. Дама была в фиолетовом открытом платье старомодного покроя, на ее шее, запястьях и предплечьях сияли золотые украшения. Айфе! Единственная из Высших, которая способна прийти без приглашения. Мидж хотела опуститься перед нею ниц, но тело застыло. Высшая, казалось, это понимала и не обижалась - только улыбалась ласково. Она ничуть не походила на изображающие ее статуи и картины, разве что цветом волос.
- Я всего лишь хотела тебе напомнить, что хорошо слушать себя, лапочка. Более простой путь - не всегда то, чего на самом деле просит твоя душа.
Мидж проснулась, согретая теплым дыханием мужа, но на секунду ощутила озноб. Не страха - предвкушения, сродни тому, что бывает на вершине горы, когда ты проверяешь, цепко ли руки держатся за санки.