Принц Бертолф считал, что к своей цели нужно идти напролом, никогда не оглядываясь и не размениваясь на жалость, страх и муки совести. Удовольствие от победы все равно всегда заглушало эти чувства, какими бы сильными они поначалу ни казались. Путь труден у любого человека - и пахаря, и вельможи. Так что ныть не пристало. Тем паче, особе благородной крови.
Особенно принцу, который вскоре должен стать королем.
"Уж я себе это обеспечу!" - каждый раз перед сном думал Бертолф.
И вот теперь на его дороге к трону возникло препятствие - кокетливое, златокудрое и белорукое препятствие. Принцесса соседней страны, на которой Бертолф должен был жениться. Они были обручены с детства и до совершеннолетия обменивались нежными письмами. Вопреки обычному положению вещей, когда молодые впервые виделись лишь в день свадьбы, принцесса нередко приезжала в страну жениха и гостила порой несколько месяцев. Да, Бертолф не мог отрицать, что она мила чрезвычайно, однако... Ее страна была слишком маленькой и бедной, чтобы заинтересовать его. А очарование златокудрой леди (впрочем, весьма умеренное) никак не перевешивало государственных интересов.
- Эта принцесса Лорел все карты нам спутает, - мрачно выдохнул Бертолф. Он стоял, опрешись руками на стол, низко опустив голову. Длинные черные волосы закрывали искаженное бешенством лицо.
- Но сир, - осторожно возразил лорд Сидмон, друг принца, более известный как сын первого министра, граф Кэтоксский, напыщенный и горделивый рыцарь, - она слишком слабая фигура на этой доске, чтобы действительно нам помешать.
Бертолф презрительно фыркнул.
- Разумеется, я говорю не о ней самой, - он нервно потер ладони, размышляя, - скорее, о ее королевстве. Сам видишь, и мой, и твой отцы - уже не более, чем тени, они скоро умрут. Король же Дахнилканский* полон сил. Если я отвергну его дочь, он пойдет на нас войной. А мы не в том положении, чтобы давать отпор каждой кучке бродяг, которые присели под деревом и назвали это место королевством.
- Я бы не отзывался о Дахнилкане так презрительно. Они успешно охраняют свои границы от вторжения, - Сидмон нахмурился. Несмотря на то, что он все же был подчиненным принца, у них с Бертолфом были близкие отношения, настолько, что они некогда делили вместе одну чарку вина, одну краюху хлеба и одну женщину на двоих. Но это было пять-шесть лет назад, когда оба с удовольствием сбегали из теплого дворца, чтобы побродить среди людей. Впрочем, в отличие от легенд, на которых растили молодых аристократов, их целью было не изучение жизни простого люда, а невоздержанные удовольствия, которые в которые можно было окунуться лишь под личиной простого горожанина. Но потом благородные мальчишки превратились в мужчин, гордость своего королевства - пусть пока только на словах, - но к двадцати годам прогулки по городу под чужой личиной пришлось прекратить.
Однако характер юных лордов остался тем же, что и в юности. Ни принц, ни граф так и не стали благочестивыми господами. В тот день, когда происходил этот разговор, друзья как раз обсуждали, как обоим добиться исполнения заветной мечты: у принца это, разумеется, был трон, у Сидмона же - должность первого министра.
Обоим мешали отцы. Уже изрядно одряхлевшие и не способные справляться со своими обязанностями, они оба никак не хотели умирать. Но им, к счастью, можно было помочь. Указать, как выразился Сидмон, дорогу на Небеса, если сами они ее найти не могут. Следующим же шагом должно было стать заключение выгодного брака. В этом же деле препятствием была леди Лорел, которую Бертолф знал с детства и, хоть умело скрывал это, считал наивной дурочкой. Такая королева пригодна для того, чтобы беспрерывно поставлять наследников королю, но не для того, чтобы помочь советом в управлении страной... или хотя бы развлечь разговором в постели. Несмотря на то, что Бертолф видел Лорел исключительно в роли безмозглой наседки, в способности зажечь в мужчине огонь он ей отказывал. Не только из-за полного отсутствия своего мнения и овечьей покорности во взгляде: леди Лорел, как и все принцессы, могущие похвастаться чистотой крови, не обладала привлекательной внешностью: бледные ресницы были почти незаметны, крупный нос, доставшийся от отца, смотрелся на женском личике неуместно, верхняя губа была больше нижней и в целом рот был слишком велик. При схожих чертах мать леди Лорел, несмотря на несовершенство лица, считалась весьма хорошенькой, и это было справедливо - более худая и бледная, леди Клементина выглядела не в пример аристократичнее, как ей и было положено по рангу. Лорел же со своими большими ноздрями скорее походила на крестьянку, надевшую наряд принцессы. Гораздо больше, чем она, Бертолфу нравилась леди Агадрина. Она была так же глупа, как Лорел, но ее королевство превосходило Дахнилкан по территории и влиянию втрое. И, в качестве приятного дополнения, Агадрина была гораздо привлекательней. Но раньше, чем прекрасную огненнокудрую даму можно было назвать своей женой и усадить рядом с унаследованным троном, следовало сперва разобраться с гостьей...
Принцесса Лорел ждала встречи со своим женихом, как еще никогда ничего не ждала. Девушка стояла на носу разрезающего волны корабля, словно дух-хранитель: покрытая жемчужными каплями, с небрежно наброшенным на плечи кожаным плащом, из-под которого рвались наружу и плескались по ветру кружева ее белого платья. Солнце согрело лицо девушки, щеки ее раскраснелись: и каждый, кто видел ее в этот момент, не согласясь с принцем Бертолфом, счел бы леди очаровательной.
Когда корабль пристал к берегу, Лорел заспешила на землю первой. Разумеется, телохранители не дали ей этого сделать, бережно подхватив девушку под локти, и это несколько отсудило ее пыл, но все равно принцесса была готова броситься на шею жениху, прижаться, словно кошка к хозяину.
- Моя прекрасная леди, - с улыбкой произнес Бертолф, однако же, не шелохнувшись. Он не распахнул объятия навстречу невесте, как делал это годами ранее. Он и вовсе выглядел в это мгновение чужим.
На миг Лорел вдруг захотелось развернуться и ринуться обратно на корабль, приказать отвезти ее на родину, к отцу... Но девушка сдержалась. Она сама не поняла, почему ее посетило столь странное желание. Разе что она увидела в глазах принца нечто иное. То, чего там не только никогда раньше не было - не могло быть по ее представлению.
- Рада встрече, - рассеянно пробормотала принцесса и присела в реверансе.
Всю дорогу до дворца они молчали, хоть и ехали в одной карете.
Во дворце Лорел постигло еще одно внезапное разочарование - король не вышел ее встречать. Он попросил сына извиниться от его имени и объяснить, что вот уже несколько дней мучается расстройством желудка.
- Думаю, это старческое, - сказал Сидмон и фыркнул в вино, не успев ни сдержать смешок, ни убрать бокал от губ.
Лорел смерила рыцаря непонимающим и несколько раздраженным взглядом. Король был в летах, пусть так, но все еще полон сил, как ей казалось.
- Определенно, - кивнул Бертолф, бросив на друга хитрый взгляд. Они знали что-то, во что не посвятили принцессу - она это поняла. Впрочем, не задумалась об этом дольше, чем на секунду. Не ее это было дело, вникать в то, о чем разговаривают мужчины. Но при этом она не могла не чувствовать себя стесненно в их обществе - и оба молодых человека не могли не догадываться об этом. Еще один взгляд, которым они обменялись, уверили ее, что так дело и обстоит.
Душный вечерний воздух, наполненный запахом акаций, стоял на террасе, словно вода в пруду - недвижим, плотен. Принцессе казалось, что она задыхается.
- Кажется, я устала, - сдавленно произнесла Лорел, - прошу меня извинить...
- Нет, - прервал ее Бертолф и удержал, ласково сжав запястье невесты, - мне есть, что сказать Вам, принцесса.
Сидмон понимающе кивнул, вытер губы и отставил кубок в сторону. Помедлил несколько секунд, чтобы не выглядеть смешно, и, улыбаясь, сказал:
- Очень жаль, что приходится покидать столь приятное общество, но мне пора, - рыцарь поднялся, бросил с колен салфетку на стол. Лорел отвернулась: молодой человек ожег ее несдержанным взглядом, неприличным по своей природе, но в присутствии принца - еще более...
Только когда за Сидмоном закрылась дверь, Лорел смогла свободно вздохнуть. И в ту же секунду рука принца с ее запястья пропала.
- Вы и впрямь бледны, моя принцесса, - задумчиво произнес Бертолф, водя пальцем по губам, - путешествие далось Вам нелегко?
Лорел промолчала, опустив взгляд на колени. Сейчас, подумала она, я скажу какую-нибудь глупость, как делаю всегда с ним наедине - ведь я влюблена!
- Нет, сир, но спасибо за беспокойство.
- Что ж, очень хорошо. Я слыхал, что Ваш отец вступил в войну с кочевниками? Именно поэтому он отослал Вас сюда?
Лорел все еще не смела поднять голову. Ее взгляд уперся в салфетку на коленях.
- Да... я думаю, да. Но я люблю Вас, правда, - принцесса рывком поднялась со своего места и бросилась к принцу, - клянусь.
Она сжала его ладони в своих, готовая целовать их и касаться лбом, щеками... Сколь бы жалко это ни смотрелось. Рядом с Бертолфом она теряла голову.
- Не волнуйтесь, моя прекрасная, я верю. Ведь все давно предрешено свыше: "в день, когда над землей пронесется однокрылая звезда, ты, невеста принца, станешь женой короля."
- Да, - прошептала Лорел, улыбаясь. Ей всегда становилось хорошо от одного воспоминания о пророчестве.
Она поднялась и сердечно попрощалась с принцем. Рано утром они собирались ехать на охоту, так что Лорел намеревалась выспаться, чтобы назавтра получить удовольствие. Когда леди пересекла коридор, к двери, ведущей на террасу, скользнул таившийся до того момента в тени Сидмон.
Когда пальцы служанки коснулись сережки в ухе Лорел, принцесса вздрогнула и отстранилась.
- Можете быть свободны, - пробормотала она, пытаясь скрыть раздражение. В конце концов, это не служанка дернула ее за мочку уха, причинив боль, это она сама виновата... А не любезно предоставленная принцем Бертолфом горничная.
Девушка вынула серьгу и положила ее на туалетный столик. Подняла глаза на свое отражение в мутном зеркале... Да, в ее королевстве зеркала были не в пример лучше и прозрачней. Лорел медленно вынула вторую сережку.
Принцесса была неспокойна после разговора с женихом. Как всегда. Он будто подчинял ее своей воле, заставляя играть глуповатую покорную девицу. Смотреть ему в рот и восторженно хлопать в ладоши, смеяться его плоским шуткам... Лорел закрыла глаза руками, облокотясь на столик. Или же она не играла? Или рядом с Бертолфом она и впрямь теряла всякий разум? Становилась недалекой простушкой?
А еще - говорила отвратительные по своей банальности, мещанской напыщенности вещи, за которые ей всегда потом становилось стыдно.
Тем временем на террасе принц и его верный друг обсуждали дела первой важности. Сидмон хотел бы уйти - он замерз и устал, хотел только лечь в постель и ничего больше. Но он понимал, что сейчас им с Бертолфом предоставляется едва ли не единственный случай переговорить без свидетелей: слуги спят, принцесса ушла, а что же до осведомителей короля, то те скорее последовали к покоям Лорел. Приезжая - хоть и милая - принцесса вызывала у них наверняка больше подозрений, чем принц, заслуживший себе славу мягкого и капризного молодого человека. Впрочем, капризным он был, но мягким... вовсе нет. Однако же умел разыграть из себя такового. Чем и занимался вот уже больше десяти лет.
- Слухи подтвердились. Все точно так, как я слышал от своего отца, - улыбнулся Бертолф, - когда он разговаривал с твоим. Дахнилкан воюет с кочевниками. Начать войну и с нами не хватит сил. Да и наш с леди Лорел брак... отец так заспешил наконец совершить его, чтобы бросить наши войска на помощь Дахнилканским. Вот только меня это совсем не устраивает...
Сидмон отщипнул виноград с блюда и положил на язык. Медленно покатал ягодку от щеки к щеке, раздумывая.
- Мы должны действовать быстрее. Убьем отцов, вызовем принцессу Агадрину... а Лорел Дахнилканская может отправляться на все четыре стороны хоть на своих кораблях, хоть пешком! - Бертолф понизил голос, но говорил сбивчиво, возбужденно. Глаза его сверкали, ловя и отбрасывая блики от пламени свечей.
- Я думаю, это опрометчиво, - вздохнул Сидмон, проглотив виноградину, - не лучше ли и принцессе упокоиться? Как знать, вдруг во дворце вспыхнет эпидемия?
Принц и его друг рассмеялись.
- А ты умен, - покачал головой Бертолф, - даже не ожидал от тебя такого! Впрочем, я и сам собирался это предложить.
Сидмон пожал плечами.
- Может быть, я даже успею немного поиграть с ней за это время.
- Влюби ее в себя, - принц подмигнул и разлил вина в кубки.
Молодые люди выпили за будущую победу.
- Знаешь... она вовсе не кажется мне привлекательной, - махнул рукой Бертолф, продолжая говорить о Лорел, - это не тот случай, когда я буду требовать от тебя разделить со мной женщину.
Сидмон усмехнулся.
- Это я бы ее с тобой разделил, если уж на то пошло.
- Забирай ее всю себе, - махнул рукой принц, - она меня не интересует. Можешь поиметь ее в ночь, когда король будет подыхать от яда. Кстати, о яде...
Сидмон насторожился, замер, не донеся кубок до рта.
- То, что мы дали на этот раз, не действует. Нет, конечно, эффект уже более заметен, но, черт побери, я хочу, чтобы отец умер, а не провел остаток жизни в сортире. Я хочу править!
- Так правь, - Сидмон рассмеялся, снова булькая вином, как в начале вечера, - пока король занят, ничто не мешает тебе немного посидеть на троне и поуправлять страной.
Бертолф в гневе хватил кулаком по столу. Будь перед ним не его друг-рыцарь и будь удар чуть более силен, собеседник бы вздрогнул. Сидмон же просто перестал улыбаться.
- Нам нужен более сильный яд. Смертельный. Наверняка, - принц потер руку, стараясь сделать это как можно незаметнее и не кривиться при этом, - через несколько дней мы устроим пир в честь приезда леди Лорел. После него последует наша с ней свадьба. Мы должны разделаться со всем до этого! Задолго!
- Но я ума не приложу, как можно это осуществить...
- Это не мои проблемы! Придумай, что-нибудь! Ты подчиняешься мне! - крикнул принц. Он надеялся, что это прозвучит величественно, но на самом деле при его голосе звучало только... жалко. Сидмон опустил голову, так что подбородок ткнулся в воротник, чтобы спрятать улыбку.
- Пошевеливайся!
- Да, сир.
Сидмон покинул террасу без злости: его все еще веселило то, как прозвучал приказ Бертолфа. Как вскрик истеричной старухи.
______________________
* Ориджинал относится к вселенной "Святого Древа".