В этом сезоне в моде сине-серые оттенки. Все дамы в зале одеты, как на подбор, в платья, разнящиеся только фасоном. Впрочем, из-за некоторой близорукости Гарольд не может в деталях рассмотреть ни одно. Да и не хочет. Обои светло-серые, с серебряными цветами на них, шторы на окнах - стальные, и Гарольду кажется, что он на подводной лодке. Ему начинает не хватать воздуха. Он делает глоток шампанского, успевает подумать, что хозяин мог бы расщедриться на более дорогое, и в изнеможении опускается на диван. Теперь ему кажется, что он тонет. Хочется рвануть воротник, ослабить галстук... но надо держаться. Надо держаться.
Она вступает в зал, и ее алое платье разъедает толпу. Серые люди отшатываются, прижимаются к стенам и друг к другу, корчатся. Ее рыжие волосы обжигают их глаза. Гарольд помнит ее - девушка то ли из его прошлого, то ли из его снов. То ли Джейн, то ли Китти. Но он бы скорее назвал ее Груох*.
Он сам не понимает, как она оказывается рядом с ним так быстро (или это магия? Или он потерял сознание на несколько секунд?), хватет за руки, без труда поднимая с дивана, и увлекает в саму музыку - ноты лезут в уши, забивают их, как земля забила бы ноздри и рот погребенного заживо, звенят внутри его головы, щекоча, проталкиваются вниз, по горлу, стучат, падая, по сердцу. Ее платье струится, подол хлещет по ногам Гарольда, алые губы девушки растягиваются в ухмылке. Она вся - как артериальная кровь.
И эти губы качаются перед ним, когда молодые люди уединяются в кладовке (как? Он снова не понимает), пока ее платье скользит по лодыжкам на пол, а из ушей Гарольда высыпаются последние ноты. Она не дает себя целовать, и Гарольд задается вопросом, не проститутка ли она. Или - шпионка, убийца? Нет, это глупость, обрывает он себя.
Если бы все так и было, он бы давно был разорен или мертв. Но этого же никогда не случается. А кто она - ему вовсе незачем знать. Он ведь даже имени ее не может запомнить.
______________
* Жена исторического Макбета, но намек на шекспировскую леди Макбет.