Границу разумного они проводят наспех и очень близко от себя и
своих пошлых убеждений, а все, что находится за нею, объявляют сумасшествием.
Томас Манн
Как ни надеялся Алан, что им с братом удастся увидеть Императора или кого-то из высокопоставленной семьи, его мечтам не удалось сбыться.
Рано утром Винс снарядил повозку, в которой они с Алом совершали путешествия и раньше, почистил лошадей и впряг их - сказал бы, что лучших, но, на самом деле, единственных, что были. Тем не менее, как наемники ни пытались произвести лучшее впечатление, им не дали подъехать даже к воротам дворцового комплекса: парадным, естественно. Двое стражников из четырех просто молча перехватили пики поудобней, еще двое осторожно двинулись вперед и жестами показали Винсу, сидящему на облучке, что им с братом проезд заказан.
- Но мы... Нас пригласила принцесса...
Один из стражников продолжал махать руками, словно отгонял голубей, второй недружелюбно поднял пику. Единственное, чего в сложившейся ситуации было бы легко добиться - это скандала, понял Винс. И расторжения договора, скорей всего. Он натянул поводья, цокнул, намереваясь вернуться домой, но тут его окликнул Алан. Полукровка не выглядел расстроенным или обиженным, разве самую каплю - он вытянул смуглый палец, показывая на угол ограждения, за которым таился дворцовый комплекс. Тощий подросток, одетый как слуга низшего ранга, подавал наемникам знаки: сюда, сюда! Винс развернул повозку и направил ее за угол. Пришлось обойти забор полукругом, чтобы оказаться у черного входа. Только тут Алан в досаде вздохнул.
- Какое унижение.
Он вылез из повозки, приплясывая в нетерпении. Через минуту дверца черного хода отворилась, но вместо распорядителя, виденного братьями накануне, высунулась служанка и выплеснула под ноги Алу отбросы. Алан грязно выругался и отскочил.
Слуга, ведший братьев вдоль ограды, сказал, что свою повозку им придется оставить здесь (пара монет помогли ему проявить великодушие и пообещать вернуть лошадей к дому наемников). Принцесса поедет в собственной карете, специально подготовленной и оснащенной для нее.
- Не забудьте перекинуть свои пожитки...
Их у братьев было не так много - один баул на двоих.
Договорив, слуга прислонился спиной к прохладной после ночи каменной стене ограды и задремал. Предстояло ждать, поняли братья. Солнце успело проделать путь от горизонта на небо в четверть своего дневного пути, прежде чем к немникам вышел еще один слуга. Судя по облачению, несколько выше рангом, чем первый, но все же - так, мелкая шушера. Горячий Алан собрался было возмутиться, ожидая, что новоприбывший объявит о каких-то новых проволочках и надобности подождать, но тут из-за его спины вышла принцесса Мия.
- Карета сейчас прибудет, - сказал слуга. Он коротко кивнул, давая понять своему помощнику, что он может идти, затем отступил в сторону, пропуская вперед венценосную леди. Касаться ее он права не имел.
Алан моргнул, первым услышав цокот копыт - приближалась карета принцессы. Лишь спустя минуту то же самое в разгорающемся гуле пробудившегося города услышал Винсент.
- Охраняйте Ее Высочество, слушайтесь ее и не октазывайте ни в чем. Не забывайте, кто перед вами.
Слуга протянул руку с туго набитым кошельком. Винс взвесил его на ладони: тяжело.
- После возвращения получите втрое больше.
К черному входу подкатила карета: намеренно простая, без украшений, она, тем не менее, своим новехоньким и ладным видом мгновенно выдавала, кто ее хозяин. Если не с точностью, то уж точно явно указывала на то, что в таком изящном экипаже куда-то спешит не последняя персона Мелуккада. Три ладные лошади, каждая - своего цвета, тоже выглядели непозволительно чистокровными. Ох, хлебнем мы горя с этой... - подумал Винсент, так и не решив, что ему больше не нравится: сумасшедшая принцесса или глупый в своей очевидности маскарад. С таким экипажем и такими лошадьми они мгновенно превращались в магнит для воров и разбойников. Алан тоже это понимал, смешливо подумав: вот пропасть, как нелепо, словно все организовывала сама эта девчонка!
Принцесса прошла к карете, обдав братьев запахом дорогих духов, несколько тяжелых для раннего утра, сама открыла дверцу и взобралась внутрь - даже темное плотное покрывало, скрывающее ее до пят, не помешало. Алан и Винс переглянулись, пожав плечами, и двинулись вслед за подопечной.
Столицу они покинули без происшествий.
Сперва лошадьми правил Винсент, а Алан в полумраке кабины экипажа изучал карту Мелуккада.
- Можем, конечно, поехать по главной дороге. Или сделать крюк и углубиться в лес. На самом деле, разбойников хватает и там, и там в равной степени...
- Я полагаюсь на вас, - равнодушно ответила принцесса. Из-под плотной вуали ее голос звучал приглушенно. - не зря же я выбрала вас среди стольких претендентов?
Алан польщенно усмехнулся. Винсент на его месте сделал бы множество выводов и заметок на будущее, задал пару вопросов, но Ал... Он был из тех, о ком их с Винсом мать говаривала "берет побольше, но все яблоки" - что подразумевало за собой тягу к простым, незатейливым как удовольствиям, так и решениям.
- Я знаю лес, как свои пять пальцев, если что. И братишка тоже. Похуже, чем я, но все же...
Принцесса оборвала Алана мягким взмахом руки, и он снова усмехнулся. Конечно, девчонки постоянно доверялись ему без оглядки, но такие высокородные - впервые.
Решено было ехать через лес до сумерек, чтобы заночевать в спасительном полумраке, под сенью крон деревьев, а днем выбраться на торговый тракт.
Луна наш враг, солнце - друг, мысленно повторял Винсент, пока стреноживал лошадей. Неподалеку Ал собирал костер. Братья выбрали для отдыха поляну в таком плотном кольце деревьев, что пришлось бы вдвойне строже следить за огнем, а особенно - дымом, что он давал. Принцесса, наверное, осталась бы на ночь в карете, но им двоим нужно было бы поддерживать такой яркий костер, чтобы тот отпугивал хищников, не слишком чадил и не пытался разрастись в пожар. Задачка непростая, но и у Винса, и у Ала было вполне достаточно сноровки, как они полагали.
Принцесса не выходила из кареты со времени остановки и даже не отодвинула штору. Почему, задался вопросом Винсент, ее что-то пугает? Или она просто презирает их с высоты своего положения? Быть может, ни то, ни другое, не забывай, что она умалишенная, напомнил он себе, прежде чем постучать по дверце экипажа.
- Ваше Высочество, если Вы хотите кушать...
- Да.
Она отворила дверцу и вышла, придерживая длинный подол накидки. Винсент предупредительно протянул ладонь - этикет одновременно требовал от него этого жеста и запрещал его в случае, если он, низкородный, адресовал его даме из высшего общества. Мия споткнулась о длинную ткань, но не упала и руки телохранителя не приняла. Она сделала несколько неуверенных шагов от кареты и глубоко вздохнула.
- Великолепный воздух. Напомните мне Ваше имя?... Винсент?
- Так точно.
Принцесса Мия открыла лицо и с остервенением бросила вуальку себе под ноги. Винсент ожидал увидеть юную девушку, полуребенка, но принцесса была хоть и весьма молода, но не слишком. Он дал бы ей на вид лет двадцать-двадцать пять, но догадался, что ей может быть и почти тридцать, насколько он помнил историю императорской семьи. При том, наемник поразился, что, несмотря на большие глаза, брови вразлет, лицо девушки в первую очередь поражало... свой простотой и непритязательностью. Мелуккадские дамы если и ходили без вуали, то только - набеленные, с насурьмленными глазами... Это были женщины особого рода, но все же. Винс не мог решить, больше он поражен или разочарован тем, что увидел. Все же, перед ним была не девчонка из таверны - дочь Императора. И она стояла без вуали, словно перед мужем.
Мия, казалось, догадалась о мыслях Винсента, глядя на то, как он застыл, увидев ее.
- Не поможете ли мне снять покрывало?
Она повернулась спиной, нагнулась, поддергивая тяжелый черный подол - из-под него показался легкий белый шелк туники. Винсент настороженно приблизился, взялся за грубую ткань покрывала, рванул ее вверх, как только Мия вскинула руки... И отшатнулся, получив шлепок по лицу. Но то была не ладонь - упругая длинная коса взвилась вместе со сдергиваемым покрывалом и рухнула вниз, как канат, толстая и тяжелая. Парное ей сплетение прядей, перевитое золотой лентой, качалось вдоль спины Мии почти спокойно. Длинные черные волосы принцессы были заплетены в две косы с бубенчиками на концах. Традиционное украшение знатной мелуккадской дамы, только не у любой пряди спадали почти до пят.
Винсент перекинул покрывало через руку и отошел. Мия, оставшаяся в одной длинной белой тунике - широкие бретели, расшитые золотом, украшенный жемчугом лиф - повернулась к нему.
- Спрячьте, пожалуйста, подальше. Не думаю, что до самого Эльзила снова это надену.
Он пялился на нее: ветер трепыхал ткань, то здесь, то там заставляя облегать тело. Отвернись, Винс, скомандовал он себе, у тебя слишком давно не было женщины, но это-то - принцесса.
- Я отнесу в карету... Идите к огню. - Усилием воли он отвернулся.
Когда Винсент приблизился к костру, Мия и Алан уже трапезничали. Принцесса сидела на бревнышке, одну ногу подтянув к себе, а другую отставив для равновесия. Подол задрался, являя миру на три пальца голой кожи щиколотки. Чудовищная развратность по законам Философа. Алан давился, не отрывая взгляда от освещаемого трепещущими отблесками костра пятачка наготы. Мия, казалось, даже не заметила, что компрометировала себя. Или то было намеренное соблазнение? Все женщины развратны, говорил Философ, каждая мечтатет увлечь тебя с праведного пути размышления на тропу грязной жизни тела. Принцесса ничем не лучше других женщин - тем более, такая, о которой говорят, будто она дочь волчицы.
Или же она не заигрывает, подумал со стыдом унижения Винсент, она просто не считает нас за мужчин. И тут же оборвал себя - нет, что за чушь. Она милая, тихая сумасшедшая, с чего бы ей нас оскорблять? Она всего лишь не понимает, что делает.
- Ничего лучше нет, - сказал Винс, присаживаясь на корточки рядом с Ее высочеством, - полагаю, как принцесса Вы привыкли к более существенной трапезе.
- Вовсе нет, - Мия взяла тонко нарезанную краюшку хлеба и обмакнула в жидкий суп. - Путешествуя с вами, я ем даже больше, чем мне позволялось во дворце. Не беспокойтесь о моем аппетите, я могу голодать очень, очень долго.
Она сказала это не без гордости, но, взглянув на Винсента, поняла по его лицу, что требуется объяснение:
- Тонкие талии, мода на которые пришла из Эльзила. Они требуют минимума пищи, жесткого пояса и умения терпеть. Боль, голод, жажду. Я жила впроголодь месяцами, пока отец не решил, что мне стоит перед замужеством выглядеть чуть более подходящей к зачатию и вынашиванию ребенка. - Взгляд Мии на мгновение стал стеклянным. И оттаял. - Я несколько лет питалась плошкой риса в день.
Винсент поднялся с корточек.
- Будь твоей целью медитация, я бы поразился. Похвальное самообладание.
- Быть может, женщин потому не допускают до чествований предков, что они могли бы превзойти мужчин?
Мия тоже встала, не выпуская из рук миски и хлеба. Туника опустилась, скрывая щиколотки - тут очнулся и Алан. Он заметил, что взгляды и брата, и высокородной подопечной скрещены, словно мечи. И готовы метать молнии.
- Ну-ну, пора на боковую! Винс, первая стража? Я посплю у кареты, чтобы отозваться на зов Ее Высочества, если что.
Мия затолкала оставшийся хлеб в рот и, тяжело вздохнув, начала его прожевывать. Краюшка была сухой и жесткой, но это было лучше, чем голод. Или ссора с тем, от кого зависит твоя жизнь в ближайшие полгода, в первый же день путешествия.
На следующее утро, как только солнце осветило лес - так, словно любопытно заглядывало под кроны деревьев, - Винсент и Алан снова заняли свои места в карете. Принцесса спала крепко, будто все еще у себя во дворце, и ее не стали будить. Тронулись в путь. Кони бежали бодро, отдохнувшие за ночь. Кругом стояло свежее великолепие раннего утра: прохлада, но не ночной холод, листья и трава сверкают росой... Ни одному бриллианту в диадеме Мии не сравниться с этими искристыми капельками, подумал Винсент, тихо улыбаясь, и высунул руку в окно, чтобы кусты, уносящиеся вдаль мимо их кареты, осыпали его руку ласковой влагой. Про принцессу рядом он совершенно забыл: она устроила голову на согнутом локте и едва слышно то сопела во сне, то бормотала.
Но вдруг карета дернулась, резко тормозя: Винсент мгновенно сжал рукой эфес меча, в секунду убрав ее из окна, а второй ладонью закрыл рот проснувшейся от толчка Мие.
- Порядок! - крикнул Алан, не дожидаясь вопроса. А затем, обращаясь к кому-то, скрытому от глаз принцессы и ее телохранителя, продолжил уже тише, - ну, пшла отсюда, давай, давай! Эй, ну, отпусти поводья!
Послышался второй голос: то ли ребенка, то ли девушки. Мия вздернула брови, вслушиваясь, и попыталась движением головы освободиться от хватки Винса. Он не дал - ради ее же безопасности. Это могла быть ловушка. Присутствие принцессы в карете требовалось скрыть - без сомнения.
- Да отвяжись ты! - рычал Алан. - Или кнутом получишь!
- Нет, пожалуйста, помогите! - раздался дрожащий голос. - Они поймают меня и убьют!
Мия рванулась, ударилась затылком о стенку кареты, но высвободилась из-под руки телохранителя. Принцесса распахнула дверцу и выглянула наружу. В паре шагов от нее, сотрясаясь в страхе всем телом, тощая девчонка хваталась за уздечку коня и штаны Алана... Грязная, оборванная, полупрозрачная от недоедания, бледно-золотистые волосы короткие - едва собираются в куцый хвостик... Мия молча протянула ей руку. Бродяжка краем глаза заметила движение подле себя и обернулась, но вместо того, чтобы принять помощь, замерла, тяжело дыша. Она не могла поверить, что изысканно одетая дама, вся сияющая золотом и драгоценностями, пригласит ее к себе в карету. Может быть, она даже не поняла, что ее приглашают, просто стояла, очарованная.
- Что бы тебе ни грозило, прячься, - сказала принцесса, высовываясь из кареты еще дальше, - сядь у меня в ногах, я опущу шторы.
Бродяжка вздрогнула, словно от резкого пробуждения, и, пригнувшись, юркнула в спасительный полумрак за резной дверцей.
- Это еще что за... - зашипел Винсент, но Мия захлопнула дверцу, как бы говоря: хватит. Затем выразительно посмотрела на своего телохранителя. Он растерялся. Оказалось, во всем слушаться принцессу, выполнять ее прихоти и одновременно охранять ее оказалось не так-то просто. Одно противоречило другому.
Она же сумасшедшая, напомнил себе Винсент, ну-ка, возьми эту грязную бродяжку за шиворот и выкини в другую дверь... Незачем объяснять Ее Высочеству причины своих поступков, если он сам понимает, что это на благо... Но Винс не успел: как только он нагнулся, девчонка пискнула и свернулась в клубок. Она услышала приближающийся топот конских копыт, а через секунду его уловило и ухо Винсента.
- Ради вашего же блага, стойте! И мы отпустим вас с миром... за скромную плату. - Голос, удивительно мелодичный, звучал все ближе и ближе.
Девочка в ногах принцессы начала дрожать всем телом, закрыв руками рот, чтобы случайно не вскрикнуть в испуге. Карету окружили - видимо, преследователи несчастной крохи.
О, ну этого только не хватало, подумал Винс. Но вслух ничего не произнес - если придется обороняться, у него будет некоторе преимущество.
- Эй-эй, ребята, я просто путник... торговец, - миролюбивым тоном говорил Алан. - У меня ничего нет.
- Не дури нам мозги, полукровка. В таких каретах товары не перевозят, а что в них действительно кочует из города в город, так это толстосумы.
Не нужно было видеть лицо того, кто это говорил, чтобы узнать его. Ллайс Мелис по кличке Сладкоголосый - принц разбойников, так он себя называл. Имя его было известно по всему Мелуккаду - и наводило ужас. Но и порождало толику благоговения. Честный разбойник, так он звал себя.
- Я хочу заглянуть в карету, братец.
Винс потянул меч из ножен, готовый вонзить клинок в грудь того, кто первым сунется в карету, но Мия, услышав характерный звук обнажаемого оружия, с размаху хлопнула телохранителя ладонью по груди, так что Винс не удержался от тихого кашля. Да, девчонка покрепче, чем некоторые трактирщицы!
- Прежде, чем вы нарушите мое уединение, знайте, что я нахожусь в карете без вуали и покрывала.
Принцесса высунула руку из окна кареты, не отодвигая занавеску полностью. Только - рука по середину предплечья, унизанная драгоценностями.
- Все, что ты видишь сейчас, твое. Забирай и оставь нас в покое. Если ты действительно так благороден, как сам заявляешь и как о тебе говорит молва, ты этим удовлетворишься, - сказала Мия и легонько встряхнула рукой, чтобы браслеты зазвенели. Она не видела того, кто коснулся ее кожи, но чьи-то теплые шершавые пальцы начали снимать украшения с ее руки. Мия судорожно вздохнула от страха, каждое мгновение ощущая, что вот-вот тесак может опуститься на ее предплечье, неосторожно предоставленное в полную власть Ллайса. Наконец Мия почувствовала, что все украшения с нее были сняты. Чужая рука еще на секунду задержалась на ее запястье, сжала с чувством, отнюдь не грубо, и отпустила.
- Ступайте своей дорогой, - сказал Ллайс Мелис. В его поистине прекрасном голосе слышалась насмешка... и затаившийся намек.
Мия убрала руку в карету, прижала к груди, вновь беспокойно вздыхая.
Щелкнули поводья, Алан крикнул: "н-но!" и карета двинулась вперед. Мия сидела недвижима, переживая случившееся. Первым нарушил молчание Винсент:
- Это было неосмотрительно. - Он не рискнул сказать "глупо" принцессе. Мия улыбнулась ему нешироко, растерянно.
- Я ведь сумасшедшая, разве не так?
- Она спасла нас, дурак, - бродяжка, все еще сидящая на полу, хлопнула Винса по коленке. - Ллайс убил бы меня и вас всех заодно, если бы не она!
Винсент раздраженно фыркнул и отвернулся к окну, дернул занавеску в приступе едва сдерживаемого гнева. Одной вздорной девицы ему было больше, чем достаточно. Теперь взялась вторая - и когда от нее удастся избавиться?
- Говорят, Ллайс Мелис чудовищно изуродован. - Сказал Винс, чтобы в карете не висело напряженное молчание.
- А я слышала, что он красив, как летнее утро, - возразила принцесса.
- Правда, - отозвалась с пола кареты бродяжка, - и то, и другое правда.
Тем временем Ллайс Мелис смотрел на удалявшуюся в гущу леса карету. Он не знал, кто находился в ней, но понял, что некая богатая дама. И ее руки были восхитительны. Вожак разбойников бросил своим подельникам кольца и браслеты, и те делили добычу, пихаясь и толкаясь. Ллайс оставил себе только одно кольцо. Он крутил его у самых губ, чувствуя запах Мии и ощущая тепло ее тела, передавшееся золоту.
Я хотел бы видеть эту руку у себя на груди, подумал принц разбойников, или на чем еще. Даже если она страшна, как пораженный проказой демон, одна ее рука стоит многого...