Аке меланхолически покачивал в руке пиалушку с быстро остывающим саке, вполуха внимая разгоряченному приятелю, увлеченному очередной безумной идеей. Его переполняла жалость к себе, а еще более - к саке, которое стремительно теряло тепло родниковой воды, вскипяченной от огня аккуратно нарубленных сосновых чурочек, наполнявшего его нехитрое жилище легким ароматом дымка.
--
...без труда, одними кодзуками переколем всех, как свиней, и...,- приятель опрокинул в себя горячее вино и шумно крякнув, захрустел рисовым печеньицем.
"Холод смерти настигает саке, и начинает ласкать мои пальцы,"- подумал Аке, и на его глаза тотчас навернулись слезы. Ощущая жгучий стыд по поводу столь бездарной банальщины, пришедшей в голову, он с мрачной решимостью уставился в пиалушку. В ней, отражая неяркий свет бумажного фонарика, лениво следуя за движениями пальцев, покачивалась квинтэссенция мига вечности, разбитая ступень лестницы храма, замершее в верхней точке замаха лезвие меча и глоток остывшего рисового вина, накануне подаренного дядюшкой Муги по случаю рождения племянницы приятеля. Пиалушка представилась Аке перевернутым колоколом, один удар которого отделял его от мертвецки пьяного состояния, к чему Аке стремился весь вечер.
--
...только старик и четверо молокососов, стражу выслали в дозор в предместье, поговаривают, уцелевших после бойни при Сэкигахаре ищут, ирблах...
Аке с досадой поморщился - мысль с колоколом показалась ему недостаточно изящной, чтобы распрощаться с вечером, опрокинув в себя "последний вздох разума". Да и саке остыло совсем. Почувствовав легкое беспричинное беспокойство, он мотнул головой, отгоняя серую пелену усталости с глаз, и потянулся за маленьким изящным лебедем из рисовой муки, одновременно стряхнув холодное вино на пол.
--
...унгаа, китаец - та еще жадная сволочь, однако за зубами язык держать умеет, да и кроме него сбыть некому, орбаанх, слово кукушкой вылетит, да отравленной стрелкой вернется, на криплаах...
Нежное хрупкое печенье заскрипело песком на зубах и рот наполнился желчной горечью. Аке протянул руку к котелку, намереваясь достать горячий кувшинчик с саке, но промахнулся, потерял равновесие и завалился вперед, едва не угодив локтем в жаровню.
--
...окрипохх на рассвете, лодка омилорхх, сторговались за восемь, занто унгара флаахе, придушил бы заимор тоблаа...
Монотонное горячечное бубнение приятеля заполнило череп, молоточками нарастающей боли отдаваясь в висках. Аке попытался подняться, оперевшись рукой на поднос с печеньем, поскользнулся и рухнул снова, разметав рисовых птиц по полу. Холодная ярость, налетевшая порывом зимнего ветра, метнула руку к перевязи, и в следующее мгновение молния клинка ударила в пол рядом с лицом Аке, едва не задев обнаженную ступню приятеля, рассевшегося неподалеку. Он попытался подтянуться за рукоять глубоко всаженного в сосновые доски меча и принять, наконец, достойное завершению вечера положение тела, скользнул взглядом по лезвию и окаменел.