Зубачева Татьяна Николаевна : другие произведения.

Сон 8-2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Вычитано

СОН ВОСЬМОЙ

Продолжение

   "...При передвижении по тылам противника наиболее опасны пересечения дорог..." партизанская мудрость.
  
   Конечно, были и сны, и кошмары, пару раз за ночь Гаор просыпался в липком противном поту, но вроде не кричал и никого не разбудил. Во всяком случае, ему ничего не сказали, разбудив стуком в дверь и властным:
   - Рыжий! Вставай!
   - Да, госпожа Ларга! - гаркнул он, сбрасывая одеяло.
   И только тут сообразил, что трусы-то у него остались в душе сохнуть. Ладно, значит, сейчас расхожее на голое тело, бегом в санузел за трусами и носками, а потом вернётся и уже переобуется, застелет постель и уберёт комнату.
   В утренней беготне и суете он как-то не заметил, когда ушла Нисса. Просто, когда он, уже одевшись для работы и убрав свою комнату, заглянул в кухню, Ларга была там одна и мыла посуду. Гаор осторожно кашлянул.
   - Да, заходи, - сказала она, не оборачиваясь, - садись и ешь.
   - Спасибо, госпожа Ларга, - ответил он, проходя к столу, вернее, к кружке кофе, тарелке с кашей и тарелке с бутербродами.
   Каша была горячей и густой, масло на хлеб намазано вполне щедро, кофе сладкий и крепкий. Нет, при такой кормёжке... Гаор еле удержался от предложения сделать чего-либо по кухне или дому. Была бы она матерью, то да, а так... нет, раб делает, что велят, но сам на работу не напрашивается, невместно. Пока он ел, Ларга закончила мыть своё и ушла из кухни. Он спокойно доел, вымыл тарелки и кружку, вставил их в сушку и пошёл в гараж.
   Утро было серым, сумрачным и холодным, но его это никак не трогало и потому осталось незамеченным. В гараже он сразу включил свет и уверенно взялся за работу. Руки болели несравнимо меньше, глаза и голова в порядке. Закончив старый мотоцикл, а ведь тоже... усовершенствованный, и тоже умелец работал, явно не просто так, а под конкретного ездока делалось, он перешёл к новому, большому и более мощному. Здесь все прибамбасы и загогулины были заводскими, но... заводская марка оказалась незнакомой, и у него даже мелькнула мысль, что мотоцикл привозной. С заграничными машинами он сталкивался только на фронте, а так работать ни на дембеле, ни потом не приходилось. Но это не аггрская работа, тот свой фронтовой неудачный опыт он помнил хорошо. Чья же это работа? Интересно. Сколько стоит такое никелированное, блестящее чудище, он даже не задумывался, подозревая астрономический характер суммы. Мотор был мощный и на пробах ревел оглушительно, да ещё эхо от стен... Выключив мотор, Гаор даже потряс головой, словно пытался вытряхнуть из ушей застрявший там рёв, и услышал:
   - Ну, и как тебе машинка?
   Вздрогнув, он резко обернулся. И увидел стоявшего в двух шагах от него Венна. Это что, он даже машины не услышал?!
   - Да, мой господин, - растерянно сказал Гаор.
   Венн удовлетворённо кивнул.
   - Так как машина?
   - Легковая в порядке, мой господин, - осторожно ответил Гаор.
   Венн усмехнулся.
   - Микрофон не вытащил?
   - Нет, мой господин, - и так как на него продолжали выжидающе смотреть, продолжил: - Электронику я не трогал, мой господин.
   - Соображаешь, - одобрительно кивнул Венн. - С гоночной работал?
   - Ещё нет, мой господин.
   Венн снова кивнул.
   - Сделаешь мотоциклы, возьмёшь старый и покрутишься во дворе, - усмехнулся, - восстановишь навыки.
   - Да, мой господин, - по-прежнему настороженно ответил Гаор.
   - Со двора не выезжай.
   - Да, мой господин.
   - И займись "коробочкой", я возьму легковую.
   - Да, мой господин, - облегчённо выдохнул Гаор, чувствуя, что на этом распоряжения, скорее всего, закончатся.
   И действительно, после этого Венн ушёл.
   Гаор перевёл дыхание и взялся за мотоцикл. Работы здесь было немного, но ему просто стало интересно. Он бы с ним, конечно бы, подольше провозился, но надо ещё раз оглядеть легковушку и загнать оставленную на дворе "коробочку" в гараж. Поэтому он быстро закончил мотоцикл, надеясь, что ничего не испортил, а то всё-таки машина незнакомая, вышел во двор, где стояла "коробочка", сел за руль - ключи так и торчали в замке - и завёл её в гараж, поставив на место. И занялся легковушкой.
   Хорошо, основную работу он сделал вчера, и сейчас только проверил заправку, масло, антифриз, залил очиститель в "дворники", прошёлся освежителем по сиденьям, а магнитофон и прочее, с ним связанное, трогать не стал.
   И как раз он успел закончить возиться с легковушкой и раскрыл "коробочку", как в гараж вошёл Венн, довольный и раскрасневшийся явно от хорошей еды и приятной выпивки. И с ходу начал распоряжаться:
   - Займёшься "коробочкой", что-то мне мотор не нравится, как воет. Потом мотоциклы, не забудь.
   - Да, мой господин, - невольно вздохнул Гаор.
   Мотор не так воет - это ему не на период и даже не два работы, мотоцикл освоить ещё, а там и... но следующие слова Венна немного успокоили:
   - Гоночную без меня не трогай, не твоим лапам там орудовать. А сейчас обедать иди.
   С этими словами он сел в легковушку и вылетел из гаража, развернувшись с удивившей Гаора ловкостью. Надо же, тихушник, а водила лихой. И вообще, похоже, разбирается. Так что с "коробочкой" придётся всерьёз. Но сейчас велено идти обедать, а такие приказы надо быстро выполнять. Пока "отставить!" - не скомандовали.
   Гаор быстро снял и повесил комбинезон, тщательно отмыл руки, выключил свет, задвинул дверь - чтоб эта Ларга ни к чему не прицепилась и не погнала обратно по-вчерашнему - и побежал через двор к кухонному крыльцу, предвкушая еду, сигарету и недолгий отдых.
   Но в кухне его ждал не только накрытый, как и вчера, стол, но и эта чёртова девчонка.
   - Садись и ешь, - улыбнулась ему Ларга.
   - Спасибо, госпожа Ларга, - искренне ответил Гаор, усаживаясь к столу.
   - Або, когда входишь, надо здороваться, - строго сказала Нисса.
   Гаор уже набил рот салатом и потому проигнорировал её на почти законном основании.
   - Нисса, - строго сказал Ларга. - Иди к себе.
   - Ну, тётя, - не уступила Нисса. - Кто-то же должен его воспитывать, учить цивилизованному поведению.
   - У него для этого есть хозяин, - рассмеялась Ларга. - Вот вырастешь, окончишь гимназию, удачно выйдешь замуж, муж купит тебе рабыню, её и будешь воспитывать.
   - Но мне же надо тренироваться! - капризно возразила Нисса.
   - Нисса! - Ларга явно начала сердиться. - Он ведёт себя вполне цивилизованно, и не лезь не в своё дело. Иди, займись уроками.
   Под их перепалку Гаор закончил салат и перешёл к супу, густому, горячему и мясному. Эх, были бы они обе клеймёными, он тогда, конечно, и побалагурил бы с ними, и поблагодарил бы от души, а так... шли бы они отсюда и не мешали. Ведь не даст, чёртова пигалица ни поесть нормально, ни покурить.
   - Або, - вдруг спросила Нисса уже другим тоном, с искренним интересом. - А ты чего ночью кричал?
   Гаор поперхнулся последней ложкой супа и закашлялся.
   - Нисса, это совсем не твоё дело! - вспылила Ларга. - Оставь его в покое и немедленно иди к себе!
   На этот раз Нисса не посмела спорить и ушла.
   Гаор её ухода не заметил. Он сидел неподвижно, сжав кулак и упираясь им в край стола, будто...
   - Ешь, - донеслось до него издалека, - и не обращай на неё внимания.
   - Да, госпожа Ларга, - заставил он себя ответить и взялся за безвкусную картошку с мясом.
   Он доел, выпил компот, достал и закурил сигарету. А в голове одно. Он кричал во сне. И кричал так, что его услышали на другом этаже, через столько стен. Что же он в казарме делать будет, нет, неправильно, что в казарме с ним за это сделают?
   - Ты был на войне?
   Гаор вздрогнул и ответил:
   - Да, госпожа Ларга.
   - Тогда... ты не был... рабом? - она говорила неуверенно, тщательно подбирая слова.
   - Да, госпожа Ларга, - Гаор растёр в пальцах окурок и встал, собирая посуду. - Да, тогда я не был рабом.
   Он уже успокоился и ждал вопроса, за что его проклеймили, но Ларга спросила его совсем о другом:
   - Там, на фронте, ты тоже водил машину?
   - Нет, госпожа Ларга, - Гаор быстро мыл и расставлял на сушке тарелки. - Я был в пехоте.
   - Ты был офицером?
   Гаор изумлённо уставился на неё. Она думает, что полукровка может быть офицером?! Она что, совсем...?! И от удивления так и ответил:
   - Я полукровка, госпожа Ларга, бастард, мне старший сержант - предел.
   Она кивнула.
   - Да, я поняла.
   И ушла.
   Гаор оглядел выстроившуюся на сушке посуду и пошёл на работу, тут же забыв обо всём. Кроме одного: ночью он кричит во сне, и кричит громко. Что же ему с этим делать?
   В гараже он натянул комбинезон, ещё раз быстренько осмотрел старый мотоцикл и решительно вывел его во двор: пока совсем не стемнело, как и велено, "восстановит навыки".
   На мотоцикле он не ездил с фронта, хотя нет, на дембеле как-то пришлось, но... но мастерства не пропьёшь. Оглушительно ревя мотором, он выписывал лихие пируэты и "восьмёрки", и чувство полёта снова пьянило его. Он даже не обратил внимания на выбежавшую на крыльцо Ларгу, а уж прижатого к оконному стеклу на втором этаже лица Ниссы и вовсе не заметил. Со двора не выезжать... ну, и не будем, а вот так, на одном колесе, смогу? Смог!
   Наконец он с сожалением остановился и с изумлением обнаружил, что не просто замёрз, а почти заледенел. Ну да, в лёгком комбинезоне, без шлема и прочего, но... но всё равно было здорово! Он уже за руль закатил мотоцикл в гараж, привёл его в полную готовность, чтоб если Венну приспичит выехать на нём, то всё в полном порядке, и взялся за "коробочку". Ну и чего там не так воет?
   Неполадку, вернее, лёгкую разбалансировку Гаор нашёл. Но не сразу, а уж исправлять её... Ну надо же, какой слух у сволочи, такую малость уловил. Малость, а подлая, никак к ней не подберёшься, одно вытянешь, другое зависнет, а схалтурить и не думай: жизнь дороже. И поротой задницей не отделаешься, с тихушниками шутки плохи, давно известно. Тут он до вечера проколупается, или даже после ужина придётся время прихватить. А это у Ларги проситься, а женщины ни хрена в машинах не смыслят, прикажет, чтоб по распорядку он после ужина на двор не выходил, и всё. Оставляй недоделку до утра. А ну как утром сволочь заявится, а у него не готово? Совсем хреново.
   Вдруг у него за спиной прозвучало:
   - Або!
   Гаор невольно дёрнулся и ударился затылком о край капота. Невероятным усилием он удержался от ругани, рявкнув положенное:
   - Да, госпожа Нисса!
   Но его тон заставил её испуганно отступить.
   - Вот, - растерянно сказала она и протянула ему... тетрадку?
   Его мгновенно обдало холодом страха. Что она знает о нём? Ловит? Зачем?
   - Зачем? - вырвалось у него вслух.
   - Это физика, ты знаешь физику. Реши мне задачу.
   Такого Гаор никак не ждал. Но радость от того, что это не ловушка, пересилила всё остальное, и ответил он намного дружелюбнее:
   - Мне надо сделать машину, госпожа Нисса. Я решу её потом?
   - Хорошо, - кивнула она.
   Но не ушла. И ему пришлось продолжить работу под её внимательным взглядом. Ну... ну и хрен с ней, пусть глазеет, лишь бы ничего не трогала и его своими вопросами не дёргала.
   Когда она ушла, он не заметил, целиком занятый работой. И случайно обнаружив своё одиночество, озадаченно покачал головой. Надо же, раньше он как-то успевал за всем следить. Чёрт, здорово его эта камера... "Стоп!" - оборвал он сам себя. Хочешь выжить в казарме, забудь о камере, прессовку тебе не простят, нигде не простят. С этим всегда и везде одинаково: сам лёг, на тебя легли - пошёл к параше! А про палачество твоё узнают... "И что? - тут же спросил он сам себя, - стоит жить после такого, таким?" Или давай сам, пока ты один. Всё нужное - и крюк, и верёвку - найдёшь запросто. Ну? Братан тебя тогда остановил, сказал, что нас и так мало осталось, так ты-то теперь не наш, ты... палач, подстилка и... и стукач, чего там, раззявил пасть, всё сказал, это Стиг сумел, не сдался, а ты... Снова заныли, заболели полученные на допросе и в камере ожоги и синяки, и снова противное ощущение в заднем проходе чего-то мешающего. А ведь совсем было прошло, сегодня уже и сидел, и ходил нормально, а то ведь всё казалось, что не свободен, что снова в нём кто-то или как стержень оставили... Вот чёрт, неужели ему теперь это до конца? Да ещё та сволочь в белом халате про какие-то "отдалённые последствия" трепала. Сволочи, что же вы со мной сделали, сволочи?!
   Гаор устало, через силу закончил возиться с "коробочкой" и стал убирать инструменты. Заправит он её завтра. И всё остальное завтра, а сейчас ему надо лечь. А там пусть хоть запорют. Снять комбинезон, вымыть руки, выключить свет, задвинуть дверь. Всё, на сегодня он всё, кончен.
   Снег то ли стаял, то ли убрали, ну да, он когда мотоцикл пробовал, снега уже не было, чёрт, что же с ним такое, раньше он так не уставал. Но... он остановился посреди двора и, закинув голову, нашёл знакомые созвездия, луну... круглый диск отчуждённо ударил ему в глаза холодным белым светом... "Мать-Луна" - беззвучно шевельнул он губами и понял: его не простили и не простят. Не прощает Мать-Луна, хозяйка зачатий, насилия.
   - Рыжий! - дверь распахнулась, бросив на мокрый бетон жёлтый прямоугольник света. - Иди ужинать.
   - Да, госпожа Ларга, - равнодушно ответил Гаор.
   В кухне он уже привычно сразу сел к столу, где его ждала тарелка мясного обжаренного фарша, на этот раз с макаронами, тарелка с бутербродами и кружка горячего сладкого чая. К концу ужина его немного отпустило. Всё-таки... живой о живом думать должон. И жизнь тошна, а милее смерти. И заметив вдруг, что думает-то он по-нашенски, не выбили из него, не смогли! - невольно улыбнулся и затянулся с давно неиспытанным наслаждением. Докурив, встал помыть посуду, а вымыв, обернулся и...
   У стола стояла Нисса с тетрадкой и учебником.
   - Так, Або, - строго сказала она. - Ты поел, отдохнул, теперь работай.
   - Нисса! - укоризненно покачала головой Ларга.
   - Ну, тётя! - Нисса улыбнулась ей и озорно, и умоляюще. - Может, я его проверить хочу. Может, он вчера только хвастал, ну, заучил на память пару фраз, как попугай, и всё, а тут...
   "Тут умственность нужна!" - весело сказал про себя Гаор, снова садясь к столу, куда Нисса уже положила учебник, тетрадь и ручку. Не справиться он не боялся. Что-что, а физику он знал и любил. Помнится, за Жука решал, хотя нет, Жук в училище уже на курсы пришёл, там общеобразовательных не было, нет, это у них на солдатском не было, а на офицерском была, с приставкой спец, и Жук плыл с бульканьем, а он ничего... "Эх, Жук, как же ты, нет, это как же я, а ты... ты хоть перед людьми, хоть перед Огнём чист..." Но эти, мгновенно проносившиеся в сознании мысли и воспоминания не помешали ему прочитать задачу, вспомнить все необходимые формулы, быстро записать и оформить решение.
   - Готово, госпожа Нисса, - весело сказал он, откидываясь на спинку стула.
   - Да-а! - удивилась Нисса. - Так быстро? Я сейчас проверю!
   - Ты лучше переписать не забудь, - сказал Ларга, - и пусть он проверит, чтобы ты ничего не напутала. Двоечница!
   - Ну, тётя, - Нисса и в самом деле листала учебник, сверяя его результат с ответом, - у меня даже шестёрки бывают, а по рукоделию твёрдое восемь.
   - У девушки по рукоделию должна быть десятка! - строго сказала Ларга. - И по домоводству тоже.
   - Ну, тётя, - Нисса растерянно положила учебник рядом с тетрадью, - а ведь правильно.
   - Садись и переписывай, - рассмеялась Ларга. - Рыжий, а ты проверишь потом, и алгебру проверь.
   - Ты и алгебру знаешь? - изумилась Нисса.
   Гаор молча кивнул, а Ларга пояснила:
   - Раз он знает физику, значит, и математику учил. Физика без математики невозможна.
   Гаор снова кивнул. Нисса вздохнула.
   - Тётя, я у себя перепишу.
   - Нет, - твёрдо сказала Ларга. - Принеси сюда свои тетради и учебники.
   - Почему?! - возмутилась Нисса.
   - Потому что ему нельзя входить в верхние комнаты, - отрезала Ларга. - Ему можно находиться только в гараже, кухне и своей комнате. Ну, и в холле.
   - Почему?!
   - Потому что так распорядился майор. А если тебе не нравится, можешь уехать к родителям. Хоть завтра.
   Что-то бурча себе под нос, Нисса поплелась из кухни, а Гаор, предчувствуя продолжение занятий, достал себе ещё одну сигарету.
   - Где ты учился? - негромко спросила Ларга.
   - Общевойсковое училище, госпожа Ларга, солдатское отделение, полный курс.
   - И конечно, круглая десятка, - язвительно сказал Нисса, входя в кухню.
   - По черчению девятка, госпожа Нисса, - улыбнулся воспоминаниям Гаор.
   - Ты что? - удивилась Нисса, раскладывая на столе учебники и тетради. - Ботан?
   - Кто я?! - Гаор так удивился услышанному, что забыл добавить положенное обращение.
   - Ну, ботаник, так, кто в учёбу закопался, зовут, - вздохнула Нисса, усаживаясь за стол напротив него, - очкарики, никакого удовольствия от них.
   Гаор кивнул. Очкарик, глиста учёная, червь книжный, - так называли в училище Жука и ещё нескольких. Его не рисковали, хотя он учился лучше многих, но он всегда мог врезать. А теперь, значит, ботаники, ботаны. Наверняка так же дразнили и Туала, тем более, что Туал носил очки. Почему носил? - тут же суеверно остановил он себя. Нет, носит. Кервин, Жук... нет, пусть больше никого. Гаор опустил правую руку под стол и, скрестив пальцы, начертил в воздухе крест - знак Огня. Матерей ему звать нельзя, и он опоганен, и они дуггуры, а Огонь... Огонь многое может, а они-то все перед Огнём чисты.
   - Вот, ты пока алгебру посмотри, - вывел его из раздумья голос Ниссы.
   - Да, госпожа Нисса, - взял он тетрадку.
   Обложка в наклейках - цветочках и бантиках, а внутри... кляксы, зачёркивания, исправления... Н-да-а, в училище за такую тетрадь могли и карцер впаять, а уж дневальным и без увольнительной как нечего делать.
   Он добросовестно проверил последние страницы с домашним заданием.
   - Ты карандашом исправляй, - сказала Нисса, - я потом чернилами обведу.
   Склонив голову набок и навалившись грудью на стол, она переписывала его решение, старательно высунув кончик языка.
   - Нисса, сядь прямо, - сказала Ларга.
   Она тоже села к столу с каким-то шитьём.
   - Мне так удобнее, - ответила Нисса.
   Гаор снова улыбнулся, вспомнив училище: там сержанты-воспитатели вбивали в них выправку ударами по спине или ставя на устные предметы к стене навытяжку.
   - А геометрию тоже можешь? - спросила Нисса, забирая у него тетрадь по алгебре и протягивая для проверки физику.
   - Могу, госпожа Нисса, - кивнул Гаор.
   Геометрию, особенно стереометрию, как основу фортификации, им ставили очень серьёзно. Ему почему-то стало совсем хорошо и спокойно, даже воспоминания об училище и сразу неизбежно о Жуке не царапали. Может... говорят, когда у ушедшего нет злобы или обиды на оставшихся, то и вспоминается о нём легко. Так что? "Неужели простил Жук?" - с робкой надеждой подумал Гаор, аккуратно исправляя карандашом перевранную формулу.
   - С ума сойти, какая идиллия! - весело сказал голос Венна за его спиной.
   Гаора мгновенно подбросило и развернуло лицом к двери. Венн, весёлый, в кожаной с меховым воротником куртке стоял в дверях и оглядывал их блестящими смеющимися глазами. Первой нашлась Ларга.
   - Добрый вечер, майор, - улыбнулась она.
   - Добрый вечер, Ларга, - улыбнулся ей Венн. - Всё правильно, всё должно использоваться с максимальной эффективностью. Нисса, сочинение не пробовала ему поручить? Сочинения у него здорово выходят.
   На последней фразе Венна Гаор ощутил смертный холод. Чёрт, сволочь тихушная, это он про что? Нисса мгновенно собрала свои тетради и учебники и убежала из кухни.
   - Всё, Рыжий, - встала, собирая своё шитьё, Ларга, - можешь идти отдыхать.
   - Спасибо, госпожа Ларга, - пробормотал Гаор, настороженно следя за Венном: как бы не пришлось сейчас за руль садиться.
   Но Венн кивнул, подтверждая распоряжение Ларги, и Гаор, гаркнув положенное: "Да, мой господин!" - вылетел из кухни как по сигналу боевой тревоги.
   У себя в комнатушке он сел на кровать и прислушался: пока Венн внизу, ему лучше не выходить. Начальству на глаза не попадаться! - тоже усвоенная ещё в училище мудрость предков. Так что подождём, пока стукнет верхняя дверь, а пока переобуемся и... и немного полежим.
   Гаор разулся, скомканные пропотевшие носки засунул в ботинки и вытянулся на кровати, закинув руки за голову. Гасить свет он не стал, опасаясь сразу заснуть. Ну что, раб, морда рабская? Живёшь? Тебе что сказали? Выживи, но не за чужой счёт. А ты? А что я? Я никого не подставил, чужого куска не взял. А Жук? Кервин? Они за тебя, из-за тебя погибли. И опять скажешь, что твоей вины в этом нет? Не скажу, есть вина, знаю, но... Но нельзя мне самому себя. Я на задании, в разведке. Не ври, самому себе не ври. Ты когда в последний раз папку открывал? После допроса ни разу, но... но нельзя было. В камере не в себе был, от боли ничего не помнил, не соображал. Ну, так сейчас открой и запиши. Нет, не могу, больно ещё. По-живому болит.
   Он спорил сам с собой, понимая, что спор нечестный, что в поддавки сам с собой играет, выискивая не объяснения, оправдания. Чёрт, он хочет жить, хочет выжить. Зачем? После всего... а вот что ещё будет? Всегда найдётся более страшное. Страшнее допроса под током? Страшнее пресс-камеры?
   Где-то далеко стукнула дверь. Ну, будем надеяться, что это Венн убрался в свои комнаты, а, значит, можно сходить в душ и лечь спать. Он ещё раз прислушался и рывком поднял себя с кровати. Хватит скулить. Решил жить? Так живи.
   Обычный вечерний ритуал душа, стирки трусов и носков, уборки санузла, выключенного по дороге света. Разобрать постель, раздеться, повесить одежду. Интересно, что ему Венн даст завтра? Ох, не зря его заставили мотоцикл осваивать, как бы завтра не оказаться на выезде. Есть в этом какая-то пакость, у тихушника везде подвох. Но гадай не гадай, твоё дело рабское - выполнять приказы и не вякать.
   Утро началось обычно. Голос Ларги:
   - Рыжий, вставай!
   Утренняя суета и беготня, уборка, заправка, завтрак - сегодня это была яичница, вернее, залитые яйцами остатки вчерашнего фарша, хлеб с маслом и кофе. Гаор с изумлением вдруг заметил, что он, кажется, наелся. Во всяком случае, встаёт из-за стола, как в Дамхаре, сытым. Поблагодарив Ларгу, он пошёл в гараж. И сразу раскрыл "коробочку". Проверить вчерашнюю работу и, если всё в порядке, подготовить машину к выезду. И появление в гараже Венна в полевом камуфляже без знаков различия тоже поначалу было обычным.
   - Ещё не сделал? - удивился Венн, входя в гараж.
   - Готовлю к выезду, мой господин, - выпрямился Гаор.
   Венн кивнул.
   - Понятно, ну-ка...
   Гаор отступил, вытирая руки тряпкой. Как и тогда у Сторрама, Венн сел в машину и начал гонять мотор, не трогаясь с места. В своей работе Гаор не сомневался, но всё тот же противный холод по спине и ногам. Чёрт, совсем слабаком стал.
   - Здорово, - искренне сказал Венн, выключив мотор. - Не думал, что ты до этого докопаешься. Что же это такое было, Рыжий?
   Гаор облегчённо перевёл дыхание и объяснил. Венн кивнул и повторил:
   - Здорово. Теперь так. Мотоцикл освоил?
   "Началось", - понял Гаор и ответил.
   - Да, мой господин.
   - Тогда одеваемся и выезжаем. Иди, бельё поддень и пулей сюда. Понял?
   - Да, мой господин.
   И Гаор пулей - согласно приказу - вылетел из гаража. В его комнатушке на кровати лежал комплект армейского зимнего белья, и не солдатского, а с начёсом, офицерского. И ещё тёплый джемпер, чтоб поверх рубашки надеть. Гаор быстро переоделся и побежал обратно.
   Венн, уже в верхнем кожаном комбинезоне гонщика со шлемом в руках, нетерпеливо показал ему на лежавший на верстаке другой такой же комбинезон, только потёртый и не раз побывавший в починке. Рядом исцарапанный шлем. Всё понятно. Гаор быстро натянул комбинезон, надел шлем. Венн взялся за руль нового мотоцикла, кивком показав ему на старый.
   Прямо во дворе они сели на мотоциклы, и... Гаор еле успел поймать взглядом повелительный жест Венна: "Делай как я", - и теперь боялся одного - не успеть. Потому что Венн сразу врубил предельную скорость.
   Белизна свежевыпавшего снега, белёсое от снеговых туч небо, чёрные деревья да изредка, где ветер сдул снег, серый бетон дороги... Хотя Венн - быстро заметил Гаор, не понимая причины - предпочитал гнать напрямик, по бездорожью. Бьющий в лицо холодный ветер, от которого почти не спасало забрало шлема, оглушительный рёв моторов и впереди чёрная фигура на красно-серебряном мотоцикле. Жестом Венн приказал ему держать дистанцию в полтора шага, опасно близкую на такой скорости. И Гаор, с трудом справляясь с дорогой, скоростью и дистанцией, не мог не оценить мастерства и рассчитанного ухарства Венна. И безлюдье, и тишину вокруг. Ни разу им не встретились ни человек, ни машина. "Или, - мелькнула дикая мысль, - это всё только полигон?"
   На вершине очередного холма Венн неожиданно остановился. Гаор еле успел затормозить. Венн жестом подозвал его и, когда он уже медленно подъехал и встал рядом, снял шлем. Помедлив с мгновение, Гаор тоже снял шлем.
   - Люблю быструю езду, Рыжий, - Венн, улыбаясь, осматривал окрестности. - Мозги прочищает. Ну, как тебе машинка, а? Я на этом звере даже на призы гонял, имею кубок. А на "диких" гонялся... не счесть.
   Гаор, сочтя всю тираду и вопрос риторическими, промолчал. Но Венну, похоже, был нужен слушатель, а не собеседник.
   - И бился здорово. Один раз так серьёзно... чуть ли не об инвалидности речь зашла, представляешь?
   "Ну и оставался бы гонщиком", - подумал Гаор. Венн, будто услышав непроизнесённое, с улыбкой покосился на него.
   - Смотри, Рыжий, вон там Аргат, видишь?
   Прищурившись, Гаор разобрал в указанном направлении еле различимые силуэты домов и кивнул:
   - Да, мой господин.
   - Облачно сегодня, в хорошую погоду видно лучше. А день сегодня... ты знаешь, какой сегодня день?
   Интонация и смысл вопроса требовали ответа, и Гаор осторожно ответил:
   - Нет, мой господин.
   Венн рассмеялся.
   - Как же так, Рыжий! Для тебя это как день рождения. Двадцатое ноября сегодня. Помнишь, что за дата?
   Двадцатое ноября? И тут же Гаор вспомнил и мгновенно задохнулся от тяжёлой, дурманящей голову ненависти. "Двадцатое ноября? День рождения? Сволочь, мне ошейник в этот день заклепали! Это день смерти моей! А ты..." Но вслух только сказал:
   - Да, мой господин.
   Венн снова, уже не улыбаясь, внимательно посмотрел на него и кивнул.
   - Хорошо. С памятью у тебя порядок. А теперь смотри, вон там родник, он даже зимой не замерзает. Сходи, умойся.
   Родник?! Гаор недоумённо посмотрел на Венна и медленно, боясь услышать отмену разрешения, слез с мотоцикла и пошёл в указанном направлении.
   Снег был неглубоким, по щиколотку, не выше, торчали длинные сухие стебли травы с растрёпанными пустыми метёлками, невысокие, ниже травы, колючие кусты. А вот и он: крохотное круглое пятнышко чистой воды, колеблющейся от бьющей со дна струйки - живой родник. Гаор медленно опустился на колени, бросил рядом шлем и, опираясь о снег затянутыми в чёрную кожу перчаток ладонями, наклонился над крохотным фонтанчиком.
   Холодная колючая вода пощёчиной ударила его по лицу. Он невольно отпрянул и застыл, стоя на коленях и не чувствуя, как стремительно обмерзает лицо.
   - Мать-Вода... - беззвучно шевельнул он губами в безответной мольбе.
   С вершины холма Венн не мог разобрать, что там, почему раб стоит на коленях над родником и не пьёт. Странно, может... да нет, он же видел тогда на их пикнике - а хорошо было сделано! - парень и впрямь за эти годы стал совсем поселковым, с их верой в воду, землю и луну. Так сейчас что с ним? Неужели всё-таки крыша поехала? Паршиво. И даже хреново.
   Наклониться ещё раз Гаор не посмел. Мать-Вода всё сказала ему.
   Прими, утрись и пошёл вон, не погань матёрой воды своей тенью. Он медленно выпрямился, встал, подобрав шлем, и, не оборачиваясь, побрёл к дороге.
   - Ну как? Хороша водичка? - встретил его Венн.
   Не отвечая, Гаор тяжело опустился в седло своего мотоцикла.
   - Держи, - Венн протянул ему платок и тюбик без этикетки. - Вытри лицо и смажь, а то обморозишься, - и хохотнул. - Пойдёшь пятнами, хозяин разлюбит.
   - Спасибо, мой господин, - равнодушно ответил Гаор.
   Ему уже было всё равно, но приказ положено выполнять.
   - Там, похоже, газы рядом, - задумчиво сказал Венн. - Я этот родник давно знаю, мальчишкой к нему ещё на велосипеде гонял. То он спокойный, то фонтанчиком. Ты что, под фонтан попал?
   "Тебе, голозадому, фонтан и газы, - с мрачной усталостью думал Гаор, втирая в щёки прозрачную жирную мазь, - а мне... отвернулись матери набольшие от меня, не простили. И не простят".
   - Смазался? - Венн, не глядя, протянул руку, - мазь давай сюда, а платок себе оставь. И поехали.
   - Да, мой господин.
   И снова бешеная сумасшедшая гонка в никуда и ни за кем. И быстрые чёткие отмашки, требующие сократить или увеличить дистанцию, выйти вперёд или отстать. Гаор уже не думал ни о чём, даже не боялся навернуться насмерть. Он летел над серым бетоном и припорошенной белым снегом чёрной землёй, взлетая с холмов как на трамплине, перескакивая через то ли узкие овражки, то ли замёрзшие ручейки, почти ложась набок на отчаянно крутых виражах, проходя по-слаломному между деревьями. Водил тихушник мастерски, лихачил, рисковал, но... но и он, чёрт возьми, не отстал и не сбился с хода!
   И снова остановка. На этот раз в низине, на круглой поляне, похожей на заросшую воронку от мощной авиабомбы. Венн снял шлем, и Гаор поневоле сделал то же.
   - А истребителем бы ты был лихим, - усмехнулся Венн.
   - Кем? - изумился Гаор и спохватился в последнее мгновение. - Мой господин.
   - Лётчиком-истребителем, - рассмеялся Венн. - Есть у тебя всё для этого. В крови у тебя полёт.
   Он что? Знает его настоящее имя, знает... чёрт, откуда? Что ещё эта сволочь накопала о нём? И главное - зачем?
   - Огонь хранит человека для предназначенного ему, - задумчиво, как о чём-то действительно важном, сказал Венн. И тут же прежним насмешливым тоном. - Ты веришь в Огонь, Рыжий?
   - Да, - хрипло выдохнул Гаор, - да, мой господин. Я верю в Справедливость Огня.
   - Ну что ж, - улыбнулся Венн с откровенной насмешкой, - когда больше не во что, то можно и в это. Поехали!
   - Да, мой господин, - откликнулся Гаор, надевая шлем.
   Где они и куда им ехать, Гаор совершенно не представлял, хотя... его дело рабское: приедет куда прикажут. Или привезут. Он следовал за Венном, держа приказанную дистанцию и даже не пытаясь запомнить дорогу или вообще как-то сориентироваться. Ему действительно стало всё равно. И когда они вдруг влетели в уже знакомый двор, он даже как-то удивился. Что, уже всё?
   Да, оказалось, всё.
   - Рыжий, оба в гараж, помоешь, проверишь, заправишь. Костюм и шлем в шкаф, увидишь там, - повелительно махнул ему рукой Венн и пошёл в дом, к приветливо улыбающейся ему из раскрытой двери Ларге.
   Гаор бормотнул ему вслед положенную формулу повиновения, даже не заботясь о том, чтобы его услышали, и взялся за работу. Тело приятно ломило от езды, и блаженное чувство полёта ещё гуляло, как сказала эта сволочь, в крови. Всё ж таки дед, два дяди, ещё родичи... да, всё правильно, в крови у него полёт, а для чего его хранил на фронте и потом Огонь... увидим. Огонь справедлив, да, больше ему не во что верить, только во встречу у Огня. Ну, и будем в это верить.
   Гаор ещё возился с мотоциклами, когда Нисса прибежала звать его на обед.
   - Да, госпожа Нисса, - откликнулся он, выпрямляясь и берясь за тряпку.
   - А я по физике семь получила, - сообщила ему Нисса, - дура эта разоралась, - и стала передразнивать. - Я не могу поверить, тебе кто-то помогал, поэтому семь. А всё правильно и десять как нечего делать положено, представляешь, Або, ну, никакой справедливости. Ты сегодня геометрию мне сделаешь, понял?
   - Да, госпожа Нисса, - ответил Гаор.
   Пока она трепалась, он снял комбинезон и вымыл руки, и теперь она загораживала выход, а ему уже жрать хочется... хоть криком кричи. И слова ей не скажи: свободная! Нисса рассматривала его в упор блестящими чёрными глазами, слегка оттопырив и приоткрыв губы, и, наконец, нехотя повернулась и вышла, неумело качнув бёдрами. Гаор беззвучно выругался ей вслед, выключил свет и задвинул дверь.
   В кухне тепло, светло, на столе, как всегда, три тарелки с едой и четвёртая с хлебом и большая кружка. Всё вкусно и сытно. Ларги не было. "Венна кормит", - догадался Гаор, усаживаясь к столу. О полученной от Мать-Воды пощёчине он старался не то что забыть, а не думать, и получилось это почти легко. И о подкалываниях Венна тоже. И тоже легко. Ну и откопал Венн, откуда он, из какой семьи, кто его отец, ну и что? Это уже всё так... неважно, как это он от Туала слышал? В алеманском языке есть такое время - давно прошедшее, вот оно самое и есть. А про Туала он зря подумал, надо забыть и даже про себя не поминать, а то... поймают, Венн горазд на слове ловить. Вот только чего он на нём, рабе безгласном, упражняется? Чтоб квалификацию не потерять или... додумывать не хотелось. Слишком страшной могла оказаться догадка.
   Доев, Гаор с наслаждением закурил и немного посидел так, бездумно следя за уплывающим к потолку дымом. Потом загасил и растёр в пальцах крохотный окурок и встал вымыть и расставить посуду.
   Ни Ларга, ни, к его удовольствию, Нисса в кухне так и не появились, и он, убрав за собой, спокойно ушёл в гараж. Доделывать мотоциклы, проверять легковушку и "коробочку". Чтоб тоже были... в полной боевой. Гоночную велено не трогать. Ну, и не будем. И без неё хватает.
   До ужина его никто не беспокоил, он спокойно всё сделал и даже походил вокруг гоночной и... была не была! Открыл капот и, почти не касаясь, посмотрел, что там и как сделано. Всего, конечно, не рассмотрел, многого не понял, но... вздохнув, закрыл капот и отошёл. Интересно, конечно, но шкура как-то дороже, своя ведь, не купленная.
   В гараже всё было сделано, заметно хотелось есть, горело после утренней гонки лицо. Эх, если б не подначки эти и приколы... был бы Венн нормальным мужиком и, чего там, не самым плохим хозяином. Держал бы его здесь, при гараже, механиком и напарником для гонок, ну, шофёром. Конечно, одиноко было бы, ни одного клеймёного, словом по-нашенски перекинуться не с кем, так ведь в казарме Ардинайлов народу полно, а поговорить по-человечески тоже... не с кем. Да и не сегодня, так завтра закончится аренда и вернут его... стоп, а когда она кончается?
   Гаор нахмурился, сосредоточенно обтирая руки тряпкой и прикидывая в уме даты. Да, если он ошибся, то на сутки, не больше. Послезавтра его вернут Фрегору. А просить Венна, чтобы тот откупил его... нет, не может он. И не станет. И... и один тихушник не лучше другого. Просто мало он у Венна, всех его пакостей не узнал, может ведь и солонее, чем в "Орлином Гнезде" оказаться. С хозяевами не угадаешь, всегда кажется, что хуже некуда, а потом узнаёшь, что есть куда как хуже.
   - Або! - в дверях гаража возникла Нисса. - Всё, можешь идти ужинать.
   - Да, госпожа Нисса, - Гаор отбросил тряпку на стеллаж и стал снимать рабочий комбинезон.
   Сегодня она не стала стоять у него над душой, пока он раздевался и мыл руки, а сразу ушла. Чему Гаор безусловно обрадовался: уж очень злила невозможность шугануть девчонку, как хотелось и как она заслуживала, чтоб неповадно было шлюшке-малолетке лезть, куда не зовут. И когда не зовут.
   Он вытер руки, выключил свет и вышел, плотно, но без стука и лязга задвинув за собой гаражную дверь. Интересно, а что, гараж не запирается? Не то что замка, он даже скоб за эти дни не заметил. Интересно, но... но ему всего сутки здесь остались, если не меньше. Так что интересно, не интересно, а тебя уже не касается.
   В кухне тепло, светло, на столе тарелки с едой и кружка с чаем. И Ларга с Ниссой тут же. Хорошо хоть, у плиты возятся: Ларга чему-то там Ниссу учит. Гаор, на всякий случай, от порога сказал положенную госпожам благодарность и сел к столу. Картофельная запеканка с мясом была ещё тёплой и политой растопленным маслом. Салат - нарезанные варёные овощи - Гаор заглотал просто как еду, а вот запеканкой... насладился. В училище запеканки бывали очень редко и то на офицерском отделении, так что ему доставались только как плата за решённые задачи, вычерченные карты и написанные сочинения. Порция запеканки была хорошей платой и даже на старших курсах признавалась. Ну, так - Гаор невольно усмехнулся, подбирая последним куском последние капли масла на тарелке - сейчас он её как в училище и отработает. Геометрией. Вон на стуле, чтобы сразу в глаза не кидалась, аккуратная стопка книг и тетрадок. И даже пенал сверху. Девчоночий, разрисованный цветочками и бантиками. У него был казённый, жестяной с выдавленной эмблемой ОВУ - Общевойсковое училище - и картинкой-наклейкой - скрещёнными автоматами, купил на свои первые карманные.
   Под эти воспоминания он доел, выпил горячего сладкого чая, даже ломтик лимона в кружке плавал, выкурил свою вечернюю норму и вымыл посуду.
   Он расставлял свои тарелки и кружку на сушке, когда Нисса строго сказала:
   - Або, вытри как следует руки, и приступим. Сегодня у нас геометрия.
   - Да, госпожа Нисса, - скрывая усмешку, ответил Гаор, вытер руки висящим возле сушки кухонным полотенцем и сел к столу.
   Нисса положила перед ним учебник и тетрадь.
   - Вот, эту, и ещё две на той странице, - распорядилась она тоном строгой учительницы. - Это черновая тетрадь, но ты всё равно пиши правильно и разборчиво.
   - А-то она при переписке ошибок насажает, - рассмеялась Ларга.
   И Гаор не смог не улыбнуться.
   - Ну, тётя, - не всерьёз обиженно сказала Нисса, усаживаясь напротив Гаора и с интересом наблюдая, как быстро и уверенно он выводит мелкие чёткие буквы и цифры.
   Чертёж пришлось делать на глазок - ни линейки, ни транспортира в пенале не было, а погнать распустёху за ними он не рискнул - но и так вышло достаточно наглядно.
   - Готово, госпожа Нисса, - Гаор отодвинул от себя на середину стола тетрадь и достал сигарету.
   Вчера он тоже вот так курил, и ему не запретили, значит, можно. Интересно, это Ларга договорилась с Венном, чтоб ему разрешили или... и как накликал! За спиной стукнула дверь, и Гаор с привычной бездумностью вскочил на ноги и развернулся лицом к двери, как когда-то к дежурному офицеру-воспитателю, к сержантам они на старших курсах уже не вставали без команды.
   - Вольно! - шутливо скомандовал ему Венн.
   Но Гаор счёл команду серьёзной и остался стоять, только уже заложив руки за спину.
   - Завтра поедем в Аргат, - весело сказал Венн. - Завтра с утра приготовишь легковую, выезд в восемь.
   - Да, мой господин, - шевельнул онемевшими как от удара губами Гаор.
   А Венн безжалостно, не оставляя и тени надежды, продолжал:
   - Да, и одежду свою просмотри. Ну, почисть, отгладь, чтобы, - и хохотнул, - форма в порядке была. Ларга, пустишь его в гардеробную.
   - Конечно, майор, - спокойно кивнула Ларга.
   - Так что над задачами не засиживайся, - рассмеялся Венн, подмигнул молча смотревшей на него Ниссе и вышел из кухни.
   Гаор медленно, как на ватных ногах, опустился на стул. Всё, конец... завтра... всё снова... Фрегор, психованная сволочь, "Орлиное Гнездо", Мажордом, остальные... Огонь Великий, за что?!
   - Нисса, не копайся, - сказала Ларга, продолжая шить, - ему ещё свою одежду чистить и гладить.
   - Да, тётя, - упавшим голосом сказала Нисса, - я сейчас. Ой, тётя, а химия?
   - Химию будешь делать сама.
   Гаор докурил, уже не ощущая вкуса, свою сигарету, проверил чистовую - только по названию, столько там было клякс и помарок - тетрадь Ниссы, исправил карандашом ошибки и посмотрел на Ларгу. Она кивнула, отложила своё шитьё и встала.
   - Возьми всё своё, и идём, я покажу тебе гардеробную.
   - Да, госпожа Ларга, - встал и Гаор.
   Передышка закончена, с утра в атаку, и моли Огонь, чтоб ночной бомбёжки не было. В первый раз тебе, что ли? Так что отставить скулёж. Делу он не поможет, от пули не спасёт, а сердце рвать незачем.
   У себя в комнатушке Гаор взял куртку, брюки, ботинки, белую рубашку, всё, в чём приехал сюда, а бельё и так на нём, и вернулся в холл. Ларга ждала его у входа на лестницу.
   - Иди за мной.
   - Да, госпожа Ларга.
   Гардеробная была под самой крышей и, в общем, походила на ту, дамхарскую, у капитана Корранта. Разве что шкафы получше, да... да по хрену ему это всё. Щётки, гуталин, очиститель для кожи, утюг, гладильный стол... всё есть.
   - Когда закончишь, сам всё выключишь, погасишь свет и уйдёшь к себе.
   - Да, госпожа Ларга.
   - Курить здесь нельзя.
   - Да, госпожа Ларга.
   Гаор дождался её ухода, разложил и развесил всё так, чтобы было удобнее, и взялся за работу. Знакомые, привычные до автоматизма движения и пустота внутри. Всё, всё кончено. "Да не скули ты", - оборвал он сам себя. Ни хрена не кончено. Как до сих пор жил, так и дальше будешь жить. Тебе что, рабская казарма хуже пресс-камеры, что ли? То выдержал и это выдержишь, ни хрена с тобой не будет. Руки не скованы, голова не кружится, глаза тоже в порядке, и читал, и писал без напряга, и на мотоцикле по снегу гонял и тоже... слезами не обливался. А что ты от Мать-Воды по морде схлопотал, так за дело и получил. Утрись и дальше живи. Твоё дело какое? Выжить. Кто выжил, тот и победил. Тебе это ещё когда сказали. Ну так...
   Он почти беззвучно обругал себя большим капральским загибом, повесил отглаженные на стрелку брюки и взялся за ботинки. Форму надо блюсти. Что в Вергере, что в Алзоне, а уж про Чёрное Ущелье и говорить нечего, первыми ломались те, кто за формой переставали следить. Странно, но так. А уж на дембеле... ведь сколько раз замечал. Как ботинки нечищеные, форма мятая, так, значит, уже не ветеран, а шакал из Арботанга. Нет, были, конечно, и начищенные, наглаженные, но сволочи, но это уже особь статья, а в принципе... в принципе закономерность отслеживается. Хотя... Жук в форме всегда смотрелся так, будто его корова пожевала и выплюнула, а оказался... "Стоп!" - опять остановил он себя. Про Жука нельзя думать, больно слишком, голову сразу туманить начинает и сердце как от удара в поддых заходится. Значит, пока стоп, о другом думай. Что ты, скажем, будешь в казарме врать про эти две недели? Неделю был в аренде, гараж, машины, мотоциклы, с этим всё просто, а до этого? А спросят тебя? В "Орлином Гнезде" не спрашивают. А вдруг? А врезать вместо ответа слишком любопытному у тебя что, кулак отвалится? Придётся так, иначе не получится.
   Полюбовавшись на надраенные до зеркального блеска ботинки, Гаор придирчиво осмотрел кожаную куртку, но пятен не нашёл. Рубашку ему за эти дни выстирали, выгладили и обратно повесили. Разумеется, перестирывать он её не стал, но рукава перегладил по-армейски, как привык. Интересно, а почему Ларга не знает армейской глажки? Или Венну она по-другому гладит? Ну, не его это дело. Он тщательно убрал все щётки, выключил и поставил остывать утюг, собрал свои вещи и ушёл, выключив за собой свет.
   Здесь, не как в "Орлином Гнезде" свет впустую не жгли, видно - усмехнулся про себя Гаор - гемы и сотки не родовые, а заработанные. Ну да, Венн Арм или сам бастард, или потомок бастардов. У таких если богатство и есть, то потом-кровью заработанное, ну, у тихушника, положим, чужой кровью, но тоже... бережёт и попусту не тратит. Интересно, а Нисса тут на каких правах живёт? Ларгу она зовёт тётей, и та ей тогда пригрозила, что отправит к родителям, значит... а Огонь с ними со всеми, завтра его увезут в Аргат и вернут хозяину, так что об этом можно не думать. Спит Венн с Ларгой или нет, платит ей за ночные сверхурочные или это в контракт входит, и зачем ему Нисса... а ведь пропадёт девчонка, как пить дать пропадёт, если ей хоть в чём слабину дать. Если сразу после гимназии замуж не выдадут, то пойдёт по рукам до вокзальной панели.
   Гаор прошел по верхнему коридору, погасил по дороге за собой свет, спустился по лестнице в нижний скупо освещённый холл. Теперь одежду на место, быстро в душ, вымыться самому, выстирать своё, вымыть всё за собой и на боковую. Давай, в темпе... морда рабская, шкура дублёная. Проспишь, получишь полный паёк. И сразу вспомнилось слышанное в отстойнике: "А почему это, браты, как хлеба, так пайка половинная, а как порки, так двойная?". Тогда они долго всей камерой упоённо ржали и били остряка по плечам и спине. Он и сейчас тихо засмеялся и покрутил головой. Надо же, как складно у мужика язык подвешен. Классный бы фельетонщик был.
   И укладываясь в своей каморке, он уже ни о чём не думал, радуясь возможности лечь и заснуть. В ушах ревел мотоциклетный мотор, неслась навстречу бело-серая равнина, и он снова летел между ней и таким же бело-серым небом, даже сквозь прозрачное забрало шлема ощущая твёрдый ветер. И ему было хорошо. Может быть, даже слишком...
   Утром его поднял голос Ларги, и Гаор сразу, помня, что выезд в восемь, а значит, переодеться не успеет, оделся в своё, оставив рубашку и штаны на застеленной постели, а ботинки рядом со шлёпками под табуреткой.
   На завтрак была каша, густая, горячая овсяная каша. И бутерброды с колбасой и маслом. И кофе сладкий. С сожалением оглядев опустевшие тарелки, он встал из-за стола и стал закатывать рукава.
   - Не надо, - остановила его Ларга. - Иди в гараж, майор сейчас спустится.
   - Да, госпожа Ларга, - Гаор опустил рукава и застегнул манжеты. - Спасибо, госпожа Ларга.
   - На здоровье, - улыбнулась она ему.
   И почему-то эти обычные в общем-то слова как-то особенно задели его. Но... была бы она... своей, он бы нашёл слова, поклонился бы ей, как приучился благодарить матерей, но... но она свободная, а значит, госпожа, и чужая ему. И он только повторил:
   - Спасибо, госпожа Ларга, - взял свою куртку и ушёл.
   За ночь снег стаял, в воздухе стояла мелкая водяная пыль, всё было мокрым скользким и холодным. Гаор открыл гараж, быстро проверил легковушку. На вделанных в панель часах пол-восьмого, так что во двор выводить её ещё рано. Или тихушник любит, чтоб машина его ждала? Ладно, без пяти выведем, а пока... он с невольной тоской оглядел гараж, к которому успел за эти дни привыкнуть. Делать было абсолютно нечего, и он сел к верстаку, устало сгорбившись и опираясь на колени локтями, сцепив пальцы так, будто на нём по-прежнему были наручники, прижимавшие запястья друг к другу.
   Сколько он бы так просидел в бездумном и безнадёжном ожидании, но стукнувшая дверь вывела его из оцепенения. Гаор вздрогнул и вскочил на ноги. Выводить? Да, вон Венн на крыльце, в своей кожаной куртке, нетерпеливо машет ему рукой. Чёрт, сейчас вломит. Гаор метнулся за руль - хорошо, мотор уже прогрет - и лихо вылетел из гаража к крыльцу. Гараж остался открытым, но... но тут Венн вынул из кармана чёрную, похожую на крохотный, как игрушечный, пистолет, штуковину и, прицелившись в дверь гаража, щёлкнул курком. И, к изумлению Гаора, гаражная дверь, как сама по себе, сдвинулась с места, проехалась по порожку-рельсу, встала в положенные пазы и звякнула, запираясь. Венн посмотрел на изумлённое лицо Гаора, довольно расхохотался и сел рядом с ним.
   - В Аргат.
   - Да, мой господин, - пробормотал Гаор, - в Аргат, - мучительно соображая, как он разберётся в лабиринте живых изгородей этого чёртова то ли посёлка, то ли полигона.
   Но опять, как и на въезде, короткие чёткие приказы Венна вывели его на шоссе, а там он уже сам сообразил.
   Гнать не приказывали, и Гаор вёл машину на предельной - но в рамках правил - скорости.
   - Правильно, - кивнул Венн, - без крайней необходимости нарушать не надо.
   - Да, мой господин, - ответил Гаор, включая дворники.
   Странно, тринадцатое шоссе всегда такое пустынное? Что-то он раньше никогда не бывал на нём, да, ни с Фрегором, ни ещё раньше у Сторрама, похоже... похоже что? Запретная зона без обозначений? Интересно. И даже опасно.
   - Ту квартиру найдёшь? - спросил его Венн и тут же, не дожидаясь ответа. - Ладно, к Центру Машиностроения, объедешь его слева, а там я укажу.
   - Да, мой господин, к Центру Машиностроения, - ответил Гаор, доставая из бардачка карту.
   Пошли пригороды Аргата, и шоссе стало оживлённее. Полицейские на блокпостах, как сразу отметил Гаор, им не козыряли, но и не останавливали. Хотя и не за что, правил они не нарушают. А, похоже, похоже, Венн и впрямь умнее Фрегора: не светится по-глупому. Сволочь, конечно, как все тихушники, но умён. Умная сволочь... опасная комбинация, дурака можно обмануть, а этого... и он опаснее Фрегора, намного, зря Фрегор ему доверяет, съест он его как нечего делать. "А тебе-то какая печаль?" - одёрнул он сам себя.
   За Центром Машиностроения снова лабиринт, но уже глухих бетонных заборов в два человеческих роста и таких же глухих без окон, дверей и указателей стен. Опять команды Венна, тупик и медленно отъезжающая вбок дверь съезда в подземный гараж, маленький, на четыре машины не больше, без верстаков и шкафов, пустой и сумрачный, несмотря на пронзительно белые лампы под потолком.
   - Приехали, - улыбнулся Венн. - Закрой машину и иди за мной.
   - Да, мой господин.
   Внутренний лифт, тот же? Да, похоже, хотя ведь ему так и сказали про ту квартиру. И что там? Страха не было, только противно сосало под ложечкой.
   Квартира оказалась та самая. Подчиняясь приказному жесту Венна, Гаор снял и повесил свою куртку на вешалку рядом с кожанкой Венна и вошёл в комнату, где всё стояло и лежало так же, как в тот день, когда Венн увёз его отсюда.
   - Так, - Венн удовлетворённо оглядел комнату, словно проверяя что-то. - Теперь иди в ванную, трусы, носки и рубашку кинешь в грязное и переоденешься, твоё всё там.
   - Да, мой господин, - пробормотал Гаор и отправился выполнять приказ, ничего не понимая.
   О чём это говорит Венн? Но тут же, войдя в ванную и увидев на табурете аккуратно сложенное бельё со знакомыми, ещё Снежкой пришитыми метками, всё понял. Ну да, это бельё и рубашку он снял перед допросом и надел, когда его везли сюда, запачкав по дороге кровью, кровило-то у него тогда сильно. А отсюда Венн его увёз в другом, взятом из комода. И значит что? Всё правильно. И его возвращают хозяину в первозданном, так сказать, виде, и на нём нитки, следа пребывания на этой квартире не останется.
   Он быстро переоделся в армейское, выданное ему Кастеляншей "Орлиного Гнезда", зимнее, но солдатское бельё, рубашку, носки, надел брюки, ботинки, кинул снятое с себя в ящик для грязного и вернулся в комнату.
   Венн сидел у стола, листая какую-то переплетённую в тёмную кожу книжку. Гаор молча остановился в дверях, ожидая приказаний.
   - Как ехали сюда, запомнил? - спросил, не поднимая головы, Венн.
   И что-то в его голосе заставило Гаора ответить на грани послушания и дерзости:
   - Я должен это помнить, мой господин?
   - Умён, - кивнул Венн. - Что ж, гараж ты сам не откроешь, а другого входа не видел. А до посёлка в одиночку доберёшься?
   - До лабиринта доеду, мой господин, - честно ответил Гаор.
   Венн закрыл и сунул в карман книжку и улыбнулся.
   - Лихо, а потом?
   Гаор неопределённо пожал плечами.
   - Доедешь, - кивнул Венн, - до самого дома, по памяти в руках. Я тебя не стал путать, мало ли что, вдруг понадобится. Неофициально "Ясные Зори", дом пять. А официально... на карте его всё равно нет, на официальной карте.
   Такое доверие Гаору не понравилось, но он промолчал. А Венн, глядя на него смеющимися глазами, продолжал:
   - А теперь я тебе ещё один адрес назову. Этот на карте есть. Седьмое шоссе, пятьдесят третья метка, посёлок "Весенний", дом сто сорок семь. Повтори.
   - Седьмое шоссе, пятьдесят третья метка, посёлок "Весенний", дом сто сорок семь, мой господин.
   - Правильно. Живёт там некий профессор, доктор истории, философии и так далее Варн Арм.
   Венн сделал паузу. Гаор судорожно, из последних сил, прикусив изнутри губу, сдерживал крик. Варн Арм, профессор, это дядя Кервина, это к нему его тогда приглашал Кервин, обещая интересную беседу, чёрт, сволочь тихушная...
   - Живёт он одиноко, - продолжал Венн, - с женой. Правда, он недавно опекунство оформил, у его племянника дети сиротами остались, бастарды, правда, но у профессора родовые чувства взыграли. Да и скоро, говорят, новые Законы Крови будут. Представляешь, бастардов с законными уравняют, - Венн засмеялся.
   "Сволочь, гадина! - мысленно кричал Гаор, - зачем ты мне это говоришь? Чтоб я понял, у кого дети Кервина? Зачем тебе, чтобы я это знал? Чтобы потом твои дружки, соратники дерьмовые, из меня это на допросах вынимали, для этого, да?"
   - Представляешь, Рыжий?
   На этот раз от него явно ждали ответа.
   - Да, мой господин, - хрипло ответил Гаор.
   - А значит, - тон Венна стал почти торжественным, - значит, никого, ни младшего сына, ни бастарда, ни дочь, ни за что, ни при каких обстоятельствах нельзя продать в рабство. Свободнорождённый может стать рабом только по приговору суда. Понимаешь, Рыжий? И никаких сорока пяти процентов с бастарда теперь не будет, и деления на нажитое и родовое, и всем сыновьям всё поровну, понимаешь? И наследник - старший по рождению, а от кого рождён неважно, раз отец признал, то всё. Ну, что ты молчишь, Рыжий?
   - Меня это не касается, мой господин, - спокойным, даже скучающим тоном ответил Гаор.
   - Да, - кивнул Венн, - закон обратной силы не имеет. А жаль, Рыжий, а? Этот бы закон да пять лет назад, чтоб его до двадцатого ноября приняли... что скажешь, Рыжий?
   - Время необратимо, мой господин, - сказал Гаор.
   Он уже совсем успокоился. Пусть, пусть сволочь дразнит его, лишь бы о Кервине забыл.
   - А ты философ, - засмеялся Венн. - Ну-ка, ещё что-нибудь.
   Гаор пожал плечами.
   - Клеймо не смывается, а ошейник не снимается, мой господин.
   - Интересно, - кивнул Венн. - И по сути верно, и по форме красиво. Ну, так вот тебе ещё фраза. В твою, - он засмеялся, - коллекцию. Кровь - не вода: огня не тушит и грязи не смывает.
   Гаор невольно вздрогнул: это он уже слышал, только не по-дуггурски, а по-нашенски, от бывальщицы, и тогда ещё и удивился, и восхитился точностью и глубиной, и долго думал, как это перевести, а оказывается... стоп, эта сволочь откуда это знает? Но спрашивать нельзя. И потому, что рабу спрашивать господина не положено, и потому, что спросить - это выдать себя, и всех тех, кто доверился ему, рассказывая старины и бывальщины.
   Их глаза встретились. Венн смотрел на него так, будто требовал чего-то, но не слов, а... Гаор первым отвёл глаза.
   - Ну что ж, - после паузы, показавшейся Гаору очень долгой и потому зловещей, сказал Венн, - время у нас ещё есть, и разговор, я надеюсь, не последний. А теперь за дело, Рыжий, поехали.
   - Да, мой господин, - облегчённо выдохнул Гаор.
   Эта игра в недомолвки и намёки сильно утомила его. И он с искренней, хотя и тщательно скрытой под маской безразличия, радостью занял место телохранителя за левым плечом Венна, вошёл, на ходу надевая куртку, в лифт, а в гараже раскрыл перед Венном дверцу машины и сел за руль.
   - Отлично, - кивнул Венн, когда перед ними раздвинулись двери гаража. - Вперёд Рыжий. Дорогу помнишь? На проспект Отцов-Основателей.
   - Да, мой господин, на проспект Отцов-Основателей.
   Как Гаор и предполагал, работа была как в первые месяцы у Фрегора. Он возил Венна на какие-то встречи. Но, в отличие от Фрегора, с собой его Венн не брал и никого в машину не подсаживал, а сам выходил, и Гаор даже не успевал заметить, в какую машину тот сел или в какую дверь вошёл. Венн вдруг просто исчезал, а потом так же неожиданно, как из-под земли, возникал.
   А время шло, и, наконец, прозвучало неизбежное:
   - В Дом-на-Холме.
   - Да, мой господин, - ответил Гаор, бросая машину в левый разворот. - В Дом-на-Холме.
   Вот и всё. Он искоса посмотрел на часы. Без четверти двенадцать. На дорогу, если не нарушать правила, десять долей без мгновений, ну, ещё пять на внутренние коридоры, и... всё. Он же помнит, как он лежал на полу, и два тихушника договаривались над ним о его аренде. Срок истекает в двенадцать ноль-ноль. Вот и всё. Сено хвали в стогу, а хозяина, даже временного, в гробу.
   Вот и Дом-на-Холме. Гаор привычно въехал в огромный, заставленный пустыми машинами гараж, и Венн указал ему на место. Другое. "Видно, у каждого тихушника, - догадался Гаор, - здесь своё". Идя за Венном к внутренним дверям, Гаор увидел знакомый лимузин. Значит, Фрегор уже здесь. Кто же его привёз? Механик? Или сам за руль сел? Ну, неважно. Открывается дверь номер три, через неё он и за Фрегором входил, а на допрос его через пятую вводили. Пустой, залитый белым светом коридор со светло-серыми глухими стенами, серая, заглушающая шаги дорожка под ногами, белые без номеров и табличек двери. Ну, как и везде. Свои и так всё знают, а чужих... чужих ведут в надетых на голову мешках. И никто не заблудится.
   Венн толкнул очередную безымянную дверь и радостно воскликнул:
   - Привет!
   Гаор вслед за ним вошёл в уже знакомую почти точную копию кабинета в "Орлином Гнезде", и тяжёлая бархатная тёмно-бордовая портьера с шелестом опустилась, скрывая вход.
   - О! Привет, друг, - обрадовался Фрегор, отбрасывая в сторону глянцевый блестящий журнал.
   Гаор остался стоять у двери, пока друзья-тихушники, его хозяева, приветственно шлёпали друг друга по плечам. Как, скажи, год не виделись или в бою побывали.
   - Двенадцать ноль-ноль, - Венн выразительно посмотрел на большие напольные часы.
   - Да, ты как всегда точен. - Фрегор будто только что заметил Гаора. - Рыжий!
   - Да, хозяин, - откликнулся Гаор.
   - Иди сюда.
   И когда он подошёл, оглядел его с радостным изумлением.
   - Однако, Венн, да он и в самом деле как новенький. И что, отладил он тебе твою машину?
   - Конечно. Мастерство, - Венн подмигнул, - не пропьёшь.
   - Отлично. Рыжий, я забираю тебя. Называешь его теперь только господином. Ты понял?
   - Да, хозяин.
   - Держи, - Венн достал бумажник и отсчитал Фрегору семь сотенных купюр.
   - Да, конечно, - Фрегор несколько смущённо взял деньги. - Знаешь, давай поедем отпразднуем, что всё так хорошо закончилось. Плюнь ты на эти бумажки. Потом отчитаешься.
   - Идёт, - согласился Венн.
   - Но я угощаю! - капризно, будто с ним спорили, заявил Фрегор. - Поехали! Рыжий, за мной!
   - Да, хозяин, - Гаор перешёл за спину Фрегора.
   К его удивлению, они вышли через ту же дверь, и в гараж шли по тому же коридору. Интересно, так что, за каждой портьерой дверь в другой коридор или лифт? С ума сойти. А поэтажные планы здесь существуют? Или... стоп, журналюга - привычно остановил он себя, выруливая на подъездную аллею.
   - В "Парадиз", - распорядился Фрегор и поднял отделявшее заднее сиденье лимузина стекло.
   - Да, хозяин, в "Парадиз", - ответил Гаор.
   Стекло звуков сзади не пропускало, но Гаор не был уверен, что оно так же действует и в обратном направлении. Если можно сделать одностороннюю проницаемость для света, почему нельзя сделать такую же для звука? Вполне можно. А значит, лучше поберечься.
   "Парадиз", "Лагуна" - лучшая рыбная кухня Аргата, "Затон" - лучшие вина в Аргате, "Розочка"... маршрут накатан. Друзья отрывались на полную катушку. Но из "Розочки" Фрегор вышел уже один и, пьяно плюхнувшись на заднее сиденье, потребовал:
   - Гони по кольцу, Рыжий. Мне надо проветриться.
   "А мне пожрать", - мрачно подумал Гаор. Время к полночи, вернее за полночь, а его за весь день ни один хозяин не удосужился покормить. Полулёжа на заднем сиденье, Фрегор что-то напевал, перемежая пение маловразумительной из-за безадресности руганью. И вдруг заговорил вполне трезво:
   - Так, Рыжий, вот что. Мне разговоры всякие, что и как там было, не нужны. Ты что у Венна делал?
   - Работал в гараже, хозяин, - настороженно ответил Гаор.
   - И сколько там машин?
   - Три, хозяин. И два мотоцикла.
   - Он всё ещё в эти игрушки играет? - удивился Фрегор. - Ладно, маловато, но сойдёт. В пробные поездки он тебя брал?
   - Да, хозяин.
   - А это уже лучше. Запомни, Рыжий. Ты всё это время был в аренде. Больше ничего не знаешь. Я, как приехал тогда, сразу тебя ему отдал, и он тебя увёз. Понял?
   - Да, хозяин.
   Гаора такой вариант больше чем устраивал. Но вот зачем это Фрегору? Он-то что скрывает? Но следующей фразой всё разъяснилось.
   - А то ты ляпнешь сдуру, что на допросе был, сразу до моих сволочей дойдёт, что у меня неприятности. Пусть думают, что я в силе по-прежнему. Понял, Рыжий?
   - Да, хозяин.
   - То-то. И помни, Рыжий, ты мой. И всегда будешь моим. Только моим. Всегда! - Фрегор злорадно рассмеялся и скомандовал. - Гони домой, Рыжий. И на пределе!
   - Да, хозяин, на пределе.
   Интересно, а гоночная у Венна такую же скорость даёт? Жалко, не попробовал её в работе. Приказ Фрегора настолько обрадовал Гаора: ведь, в самом деле, все мишени одним залпом накрываются - что он даже голода уже такого не ощущал. Мощная машина, дорога мокрая, но не скользкая, и скорость на пределе - это ж... как это говорили, а! вспомнил, в кайф. Говорят, от алеманов к нам словцо залетело, ну и хрен с ними, алеманами, а слово к месту, в кайф ему такая езда! Он даже не стал разворачиваться, а как ехал по кольцу, так и продолжил, только скорость прибавил. Интересно, Венн на своей гоночной по тем дорогам, как и на мотоцикле, гоняет? Или всё-таки на автодроме?
   Гаор сам удивился, насколько быстро он пролетел по кольцу, а ещё больше тому, что не пропустил нужный поворот.
   Серая коробка блокпоста, голый, одновременно просвечивающий и сумрачный лес... а ведь он помнит! В самом деле, не головой, а руками, сжимающими руль, помнит! Так что... прав ведь Венн, вот так руками он и на ту квартиру, и в посёлок до нужного дома доедет. Интересно получается.
   А вон и знакомые ворота раскрываются перед машиной, и охранник с автоматом, вытянувшись в струнку, берёт под козырёк. Гаор, плавно снижая скорость, подрулил к парадному крыльцу и остановил лимузин.
   - Аг-ха-а, - протяжно вздохнул, просыпаясь, Фрегор. - Приехали, что ли?
   - Да, хозяин.
   - Ладно, - Фрегор с подвывом зевнул и завозился, собираясь вылезать. - Отдыхай, Рыжий. Завтра... нет, лучше проверишь все мои машины, а то я этому механику не верю. Всё запомнил, что я сказал?
   - Да, хозяин.
   От повторения приказа Гаор воздержался, но Фрегор удовлетворился произнесённой формулой повиновения, зевнул ещё раз и вылез из лимузина. Не дожидаясь, пока он войдёт в дом, Гаор развернулся и поехал в гараж.
   Ночной механик не выразил ни малейшего удивления при его появлении. То ли не узнал, то ли... а хрен с ними со всеми. Гаору смертельно хотелось сразу и есть, и спать. Но поскольку жратвы не предвиделось, то надо идти ложиться, чтоб... что не доем, то досплю - старая мудрость.
   Сдав машину, Гаор пошёл в рабскую казарму. Внизу было уже тихо и пусто. И всё как раньше. Будто и не было у него этих двух недель, когда он... а ведь и впрямь по самому краю у "печки" прошёл, ещё бы чуть-чуть и всё, кранты и полный амбец.
   Гаор вошёл в свою, да, свою спальню, наполненную синим ночным светом, храпом и сопением множества мужчин. Прошёл к своей аккуратно, но не им, как он сразу заметил, застеленной кровати и стал раздеваться.
   - Рыжий, ты? - спросил сонный и чуть-чуть удивлённый голос Старшего.
   - Да, я, - ответил Гаор, вешая в шкаф свою кожаную куртку.
   Сопение и храп мгновенно затихли. Неужели и впрямь все только притворялись? - успел удивиться Гаор. Потому что бесшумно вскочивший на ноги Зимняк молча сгрёб его в объятия.
   - Живой, чёрт рыжий! - услышал Гаор обжёгший ему ухо шёпот.
   - Ага, - выдохнул он, сжимая Зимняка в ответном объятии.
   - И где тебя носило? - почти естественно зевнул Старший.
   - В аренде был, - ответил Гаор, отпуская Зимняка.
   - Давай, - Старший снова зевнул, уже непритворно, - мотай в душ и ложись. Поздно уже.
   Гаор почувствовал, как к глазам подступают слёзы, и, скрывая их, завозился, собирая всё необходимое для душа, снимая и вешая в шкаф выездные брюки. Ботинки тоже в шкаф, шлёпки, ага, вот они. До душа он и в белье дойдёт, а обратно... полотенцем обмотается, да и спит эта сволочь наверное. Спальня тихо шумела быстрым от койки к койке шёпотом. Под этот шёпот Гаор собрался и пошёл к выходу. Уже у самых дверей его нагнал Весенник, быстро обнял и убежал обратно. Гаор быстро прошёл, почти пробежал по коридору в душевую, чувствуя, как лицо ему заливают слёзы. Надо же...
   В душевой пусто, пахнет мылом... как всегда. Ну да, все, кто в дневной, уже легли. Он быстро снял и придирчиво осмотрел своё бельё, особенно подштанники - вдруг опять закровило - и уже спокойно засунул его в грязное и занял ближайшую пустую кабинку, врубив воду на полную мощность, чтобы смыть неудержимые слёзы.
   Надо же... да... да его из тех фронтовых разведвылазок так свои не встречали. Только... только Жук тогда на вокзале, когда им разрешили выйти из строя и обняться с родными, потом опять построили и повели в Храм на благодарственный молебен, да, тогда, он так же обнимался с Жуком, единственным, кто его встречал. Он и не ждал, думал, не к кому будет подойти, останется в строю, ведь не генерал же, и не Братец его приедут на вокзал, как же, жди, а тут... бегали ещё какие-то девки с цветами, одна всё пыталась влезть между ним и Жуком, чтобы всучить ему свой грёбаный букетик-метёлку, и он шуганул её шёпотом, но по-армейски, и только сигнал на построение разорвал их объятия. Жук ещё был в парадном студенческом мундире. Вьюн попытался было проехаться насчёт тыловых крыс-очкариков, и он заткнул его ударом по морде, придравшись к съехавшей слишком набок фуражке. Да, их перед самым Аргатом заставили переодеться в новенькое парадное обмундирование, а старое фронтовое сдать, чтобы будто не с фронта, а на парад. А после Храма отвели в казармы, и Жука он увидел уже только демобилизовавшись вчистую. Жук... "Жук, прости меня, если можешь, прости, друг, поймал меня тихушник чёртов, не нашёл я ловушки, думал только микрофон этот чёртов, а он... прости меня... прости, пусть тебе у Огня тепло и светло будет, чист ты, перед людьми и Огнём чист, а я... меня теперь Коцит ждёт". Коцит - ледяное поле наказаний за Огнём, туда Огонь отправляет предателей, палачей, клятвопреступников, отце- и братоубийц, на вечные безысходные муки...
   Гаор выключил воду и протёр мокрыми ладонями лицо. Ну, всё, хватит реветь и скулить. Здесь тебя за человека пока считают. Вот и будь человеком. И давай в темпе, до подъёма совсем ничего осталось.
   Когда он вернулся в спальню, уже никто головы не поднял и голоса не подал. Ну, вернулся, ну, живой, всем-то на работу с утра, а если сволочь какая заметит и донесёт, то всем солоно придётся, не положена дружба рабам, а уж третьей-то спальне... Мажордому, сволочуге голозадой, только дай зацепку, он же из тебя тогда все жилы вымотает. Гаор быстро повесил и расправил полотенце, разобрал постель и лёг. Всё, теперь... додумать он не успел, проваливаясь в голодную черноту сна.
   С утра и за завтраком тоже никто и никак, разве только каши ему на ложку больше обычного положили, и хлеба ломти чуть потолще, чем остальным. Вставая из-за стола, Гаор взглядом нашёл Старшую по кухне и молчаливым кивком поблагодарил её за заботу и внимание. Она ответила быстрой улыбкой. В общей толпе Гаор пошёл было в спальню переодеться для работы в гараже, но его окликнул Мажордом:
   - Дамхарец! Иди сюда!
   Выругавшись шёпотом сквозь зубы, Гаор пошёл на зов.
   Мажордом придирчиво оглядел его.
   - Ты где был?
   - В аренде, - спокойно ответил Гаор.
   - Две недели?! - взвизгнул Мажордом.
   Вокруг сновали по своим делам, чутко и внимательно прислушиваясь. Гаор подчёркнуто спокойно пожал плечами:
   - На сколько сдали.
   - И что ты там делал?
   - В гараже работал.
   - А где был Фрегор?
   - Не знаю.
   - Как это не знаешь?! - заорал Мажордом. - Ты телохранитель и не знаешь, где твой хозяин?!
   - Я раб-телохранитель, - поправил Мажордома Гаор, - мне Фрегор ничего не сказал. А тебе интересно, так пойди и сам спроси, - и усмехнулся. - А я ещё жить хочу.
   Рядом кто-то хихикнул. Мажордом резко обернулся, и коридор сразу опустел.
   - Не нарывайся, Дамхарец, - прошипел Мажордом.
   - На что? - начал злиться Гаор.
   У него работы в гараже выше головы, а тут этот придурок остроносый лезет.
   - На что я могу нарваться, Мажордом? Чем ты меня испугаешь?
   - Да я...
   - Что ты? Своё отродье вместо меня за руль посадишь?
   Такого удара Мажордом не ожидал, растерялся и замолчал. Обойдя его, Гаор вбежал в уже опустевшую спальню и стал переодеваться для работы в гараже. Вот чёрт, из-за этой сволочи он опоздает, подставит парней.
   Но он успел догнать их, и в гараж они вошли все вместе. Механик как всегда ни словом, ни движением не высказался ни по поводу его двухнедельного отсутствия, ни по поводу его появления. И что ему делать, тоже не сказал. То ли знал о распоряжении Фрегора, то ли не считал Гаора подчинённым и не хотел вмешиваться. Но Гаору было уже ни до чего. Лимузин, "коробочка", разъезжая легковушка... головы не поднять и спины не разогнуть. И шило в хозяйской заднице в любую долю проснуться может. Так что давай, крутись и поворачивайся.
   Время до обеда прошло быстро и неожиданно спокойно. Никто его не дёргал, Летняк и Весенник помогали чётко, ни о чём не спрашивая, как, скажи, ничего не было. А может... Может, и впрямь ему, как говорил тот Старший, с просвечивающим из-под короткой редкой чёлки кружком клейма и офицерской, как он сейчас, вспоминая, понимает, выправкой и привычно командными интонациями: "Что раньше было, забудь как не было", - забыть как не было. Не было допроса, камеры, той девчонки и пацана-спецуры, не было их. Ни Резаного, ни Шестого. И Младшего, и Новенького не было. И той квартиры с окном-обманкой, где он отвалялся три положенных любому рабу на лёжку по болезни дня, не было. И не четыре дня, а две полных недели он жил в комнатушке под лестницей в загородном доме, возился в гараже с тремя машинами и двумя мотоциклами, ездил в пробные поездки, сопровождал временного хозяина в его сумасшедших гонках по бездорожью, а вечером решал задачи по физике и математике для девчонки-двоечницы, племянницы... чьей? Кем приходится Ларга Венну? Экономка? Домоправительница? Не жена - это точно. И не мать его бастарда тоже точно. "А не всё ли тебе равно?" - спросил сам себя Гаор, аккуратно подтягивая удерживающую колесо гайку. И тут же ответил. Нет, не всё равно. Чтобы не ошибиться в слове, надо всё продумать, чтобы даже случайно не выскочила правда. Чтобы хорошо врать, нужна хорошая память. Древняя мудрость. И правильная.
   На обед он шёл, уже приняв решение. Забыть как не было. Правда... правда, это значит, забыть и Жука. Забыть, как простить? А вот это хрен вам! Не прощу! И что? Не забудешь? Чёрт, не так, так этак...
   Ни за столом, ни в курилке, куда он опять вместе со всеми зашёл выкурить дозволенную сигарету, никаких расспросов не было.
   - Живой, паря?
   - Живой.
   - Ну и ладно.
   И всё. И он, обводя взглядом привычно хмурые лица, обмениваясь молчаливыми улыбками со знакомыми, никого ни о чём не спросил. Что тут было, как было, почему кого-то нет, а какие-то лица новые... Живой так живи. И дай жить другим. И не лезь, когда не зовут и куда не просят.
   И после обеда та же молчаливая слаженная работа. Но через полтора периода Весенник будто случайно оказался рядом и шёпотом спросил:
   - Сегодня не уходишь?
   Гаор даже не сразу понял, о чём речь, а, поняв, мотнул головой.
   - Про тренировку не говорили.
   - Тогда не спеши.
   И тут же отошёл. Гараж-то большой, работы на всех хватает.
   Гаор досадливо прикусил губу. Чёрт, как же он об этом не подумал?! Ладно, основное сделано, значит... значит, проверим, погоняем моторы на холостом ходу, послушаем, там подкрутим, тут протрём, вымоем, вычистим... да мало ли что можно придумать, чтобы как Плешак говорил "хитрым мерином работать, чтоб и подхлестнуть не за что, и дыханию нетрудно". Они не свободные, им нельзя всё сделать и сесть, или, скажем, в домино кона два сгонять, или выйти покурить и потрепаться, рабу за работой головы поднимать не должно. Ну, и не будем.
   Как решил, так и сделал. Вместе со всеми доработал до конца, сдал готовые машины механику, вернее, тот подошёл и молча постоял, наблюдая за ним, ни о чём не спрашивая и ничего не приказывая. И Гаор так же молча продемонстрировал ему готовность всех трёх машин к выезду. Механик кивнул и отошёл к другим рабам, такими же молчаливыми кивками отпуская их на отдых.
   Гаор уже был у дверей, когда щёлкнул селектор и голос Фрегора капризно позвал.
   - Рыжий!
   Беззвучно выругавшись, Гаор бросился к селектору и нажал кнопку обратной связи.
   - Рыжий здесь, хозяин.
   - Ко мне! - рявкнула коробка. - Бегом! Как есть!
   - Да, хозяин! - ответно гаркнул Гаор. - Бегом как есть!
   Как есть - это в гаражном комбинезоне и грубых ботинках. Раньше он в господских комнатах появлялся только в выездном, но приказ... чтоб ему, капризуле пакостному... Жрать хочется, полный день отпахал, а у хозяина причуды начались! Беззвучно ругаясь и посылая хозяина вместе с его шилом далеко и надолго, Гаор вбежал в дом, пробежал под удивлёнными взглядами встречных лакеев и горничных к нужной двери и вошёл в хозяйскую гостиную.
   - Рыжий здесь, хозяин!
   Музыка, приятный полумрак, на столике перед диваном выпивка и закуска, а на диване Фрегор. Голый, с двумя голыми, сразу даже не разберёшь девчонки или мальчишки, потому что лежат на животах, выставив маленькие упругие ягодицы. Фрегор сел и удивлённо, будто не узнавая, уставился на Гаора. "Забыл, зачем звал, что ли?" - досадливо подумал Гаор, сохраняя уставную стойку и невозмутимое выражение.
   - Ты, Рыжий... - Фрегор задумчиво облизал губы.
   За его спиной один из лежащих поднял голову, взмахом головы откидывая на спину распущенные чёрные прямые волосы. "Девка", - понял Гаор. А вторая... да, тоже. Ну а он-то тут зачем? Какая и кому помощь и защита от него требуется?
   Обе девчонки, лет по пятнадцати, не больше, жадно следили за ним, призывно приоткрыв и оттопырив губы. "Вот шлюхи", - беззлобно подумал Гаор, ожидая хозяйского приказа.
   - Да, - наконец вспомнил Фрегор, - ты у Рарга был?
   - Нет, хозяин, - сразу насторожился Гаор.
   - Почему? - удивился Фрегор.
   - Не получил приказа, хозяин, - изобразил тупого служаку Гаор.
   - Да! - обрадовался Фрегор. - Главное субординация, Рыжий! Дисциплина и субординация! Каждый на своём месте!
   "Сказал бы я тебе, где твоё место", - мысленно вздохнул Гаор, ожидая нового приказа. Фрегор долей пять ругал не понимающих смысла субординации и дисциплины, рассеянно поглаживая при этом ягодицу одной из девчонок.
   - Так, Рыжий, - тон Фрегора стал деловым. - Машины проверил?
   - Да, хозяин! - гаркнул по-уставному Гаор.
   - Хорошо, хвалю!
   - Спасибо, хозяин.
   Найти в голосе Гаора хотя бы намёк на искренность благодарности было невозможно, но Фрегор никогда не вдавался в такие тонкости и нюансы. Гаор подумал, что с Венном такое бы не прошло, тот чёрт въедливый и к мелочам внимательный.
   - Завтра... хорошо, так... завтра легковую к десяти.
   - Да, хозяин, легковую к десяти, - гаркнул Гаор, понимая, что время ужина безвозвратно уходит, а значит, ему опять ложиться спать голодным.
   - А потом на тренировку. Я велел Раргу поработать с тобой.
   - Да, хозяин, потом на тренировку.
   - Всё! - решительно приказал Фрегор, - ступай.
   - Да, хозяин, - выдохнул Гаор, вылетая за дверь.
   А то если у хозяина шило проснётся, то не только ужина, но и сна не достанется.
   И действительно: как ни спешил, а когда он влетел в казарму, из дверей столовой навстречу ему валил поужинавший народ. Гаор уже шагом - опоздал так опоздал, чего уж тут - вошёл в спальню. Чёрт, есть хочется... до головокружения. Покурить, что ли? Вроде у него оставалось.
   Он вешал в шкаф комбинезон, когда за его спиной тоненький голосок сказал:
   - А тебя Старшая по кухне зовёт.
   Гаор резко обернулся и увидел мальчишку. Черноволосого, остроносого, с синим кружком на розовом от ещё не прошедшего воспаления лбу, в распахнутый до середины груди ворот тёмно-серой расхожей рубашки виден детский ошейник. Глядя на Гаора прямо, но опасливо, мальчишка зачастил:
   - А ещё Медицина тебе велела к ней зайти. А я Вьюнок, меня тебе служить приставили, потому как ты хоть и купленный, а личный, и тебе прислуга и услада положена.
   Прислуга, услада... Гаор перевёл дыхание, чтобы не сорваться на безвинного, если по большому счёту, мальца, и сказал:
   - К Медицине я после Старшей зайду. Спасибо, что сказал, а в остальном брысь и чтоб я тебя не видел. Я не безрукий и ни прислуга, ни услада твоя мне на хрен не нужны. Понял?
   - Ага, - кивнул Вьюнок. - А что постирать ты мне дашь, или я сам из шкафа возьму?
   - Сгинь! - рявкнул Гаор так, что вздрогнули соседи по спальне, вроде бы занятые своими делами, а Вьюнок вылетел в коридор.
   Гаор выругался ему вслед длинным капральским загибом, переобулся и побежал в столовую. Раз Старшая по кухне зовёт, то опаздывать никак нельзя.
   Дверь столовой была закрыта, и Гаор аккуратно постучал. Одна из девчонок-подавальщиц приоткрыла дверь и впустила его. Оказалось, надо проверить и наладить большую электропечь. Почему позвали его, а не кого-то из электриков, которых в "Орлином Гнезде" была большая бригада и парни всё толковые и знающие, Гаор понял, только обнаружив рядом с собой тарелку с бутербродами и кружку с горячим сладким чаем, которые ему незаметно подставили под левую руку, чтобы он мог есть и работать одновременно. Поломка была пустяковой. У него даже зашевелилась мысль, что её нарочно сделали, чтобы покормить его в обход и нарушение всех правил. Закончив работу и опустошив тарелку и кружку, Гаор громко сказал, что всё в порядке.
   - Иди отдыхай, - кивнула ему Старшая.
   Гаор молча поклонился ей и вышел.
   Теперь в амбулаторию. Стукнув костяшками пальцев по косяку двери, Гаор вошёл. Первушка в своём неизменном белом подкрахмаленном халате кивнула ему.
   - Вернулся, значит. Давай, раздевайся, посмотрю тебя.
   - И что думаешь найти? - спросил Гаор, складывая рубашку на табурет.
   - Всё снимай. А найти... - она пренебрежительно повела плечом, - ты в аренде был, мог и вшей, и чесотку подцепить. Да мало что. Это у нас за порядком следят, а там-то... мылся часто?
   - Каждый вечер, - честно ответил Гаор, твёрдо держась версии, что обе недели провёл в доме Венна.
   - Ври больше, - фыркнула Первушка, осматривая и ощупывая его.
   - Это ты с чего взяла, что я вру? - спокойно поинтересовался Гаор.
   - Тебя током били, и сильно, - так же спокойно ответила Первушка, - вон ожогов сколько. После такого ты с неделю должен был в лёжку валяться, и ни пить, ни мыться тебе не давали. А то бы, - она усмехнулась, - не вернулся.
   Такого Гаор не ждал и растерялся. А Первушка, насмешливо улыбаясь, продолжила:
   - Ну, Дамхарец, так что с тобой там, в аренде твоей, ещё делали? Или ты не придумал, что врать? Фрегор знает, что ты под током побывал?
   Гаор пожал плечами.
   - Он меня ни о чём не спрашивал, - осторожно ответил он.
   Первушка кивнула.
   - Ну ладно, это, может, и сошло. А ещё что было? Остригли тебя чего?
   Гаор угрюмо молчал. Первушка понимающе кивнула.
   - Руки покажи. С руками у тебя что?
   И сама, не дожидаясь его ответа, взяла его за правую руку, осмотрела уже почти нормальную по цвету и размеру кисть, провела пальцем по оставшейся на запястье борозде. Потом так же осмотрела левую.
   - Сколько в наручниках был? Неделю? Две? За что?
   - Не твоё дело, - разжал Гаор губы.
   - Руки спереди или сзади сковали? Ну-ка, давай я плечи тебе посмотрю.
   Она сильно, со знанием дела ощупала ему плечи.
   - Не выворачивали. Уже хорошо. Ещё где у тебя что лечено да не залечено? Ну же, Дамхарец, чего молчишь?
   Гаор вздохнул и твёрдо посмотрел ей в глаза.
   - Помнишь, ты сама сказала мне: не лезь, целее будешь. Помнишь? Ну, так я тебе сейчас это же скажу. Не лезь.
   Первушка ответила ему таким же твёрдым взглядом.
   - По краю ходишь, Дамхарец. Я всякого повидала. Не категорией, жизнью рискуешь. Думаешь, твой тебя защитит? Он сам... похоже, вот-вот...
   Она оборвала фразу, но Гаор ни о чём её не спросил. Они постояли, молча глядя друг на друга.
   - Ладно, - тряхнула головой Первушка. - Сейчас, смажу тебе. Чтоб заживало быстрее. А Вьюнка ты не гони. Его Сам к тебе приставил. Вместо Снежки твоей.
   - Обойдусь без прислуги, - нехотя сказал Гаор.
   - Обходись, - кивнула Первушка, смазывая ему ожоги на груди и животе серой мгновенно впитывавшейся мазью. - Только сначала подумай, стоит ли из-за Вьюнка тебе с Самим сцепляться.
   Гаор понимал, что она права, но упрямо повторил.
   - Обойдусь.
   Первушка убрала тюбик в шкафчик с лекарствами и достала склянку с уже знакомой ему микстурой.
   - Вот, выпей, чтоб спал и других криком не будил.
   - А что? - Гаор взял у неё мензурку. - Кричал я?
   - А было из-за чего? - ответила ему ехидным вопросом Первушка. - Пей давай.
   Он послушно выпил горькую, но странно-приятную жидкость и стал одеваться.
   - Ну, так где у тебя ещё что? - спросила Первушка, когда он уже застёгивал рубашку.
   - Нигде, - буркнул Гаор. - Всё, спасибо, я пошёл. Мне ещё форму гладить.
   - Чего-то ты прячешь, - задумчиво сказала Первушка, - что-то у тебя там ещё было. Ладно, не хочешь говорить не надо. Я всё равно найду.
   - Где? - не выдержал Гаор. - В задницу ко мне залезешь, что ли?!
   - Ах, вот оно что! - даже ахнула Первушка. - Так тебя оприходовать хотели, а ты не дался, дурак лохматый. За это и в наручники, и под ток угодил. Ну, дурак, ну, дикарь, чего вы все так боитесь этого, обычное же дело.
   - Заткнись! - крикнул шёпотом Гаор, чувствуя, что теряет самообладание.
   Она усмехнулась и повторила уже другим, по-настоящему участливым тоном.
   - Ну, дурак, ну, дикарь. Ладно, иди. Всё понятно с тобой.
   Гаор вышел, из последних сил удержавшись от хлопка дверью. Вот сволочь-баба, ведь размотала его. Теперь пойдёт звон. И что тогда?
   А... стоп, она что сказала? Что его хотели оприходовать, а он не дался. Всё, вот этого и держаться. Не дался, не взяли его.
   Большинство, пока он был у Первушки, уже управилось со всеми делами и укладывалось спать: никаких других радостей купленным рабам в "Орлином Гнезде" не полагалось.
   Гаор собрал свою выездную форму и пошёл в ремонтную чиститься и гладиться. И тут же, как из-под пола, вынырнул Вьюнок и пристроился рядом. Молча и очень внимательно он следил, как Гаор гладил брюки, чистил куртку и драил ботинки. И только в самом конце спросил уважительным шёпотом:
   - Это ты каждый раз так?
   Гаор покосился на него, вздохнул и нехотя, но не зло буркнул:
   - Форму в порядке держать надо.
   - Ага, - кивнул Вьюнок. И попросил: - Научишь меня?
   От просьбы научить Гаор никогда не отмахивался, помня, как его самого учили и спасали этой учёбой.
   - Ладно. Тащи своё.
   Вьюнок удивлённо засмеялся.
   - А во, моё на мне.
   Гаор досадливо выругался.
   - Грязное не гладят.
   - А твоё?
   - Моё я сам делаю, - отрезал Гаор и выключил утюг. - Всё, малец, отбой сейчас. Дуй к себе.
   - А... а Сам сказал, чтоб я с тобой спал, - робко сказал Вьюнок.
   - Меня не было, ты где спал?
   - А с кем положат, - вздохнул Вьюнок. И попросил: - Ты только не щипайся, ладно? Так-то я уже умею, а когда щиплются, у меня не получается.
   Такого Гаор не ждал и что тут ему делать не мог придумать. Как-то всё сразу обрушилось на него. И Снежка была своей, а этот... востроносый... Вьюнок, закинув голову, смотрел на него одновременно и настороженно, и доверчиво.
   Гаор снова выругался. Вот чёрт, прижали его опять, а сцепляться с Мажордомом из-за мальца глупо, ведь эта сволочь так повернёт, что он, дескать, умелого себе требует, и ославит его. Придётся... придётся как со Снежкой.
   - Чёрт с тобой.
   Вьюнок робко улыбнулся ему и зачастил:
   - Я всё-всё буду делать. Я и ртом, и руками уже умею...
   - Заткнись, - оборвал его излияния Гаор. - Вот и будешь делать, что я скажу. А без команды трепыхнёшься, выкину и не пущу больше.
   Свет в спальне ещё дневной, но большинство уже лежало. Появление Вьюнка, семенившего за Гаором, никого не удивило и не возмутило. То ли все уже всё знали, то ли дело было вполне обычным... Хотя нет, это для первой спальни норма, а здесь... Гаор не додумал, обнаружив, что на спинке его кровати висит ещё одно полотенце, а в тумбочке ещё одно мыло в мыльнице и мочалка. Однако...
   - Всё своё принёс? - строгим шёпотом спросил он Вьюнка.
   - Ага, - кивнул тот. - А мне больше и не положено.
   Гаор кивнул и, собрав своё, пошёл в душ. Вьюнок так же молча схватил своё и побежал следом. И в раздевалке, и в душе он молча и старательно копировал все действия Гаора. Его послушание, а главное, молчание, позволили Гаору совсем успокоиться. Что ж, в каком полку служишь, по тому Уставу и живёшь. Противно, конечно, но всё же... малец-то совсем не виноват. И раз просит не щипаться... значит, солона наука эта. "А то ты этого на своей шкуре не прочувствовал?" - ехидно, но беззвучно спросил он сам себя, протирая шею под ошейником.
   Так же молча они вернулись в спальню, развесили на спинке кровати оба полотенца, Вьюнок снял и аккуратно сложил в шкаф - до вешалки ему не дотянуться - свою одежду. Гаор кивком одобрил и разобрал постель.
   - Ложимся спина к спине, - скомандовал он, - лапы распустишь, поколочу и выкину.
   - Ага, - удивлённо кивнул Вьюнок.
   И только они легли, как голос Мажордома из селекторной коробки приказал всем спать и Старший по спальне переключил свет с белого дневного на синий ночной. Спальня наполнилась храпом и сопением. Вьюнок заснул почти сразу, свернувшись клубком, но потом, видно, пригрелся, и вытянулся, прижимаясь к нему. Ощущение лежащего рядом вплотную чужого голого тела было неприятно, и сон у Гаора, несмотря на микстуру Первушки, был неровным. А малыш прижимался к нему всё сильнее, будто хотел столкнуть с кровати. Ему тоже что-то снилось, и, судя по тому, как мальчишка вздрагивал и всхлипывал, не шибко приятное.
   Хотя... чему тут удивляться: что такое учёба на "усладу", он теперь знает, и каково после этой учёбы - тоже. Но надо спать, завтра ему легковушку в десять, а потом на тренировку. Хреново. А никуда ты не денешься, и помни: могло быть и хуже. Успокоив себя этим, Гаор всё-таки заснул.
   А утром... утром обычная суета и суматоха. На болтавшегося под ногами Вьюнка никто не обращал внимания. А тот старательно бегал за Гаором, во всём подражая ему. Правда, в столовой сидел с остальными мальцами за отдельным маленьким столом. Гаор только сейчас заметил это, когда, войдя в столовую, вдруг обнаружил, что Вьюнка рядом нет, и оглянулся посмотреть, куда тот делся. Но после завтрака Вьюнок сразу опять оказался рядом с ним и спросил:
   - А сейчас чего?
   Гаор посмотрел на него сверху вниз и ответил достаточно дружелюбно:
   - Я пойду в гараж, подготовлю машину и повезу хозяина.
   - А куда?
   - Куда прикажет, - невесело улыбнулся Гаор.
   В спальне он сразу переоделся в выездное. Вьюнок стоял рядом и смотрел на него.
   - А мне на двор нельзя, - наконец вздохнул Вьюнок.
   И посмотрел на Гаора так, будто от него что зависело. Гаор сделал вид, что ничего не заметил, и ушёл вместе с остальными. Что Вьюнку без него делать... найдутся ему и учителя, и указчики.
   А там... там всё как обычно. Проверить машину, в десять впечатать её у подъезда западного крыла. По ступеням сбегает хозяин в штатском костюме и, плюхнувшись на заднее сиденье, приказывает:
   - В город!
   - Да, хозяин, в город.
   Будем надеяться, что конкретный адрес псих по дороге придумает.
   К облегчению и даже радости Гаора, в Дом-на-Холме не поехали. Так, пара ресторанов и приказ ехать домой. Гаор прикинул, что к обеду он вполне успевает, а там... период в гараже, период отдыха и тренировка. А что, даже неплохо, и если не вспоминать о Снежке и ещё одном своём неоплаченном долге, то... то хорошо. Фрегор сидел на заднем сиденье в достаточно мрачном молчании, но Гаору было на это глубоко плевать.
   И как накликал.
   - Рыжий, - вдруг позвал его Фрегор.
   - Да, хозяин, - откликнулся Гаор, со страхом ожидая приказа ехать куда-то ещё, что означало потерю обеда, ведь Старшая по кухне не будет опять что-то ломать, чтоб его накормить.
   - Почему жизнь такая сволочная?
   Гаор предпочёл промолчать. Но Фрегору был как всегда нужен не собеседник, а слушатель. И всю дорогу, почти до самых ворот "Орлиного Гнезда" Фрегор ругался, проклинал и угрожал. Хорошо, хоть маршрута не изменил. Высадив Фрегора у западного крыла, Гаор поехал в гараж. Сдал машину механику и побежал в казарму, догоняя остальных гаражных.
   Молчаливые улыбчивые кивки, мимоходом хлопок по плечу. И Гаор окончательно успокоился, поняв, что Вьюнка ему не то, что простили, а не винят его ни в чём за мальца. Значит, сделал он правильно, и надо этого и дальше держаться.
   В спальне к нему сразу подбежал Вьюнок.
   - Ты мне рубашку дай, я её на стирку снесу.
   Гаор быстро переоделся в расхожее, отдал Вьюнку белую рубашку и пошёл в столовую. И всё было бы хорошо, если б не одно: вылезая из машины, Фрегор ничего ему не сказал насчёт завтрашнего: по какому режиму работать придётся. Так что если псих о нём вдруг вспомнит и потребует к себе... то опять он рискует остаться без ужина или... да мало ли что тому в голову скакнёт. Вот уж действительно - шило в заднице!
   Но все эти мысли не помешали Гаору пообедать, выкурить вполне законную сигарету, переодеться в комбинезон и пойти в гараж.
   И период в гараже прошёл вполне нормально. И как всегда ему никто ничего не сказал, когда он, сложив и убрав инструменты, никого ни о чём не спрашивая, ушёл.
   В рабской казарме тихо и пустынно. Дневные на работе, ночные отсыпаются, обслуга занята своими делами. Гаор вошёл в спальню, разулся, снял и повесил в шкаф комбинезон и расхожие штаны и рубашку и уже снимал бельё, когда прибежал Вьюнок.
   - Ой, а ты чего?
   - Что велено, - беззлобно рыкнул он на мальца и объяснил. - Мне через период на тренировку, велено период отдыхать, а в одежде лежать нельзя. Понял? И отвали.
   - Ага, - кивнул Вьюнок и сгрёб его нижнюю рубашку и подштанники. - Ты это не наденешь уже, да? Бабам снести?
   Гаор молча лёг и закрыл глаза, не ответив и сделав вид, что засыпает. Пусть приучается, что когда основной приказ есть, то о мелочах уже сам догадываешься. Вьюнок, видно, понял и убежал. Сквозь, и в самом деле, наплывающий сон Гаор услышал его быстрый топоток и заснул окончательно, успев подумать, что в часах малец наверняка не разбирается и разбудить его вовремя не сообразит. Как бы не проспать, а то если ему Рарг за опоздание на тренировку ввалит, то кулак там ого-го, никакой дубинки не потребуется, чтобы насмерть уложить.
   Но проснулся он вовремя, сам и, главное, судя по мордашке сидящего на краю его кровати Вьюнка, во сне не кричал. Посмотрев на часы, Гаор потянулся, сцепив за головой сжатые кулаки, и сам себе шёпотом скомандовал:
   - Подъём!
   Рывком вскочив с кровати, он открыл шкаф, достал спортивный костюм, трусы, футболку, носки, кроссовки. Ты смотри, будто и впрямь ничего не было, как лежало всё, так и лежит. Кто же это был так уверен, что он вернётся? Или приказа убрать не было? Без приказа никто ничего делать не будет.
   На выходе из казармы его нагнал Вьюнок.
   - Я с тобой, да?
   - Нет, - бросил через плечо Гаор, выскакивая в коридор.
   Ему только мальца под ногами на тренировке не хватает! И так... который же из пяти Снежку убил? Не Рарг, вряд ли Рарг согласился насильничать напоказ, да ещё девчонок. Не по званию это ему. А в каком звании Рарг? Ладно, это побоку, пятёрка молодых - они могли, и не по приказу, а... чёрт, их же тем же "пойлом" могли накачать. Тогда... тогда, чёрт...
   Додумать он не успел, входя в спортивный зал. И опять. Всё как тогда. Пятеро парней в спортивных штанах и футболках и перед ними Рарг, что-то им говорит. И как всегда Гаор сам снял и бросил на скамейку у стены свою куртку и начал разминку. Ни Рарг, ни парни словно не заметили его.
   Привычные движения отзывались далёкой, но ощутимой болью где-то в глубине мышц. Гаор был уверен, что внешне это никак не проявлялось, но внезапно оказавшийся рядом Рарг властно бросил ему:
   - Стоп!
   И когда он выпрямился, спросил:
   - Давно не тренировался? Избили?
   Гаор угрюмо промолчал. Рарг кивнул, будто услышал ответ.
   - Где был?
   - В аренде, господин Рарг, - вздохнул Гаор.
   Новый кивок.
   - Руки покажи.
   Гаор молча вытянул вперёд руки со сжатыми кулаками.
   Быстрый взгляд на посветлевшие, но все ещё отличавшиеся по цвету от кистей вдавленные борозды "браслетов", и Рарг сам ощупал ему плечи.
   - Суставы не выворачивали?
   - Нет, господин Рарг, - честно ответил Гаор.
   - Сними футболку.
   Выругавшись про себя - ведь чёрт знает до чего этот гад въедливый сейчас докопается - Гаор выполнил приказ. Взгляд Рарга скользнул по его груди и животу, отмечая зажившие ссадины и ожоги.
   - Однако... - неопределённо протянул Рарг и вдруг совсем неожиданный вопрос. - Тебя что, на "мясо" сдавали?
   Гаор недоумённо уставился на Рарга, и тот снова кивнул.
   - Хотя нет, тогда бы ты на своих ногах не ушёл.
   Про что это он? И тут Гаор понял. Ну да, офицер-спецовик на том пикнике говорил про "мясо" для тренировок. Но Рарг откуда это знает? Или...
   - И сколько ты был в аренде?
   - Две недели, господин Рарг, - твёрдо ответил Гаор.
   - Столько ни одно "мясо" не выдержит, - покачал головой кто-то из парней.
   Как-то незаметно они подошли и теперь стояли вокруг, с интересом рассматривая Гаора. Странно - вдруг подумал Гаор - но после полугода совместных тренировок он так и не научился их различать и даже имён не знал.
   - Интересная аренда, - хмыкнул Рарг.
   Гаор промолчал. Но Рарг, похоже, не нуждался в его ответах. Он ещё раз тщательно и сильно прощупал ему суставы и кивнул.
   - Ладно, пошёл на тренажёры, восстанавливайся.
   И отвернулся.
   - Да, господин Рарг, - сказал ему в спину Гаор, - восстанавливаться на тренажёрах.
   Тренажёры в соседнем зале. Гаор забрал свою куртку и отправился выполнять приказ. И здесь за размеренными и тоже привычными движениями, а главное, в одиночестве, он стал быстро обдумывать случившееся. Итак, "браслеты" и ожоги от тока знают все, и своей арендой он никого не обманул. Но... но до пресс-камеры не додумались и вряд ли додумаются. Оттуда живыми не выходят - это тоже все знают. Ладно, Первушка его почти до конца размотала, но... но это ладно. Да, хотели, а он не дался, за это угодил под ток и в наручники. Для спальни этого, если кто и начнёт лезть и выспрашивать, хватит, а чересчур любопытным он сам укорот даст, на это его сил хватит. Теперь Рарг. Глазастый чёрт. Стоп... глазастый. Неужели... Знает про "мясо", знает приёмы, ведь на том пикнике его спецовики именно на рарговские приёмы пытались брать, и в училище он видел их тренировки, та же система. Рарг - спецовик?! Даже мысленно назвать Рарга спецурой он не смог: слишком велико было его уважение к нему и к его мастерству. Вот чёрт! А остальные парни? Демобилизованные спецовики? Или отчисленные из училища за... стоп, что делают с проштрафившимися спецовиками ты видел и даже сам поучаствовал, так что... но фронта парни не нюхали, так ведь и по возрасту они не проходят. Ты вспомни, сколько лет как война кончилась? Да, два года дембеля и пять - уже пять? - лет рабства, да, семь лет, тогда они совсем пацанами были, могли и не попасть. Сколько им? Девятнадцать? Двадцать? Нет, никак не попадали. А вот Рарг? Кем был на фронте Рарг? Сколько посёлков на его руках, нет, от его рук, так будет правильно, не кровь, а пепел на руках...
   - Отошёл?
   Гаор вздрогнул и едва не уронил себе на грудь штангу. Рядом стоял Рарг. Вот чёрт, как подошёл незаметно.
   - Опять по сторонам не смотришь, - сердито сказал Рарг. - Вставай.
   - Да, господин Рарг.
   Гаор положил штангу на стояк и сел на скамье тренажёра.
   - Пошёл на спарринг, - приказал Рарг и ушёл.
   Гаор, повторив ему в спину формулу подчинения, встал, быстро вернул тренажёр в исходное положение, сняв и засунув на место в стойку тяжёлые диски отягощения, накинул на мокрые от пота плечи и спину куртку и вернулся в основной зал. Парней не было, а посередине стоял Рарг уже с надетыми "лапами" и с ходу, Гаор едва успел войти, скомандовал:
   - Нападай!
   Такое бывало и раньше, и Гаор бегом преодолел разделявшее их расстояние, атакуя с движения без остановки и разведки. Рарг спокойно и чуть ли не скучающе парировал его удары, подставляя защищавшие ладони кожаные круглые "лапы".
   Наконец Рарг отступил на шаг и скрестил руки перед лицом. Гаор мгновенно так же отступил на шаг и повторил жест окончания схватки.
   - Неплохо, - кивнул Рарг. - Держишь злобу.
   - У меня нет на вас злобы, - вырвалось у Гаора. Спохватившись, он быстро добавил: - Господин Рарг.
   - Тогда почему до аренды не ходил? - Рарг усмехнулся. - А так?
   И вдруг неуловимо быстрым движением сорвал и откинул в сторону "лапы" и выкинул вперёд открытые ладони. Гаор увидел ожидаемую и всё равно неожиданную татуировку на правой ладони - открытый глаз. Видимо он не сдержал лицо мгновенной гримасой ненависти, потому что Рарг кивнул.
   - Ну, фронтовик, - произнёс он с мучительно знакомой оскорбительной интонацией, - трусишь, вонючка армейская?
   Гаор молча, уже с трудом сдерживая мгновенно нахлынувшую ненависть, шагнул вперёд.
   Рарг то уходил от ударов, то, подловив, сбивал с ног. Гаор вставал и снова кидался на него. А Рарг дразнил его, подначивал, осыпая руганью и насмешками. Гаор понимал, что его провоцируют, и старался удержаться, хотя чувствовал, как у него начинает дёргаться верхняя губа, а он знал за собой, что когда вот так дёргается, то значит, сейчас потеряет голову, а с Раргом этого нельзя. И... и зачем это Раргу? Зачем он спарринг делает боем?
   И снова жест прекращения боя. Гаор заставил себя отступить назад.
   - Выдержанный, - кивнул Рарг, оглядывая его разбитое, с распухающими губами и залитое кровью лицо. - А всё равно, настоящую злобу не показываешь. Не был ты "мясом". А к спецам счёт имеешь. Ну?
   - Да, - тяжело переводя дыхание, ответил Гаор. - Да, господин Рарг. Имею свой счёт.
   - За что?
   Гаор понимал, что теряет голову, что сейчас скажет непозволительное, невозможное, но уже помимо его воли его губы произносили:
   - За посёлки, за Кремня-Светоча, за Кису, за Серенгай...
   - Стой! - Рарг резко шагнул к нему. - Что про Серенгай знаешь? Отвечай!
   - А что господин получил за Серенгай? - Гаор уже не помнил себя. - Орден? Чин?
   И получил такой удар, что отлетел на несколько шагов и, упав, потерял сознание.
   И привёл его в чувство новый удар, носком кроссовки, тычком в рёбра. И голос:
   - Что ты знаешь про Серенгай?
   Гаор с трудом встал на четвереньки, помотал головой, приходя в сознание. Вот, значит, как. Не думал, не ждал он этого от Рарга.
   - Что ты знаешь про Серенгай? - жёстко повторил Рарг.
   - Господину лучше знать, - Гаор сплюнул наполнившую рот кровь и медленно, не так преодолевая боль, как готовясь к новым ударам, выпрямился.
   Теперь он стоял перед Раргом, заложив руки за спину и глядя куда-то поверх его головы. Рарг сжал кулак и... не ударил.
   - Что ты знаешь про Серенгай, - уже не спрашивая, повторил он с горькой интонацией.
   - Шестьсот восемьдесят два раненых, сто сорок три человека медбригада, врачи, сёстры, санитары, - заговорил Гаор, - кухонная команда и команда выздоравливающих. А сколько было спецовиков, господин Рарг? Взвода хватило? На всех? А потом огнемёты, четыре машины по шесть стволов. А сколько было залпов, господин Рарг? Четыре? Шесть? Чтоб всех к Огню и без следов?
   - Откуда знаешь? - глухо спросил Рарг.
   - Весь фронт знал, господин Рарг.
   Гаор уже не помнил себя, да и... чего ему терять и что, даже нет, кого теперь беречь? Вьюнка? Не пропадёт без него, пристроят мальца. А сам он конченый, так что... Хороший ты мужик, Рарг, мастер, но... ты сам начал этот разговор, так что получай.
   - Оттуда я свой счёт веду.
   - И сколько на твоём счету?
   - Сколько есть, все мои, - улыбнулся разбитыми губами Гаор.
   - А что операцию разрабатывал и приказ отдавал твой отец, тоже знаешь?
   Гаор улыбнулся уже насмешливо.
   - Не сыну судить отца, господин Рарг. Мне это ещё в училище объяснили. Я не отцеубийца, господин Рарг.
   - Чистеньким остаться хочешь?
   И Гаор в очередной раз сорвался.
   - Если он нелюдь, то я человек.
   Рарг озадаченно посмотрел на него.
   - Кто? Как ты его назвал?
   - Нелюдь, - повторил Гаор уже по-дуггурски.
   Слово это он придумал сам, дословно переведя с нашенского. Помедлив, Рарг кивнул:
   - Что ж, и так можно... А сколько наших там стрелять отказалось и их с теми рядом положили, тоже знаешь?
   - У Огня встретитесь, господин Рарг, - бесстрашно улыбнулся Гаор, - сами и разберётесь.
   - А что там у половины братья и родичи были, и он следил, чтоб каждый своих кончал, знаешь?
   Гаор на мгновение свёл брови и неожиданно для Рарга улыбнулся по-другому, уже не оскалом, а улыбкой.
   - Ну да, вы же ещё не под током были, вот, значит, когда яр-методика в ход пошла.
   Рарг нахмурился.
   - Заткнись, фронтовик, пока цел.
   - Да, господин Рарг, - спокойно ответил Гаор.
   Многое, если не всё, вставало на свои места. И ничего особо нового он не услышал, но... у каждого свой счёт, и ему по нему платить.
   Рарг внимательно и уже без злобы рассматривал его. Гаор спокойно встретил его взгляд.
   - Всё на сегодня, - спокойно сказал Рарг. - Завтра в это же время.
   - Да, господин Рарг, - так же спокойно ответил Гаор. - Завтра в это же время.
   Обычно Рарг поворачивался к нему спиной, обозначая этим конец тренировки, но сегодня Гаор до дверей чувствовал на своей спине его пристальный, но не тяжёлый взгляд.
   Выйдя на вторую половину, Гаор сразу столкнулся с Вьюнком.
   - Ты чего здесь? - удивился он.
   Вьюнок молча смотрел на него снизу вверх испуганными, полными слез глазами. И Гаор улыбнулся ему, ломая корку запёкшейся на губах крови.
   - Пошли вниз.
   - Ага, - выдохнул Вьюнок, робко беря его за руку.
   Лестница была пуста, и Гаор тихо и очень серьёзно, но не зло, сказал ему:
   - Я ж тебе велел не ходить. А если б заметили да велели бы мне тебя бить, тогда что?
   Вьюнок вздохнул.
   - Всё равно ты сильнее.
   Гаор снова усмехнулся.
   - Я раб, а он свободный, мы никогда на равных драться не будем.
   Вьюнок снова вздохнул и плотнее прижал свою ладошку к его руке, будто хотел пожать.
   Вместе они вошли в рабскую казарму, и только там Вьюнок отпустил его руку и пошёл не рядом, а следом. В спальне Гаор быстро разделся, мимоходом бросив Вьюнку, что кровь надо застирывать холодным и сразу, пока не запеклась, тщательно осмотрел куртку и штаны и, только убедившись, что нигде не запачкал, убрал в шкаф, снял футболку и трусы, надел прямо на голое тело расхожие штаны и рубашку и переобулся в шлёпки.
   - Давай я и постираю, и бабам остальное отнесу, - отважился предложить Вьюнок. - А ты к Медицине иди, а то заплывёт всё.
   И Гаор снова улыбнулся.
   - Давай.
   Всё ж таки с мальцом легче, чем с девчонкой.
   Первушка встретила его с насмешливым сочувствием.
   - Никак опять вразумили. Ну, раздевайся.
   Гаор спокойно разделся. Стоять голым перед чужими он давно привык. "Это Первушка чужая?" - мимолётно удивился он, подставляя себя её внимательным глазам и пальцам. Осмотр, промывание ссадин, ледяные примочки к синякам на лице, смазывание губ какой-то не слишком приятной на запах и вкус мазью.
   - Не облизывайся, - строго, но не приказывая, сказала Первушка.
   - Понял.
   - Всё-то ты понимаешь, да опять залетаешь. Упрямый ты, Дамхарец.
   - Мг, - кивнул Гаор.
   - Одевайся и посиди, пока впитается. На этот раз тебя за что?
   - За память, - улыбнулся Гаор.
   Первушка с интересом посмотрела на него.
   - Отбивали или освежали?
   - И то, и другое. Чтоб одно забыл, а другое вспомнил.
   Первушка кивнула.
   - И как?
   - Как я хочу, - уже серьёзно ответил Гаор. - Над своей памятью я сам хозяин.
   - Ты раб! - сердито сказала Первушка. - Ничему ты не хозяин, помни. Ты весь в хозяйской воле, весь, понял?!
   "Ээ, да у неё, похоже, свои заморочки", - весело подумал Гаор. И тут же сообразил. Ну да, это она о Милке, Милку-то она мать, а мать... мать и есть, с этим не поспоришь.
   - Всё, - Первушка решительно отобрала у него пакет с колотым льдом, которым он захолаживал наливающиеся на лице синяки. - Ступай.
   - Спасибо, - вполне искренне поблагодарил её, уходя, Гаор.
  
   И снова покатились один за другим дни. Фрегор будто забыл о нём, и Гаор почти блаженствовал, вернувшись к прежнему и весьма приятному распорядку: подъём, оправка, завтрак, гараж, обед, гараж, отдых, тренировка, отдых, ужин, личное время и отбой. И всё бы хорошо, если бы... Если бы решал он сам. А то вот скакнёт его хозяину-психу что в голову, и всё, кранты и амбец. Но... живи, пока живой - это он ещё на фронте усвоил. Убили кого рядом - посмотри, перешагни и дальше живи, а рабство - тот же фронт. Это тебе тоже ещё Седой объяснил. И наступила ночь, когда он, лёжа с закрытыми глазами, под многоголосое сопение и храп, ощущая прижимающееся к его боку маленькое горячее тельце Вьюнка, рискнул достать папку. Вдруг он забыл?! Но страх, мгновенно окативший его ледяной волною, оказался ложным. Он помнил. Всё, все листы, до буквы, до запятой, до каждой помарки. Писать он не рискнул, только перечитал, и в лист о Доме-на-Холме внёс то, что узнал о пресс-камере, методике допросов и системе внутренних лифтов и переходов, в лист об Ардинайлах слова Новенького, что Акхарайны не лучше, а в лист об училище спецвойск упоминание о Серенгае - оно здесь к месту - и как расправляются с проштрафившимися. И всё, хватит на сегодня. Он вложил листы в папку и завязал тесёмки. Вот так, сволочь генеральская, думал, если ты мои бумаги на утилизацию отправил, то победил? Хрен тебе, змеюга, волк бешеный! Я тебя ещё прищучу, я тебе твою яр-методику припомню.
  
   День за днём. И как всегда. Вечером, уже перед отбоем, вдруг ожил селектор в спальне, и ненавистно знакомым капризным голосом рявкнул:
   - Рыжий!
   Гаор, стоя у своей кровати - учил Вьюнка правильно застилать - на мгновение замер, будто не поверив услышанному, но тут же пришёл в себя и, в два прыжка оказавшись у селектора, нажал кнопку ответа.
   - Рыжий здесь, хозяин!
   Спальня, зная, что сейчас в селектор пройдёт любой звук, затаила дыхание.
   - Ко мне! Живо! Как есть! - выплюнул три команды селектор и отключился.
   Как есть, значит, в расхожем и в шлёпках? Ну нет, раз шило в заднице проснулось, то готовься к выезду! И Гаор, метнувшись к кровати, в темпе боевой тревоги переоделся в выездное и вылетел из спальни, рявкнув мимоходом на Вьюнка так, что тот не посмел не то что бежать следом, а даже с места сойти.
   - Ну, и чего встал? - сердито сказал застывшему Вьюнку уже лежавший на своей кровати Зимняк. - Давай раздевайся и ложись, - и, зевнув, совсем тихо добавил: - пока чего другого не велели.
   И Вьюнок сразу засуетился, разбирая постель и укладываясь. А то, в самом деле, подложат ещё под кого другого...
   Вбежав в хозяйские комнаты, Гаор сразу понял, что лафа его кончилась. На столике у дивана тарелки с расковырянными яствами, откупоренные бутылки, несколько недопитых бокалов - похоже из каждого отпил и бросил, дверь в кабинет закрыта, но неплотно, и слышна невнятная визгливая ругань.
   - Кто?!
   Фрегор в полурасстёгнутой белой рубашке и спущенном галстуке выскочил в гостиную и застыл, изумлённо уставившись на Гаора.
   "Готов, допился", - на мгновение даже с сожалением подумал Гаор, вытягиваясь в струнку и гаркая:
   - Рыжий здесь, хозяин!
   - Аа, это ты, - Фрегор, успокаиваясь, потёр себе лоб. - Это хорошо, что ты пришёл.
   "Я мог не прийти?" - безмолвно удивился Гаор, с каменной мордой ожидая следующих приказаний.
   - Я не думал, что будет столько проблем, - доверительно пожаловался ему Фрегор, - прямо голова кругом пошла.
   "А она у тебя есть?" - продолжил мысленный диалог Гаор.
   - Иди сюда, Рыжий, поможешь мне.
   - Да, хозяин.
   Понимая, что вместо выезда предстоит возня с бумагами, Гаор и успокоился, и слегка разозлился: ночной отдых явно накрывался медным тазом, но и в бумагах психа может вполне обнаружиться кое-что интересное и стоящее. Так-то по-другому ему до его бумаг не добраться.
   Смысл и назначение явно вырванных из каких-то приходно-расходных книг листков Гаор понял не сразу. Их надо было разобрать по датам. Чем Фрегор и велел ему заняться, отправившись выпить и закусить. Где-то в конце второго десятка листков Гаор наконец сообразил. Это была... скажем так, рабская сторона генеалогического древа Ардинайлов. Кто из рабов от кого из свободных рождён. Где-то имена, где-то клички... часто встречалась пометка "утилизирован". Это какую ж пакость задумал псих? Но пакость столь же явно готовилась кому-то из родичей, а не рабам, им и так погано, так что...
   Гаор добросовестно разбирал, раскладывая по годам, месяцам и датам - если они были указаны - пожелтевшие листки. Большинство имён ему были незнакомы, а клички... он ещё раньше убедился, что клички, в общем-то, повторяются, а многие просто одинаковые, только на разных языках. Скажем, у Сторрама была Белена, а в Дамхаре Белёна, а ещё он слышал Белёна уже по-нашенски. И как дуггуры зовут склавинскую речь болботаньем, так для склавинов дуггурская речь карканье, да, воронье карканье, а что, стоп, болботанье почти бульканье, даже в сказках речь как реченька журчит, а дуггурская речь... трещит - вот, правильно! - как треск костра. Вода и Огонь, даже в речи. Дуггуры черноволосые, черноглазые, глаза как угли, а склавины светловолосы как... длинные мягкие светлые волосы, как водяные струи, кудрявые... как водовороты... глаза голубые, как вода весенняя... два народа, народ Воды и народ Огня... Это же... чёрт, на этом такое можно построить!
   Но под эти мысли и размышления работу он не прервал и не спутал.
   - Сделал? - влетел в кабинет, утирая губы, Фрегор.
   - Одна пачка осталась, хозяин.
   - Какой год? Ладно, брось, эти уже издохли.
   Гаор невольно нахмурился, но Фрегор этого не заметил, усаживаясь за стол и разворачивая большой лист таблицы.
   - Будешь мне подавать по годам, а отработанное подошьёшь обратно, - Фрегор кивком указал на сваленные в углу книги.
   И началась работа. Бумажная, муторная, но... Фрегор мгновенно стал въедливым и внимательным, и думать о чём-либо Гаору стало некогда. Листы за один год оказывались из разных книг, а номера книг совершенно не совпадали с датами. Каждую раскрыть, расшить, найти нужное место, вложить... Для скорости он разложил их по номерам прямо на полу и, получив от хозяина очередную отработанную пачку и подав следующую, начинал раскладку. Фрегор словно не обратил внимания на его "рационализацию производственного процесса", но Гаор уже знал, что в работе у хозяина все психи проходят и шило только по делу шевелится, так что его молчание вполне можно было расценить если не как одобрение, то как разрешение - точно.
   Листки закончились под утро. Фрегор откинулся на спинку своего рабочего кресла и сладко потянулся.
   - Ах-гха-а, - зевнул он с гортанным придыханием. - Неужели разгребли?! Ты веришь, Рыжий?
   Гаор неопределённо хмыкнул. У него воспалённо горели глаза, под веки словно песку насыпали, но... ох, лишь бы психу не пришло в голову куда-то ехать, после такой ночи надо не меньше суток отсыпаться.
   - Ну вот, Рыжий, - Фрегор говорил тихо и задумчиво. - Это я сделал. Интересная, конечно, картина. Если взяться с умом, то тут вполне можно под пожизненное и даже с конфискацией подвести. Укрытие от налогов в особо крупных размерах. Но... но мне это надо? Я о конфискации, Рыжий, это, во-первых. А во-вторых... королевская милость, указ от всеми забытого года, но ведь он не отменён. И новые законы милостей не отменяют. Упорядочивание... или упорядочение... Как правильно, Рыжий?
   - Упорядочение, хозяин, - невольно усмехнулся Гаор.
   Когда-то Туал очень ядовито и прилюдно вздрючил его за подобную ошибку, и он добросовестно взялся за словари.
   - Верно, упорядочение, - кивнул Фрегор. - Порядок и субординация. Вот основа нашей цивилизации, Рыжий. Так что делать, если ты под дураком оказался, а? Встать над ним, Рыжий, и тем восстановить справедливость. Ибо... да к чёрту, Рыжий. Никогда не бей сразу по главной цели, Рыжий, очисть поле, чтобы цель, - Фрегор хихикнул, - чтобы она голенькой была, чтоб её не заслоняли. А то промахнёшься ненароком. А второго выстрела тебе не дадут, Рыжий. Верно?
   - Да, хозяин, - не стал спорить Гаор.
   В общем-то, определённый резон в словах Фрегора был. Дурак врёт, врёт, да правду и соврёт - говорят в посёлках. Но лучше бы вместо рассуждений на отдых отпустили.
   Фрегор ещё раз потянулся, решительно оттолкнулся от кресла и встал.
   - Так, Рыжий...
   Гаор насторожился. Но Фрегор был уже собран и деловит, будто... будто всё продумал заранее.
   - Сегодня я обойдусь без тебя. Отоспись, подготовь "коробочку", возьми себе паёк на сутки и смену белья. И большой спарринг пройди, я скажу Раргу, чтобы жёсткую работу тебе дал. Можешь увечить, я разрешаю. Понял?
   - Да, хозяин, - настороженно ответил Гаор.
   - Выезжаем завтра в пять ровно.
   - Да, хозяин, - Гаор чётко повторил распоряжение в порядке выполнения.
   - Правильно, - кивнул Фрегор, - хвалю.
   - Спасибо, хозяин, - машинально выдал Гаор положенную формулу.
   - Всё, ступай.
   - Да, хозяин.
   Гаор сделал чёткий разворот кругом и, печатая шаг, вышел из кабинета.
   В гостиной Драбант и Третьяк, убирая следы ночного бдения, быстро и молча кивнули ему. Он ответил таким же кивком.
   На лестницах и в коридорах второй половины уже вовсю бегали и суетились лакеи, горничные и прочая господская обслуга. Гаор понял, что пропустил завтрак, и досадливо выругался, сбегая вниз. Вот непруха! Ладно, хоть выспится до обеда. А там... периода ему на "коробочку" хватит. Но выезд в пять, паёк на сутки и смена белья... это что же за пакость готовится?
   В спальне его встретил Вьюнок, схватил его рубашку, бельё и носки и убежал. Гаор надел расхожее и пошёл в душ. Бумага лёгкая, а спина мокрая. Когда он вернулся в спальню, Вьюнок ждал его, сидя на кровати, а на тумбочке стояла тарелка с двумя, но вполне приличными бутербродами и кружка с еле тёплым, но сладким чаем. Уже зная здешние порядки, Гаор молча всё съел, выпил и лёг, предоставив Вьюнку управляться с посудой.
   Спал он без снов, совершенно не предчувствуя, что его ожидает.
   А потом... как колесо с горы покатилось. В обед его попытался прижать Мажордом.
   - Что за бумаги ты смотрел?
   - Хозяин не велел рассказывать, - ответил Гаор.
   Мажордом задумчиво пожевал губами.
   - Велел не рассказывать?
   Гаор невольно оценил его сообразительность - в самом деле, нюанс весьма интересный - и повторил, слегка изменив формулировку:
   - Приказа рассказывать не было.
   - А без приказа ты не можешь?! - взвизгнул Мажордом.
   - Я человек военный, - придурочно вздохнул Гаор. - Без приказа в атаку не хожу и побед не одерживаю.
   - Ты не человек, а раб!
   - Это как ты догадался?! - очень удивился Гаор и, обойдя застывшего от возмущения Мажордома, побежал в гараж.
   В гараже он быстро, но очень тщательно проверил "коробочку" и - раз велено брать паёк и смену белья, то выезд больше чем на сутки и мало ли что - не только заправил машину под завязку, но и запихнул в багажник три канистры с бензином. Его подозрения почти сразу же подтвердил парень в белой форме господской кухни.
   - Это для хозяина, - коротко сказал он, передавая Гаору большой кожаный в металлической оправе продуктовый ящичек - поставец.
   - Понял, - кивнул Гаор, закладывая поставец в "коробочку".
   Парень сразу ушёл, хотя ему явно хотелось и поболтать, и поглазеть, но, как с удивлением догадался Гаор, спугнул его не механик, а Весенник.
   - Здесь нам родовые не указ, - тихо объяснил Весенник, заметив его удивление.
   Подготовив машину к выезду, Гаор ушёл в казарму. Отдыхать перед тренировкой. Судя по всему, могло прийтись солоно. Если особо оговорена жёсткая работа и разрешено увечить... то как бы его самого не изувечили.
   Он заставил себя подремать, хотя спать особо не хотелось, лёжа с закрытыми глазами и рассеянно слушая болтовню уборщика с Вьюнком.
   А потом была тяжёлая изнурительная тренировка. Три часа практически беспрерывного спарринга. И впервые он всё время нападал, атаковал, на одного, на двоих, на пятерых сразу, они отбивались, а он, сначала ещё сдерживавшийся, но доведённый до нужного градуса болью от полученных в ответ ударов, командами и насмешками Рарга, почувствовал, что начал звереть и сдерживаться уже не может. Да ещё мысль, что перед ним насильники, убийцы Снежки и тех, оставшихся для него безымянными девочек, и он может воспользоваться разрешением, нет, приказом хозяина и изувечить, изуродовать их как хочет... Когда парни уставали или вырубались, против него вставал Рарг, и тогда солоно приходилось уже ему. И без защитных "лап" и перчаток, голыми жёсткими кулаками. Одного из парней он и впрямь чуть не убил. Тот уже хрипел и обмякал, схваченный им за горло, но Рарг зашёл к нему сзади, и пришлось разворачиваться, прикрывая спину.
   - Стоп! - наконец скомандовал Рарг.
   Они привычно замерли и медленно разошлись, встав напротив друг друга. Все шестеро в порванной залитой кровью одежде, с разбитыми лицами. Рарг оглядел их и кивнул.
   - Всё, - устало сказал он. - Вы идите, чинитесь, а ты останься.
   Парни молча повернулись и вышли. Гаор настороженно смотрел им вслед, стараясь при этом не упускать из вида и Рарга.
   - За что на парней злобишься? - Рарг усмехнулся. - В Серенгае они не были.
   - Да, господин Рарг, - кивнул Гаор и нехотя, но Рарг слишком явно ждал ответа, сказал: - На день рождения Орната Ардина занасиловали насмерть девочек...
   Рарг понимающе кивнул.
   - Дочка, сестрёнка...?
   - Кто бы ни были... господин Рарг.
   - Понятно. Имеешь право. Только, - Рарг усмехнулся, - им каждому по стакану зелёного питья дали.
   Гаор изумлённо открыл рот и... ничего не сказал.
   Рарг кивнул.
   - Значит, знаешь. Самого поили когда? Ладно, молчи. Об этом тоже помни. Всё, пошёл. Вернёшься когда... время твоё всегда это. Понял?
   - Да, господин Рарг, - сказал уже в его спину Гаор.
   Он схватил свою куртку и побежал вниз. Смывать кровь и залечивать синяки, а то его битая морда в хозяйские планы точно не входит, и за каждый синяк вполне можно огрести добавочную порцию, а ему и этого хватило.
   Внизу его сразу, прямо у входной двери встретил Вьюнок.
   - Ты сразу в ам... амбу... ну, к Медицине иди, там и разденешься.
   Гаор улыбнулся разбитыми губами.
   - В амбулаторию, запомни.
   Интересно, а откуда здесь уже знают, что ему медпомощь нужна? Ну, все всё и всегда знают, прямо... но сегодня это знание было ему на пользу, и потому Гаор даже мысленно воздержался от ругани.
   И Первушка уже знала, и всё нужное было у неё наготове.
   - Ну, - насмешливо спросила она, промывая ему ссадины, - а на этот раз что?
   - Обычная тренировка, - пожал плечами Гаор.
   - Упрямый ты, Дамхарец. Куда завтра едешь?
   - Куда прикажут.
   Помимо его желания сказанное прозвучало если не жалобой, то близко к этому. Первушка внимательно посмотрела на него.
   - Во сколько выезд?
   - В пять утра.
   Она кивнула.
   - Сам проснёшься или будить?
   - Проснусь, - твёрдо ответил Гаор и про себя добавил в рифму: и вернусь.
   От Первушки он сразу пошёл в спальню, где его уже ждал Вьюнок с выстиранным и приготовленным на завтра бельём и белой рубашкой. И как ни хотелось Гаору лечь, он собрал выездную форму и пошёл её гладить и чистить, чтобы завалиться спать сразу после ужина.
   К тому, что Вьюнок всегда крутится у его ног, бегает за ним, выполняя всякие мелкие поручения, а иногда бывает даже полезным, он уже привык. И даже необходимость спать не одному, а с Вьюнком, не раздражала, да и спал Вьюнок смирно. И глубоко внутри, наглухо спрятанным даже от самого себя было ещё одно соображение: ночное присутствие под его одеялом Вьюнка освобождало его от визитов женщин из третьей спальни. Ему чего-то совсем не хотелось этого, а о причинах этого... нежелания думать было неохота и даже страшно. И там же, в глубине памяти занозой сидели слова белохалатной сволочи, врача-тихушника, об отдалённых последствиях комплексного воздействия на его репродуктивную систему.
   К ужину Гаор управился с формой, приготовил свёрток с запасной сменой и даже успел проверить, как Вьюнок научился застилать правильно кровать. Справлялся малыш неплохо, правда, не хватало не так силёнок, как роста, ну, так руки вырастут, а умение при руках всегда будет. И остальные мужчины в третьей спальне то ли привыкли к Вьюнку, то ли... во всяком случае ничьего осуждения Гаор не ощущал.
   После ужина его подозвала Старшая по кухне и дала ему свёрток с бутербродами, явно больше того, что он когда-то - это было так давно? ведь всего-то летом - получал у неё на выезд и четыре бутылочки с минеральной водой.
   - Это тебе на весь день, - строго, прикрывая строгостью сочувствие, сказала Старшая. - До подъёма выезжаешь, так?
   - Так, Старшая, - кивнул Гаор, принимая свёрток и бутылочки, - спасибо, - и совсем тихо, - Мать.
   Она только кивнула, будто прощаясь с ним.
   В спальне Гаор заложил паёк в тумбочку и сразу, как ни хотелось курить, пошёл в душ. Он боялся не проспать, а не выспаться.
   В душе он тщательно, но быстро вымылся, и многие ещё курили, занимались какими-то делами и решали свои проблемы, а он уже лежал, прикрыв лицо углом одеяла от белого, осточертевшего ему света, и спал.
   Прибежал Вьюнок, безуспешно искавший его в курилке, ремонтной и душе, и растерянно затоптался рядом. Потом осторожно покосился на сидевшего на своей кровати Зимняка. Тот кивнул, и Вьюнок схватил свои мыло, мочалку и полотенце и побежал в душ. Вернулся он так стремительно, будто и не мылся, но голова, мочалка и полотенце были мокрыми. Старательно разложив всё и развесив, Вьюнок осторожно приподнял край одеяла у спины спавшего на боку Гаора и залез туда. Гаор, не просыпаясь, что-то невнятно пробурчал.
   Проснулся Гаор, как и приказывал себе, в четыре. Синяя от ночного света спальня заполнена храпом и сопением множества людей. Мгновения два, не больше, Гаор пролежал неподвижно, слушая и вспоминая, не забыл ли он чего, и мягким, чтобы не разбудить спавшего рядом Вьюнка, рывком выбросил себя из-под одеяла. Надеть чистое бельё, сбегать на оправку, вернуться, одеться уже в выездное, вслепую расчесать волосы, усы и бороду, постель... ладно, пусть малец спит, и усмехнулся, вспомнив когда-то слышанное: "Детский сон с утра самый сладкий", - свёрток с бельём, свёрток с пайком и на выход. Вперёд... в атаку не в атаку, а будет хреново. А может, и дерьмово. А может, и всё вместе.
   Огромный дворец спал, отдыхая от ночных трудов и пакостей и готовясь к дневным. Но лампы в коридорах и на лестницах горят в полную силу, гаражный двор освещён ярко-белым, как прожекторным светом.
   В гараже дежурный механик молча и очень внимательно проследил, как Гаор закладывает в "коробочку" свои свёртки, проверяет и прогревает мотор, проверяет заливку очистителя и антифриза, наличие запасных канистр... Работал Гаор сосредоточенно, не суетясь и без лишних движений, и без пяти пять выехал из гаража к боковому входу восточного крыла, где обычно хозяин садился в "коробочку". И угадал. Практически одновременно он затормозил у крыльца, открылась дверь и по ступеням сбежал Фрегор в зимнем камуфляже без знаков различия с аккуратным чемоданчиком в руках. Похожие Гаор видел ещё на войне у штабников и знал, что они предназначены для хранения и перевозки особо важных документов и даже снабжены всякими хитрыми приспособлениями, начиная от наручника с цепочкой для пристёгивания к запястью, чтоб не потерять, и заканчивая встроенной неизвлекаемой миной для "самоуничтожения при попытке проникновения". Да, с Фрегором не соскучишься. И маршрут неизвестен. Ну... ты к Огню или Огонь к тебе, а встречи не минуешь - старая мудрость.
   - Вперёд, - приказал Фрегор, усевшись рядом с Гаором и небрежно забросив свой чемоданчик на заднее сиденье.
   - Да, хозяин, вперёд, - невозмутимо ответил Гаор, срывая машину с места.
   Фрегор свеж и радостно возбуждён как... как перед победным боем, в котором уверен. Какую пакость эта гнида задумала? "А тебе какое дело?" - осадил Гаор сам себя. Тебе уже ни терять, ни беречь нечего. Вьюнок без тебя не пропадёт, друзья твои погибли или так далеко... опять стоп, и мысленно не смей.
   Они мчались сквозь ночную Королевскую Долину. Обо всех поворотах Фрегор предупреждал заранее, но конечного пункта не называл, хотя явно его хорошо знал и держал в памяти. "А ведь он путает меня, - вдруг сообразил Гаор, - ломает маршрут". Зачем? Кого опасается? И, будто услышав его, Фрегор приказал неожиданное, но вполне, как тут же выяснилось, закономерное:
   - Стой.
   Гаор послушно впечатал машину посреди дороги. Фрегор показал ему на встроенный в панель магнитофон и так же жестом приказал его вынуть из гнезда. Гаор молча кивнул и выполнил приказ. Фрегор повернулся и взял свой чемоданчик, пощёлкав кодовым замком, открыл и сбросил туда магнитофон, микрофон и кассету, закрыл, убрал чемоданчик на прежнее место.
   - Пивная пробка тут не поможет, Рыжий, - наконец улыбнулся он. - На обратном пути вставим и запишем что нам нужно. Понял?
   - Да, хозяин.
   - Напомни, если забуду. А теперь... проверь, нет ли "хвоста", но из Долины пока не выезжай.
   - Да, хозяин.
   У Гаора вдруг мелькнула совсем несуразная мысль, что Фрегор занимается шпионажем и... да нет, это уж чистая глупость, на хрена ему такая морока и такие неприятности. Шпионаж - это расстрел перед строем, или косой крест на лоб и наравне с пленными, не-ет, Фрегор, конечно, псих, но не дурак, и на хрена ему это?! - уговаривал сам себя Гаор, швыряя машину в рискованные повороты и развороты на предельной скорости. Но "хвоста", то есть слежки, не выявлялось.
   - Ну?
   - Чисто, хозяин.
   - Вижу. Теперь на угол сорокового и семнадцатого шоссе. Пошёл!
   - Да, хозяин.
   По сороковому шоссе они ездили в училище спецвойск. Опять спецура? Хреново. Но... посмотрим. Не умирай до расстрела - учил их на "губе" опытный сиделец, и неужели после всего он перед спецурой спасует? Умирают они как все, и боятся смерти... тоже как все.
   Не дожидаясь приказа, он достал из бардачка нужную карту и развернул на колене.
   - Хорошо, - кивнул Фрегор, - но никаких пометок. Понял, Рыжий?
   - Да, хозяин.
   И раз хозяин так хочет утаить маршрут, то выберемся на него не в Королевской Долине, а где подальше.
   За Королевской Долиной шоссе не освещено, и Гаор врубил фары на дальний свет. Холодно, но сухо, и скорость на пределе, так что доехали быстро.
   На перекрёстке притаились у обочины два десантных "ренда" в камуфлированной раскраске с притушенными фарами.
   - Стоп, - негромко скомандовал Фрегор, выпрыгнул из машины, не дожидаясь полной остановки, и пошёл к ним.
   Гаор еле успел последовать за ним и занять своё место телохранителя. От машин отделились и пошли им навстречу двое. В чёрной форме, береты сбиты на правую бровь, на воротниках тускло блеснули звёздочки. Капитан и майор - определил Гаор.
   - Капитан... майор... - приветствовал их, бросая ладонь к козырьку своей камуфляжной фуражки без кокарды, Фрегор.
   Ответные такие же короткие броски. "Ну-ка - Гаору стало на мгновение интересно - какое звание у Фрегора?" Но прозвучало неожиданное:
   - Командир... - козырнул майор.
   Капитан отдал честь молча.
   - Ваша задача, - Фрегор говорил короткими рублеными фразами, - блокировать объект и не допустить утечки информации. Силовая поддержка акции по обстановке. Вопросы?
   - У меня новобранцы, - разжал губы капитан.
   - Да, - кивнул Фрегор. - Объекты индивидуальной обработки я укажу на месте.
   Капитан удовлетворённо кивнул.
   "Огонь Великий, это что ж, зачистка готовится?!" - ужаснулся Гаор, стоя неподвижно за плечом хозяина.
   - По машинам! - негромко скомандовал Фрегор, резко повернулся и, не оглядываясь, побежал к машине.
   Гаор, никак не ожидавший от него такой прыти, еле успел опередить его на последних шагах, чтобы оказаться за рулём первым.
   - Рыжий, по семнадцатому на шестьдесят третий и левый поворот на грунтовку. Гони!
   - Да, хозяин, - выдохнул Гаор, срывая "коробочку" с места на предельную скорость.
   Две зловещие машины, ровно гудя отлично - сразу слышно - отрегулированными моторами, чётко пристроились сзади, но не колонной, а боевым веером.
   - Так, Рыжий, - Фрегор посмотрел на часы, - в график укладываемся. В десять они приедут, а мы к десяти отсортируем и наведём порядок. Гони!
   - Да, хозяин.
   - Наши ворота хозблока. Охраны там трое, не больше. Вырубай, увечь, как хочешь, но чтоб ни пикнули. Понял?
   - Да, хозяин.
   - Потом откроешь ворота и впустишь меня. Главное, не дай поднять шум. Понял?
   - Да, хозяин.
   Ворота хозблока... значит, не посёлок, уже легче. Охрана... ладно, это не проблема. И помимо его воли, злой азарт предстоящего боя всё плотнее овладевал им, подчинял себе. Не посёлок, внутренние разборки голозадых, возможность на вполне законных основаниях, да что там, по хозяйскому приказу вмазать кому-то, какой-то сволочи, ведь охрана, в охране все сволочи, ну... это он как тогда, по дороге в зал, когда они спецуру уделали, Младший сказал: "Это я со всем удовольствием". Вот и он сейчас... со всем удовольствием!
   Потом ему будет нестерпимо стыдно и противно, пожалуй, даже больше, чем после той своей первой "работы" прессом, но это будет потом, а сейчас... Гаор и в мыслях не держал, чем обернётся... да не бой, какой тут на хрен бой, бойня!
   А началось всё легко и в самом деле... весело.
   Было ещё совсем темно, и тёмная неразличимая масса впереди возникла внезапно. Машины спецовиков развернулись и поехали направо вдоль забора, сбрасывая сливающиеся с темнотой фигуры, а Гаор, подчиняясь приказу хозяина, повернул влево. Вблизи он разобрал, что по ту сторону забора горят прожекторы, но... нападения извне тут не ожидали, точно.
   И всё шло как по писаному. Как в фильмах и романах. Перелез через ворота, вошёл в дежурку и вырубил точными ударами так и не успевших толком проснуться охранников, потом включил с пульта воротный механизм и впустил машину с пересевшим за руль хозяином.
   - Молодец, Рыжий, - довольно ухмыльнулся Фрегор, оглядев разбросанные по дежурке тела. - Хвалю.
   - Спасибо, хозяин, - машинально ответил Гаор, готовясь к новым приказам.
   В дежурку, громыхнув каблуками, влетели двое молодых спецовиков, в полной форме, с оружием, но без знаков различия. Фрегор показал им на охранников и пульт. Они кивнули, принимая приказ. То ли знали заранее, то ли... - по обычной схеме - догадался Гаор. А ему хозяин так же жестом велел идти следом. А дальше...
   Что было потом, Гаор старался не вспоминать, но помимо его воли натренированная память зафиксировала все события этого бесконечно долгого и страшного в обыденности совершавшегося дня. Да, избиения, да, угрозы, часто тут же приводившиеся в исполнение, да... били не его, угрожали не ему, но он... он оказался заодно со спецовиками. Таким же, если не хуже, палачом. Да, он выполнял приказ, а они? Так что, он такой же?!
   И что такое "родовой питомник", он теперь тоже знает. И почему Первушка, Цветик и та, в бордовом, не знают сортировочных категорий, тоже понял. Здесь были другие категории. Первая - рождённые от свободных, вторая - от свободного и родовой, третья - от свободного и купленной, четвёртая - от родовых, пятая - от родового и купленной и шестая, последняя, - от купленных...
   Спальни беременных, спальни кормящих, спальни обслуги, они же производители, комнаты для случки... Сволочи, гады, вы ещё про поселковый разврат треплете, а сами!... Надзиратели и врачи в белых халатах, кто где не разберёшь, все... одинаковы!
   Задуманное Фрегором не сразу дошло до него. Сначала, когда Фрегор поднял дежурного врача и тот повёл их, вернее, конечно, хозяина, в упор не замечая раба за его плечом, по спальням и прочим службам, Гаор подумал, что речь идёт об инспекции, вроде тех, летних, и непонятно, зачем спецовики и ликвидация охраны, и только потом, увидев в спальнях знакомые остроносые лица женщин и детей, догадался, что это питомник Ардинайлов и... и что эта сволочь, гадина решила избавиться от "ненужного контингента", от детей и потомков собственного брата, чтобы остаться одному, единственным, Наследником. "Это родичи твои! - беззвучно кричал Гаор, стоя за плечом Фрегора и слыша его распоряжения, - что ж ты, скотина, делаешь?"
   Не выдержал и врач.
   - Клеймение в раннем возрасте опасно.
   - Чем? - ласково спросил Фрегор.
   Врач пожал плечами.
   - Болевой шок, угроза заражения, воздействие на мозг... да мало ли что.
   - Меня устраивает любой вариант, - кивнул Фрегор. - Клеймите всех, начиная с новорождённых.
   - Нет, - твёрдо сказал врач. - Я в этом не участвую.
   - Как хотите, доктор, - улыбнулся Фрегор. - Предпочтёте спецовиков или вас устроит мой раб?
   - Что?! - потрясённо переспросил врач.
   Он словно только сейчас увидел мрачного высокого раба в кожаной куртке за спиной Фрегора Ардина.
   Внутренне похолодев, Гаор обречённо ждал приказа, зная, что отказаться не сможет, потому что это смерть всем. Но... но на его счастье, врач испугался...
   ...И был самый страшный отсек, где их встретила наспех одетая, вернее, просто в халате поверх ночной рубашки, молодая женщина, почти девочка, с чистым лбом и убранными под ночной чепчик волосами, черноглазая, дуггурка, прижимавшая к груди хныкающего ребёнка.
   - Кто вы? Что вам надо? Вы испугаете ребёнка!
   И Фрегор, потребовавший назвать имя отца ребёнка.
   - Фордангайр Ардинайл, - гордо сказала девочка.
   - Я так и думал, - удовлетворённо кивнул Фрегор. - То-то мой братец стал нос задирать, - и кивок врачу. - Забирайте.
   - Нет, я его не отдам! Зачем?!
   - Дорогуша, - сладко улыбается Фрегор. - Мой брат стар и болен, у него не может быть здоровых детей. Понятно? Не может. Если ребёнок здоров, то он рождён от другого, а здесь только рабы, его отец - раб, и он будет проклеймён как раб. По логике и закону.
   Горящие глаза, рассыпавшиеся из-под чепчика волосы, и не крик, а рычание:
   - Нет! Я его не отдам!
   Фрегор сладко улыбается, голос его весел и даже радостен.
   - Отлично. Тогда мы проклеймим и тебя. Ты ведь из Амрокса. Не так ли?
   - Да, - ошеломлённо кивает она, - я сирота, воспитывалась в Амроксе.
   - Отлично.
   Почти незаметный командный жест, и двое спецовиков, шагнув вперёд, берут её за плечи, выворачивая руки, а врач подхватывает падающего и захлёбывающегося криком ребёнка.
   - Не-ет!
   - Рыжий, - хозяин щёлкает пальцами.
   - Да, хозяин, - слышит он, как со стороны, свой хриплый сдавленный на рык голос.
   - Ну-ка, расскажи нам об Амроксе, - и хохочет, - кого там воспитывают.
   Она бьётся, пытаясь вырваться, и, удерживая, спецовики, видимо, иначе не умея, разрывают на ней халат и рубашку. Фрегор оглядывает обнажившееся белое, по-девичьи тонкое тело, но с женскими налитыми грудями и кивает.
   - Отлично. Можете её взять, ребята. Если выживет, проклеймите.
   Спецовики радостно гогочут, приступая к выполнению приказа...
   ...В десять приехал "серый коршун" с командой в зелёных петлицах. Этих было ничем не удивить. Или... похоже, с ними, как и со спецовиками, Фрегор договорился заранее. И лично проследил, чтобы его приказ был выполнен. Несколько новорождённых умерли, как и говорил врач, прямо во время клеймения, и их, вместе с забитыми спецовиками охранниками, не пожелавшими отдать своих детей женщинами и, видно, просто попавшимися под руку мужчинами из обслуги увезли на утилизацию в том же "сером коршуне". Или "коршунов" было несколько?
   ...Белый, под цвет своего халата, врач сидел в своём кабинете и пил. Судя по запаху, неразбавленный спирт. Когда Гаор вошёл и остановился у двери, врач тяжело поднял голову.
   - А, ты... Ну как, дикарь, доволен? Приятно тебе, что чистокровных клеймят? Что ещё твоему хозяину нужно?
   Гаор промолчал. Фрегор отправил его к врачу с не очень ясным заданием: "Побудь там, последи, чтоб он по шкафам не шуровал". И потому он молча стоял у двери. А врач продолжал:
   - Ещё неделя, и умрут все грудные... а кто старше... выжившие сойдут с ума, только на утилизацию... У кормящих пропадёт молоко, начнутся маститы... Тоже... на утилизацию... Лучших производителей забили... И что? Вязать с аборигенами? Конец питомнику. Зачем? Зачем это ему? Ну, не нужны, ну, лишние, сдай на номерное клеймение, да в тот же Амрокс, с руками бы оторвали, первоклассный же материал... был... не себе - так никому...
   "Так ты, сволочь, знаешь про Амрокс? - спросил про себя Гаор, - так..."
   - Какой материал... Чистокровки, - бормотал доктор, - и патологии совсем мало. Ну, зачем? Полукровок и по посёлкам полно, все накопители забиты. А здесь... ведь сколько лет налаживали конвейер и в один день...
   Ни сочувствия, ни ненависти у Гаора не было. Он стоял и молча слушал, зная, что никто ничего изменить уже не может, и что всё, увиденное им, намертво отпечаталось в памяти. И побои, и насилия, и... и весёлая игра троих новобранцев в чёрной форме. Им стало скучно, и они затеяли игру. Трое перебрасывают друг другу нечто, за чем бегает, пытаясь перехватить, четвёртый. Он сам так играл не раз в училище, и называлось это "играть в собачки", да что училище, он с посёлка эту игру помнит, и девчонки у Сторрама так дразнили его и других парней сорванными шапками, сказано же, игра. Только трое играющих - спецовики, и, радостно гогоча, они перебрасываются не мячом и не шапкой, а кричащим младенцем, а между ними мечется обезумевшая полураздетая женщина с растрёпанными чёрными волосами. И он из-за хозяйского плеча смотрит на эту игру с усталым равнодушием и слушает хозяйское хихиканье. А потом новобранцев зовёт капитан, и один из них пинком ноги в живот отбрасывает женщину так, что она падает и остаётся лежать неподвижно, а другой походя, как мячом, с силой шваркает ребёнка о стену, и вся троица убегает уставной рысью, даже не оглянувшись на оставшиеся на припорошенном снегом бетоне тела...
   Сзади раскрылась дверь и его не сильно толкнули в спину.
   - Ступай поешь, Рыжий, - весело сказал хозяйский голос. - А мы тут с врачом побеседуем. На отвлечённые литературные темы.
   - Да, хозяин, - равнодушно ответил Гаор и вышел из кабинета.
   Бездумной памятью движений - набегался сегодня и за хозяйским плечом, и по его поручениям - Гаор прошёл по коридору на хозяйственный двор, уже совсем по-ночному тёмный. "День прошёл?" - тупо удивился он, проходя к так и оставшейся у дежурки их машине. Прожекторы горели вполнакала и через один, но ему и оставшегося хватало, чтобы не заблудиться.
   Гаор достал свой свёрток с сухим пайком, бутылку воды и сел на подножку. Странно, но есть не хотелось, и он жевал безвкусные как после "пойла" бутерброды, запивая их щиплющей язык и нёбо минералкой, словно по обязанности. Хотя... хотя так и есть. Ему приказали есть, и он ел. Выполнял приказ. Будьте вы все прокляты... все до единого, и прошлые, и будущие... Над головой тёмное почти беззвёздное небо, луны нет. И к лучшему. Кем бы ни были эти женщины по крови, но для Мать-Луны любое зачатие... "Прокляты мы",- в который раз он отстранённо подумал о дуггурах. И справедливо. Огонь Великий, Огонь Справедливый, выжги всю скверну и нас с ней, нет нам прощения, никому - ни приказавшим, ни исполнившим приказ...
   - Наелся, лохмач?
   Гаор медленно с усилием повернул голову, не поднимая глаз. Чёрные с окованными носками ботинки... Спецовик? Будет бить? Хрен с ним. Убьёт? Значит туда и дорога.
   - Ну и как тебе?
   Гаор угрюмо молчал, зачем-то продолжая жевать. Но спецовику, похоже, хотелось не так поговорить, как высказаться.
   - В первый раз на зачистке? Ничего, привыкнешь. А там, - спецовик хохотнул, - там и понравится. Это мы ещё деликатно-аккуратно, с цирлих-манирлихами. Новобранцев много, лохмач, им сразу в полную силу нельзя работать, голову теряют, а то и вовсе с катушек слетают. Эх, белёсых мало, вот у салаг и злобы настоящей нет, так, баловство одно. Но для тренировки сойдёт. А то давно дела, ну, не настоящего, но чтоб всерьёз, не было. На "мясе" настоящей работе не научишься. Понимаешь, лохмач, "мясо", оно знает, что ему деваться некуда, а когда вот так, - спецовик негромко и вполне искренне засмеялся, - самый смак, когда оно на что-то ещё надеется, просит тебя, умоляет... Тут и покуражиться можно.
   Гаор молча слушал, опустив голову. Ничего нового он не услышал, да и не ждал. О спецовиках, и как их делают и откуда они такие берутся, он всё знает. А что с ним как... как со своим, говорят, так и получи, что заслужил. Он доел бутерброды, скатал в тугой шарик обёртку и, полуобернувшись, засунул её вместе с пустой бутылкой от минералки в ящик для мусора.
   - Толково, - одобрил спецовик и уже другим заинтересованным тоном спросил: - Ещё минералка есть?
   - Да, господин, - равнодушно ответил Гаор.
   - Давай сюда, - распорядился спецовик. - Не обеднеет твой.
   Гаор, по-прежнему молча и равнодушно, достал оставшиеся от пайка три бутылки с минералкой и протянул их в направлении голоса. Спецовик с уверенной властностью выдернул из его руки бутылки.
   - Всё, лохмач, мотай к своему, пока не пристрелил.
   "Ну, это вряд ли, раз твоему начальству мой хозяин командир", - подумал Гаор, закрывая машину. Но возражать вслух, разумеется, не стал. И почему-то от разговора со спецовиком тупое злобное равнодушие отпустило его. Да, совершилось страшное, нечеловеческое, и он... кто он? Участник? Свидетель? Как бы ни было, но... нет, он не самоубийца, он не может. Самоубийство - та же капитуляция, он не сдастся. А зачем ему жить? Ладно, ещё... ещё не что? Не край? Врёшь, ты уже там, за краем, и чего-то ещё трепыхаешься.
   Но под эти не очень понятные ему самому мысли он дошёл до тёмной приземистой громады здания, вошёл и, никого не встретив, добрался до кабинета врача.
   Фрегор был там. Сидел у стола, небрежно листая регистрационные книги. А врач, по-прежнему белый и, несмотря на выпитый спирт, трезвый стоял перед ним, если не навытяжку, то близко к этому.
   - Вот и отлично, - встретил вошедшего в кабинет раба его хозяин. - А вы, доктор, волновались, что вязать не с кем. Да вот хоть с ним. Детёныши первоклассные получатся. Вот разродятся ваши, спецовики вам сегодня наделают потомства...
   - Ни хрена они не наделают, - вдруг грубо перебил Фрегора врач.
   - Это почему?
   Фрегор даже не рассердился, настолько был удивлён.
   - А то вы не знаете, - врач говорил с мрачной откровенностью обречённого. - Они насильники, а не производители. Раз. И все на зелёнке. Это два. Так что если что и родится, то пойдёт в утилизацию.
   - Зелёнка? - удивление Фрегора было искренним. - Это ещё что, доктор?
   - Стимулятор половой активности, - пьяно усмехнулся врач, - шикарное средство от импотенции, как глотнёшь, так целый бордель умотаешь, а то вы не слышали.
   - Допустим, - тон Фрегора стал вкрадчивым. - Но мне он как-то ни разу не понадобился. А что, и в самом деле... такой эффект?
   - Ещё бы, - врач вяло махнул рукой и пошёл к шкафчику.
   Не обращая на них внимания, вылил в мензурку остатки спирта и выпил залпом, покрутил головой. Фрегор терпеливо ждал, и Гаор с невольным удивлением смотрел на него. Больше всего Фрегор сейчас походил на застывшего в засаде снайпера, который может ради одного единственного выстрела сутками не шевелиться, но подстеречь и выстрелить. Чтобы сразу и наповал.
   - Эффект, - врач с отвращением сплюнул в стоявшую возле шкафа урну, - эффект хоть куда. Разок глотнул, понравилось, другой раз уже два глотка нужно, чтоб полный кайф, а там... а там без него ни хрена ни с кем не получится. И даже не хочется, и хорошо тебе, и не нужно ничего... а что там родится... без рук, без ног, без мозгов и... ваш братец два года от зелёнки чистился, и только с пятого раза приличное, вами сегодня клеймёное, получилось.
   Зелёнка? Это... это же "пойло"! Отдалённые последствия, вот значит, о чём тогда говорила та сволочь. Это... это, значит, его... чёрт, две двойных дозы, а привыкание с двух одинарных... нет, сволочи, что же вы со мной сделали, сволочи?!
   - Очень интересно, доктор, - весело сказал Фрегор. - Благодарю за ценную информацию. Этого я не знал.
   - Да бросьте, - бесстрашно отмахнулся от его слов врач. - Всё вы отлично знаете, не там вы работаете, чтоб не знать.
   - Ну, - рассмеялся Фрегор, - о моей работе предоставьте судить мне. А в остальном... да, а зачем спецовикам зелёнка?
   - Для активности, наверное, - пожал плечами врач. - У вас ими особый отдел занимается, у них и узнайте.
   - Не премину воспользоваться вашим советом, - признательно сказал Фрегор. - Вы мне очень помогли, доктор.
   И Гаор невольно насторожился: такой угрозой прозвучала эта благодарность. Врач кивнул. Он уже был - и это тоже не так понял, как ощутил Гаор - за чертой, видел и слышал что-то своё, более важное, и потому не боялся.
   - Будете стрелять сами? Или кому-то поручите?
   - Ну зачем же стрелять, доктор? - укоризненно покачал головой Фрегор. - Вы бы ещё топор предложили, или... мы же с вами дуггуры, чистокровные, без примеси. Из какой семьи вы, доктор?
   - У меня нет семьи, - твёрдо ответил врач.
   И Гаор невольно одобрительно кивнул: что бы ни было, но семью надо спасать. Заметили это или нет, но Фрегор согласился:
   - Будь по-вашему, доктор. Рыжий, без пролития крови.
   - Да, хозяин, - онемевшими, не своими губами, ответил Гаор и, шагнув вперёд, повторил древнюю формулу казни дуггуров. - Без пролития крови.
   Кровь остаётся в теле, и человек идёт к Огню во всём своём естестве. Казнь есть казнь, но такая не позорна, даже совершённая рабом, и щадит семью. Врач сам повернулся к нему спиной и откинул голову. И как со стороны Гаор увидел свои руки, берущие врача за голову. Старинная, традиционная казнь - перелом позвоночника. Оглушающе хрустнули позвонки, и сразу ставшее тяжёлым мёртвое тело осело на пол. Гаор отступил на шаг и отошёл на прежнее место к двери. "Вот и всё, вот ты и палач", - сказал он сам себе. И ни "пойла", ни чего другого тебе не понадобилось, хватило хозяйского приказа. Стукач, подстилка, палач... а дальше что?
   - Отлично, Рыжий, - из невообразимо далёкой пустоты донёсся голос Фрегора, - хвалю.
   И там, в той же не имеющей цвета пустоте прозвучал его хриплый голос:
   - Спасибо, хозяин.
   ...Потом было что-то ещё. Ночь всё длилась и длилась. И были ещё трупы. Потому что спецовики отдыхали по своему вкусу и отрывались на всю катушку. И Фрегор копался в бумагах, что-то жёг в жертвенной чаше, скаля зубы и гримасничая. А что-то рвал, тщательно, на мелкие, в почтовую марку, кусочки. А он бегал по его поручениям, выносил и вытряхивал в унитаз накопившийся в жертвенной чаше пепел, приносил из машины поставец и накрывал на стол. В поставце были и водка, и вино, и алеманский бальзам, и всякая закуска.
   - По-походному, - пригласил Фрегор капитана и майора, а ему бросил: - Ступай, Рыжий, развлекись.
   - Если найдёт с кем, - хохотнул капитан, разглядывая серебряный стаканчик с гербом Ардинайлов.
   И он брёл по пустым коридорам, слыша крики и стоны и ощущая запах крови, спермы и "пойла" - запах пресс-камеры. Весь питомник стал огромной пресс-камерой, и он... Гаор вошёл в одну из комнат с десятком кроватей, пустых, одни застелены, другие разворочены, на полу какие-то тряпки, обрывки, пятна крови... но людей здесь не было, ни живых, ни мёртвых. Он рухнул на одну из застеленных кроватей и провалился в знакомую черноту забытья. Кто-то или что-то - он потом так и не смог вспомнить - разбудило его. Или он сам проснулся, встал и побрёл обратно, к хозяину.
   - Отлично, Рыжий, - встретил его свежий и очень весёлый Фроегор. - Забирай, и жди в машине, сейчас поедем.
   - Да, хозяин, - ответил он, укладывая в поставец стаканы, тарелки, опустевшие судки и бутылки.
   На дворе было ещё темно, но темнота уже стала предрассветный. Гаор уложил поставец на место, привычно проверил машину, включил мотор на прогрев и сел на водительское место. Велено ждать, значит, будем ждать.
   Ждать пришлось долго. Время от времени мимо машины пробегали группы спецовиков. То ли разминались, то ли... Гаору было уже всё равно. Он словно спал с открытыми глазами, нет, не спал, всё видел, всё слышал и... и не понимал ничего, всё это было где-то там, далеко, за прозрачной стеной. Не забытьё, а оцепенение, а стена не стеклянная, а ледяная. Коцит - вдруг вспомнил он, ледяное поле Коцита, что за Огнём, за огненными ямами Тартара, где вечно горят и мучаются наказанные Огнём, там, на ледяном поле... "мрак вечного Огня", он читал об этом, ещё в училище, на уроках Закона Божьего, нет, ещё раньше, у Сержанта была книга, сборник, нет, молитвенник, да, "Песни Великого Огня", по ней Сержант учил его читать. И ещё, вторая книга, сборник уставов, Общевойсковой, Гарнизонный, Караульный, Боевой... И потом, когда Сержант забирал его на воскресенье из училища, то заставлял читать и отвечать наизусть молитвы и статьи уставов, гонял по ним. Больше Сержант ничего не читал, только молитвенник и уставы, хотя нет, ещё армейскую газету, "Боевую Славу", впрочем, все, даже Сержант, называли её попросту "Кокардой", её тоже надлежало читать вслух и пересказывать особо понравившиеся Сержанту статьи. Он и сейчас помнит, как сидит у стола, горит маленькая настольная лампа, Сержант в старом плетёном кресле попыхивает трубкой, кивает в такт его словам и беспощадно влепляет по затылку за каждую ошибку в чтении или заминку в ответе. И он всё помнит, через столько лет. Огонь Справедливый, Огненная, смертная черта, где каждому укажут налево, в Тартар и Коцит, или направо, на поля Лимба, асфоделиевы поля невинных и в Элизий, сад праведников. Правый путь, путь невинных и праведников. Он и раньше не думал о том пути, слишком многих собирался встретить у Огня, чтоб уже до конца, перед Огнём... а теперь-то... теперь его ждут убитые им и Коцит, ледяное поле во мраке вечного Огня...
   Потом Гаор, похоже, и впрямь задремал, потому что, когда он, вздрогнув, открыл глаза, было уже светло, а через двор быстро шёл, помахивая своим чемоданчиком, Фрегор. Свежий, румяный, и не просто довольный или весёлый, а счастливый. В "коробочке" выходить навстречу и открывать дверцу не полагалось, и Гаор остался за рулём. Фрегор ловко забросил чемоданчик на заднее сиденье и сел рядом с Гаором.
   - Поехали, Рыжий. Вперёд.
   - Да, хозяин, вперёд, - равнодушно ответил он, трогаясь с места.
   Кто-то невидимый с пульта в караулке открыл перед ними ворота.
   Гаор выехал, заметил в зеркальце, как бесшумно и плотно задвинулись створки, и врубил полную мощность, заставив машину прыгнуть вперёд.
   - Правильно, Рыжий! - крикнул Фрегор. - Гони!
   Куда гнать, хозяин не сказал, но Гаору было уже на всё плевать, и он гнал машину, как когда-то Венн, напрямик, то по бездорожью, то по каким-то - всё равно каким - шоссе и дорогам. Возбуждённо орал и хохотал Фрегор.
   - Я сделал это, Рыжий! Я смог! - и пьяно бессмысленно ругался.
   Потом он вдруг обмяк и захрапел. Адреса он так и не назвал, и Гаор продолжал гнать машину наугад, с бездумной лихостью, лишь бы... лишь бы подальше от этого места, где он в который раз потерял себя, предал... самого себя и всех веривших в него и ему.
   И так же внезапно Фрегор проснулся, сел прямо и вполне трезвым и деловым тоном скомандовал:
   - Рыжий, двадцатое шоссе, десятая метка. В темпе.
   - Да, хозяин, - ответил Гаор, пытаясь сообразить, где они сейчас находятся и как ему побыстрее выбраться на нужное шоссе.
   На его счастье вскоре мелькнул столб с указателем, карта лежала уже на колене, так что... Гаор резко, так что взвизгнули шины, развернул "коробочку", по бездорожью, подминая длинные тонкие стебли, проскочил по кочковатой прогалине на нужную дорогу, вылетел на развилку, свернул налево, ещё один прорыв, оказался на двадцатом шоссе и погнал к Аргату. Фрегор сидел рядом, с безмятежным интересом оглядывая мрачный, бело-серый пейзаж и затянутое тёмно-серыми тучами небо. "Будто... будто ничего не было, или всё забыл", - подумал Гаор.
   Но хоть и было велено гнать, пришлось сделать остановку и залить из припасённой канистры бензин. К удивлению Гаора, Фрегор не рассердился на задержку, а вполне благодушно прогулялся в кусты, пока он возился с машиной, а, вернувшись и застав машину готовой, даже сказал:
   - Это ты, Рыжий, правильно сделал. Хвалю.
   - Спасибо, хозяин, - бездумно бормотнул Гаор.
   Возбуждение уже прошло, хотелось есть, а ещё больше спать, и вообще... лечь, закрыть глаза и ничего уже не видеть и не слышать. И забыть, всё, подчистую. Что было - забудь, как не было. Так ведь не забудется. В этом он был уверен.
   На десятой метке двадцатого шоссе заросли на обочине расступались, открывая съезд к глухому в два полных человеческих роста забору. Ни указателя, ни вывески. За дорогой, видимо, следили, потому что когда Гаор, подчинившись повелительному жесту Фрегора, не снижая скорости, свернул с шоссе, ворота сами и вполне гостеприимно распахнулись перед ними.
   За воротами открылся двор, небольшой и... какой-то уютный, несмотря на глухие безоконные стены хозяйственных построек из серых бетонных блоков. Но одна стена была кирпичной, а над дверью был железный, украшенный кованым кружевом козырёк. К ней, вернее, к небольшому крыльцу из трёх покрытых ковриком ступенек и подрулил Гаор, рассудив, что вряд ли Фрегор отправится по местным складам или гаражам.
   Угадал он правильно. Фрегор одобрительно кивнул и, перегнувшись назад, взял свой чемоданчик. Гаор уже предвкушал возможность поспать хотя бы в машине, пока хозяин будет то ли развлекаться, то ли совещаться за покрытой резным орнаментом дверью, но последовал новый, хотя и не неожиданный приказ:
   - Рыжий, за мной. - Правда, с неожиданным уточнением. - И бельё захвати.
   Это было уже малопонятно и потому неприятно. Но ни вопросов, ни тем более возражений не допускалось. Гаор пробормотал положенную формулу и занял своё место раба-телохранителя за спиной хозяина. Фрегор даже не толкнул, дотронулся до двери, и она с готовностью открылась перед ним.
   Слабо освещённый, но не сумрачный холл, мягкие диваны и кресла вдоль стен, приглушенное мерцание зеркал, скрывающие двери тяжёлые драпировки, высокие напольные вазы с пышными букетами... "Не штаб это точно", - мысленно усмехнулся Гаор, незаметно озираясь с превозмогавшим усталость любопытством. Больше это походило на бордель, но - высокого класса. А здесь-то он Фрегору зачем?
   Догадка о назначении здания подтвердилась почти сразу.
   - Мой дорогой! Наконец-то!
   Полная дама в тёмно-бордовом, цвета запёкшейся крови бархатном платье и с украшенным бриллиантами фигурным узлом жгуче-чёрных волос на макушке заключила Фрегора в пылкие объятия.
   - Мой проказник! Мой шалунишка! - ворковала дама, целуя Фрегора.
   - Дела, дела, дела... - пропел на какой-то неизвестный Гаору весёлый мотивчик Фрегор, с явным удовольствием отвечая на поцелуи и объятия, и почти искренне пожаловался: - Устал как собака. Хочу отдохнуть.
   - Душой или телом? - подмигнула дама.
   - Они неразделимы, дорогуша.
   - А как у тебя со временем? - спросила дама уже деловым тоном.
   - Сколько захочу, - так же деловито ответил Фрегор.
   "Ну да, - прокомментировал про себя Гаор, - проблема не в деньгах, а во времени". Но он-то тут с какого бока нужен?!
   И тут Фрегор вспомнил о нём.
   - Дорогуша, у тебя найдётся и для моего раба? Ему тоже надо отдохнуть.
   Дама будто только сейчас заметила Гаора, оглядела его быстрым, но всё замечающим взглядом и обиженно надула губы.
   - Мой дорогой, ты думаешь, у меня чего-то нет? Ты меня обижаешь!
   - Ну-ну, - поддразнивая, выразил недоверие Фрегор. - Посмотрим?
   - Посмотрим! - приняла вызов дама.
   - Полный комплект и на надлежащем уровне, - строго сказал Фрегор.
   - Разумеется, дорогой. Это твой шофёр?
   - И телохранитель, - внушительно ответил Фрегор. - Ступай, Рыжий, отдыхай, я позову, - властным взмахом руки указывая на закрытый портьерой дальний угол.
   - Спасибо, хозяин, - гаркнул Гаор, разворачиваясь в указанном направлении.
   Что бы там ни было, он сейчас даже на одиночную камеру согласен, лишь бы лечь и...
   За портьерой был коридор. Светлый, на полу ковровая красная дорожка, стены оклеены приятными розоватыми в мелких цветочках обоями, белые двери без номеров и табличек. Одна из них была приоткрыта, и Гаор невольно остановился и заглянул.
   - Входи-входи, - сказал за его спиной приятный женский голос.
   Гаор резко оглянулся... и с невольным облегчением перевёл дыхание: на чистом высоком лбу молодой черноволосой женщины синий кружок клейма. Своя!
   - Ну, и чего встал? - улыбнулась она насмешливо и ласково. - Входи, пока можно.
   В комнате, небольшой, но уютной, правда, опять безоконной, большая - четыре на четыре, не меньше - накрытая шёлковым покрывалом кровать, в углу напольная вешалка для костюма, несколько стульев... Что ж, солдатские бордели бывали и похуже.
   - Есть будешь? - спросила, входя следом за ним, женщина.
   - Сначала вымоюсь, - серьёзно ответил Гаор. - Душ есть?
   - У нас всё есть, - засмеялась она. - Ладно, иди, мойся, обслужим по высшему классу, - и фыркнула: - Не обеднеет твой.
   Гаор кивнул, расстёгивая и снимая куртку.
   Нет, солдатские бордели были куда хуже. Душ занимал только уголок просторной ванной, где было всё для любых удовольствий, и даже кафель не белый, а нежно-розовый. И огромная - хоть плавай, хоть ныряй - ванна, и стол для массажа, и ещё какие-то прибамбасы, которые он толком и не разглядел, сразу нырнув в душевой угол, чтобы тугими сильными до ожога струями смыть с себя пот и грязь этих страшных суток. Нашлось и мыло, и мочалка, и всё не рабское, а нежное, пахучее...
   Гаор домывал голову, когда его вдруг выдернули из-под душа несколько ласковых, и в то же время сильных рук.
   - Какого хрена?! - рявкнул он, вслепую пытаясь вырваться.
   Рядом засмеялись.
   - Не дёргайся.
   - Сейчас мы тебе полное удовольствие сделаем.
   - Ой, девочки, а волосатый-то какой...
   - Ты, або, такого в жизни не пробовал.
   - До самой "печки" вспоминать будешь.
   Судя по голосам и рукам, их было трое, не меньше. И Гаор понял, что сопротивляться не только бесполезно, но и глупо. Да и незачем.
   Его долго, тщательно и нежно мыли, под душем и в ванне, разминали и массировали на массажном столе, снова окунали, натирали чем-то душистым...
   - Сейчас мы тебя таким красавчиком сделаем...
   Давным-давно, в той, другой жизни, другом мире, ему не раз приходилось ходить по борделям вскладчину, когда скидывались и брали двух для трёх, или трёх на пятерых, но чаще, если хватало денег, он брал себе свою отдельную. О том, как две сразу ублажают, слыхал, но не пробовал, а здесь их трое, и... и такого у него и в самом деле никогда не было. И не сказать, чтобы было неприятно, а то, что они все, как он разглядел, проморгавшись от заливавшей лицо душистой пены, свои, клеймёные, только прибавляло... удовольствия? А ведь да. Забыть обо всём и не думать, брать что дают, что само пришло в руки, и не думать, что это милость хозяйская, плата за палачество. И никогда бы ему матери не позволили такого баловства и озорничанья, а им... да нет, с ними можно. И он с удовольствием поддался им, принял их игру.
   - Ты смотри-ка, - удивилась одна из них, - а ты никак опытный. Это где ты такому научился?
   - Где не знаю, там сам придумаю, - засмеялся он в ответ, стаскивая её в ванну и укладывая рядом с собой. - Ишь, русалка нашлась, да я сам тебя защекочу.
   - Ну и быть тебе Русалкой! - засмеялась другая. - А тебя как хозяин зовёт?
   - Рыжий, - ответил Гаор, вытягиваясь в тёплой, пахнущей цветами и ещё чем-то очень приятным воде. - А вас?
   - Я Розанчик, - ответила старшая, а они... ну пускай эта Русалкой и будет, раз тебе слово это нравится, а эта... Вертушка пойдёт?
   - Пойдёт, - кивнул Гаор. - А что, постоянных имён у вас нет, что ли?
   - А как придётся, - весело ответила Вертушка, укладываясь рядом с ним с другой стороны. - Розанчик, посмотри, как там с едой, он есть просил. Хочешь есть, Рыжий? Или так... закусончиком?
   - Пожрать я завсегда и по полной норме, - серьёзно ответил Гаор. - А можно и двойным пайком, - и объяснил: - Сутки за рулём, а не ел.
   - Ах ты бедненький!
   - А отощал-то как, - кинулись они его щекотать и гладить по рёбрам.
   Они немного побарахтались в воде, топя друг друга, и Гаор решил, что пора вылезать. И словно услышав его, хотя он и слова не сказал, Вертушка с Русалкой ловко вытащили его из ванны, уложили на мягкий низкий лежак и стали вытирать большой мохнатой простынёй. И всё было хорошо, очень и даже временами слишком. Правда, Русалка чуть не испортила всё, предложив ему побриться.
   - Сдурела? - сначала удивился Гаор. - Это же запрещено.
   - Ну, не хочешь морду, мы тебе по телу красоту наведём.
   - А пошла ты...! - рявкнул он фронтовым, правда, малым загибом, уже всерьёз рассердившись.
   Его сразу стали гладить, ласкать и успокаивать.
   - Ну, не злись.
   - Ну, чего ты.
   - Ну, как хочешь.
   Но он ещё бурчал и зло дёргал плечами, высвобождаясь из их рук, пока не пришла Розанчик с известием, что стол готов, и будет он прямо здесь есть или в комнату пойдёт?
   - Я не лягушка, чтоб в воде жить, - уже остывая, сказал Гаор и встал.
   Одну из стен занимало огромное зеркало, так что он поневоле увидел себя во весь рост. И нельзя сказать, чтобы он себе так уж не понравился. Розанчик, Русалка и Вертушка, наперебой восхищаясь его красотой, силой и статью, закутали его в мохнатый халат и торжественно препроводили в комнату, где уже кровать была разобрана, а рядом стоял столик на колёсах, уставленный тарелками, мисочками, вазочками и даже бутылками. Гаор невольно восхищённо присвистнул. Розанчик, Вертушка и Русалка рассмеялись.
   - Мы ж говорили, что до "печки" не забудешь.
   - Не обеднеет твой.
   Гаора усадили, вернее, уложили в кровать и стали кормить, поставив перед ним специальный поднос на ножках.
   - Спиртного не надо, - сразу сказал он, - я за рулём.
   - Да твоему на полицию накласть с присвистом, - рассмеялась Розанчик.
   - Знаю, - кивнул он, - но столбам это не объяснишь.
   - Ну, как хочешь, - не стали с ним спорить.
   - А шартрезу выпей, - Вертушка бережно налила в маленькую рюмку тягучей тёмно-зелёной жидкости из маленького хрустального графинчика.
   - Чего? - удивился новому слову Гаор, перемалывая подаваемые ему яства.
   И ему в три голоса стали объяснять.
   - Это ликёр.
   - Сладкий.
   - От него ни похмелья, ни чего такого.
   - А силы прибывают.
   Гаор взял в руки рюмку, задумчиво поглядел, понюхал. Запах другой, но цвет... и силы прибывают... нет, он "пойла" уже нахлебался и рисковать не будет. Но... но они-то, похоже, не знают, а если это и впрямь просто дорогое спиртное, а он трусит как последний дурак? Нет.
   - А меня и так на вас на всех хватит, - сказал он самым бесшабашным тоном, решительно ставя нетронутую рюмку обратно.
   - Ну, не хочешь, не надо.
   Их покладистость сразу объяснилась следующей фразой.
   - Нам больше достанется.
   И пока он ел, они втроём "уговорили" графинчик почти до дна. Опустевшую посуду составили обратно, и Русалка таким решительным пинком выгнала столик за дверь, что Гаор укрепился в своём недоверии к шартрезу.
   Как с него сдёрнули халат, прошло как-то мимо сознания, такую весёлую бешеную карусель устроили ему сразу вслед за ужином. Такого у него точно в жизни не было. И когда они все вчетвером обессилено заснули на развороченной кровати, последней его мыслью было: "Бывает же такое..."
  
   Тёмная, украшенная не вульгарной позолотой, а благородной старинной бронзой мебель, тяжёлые идеально подобранные по цвету и тону портьеры скрывают окна и двери, в камине беззвучно горят ярким красновато-жёлтым пламенем дрова, пропитанные специальным ароматизатором... И тишина. Орнат Ардин, прикрывая и так еле заметную усмешку поднесённой к губам рюмкой с коньяком - настоящим, из Кроймарна, Ардинайлы никогда не разменивались на дешёвку - смотрит на поникшего в соседнем кресле своего племянника Фордангайра Ардинайла, в который раз удовлетворённо отмечая, что они ровесники, а выглядит дорогой племянник старше. Старик стариком. А последние известия совсем подкосили его. Правда, это ничего не изменит, однако... пустячок, а приятно. Но... но пора выказать сочувствие, смерть бастарда, к тому же единственного здорового из многочисленного, но ущербного потомства... удар сильный. Надо отдать должное, ударил Малыш мастерски. И подготовил, и провёл. И придраться очень и очень трудно.
   - Сочувствую, мой дорогой.
   Фордангайр кивнул, принимая соболезнования.
   - Но всё не так уж безнадёжно. Кто помешает тебе попытаться ещё раз?
   - Она сошла с ума, - глухо отвечает Фордангайр. - Подожду недельку, но... всё равно придётся отправлять на утилизацию. Он ненавидит меня. За что?
   Орнат понимающе и сочувственно кивнул, хотя больше всего ему хотелось расхохотаться. Дурак, ну, какой же дурак! За что? Да за то самое, что всегда встаёт между братьями, если им есть что наследовать. Причём величина наследства не играет ведущей роли. Ради гораздо меньшего шли на гораздо большее.
   - Как Маленький?
   - Ты знаешь, что всё так же! Не издевайся!
   Так, племянник пришёл в себя, а значит... всё по-прежнему.
   - И не думаю, - пожимает Орнат плечами. - Почему ты во всём видишь подвох?
   - Потому что вы все мои враги! - кричит, срываясь на визг, Фордангайр.
   - Все? - удивлённо переспрашивает Орнат.
   - Ну, кроме отца, конечно, - сразу гаснет Фордангайр. - Да хранит его Огонь.
   - Да хранит, - согласно кивает Орнат. - Но я не враг тебе, как ты можешь такое думать, дорогой. Мы росли вместе, разве я ...
   - Ты-ты, - раздражённо перебивает его Фордангайр. - Если бы не дед, да будет ему светло у Огня...
   - Да будет, - склоняет голову Орнат и начинает читать молитву Огню, Вечному, Животворящему и Справедливому.
   Фордангайру приходится присоединиться к молитве, и к её окончанию он понимает, что ссориться с Орнатом ему не просто невыгодно, а опасно. Потому что тогда Орнат подружится с Фрегором, а это... этого допустить нельзя! Любым способом!
   - Он сошёл с ума, - говорит он убеждённо, но стараясь сохранять спокойствие.
   - Диагноз ставит врач. А такой... м-м, значимый... нужен консилиум, дорогой. А его ведомство даст согласие на обследование?
   - Они там все психи! - фыркает Фордангайр.
   - Если считать служение Отечеству сумасшествием... - задумчиво начинает и тут же обрывает рассуждение Орнат, с удовольствием наблюдая, как внезапно даже не бледнеет, а сереет племянник, сообразивший, что ещё чуть-чуть и он оказывается под статьёй об измене Отечеству.
   - Ты... Орнат, ты... ты же мой родич...
   - Конечно, мой дорогой. Род, - Орнат улыбается, - род превыше всего. Если ты хочешь обвинить его в умышленном ущербе роду, то это очень серьёзно. А в серьёзных делах спешка недопустима.
   - Да, - кивает Фордангайр. - Орнат, ты... ты мой дядя, ведь ты за меня?
   - Вы оба мои племянники, дети моего старшего брата, которого я люблю всем сердцем, и главы рода, которого я почитаю со всем уважением. Я сделаю всё, что в моих силах, для вашего спокойствия и для процветания рода.
   Старинные, избитые и затасканные обороты и формулы. Но Орнат умеет их произносить так, будто вот здесь сейчас рождаются эти слова, и не верить в его искренность невозможно. Фордангайр часто и нервно облизывает губы, всматриваясь в лицо своего дяди и ровесника, друга и врага одновременно. Да, Орнат не может не быть его врагом, потому что самим фактом своего рождения он лишил Орната надежды на место Наследника. Но... но и Фрегору Орнат не друг. Он отлично помнит, как родился Фрегор и как они оба пришли поздравить очередную и - слава Огню - последнюю жену Орвантера с рождением здорового сына. Что отец не станет его клеймить, они знали давно, но, никому ничего не говоря, надеялись. И, увидев счастливое лицо папаши и здорового горластого младенца, поняли: никогда не проклеймит. Хотя... мало ли что. Два сына - необходимый минимум. Больше допустимо, но меньше нельзя. Мало ли что. Фрегор рос отдельно, всё-таки у них слишком большая разница в возрасте - двадцать лет...
   - Зачем он это сделал? Он же всё равно младший.
   Орнат задумчиво кивает.
   - Зачем... почему... Что сделано, то сделано, мой дорогой. Клеймо не сотрёшь, мёртвых не воскресишь. Конечно, вырубать рощу ради одной веточки неразумно, но молодость горяча и бескомпромиссна. Роща вырублена и меньше двадцати лет на её восстановление не уйдёт.
   Фордангайр вынужденно кивает. А Орнат продолжает рассуждения:
   - И задумал он это давно, в один день с "чёрными беретами" не договоришься. А раз они согласились, то... - Орнат замолкает, словно ужаснувшись собственным выводам.
   - То...? - нетерпеливо подталкивает его Фордангайр.
   - То его ведомство в курсе и дало разрешение, - твёрдо отвечает вслух Орнат, а про себя заканчивает: и не исключено, что это оформлено как боевая операция, и тогда апелляция к начальству Фрегора может квалифицироваться как противодействие власти. Что чревато совсем другими и гораздо более страшными последствиями.
   Но Фордангайр думает о том же и почти теми же словами. И потому вслух говорит:
   - И что теперь?
   Орнат снова кивает.
   - Не торопись.
   - Да, - сразу подхватывает Фордангайр. - Заступаться за рабов глупо.
   - Согласен, - кивает Орнат. - Твой отец знает?
   - Наверное, - пожимает плечами Фордангайр. - Я как узнал, сразу поехал туда. Лично проверить.
   Последние слова звучат неуверенным вопросом и просьбой об одобрении. И Орнат охотно идёт навстречу племяннику, хотя больше всего ему хочется выругаться крепкими ругательствами Арботанга. Идиот! Ведь самое главное - это даже не само известие, а источник и комментарии. Кто и - главное - как доложил Орвантеру, главе рода, о разгроме родового питомника. Но вслух он говорит более важное:
   - Надо думать о будущем, родич.
   - Придумай что-нибудь, - просит Фордангайр, - ты всегда мог придумать. Я поддержу тебя во всём, помогу...
   "Максимум твоей помощи в минимуме помех", - думает Орнат, вслух благодаря и выражая признательность.
   - А сейчас иди к себе и отдохни, мне надо подумать.
   - Конечно, дядя.
   Оставшись один, Орнат с долю, а то и больше сидит неподвижно, вертя в руках рюмку и не замечая появившихся в кабинете мальчишек-рабов, которые бесшумно раздеваются и рассаживаются на ковре, образуя живописную соблазнительную группу, и ждут приказа. Наконец Орнат небрежно кивает им, и они начинают танец-игру, демонстрируя весь возможный набор ласк и совокуплений. Орнат смотрит на них, улыбается, кивает особо отличившимся, но думает о другом. Он слишком хорошо знает порядки в "Орлином Гнезде", знает, как опасно произнесённое вслух, а значит, мгновенно услышанное многими слово, а потому... сначала обдумай, а только потом говори. И не спеши. Только тогда ты увидишь, как мимо твоего дома несут труп твоего врага.
   Щёлкнул, включаясь, селектор, и мальчишки мгновенно замерли.
   - Ты не очень занят? - спросил брюзгливый голос Орвантера.
   - Иду, - сразу откликнулся Орнат, вставая.
   На выходе из кабинета к нему приблизился Милок.
   - В малом каминном, хозяин.
   Орнат небрежно отмахнулся от него.
   Милок проводил его поклоном и грозно посмотрел на зафыркавших мальчишек. Те сразу затихли: Милок хоть уже и не самый любимый, но по-прежнему в силе и ссориться с ним опасно.
   Малый каминный зал был почти точной копией главного каминного в родовом замке - подчёркнуто аскетический, с грубым очагом в центре и каменными седалищами вокруг. Орвантер сидел в кресле главы рода, и Орнат сразу прошёл к своему месту по левую руку. В очаге слабо потрескивали поленья ритуального костра, подчёркивая важность разговора. Орнат проговорил положенное обращение к Родовому Огню и посмотрел на брата. Орвантер кивнул:
   - Знаю. Как он сумел сделать это незаметно?
   Орнат пожал плечами:
   - Он действовал соответственно своему образованию, аттестации и квалификации.
   - Да, я уже думал об этом. Маленький безнадёжен?
   Орнат ограничился молчаливым кивком.
   - Чего он хочет?
   - Ты ещё не понял, брат?
   Очень редко, считанные разы за свою жизнь Орнат позволял себе такое обращение. Между ним и Орвантером те же двадцать лет, что и между Фордангайром и Фрегором. И когда-то очень давно... у него были свои надежды и желания, но он вовремя сумел понять их неосуществимость и смириться с этим, а Фрегор...
   - После нового года действуют новые законы.
   - Я читал их, - спокойно ответил Орнат. - Они касаются бастардов. Эту проблему, спасибо Огню, мы решили вовремя.
   - Нам придётся заключить семейное соглашение? - усмехнулся Орвантер.
   - Зачем? - искренне удивился Орнат. - Мы всегда решали свои проблемы, не привлекая посторонних.
   - Фрегор будет настаивать именно на этом.
   - Пусть законы вступят в силу, и схлынет первая волна. Куда спешить?
   - Да, - усмехнулся Орвантер. - К Огню всегда успеется. Фордангайр слишком нетерпелив. Он поспешил и...
   - И раскрыл себя, - подхватил Орнат. - Фрегор умнее.
   - Слишком. Он ставит себя выше рода.
   - В молодости это бывает, - извиняющимся тоном сказал Орнат.
   - Сущее не отменяет должного.
   - Ты прав, брат и глава.
   - Но мне не нравится, что он сделал это незаметно. - Орвантер требовательно смотрит в глаза Орната. - Кому он доверяет?
   - Своему другу. Венну Арму.
   - Они сослуживцы, нам нечего обещать Венну. Ещё?
   - Своему рабу.
   - Рыжему шофёру? - Орвантер кивнул. - Я помню его. Преданность излишней не бывает, однако... привязанность не преданность, но тоже может многое.
   - Или признательность, - подхватил Орнат.
   - Займись, - приказал Орвантер. - Я не желаю, чтобы нас заставали врасплох. Я могу быть неправ, но решаю я.
   Орнат молча склонил голову, встал и вышел.
   На обратном пути в свои комнаты Орнат быстро обдумывал ситуацию. Итак, он получил... карт-бланш? Почти. Теперь цели. Что кому нужно? И насколько удовлетворение их желаний полезно или вредно ему самому?
   Интриги, многоходовые комбинации были его давней страстью. Когда-то он неплохо играл в шахматы. И сейчас любит играть, но по сравнению с жизнью шахматам не хватает остроты. Слишком всё продумано и последовательно, нет неожиданностей, нет... интриги. Да и партнёры подходящие ему давно не попадаются. Ладно, шахматы шахматами, а... Фордангайр, Фрегор, Орвантер... больше противников и партнёров у него нет. Нет постоянных союзников, нет постоянных врагов, есть постоянные интересы, дальние и ближние цели. Ближняя цель... рыжий раб, шофёр и телохранитель, силач с вредным, мягко говоря, характером, оголтелый натурал, но с заскоками. Мажордом его ненавидит, Милок боится... хотя тут есть чего бояться, тогда с собаками рыжий раб проявил себя просто прелестно, давно такого удовольствия не получал, и Мажордом сделал всё чисто, ну, почти чисто, и в этой истории только одно непонятно: почему Рыжий потом не придавил Мажордома. Испугался? Чего? Вернее, кого? И вообще, что у него в активе, кроме по-звериному обаятельной морды и хорошей фигуры.
   Орнат вошёл в свой кабинет, шевелением пальца выслал мальчишек и приказал Милку:
   - Первушку сюда.
   - Да, хозяин, - удивлённо поклонился тот и выскочил из кабинета.
   Орнат поморщился: дурак, совсем не умеет держать лицо, Мажордом в его возрасте был смышлёнее. Ну почему у умных родителей дети всегда дураки?
   В кабинет быстро вошла, почти вбежала Первушка в своём неизменном белом халате, поклонилась:
   - По твоему зову, хозяин.
   - Ты давно не делала мне массаж, - недовольно сказал Орнат.
   - Виновата, хозяин, - ещё ниже склонилась перед ним Первушка, почти легла на пол, скорчившись у его ног. - Молю о милостивом прощении, хозяин.
   - Посмотрим по сделанному, - наконец сказал он, выдержав грозную паузу.
   Первушка легко вскочила на ноги и захлопотала. Дежурившие как всегда под дверью и всё слышавшие лакеи мгновенно и умело помогли ей, и трёх долей не прошло, как Орнат уже лежал голым на массажном столе в своей ванной, приглушенно играла нежная музыка, горел мягкий розоватый свет, и умелые руки Первушки скользили по его телу.
   - Поболтай, - лениво приказал он ей.
   - Да, хозяин.
   Незаметными чужому, даже пристальному взгляду, только ощутимыми её пальцами шевелениями он отобрал в её болтовне интересующую его тему. И Первушка лёгкой, чисто женской, даже бабской, нарочито сбивчивой и нелогичной болтовнёй стала рассказывать ему "нижние" новости. Кто с кем, кто что, умело перемежая информацию о личном шофёре Фрегора россказнями о других рабах и рабынях. Ничего особо нового Орнат не услышал. Просто... соединилось многое. И среди прочего, что ехать Рыжему не хотелось, будто боялся чего-то. Так что? Знал куда и знал зачем? Но не сказал. Ну, что Рыжий никому не рассказывает о своих поездках, он и раньше знал. Что учит приставленного ему для услуг Вьюнка армейской заправке и как правильно чистить ботинки и гладить брюки, а ночью не трогает, велит спать спина к спине, но не гонит, и баб у него после аренды не было, и не похоже, что тоскует. Интересно, конечно, даже многообещающе, но... о чём он не успел подумать? А, вот к чему вернуть.
   - Откуда дамхарцу знать армейскую заправку? Завралась, выпорю!
   - Да разве я посмею, хозяин?! - изобразила страх Первушка. - Да его проклеймили поздно, вот он и успел и училище военное закончить, и повоевать.
   Невероятным усилием Орнат сдержал себя и спросил по-прежнему небрежно:
   - Он что, полукровка?
   - Говорит, что да. Ошейник у него с номером, как у всех купленных, - Первушка говорила уже не играя, задумчиво и рассудительно, - а клеймо другое, звезда на пять лучей. Говорит правильно, хоть и болботанье знает. Сказал, что был бастардом.
   - Чьим? - Орнат тоже бросил игру: такими интересными оказались сведения. - Узнай, из какой семьи.
   - Да, хозяин, узнаю.
   - С кем он дружит?
   - Да вроде ни с кем, хозяин. С гаражными разве? Но он в поездках больше, чем в гараже.
   - Дура, раз не знаешь. А спит с кем? - и, не дожидаясь ответа. - Подбери ему. Чтобы уже только её хотел. И поласковей с ним. Кровь есть кровь, её, - и хохотнул, - и в половинке уважать надо. Поняла?
   - Да, хозяин, - серьёзно ответила Первушка.
   Орнат дал ей закончить массаж под болтовню о кухонных делах и отпустил. Не похвалив, но и не наказав. И тут же, чтобы Первушка не успела предупредить и подготовить, вызвал Мажордома.
   Милок ещё одевал его, когда Мажордом вбежал в ванную.
   - Явился, наконец, - брюзгливо пробурчал Орнат и с удовольствием заорал. - Где ты шляешься, когда нужен?! И почему я за тебя должен обо всём думать?! Ничего сам сообразить не можешь! Давно не пороли?!
   Мажордом кланялся и бормотал, что никогда... ни в чём...
   - Молчать! - рявкнул Орнат, влепляя пощечину как раз подвернувшемуся под руку Милку. - Не смей разевать пасть без приказа! Почему в охотничьей галерее опять пыль на чучелах?! Языком вылизать заставлю!
   Мажордом, а за ним Милок встали на колени. Орнат гневался редко, вернее, редко показывал свой гнев, но уж если давал себе волю, то доставалось всем и по делу, и так.
   Поорав про всякие упущения и мелочи, попинав ногами Мажордома, а заодно и Милка и налюбовавшись их страхом, Орнат, ещё не меняя тона, перешёл к главному.
   - Ты почему, тварь, моего племянника обижаешь?! Ты что о себе возомнил, сын рабыни?!
   Изумление Мажордома стало искренним. И Орнат перешёл к разъяснениям.
   - Почему его телохранитель в одной спальне с дикарями?
   И тут Милок сдуру попытался что-то пискнуть про лохмачей. И получил такую пощёчину, что вылетел за дверь.
   - Выпороть дурака! - рявкнул Орнат. - И чтоб я его задницы больше не видел! - Он тяжело перевёл дыхание и сверху вниз с угрожающим вниманием осмотрел побледневшего Мажордома. - Не поумнеет, охране отдам, понял? Ты, мразь, падаль, знал, что Дамхарец полукровка? Ну?!
   - Да, хозяин, - выдохнул Мажордом. - Он... он сам мне сказал.
   - Из какой семьи, конечно, не знаешь.
   - Он говорил... из Аргата.
   - Аргат велик, идиот. Ладно. Он должен ценить, что попал в род Ардинайлов. Что... что лучше, чем здесь, ему нигде не будет. Понял?
   Мажордом изумлённо поднял на него глаза.
   - Он купленный, - вырвалось у него.
   - Он любимец моего племянника, - залепил ему ещё одну пощёчину Орнат. - А если ты уже от старости из ума выжил и таких нюансов не понимаешь, то на хрена такой мажордом?! - и Орнат с удовольствием выругался на жаргоне Арботанга. - Убирайся.
   Мажордом поклонился и вышел.
   Оставшись один, Орнат запахнул раскрывшийся во время экзекуции халат, прошёл в кабинет и сел перед камином. Итак, Дамхарец, Рыжий, шофёр и телохранитель, был свободным, успел повоевать. Фронтовик. С фронтовиками сложно, то-то смерти не боится. Чем его держит Фрегор? Нет, нет, он не собирается обрывать ниточку, связывающую хозяина и любимого раба. Но всё имеет цену. И рабская любовь тем более. Но... но мы протянем ещё одну ниточку. Сюда, в этот кабинет. Какая же глупая сволочь Мажордом. Этими идиотскими подставками внушил Дамхарцу ненависть к... да, лично к нему, Орнату Ардину. И если бы дело терпело, то он бы просто дал протянуться ниточке к кому-нибудь другому. Но всё слишком серьёзно, и Дамхарца надо замкнуть на себя. А это очень трудно. Но может удаление Милка, с которым Дамхарец враждует, кстати, надо выяснить из-за чего и отдать Дамхарцу предмет спора, и чтобы он знал источник благодеяний, это может и сработать. Сначала хотя бы пусть перестанет опасаться личных контактов. Жалко, конечно, такую фактуру отдавать бабам, но чего не сделаешь ради дела. И проверить по справочнику значение клейма. Пятилучевая звезда... не знаю, даже не слышал.
   Орнат вызвал лакеев, чтобы они переодели его из халата в домашний костюм, и пошёл в библиотеку
  
   Гаор проснулся внезапно, как от толчка, и сразу даже не мог понять, что и почему его разбудило. Желание пить или курить, или... чёрт, неужели ему всё-таки во что-то подлили "пойла" и теперь... да нет, голова не тяжёлая, рот не горит, а что курить хочется... когда-то он любил покурить в постели. Как-то они, да, впятером, из команды выздоравливающих, ушли в самоволку и сняли на ночь трёх девчонок, умелых ловких профессионалок со своей квартирой, и долго барахтались на общей, чуть не во всю комнату, кровати. А потом он проснулся в храпящей куче, встал и, не одеваясь, сел у окна на кухне, да, квартира-то была стандартная, комната, душевая и кухня, и курил, глядя на серый пасмурный рассвет. Одна из девчонок тоже проснулась, принесла ему минералки, и они сидели вдвоём, голые, курили, пили минералку и молчали. Интересно, но ни имени, ни даже лица её он не помнит, помнит, что ему не было стыдно ни за наготу, ни за шрамы, ещё красные и чувствительные. А сейчас? Ну, стыда-то и в помине нет, привык он голяком, да и...
   - Проснулся? - хриплым, как со злого похмелья, голосом спросила Розанчик. - Не наигрался, что ли? Или ещё чего?
   - Минералки бы, - улыбнулся он. - И покурить.
   - Сейчас принесу.
   Она ловко выпуталась из мешанины тел, встала и, не одеваясь, вышла из комнаты. Русалка и Вертушка не проснулись, только вздохнули, чуть-чуть ласково поёрзали по нему и снова затихли. Гаор лежал, не так отдыхая, как прислушиваясь к своим ощущениям. Было хорошо... хорошо? В общем-то, да. Он получил всё, что положено, и по высшему разряду, отхватил офицерского пайка, понимаешь, но... но не то. Когда насильно, обманом или за деньги... ведь ничего этого не было. Он их не брал силой, не нанимал, не обманывал, а... а доброго согласия не было. Хозяйский приказ был. Приказали им, приказали и ему. А когда по приказу... то и удовольствия никакого. А значит... грех не грех, но... не то. И горечь, как после перепоя.
   Розанчик вкатила столик со всем необходимым. Налила ему воды в стакан, подала сигарету и щёлкнула зажигалкой.
   Ощутив запах дыма, зашевелились, просыпаясь, Вертушка и Русалка. И теперь они курили и пили вчетвером.
   - А ты ловкий, - пустила дым к потолку Вертушка. - И знаешь много, и умеешь по-всякому. Откуда?
   Гаор засмеялся.
   - Я с пятнадцати лет по борделям хожу. Всего насмотрелся и напробовался.
   - А вот это ты врёшь, - убеждённо сказала Русалка.
   Розанчик кивнула.
   - Кто же тебя, аборигена, в бордель пустит. Хотя... там тоже обслуга бывает. Может, и впрямь перепадало тебе.
   - Ну да, - сразу кивнула Вертушка. - Нашим же перепадает.
   Гаор угрюмо промолчал, не стал спорить, объяснять, что обращённый. Зачем им это знать, пусть думают, что хотят.
   - Не злись, - погладила его по груди Русалка. - Всё хорошо было. Хороши мы? Ну, по правде.
   - Хороши, - кивнул Гаор.
   - И ты хорош. Давай ещё напоследок, твой очухается уже скоро.
   - А вы откуда знаете? - стало интересно Гаору.
   Они засмеялись.
   - Да мы их всех знаем.
   - Ну, кто ездит часто.
   - Кого на сколько хватает.
   - А мы тебя взбодрим как раз.
   - И ещё поешь.
   - Согласен?
   - Кто ж от такого отказывается? - ответно засмеялся Гаор, гася сигарету в услужливо подставленной пепельнице.
   Он и в самом деле успел ещё раз побаловаться, передохнуть, поесть - возможно, это был завтрак, он не стал уточнять, а просто съел всё, что перед ним поставили - привести себя в порядок и одеться - чистая смена была очень кстати - и уже просто сидел и болтал с ними обо всяких пустяках, когда из-за двери прозвучал мужской голос:
   - Раб Фрегора Ардина. К хозяину!
   Он вскочил на ноги, схватил свёрток с грязной сменой, три ладошки прощально шлёпнули его между лопаток, и Розанчик сказала:
   - Налево и прямо.
   - Всё, девки, спасибо за всё, - вылетел он в коридор.
   Коридор был опять пуст, и полуоткрытая дверь впереди недвусмысленно указывала маршрут. Гаор влетел в холл и гаркнул:
   - Рыжий здесь, хозяин!
   Фрегор был один. Свежий, отдохнувший и весёлый.
   - Поехали, Рыжий.
   - Да, хозяин, - Гаор послушно занял своё место телохранителя, и они пошли к выходу.
   К изумлению Гаора, было опять утро, а их машина стояла у крыльца, но была вымыта, заправлена и вообще...
   - Домой, Рыжий, - весело распорядился Фрегор, забрасывая свой чемоданчик на заднее сиденье и усаживаясь впереди.
   - Да, хозяин, - откликнулся Гаор, выруливая к раскрывавшимся перед ними воротам.
   Ну, надо же какая автоматика везде. Никого не видно, а следят... Да, велено же напомнить. Правда, можно и схлопотать, но... к чёрту, у него приказ. Гаор осторожно, но так, чтобы заметили, покосился на Фрегора.
   - В чём дело, Рыжий? - строго спросил Фрегор.
   - Велено напомнить про магнитофон, хозяин, - ответил Гаор.
   - А! - рассмеялся Фрегор. - Я уже всё уладил. Механик вставит. Гони, Рыжий! Хотя нет, давай.
   "Так ты знаешь, что он за тобой следит?" - мысленно удивился Гаор. Но тут же подумал, что ему-то на это накласть с присвистом: без него господа разберутся. Он послушно притёр "коробочку" к обочине. Фрегор, перегнувшись назад, взял свой чемоданчик, покопался в нём, к удивлению Гаора, так, будто опасался, что кто-то сбоку подглядит его содержимое, и достал перепутанный клубок из магнитофона, микрофона, кассеты и проводов.
   - Держи, Рыжий, вставь, но не включай.
   И с живым, даже каким-то детским интересом, но молча следил, как Гаор распутывает провода и вставляет подслушку на место.
   - А теперь гони.
   - Да, хозяин, - сорвал "коробочку" с места практически сразу на полную скорость Гаор.
   - Об одном я жалею, Рыжий, - доверительно сказал Фрегор, задумчиво разглядывая несущийся навстречу серый бетон. - Не смог я подстроить, чтоб братец мой грёбаный видел, как я его корень истребляю. Ох, хотел бы я на его рожу посмотреть. А так, пока доедем, пока я его увижу... отойдёт он уже, самого смака я не увидел, Рыжий.
   Гаор привычно молчал. И так же привычно его молчания не замечали, болтая уже опять обо всём сразу. В этом тоже ничего необычного не было, и Гаор вёл машину спокойно, не ожидая подвоха. Хотя шило в хозяйской заднице могло зашевелиться в любой момент, а это означало смену маршрута и непредсказуемость дальнейшего, но... "Но, похоже, тоже ублажился под завязку", - подумал Гаор о хозяине, пролетая мимо блокпоста на въезде в Королевскую Долину.
   Тёмный, чуть присыпанный выпавшим за ночь снегом лес, пустынная тишина, которую он ощущал даже за рёвом мотора. Заколдованное королевство, Кощеево царство... Да, виллы, где творятся страшные дела, гнёзда разврата... Нет, Кервин бы забраковал, а я всё равно, пусть другими словами, но об этом. Что нет такого закона, людского и Огненного, которого бы здесь не нарушили и не нарушают, и остаются безнаказанными, и не год, не два, десятилетиями, и не очаги культуры, а... Нет, вон впереди поворот, всё, делай морду лица и до ночи забудь обо всём.
   Как сами собой распахиваются ворота с орлом, знакомая дорога, громада замка, восточное крыло, подъезд...
   - Так, Рыжий, - тон Фрегора стал деловым. - Сегодня как сам знаешь, завтра в девять на лимузине.
   - Да, хозяин, завтра в девять на лимузине, - гаркнул ему в спину Гаор.
   Полученный приказ был редкой удачей: давал возможность передохнуть, отоспаться и вообще... и Гаор радостно рванул на гаражный двор. На обед он вряд ли успеет, но всё-таки...
   На обед он не успел и въехал в пустой гараж, где и сдал "коробочку" и пустые канистры дежурному механику, вытащил поставец и понёс его на господскую кухню. Там опять дальше тамбура не пустили, но, к его удивлению, отнеслись вполне приветливо и почти по-дружески, даже спросили, удачно ли прошла поездка. Значит что? "Значит, и здесь что-то такое за эти дни случилось", - быстро думал Гаор, скатываясь по лестницам и переходам в рабскую казарму. И это уже касается не господ, а рабов, и его самого в частности. С чего-то же господская кухня, где одни родовые, чуть ли не с приездом его поздравляла, прямо-таки... по-дамхарски.
   В казарму он вошёл, когда остальные, судя по пустому коридору и далёкому шуму, ещё сидели за столами, и потому сразу прошёл в спальню, на ходу расстёгивая куртку, и ошарашенно остановился перед своей пустой кроватью. Не то, что простыней или наволочки, тюфяка не было! Проверяя мелькнувшую догадку, он открыл тумбочку и шкаф. Пусто! Все его вещи кто-то забрал и унёс. Куда? Зачем? Почему? Неужели решили, что он продан? Но...
   - Тебя в первую спальню перевели, - сказал за его спиной голос Старшего по спальне.
   Гаор резко обернулся к нему.
   - Почему?!
   - Сам так велел, - громко ответил Старший.
   И Гаор понял, что сейчас он никаких объяснений не получит.
   - Я никого ни о чём не просил, - сказал он негромко и твёрдо, глядя прямо в глаза Старшему.
   Старший кивнул:
   - Знаю, - и повторил: - Сам так велел. Иди в первую.
   И когда Гаор проходил мимо него, Старший, как бы невзначай, но вполне по-дружески подтолкнул его плечом.
   У входа в первую спальню Гаора встретил ещё что-то дожёвывавший Вьюнок и радостно схватил его за руку.
   - Идём, я тебе всё-всё покажу.
   На первый взгляд спальня родовых ничем особым не отличалась. Те же кровати, тумбочки, шкафы, но... на тумбочках лампы-ночнички, шкафы большие, трёхстворчатые, и стоят так, чтоб создать хотя бы видимость перегородок, кровати застелены не по-армейски, с узорчатыми покрывалами. На некоторых кроватях спали, некоторые были пусты, но разобраны, будто их обитатели только встали, или наоборот, собираются ложиться. "Ну да, - сообразил Гаор, - у здешних свой режим: ночные отсыпаются, утренние ложатся, вечерние встают, а дневные на работе". Сновали мальчишки всех возрастов - местная прислуга и услада. На Гаора они косились с явным интересом, но помалкивали.
   Вьюнок гордо подвёл Гаора к почти правильно застеленной кровати.
   - Вот, это наша теперь. Я всё правильно сделал?
   - На первый раз сойдёт, - стараясь оставаться спокойным, ответил Гаор и стал переодеваться.
   Да, все его вещи: и расхожие, и спортивный костюм, и даже гаражный комбинезон - были на месте. И конверт с картами и планами. Но кое-что и прибавилось. Ещё одна белая рубашка, и... две зелёных, шёлковых рубашки, и такие же шёлковые лёгкие брюки, и чёрные лаковые полуботинки.
   - Это всем личным положено, - шёпотом сказал Вьюнок, видя его удивлёние. - Ты же Второму Молодому служишь, а не разгонный.
   Гаор хмуро кивнул. Спорить, что-то доказывать... что и, главное, кому... а ещё важнее - зачем? Решит Фрегор заставить его прислуживать себе в комнатах, и никуда он не денется.

26.01 - 02.05.2003; 28.02.2011

  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"